Коммунисты

Михаил Иванович Калинин

Родился 7(19) ноября 1875 года в деревне Верхняя Троица Тверской губернии в семье крестьянина. В 1893 году переезжает в Петербург и становится рабочим на заводе «Старый Арсенал», потом на Путиловском. С 1898 года — активный участник петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Неоднократно арестовывался и ссылался. С 1902 года — агент «Искры». В 1905 году ведет боевую революционную деятельность среди рабочих Петербурга, один из первых организаторов профессиональных союзов. После поражения первой русской революции работает на заводах, продолжает партийно-организаторскую деятельность, вновь подвергается полицейским преследованиям. Перед Февральской революцией ведет нелегальную работу в Петрограде. С марта 1917 года — член редакции газеты «Правда», один из руководителей Петербургского комитета РСДРП(б) в период подготовки Октябрьского вооруженного восстания…

В грохоте сражений изголодавшаяся, задолжавшая «союзникам» почти восемь миллиардов рублей Россия вступила в 1917 год.

Недовольство политикой царизма охватило все слои русского общества. Еще в 1916 году дума начала вынашивать планы создания ответственного министерства, то есть министерства, отвечающего лишь перед думой. Но Николай II не пошел навстречу своим верноподданным.

Главари финансово-промышленной буржуазии — Гучков, Львов, генералы Крымов, Брусилов и другие — разработали план захвата Николая II в поезде во время одной из его поездок на фронт. Они хотели заставить его отречься от престола в пользу сына Алексея. Путем смены царя буржуазные политиканы надеялись предотвратить революцию.

Царь между тем вынашивал планы роспуска Государственной думы и заключения сепаратного мира с Германией. По его мнению, именно это помогло бы борьбе с революцией. Однако планы царя противоречили интересам буржуазии, лишавшейся в таком случае прибылей. И уж, разумеется, против таких намерений царя была Антанта. В английском посольстве открыто в присутствии посла Джорджа Бьюкенена собирались заговорщики для обсуждения плана дворцового переворота.

Пока царь с одной стороны, а буржуазия — с другой строили разные планы, партия большевиков, трудящиеся действовали по-своему.

Забастовки, крестьянские волнения охватили всю страну. Целые полки на фронте отказывались выполнять приказы командования. Восстания вспыхнули на порабощенных царизмом национальных окраинах России.

Напряжение нарастало с каждым днем.

Двадцать третьего февраля по призыву Петербургского комитета большевиков рабочие вышли на улицы. Суровой мощной колонной двигались к центру Питера путиловцы, орудийщики, айвазовцы… Калинин узнавал знакомых, видел взволнованные лица, слышал звенящие голоса. Он чувствовал приближение освежающей грозы.

На другой день в Петрограде забастовало двести тысяч человек. Митинги и демонстрации шли беспрерывно. Калинин, как и другие большевики, призывал ко всеобщей стачке, к восстанию.

Двадцать пятого февраля стачка началась. Власти стали принимать свои меры — замаршировали отряды полицейских, засвистели пули. Ослепли закрытые ставнями окна обывателей.

Из ставки поступил приказ уже почти безвластного императора: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки…» Во исполнение приказа полиция обрушилась на рабочие кварталы. Тюрьмы заполнились арестованными, среди которых были и члены Петербургского комитета.

Еще один день — и огонь восстания охватил Питер. Теперь исход событий зависел от того, на чью сторону станут солдаты.

Двадцать седьмого февраля рабочие взяли Арсенал. С вооруженными отрядами восставших Михаил Иванович шел захватывать Финляндский вокзал. Страшновато и весело было на душе: все же первая настоящая боевая стычка. Думалось: «Вот бы сейчас солдат сюда!»

И вдруг — слева дробный стук подкованных сапог.

— Волынцы!

— Волынский полк!

— Наши! Ура!..

Смешались серые шинели и рабочие куртки. Вместе кинулись к вокзалу. Охрана и пикнуть не успела, как была разоружена. После первых взрывов восторга настало замешательство.

— Что дальше?

Действительно, что же дальше? Надо сейчас же, не медля ни минуты, пока народ жаждет действия, повести его на борьбу. Но куда идти, с кем бороться?

— Где вожаки? Ведите нас!

Калинин вскочил на платформу, крикнул:

— Если хотите иметь вождей, то вон рядом «Кресты». Вождей надо сначала освободить!..

— Верно! Освободим политических!

Появились организаторы, возникли отряды. Посыпались предложения:

— Освободим сначала из военной тюрьмы.

— Почему из военной? На обе тюрьмы народу хватит.

К вечеру стало ясно, что вооруженное восстание победило.

Улицы города запестрели большевистскими листовками, обращенными к рабочим:

«Приступайте немедленно на заводах к выборам в заводские стачечные комитеты. Их представители составят Совет рабочих депутатов, который возьмет на себя организующую роль в движении, который создаст Временное революционное правительство».

Через час-другой после большевистского призыва к Таврическому дворцу начали сходиться делегаты, избранные на заводах, фабриках, в воинских частях.

Калинин думал: «Если бы все это видел Ильич!»

А Ильич всей душой рвался в Россию из Швейцарии. В письме к Коллонтай сообщал: «Мы боимся, что выехать из проклятой Швейцарии не скоро удастся».

Между тем депутаты думы, собравшись, решили не разъезжаться, а образовать Временный комитет думы.

В это же время в Таврическом дворце состоялось первое заседание Совета рабочих депутатов, где был избран Временный Исполнительный Комитет.

Второго марта представители Временного комитета думы Гучков и Шульгин прибыли в Псков, чтобы уговорить Николая II отказаться от власти в пользу Алексея.

Николай отрекся от престола не только за себя, но и за сына Алексея и передал «царственное наследство» брату Михаилу.

На другой день Исполнительный комитет Петроградского Совета принял решение арестовать династию Романовых, предложить созданному накануне Временному правительству произвести арест совместно с Советом рабочих депутатов.

Однако лишь 7 марта Временное правительство под давлением народа вынуждено было дать распоряжение об аресте «отреченного императора Николая II и его супруги».

После 28 февраля функции городского комитета, большинство членов которого было арестовано, взял на себя Выборгский райком. Калинин понимал, что это, конечно, временная мера. И верно. 2 марта, в день, когда был объявлен состав Временного правительства, в помещении Петроградской биржи труда состоялось собрание членов РСДРП. Обсуждали вопрос о восстановлении городского комитета партии. Собрание создало временный ПК. В него вошли М. И. Калинин, В. В. Шмидт, Н. Н. Подвойский, П. И. Стучка и другие. В этот же день в Таврическом дворце Петербургский комитет собрался на свое первое легальное заседание.

Питер в эти дни бурлил. Вечно молчавшие, вынужденные сдерживать свои чувства люди торопились высказать все, что наболело на душе. На площадях там и сям возникали трибуны. Один за другим на них поднимались ораторы. Звучали речи о светлом будущем, о вечном мире между народами, о том, что проклятое старое никогда не вернется.

Но рабочих интересовал и практически деловой вопрос: что делать дальше — продолжать бастовать или заступать на работу? Это был важный принципиальный вопрос. От правильного ответа на него во многом зависела судьба революции.

На заседании Петербургского комитета партии многие высказались против возобновления работы. Они утверждали, что революция еще не закончена, кое-кто может еще попытаться восстановить монархию. Если-де в этих условиях прервать забастовку, то рабочие остынут, потеряют вкус к борьбе. Кроме того, силы рабочих распылятся по заводам — поди собери!

Калинин слушал выступающих и думал: «Как это в пылу революционной борьбы люди могут забыть о тех трудностях, которые переживают рабочие? Ведь каждый день забастовки жестоко бил по карману трудового человека, обрекал его семью на лишний день голода. Нет, надо возобновить работу, и немедленно. Но работать по-новому: восемь часов — и ни секунды больше!»

Об этом он и сказал членам комитета.

— А то, что силы рабочих на заводах распылены, — говорил Калинин, — это ошибочный взгляд. Наоборот, самыми удачными забастовками были те, что начинались именно с завода.

Решили: к работе приступить, восьмичасовой рабочий день осуществить явочным порядком.

На этом заседании Калинин был избран представителем Петербургского комитета с правом решающего голоса в Бюро ЦК РСДРП. Вскоре ЦК партии включил Калинина в состав редакции «Правды».

Несмотря на большую загрузку, Михаил Иванович выкраивал время, чтобы написать в «Правду» о том, что волновало его, — о деревне, о крестьянах, о земле. Статьи он подписывал: «Рабочий М. Калинин».

Так и называлась одна из его статей, напечатанная 12 марта, «О земле». Когда Калинин писал эту статью, в памяти вставала Верхняя Троица. Вспоминал взволнованные лица односельчан, их несвязные выступления, отрывочные замечания: «Скорей бы начиналось, что ли…»

Ну вот, свершилось то, чего ждали, на что надеялись односельчане! Свершилась революция. Надо ее доводить до конца руками революционного народа. Ему никто не поможет. Надо и в деревне менять порядки: отбирать у помещиков землю, создавать волостные комитеты как народные органы власти на местах и приступать к делу.

В статье «Революция и деревня» он писал, что перед крестьянскими комитетами, помимо задач политических, стоит целый ряд задач социального творчества в области овладения и пользования землей.

Через «Солдатскую правду» Калинин обращался к солдатам: не думайте, что ваши интересы расходятся с интересами рабочих. Буржуазия пытается сейчас натравить солдат на рабочих в связи с проведением восьмичасового рабочего дня. Ясно, для чего это делается: чтобы продлить войну. Но сегодняшний солдат завтра будет рабочим, ему также нужен восьмичасовой рабочий день.

Раньше казалось, что после революции вроде как и делать нечего будет. Однако дел прибавлялось с каждым днем.

Седьмого марта Калинин был кооптирован в Бюро Центрального Комитета, а после перевыборов ПК (только лишь в марте 1918 года он был переименован в Петроградский комитет) избран членом Исполнительной комиссии.

Третьего апреля, рано утром, Калинин пришел, как всегда в эти дни, в особняк Кшесинской. Здесь, где до февральских событий жила балерина — фаворитка императора Николая II, разместились ЦК и ПК большевиков вместе со всеми созданными при них организациями: военной, лекторской группой, редакцией газеты «Солдатская правда» и др.

