Комсорг 2

Глава 1

Наконец-то поезд привез меня вечером под своды Московского вокзала и тут же выплюнул в густую толпу встречающих-провожающих граждан. Народ суетится с допотопными чемоданами и рюкзаками, пакетами и свертками, ни одного изделия на колесиках я не увидел. Не те еще времена на дворе, совсем не те.

Черт, обратно вообще очень долгой дорога показалась, учитывая, сколько неотложных дел ждет меня в Ленинграде.

И еще какая сладкая девушка сильно тоскует без меня в женском общежитии, ругаясь вполголоса на пропавшего малолетку. Охмурил сладкими речами и взрослыми делами, а теперь куда-то уехал без положенных в этом случае объяснений.

Имеет все основания, конечно, ругаться Светлана.

По дороге я более-менее успокоился, все же не каждый день так безжалостно калечишь человека.

Но мне хорошо понятно, что не человека, а редкую и очень опасную тварь в человеческом обличии. Просто какого-то зеленого человечка, прикинувшегося жителем планеты Земля, которого вообще не жаль ни капли, хочется только побыстрее смыть его зеленую слизь со своих ботинок.

Хотя теперь внутренний голос требует делать подобное как можно чаще:

— Это же не последний маньяк, про которого ты вспомнил? Других тоже можно вообще не жалеть! Станешь выступать всезнающим ангелом мщения с большим мечом!

Не последний, ой, не последний маньячила.

Видно, что этот взрыв лютой ярости выдал организму множество адреналина и кучу эндорфинов, которые зашли как наркотик прямо. Хочется повторять и повторять снова те сильные удары, которые обезобразили чудовище.

Особенно со знанием всех деяний маньяка в самое ближайшее время в том же ростовском парке «Авиатор».

Знание о том, что десяток невинных людей не окажется жестко замучен уже в этом году — греет душу на самом деле.

И еще примерно два с половиной или даже три десятка людей в последующем времени останутся живыми, а то же государство не потратит миллионы на его поиски.

И особенно эта простота случившегося, как получилось встретиться с любителем побегать по паркам и лесопосадкам — она тоже радует. Никуда ему оказалось не деться от встречи со мной и моей мощной ножкой от табурета, не пошел бы маньяк через кладбище, так получил бы свое около машины, хотя бы меняя в это время колесо.

С фонариком, ножкой и понятным желанием бить только первым и сразу — не смог бы ничего мне противопоставить маньяк со своим ножом в портфеле и длинными руками взрослого мужика.

Адреналин и страх за свою личную жизнь кинули меня в беспощадную атаку, не дав ему ни единого шанса.

Получается, что я смог реально просчитать маньяка, пусть и не очень осознанно, но крайне эффективно.

Не все ему, твари ужасной, самому внезапно на беззащитных жертв нападать, нашелся и на него самого такой прошаренный мститель. Выбил самым коварным образом акцентированным ударом растерявшегося от нежданной встречи с милицией Андрея Романовича безо всякого предупреждения из сознания и возместил ему примерно одну сотую страданий его предыдущих жертв, чтобы уже больше никогда этого ужаса не случилось с другими.

Теперь не по лесопосадкам будет очень резво с ножом бегать, а о вовремя поданной утке мечтать, тварь.

Если еще выживет, конечно.

В поезде случившееся постарался вспомнить изо всех сил и решил про себя, что сделал все возможное, чтобы меня никто не опознал в будущем. Много где я засветился и даже паспорт мой бабка, сдавшая мне квартиру, видела, но она каждый день новый документ принимает в залог, поэтому вскоре напрочь забудет молодого паренька, с которого все же выжала сторгованную им поначалу пятерку.

То, что меня хорошо разглядела вахтерша во взрослом общежитии — это ни о чем не говорит. Тот же пострадавший от моего кулака наглец или соседи по скамейке меня тоже могут обязательно узнать, но только в том случае, если им кто-то мою фотографию покажет?

Взять-то ее неоткуда точно.

Вахтершу обязательно расспросят, кто приходил или интересовался маньяком, она меня вспомнит с большой долей вероятности, но мое даже очень подробное описание утонет в десятках тысяч похожих парней, живущих поблизости.

