Коммунистическое государство

2 Появление марксизма. Марксизм и государственность

Девятнадцатый век — переломный в развитии коммунистической идеи. Появляется марксизм, как научная теория, как метод объяснения и, самое главное, изменения мира. Коммунистическая идея обретает теоретическое обоснование.

Маркс, описывая экономические законы до-коммунистического общества, даёт нам превосходное понимание их сущности. Всё, что называется правом — это лишь формальное закрепление того, что определено силой. И прежде всего — силой экономического факта, действительной силой, что всегда предшествует формальному юридическому и политическому праву. Конечную цель всего исторического развития человечества Маркс видит в победе человека над экономической необходимостью.

Невозможно отбросить всю прежнюю историю, но возможно увидеть в этой истории процесс развития человечества. Возможно поставить перед собой задачу открыть законы, по которым происходит этот процесс. Такое, материалистическое, понимание философии Гегеля становится одной из основ марксизма. Если мысли Вольтера и Руссо во многом подготовили Великую французскую революцию, то гегелевская философия предшествует марксизму. Именно в ней берёт своё начало марксистская диалектика.

Как в рамках этой диалектики выглядят государство и государственность?

Что касается буржуазного государства, то здесь, конечно же, всё предельно ясно и понятно. Такое государство есть особая организация силы для подавления эксплуатируемых классов, происходящая из общества и ставящая себя над этим обществом. Задача коммунистической революции — не улучшение такого государства, но разрушение его, уничтожение буржуазной государственной машины, концентрация всех сил, действующих разрушительно. Эту коммунистическую аксиому марксизм поясняет и уточняет, а в будущем опыт всех революций без исключения окончательно подтверждает её.

Что же касается той формы, в которой будет существовать будущее коммунистическое общество, то здесь в трудах Маркса и Энгельса мы наблюдаем: 1. Точную, определённую формулировку всего того, что относится к первым шагам этого общества. Чёткое указание на государственную форму. 2. Расплывчатое, туманное, опирающееся на общие фразы описание далёкого будущего коммунистического общества и его эволюции. Упоминание негосударственных форм.

При рассмотрении первого пункта мы видим, что уже в раннем марксизме абсолютно отчётливо обозначены первые шаги коммунистического общества. Вот лишь отдельные, отрывочные цитаты из «Манифеста коммунистической партии» (ранний марксизм), описывающие те меры, что могут быть приняты после победы рабочей революции:

«Экспроприация земельной собственности и обращение земельной ренты на покрытие государственных расходов.»

«Централизация кредита в руках государства посредством национального банка с государственным капиталом…»

«Централизация всего транспорта в руках государства.»

«Увеличение числа государственных фабрик…»

Таким образом, описывая общество, где пролетариат завоёвывает господство, организовывается как господствующий класс, Маркс и Энгельс употребляют слово «государство». Здесь, в «Манифесте коммунистической партии», слова «государство» и «централизация» звучат, как сами собой разумеющиеся. Ещё более отчётливо сказано в «Принципах коммунизма», написанных Фридрихом Энгельсом в 1847 году в форме катехизиса и явившихся предварительным наброском к «Манифесту»:

«…пролетариат будет вынужден идти всё дальше, всё больше концентрировать в руках государства весь капитал, всё сельское хозяйство, всю промышленность, весь транспорт и весь обмен.»

При рассмотрении второго пункта мы видим, что как в раннем марксизме, так и в трудах позднего марксизма будущее развитие состоявшегося коммунистического общества и его эволюция описаны лишь общими фразами, в которых нет конкретики, нет определённости. Однако при этом совершенно чётко выражена мысль о естественном отмирании государства при коммунизме, о замене государственной формы общества другими, гипотетическими формами.

Цитата из «Манифеста коммунистической партии»: «На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех.»

Цитата из работы Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства»: «С исчезновением классов исчезнет неизбежно государство. Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором.»

Цитаты из «Анти-Дюринга»: «Когда государство наконец-то становится действительно представителем всего общества, тогда оно само себя делает излишним.» «Первый акт, в котором государство выступает действительно как представитель всего общества — взятие во владение средств производства от имени общества, — является в то же время последним самостоятельным актом его как государства. Вмешательство государственной власти в общественные отношения становится тогда в одной области за другой излишним и само собой засыпает. На место управления лицами становится управление вещами и руководство производственными процессами. Государство не „отменяется“, оно отмирает.»

Почему в марксизме (и в раннем, и в позднем) мы видим отчётливое отрицание государственности в развитом коммунистическом обществе? Почему марксизм, который обстоятелен и конкретен в своих положениях, выдвигает столь туманный и неопределённый тезис об отмирании государства вследствие того, что необходимость в нём отпадает? (Именно отсюда, из этого тезиса,(и в том числе, как объяснение его) появляется марксистское положение о ступенях, или фазах коммунистической общественно-экономической формации. Первой фазой здесь является социализм, а второй, или высшей, — «полный коммунизм».)

