Конец клинка ночи

Коджи задержал дыхание и наблюдал за разведчиками, они проходили под ним. Он ощущал их настороженность в движениях, один медленный шаг за другим. Хотя они шли осторожно, они неуклонно двигались вперед и вскоре оказались далеко позади него. Он медленно выдохнул с облегчением и приготовился к предстоящей битве.

Телег оказалось больше, чем он ожидал. Он сосчитал двадцать, прежде чем почувствовал стражей в конце, все еще далеко.

Коджи обдумал задачу, прежде чем спрыгнуть. Его клинки были в меньшинстве. Телег и стражи было больше, чем ожидалось. Мудрым решением было не атаковать, а дождаться лучшей возможности.

Но перед глазами были сгоревшие тела семей в деревнях, мимо которых они шли. Он крепче сжал меч. Он не будет жить в мире, где подобные преступления оставались безнаказанными. Если риск был больше, ему просто нужно было бороться сильнее. Он глубоко вдохнул и спрыгнул.

Пока он падал, время для него замедлилось. Он прыгал с ветки на ветку, лишь немного упираясь в них, чтобы чуть замедлить спуск. Не прошло и секунды, как он спрыгнул с самой нижней ветки на ближайшего стражника.

Страж поднял взгляд, обеспокоенный шелестом листьев. Его рот был приоткрыт, в его широко распахнутых глазах отразилось недоверие, когда Коджи упал сверху, разрезая одним плавным движением. Удар был идеальным, рассек шею стража, его голова упала с плеч, а выражение удивления было последним выражением его лица.

Коджи казалось, что стражи вокруг него двигались как под водой, их движения замедлял вес воздуха. Он бросился среди них, убивал каждого не больше, чем за два удара. Один из лучников попытался выпустить стрелу в его сторону, но Коджи ощутил движение тетивы и скользнул в сторону, и стрела прошла мимо безвредно.

Он побежал к одной из повозок, пока лучник натягивал тетиву, взобрался на колесо плавным движением и перепрыгнул через него, вторая поспешно наведенная стрела рассекла воздух позади него. По другую сторону телеги он вступил в бой с группой стражей, которые собрались вместе, пытаясь сокрушить его численностью.

Идея была здравой, но четверых было недостаточно. Коджи позволил своей инерции перенести его в их среду, защищался, почти не атакуя. Сталь звенела о сталь, эхо отдавалось в его ушах, но даже четырех не хватало, чтобы сломить его охрану. Коджи низко пригнулся, уходя от серии атаки, четверо стражей внезапно осознали, что представляли такую ​​же опасность друг для друга, как и для него. Мечи звенели над ним, когда он наносил низкие удары, его сталь прорезала сухожилия и кровеносные сосуды в ногах.

Он не убил их всех, но все они пали от его меча, потеряв равновесие и силы. Он оставил их. Они не представляли непосредственной опасности, и они могли быть убиты позже, когда клинки очистят место.

Лучник, который преследовал его по другую сторону повозки, прошел перед парой лошадей, и Коджи уловил проблеск его решимости в глазах. Он почувствовал движение тетивы и знал, что это был не поспешный выстрел, а стрела, выпущенная прямо в центр его тела. Коджи повернулся, развернув меч и пытаясь создать как можно более узкую цель.

Плоскость его меча ударилась о конец стрелы — случайный ход, который он вряд ли когда-либо сможет повторить. Стрела повернулась и задела его плечо. Удар ужалил, но не хуже.

Лучник был быстр, другая стрела уже легла в лук, рука двигалась. Но Коджи был в нескольких шагах от него, слишком близко. Лучник успел выпустить стрелу, но не прицелиться. Стрела полетела мимо, Коджи преодолел последние два шага между ними. Его меч закончил работу, когда он прошел мимо лучника, проведя толстую красную линию на его шее.

Коджи атаковал еще одну группу солдат, затем еще одну, когда первая группа пала слишком быстро. Время теряло смысл, когда Коджи потерял себя в битве. Он пришел в себя только в перерыве в борьбе.

В поисках новых противников Коджи понял, что врагов осталось не так и много. Он легкими движениями зарезал еще двух стражей, но поблизости никого не осталось. Были только клинки.

Коджи встретился с ними глазами, и ему показалось, что он видел намёки своего гнева в их глазах. Несколько стражей были все еще живы, раненые, ползли по земле, либо чтобы спастись, либо выполнить свои приказы.

Когда клинки осмотрелись, Коджи понял, что ему не нужно было отдавать приказ. Все они чувствовали одно и то же. Они схватились за оружие и завершили свою миссию.

* * *

На следующий день клинки получили новые приказы от Фумио. Он потребовал, чтобы клинки прервали атаки на линии снабжения и вернулись в основную армию. Коджи держал короткую записку в руке и хмурился. Одна атака, даже успешная, не изменила бы хода войны. Он намеревался остаться и устроить дальнейшие засады. Но тон Фумио был настойчивым, и Коджи задавался вопросом, что генерал что-то знал.