Никто ведь даже не подумает, что разобраться с маньяком приехал откуда-то очень издалека парень, у которого имеется невозможное по обычной жизни послезнание.

Наверняка, что будут думать на кого-то из того же техникума следователи, как только поймут хоть что-то о сложившейся репутации самого Чикатило в учебном заведении. И сопоставят эту репутацию с тем местом, где найдут его тело и его же машину с одним пробитым колесом. Обычно следаки далеко от места преступления не удаляются даже в мыслях, а назначают виноватого из окружения пострадавшего.

Решат, что он или с кем-то на свидание поехал, или все же вел очень подозрительную деятельность в таких местах под покровом ночи.

Оказаться ночью избитым на кладбище — ну само по себе подозрительно, нормальные люди в такое время там не шастают.

Официально я нигде не засветился, никто, кроме бабки, не видел мой паспорт или еще какие-то документы. Про нее еще нужно узнать и как-то найти старую барыгу в другом городе, что вообще за гранью возможного.

Вполне возможно, что начальник милиции Шахт, узнав о насильственной смерти или особо тяжких повреждениях подозреваемого маньяка, сопоставит мои анонимные письма с этим случаем, но концы все равно ведут в очень большой город.

Где никого так просто не найдешь.

Да никто в тех же Шахтах особо не будет рыть землю, скажут, что получил подонок наконец по заслугам от кого-то из родственников жертв и быстренько замнут дело. И в Новочеркасске обязательно к такому же мнению придут, как только ознакомятся с характеристиками на Чикатилу по прежним местам жительства и с его нескольких предыдущих работ. И особенно самой последней из техникума, причем очень удивятся, что такого «ценного специалиста» с явными психическими отклонениями вообще взяли туда работать.

Никаких громких процессов власти точно не допустят.

Не может в Советской стране оказаться никаких маньяков, тем более, что таких давних и заслуженных членов КПСС с более чем двадцатилетним стажем.

Так что просто уничтожат мои анонимки все причастные к этому делу люди и чиновники, чтобы не осталось никакой связи с Чикатило у направляющей и контролирующей силы советского общества.

Что всезнающая, мудрая партия не отреагировала должным образом, не разобралась с самим Чикатило, если он виновен и не пресекла слухи о Чикатиле, если оказался чист перед законом и партией. А просто пустила вендетту на полный самотек.

Нравится мне самого маньяка называть просто Чикатилой, что уже давно в моем времени стало именем нарицательным.

На квартиру к Таисии Петровне приехал на метро. Снова поразился бледным, даже синеватым питерским лицам в вагонах и на эскалаторах, такое разительное отличие от уже дочерна загорелых жителей Ростовской области.

В наше время круглогодичные поездки на теплые курорты и тот же солярий дают заметное другое впечатление от внешности ленинградцев.

То есть — теперь питерцев или петербуржцев.

Прошел мимо пункта правопорядка, где несмотря на позднее время все еще горит свет. Подумал, что это делает там мой умеренный пока недоброжелатель и не пора ли с ним хорошо подружиться, потом оказался дома.

— Ах, дом, милый дом, — радостно мурлыкаю я, поднимаясь по лестнице.

Светки нет, поэтому только с очень обрадовавшейся мне хозяйкой попили чаю, я умял половину городского батона с маслом и принял горячую ванну, после завалился спать на роскошной тахте.

Это вам не узенькая жесткая полка плацкарта, где не вытянуть ноги и все время пахнет чьими-то грязными носками.

Как-то измотала меня эта поездка, и должен был так поступить по совести, и все равно очень тяжело получилось.

И морально, и физически тяжело. Хорошо, что я взрослый мужик и смог начать экзекуцию нелюдя жестко правильно.

Очень мне не понравилось где-то пропадать целую неделю, и чтобы четверо суток в поездах сидеть на своей полке в основном. Книги, конечно, немного скрасили невыносимо долгий путь, но все равно здорово надоело. Это все потому, что я человек из гораздо более комфортного будущего, а так бы всему был счастлив, как чисто советский подросток.

Не знающий ничего лучшего в своей немудреной жизни.