Ответ на эти вопросы подразумевает выделение трёх самостоятельных основных причин.

Первая причина заключается в том, что Маркс и Энгельс абсолютизируют экономический базис общества, его экономические законы. Примат экономики в марксизме столь велик, что позволяет допустить мысль о том, что управление обществом можно свести к «управлению вещами», вместо управления людьми.

Эта мысль видна уже в раннем марксизме. Вот как она выглядит в «Манифесте коммунистической партии», в описании учений социалистов — утопистов (Сен-Симона, Оуэна, Фурье): «Их положительные выводы насчёт будущего общества, например…превращение государства в простое управление производством». Здесь же виден и первоначальный источник этой мысли, мысли об упразднении государства, — Сен-Симон, с его идеей индустриального строя. Строя, в котором производительные силы общества выступают в роли общественных и политических контролёров, непосредственно определяя форму коммунистического общества.

Почти всё, что говорится в марксизме о конкретных формах коммунистического общества, основано на трудах трёх великих социалистов — утопистов: Сен-Симона, Оуэна и Фурье. Здесь марксизм не только выступает историческим преемником социалистических утопий, но и рождает утопии собственные.

Вторая причина прекрасно видна нам при подробном рассмотрении крупнейшего противостояния в коммунистической борьбе тех далёких лет: противостояния марксизма и анархо-коммунизма (а именно, бакунизма).

Бакунин рассматривал государство, как паразитический организм. Ни в первых шагах коммунистического общества, ни в его эволюции, государства быть не должно, считал он. «…вольная организация снизу вверх посредством вольных союзов», — такой, по его мнению, должна быть настоящая форма коммунистического общества.

Признание Марксом государственной формы зарождающегося коммунистического общества позволило Бакунину назвать марксистов «государственными коммунистами». В противоположность им, анархо — коммунисты стали называть себя «противогосударственными социалистами».

Максимального накала борьба марксизма и бакунизма достигла в Первом Интернационале, она же явилась основной причиной его распада. Вот цитата из письма Бакунина (написанного им в 1871 году секции Женевского Альянса), которая прекрасно передаёт дух этой борьбы:

«Что же надо делать? Одно только: возобновить открыто нашу борьбу. Не бойтесь убить этим Интернационал. Если что нибудь может его убить, так это именно дипломатия и интриги, это закулисная борьба, которая составляет теперь всю тактику наших врагов, не только женевских, но и лондонских также. Открытая борьба вернёт Интернационалу жизнь и силу, тем более что открытая борьба не может быть борьбой личностей, она необходимо станет великой борьбой двух принципов: принципа авторитарного коммунизма и принципа революционного социализма.»

Идеи Бакунина, его личность, были популярны и влиятельны в мировом коммунистическом движении тех лет. Слова «государственные коммунисты» звучали из его уст, как тяжёлое, серьёзное обвинение. Частичное отрицание государства не могло превратиться у Маркса и Энгельса в абсолютное отрицание, как это было у Бакунина. Однако это частичное отрицание, из практико-тактических соображений, следовало теперь подчеркнуть, выделить особо, поставить напоказ.

Третья причина заключается в самом характере марксизма — учения по — настоящему интернационального. Маркс пытался посмотреть очень далеко — пусть даже этот взгляд в конечном итоге оказался неверным. Представляя будущее человечества, как единый коммунистический мир, Маркс не мог не думать о деталях.

Практическое, настоящее объединение всех народов мира в одно огромное, наднациональное общество невозможно. Такое объединение неосуществимо. Однако, если представить себе такую гипотетическую задачу, то очевидно, что первыми шагами к её осуществлению было бы следующее:

Унификация всего, что только возможно, в мировом масштабе: производства, культуры, искусства, языков и письменности, обычаев, и прочее, и прочее.

Уничтожение национальной самоидентификации людей. Уничтожение понятий «нация» и «народ».

Уничтожение государств и государственности, в мировом масштабе.

Создание одной негосударственной управляющей структуры, как управляющего, координирующего, информационного, аналитического (и прочее, и прочее) центра нового всемирного общества. (Подобная структура, будь она действительно создана, явила бы миру такой тип власти, такую форму общественного насилия, перед которой померкли бы все формы государственного насилия в человеческой истории.)

Именно так выглядит путь к тому идеальному обществу, что представлял себе Маркс. Однако истории свойственны парадоксы. Представления великого коммуниста о будущем обществе стали предтечей современной капиталистической глобализации. Тот образ единого мира, который создаёт Маркс, во многом напоминает концепции современных буржуазных глобалистов. В обоих этих случаях конечные цели, казалось бы, диаметрально противоположны. Однако как в первом, так и во втором случае конечная цель не оставляет места для самого существования понятий «народ» и «государство».