Поразила Калинина необычайно взволнованная, радостная атмосфера, царящая в здании. Он спросил проходившего мимо солдата с красной повязкой на рукаве:

— Что случилось?

— Ленин нынче приезжает. Ночью.

— Откуда узнали?

— Телеграмму приносила сестра его, показывала, говорят.

— Точно?!

Калинин бросился к дежурному. Дежурил Подвойский. Он подтвердил:

— Да, Ильич приезжает на Финляндский вокзал в одиннадцать часов вечера.

Как и другие члены Петербургского комитета, в этот день Михаил Иванович сбился с ног: надо было оповестить рабочих о таком событии, а как это сделать? Выборгская сторона изобретательна. Выход из положения нашли — написали на транспарантах: «Сегодня приезжает Ленин», — и пошли с ними по улицам. Известие мигом облетело район.

Вечером, задолго до прихода поезда, Калинин с выборжцами явились на площадь Финляндского вокзала. Думали — первые, а оказалось, полно народу, и люди все прибывают. Площадь уже не вмещает желающих встретить Ленина. Народ теснится на соседних улочках. Молодежь взбирается на штабеля дров, что выстроились возле товарной станции, на заборы.

Над головами собравшихся флаги, плакаты. Впереди оркестр.

Стоило только Ленину появиться на площади, как под громкие приветственные возгласы собравшихся матросы и солдаты подхватили его и подняли на броневик, заранее приготовленный солдатами. Калинин стоял близко и хорошо видел Ильича в распахнувшемся пальто, с торчащей из кармана кепкой. Когда Ленин, энергично вытянув вперед руку, воскликнул: «Да здравствует социалистическая революция!», Калинин вместе с другими стал бить в ладоши. Броневик тронулся, и вся масса народа двинулась за ним. С балкона дворца Кшесинской Ленин повторил речь.

На другой день Михаил Иванович слушал знаменитые Апрельские тезисы Ленина: надо взять курс на перерастание буржуазно-демократической революции в социалистическую. Никакой поддержки Временному правительству! Вся власть Советам! Двух диктатур быть не может. Следовательно, борьба продолжается до тех пор, пока власть не перейдет в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства.

Ох, какой вой вслед за буржуазией подняли соглашатели!.. Если посмотреть меньшевистские, эсеровские и иные реакционные газеты тех дней, можно увидеть, что главная тема их выступлений — это травля Ленина, газеты «Правда». Эти газетенки договорились до того, будто бы Ленин связан с германским генеральным штабом, будто он играет на руку реакции.

Правоту Ленина, большевиков подтверждала жизнь.

В майские дни рабочие и солдаты впервые свободно вышли на демонстрацию под лозунгами: «Долой войну!», «Вся власть Советам!»

Но соглашатели упорно не хотели прислушиваться к настроениям рабочих масс. В конце мая исполком Пороховского районного Совета, где большевики не пользовались сильным влиянием, принял нелепое решение, звучавшее как ультиматум большевикам района; исполком требовал, чтобы они отказались от своих партийно-политических взглядов. В противном случае меньшевики и эсеры грозили выйти из всех районных общественных организаций.

Понятно, что меньшевикам из исполкома Петроградского Совета такое решение очень понравилось.

Для обсуждения создавшегося положения 30 мая собралось заседание Петербургского комитета. Калинин не возмущался и не негодовал по поводу инцидента с Пороховским исполкомом. Жизнь научила его не удивляться действиям соглашателей. Дело не в брехне, не в глупых решениях, а в том, кого поддерживает народ. И Калинин предложил собрать рабочих мастерской, которая выбрала в Совет большевика, и спросить, как, по их мнению, должен поступить депутат, от которого потребовали изменить свою политику. Вот так быстрее и лучше всего мы разоблачим нелепые маневры соглашателей. Такое решение и было принято.

Временное правительство, видя, что теряет всякую поддержку в народе, пошло на соглашение с меньшевиками и эсерами. В состав правительства 5 мая были введены эсер Чернов, меньшевики Церетели, Скобелев и другие. Так эсеры и меньшевики открыто перешли на сторону буржуазии.

Обстановка все более накалялась. Центральный Комитет партии призвал рабочих выйти 10 июня на демонстрацию под лозунгами: «Вся власть Советам!», «Долой десять министров-капиталистов!»

К демонстрации все было подготовлено, но 9 июня Всероссийский съезд Советов, где верховодили меньшевики и эсеры, запретил проведение демонстрации. ЦК большевиков в тех условиях не мог не подчиниться решениям съезда. Демонстрацию надо было отменять. Трудно пришлось большевикам. Требовались большие усилия, чтобы удержать массы от демонстрации. Калинин выступил на «Айвазе» с многочасовой речью. В конце концов айвазовцы согласились не выходить на демонстрацию, но потребовали, чтобы Петроградский Совет объяснил, какие обстоятельства понудили его отменить демонстрацию.

Что могли ответить соглашатели? Вместо ответа I съезд вынес решение назначить демонстрацию на 18 июня, надеясь провести ее под своими лозунгами.

На другой день после отмены демонстрации Михаил Иванович встретился с Лениным во дворце Кшесинской. Ленин докладывал Петроградскому комитету о причинах отмены демонстрации. Нашлись такие, кто был недоволен отменой. Томский кричал о неслыханном поражении, о величайшем позоре для партии. Калинин держался иной точки зрения.

— Ну подумайте, — говорил он, — что получилось бы, если бы мы не подчинились требованиям Совета. Ну Питер нас поддержал бы, это ясно, а провинция? Что в таком случае могло бы сделать Временное правительство? Не исключена возможность, что Временное правительство устроило бы против нас кровавую провокацию.

Дебаты по этому вопросу были продолжены через день, когда уже стало известно о назначении демонстрации на 18 июня. И снова выступил Калинин. Он заверил, что девять десятых заводов Выборгской стороны на этой демонстрации пойдут за большевиками.

Действительно, выборжцы шли под лозунгом «Вся власть Советам!». И не только выборжцы. Лишь небольшая группка демонстрантов требовала доверия Временному правительству.

В день демонстрации по приказу Керенского, бывшего тогда министром обороны, на фронте началось наступление русских войск. Наступление окончилось жестоким провалом. Немцы, в свою очередь, перешли в наступление и прорвали русский фронт под Тарнополем.

Воспользовались провалом наступления кадеты — это была, пожалуй, самая махровая реакционная партия. Ее представители вышли из правительства, надеясь создать кризис власти. Они рассчитывали, что меньшевики и эсеры, побоявшись остаться в правительстве в одиночестве, согласятся на их условия. А условия были такие: разоружение рабочих, вывод революционных войск из Петрограда и, главное, — запрещение партии большевиков. Только и всего!

В эти дни в «Солдатской правде» Михаил Иванович выступил со статьей, которую назвал: «Кризис власти».

«Политический кризис в Питере назревает с каждым днем, — писал он, — массы все лучше начинают понимать истинное лицо соглашательских партий… Недалекое будущее покажет, какими вождями будут социалистические министры, вождями революции или контрреволюции».

И будущее показало. 3 июля в городе началась мощная демонстрация. Солдаты, рабочие вышли на улицы, чтобы выразить свое возмущение политикой Временного правительства — политикой войны и голода.

Большевики поначалу решили воздержаться от участия в выступлении: время брать власть в свои руки еще не настало. Но народ не хотел ждать. Представителей большевиков терпеливо выслушивали на митингах и собраниях и настойчиво требовали активных выступлений. В создавшихся условиях большевистский ЦК решил участвовать в демонстрации, постараться придать ей мирный характер и провести под лозунгом «Вся власть Советам!».

Полмиллиона питерцев вышли на улицу. С балкона дворца Кшесинской смотрел Калинин на колышущееся море людей. Мимо проходили рабочие петроградских заводов и фабрик, отряды красногвардейцев. Шли кронштадтские моряки. В серых потрепанных шинелях, сжимая в руках фронтовое оружие, шагали солдаты.

Возле дворца колонны задерживались. Раздавались приветственные возгласы. Калинин обратился к демонстрантам с речью:

— Величайшая дисциплина и организованность — вот что нам нужнее всего! Не поддаваться провокации, которой только и ждет Временное правительство, чтобы в крови потопить мирное движение питерцев!

От имени петроградской партийной организации Михаил Иванович предложил выделить от каждого предприятия и от каждой воинской части делегатов. Пусть эти делегаты пойдут в Таврический дворец и передадут Центральному Исполнительному Комитету требование народа — взять всю власть в руки Советов.

От колонны к колонне передавали предложение Калинина. На ходу выбирали делегатов, которые занимали места впереди своих колонн.

Возле Таврического делегаты собрались вместе. Эсеро-меньшевистский ЦИК вынужден был выслушать представителей рабочих и солдат Питера. Выслушать выслушал, но за спиной делегатов продолжал творить свое черное дело — сговариваться с правительством о разгроме демонстрации. Войска Временного правительства 4 июля расстреляли мирную демонстрацию.

В последующие дни революционный Петроград убедился, насколько правы были большевики, призывавшие не верить меньшевикам и эсерам. Временное правительство, куда входили представители этих партий, начало кровавые репрессии. Рабочих избивали и даже убивали.

На большевиков контрреволюция обрушилась с особой яростью. Активных деятелей партии большевиков арестовывали. «Правда» была разгромлена. Ленин обвинен в измене.

Так окончилось двоевластие.

В июле партия послала своих лучших представителей на крупнейшие предприятия Петрограда. Большевики должны быть в гуще масс, должны знать их настроения, помогать им разбираться в обстановке. Калинин получил назначение на Трубочный завод. Теперь это был уже не тот Трубочный, где Михаил Иванович работал десять лет назад. Завод разросся, стал одним из промышленных гигантов страны. На нем работало свыше двадцати тысяч человек.

Калинин поступил токарем по металлу в знакомую 8-ю инструментальную мастерскую и сразу же вошел в атмосферу привычной политической жизни. Обычно в обеденный перерыв мастерская превращалась в гудящий улей. Жизнь ежедневно давала новые темы для дискуссий. Приближались перевыборы завкома, и большевики прилагали все силы к тому, чтобы вытеснить оттуда меньшевиков и эсеров.