Он рассматривал возможность неповиновения. Несмотря на клятву Мари и дому Кита, клинки не слушались приказов. Хуже того, Фумио не объяснил причины приказа. Как генерал он, вероятно, к этому не привык. Но Коджи нужно было знать, что отступление от линий снабжения было правильным шагом.

В конце концов, ему пришлось довериться. Он решил стать частью этой войны, и его послушание было обязанностью, которую он должен был взять на себя.

Они потеряли двух клинков ночи. Смерти причиняли ему боль, но, учитывая шансы, это было лучше, чем он ожидал. Несколько других клинков были серьезно ранены, но два клинка дня сохранили им жизнь. Коджи не нравилось, что смерть была его ответственностью, но это было так, и он должен был сделать их жертву стоящей.

Он отдал приказы, и через два дня пути они наткнулись на армию. Коджи большую часть пути провел в молчании. Другие клинки не трогали его, и, хотя он не просил об этом, он это оценил.

Они прибыли под аплодисменты остальной армии. Припасы быстро становились жизненно важным ингредиентом для победы в этих войнах, и клинки Коджи сильно помогли.

Той ночью клинки сидели одни, как обычно, вокруг костра. Это сделало появление Фумио еще более удивительным. Коджи догадался бы, что, если бы генерал хотел аудиенции, он вызвал бы клинка. Вместо этого он медленно подошел и слегка поклонился Коджи.

— Пройдемся?

Коджи подумывал пригласить генерала к костру, но он выглядел как человек, совершивший прыжок, о котором он теперь сожалел. Коджи не стал настаивать. Он чувствовал, как напряглись мускулы его спины, когда они отошли от теплого огня, Фумио явно искал место, чтобы поговорить в относительном уединении. Коджи не хотел больше интриг и секретов. Ему хватило их на всю жизнь. Коджи считал, что все, что ему говорили, можно было сказать в присутствии тех, с кем он сражался. К сожалению, те, кому он служил, все еще хранили свои драгоценные секреты.

Наконец, Фумио заговорил:

— Прошу прощения за приказ вернуться. Я бы хотел, чтобы вы оставались там, разбираясь с линиями снабжения, но события произошли быстрее, чем ожидалось.

Коджи сохранял нейтральное выражение лица, но был удивлен. Он не ожидал, что Фумио начнет с извинений.

— Весть о ваших поступках уже дошла до меня, — продолжил генерал.

Коджи нахмурился.

— Каких поступках?

Фумио остановился и посмотрел на более молодого клинка с пониманием.

— Ты не слышал, что они говорят о тебе?

Коджи покачал головой. Он не слышал разговоров о себе, но он и не разговаривал со многими людьми последние несколько дней. Поэтому клинки не трогали его?

Фумио продолжил:

— Остальные клинки говорят о твоем мастерстве в засаде. Говорят, даже у них были проблемы с отслеживанием твоих перемещений. Говорят, ты в одиночку убил более дюжины врагов.

Коджи был шокирован. Это ведь было не так? Как и все сражения, битва превратилась в странное сочетание туманных воспоминаний и ясных моментов. Ему было трудно поверить, что он убил так много людей, но, по правде говоря, он не мог сказать наверняка. Он покачал головой, пытаясь привести мысли в порядок.

— Спасибо, что сообщили мне, генерал, но я полагаю, что есть еще кое-что.

Фумио снова остановился, и Коджи заметил, что теперь они были далеко от посторонних ушей.

— Я хотел поговорить наедине, потому что хочу узнать о твоих намерениях.

Этот вопрос вывел Коджи из равновесия. Он никогда не скрывал своих намерений.

— Я планирую помочь Мари добиться мира на ее землях, и, если представится возможность, я убью Каташи за преступления, которые он совершил.

— Несколько месяцев назад это было бы изменой.

— Многое изменилось, — признал Коджи.

Фумио смотрел вдаль.

— Не думаю, что у тебя скоро появится шанс. Силы Каташи снова сменили направление. Они направляются к мосту к югу отсюда, последнему мосту, который может привести их в безопасное место на их землях. Думаю, ваш рейд причинил им больше вреда, чем мы предполагали. Они зашли слишком далеко, слишком быстро, и теперь они боятся возвращаться через тот лес. Думаю, они займут нашу сторону моста, а затем переправят припасы для своей армии через земли Каташи.

— Так что же мы будем делать? — потребовал ответа Коджи.

Фумио пожал плечами.

— Ждать. Их позиция надежная, но это не все. Лорд Исаму вторгся с юга.

Вопросы крутились в его голове.

— Другие дома объединились против Кита?

— Похоже на то. Возможно, это потому, что мы заключили союз с клинками. Возможно, они просто думают, что мы самые слабые, а может, думали так какое-то время. Как бы то ни было, теперь мы ведем войну на два фронта, против двух армий, каждая из которых больше нашей.