Ладно, что хоть в момент крайнего нервного напряжения и определенного испуга в руке не дрогнул табурет.

Ну, то есть его основная составляющая и направляющая часть.

Еще на душе стало заметно спокойнее, что я на редкость правильно определился с самой фигурой маньяка.

Не напал на первого попавшегося мужика, а провел правильно-планомерную работу по установлению его личности.

И около общежития лицо в лицо встретились около, опять же, приметной машины и, самое главное, что узнал его настоящую репутацию среди других учащихся техникума, так что ошибки никакой не может оказаться.

Что не в параллельной реальности случайно оказался и совсем невинного человека так беспощадно изуродовал. И ножик у него в портфеле не зря лежит, а для привычного кровавого дела, и по паркам с кладбищами не просто так гнида по вечерам бегает. Ищет ведь какого-нибудь пьяного или совсем беспомощного человека и на что-то надеется своим извращенным сознанием.

То есть уже отбегался навсегда. И отнадеялся тоже, теперь вся его оставшаяся жизнь — это Боль!

Именно с большой буквы.

Утром Света забежала с проверкой, вернулся ли я наконец из долгой поездки, про которую ничего не хочу рассказывать. Все же почти на целую неделю исчез с ее горизонта, девушка явно скучает без моего надежного плеча.

Привыкла уже к постоянной поддержке и совместному времяпровождению, да еще в общаге наверняка начали интересоваться, почему она к милому ночевать не едет теперь, как это делала обычно четыре месяца подряд.

Неужели поругались? Типа — поматросил и бросил, все мужики козлы и тому подобное.

Первой красавице общежития таких сочувствующих много найдется, чтобы яду напустить под видом дружеского сочувствия. Хорошо, что Светочка в себе девушка сильно уверенная и на примитивные подколки не поведется.

Внешне не поведется, а вот внутри может очень затосковать.

Успела меня разбудить, когда ей дверь хозяйка открыла, сама поставила чайник и заварила крепкого чаю.

— Игорь, индийский со слоном закончился! Принеси еще пару пачек больших! — слышу я с кухни ее голос.

Ого, оставлял же недавно, прямо перед отъездом, две пачки! Куда подевались? Хозяйка подругам раздала или Светик в общагу таскает? Нужно будет у всех спросить, а то непорядок какой-то намечается.

Наверно одну Светка утащила, а остальное Таисия Петровна с подругами распили.

Понятно, что пачку ей в комнату общаги обязательно нужно утащить, чтобы подружек угощать, тем-то такие дефициты редко перепадают. На основном производстве они еще не получают продуктовые наборы, как настоящий рабочий класс, а в моем бывшем училище с такой роскошью все печально обстоит.

Не то, что в областных СГПТУ, там и черничный сок литрами в красивых тетрапаках из все еще братской Югославии выдают в продуктовых наборах будущей рабочей смене, и много еще чего другого. Фирменного и недоступного обычным школьникам.

Я-то думал еще недавно, что большая пачка чая это двести пятьдесят грамм, а там всего по сто двадцать пять грамм оказывается.

Забыл уже давно, что сколько стоило и весило в Советском Союзе, разные подделки из времен развитого капитализма давно уже ввели в непонятки мою здорово заполненную память.

И ведь даже не подозревал никогда, то есть внимательно не разглядывал описание этого самого чая, наивно думая до седых лет, что его производят в таком виде именно в Индии по заказу СССР.

— А на этой самой пачке производителем упоминается Московская чайная фабрика.

Как поделилась со мной сокровенным знанием сама Софья Абрамовна, подкованная в этом вопросе на уровне настоящего эксперта:

— В качестве вариантов купажа называются смеси из двух третей грузинского чая и одной третьей индийского, а также для чая «со слоном» первого сорта: 55 % грузинского, 25 % мадагаскарского, 15 % индийского и 5 % цейлонского чая, довольно сложная смесь. В качестве возможного сорта индийского чая называется дарджилинг, который один из лучших индийских сортов.

Вот такую лекцию от директора я как-то на работе прослушал с немалым удивлением.

Ну, мы этой продукцией очень успешно торгуем, правда больше пачками грузинского и азербайджанского чаев.