В эти дни шла также подготовка к выборам в Центральную городскую думу и в думы вновь созданных районов Петрограда. Кандидатура Калинина была выдвинута в городскую думу и в думу одного из новых городских районов — Лесновского, созданного из пригорода Лесного. С завода приходилось ехать в район, оттуда в Петроградский комитет, оттуда еще куда-нибудь, но только не домой. Часто о доме не хватало времени даже подумать.

Екатерина Ивановна привыкла подолгу не видеть мужа. Но даже она начала беспокоиться. Шутка ли, неделями он не появлялся дома! А если и приходил, то ненадолго — усталый, небритый. Умывался, садился за стол и рассказывал об очередной стычке с меньшевиками на Трубочном.

Двадцать шестого июля открылся VI съезд партии. Съезд проходил в полулегальной обстановке. Ленин на нем не мог присутствовать: он вынужден был скрываться. Здание, где заседал съезд, охраняли вооруженные отряды рабочих.

Съезд все свои решения подчинил главной цели — подготовить пролетариат и беднейшее крестьянство к вооруженному восстанию, к победоносной социалистической революции.

В условиях травли большевиков и захвата Советов соглашателями лозунг «Вся власть Советам!» был временно снят.

Буржуазные правители неуклонно толкали страну на путь экономического разорения. Они закрывали заводы и фабрики, надеялись, что «костлявая рука голода» задушит революцию. Толпы безработных ходили по улицам. Появились спекулянты. Их становилось тем больше, чем меньше товаров оказывалось на полках магазинов. Хозяйки, пришедшие утром на базар, со страхом узнавали, что за ночь цены выросли снова.

Но буржуазии мало было экономических санкций против революции. 25 августа главнокомандующий русской армии генерал Корнилов во главе конного корпуса двинулся на Петроград. Его подголоски распускали слух, что Корнилов хочет свергнуть Временное правительство. На самом же деле Временное правительство выступало активным соучастником корниловского мятежа. Посредством контрреволюционного переворота установить в стране военную диктатуру — вот задача, которую оно преследовало.

Мятеж провалился. По призыву Ленина, по призыву большевиков рабочие и крестьяне подавили это выступление, а Корнилова арестовали.

Вот в таких-то условиях и состоялось на Трубочном делегатское собрание. Готовясь к нему, Калинин волновался. Он понимал, что собрание должно показать, за кем идут заводские рабочие.

В шумном, прокуренном зале заседали восемьсот делегатов. Выступил представитель меньшевиков, потом предводитель заводских эсеров. Оба напирали на то, что Временное правительство — правительство демократическое. Разве его состав — в него входят социал-демократы и социалисты-революционеры — не доказывает, что это правительство подлинно революционное?

Затем предоставили слово Калинину.

— Контрреволюционная сущность буржуазной власти, — начал он, — нисколько не изменилась из-за того, что в состав Временного правительства вошли представители соглашательских партий. Всю власть надо сосредоточить в руках революционных рабочих, крестьян, солдат.

От имени большевиков Михаил Иванович предложил резолюцию с требованием немедленно и безвозмездно передать все помещичьи земли крестьянским комитетам, национализировать важнейшие отрасли промышленности, арестовать «Временный комитет» Государственной думы, отдать под суд всех контрреволюционных заговорщиков.

За большевистскую резолюцию взметнулся лес рук. «Кто против?» — «Нет». — «Воздержался?» — «Один».

Это была настоящая победа. Она показала, что соглашательские партии перестают пользоваться доверием у рабочих. Обстановка на других заводах подтверждала это. Массы все более убеждались в том, что спасение страны — в ликвидации антинародного Временного правительства.

В сентябре, после того как большевики получили большинство в столичных Советах, снова на очередь дня встал лозунг «Вся власть Советам!».

В первых числах сентября состоялись выборы в Лесновскую районную думу. Из сорока двух избранных гласных почти половина были большевики, а среди них и Калинин. 7 сентября на заседании думы его избрали председателем районной управы.

С первых же дней он подобрал надежных помощников. Комендантом назначил большевика и секретарем себе взял тоже большевичку — Катю Алексееву, которую знал по работе на «Айвазе». Калинин предвидел, что здание думы может пригодиться в будущем.

По всему чувствовалось, что время активных выступлений приближается. В сентябре и октябре Ленин, живший в это время в Финляндии, написал несколько писем в Центральный, Московский и Петроградский комитеты РСДРП(б). Он требовал от них быстрейшей подготовки вооруженного восстания. Ждать нельзя. Ждать — преступление перед революцией.

5 октября Михаил Иванович открыл заседание Петербургского комитета, собравшегося для обсуждения ленинских писем. Он хорошо понимал историческое значение заседания. Понимало это и большинство присутствующих. Решение, которое должен был принять комитет, их не пугало.

После прений, выявивших точки зрения членов комитета, Калинин подвел итог.

— Характерна резкая линия большинства, стремящегося к захвату власти, — заявил он. — Вопрос о захвате власти встал ребром. Надо только найти момент для стратегического нападения.

Большинство членов ПК поддержало точку зрения Калинина.

Через день после этого заседания в Петроград вернулся Владимир Ильич. А еще через два дня он уже проводил заседание ЦК, на котором было решено в ближайшие дни начать вооруженное восстание.

В эти дни Ильич не раз приглашал к себе руководителей петроградской организации. Побывал у него и Михаил Иванович Калинин. На вопрос Ленина, как, дескать, он, Калинин, смотрит, настал ли момент решительных действий, Михаил Иванович твердо ответил:

— Безусловно!

Несколько позднее дома у Калинина на Выборгском шоссе Ильич с группой членов ЦК снова обсуждал вопрос о свержении Временного правительства.

Барометром развивавшихся событий для Калинина служил Трубочный завод. Здесь, в низах, сразу было видно, как приближается, нарастает революция.

8 и 9 октября на заводе проходило собрание по вопросу о текущем моменте. После выступления Калинина рабочие постановили: потребовать от меньшевистско-эсеровского ЦИК Советов, чтобы он опубликовал во всех социалистических газетах большевистскую резолюцию этого собрания. Вскоре состоялись выборы завкома. Список большевиков, возглавляемый Калининым, получил абсолютное большинство голосов.

Михаил Иванович не упускал случая для агитации за большевистский лозунг «Вся власть Советам!». Не забывал он об этом, выступая в прениях по различным вопросам в Центральной городской думе. Меньшевики, эсеры, кадеты своим поведением и речами постоянно давали повод для критики. 13 октября в думе в первый раз обсуждался продовольственный вопрос. Никто из представителей соглашательских партий не смог внести никакого конкретного предложения. Предлагали, правда, принять обращение к народу с призывом сократить потребление. Большинство же депутатов попросту заявляли, что они не видят выхода из создавшегося положения.

Калинин считал, что при известных мерах с голодом бороться можно, и предложил взять на учет имеющиеся продукты и распределять их по твердой норме.

— Единственное обращение, которое может сделать дума, — это сказать: современное правительство при современном составе окончательно разрушило экономическую жизнь, и Петроградская городская дума приглашает население переменить это правительство, поставить у власти то правительство, которое сумеет эту экономическую жизнь наладить…

С места кто-то крикнул:

— Какое?

— Это Советы рабочих и солдатских депутатов, — ответил Михаил Иванович.

15 октября вновь собрался Петербургский комитет. Обсуждали резолюцию ЦК, принятую пять дней назад по докладу Ленина, — о вооруженном восстании. Точку зрения большинства по поводу этой резолюции Калинин выразил такими словами:

— Резолюция Центрального Комитета — это одна из лучших резолюций, которые когда-либо ЦК вносил. Эта резолюция призывает организацию к политическому действию. Мы практически уперлись, подошли к вооруженному восстанию.

Михаил Иванович доложил ЦК, как обстоит дело с подготовкой к восстанию в Лесновском районе, как формируются отряды Красной гвардии.

В этот же день Михаил Иванович встретился с Шотманом. Тот рассказал, что Ильич поручил ему подыскать помещение для расширенного заседания ЦК вместе с представителями Петербургского комитета, Военной организации Петроградского Совета, Петроградского окружного комитета, фабзавкомов и профсоюзов. Хорошо бы провести такое заседание в здании Лесновской думы.

На другой день Михаил Иванович вызвал Катю Алексееву и дал понять, что вечером будет важное заседание. Сотрудников аппарата — эсеров он отпустил пораньше.

Около семи часов вечера пришел Яков Михайлович Свердлов, потом Крыленко, Володарский. За ними — Зиновьев и Каменев.

А Владимир Ильич в это время вместе с Шотманом и Эйно Рахья в пустынном переулке около думы дожидался, когда соберутся все приглашенные на заседание.

Примерно около восьми часов вечера Михаил Иванович проводил Ленина в комнату культурно-просветительного отдела.

Ленин начал доклад о заседании ЦК 10 октября.

— История не простит нам, если мы не возьмем власть теперь же! — так закончил Владимир Ильич свой доклад.

Когда попросил слова Каменев, Калинин знал, что этот сейчас начнет, как и на заседании ЦК 10 октября, доказывать, что рабочий класс не способен осуществить социалистическую революцию, что буржуазная республика на данном этапе еще не изжила себя, что вооруженное выступление преждевременно, и так далее, и тому подобное.

Так и оказалось.

После Каменева те же взгляды развивал Зиновьев.

Троцкий открыто против ленинского предложения не выступил. Он только посоветовал отложить восстание до II съезда Советов.

Калинин в ответ на эти возражения сказал, что для него лично вопрос о необходимости восстания не подлежит сомнению. Речь может идти только о подходящем моменте, чтобы обеспечить военный успех.

Ленина поддержали также Свердлов, Дзержинский, Крыленко и другие.

В разгар дебатов вошла Катя Алексеева. Все настороженно повернулись к ней. Оказалось, ничего страшного, но громовой голос Володарского слышен на улице.

Ленин предложил резолюцию:

«Собрание вполне приветствует и всецело поддерживает резолюцию ЦК, призывает все организации и всех рабочих и солдат к всесторонней и усиленнейшей подготовке вооруженного восстания, к поддержке создаваемого для этого Центральным Комитетом центра и выражает полную уверенность, что ЦК и Совет своевременно укажут благоприятный момент и целесообразные способы наступления».

Каменев и Зиновьев подняли руки против этой резолюции. Четверо воздержалось. Остальные проголосовали за.