— Все об этом знают?

Фумио покачал головой.

— Я хотел сначала поговорить с тобой. Остальные офицеры узнают сегодня вечером. Но есть предел тому, что я могу сделать. И есть третья проблема, — Фумио протянул записку со сломанной печатью, Коджи взглянул на мужчину, и тот пожал плечами. — Я прошу прощения. Чрезмерно усердный клерк решил прочесть. Он был наказан.

Объяснений было недостаточно. Фумио открыто следил за письмами клинков. Они были союзниками, но все еще не полностью доверяли друг другу. Коджи взял письмо и прочитал его в свете ближайшего факела. Приказ не имел смысла. Он исходил от Хаджими, призвавшего всех клинков в долину под Стоункипом.

— Зачем ему это делать? — удивился Коджи.

Фумио растерялся, и Коджи теперь понимал его прежнюю озабоченность. Он не был уверен, останутся ли клинки с его армией.

— Если бы я знал. Я надеялся, что ты кое-что понимаешь. Мои решения относительно этой армии зависят от вашего присутствия. Если клинки уйдут, это ограничит наши возможности. У нас нет сил уничтожить силы Каташи без посторонней помощи, особенно когда Исаму отвлекает другие наши подразделения на юге.

Коджи чувствовал, что его разрывало на части, как Королевство. Он не мог служить одновременно клинкам и Мари, если Хаджими отзывал клинки в разгар кампании. Кому он служил?

— Я пойду, — сказал он Фумио. — Я не знаю, о чем идет речь, но потеря одного воина лучше, чем потеря многих. Я узнаю, чего хочет Хаджими, и вы узнаете. А пока клинки будут вашими. Я все устрою и уйду с рассветом.

Фумио кивнул, и Коджи увидел, что он хотел чего-то большего, чего-то твердого, во что он мог верить. К сожалению, Коджи не мог ничего ему дать. Его верность была такой же разделенной, как и у всех в Королевстве.

6

Покушение в переулке придало Мари сил. Хоть ее подготовка была необходимой, она поняла, что избегала неизбежного столкновения. Она все еще не была уверена в своем ходе. Она получила поддержку, но не знала, хватит ли этого, пока не сделает ход. Слишком много знати отказалось поддержать ее, ждали, пока она не получит власть, чтобы потом ее поддерживать. Она хотела этого, но не могла предсказать политику. Она не была ни в чем уверена. Победа требовала действий, а не бесконечных планов.

Мари думала, что ее решение обрадует Асу. Клинок казалась Мари той, кто любил действия, презирал напряжение на роли телохранителя. Но Аса сидела в углу и ждала, пока другие готовились. Все верные клинки и воины были в гостинице, пристегивали оружие и готовились к бою.

Она надеялась, что ночью не дойдет до жестокости, но Мари понимала, что Тацуо вряд ли отступит без боя. Покушение означало, что хотя бы один человек знал, что Мари была в Стоункипе, и что кто-то хотел убить последнего выжившего члена дома Кита. Хоть у них не было улик, все указывало на Тацуо. Покушение подтолкнуло Мари. С Тацуо нужно было разобраться сейчас. Если нужна жестокость, она сделает эту жертву.

Мари наблюдала, как Аса встала и быстро провела руками по своему телу. Движение было быстрым и естественным. Но Мари была очарована Асой и достаточно изучила ее, чтобы понять, что клинок ночи проверяла оружия. Мари выросла среди военных, но до сих пор не встречала никого, кто носил бы такое количество заточенной стали, как Аса. Иногда Мари удивлялась, как Аса случайно не ранила себя, просто садясь.

Мари тоже не собиралась идти без оружия. Сегодня короткий нож был на ее бедре. Отчасти это был символ, позволяющий ее последователям понять, что она была больше, чем аристократка, что она была готова сражаться. И она планировала использовать его до конца ночи.

Собравшаяся группа медленно затихла, когда воины закончили приготовления. Мари встала и подошла к двери. Оглядев комнату, она увидела решительные лица всех, кроме Асы. Сказать было нечего. Никто в этой комнате не нуждался в ободрении, и их планы уже были хорошо продуманы.

— Мы готовы?

Ее вопрос был встречен каменным молчанием собравшихся воинов.

— Тогда давайте снимем этого предателя с моего трона.

Они выскользнули из гостиницы, скрытность больше не беспокоила. Время было раннее, а солнце еще не взошло. Мари и Такахиро подозревали, что стражи в это время были наименее осторожными. Если все пройдет хорошо, то к тому времени, как солнце осветит улицы города, правление Мари укрепится.

Они шли по узким улочкам ко двору в центре города. Тацуо еще не набрался храбрости, чтобы перебраться во дворец семьи Мари, и поэтому остался в том, что считалось просто большим поместьем по стандартам Стоункипа в нескольких улицах от центра города.

