Не высказать все это. Не объять.
Порвать и сжечь. И все начать сначала.
Опять во мне симфония звучала,
А я не мог ни строчки написать.
Ликующая музыка души
Под радугой прозрения и света
Отчаянно, светло и беззаветно
Мирские омывала рубежи.
И брызги звуков падали, звеня.
Их, выплеснув из утренних бокалов,
Безжалостно в бессильи упрекала
Бумага, обокравшая меня.
Ей дела нет до сути ремесла.
Она лишь чистоту свою хранила.
А музыка, что зерна проронила,
Единственною строчкой проросла:
Бог наказал меня любовью к людям…
1977