Вопрос о захвате власти был решен. Теперь предстояло это решение провести в жизнь. На этом же заседании был создан Военно-революционный центр ЦК по руководству восстанием.

Уже светало, когда начали расходиться. Ленин с Шотманом и Э. Рахья ушли первыми. Потом небольшими группами потянулись другие.

Последующие дни вплоть до восстания прошли в лихорадочной организаторской работе. Днем в Лесновском районе, на Трубочном заводе, вечерами в ПК, куда сходились сведения о ходе подготовки восстания.

22 октября газета «Рабочий путь» вышла с заголовком: «Сегодня День Петроградского Совета. Товарищи рабочие и солдаты! Устраивайте сборы и отчисления. Зовите массы под знамя Петроградского Совета! Все на митинги!»

Калинин в этот день выступал на нескольких митингах и собраниях. В разных районах города выступали также Я. М. Свердлов, А. В. Луначарский, Н. В. Крыленко, В. И. Невский, К. Н. Самойлова и другие руководящие деятели партии.

Рабочие в своих речах заявляли, что готовы по первому зову Всероссийского съезда Советов подняться с оружием в руках на его поддержку.

Хотя Ленин находился еще в подполье, вся деятельность большевиков по организации восстания проходила по его плану и под его руководством. Утром 24 октября в Смольном состоялось заседание ЦК партии большевиков. ЦК принял ряд решений, обусловивших немедленное начало восстания. Это было тем более необходимо, что поступило известие о налете юнкеров на типографию большевистской газеты «Рабочий путь», о стягивании контрреволюционных отрядов к Зимнему дворцу, о том, что готовится нападение на штаб большевиков — Смольный.

Выполняя директиву ЦК, Петербургский комитет, в заседании которого принял участие и Калинин, счел необходимым «перейти в наступление всей организованной силой революции, без малейшего промедления».

Уже в первой половине дня 24 октября удалось дать решительный отпор контрреволюции, завоевать важнейшие позиции для дальнейшего развертывания восстания. В Смольный одно за другим поступали сообщения о захвате мостов, о взятии Центрального телеграфа, об овладении Петроградским телеграфным агентством. Восстание могло бы развиваться еще успешнее, если бы не дезорганизующая «оборонительно-выжидательная» тактика, которой упорно придерживались Каменев, Зиновьев, Троцкий.

Чтобы упредить врага, ожидавшего выступления 25 октября, в день открытия II съезда Советов, Ленин решительно потребовал начать восстание непременно до съезда, 24 октября. Он посылает членам ЦК письмо, требуя «сегодня вечером, сегодня ночью» арестовать Временное правительство. «Нельзя ждать!! Можно потерять все!!. Промедление в выступлении смерти подобно».

Поздно вечером 24-го без всякой охраны, не предупредив никого, загримированный Ленин явился в Смольный, чтобы возглавить вооруженное восстание.

Ночь на 25 октября решила судьбу восстания. Один за другим переходили в руки большевиков важнейшие стратегические пункты Питера. Около трех часов ночи на экстренном заседании Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Владимир Ильич Ленин объявил о том, что рабочая и крестьянская революция свершилась.

Утром 25 октября Михаил Иванович Калинин вместе с депутатами-большевиками Анатолием Васильевичем Луначарским, Дмитрием Захаровичем Мануильским и другими пришел на заседание Петроградской городской думы. Зал заседаний походил на гудящий улей, но замер, когда за столом поднялась фигура городского головы — правого эсера Шрейдера. Весь олицетворение «благородного возмущения», Шрейдер говорил о том, что Военно-революционный комитет предъявил Временному правительству ультиматум с требованием сдаться. Он призывал депутатов принять все меры, чтобы не допустить свержения Временного правительства.

Зал снова загудел, заволновался. Представители буржуазных и мелкобуржуазных партий выступали один за другим, и смысл их выступлений сводился к одному:

— Узурпация, вандализм!..

— Не допустим свержения правительства жандармским путем!

Но вот председательствующий объявил, что слова просит представитель большевиков депутат Калинин.

Михаил Иванович решительно направился к трибуне и встал, пристально всматриваясь в бушевавший зал.

Кто-то крикнул:

— Предлагаю прекратить прения!

Председатель поставил предложение на голосование, и оно было принято. Но Калинин продолжал стоять на трибуне, всем своим видом показывая, что никуда уходить он не собирается. Тогда председатель обратился к нему:

— Ну что ж, говорите…

В это время снова поднялся Шрейдер с требованием дать ему слово для чрезвычайного сообщения.

— По сведениям, полученным мною, — заявил он, — правительству дано второе предупреждение, и через несколько минут открывается стрельба.

Затем Шрейдер предложил немедленно послать делегацию на крейсер «Аврора».

Калинин стоял возле трибуны, наблюдая за тем, как контрреволюционная дума избирает депутацию на «Аврору», в Зимний дворец и в Совет рабочих и солдатских депутатов. Вся процедура выборов заняла не более десяти минут. Последняя бесплодная попытка сделать хоть что-то для спасения обреченного Зимнего!

Когда двери за депутациями закрылись, Калинин обратился к присутствующим.

— Меня страшно удивило, — сказал он, — заявление целого ряда гласных о том, что вдруг правительство свергается физической силой, силой штыков, что правительство свергается «жандармским путем». Я не знаю, покажите мне хоть какой-нибудь пример в истории, когда бы правительство не свергалось физической силой. Мы всегда призывали народ и говорили: власть, враждебную народу, можно свергнуть только вооруженным восстанием. И вот, когда пришло время, когда это восстание стало нужным, смешно было бы, чтобы наша партия отказывалась от этого восстания…

В это время раздался пушечный выстрел. «Гласные думы — меньшевики, эсеры, кадеты, — вспоминал позднее Калинин, — поднялись с мест. Слышны крики: «Узурпаторы, узурпаторы!» Поднялся страшный шум. Они пошли «выручать» правительство, осажденное в Зимнем дворце, а мы — в Петроградский Совет приветствовать его от имени революционной части думы».

Вместе с другими членами думы — большевиками Михаил Иванович явился вечером 25 октября на II съезд Советов — съезд, принявший величайшие ленинские декреты о мире и о земле.

В разгар заседания могучее «ура!» сотрясло здание. Это пришло известие от Подвойского о взятии Зимнего дворца и об аресте членов Временного правительства…

В истории человечества началась новая эра — эра торжества социализма и коммунизма.

Петроградская городская дума более чем на две трети состояла из меньшевиков и эсеров. «Сам» городской голова Шрейдер — махровый эсер. Можно ли было надеяться, что такая дума подчинится Советской власти, что она без сопротивления сдаст свои позиции?

Уже на второй день после падения Зимнего думские деятели сформировали контрреволюционную буржуазную организацию, которой дали громкое название «Комитет спасения родины и революции». Вокруг «Комитета» засновали подозрительные типы, среди которых Калинин узнавал представителей иностранных посольств. Под прикрытием думы готовился антисоветский мятеж юнкеров.

29 октября юнкера сделали попытку выступить, но благодаря бдительности большевиков мятеж был подавлен в тот же день.

Ослепленное ненавистью к Советам реакционное большинство думы разрабатывало нелепые, авантюристические планы захвата власти.

Пользуясь большинством, меньшевики и эсеры превратили думу в один из центров контрреволюции в городе. В то же время дума все больше и больше запускала свои повседневные практические дела. Дальше терпеть такое положение было невозможно.

В ноябре 1917 года буржуазная дума была распущена.

В конце ноября состоялись выборы новой городской думы. Среди двухсот избранных гласных оказалось сто восемьдесят восемь большевиков. В числе их был и Михаил Иванович Калинин.

Он уже знал, что Петроградский комитет решил рекомендовать его на пост городского головы.

Настал день, когда Калинин вошел в здание думы рядовым членом, а вышел оттуда городским головой. Избран он был почти единогласно.

Опыт думской работы у Калинина имелся: хоть и немного, но он стоял во главе Лесновской думы. Но одно дело руководить хозяйством окраинного района, другое — всего Петрограда.

С чего начинать?

А начинать пришлось с борьбы за свои права. Старая управа во главе со Шрейдером продолжала заседать.

1 декабря вместе с заместителем Наркомпрода Дмитрием Захаровичем Мануильским Михаил Иванович направился на Невский, 33 — в думу.

Как только Калинин открыл дверь, шум в зале мгновенно смолк. Все головы настороженно повернулись в сторону вошедшего. Михаил Иванович молча рассматривал присутствующих.

Молчание становилось тягостным, и Калинин сказал насколько мог внушительно:

— Господа, я, набранный на основании всеобщего, равного избирательного права петербургским городским головой, прошу вас сложить свои полномочия и оставить помещение.

В напряженной тишине кто-то хихикнул. Затрясся в смехе Шрейдер, загоготали и остальные.

Трудно стоять спокойно перед гогочущим враждебным сборищем. Калинин поначалу даже немного растерялся, но быстро взял себя в руки и, выждав, когда смех слегка затих, проговорил:

— Уважаемые господа, вы рано смеетесь. Пословица говорит: «Хорошо смеяться последнему». А вы засмеялись первыми.

Повернулся и вышел из зала.

Кабинет головы был не заперт. Калинин открыл дверь, вошел. Массивный стол, кресло с высокой спинкой, телефонный аппарат — старомодный, с высокой подставкой для трубки. На полу ковер.

Калинин взглянул на свои сапоги, обошел ковер стороной, отодвинул кресло, сел.

Несколько минут сидел молча. Потом поднял трубку, вызвал старшего бухгалтера. Подбирая вежливые выражения, попросил его зайти к нему в кабинет. Старший бухгалтер заявил, что не придет. Калинин рассердился, потребовал, чтобы комендант привел бухгалтера, если нужно, применив и силу. Через две-три минуты растерянный комендант доложил, что «старший бухгалтер отбыли со службы».

На приглашение Калинина не отозвались и другие служащие — Шрейдер выплатил им жалованье за месяц-два вперед. Этот срок казался ему достаточным для того, чтобы Советская власть скомпрометировала себя и старые порядки были восстановлены.