Один или двое рано вставших горожан увидели марширующую группу и немедленно уступили дорогу. Мари впервые с момента прибытия шла по улицам Стоункипа без капюшона, не боясь быть замеченной. Даже это простое отличие придавало ей решимости. Она шла, гордясь своим положением в своем городе. По поклонам она могла сказать, что ее узнали несколько прохожих, с которыми они столкнулись.

Вскоре они подошли к последнему углу перед домом Тацуо. Аса, которая замыкала строй во время марша, прокралась сквозь толпу солдат, чтобы встать рядом с Мари. Леди посмотрела на нее.

— Готова?

Их взгляды встретились, и Мари знала, что Аса поняла, что она говорила не о физической готовности. Лицо Асы было пустым, она кивнула.

Мари ощущала сомнения. Она доверяла Асе, но Аса не поддерживала это доверие. И теперь Мари приходилось полагаться на ее навыки.

Они вместе завернули за угол и подошли к главным вратам поместья Тацуо вдвоем. Врата были открыты, но с двумя внимательными стражами. Мари наделась, что они будут сонными, но Тацуо нанимал только лучших, эти стражи не ленились на посту.

Женщины спокойно подошли. Аса была в походной одежде, постиранной после пути. Со стороны они были двумя женщинами, гуляющими рано утром. Стражи остановили их в пяти шагах от ворот.

Два стража казались почти одинаковыми в их форме. Оба были на голову выше двух женщин. Одна был чуть шире в плечах, но они могли быть двойняшками.

Мужчина, который был чуть худее, явно старший, обратился к ним:

— Леди Мари, рад вас видеть.

Мари поклонилась. Он ее узнал. Как он отреагирует?

Мужчина кивнул другому, и тот развернулся. Мари решила, что они собрались отвести ее в поместье Тацуо.

Краем глаза Мари увидела, что Аса стала размытой, взмахнула рукой быстрее, чем могла уследить Мари. Их шеи повернувшегося мужчины полилась кровь. Глаза худого стража расширились, а рот открылся как раз вовремя, рука Асы ударила его по горлу. Когда она убрала руку, остался короткий кинжал.

— Аса! Что ты наделала? — Мари надеялась избежать насилия. Она сказала Асе! Она доверяла клинку.

Клинок ночи почти беззвучно выругалась и указала на стену за первым убитым ею мужчиной. Там был рог, которого Мари не заметила.

— Он собирался бить тревогу. Я это почувствовала.

У Мари не было возможности оценить истинность этого утверждения, и теперь это не имело значения. Аса выбрала курс. За ними подбежали Такахиро и другие солдаты. Без сомнения, они видели.

Мари придерживалась своих приказов:

— Не убивайте без надобности. Идемте.

Солдаты пошли перед ней. Через мгновение весь дом охватит шум. Аса осталась рядом с Мари, пока воины расчищали проход.

— Ты мне не веришь, — сухо сказала она.

Мари оглянулась. Она даже не стала лгать клинку:

— Сложно довериться.

Аса приняла это. Мари была благодарна за это сложному клинку. Женщина уважала голую правду больше, чем ложь. Если бы таких, как она, было больше, может, мир стал бы более легким местом для жизни. Может, временами более разочаровывающим, но, по крайней мере, прямолинейным.

Вскоре до их ушей донесся звон мечей. Мари приняла решение.

— Пойдем. Твоя сила может быть ценной, — Аса не стала спорить.

Они вошли в дом, и Мари была рада видеть, что в нескольких комнатах ее солдаты держали жителей в страхе, не прибегая к убийствам. В одной комнате под присмотром стража сжались женщина и дети. В другой на полу лежал мужчина с окровавленным носом, за которым ухаживала его семья. Все они были слугами и не принимали участия в происходящем.

Они вдвоём шли глубже в дом. Аса вдруг встала перед Мари.

— Погоди.

Мгновение ничего не происходило. А потом юноша бросился на них из шкафа с кухонным ножом в руке. Мари, несмотря на предупреждение Асы, вздрогнула. Должно быть, его не заметили при первом обследовании, но Мари быстро поняла, что ему было не больше пятнадцати лет. Она открыла рот, боясь, что Аса убьет его, но не смогла достаточно быстро произнести слова.

Раскрытая ладонь Асы врезалась мальчику в лицо, другая ее рука легко отразила взмах ножа. Мальчик без сознания рухнул на пол.

Обе женщины встретились взглядами, и Мари слегка поклонилась Асе.

— Спасибо.

Аса едва заметно кивнула и пошла вглубь дома. Мари увидела, что чем глубже они были, тем сильнее было насилие. Здесь уже реагировала стража, и коридоры были усеяны несколькими телами. Мари боролась с желчью, поднимающейся в ее горле. Эта цена была необходима, но это были ее граждане.

Аса привела ее в приемную недалеко от центра дома. Тацуо сидел в своей вечерней одежде, но в остальном выглядел умиротворенно. Он пристально посмотрел на Мари, когда она вошла.