Что это совсем не премиум-сорт, а скорее крепкий середняк среди чаев. Что краснодарский чай лучше того же индийского, который покупает не задорого Советский Союз, желая сэкономить дефицитную валюту. Что азербайджанский чай на уровне грузинского, который собирают комбайнами, а не вручную и поэтому там попадается много «веточек», портящих хороший в принципе вкус.

— В СССР этот чай выпускается на ряде чаеразвесочных фабрик, в том числе на Московской, Иркутской, Рязанской, Уфимской, Одесской. Основная из них — именно Иркутская, потому что по удобству логистики и ее квадратные пачки со слоном гораздо более популярны, чем продолговатые. Именно из таких пачек получается самый крепкий чефир, что очень ценится в определенных кругах. И эти товарищи даже смогли надавить на руководство фабрики, когда оно решило отказаться от особо качественной заварки в квадратных пачках.

— На зонах, что ли? — проявил я знания, не очень распространенные среди школьников в городе Ленинграде, в отличии от всей остальной страны.

На что моя директриса только улыбнулась.

— Откуда у вас, София Абрамовна, такие разносторонние познания о предмете? — только и смог спросить я, заметно удивленный рассказом.

— Диплом по чаям писала когда-то, — отмахнулась она. — Иди работай, Игорь.

Так я и не понял, диплом в техникуме или институте, но это не важно.

Света убежала в фазанку, у нее сегодня одна практика на комбинате, остался месяц учебы, и она перейдет на последний, третий курс. Чего очень ждет с понятным нетерпением, ведь уже через год сможет работать и зарабатывать какие-то настоящие деньги.

Настоящие, конечно, только смотря с чем их сравнивать.

И поедет на каникулы в свою родную Нерехту, в связи с чем я испытываю определенное волнение. Отпускать девушку на пару месяцев туда точно не хочу, засосет ее местная трясина однозначно, когда под окнами будут стоять рядами женихи с цветами, как на параде, да еще при костюмах. Придется придумать ей здесь какое-то интересное дело, пристроить на работу на те же пару месяцев. От возможности честно заработать денег подруга моя не откажется точно.

И чтобы это оказалось место с вариантом немного себе отлевачить, а то ее привычка быть самой настоящей честной комсомолкой — строительницей коммунизма меня немного пугает. Были бы это шестидесятые годы или даже семидесятые на дворе, тогда пусть бы и ладно, но теперь конец строительства социализма виден мне уже невооруженным взглядом.

Скоро представится «Ювелир» Андропов, потом ничем не запомнившийся Константин Устинович и к власти придет творец перестройки и знатный реформатор с родимым пятном на лысине.

Совсем другие грядут времени, поэтому мне необходимо хоть немного отформатировать сознание подруги в сторону личного обогащения, чтобы не получила она огромного разочарования в начале девяностых, когда привычный мир очень быстро рухнет на ее ошеломленных глазах. К тому времени мы уже может не оказаться вместе, даже независимо от моих усилий, но мой ребенок к тому времени уже вполне способен существовать на этом свете.

Выбросит меня обратно из этого тела, произойдет какая-то случайная трагедия или же меня закономерно вычислит Комитет Глубокого Бурения? Или просто прихватят на обычной спекуляции опера из отдела?

Все может случить, но лучше всего подготовить нежную девушку к новой жизни хоть в какой-то возможной степени.

Я встаю, здороваюсь с Таисией Петровной, пью чай и собираюсь на улицу проводить подругу, чтобы появиться с ней около училища и развеять все досужие домыслы насчет того, что кого-то кто-то поматросил и наконец бессовестно бросил.

Помахал там рукой знакомым пэтэушницам и теперь спешу в Райпищеторг, снова радуясь, что находятся здание училища и моя новая работа всего в трехстах метрах друг от друга.

Долче вита — как говорят на Аппенинах.

Там киваю знакомому теперь вахтеру и поднимаюсь сразу в кабинет парторга, где меня встречают как-то неласково.

— Давно тебя не видела, — довольно саркастически говорит Валентина Дмитриевна.