Управа опустела. Михаил Иванович ходил по зданию и всюду видел одну и ту же картину: в безлюдных комнатах в беспорядке валялись бумаги. Беспорядок был наведен умышленно: дела были расшиты, многие документы порваны. Саботаж налицо…

Калинин собрал всех, кто остался в управе, — сторожей, истопников, курьеров, мелких чиновников, проживавших в здании думы. Они пришли, пораженные тем, что их вызывает сам голова. А когда поняли, что голова просит их помочь наладить управление городскими делами, с радостью принялись наводить порядок. Дума ожила. Калинин же в это время писал свое первое распоряжение об увольнении с 1 декабря 1917 года всех не явившихся на работу служащих.

В этот день, вечером, Михаил Иванович побывал на многих предприятиях городского самоуправления. Рабочие встречали его приветливо, административный же персонал — настороженно. Но с ним-то меньше всего собирался беседовать голова. Он говорил с рабочими, объяснял им, что такое саботаж и кому он на руку, призывал принять все меры, чтобы наладить бесперебойную деятельность городского хозяйства.

На другой день саботаж охватил всех служащих, и все-таки ни одно предприятие городского хозяйства не прекратило работы. Лишь на несколько часов удалось саботажникам внести замешательство в работу трамвайного управления, водопровода, электростанции. Всюду места саботажников занимали рабочие, выделенные партийными и профсоюзными организациями. Они приходили прямо от станков, порой не успев сменить одежду и как следует умыться.

И дело шло. Огромная машина городского хозяйства Петрограда работала.

На первых порах руководил Калинин хозяйством города с пятью помощниками — работниками управы. При Шрейдере аппарат управы превышал тысячу человек, да еще столько же насчитывалось в разного рода комиссиях, присутствиях и канцеляриях.

Если в самой управе саботажники перепутали все дела, то можно себе представить, что они натворили в присутствиях. В особом присутствии «по призрению больных и увечных воинов и семей запасных» исчезли все документы, на основании которых выдавались денежные пособия. Тысячи больных и раненых солдат и их жен ежедневно толпились в Минском переулке, возле дома, где помещалось присутствие. Среди них сновали провокаторы. Где тайком, где громогласно они убеждали людей, что большевики не будут выплачивать пособий. Люди волновались и требовали денег.

Что было делать? Платить? Кому, сколько? На основании чего? Казалось, для наведения порядка в этом деле нужны месяцы. А люди не хотели и не могли ждать.

Калинин решил этот вопрос за полторы недели. По его совету собрали солдат и жен запасных, объяснили им положение, предложили самим навести порядок в присутствии. Тут же открытым голосованием выбрали сорок человек для работы в социально-экономическом отделе городского самоуправления. За десять суток эти люди разобрались со всеми делами. Вскоре пособия начали выдавать.

Калинин был беспощаден к организаторам саботажа. Он арестовывал служащих, прячущих документы и ключи от сейфов, выселял из заводских квартир инженеров, не выходивших на работу. Каждое его действие было проникнуто духом высшей революционной справедливости, поэтому он всегда мог рассчитывать на безоговорочную поддержку народа.

Бывшие служащие управы только удивлялись: откуда у этого мужика такая крепкая хозяйственная хватка? На их глазах создавался новый, гибкий и оперативный, аппарат городского самоуправления, улучшалась работа коммунальных предприятий, укреплялся порядок в городе.

Особенно поражало их то обстоятельство, что новая управа не задерживала выплату жалованья многочисленным рабочим и служащим. Уж кто, кто, а саботажники отлично знали, какой бюджет они оставили в наследство Калинину. Только по смете 1917 года дефицит достигал ста восьми миллионов рублей. Наличными же оставалось сорок тысяч.

Казалось, невозможно найти выход из положения: и водопровод, и канализация, и трамвайное хозяйство — все основные предприятия управы, призванные приносить ей доход, работали с убытком.

А. Лебеденко, в то время молодой журналист, рассказывает: «На Невском, на Литейном — провалы в мостовых. Деревянные торцовые мостовые на набережных и центральных проспектах превратились в гнилые, щербатые, кочковатые покрытия. Даже на Дворцовой площади, покрытой булыжником, у самого Зимнего и вдоль Главного штаба зияли ямы. Тяжелые плиты тротуаров во многих местах стояли чуть ли не дыбом. Во многих домах не работали уборные, и население пользовалось заброшенными, пустующими домами, в которых не было недостатка. Многочисленные деревянные дома окраин население разбирало на топливо».

Один из буржуазных прорицателей подсчитал, что если в Петербурге когда-нибудь и начнутся «настоящие ремонтные работы», то потребуется 105 лет (именно сто пять!), чтобы привести город в нормальное состояние.

Каждый день требовались десятки и сотни тысяч рублей дотации. Со всех сторон летели заявки на материалы. Милиция жаловалась, что уже три месяца не выплачивает милиционерам жалованье.

Калинин только руками разводил: «Ну и хозяева эти эсеры — болтуны и слюнтяи!»

Финансовую задолженность удалось погасить, выпустив городской заем и сделав заем у кредитных учреждений. Обложили высокими налогами капиталистов — и получили возможность хозяйствовать смело, без боязни, что денег не хватит. К лету 1918 года многие городские предприятия стали приносить прибыль, и это позволило истратить часть денег на их ремонт.

С каждым днем революционный Петроград становился чище, оживленнее. Весело позванивая, сновали трамваи, прекратились перебои в подаче воды, заработал телефон.

Тяжело приходилось с домовладельцами. Многие из них даже дворы перестали убирать, чтобы хоть так показать свою ненависть к новому строю. Под всяческими предлогами они отказывались ремонтировать здания, придумывая различные причины, чтобы уклониться от уплаты налогов.

С разрешения Совета Народных Комиссаров Петроградская дума стала конфисковывать дома саботажников-домовладельцев. К августу было конфисковано две тысячи семьсот крупных домов.

Трудное то было время для Петрограда. Голод, холод. Осьмушка хлеба в день. Нынче многие не знают даже, что означает слово «осьмушка». А ведь это восьмая часть фунта — всего-навсего пятьдесят граммов. Дров вовсе не было. Люди жгли в печках мебель, заборы, дома.

Вместе со всеми жителями города голодали и Калинин, и его семья. Он не хотел ничем отличаться от других. Тяжело было видеть, как дети радуются горбушке хлеба, случайному куску сахара…

Вдобавок ко всем невзгодам на город обрушилась эпидемия тифа. Калинин поставил вопрос о муниципализации бань, аптек, об устройстве дезинфекционных камер при банях и провел свои предложения в жизнь.

Он посещал рабочие кварталы Выборгской стороны и Васильевского острова, Нарвской и Невской застав. По его указанию в квартиры рабочих был проведен электрический свет, многие семьи из негодных комнат на окраинах были переселены в благоустроенные дома центра.

В часы приема каждый мог беспрепятственно прийти в кабинет Калинина, расположенный на втором этаже управы. Швейцар временами ворчал:

— Раньше у нас и к писцу не пройдешь без доклада, а теперь к самому голове свободно… Проходите, он в кабинете.

Михаил Иванович встречал посетителей приветливо, терпеливо выслушивал жалобы, иногда быстро записывал что-то в записную книжечку.

Очень часто приходили с просьбами помочь устроиться на работу. Безработные в городе считались тысячами. В условиях ужасающей разрухи найти работу людям было очень трудно.

Вопрос надо было решать кардинально, чтобы сразу существенно уменьшить количество безработных. Вскоре на совещании работников городского хозяйства Калинин предложил свой план организации общественных работ: сорок тысяч человек бросить на ремонт улиц, еще тридцать с лишним тысяч занять на ремонте пришедшей в негодность канализации, на торфяных разработках и огородных работах.

Этот план был реализован. Огороды же, созданные весной 1918 года, помогли трудящимся пережить голодное время, сгладить остроту продовольственного кризиса.

Вспоминая впоследствии о деятельности Калинина в этот период, Анатолий Васильевич Луначарский особо подчеркивал «хозяйственное направление ума» Калинина: «Хотя были у нас более блестящие ораторы, но, когда Калинин выходил на трибуну и начинал без малейшего ораторского ухищрения выкладывать то, что ему казалось, как пролетарию, особенно важным, другого такого авторитетного голоса в думе не было».

Много времени, особенно в первые два месяца, отнимал у Калинина подбор работников управы, специалистов городского хозяйства. Пришедших устраиваться на работу он лично и с пристрастием опрашивал, старался понять, что за человек перед ним. Просто, без прикрас Михаил Иванович рассказывал, что дело трудное, щадить себя не придется. Иногда он даже сгущал краски, а когда испуганный посетитель уходил, с сожалением смотрел ему вслед: «Опять переборщил!..»

Как-то раз Михаил Иванович сидел за столом в своем кабинете, увлеченный анализом сметы, и вдруг услышал мягкий вопрос:

— Можно к вам?

Калинин поднял голову и радостно потянулся навстречу вошедшему. В дверях стоял Саша Мордухай-Болтовский. Впрочем, какой же Саша? Этот тридцатилетний мужчина был уже Александром Дмитриевичем.

Уселись в кресла друг против друга, закурили.

Александр Дмитриевич рассказал о семье. Отец умер. Мать по-прежнему живет на Рыночной улице.

— А я вот, — закончил он свой рассказ, — тоже инженер, специалист городского хозяйства. Дай, думаю, зайду. Может быть, найдется работенка по специальности.

Работа, конечно, нашлась.

Михаил Иванович знал, что нетребовательность руководителя расхолаживает подчиненных, приучает их работать небрежно, спустя рукава. И он старался быть требовательным ко всем, начиная с уборщицы. При этом нотации Калинин читать не любил, старался сделать так, чтобы люди сами поняли, как следует поступать.

Пришел он как-то раз раньше обычного. Застал в кабинете уборщицу, которая при виде его быстро стерла пыль с нескольких стульев и кое-как смахнула ее с книг, лежащих на столе. Убедившись, что уборщица ничего больше делать не собирается, Михаил Иванович попросил:

— Дай-ка тряпку.

Он старательно вытер свой стул, навел порядок на столе, потом сел.

Уборщица обиженно подобрала губы.

— Что же это вы, Михаил Иванович, сами…

— Да так. Я люблю, чтобы все хорошо было сделано и чтобы везде было чисто…

С тех пор, когда бы ни пришел он, в кабинете был идеальный порядок.