— Вы опоздали, леди Мари, и эта ошибка будет стоить вам всего.

Она не могла поверить в его уверенность. Он был окружен ее людьми, но верил, что контролировал ситуацию. Ей придется разубедить его.

— Откажись от своих предательских притязаний, и, возможно, я оставлю тебя в живых.

Он посмотрел на нее так, будто она была ребенком, который капризничал.

— Нет, леди Мари. Ваш дом стал моим. Отзовите своих солдат, и я позволю вам жить в изгнании.

Мари глубоко вдохнула. Несмотря на заложенные ею основы, будущее еще не было написано. Тацуо верил, что его поддерживало большинство знати. Возможно, он был прав. Мари знала, что их поддержка разделилась почти поровну. На нее легла тень сомнения.

Затем она вспомнила фермера, которому не помогли пару дней назад. Она вспомнила, что этот человек легко прибегал к убийству. Нет, у Тацуо не могло быть ее дома. Был ясен только один путь, как бы она ни ненавидела его.

Она подошла к Тацуо и обнажила свой короткий клинок. Всезнающая ухмылка Тацуо не дрогнула. Он все еще думал, что она блефовала, что у нее не было силы воли.

— Тебе следует убрать это, пока ты не порезалась, — сказал он.

Он не ожидал, что она нанесет удар, острая сталь прорезала глубокую неровную линию на его шее. Его глаза расширились, и за последние несколько мгновений своей жизни он осознал, насколько ошибался.

* * *

Солнце взошло в первый день правления Мари. После нападения они вернулись в гостиницу, где Мари переоделась в свои лучшие одежды. Пока Мари переодевалась, по улицам шли верные ей солдаты. Некоторые из ее солдат поднимались на ворота, чтобы укрепить ее позицию. Она ненавидела такое сильное военное присутствие в Стоункипе, но это было необходимо для обеспечения плавного продолжения ее правления.

Прежде чем выйти из гостиницы, она взглянула на себя в зеркало. Эмблема Дома Кита занимала видное место на мантии, напоминание всем, кто бросит ей вызов. По ее информации, Тацуо планировал провести сегодня малое собрание совета, без сомнения, чтобы укрепить свою власть. Открытый совет был для людей, но малый совет определял направление их дома.

Мари пошла к комнате совета, этот путь она знала с детства. Хоть ее воспитывали не так, как Джуро или Хироми, их отец все еще ожидал ее на малых собраниях совета. Он верил, что всего его дети должны понимать хотя бы основы работы земель дома.

Мари и ее свита прибыли первыми. Такахиро взял факел и зажег лампы в маленькой каменной комнате с толстыми дверями. В детстве Мари всегда считала комнату теплой и уютной. Ее отец и его советники иногда спорили в этой комнате по полдня, но это всегда казалось безопасным. При ее отце тут люди могли не соглашаться друг с другом и не бояться за свою жизнь. Сегодня, несмотря на нарастающую летнюю жару, в комнате было прохладно.

В конце концов, прибыли другие дворяне. Мари узнала их всех, и они узнали ее. С некоторыми дворянами она уже связалась. От них она получила кивки — единственное подтверждение того, что они сотрудничали. Другие были удивлены, а некоторые даже озадачены ее присутствием в комнате. Она предположила, что теперь большинство уже знали о ее присутствии в городе, но немалое количество из них могло быть замешано в заговоре с целью ее убийства.

Арата был старым аристократом, которого хорошо помнила Мари. Она не видела его больше года, но он выглядел неизменным, как обветренная скала, невосприимчивая к штормам. Его белая борода была длинной и ухоженной, и он двигался с грацией, которая противоречила его годам. Он был военным командиром задолго до того, как ее отец взял под свой контроль дом. К сожалению, он был одним из дворян, чья преданность дому была сомнительной. Она еще не общалась с ним. Его реакция казалась искренней.

Он опустился на колени, как только узнал ее.

— Леди Мари! Я слышал, что вы погибли вместе со своим братом возле Звездопада. Рад видеть вас живой.

Мари слегка поклонилась старому дворянину. Хотя и косвенно, но тот факт, что он упомянул этот слух, указывал на то, что он, вероятно, не участвовал в заговорах против нее. Он всегда казался слишком честным для таких интриг, но легко доверять нельзя было. Она расслабилась по отношению к нему, но не полностью.

— Рада снова видеть вас. Давно не виделись, Арата.

Каким бы старым он ни был, а Мари предположила, что ему было более восьмидесяти лет, глаза Араты были ясными и внимательными. Он увидел, что Мари сидит во главе стола, но не сказал об этом. Он занял свое место, ожидая развития событий.

Два других аристократа, вошедшие за Аратой, были хорошо известны Мари. Она навещала их за последние несколько дней и заслужила их поддержку. Их звали Наоки и Исау, обоим было около сорока лет, они были близкими друзьями ее отца. Она слегка поклонилась им, и пара ответила низкими поклонами. Они были твердо на ее стороне.

