Коммунистическое государство

8 Государство, как единственная форма развитого общества

Есть только одна практически, а не теоретически возможная форма существования коммунистического общества. Это — государственный коммунизм. Или, другими словами, коммунистическое государство.

Эта практическая форма не оставляет места ни иллюзиям, ни идеальным умозрительным построениям. Коммунизм, становясь реальностью, уничтожая при этом многие прежние социальные конструкции и связи, уничтожает только то, что возможно и нужно уничтожить: общественные классы, частную собственность, но не государство. Не государство! — функции которого гораздо шире, чем «организация особой силы для подавления эксплуатируемых классов».

Государство является общей и единственной формой существования любого крупного общества. Будь то общество рабовладельческое, будь то общество коммунистическое, — жизнедеятельность каждого из них требует централизации. А такая централизация и есть государство.

Догосударственные формы организации общества возможны для сравнительно небольших человеческих групп — отдельных племён. Они возможны для объединений этих племён. Однако, когда на исторической арене появляется отдельный единый народ, когда он образует развитое общество, жизнь такого народа невозможна без централизации, то есть государства. Государства либо национального, которое этот народ создаёт сам, либо такого, куда этот народ входит в роли национального меньшинства.

Любые воображаемые пост-государственные формы организации общества возможны разве что после всепланетной катастрофы невероятных масштабов, которая оставит на территориях бывших государств лишь малочисленные разрозненные группы людей. В любом другом варианте развития истории альтернативы государству нет.

Отдельно следует сказать о тех структурах, которые многими ошибочно принимаются за формы, идущие на смену государству. Речь идёт о международных надгосударственных и наднациональных формах организации, появившихся в последние десятилетия. Такие формы представляют собой новую управленческую архитектуру буржуазного мира. Они предназначены для осуществления идеи глобализации — объединения капиталистических государств мира в одно единое целое. Однако было бы большой ошибкой утверждать, что эти формы идут на смену традиционному государству.

Во-первых, все они выполняют преимущественно связные и координирующие функции, функции общего управления. Во-вторых, в последнее время становится особенно отчётливо видно: никакая надгосударственная организация не способна взять на себя абсолютно все функции каждого из отдельных государств. Исполнение идеи глобализации в виде единого общемирового образования — невозможно, и невозможно по целому ряду причин. Таким образом, современный кризис традиционной буржуазной государственности совсем не означает её полного краха. Нельзя недооценивать настоящую жизнеспособность обыкновенного буржуазного государства.

Буржуазные идеологи нередко представляют коммунизм, как совершенно утопическую идею, не имеющую устойчивых корней. Некоторые коммунисты, как и их предшественники сто лет тому назад, представляют весь капиталистический мир, как объект для мировой коммунистической революции. Действительность далека как от одних, так и от других представлений.

Буржуазное государство в современном мире, являясь устойчивой формой общественного устройства для одних народов, совершенно неприемлемо для народов других. Настоящий, а не фантастический мир будущего будет миром совместного сосуществования капиталистических государств и государств коммунистических. Каждая из этих государственных форм пойдёт по своему пути эволюции. В этом, настоящем, будущем крайне важно будет найти положение, при котором два типа государств не разговаривали бы друг с другом преимущественно с позиции силы, но с позиций взаимной выгоды, сотрудничества в определённых областях.

В этом положении должна быть учтена возможность перехода каждого отдельного капиталистического государства на более развитую ступень — к государству коммунистическому. И наоборот! — от государства коммунистического к государству капиталистическому. Опыт двадцатого века очень наглядно показал нам, что такой переход, совершенно невероятный с точки зрения марксистов, очень даже возможен. Возможен тогда, когда в идеологии коммунистического государства, служащей его становым хребтом, имеются серьёзные изъяны, когда у народа этого государства нет должного восприятия коммунистической идеи.

Диалектика исторического развития, линейная в больших временных промежутках, нелинейна на сравнительно коротких исторических этапах. Здесь историческое развитие может проходить через повторяющиеся циклы, и тогда оно подобно громадному колесу. Прогресс сменяется упадком, за упадком приходит новый подъём. К примеру, именно такой была российская история последних ста лет.

Поэтому важнейшее значение вообще для всей коммунистической идеи приобретает существование такого государства, которое могло бы стать стабильной и по-настоящему долговременной коммунистической платформой. На этой стабильной платформе происходило бы бесперерывное, безостановочное развитие коммунистического общества. Такая платформа позволила бы поднять горизонты государственного планирования на недостижимую прежде никем и никогда высоту. В совокупности с коммунистической организацией общества это позволило бы совершить невероятный рывок во всех областях человеческой деятельности, и прежде всего в науке, технике, общественно-культурном развитии.

На роль такой платформы подходит далеко не всякая страна. Для этого она должна характеризоваться следующим: возможностью абсолютной самодостаточности, большой территорией, способностью выдержать длительную экономическую блокаду, политическое и военное давление своих капиталистических соседей. Народ этой страны должен быть в высшей степени восприимчив к идее коммунизма, воспринимать её, как национальную.

Всем этим необходимым требованиям лучше всего соответствуют Россия и русский народ. Точнее, будут соответствовать, когда оборот русского исторического колеса совершится полностью.

Это произойдёт в несколько предстоящих лет.