Узнал как-то Калинин, что заведующий хозяйством думского здания — работник старый и многоопытный — занимает казенную квартиру из пяти комнат, а дворник с семьей в подвале ютится.

Михаил Иванович вызвал заведующего, сказал, глядя в сторону:

— Пожалуйста, найдите комнатку, хочу устроить там свой прием.

Завхоз удивился:

— А тут, в кабинете, что будет?

Калинин объяснил, что хочет поселить в кабинете семью дворника.

Завхоз, видно, был человек неглупый, сообразил, в чем дело. Ответил:

— Я семью дворника устрою у себя: отдам им две комнаты.

Взгляд Михаила Ивановича потеплел.

— Хвалю за догадливость. Позаботьтесь, кстати, приобрести для него за наш счет и кровати.

В марте 1918 года петроградская Центральная городская дума и все ее комиссии были распущены. Упразднен был и ее исполнительный орган — управа. Вместо думы был образован Комиссариат городского хозяйства Петроградской городской коммуны, занявший положение одного из отделов Петроградского Совета. Михаил Иванович Калинин стал комиссаром городского хозяйства.

«В первые месяцы работы Михаила Ивановича в комгорхозе, — вспоминает об этом времени один из его сотрудников, М. Л. Крепс, — многие наши инженеры, специалисты считали, что можно явиться к нему на доклад без особой подготовки. Они смотрели на него свысока, считая, что он, простой рабочий, дела не знает и что можно давать ему цифры с потолка…

Выслушивал он очень внимательно, спокойно, терпеливо. А затем задавал такие вопросы, которые озадачивали докладчиков: то ли Михаил Иванович такой находчивый, или же он дело знал и просто их испытывал. Вскоре у специалистов сложилось убеждение, что Михаил Иванович предварительно, прежде чем вызвать их с докладом, сам детально изучает все вопросы».

Так оно и было. Еще работая в думе, где было много специальной технической литературы, Калинин взял за правило до глубокой ночи читать, тщательно вникал в те вопросы, которые предстояло решить в ближайшее время.

По заданию партии Калинин уделяет много внимания и работе отделов городского хозяйства при губернских и уездных Советах. Он выезжает в города и уезды Новгородской губернии и Северной области, изучает там положение дел. В начале 1919 года по его инициативе созывается I съезд отделов коммунального хозяйства Северной области.

Работать было трудно, а подчас и опасно. Вражеская агентура в своих попытках скомпрометировать Советскую власть не останавливалась и перед актами диверсий. Так, например, было сделано несколько попыток вывести из строя одну из петроградских водопроводных станций — Заречную. Диверсанты заложили две бомбы с часовыми механизмами, поставленными на разное время. Расчет был столь же прост, сколь и коварен: после первого взрыва здесь скопится народ, приедут руководители городских организаций. Второй взрыв покончит заодно и с ними.

Михаил Иванович Калинин приехал на место происшествия сразу, как только узнал о первом взрыве.

Семья Калининых жила в это время в большом многоквартирном доме. Михаил Иванович сколотил тут коммуну — все жильцы вели в доме совместное хозяйство, готовили по очереди для всех обеды. В коммуне жил и заместитель Калинина по горкомхозу Иван Ефимович Котляков.

Утром в воскресенье в комнату к нему вбежали трое взволнованных служащих:

— Иван Ефимыч, беда на водопроводной…

Котляков без лишних слов начал одеваться. На шум вышел Калинин и, узнав, в чем дело, сказал Котлякову:

— Подожди, и я с тобой поеду.

Они приехали, когда станция была уже оцеплена красногвардейцами. Вместе с работником станции Фридрихом Лийвом и комендантом охраны Рудольфом Лепником приступили к осмотру места взрыва. «В одном из агрегатов, — вспоминал потом Ф. А. Лийв, — заметили какой-то предмет. Это оказалась бомба, причем было слышно, как работают в ней часы…» Раздумывать было некогда. Коммунист Рудольф Карлович Лепник берет тикающую бомбу в руки. Только бы успеть добежать до Невы. Она совсем рядом… Но он не успел.

Взрывом был контужен Котляков. Калинин по счастливой случайности уцелел.

Этот день — 30 марта 1919 года — запомнился Михаилу Ивановичу Калинину не только трагическим происшествием на Заречной водопроводной станции. Он стал для него днем начала новой большой работы на посту главы первого в мире социалистического государства.

Незадолго до этого дня Ленин сказал Михаилу Ивановичу, что внес предложение в Политбюро рекомендовать его, Калинина, на пост председателя ВЦИК. Михаил Иванович с сомнением покачал головой:

— Не знаю, Владимир Ильич, как я буду в сапогах, я еще не привык к изысканному обществу. Черт знает, может быть, еще придется с Клемансо мир заключать…

Ленин рассмеялся.

— Ничего, товарищ Калинин, не все же нам приучаться к их благородству, пусть и они немножко приучатся к нашей грубости.

Год 1919-й был суровым и тревожным. Контрреволюция готовила новый натиск на Советскую Россию, который впоследствии получил название первого похода Антанты.

В конце 1918 года прибыл в Омск в английском поезде адмирал Колчак, полный презрения к бунтующей черни и уверенности, что через месяц-другой с оркестром войдет в Белокаменную.

Собирали свои армии Деникин и Юденич. Насторожился на севере Миллер.

В эти тревожные дни партия, народ молодой республики понесли тяжелую утрату: умер Яков Михайлович Свердлов.

— …Пролетарская революция, — говорил Ленин на экстренном заседании ВЦИК, посвященном памяти Якова Михайловича, — сильна именно глубиной своих источников. Мы знаем, что на место людей, беззаветно отдавших свою жизнь, положивших ее в этой борьбе, она выдвигает шеренги других людей, может быть, менее опытных, менее знающих и менее подготовленных в начале их пути, но людей, которые широко связаны с массами и которые способны на место ушедших крупнейших талантов выдвигать группы людей, продолжающих их дело, идущих по их пути, довершающих то, что они начали.

30 марта, в пять часов вечера, в Москве, во 2-м Доме Советов собралась большевистская фракция ВЦИК. Открывая заседание, секретарь ВЦИК Енукидзе сообщил, что Политбюро ЦК решило рекомендовать фракции при избрании председателя ВЦИК голосовать за кандидатуру Калинина.

В семь часов открылось XII заседание ВЦИК. Слово взял Владимир Ильич. Он говорил о том, что найти настоящего заместителя Якову Михайловичу Свердлову — задача чрезвычайно трудная.

— Мы знаем, — заявил он, — что, если мы найдем товарища, который соединит в себе жизненный опыт и знакомство с жизнью среднего крестьянства, мы эту задачу разрешить сможем, и я думаю, что кандидатура, о которой вы прочли сегодня в газете, удовлетворяет всем этим условиям. Это кандидатура товарища Калинина.

Характеризуя Калинина, Владимир Ильич говорил о том, что больше всего ценил в этом человеке:

— Это товарищ, за которым около двадцати лет партийной работы: сам он — крестьянин Тверской губернии, имеющий тесную связь с крестьянским хозяйством и постоянно обновляющий и освежающий эту связь. Петроградские рабочие сумели убедиться, что он обладает умением подходить к широким слоям трудящихся масс, когда у них нет партийной подготовки, когда пропагандистам и агитаторам не удавалось к ним подойти по-товарищески и умело, тогда товарищу Калинину удавалось разрешить эту задачу.

В поддержку предложенной Лениным кандидатуры выступили другие товарищи. Члены ВЦИК единогласно проголосовали за избрание Калинина.

Поселился Калинин в Кремле. Комендант Кремля И. Д. Мальков позднее вспоминал, что Владимир Ильич Ленин несколько раз звонил ему, интересуясь, как устроили Калинина.

Апрель 1919 года был для Калинина очень трудным. Предстояло принять дела, вникнуть в них. Калинин проделал это чрезвычайно быстро, несмотря на то, что очень много времени отнимали выступления на собраниях и митингах. В Москве по пятницам проводились митинги. Ораторов на них утверждал Московский комитет партии. Решение звучало примерно так: «Обязать тов. Калинина выступить на митинге в Хамовническом районе». И Калинин брал путевку и выступал. Такие же путевки получали и другие партийные и государственные работники.

В пятницу 4 апреля Михаила Ивановича видели в Сокольническом и Рогожском районах, в театре «Наполеон» и кинотеатре «Вулкан», на хлебной бирже, в Введенском и Алексеевском народных домах, мастерских Нижегородской и Северной железных дорог. Он призывал трудящихся к упорной работе для скорейшего разгрома врага.

Через несколько дней на заседании ВЦИК Михаил Иванович выступил с декларацией о ближайших задачах ВЦИК. Но прежде он сердечно поблагодарил всех присутствовавших за то доверие, которое они оказали ему, избрав на столь ответственный пост.

— Это доверие, — сказал Михаил Иванович, — я принимаю как доверие революционному петроградскому пролетариату от российских рабоче-крестьянских масс.

…Мое избрание я рассматриваю как символ тесного союза крестьян с рабочими массами, так как в моем лице объединяется рабочий Петрограда с тверским крестьянином.

От того, куда и за кем пойдет крестьянство, во многом зависела окончательная победа революции. VIII съезд партии подтвердил, что строить социализм можно только в союзе с середняком, потому что середняки в то время составляли основную массу крестьян. Очень важно было, чтобы эта основная масса поняла политику партии.

Ленин как-то предложил послать в длительные поездки по стране выдающихся пропагандистов и агитаторов партии. Создать специальные агитпоезда, агитпароходы, снабдить их необходимыми пособиями, сформировать бригады из работников наркоматов и ведомств и направить в различные уголки страны.

Ленинское предложение понравилось Калинину. Он решил оборудовать агитационно-инструкторский поезд ВЦИК. Этот поезд вошел в историю под названием «Октябрьская революция».

Возглавить поезд партия поручила самому Михаилу Ивановичу Калинину.

29 апреля Калинин отправился в свою первую поездку по стране.

Длинные старомодные угловатые вагоны поезда были ярко расписаны символическими картинами из «революционного быта». Один вагон был занят под кинематограф, другой — под склад литературы, тут же оборудовали книжный магазин. Купе просторные, рассчитанные на долговременное пребывание. Уже сидя в купе, Калинин принял корреспондентов «Правды» и «Известий» и обстоятельно ответил на все вопросы.