Остальные дворяне входили по одному и по двое. Некоторые не удивились, увидев ее, а другие были шокированы. Мари отмечала каждую реакцию. Многие не обрадовались тому, что она села во главе стола.

С последним прибывшим аристократом Мари ожидала больше всего проблем. Йошинори вошел в комнату, смеясь над каким-то комментарием его стража, когда его глаза встретились с глазами Мари. Его взгляд немедленно ожесточился, и он быстро окинул взглядом комнату и остальных дворян. Мари не нужно было читать мысли, чтобы знать, что он делал то же самое, что и она. Кто кого поддерживал? Этот вопрос определял судьбу земель. Во многих отношениях эта встреча имела даже большее значение, чем ее действия накануне ночью.

Мари хотела ощущать уверенность, которую показывала. Она была очень осторожна при встречах с аристократами последние несколько дней. Один неверный ход убрал бы элемент неожиданности, и она была осторожнее, чем нужно было. Теперь она жалела, что не была смелее и не нашла дополнительной поддержки, прежде чем действовать.

Йошинори сел. Судя по всему, что она слышала, он был ближайшим союзником Тацуо. Он начал встречу без формальностей:

— Где Тацуо?

Мари решила не лгать.

— Мертв.

За столом загудели голоса. Даже дворяне, которые уже обещали ей свою поддержку, выглядели удивленными. Йошинори выглядел так, будто собирался встать и закричать, но передумал.

— Ты убила его?

Мари кивнула.

— Я дала ему возможность мирно сдаться. Он отказался.

В комнате воцарилась тишина, пока дворяне обдумывали возможные последствия. Йошинори, конечно же, попытался воспользоваться смятением:

— Мы должны выбрать нового лидера дома.

Мари остановила его, прежде чем он смог продолжить. Она предвидела этот шаг и не могла позволить Йошинори обосновать аргумент.

— Я согласна. Тут нет дураков. Я сижу здесь сегодня, потому что намерена защитить эти земли и свой народ. Я — последний выживший член своей семьи, и я буду править. Но это будет только с согласия большинства здешних дворян.

Йошинори встал, его лицо покраснело.

— Как вы собираешься править? Ты женщина!

Мари холодно смотрела в пылающие глаза аристократа. Йошинори лепетал, другие аристократы осуждали его за всплеск. Мари знала о его темпераменте, надеялась показать, что он не годился на роль лидера.

— Я знаю, что иду против традиций, потому прошу вашей поддержки. Без вас народ не последует. С вами — они пойдут.

Йошинори громко заворчал, что ситуация была позором.

Арата заговорил твердым голосом:

— Ваша просьба необычна, леди Мари. Я давно поддерживаю вашу семью, но если то, что вы говорите, правда, и вы действительно стремитесь защитить людей, почему я должен поддерживать вас, а не кого-то другого?

Мари слегка поклонилась старшему дворянину.

— Хороший вопрос. С моего детства отец настаивал на том, чтобы мы были частью его правления. Я не получила то обучение, которое получил Джуро, но я не новичок в правлении. И, что более важно, я верю генералу Фумио, который теперь командует армией на нашей западной границе. Я также верю клинкам.

Йошинори рявкнул:

— Тем, кто убил нашего господина и короля? Вы застелили свою постель змеями, леди Мари.

Мари почувствовала, как ее сердце забилось чаще. Она подумала о Коджи, о том, насколько странным был мир, в котором она считала человека, убившего ее брата, одним из своих самых преданных сторонников. Здешняя знать не могла знать, насколько они были близки, еще одна причина, по которой она отослала его, вместо того, чтобы сделать его главой своей стражи.

— Они также являются единственной силой, способной защитить нас в трудную минуту, — ответила она. — Нас атакуют два других дома. Без клинков этот дом рухнет.

Йошинори ответил незамедлительно:

— Вы даже не доверяете нашим военным? Ваше неверие недостойно правителя.

Хотя гнев закипал у нее в горле, она не могла позволить себе показать это. Дворянам нужно было видеть, что она справляется с кризисом, принимая спокойные и разумные решения.

— Я доверяю нашим военным, но я — реалист. Действия Хироми уничтожили наши силы, и, хотя наши люди хорошо обучены, мы значительно уступаем в численности. Наша единственная надежда — это клинки, какой бы неприятной ни была эта правда.

Арата словесно вмешался. Мари не помнила, чтобы он был таким разговорчивым на собраниях.

— Вы говорите разумно, леди Мари, хоть слова тяжело принять. Но есть еще вопрос. Вы собираетесь выходить замуж?

Мари отклонилась на стуле. Вопрос не был неожиданным, но она не хотела на него отвечать. Но сбежать от всех традиций не выйдет.

— Когда-нибудь — да. Думаю, сейчас на кону дела важнее, но я хочу продолжить род. Хотя сейчас я не собираюсь делать это приоритетом.

Арате не понравился ответ, он собирался давить.