Ха, а чего ей меня вообще часто видеть? Набор в комсомольскую ячейку идет по плану, утвержденному лично мной. В апреле уже девять человек там числится, в мае присоединятся еще Ира с Людой, а июне новый грузчик, когда покинет школу. Наберется двенадцать членов, потом каждый месяц по одной новой комсомолке вдруг внезапно захотят вернуться в ряды передового авангарда советской молодежи, а в начале октября сразу пять новых членов решат поставленную передо мной высоким руководством непосильную задачу.

Поплачу за них взносы только один месяц, тот же октябрь, а дальше эта катавасия сразу же схлопнется, наверно, что так же закончится моя так называемая синекура при торге.

В принципе нормальная советская показуха, чтобы отчитаться в нужный момент, а там дальше хоть трава не расти.

Перед съездом ВЛКСМ в составе комсомольской организации Райпищеторга будет числиться ровно двадцать или даже двадцать один комсомолец. Так что я задачу-минимум выполню, пусть и заставив при этом поволноваться сексапильного парторга с крепкой задницей и третьего секретаря райкома комсомола, самого товарища Третьякова, курирующего процесс воссоздания ячейки в нашем торге.

Нужен ли я останусь торгу в прежнем качестве — на темной воде вилами писано?

— А что случилось? Нужен был срочно? — отвечаю я женщине.

— Пойдем поговорим, — у нее в кабинете опять имеются чужие уши, а тема разговора довольно деликатная, явно, что не для всех.

— Я тебе звонила несколько раз. Ты где пропадал? — сразу же наезжает она на меня, едва мы выходим в коридор.

— Уезжал к родственникам в Краснодар. Там дядя, который меня почти вырастил, очень плох, — на ходу сочиняю я сильное по смыслу оправдание.

Хотя сам понимаю, что оправдываться никак не стоит, не тот это случай.

Не стал я отпрашиваться, сам не захотел, чтобы выглядело это дело, как будто я завишу от какого-то разрешения. Наглядно показываю, что мне вообще не требуется ничьего дозволения.

Не про Ростов же с Новочеркасском мне рассказывать. И про мои кровавые там похождения.

— Так нельзя пропадать! Ты должен ставить меня в известность! — строго говорит Валентина.

— Это зачем так нужно поступать? — делано удивляюсь я. — Дела с набором в ячейку движутся полным ходом, а насчет остального я вам ничего не должен.

— Ты же курьер и тебя всегда могут вызвать на работу! — все-таки выкладывает Валентина Дмитриевна мне свое новое видение проблемы.

Ну все обстоит именно так, как я и думал опытным своим умом. Сначала заманили пустыми обещаниями, а теперь еще хотят нагрузку курьера повесить на мои широкие плечи. Так согласись один раз и потом будешь с утра до вечера в торге штаны просиживать, дожидаясь команды отвезти бумажку куда-то на самый край Ленинского района.

То есть — отнести, ведь служебный велосипед мне никто выдавать не собирается.

Вообще-то на хорошем велике летом, да еще проворачивая кое-какую торговлю, можно и покататься по всему району, чтобы познакомиться с интересными людьми в нужных каждому советскому гражданину местах.

Но сейчас придется реально показать зубы парторгу, чтобы у нее не осталось никаких иллюзий насчет моего юного возраста и слабой психики пубертатного подростка, когда его очень настойчиво запихивают четвертым уверенным размером груди куда-то в тесный угол. Прямо под портретом того самого товарища «Ювелира».

Тем более, что мне это сделать совсем нетрудно.

— Кому я могу сдать обязанности комсорга и когда мне прийти за трудовой книжкой? — вот так холодным тоном я делаю обоснованную ставку на то, что легко прожму Валентину вместе с ее пышным бюстом в том же голубоватом пиджачке.

Ответить парторгу нечего, поэтому она сразу сдает назад. Она уже нашла для райкома комсомола виновника на тот случай, если не удастся набрать необходимое число комсомольцев. Того, который возможно не справится с наиважнейшим делом современности и текущего момента, а поэтому обоснованно выступит громоотводом в таком случае.

Снова влезать в безнадежные поиски другого комсорга она явно не собирается.