— Моя главная цель — непосредственно подойти к уезду и волости, к трудящемуся народу, отдаленному от центра, и узнать его нужды, подслушать голос самой жизни.

Калинин попросил особо подчеркнуть политическое значение поездки.

— Губернии, по которым мы намерены проехать, близки к колчаковскому фронту, и политическая агитация в той области имеет огромное значение. Появление агитаторов из центра, митинги, которые мы будем устраивать на местах, раздача литературы, плакатов, воззваний, демонстрирование лент советского кинематографа, самое соприкосновение с представителями центральной рабоче-крестьянской власти должно поднять настроение народа, рассеять сомнения, вносимые колчаковскими агентами-провокаторами.

И вот замелькали города, полустанки, деревни. Останавливались в крупных пунктах: Муром, Арзамас, Алатырь, Казань, Свияжск, Рузаевка, Симбирск, Мелекесс, Рязань, Голутвин. Тут же, на станциях, вспыхивали митинги.

Калинин смотрел в суровые лица людей. Хотелось сказать им что-нибудь радостное, обнадеживающее. Но хорошего было мало. Так что ж, замазывать недостатки, приукрашивать действительность? Нет, на это он не пойдет. Лучше честно объяснить людям — нам очень трудно: они много перенесли, они поймут.

На первой же станции, в Муроме, направляясь на митинг в железнодорожные мастерские, Калинин остановился возле вагона-кинематографа. Вагон осаждали ребятишки — худые, с землистыми от недоедания лицами. Многие из них впервые в жизни видели движущиеся изображения. С одинаковым ребячьим изумлением смотрели они сказку «О рыбаке и рыбке» и «Праздник коммунистической молодежи», «Стрекоза и Муравей», «Китайские тени».

Потом, когда Калинин выступал перед людьми, в глазах стояли эти худенькие девчонки и мальчишки.

И он говорил:

— У нас голод, нет товаров, нет обуви. Почему? Потому что такие важнейшие промышленные районы, как Дон, Туркестан, Баку, Сибирь, до сих пор в руках врага. Если еще и Волга попадет в руки Колчака, то положение станет еще хуже. Теперь главная задача рабоче-крестьянских масс — разбить Колчака… Каждый человек нынче вправе сказать: «В настоящее время я исполняю самую небольшую работу, но этой маленькой работой — я укрепляю Советскую власть». И я призываю вас, товарищи, к самому энергичному проявлению творческих сил, в чем бы они ни выражались: в обработке ли полей, в возделывании картофеля, в совершенствовании производства.

Всматриваясь в глаза людей, Калинин видел, что слова его доходят до них. Это подтвердила и принятая после его выступления резолюция, торжественная и искренняя: «Напрягая все наши силы и разум для улучшения транспорта, изгоняя из своей среды клеветников и предателей, мы в любую минуту готовы стать на защиту Советов от посягательств с чьей бы то ни было стороны, а тем более от палачей, идущих против них войною, дабы тем самым приблизить желанный день, когда над всем миром водружено будет боевое Красное знамя — символ великих завоеваний революционного пролетариата всего мира».

Всего таких митингов и собраний работники агитпоезда провели до семидесяти. На сорока одном из них выступал Калинин.

После городского митинга на «фордике» или на лошадях Михаил Иванович обычно отправлялся в деревни. Стоя в толпе крестьян, Калинин уверенными движениями свертывал самокрутку, привычно склеивал. Закурив, произносил: «Ну вот, перед вами власть. Можете говорить как на духу». Выслушивал жалобы: исполком притесняет, последнюю корову отобрали, чрезвычайный налог режет.

Большинство вопросов решал на месте.

Были вопросы и другого рода: «Почему нет свободы торговли?», «А нельзя ли сделать Учредительное собрание?»

Михаил Иванович отвечал подробно, не жалея времени.

…Калинин вернулся в Москву 18 мая. Съездил ненадолго на родину. Первый раз приехал в Троицу уже не как «бунтовщик»-подпольщик и даже не просто ответственный работник, а первый человек в государстве — президент Советской республики. Выходя из чайной Карцева, где он всегда останавливался на пути домой, Калинин увидел своего односельчанина Ивана Клюева. Иван стоял на коленях перед крыльцом. На непокрытой голове лежало прошение. Калинин не сразу понял, что все это обращено в его адрес. Потом догадался, залился краской.

— Что ты?.. Что ты, Иван Трофимович!..

Взял сложенную вчетверо бумажку, заботливо поднял земляка. Сели тут же на крылечке. Клюев рассказывал:

— Не знаешь, с какой стороны беда к бедняку подберется. Повез на мельницу зерно на муку смолоть: восемнадцать пудов — все, что было. Что ж, казалось, плохого из этого может выйти? Так вышло же — сгорела мельница-то! Остался с пустыми сусеками. Сам — ладно, и корой бы пропитался, так ребята-то как?..

Близка Калинину крестьянская беда.

— У тебя ведь, кажется, пятеро?

— Пятеро…

Успокоил как мог, дал записку с ходатайством в Тверь, чтоб выдали восемнадцать пудов хлеба бедняку Клюеву. А потом долго еще мерещилась сгорбленная спина земляка с бумажкой на голове.

Уже подъезжая к родной деревне, увидел на обочине дороги трех мужиков, отчаянно споривших. Рядом стояли подводы с распиленным березовым кряжем. Михаил Иванович велел остановить лошадей. Спрыгнул с тележки, попросил объяснить, почему спор.

Один, оказавшийся лесником, рассказал, что задержал двух крестьян, самовольно срубивших дерево, и требует ехать в волисполком. Те противятся.

— Лесник-то прав, чего же вы распоясались? — спросил Калинин.

Нарушители уже узнали земляка, смутились.

— Какое же наказание вы им определите? — обратился Михаил Иванович к леснику.

— В волостном исполкоме составлю акт, дрова отберу, распилят для школы; и штраф — никуда не денутся — сдерем как с миленьких.

— И все наказание?

— Не сажать же их в кутузку: сеять вот-вот пора.

— Правильно, — согласился Михаил Иванович. — В кутузку не надо. Но посадить три березки вместо одной срубленной — это надо обязательно сделать. Поеду назад через две недели, чтоб были посажены!

С тех пор на месте срубленного дерева растут у Ильинского тракта три березы.

Заехал Михаил Иванович и в Яковлевское — село, где учился в школе. Анна Алексеевна, его старая учительница, была жива. Долго сидели они, вспоминая давно прошедшие годы…

После первой поездки с агитпоездом последовала вторая: Рига, Двинск, Молодечно, Минск, Бобруйск, Жлобин и Гомель — Западный фронт. Потом третья, на Южный фронт, четвертая — опять на Восточный фронт, по следам отступления Колчака.

Нелегко пришлось во время поездки вдоль Западного фронта…

На Смоленщине Калинин столкнулся с откровенным сопротивлением властям, с массовым дезертирством из армии.

Выступая на сходке в одной из деревень, Калинин, сердито поблескивая очками из-под нахлобученного на лоб картуза, говорил:

— Сохранять свою шкуру, прятаться в кустах в то время, когда твой сосед-крестьянин умирает на фронте, — это же самая большая подлость, какую можно выдумать!

Мы готовы оказать крестьянам любую помощь, на какую только способны, но мы будем жестоко карать тех, кто хочет спасти свою шкуру за счет других. Вот ваш помещик Оболенский. Он не сидит дома, а участвует в войне на стороне Деникина, чтобы отвоевать опять свои земли. А вы не понимаете, что если возвратятся помещики, придет Деникин, то они вытащат вас из темных углов.

На Бежицком заводе в Брянской губернии меньшевики и эсеры, воспользовавшись продовольственными затруднениями, стали подбивать рабочих на забастовку. Калинин появился на заводе в разгар волнений. Когда он, забравшись на паровозный тендер, обратился к меньшевикам и эсерам с негодующими словами, из толпы кто-то выкрикнул:

— К черту речи! Хлеба давай!..

Калинин выждал, пока все успокоились.

— Хлеба я вам не дам и не обещаю… — Он снова повернулся к меньшевикам. — А ваше поведение есть предательство по отношению к рабочему классу и к Красной Армии. Вы меня не запугивайте и не думайте, что я позволю задержать хлебный маршрут, отправляемый на фронт. Я не поверю, чтобы хоть один рабочий согласился с этим…

В Минске, Могилеве, Бобруйске дело уже обстояло по-другому. На каждом полустанке собирались толпы народа в надежде услышать хоть несколько слов от Калинина.

20 июня площадь Свободы в Минске заполнили дети. Пятнадцать тысяч школьников пришли приветствовать Калинина. Потом состоялся парад рабочего полка и всевобуча. А на другой день утром Калинин проснулся в своем вагоне, разбуженный разрывами бомб. Выскочил на подножку. Увидел в облаках вражеский самолет. Со всех сторон по нему палили из ружей и пулеметов. Самолет стремительно уходил в сторону Молодечно. Дымились станционные постройки, зияли выбитые окна.

Вечером налет повторился, и снова бомбы рвались вокруг поезда.

Третья поездка агитпоезда началась 12 июля. К тому времени положение на фронтах изменилось. Изумленный и перепуганный «правитель омский» покатился на восток. На первый план выдвинулся властолюбивый карьерист Антон Деникин. Южный фронт стал главным.

В тот же день, когда поезд Калинина, или, как его тогда стали называть, «ВЦИК на колесах», покатил в направлении Саратова, Ленин выступил на московской конференции РКП(б) с докладом о внутреннем и внешнем положении республики.

— …Учитывая все пережитое, — сказал он, — весь опыт этого года, мы с уверенностью говорим, что трудности преодолеем, что этот июль — последний тяжелый июль…

Отчет об этой речи вождя, напечатанный в «Правде», Калинин прочел в Аткарске. Новой молодой энергией наполнилось сердце, нашлись новые слова для людей, слушавших его в Ртищеве, Сердобске, Покровске, Вольске. Из Вольска Михаил Иванович отправился на пароходе в Балаков и другие приволжские города. Побывал в деревнях и селах. При виде полей сжималось от боли крестьянское сердце: «Урожай-то, урожай какой!..»