Мари заговорила, опередив его:

— Я планирую выйти замуж, я признаю, что рождение наследника — важное дело. Но сначала нужно обеспечить безопасность земли. Наш народ на первом месте. Я рада рассмотреть потенциальных женихов, когда время позволит. Если я получу вашу поддержку сейчас, это даст мне больше времени на такие дела.

Она рисковала, но вариантов не было. Аристократы за столом молчали, обдумывая ее слова. В частности, Йошинори задумался. Мари намекнула на возможность более значительных ролей в управлении землями. Она ожидала, что он недооценивал ее, хотел пробраться в семью через брак, чтобы взять на себя больше власти за кулисами.

Йошинори называл клинков змеями, но он был змеей в человеческом обличье. Если он увидит способ проскользнуть к власти, возможно, он публично поддержит ее на данный момент. В противном случае ему нужно было попытаться занять трон сегодня, и он не хуже нее знал, что любое голосование в данный момент было риском. Если бы он поддержал ее сейчас, он был бы постоянной угрозой, но она была готова отодвинуть проблему в будущее, если она могла хотя бы укрепить свое правление сегодня.

Она закончила своим сильнейшим ходом:

— Вы разумно спросили, почему должны поддерживать меня, — она сделала паузу, ожидая, пока все взгляды сосредоточатся на ней. — Это правда, что у меня есть поддержка военных и клинков. Это придает мне сил. Но хороший правитель правит не только силой. Пока мы говорим, я распространяю газеты по Стоункипу и всей стране, провозглашая правду о том, что я была Леди в Белом, о которой так много говорили. Легенда выросла в рассказах, но люди будут знать, что я сделала для них прошлой зимой. Если вы поддержите меня, люди узнают, что дворяне их поддерживают. Во время кризиса всем нам нужна стабильность. Я надеюсь на эту стабильность.

Она рассказала не все, но дворяне это понимали достаточно хорошо. Легенда о Леди в Белом разрослась, и Мари получит поддержку народа. Сама по себе такая поддержка не была решающим фактором. Но в сочетании с поддержкой армий и клинков дворяне знали, что будут в хаосе, если не проголосуют за Мари. И голосование будет публичным. Мари сделала все, что могла, чтобы загнать их в угол, оставив им только один разумный выход.

Йошинори, казалось, первым пришел к такому выводу. Он наблюдал за ней какое-то время, и Мари подумала, что увидела в его глазах сочетание уважения и ненависти.

— Товарищи, — начал он, — я верю в леди Мари, у нее моя поддержка. Я прошу голосовать.

Она подавила желание улыбнуться. Это был умный ход, она оставила им мало шансов на власть. Все будут знать, что это он призывал к голосованию за Мари. Он будет проблемой в будущем, но пока он служил ее целям.

К тому времени, как солнце достигло зенита, голоса были подсчитаны, и Мари стала бесспорным правителем дома Кита.

* * *

Мари потирала виски, желая знать, как избавиться от боли в глазах. Слишком много проблем требовало внимания, которого у нее не было. Когда трон был закреплен, она провела остаток дня, пытаясь справиться с бесконечной чередой кризисов. Она не знала, как земля держалась так долго. И вот, в конце концов, надвигался еще один кризис. Она прочитала записку еще раз, затем бросила ее на письменный стол.

Такахиро был единственным человеком в комнате. Он тоже прочел записку, но воздержался от комментариев, пока она не спросила его. Прямо сейчас ей хотелось думать о чем-нибудь другом.

Она сжала голову руками.

— Как я справлялась?

— Ближе к концу дня были допущены ошибки. Например, я думаю, вам нужно отнестись внимательнее к тревогам Араты по поводу распределения продовольственных запасов. Но в целом все хорошо. Не хуже любого лорда, которого я когда-либо видел.

Мари была рада честной оценке, и его комментарии вызвали давние воспоминания. Такахиро был старше нее на пару лет, но он был с ее семьей в качестве стража так долго, что она иногда забывала о его существовании, прежде чем он стал телохранителем.

— Ты ведь сам из благородного дома, не так ли?

— Опальный дом, но да. Наши земли крошечные, и когда я решил стать стражем дома Кита, мой младший брат взял на себя ответственность возглавить наш дом. Я отказался от притязаний. Только так ваш отец позволил мне служить.

— Ты жалел когда-нибудь о своем решении?

Такахиро рассмеялся — звук для Мари был особенно приятным после событий дня.

— Скучаю ли я по собраниям, жалобам и спорам о том, как управлять своими землями? Нет. Я не был создан для правления, миледи.

Мари улыбнулась. Она понимала притяжение власти, но ответственность была бременем, должна такой быть. Эта мысль вызвала у нее стон, она знала, что нужно было еще кое-что сделать. Она хотела спать, но пока не могла. Она взяла записку.

— Идем. Осталось выполнить еще одно задание до конца дня.