Но и директор торга со своими заместителями уже в курсе новой рабочей единицы, поэтому для меня есть поручения куда-то там съездить, что-то отвезти и что-то наоборот забрать в торг.

— Ты же получаешь зарплату курьера? Вот и поработаешь, не развалишься! — машет она на меня рукой.

— Да я-то не развалюсь, но тут дело принципа. За комсорга то мне ничего не платят! — отбиваю ее доводы.

Договорились все же, что я буду приходить с утра и узнавать о том, что от меня ждут. Не каждый день, а хотя бы через день. Сдал я немного назад, потому что мне самому нужно экстренно захватывать новые рынки сбыта эстонского дефицита.

Пришла пора осваивать все имеющиеся в моем распоряжении остальные торговые точки района, а пока ничего лучше, чем появиться там поначалу, как свой же законный посыльный из торга, имеющий все права пройти за прилавок даже до директорского кабинета, я не могу себе представить.

Так я думаю сейчас и только потому пошел навстречу желаниям парторга, что шоколад и конфеты у меня довольно слабо стали покупать в уже знакомых мне хорошо магазинах, а от жвачки теперь отказываются почти все знакомые с ней покупатели. Все-таки советская жевательная резинка очень уж сильно уступает иностранной.

Пусть одна штука импортной в городе с рук стоит тот же рубль, как и моя пачка с целыми пятью пластиками, но ее хватает на пару дней жевания. В то время как эти пять пластиков через час уже превращаются в липкое безвкусное ничто.

Второй тип эстонской жвачки, которая по четыре подушечки в упаковке за шестьдесят копеек, стал попадаться значительно реже, но и она тоже не слишком надолго остается ароматной по сравнению с пластиками.

Так что пока охваченные моей торговлей магазины уже не могут скупить накопленные в холодильнике гигантские запасы кондитерки. Как говорится при диком капитализме — явно наличествует кризис перепроизводства, то есть навезенная мной кондитерка слишком долго занимает место в холодильнике, а это неправильно.

И срок годности у нее бывает, что имеется довольно близкий, и при внезапном появлении сотрудников, от чего я вообще не застрахован, она будет конфискована в первую очередь, именно как доказательство подготовки и осуществления явной спекулятивной деятельности.

Можно заниматься, конечно, одними шмотками, так будет гораздо легче, но нормально закупиться изделиями эстонской швейной промышленности получается, к сожалению, не в каждую поездку. Так закупиться, как когда-то со Светой у нас вышло — больше не получилось ни разу. Это когда я скупил сразу девять молодежных курток и получил кучу денег сверху, а обычно мне их перепадает всего пара.

А именно с шоколадками, кондитерскими наборами и жевательной резинкой у меня сейчас связи отличные наработаны. Поэтому нужно солидное расширение рынка продаж и остальные три четверти неохваченных моей торговлей магазинов могут мне в этом процессе зримо помочь.

И еще одно немаловажное обстоятельство — в прикормленных мной местах я уже приучил покупателей к низким довольно ценам, теперь трудно будет что-то изменить. Когда ценник на каждой шоколадке или коробке конфет остался прежний, а цена вдруг вырастает.

На самом деле я просто изначально поставил слишком низкие цены на свой товар, учитывая, что пачка резинки отходится мне в шестьдесят шесть копеек с десятипроцентной долей продавцам в таллинских магазинах.

Плюс еще доставка и прочие расходы на деньги сверху в билетных кассах и таксисту.

То есть примерно четвертной сопутствующих расходов за одну поездку вынь да положь!

Поэтому и продавать ее нужно минимум за рубль двадцать, а ту же шоколадку за восемьдесят копеек предлагать хотя бы за рубль сорок, а лучше все полтора рубля.

Сейчас еще у советских людей нет столько лишних денег на руках, все же не восемьдесят девятый год на дворе, а всего лишь восемьдесят третий. По сроку совсем немного, а на самом деле совсем разные эпохи тогда получились.

Когда-то социализм был на века, а вот потом уже стал виден умным людям его неизбежный конец.

Но лучше я буду возить поменьше и продавать подороже, а для этого как раз с завтрашнего дня начну старательно посещать остальные продуктовые магазины нашего района.