Из Аткарска Калинин послал телеграмму Ильичу:

«Урожай Аткарского уезда небывалый. Хлеб на корню больше недели стоять не может. Рабочих рук не хватает. Необходимо откомандировать аткарские воинские части для уборки хлеба. В противном случае часть урожая погибнет. Просим срочно сделать распоряжение; просим срочно ответить».

Вечером Калинин с волнением читал ленинский ответ:

«Немедленно организуйте все неиспользованные еще технические силы и средства для уборки урожая. С той же целью широко и планомерно проведите трудовую повинность городского и сельского населения. Проявите всю энергию и организованность в деле своевременной уборки урожая. О принятых мерах телеграфируйте наркомзему для доклада Совнаркому.

Предсовобороны Ленин».

Сам Калинин, политком Воеводин, уполномоченные Наркомпрода Соколов, Некрасов — все до одного выступали на митингах, собраниях, сходках. В течение нескольких дней удалось мобилизовать трудоспособное население, в том числе и городских жителей, красноармейцев, безработных, эвакуированных.

Калинин работал день и ночь. Он распорядился перебросить на уборку людей из других губерний, устроить мастерские для срочного ремонта сельскохозяйственных орудий. Лично пересматривал дела крестьян, осужденных за мелкие преступления. Многих освобождал и тоже направлял на полевые работы.

В результате указание Ленина было выполнено: хлеб убран. Михаил Иванович не успокоился, пока не увидел первый эшелон, отправившийся на Южный фронт.

В Балакове Калинин созвал всех ответственных работников города и уезда и предложил немедленно образовать Чрезвычайную комиссию для мобилизации всех сил и средств на уборку урожая. Предложение было принято. В Баронске городской Совет решил в честь посещения города «всероссийским старостой» отправить для рабочих Москвы и Питера пятьдесят тысяч пудов хлеба.

Отовсюду, где проезжал поезд председателя ВЦИК, отправлялись до отказа груженные хлебом эшелоны.

Такую же работу Калинин проводил и во время четвертого рейса — осенью. Это была самая продолжительная поездка Калинина в 1919 году. Через Тулу, Пензу, Самару агитпоезд доехал до Оренбурга.

В Оренбурге Калинин выступил на митинге военнопленных колчаковцев, смотревших на него как на чудо: «Простой мужик — верховная власть?» Калинин почувствовал это.

Свою речь он начал так:

— Казаки, военнопленные! Перед вами стоит представитель рабоче-крестьянской власти. Перед вами стоит не человек белой кости, не человек, умеющий красиво гарцевать на коне…

И он заговорил о страданиях народа, о том, за что воюет Советская власть. Как старший, справедливый брат, стыдил он их за то, что поддались на белогвардейскую удочку:

— Вы могли думать, что великий русский народ, который создал все фабрики, который построил тысячеверстные железные дороги, у которого в руках дворцы и все богатства этого мира, — вы могли подумать, что этот русский народ придет отнимать у вас эту землю…

Только опьяненная ненавистью голова может подумать, что английский купец из милости, из сожаления к вам посылает пулеметы и деньги. Нет, он посылает эти пулеметы для того, чтобы вас, дураков, связать крепкими цепями, а потом и нас — всю коренную Россию…

В заключение он сказал:

— Борьба отчаянная, момент острый. Вы должны продумать, за кем идти, и если вы решите, что ваше место с крестьянами и рабочими, то приходите, и вы будете приняты как товарищи…

Митинг принял резолюцию: «Мы до сего времени были обмануты царскими старыми слугами, которые силой гнали многих из нас в свою разбойничью шайку. Мы клянемся перед всем честным трудовым народом Советской России, перед лицом высшего представителя трудовой рабоче-крестьянской власти председателя ВЦИК товарища Калинина, что отныне с оружием в руках пойдем рука об руку со всеми рабочими и крестьянами против богачей и кровопийц мира».

Семь дней провел Михаил Иванович в Оренбуржье. Своими глазами видел, как вступали в строй шахты и рудники, начинали дымить заводские трубы, оживали полумертвые паровозы. А самое главное — людские сердца загорались энергией, желанием быстрее ликвидировать разруху, построить новую жизнь.

23 октября в Москве, открывая очередное заседание ВЦИК, Калинин заявил, что считает своим долгом поделиться с присутствующими впечатлениями и наблюдениями от четырех поездок по стране.

— …Самый беглый, самый поверхностный осмотр Российской Советской Республики и органов Советской власти, — заявил он, — привел нас к полному убеждению, что в Российской Советской Республике сейчас происходит огромный процесс, который в провинции особенно ярко наблюдается, — это укрепление влияния Советской власти и сознание ее необходимости в глубинных массах рабочих и крестьян и даже в обывательской массе.

…На другой день Михаил Иванович отправился в свой пятый рейс по стране. На сей раз путь агитпоезда лежал снова на Южный фронт.

Здесь в это время Красная Армия начала решительное наступление против Деникина, 20 октября был взят Орел. 24-го конники Буденного, сверкая клинками, ворвались в Воронеж. В ноябре взвился красный флаг над Курском. Это были решающие дни гражданской войны.

В Воронеж поезд прибыл 3 ноября, а на другой день вместе с политкомом — председателем ЦИК Украины Григорием Ивановичем Петровским Калинин выехал в сторону Землянска, где располагался штаб Буденного.

С конниками Буденного Михаилу Ивановичу не пришлось долго побыть. После смотра войска Калинин в сопровождении караула, возглавляемого Олеко Дундичем, выехал в Воронеж. Но, как пишет Буденный, долго потом после посещения Михаила Ивановича конники рассказывали о нем бойцам корпуса. Они воочию убедились, что у власти в Советской республике стоят не богачи, а простые люди, трудящиеся.

В Воронеже сложилось крайне тяжелое положение с продовольствием. Калинину докладывали: даже раненые неделями не получают хлеба. Он тут же продиктовал приказ: губпродкому немедленно произвести поволостную разверстку среди сельского населения.

Так же, как и в предыдущие поездки, Калинин разъяснял решения партии и правительства, особенно среди крестьян. Говорил о том, почему необходима продразверстка, просил понять, что мера эта временная. Она вынуждена суровыми условиями, в которых оказалась страна. Ему жаловались на спекулянтов, и он растолковывал терпеливо, что спекуляция — это только кажущееся благополучие. По существу же это разорение государства, а те богатства, которые крестьянин заработает спекуляцией, в конце концов превратят его в нищего.

Возвращаясь из этой поездки, Калинин еще не знал, как высоко оценил Ленин его работу среди крестьян. 18 ноября, выступая на I совещании по партийной работе в деревне, Владимир Ильич сказал: «И благодаря тов. Калинину работа в деревне получила значительный толчок. Крестьянин, несомненно, получил возможность более непосредственного сношения с Советской властью, обращаясь к тов. Калинину, который представляет в своем лице высшую власть Советской республики».

Позже Михаил Иванович вспоминал о своем разговоре с Лениным, состоявшемся после этой поездки:

«С обратной дороги являюсь к Владимиру Ильичу, а он быстро вбегает в комнату, потирает голову ладонью и весело смеется. «Ну, — говорит, — как? Швах дело?» Вижу, испытывает, с этакой подковырочкой подходит, а в глазах огоньки играют. «Нет, — говорю, — Владимир Ильич, положение на фронте крепче, чем когда бы то ни было. Все уверены в разгроме Деникина. Боевой дух высокий, нам нечего беспокоиться». Нужно было видеть, как Ленин радовался и горел. «Отлично, отлично, товарищ Калинин! Все ясно как божий день!»

К началу 1920 года с Деникиным было покончено. Но до Нового года Калинин со своим агитпоездом побывал еще и в Петрограде.

Петроград… При воспоминании о нем у Калинина становилось теплее на душе. Внимательно следил он за Петроградским фронтом, ни на минуту не сомневаясь в разгроме Юденича. Не раз говорил: «За Петроград я спокоен. Петроградские рабочие — это те рабочие, которые больше, чем кто-либо, положили свои головы за Советскую республику. Они отстоят Петроград».

И они отстояли.

5—9 декабря состоялся VII Всероссийский съезд Советов, вновь избравший Калинина членом ВЦИК. На съезде Михаил Иванович предложил наградить Петроград за героическую оборону от Юденича боевым орденом Красного Знамени.

20 декабря Калинин вновь перешагнул порог Таврического дворца. Казалось, совсем недавно он слушал тут гневные обличительные речи депутатов-большевиков IV Государственной думы, а затем ленинские тезисы на Апрельской конференции, голосовал за решения Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Совсем недавно…

Голос Калинина слегка дрогнул, когда, стоя на трибуне, он произнес:

— Товарищи, по поручению VII Всероссийского съезда Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов вручаю боевое знамя с орденом Красного Знамени Петрограду, красному революционному пролетариату города Петрограда…

Петроградский пролетариат привык знамена брать, а не отдавать. Армии, которые возымеют дерзость захватить это знамя, поплатятся своими знаменами. Это знамя на веки вечные водрузится здесь, и петроградский пролетариат будет высоко держать его перед всем миром.

2 января Михаил Иванович вернулся в столицу. Вернулся, чтобы через несколько дней снова окунуться в дорожную жизнь — жизнь, полную новых забот, тревог, радостей и огорчений.

…В марте 1918 года по предложению В. И. Ленине М. И. Калинин избран председателем ВЦИК. В годы гражданской войны М. И. Калинин совершает поездки на фронты, ведет большую агитационную работу среди красноармейцев, а также среди рабочих и крестьян. Пользуется огромной популярностью и любовью среди трудящегося народа Советской России, постоянно выезжает в разные районы страны, выступает на митингах и собраниях. На XI съезде партии (1922 г.) избирается членом ЦК, с тех пор до конца жизни его избирают в состав ленинского большевистского штаба. 1 января 1926 года становится членом Политбюро ЦК ВКП(б). С 1922 года М. И. Калинин — председатель ЦИК СССР. В годы индустриализации и коллективизации посещает крупнейшие новостройки страны, колхозы и совхозы, большую работу ведет среди молодежи, выступает на съездах комсомола. Автор многих книг и статей на темы коммунистического воспитания. В январе 1937 года избран первым Председателем Президиума Верховного Совета СССР. В годы Великой Отечественной войны выезжает на фронты, выступает перед воинами.

М. И. Калинин умер 3 июня 1946 года.