Такахиро поклонился и без вопросов последовал за ней. Она предположила, что он догадывался, куда она его повела.

Улицы были темными, но небо было все еще светлым, когда они добрались до гостиницы. Мари скучала по этому в Стоункипе и высоких горах. Ей нравилось, как солнце садилось за отвесные гранитные скалы, погружая город во тьму, а небо сияло синим над головой.

Мари нашла свою цель сидящей в углу гостиной с кружкой пива. Мари села и заказала себе пива. Она никогда особо не пила, но сегодня вечером присоединилась с радостью. В конце концов, нельзя стать первой леди и не отпраздновать.

Аса подняла взгляд, на ее лице было что-то среднее между любопытством и раздражением. Она ничего не сказала, ожидая, пока Мари возьмет на себя инициативу. Когда принесли пиво, и она сделала большой глоток, она заговорила:

— Так хорошо. Именно то, что нужно после такого дня, как сегодня, — она взглянула на Асу, гадая, получит ли какой-нибудь ответ.

Нет.

Мари передала записку Асе, она молча прочитала ее. Лицо клинка даже не дрогнуло.

Об Асе можно было сказать много хорошего, подумала Мари, но ее манеры и разговорчивость не среди таких качеств. Аса все сидела и молчала, ожидая, пока Мари выразит свою мысль.

Мари сдалась.

— Как думаешь, чего он хочет?

Письмо было от Хаджими, он созывал клинков в долине ниже Стоункипа, чтобы придумать их будущее. Копия попала в руки Мари.

Аса пожала плечами.

— Он что-то задумал.

Мари подавила желание шлепнуть девушку. Любой мог это понять. Она надеялась, что Аса подскажет. Если клинок ночи знала больше, она это сказала бы.

Мари на это наделась. Она доверяла Асе, но клинок разрывалась между верностью разным сторонам.

— Ты пойдешь? — спросила Мари.

Аса кивнула.

— Я прослежу, чтобы твою стражу вели друге, пока меня нет. Что бы ни задумал Хаджими, я должна присутствовать.

Мари подавила вздох, ведь ожидала такое. До встречи оставалось несколько дней, Хаджими хотел, чтобы собралось как можно больше клинков. Почти вся сила Мари зависела от клинков. Если Хаджими откажется от поддержки, последствия уничтожат ее. Она ощущала это как нож у горла.

Казалось, у ее горла было несколько ножей. Другие аристократы уже точили свои. И она подумала о другой причине, по которой пришла сюда этой ночью.

— Аса, я хочу, чтобы ты создала новую группу стражи, основную группу в почетном карауле.

Аса нахмурилась.

— Зачем?

— Я хочу, чтобы это были женщины.

Аса медленно поставила кружку, и у Мари создалось впечатление, что она сделала это только для того, чтобы не пролить пиво, резко опустив ее. Мари ощутила напряжение Такахиро. Она не предупредила его об этой идее.

— Зачем? — повторил Аса.

— Потому что я буду нуждаться в защите везде, куда бы я ни пошла, в том числе во время купания и переодевания. Я не хочу, чтобы на меня глазели или отвлекались стражи, когда они должны защищать мою жизнь. Мне нужны женщины, которые могут и будут сражаться, чтобы защитить меня.

Она не сказала, что это служило и политической цели. Даже небольшое количество женщин качестве стражи начнет менять восприятие, что было необходимо, если Мари собиралась дальше править. Конечно, им нужно будет сохранить ей жизнь, но именно поэтому ей нужна была Аса, чтобы найти и обучить их.

— Это будет непростая задача. Где мне найти женщин, которые умеют биться?

— Я надеялась, что ты начнешь с клинков. Со временем, возможно, придут другие, которые смогут пройти твое обучение.

Она ощущала, что Такахиро хотел возразить. Она повернулась к нему.

— Что?

— Вы без надобности рискуете собой, — сказал он. Аса могла не догадываться о ее скрытых мотивах, но он мог их видеть.

— Не согласна. Смог бы ты сражаться изо всех сил, не отвлекаясь, если бы я стояла рядом с тобой голой?

Она еще не видела оттенка красного на лице Такахиро и почувствовала небольшое удовлетворение от такой реакции. Но он не стал оспаривать ее точку зрения.

Мари снова повернулась к Асе.

— Ты сделаешь это?

Аса не выглядела восторженной, и Мари гадала, что происходило у нее в голове. По правде говоря, она не знала, согласится ли клинок.

— Ладно. Я сделаю это. Но я не могу обещать, что смогу долго на тебя работать.

Мари знала, что не могла просить большего, не от той, чья преданность была так разорвана. Но Аса дала слово, что было хорошо. Она выдохнула с облегчением.

— Ты можешь обсудить подробности с Такахиро. Думаю, на изменения потребуется время.

Мари сделала большой глоток пива, поражаясь приятному вкусу. Она начинала понимать, почему ее отец так много пил. Она уже ощущала, как мышцы расслаблялись после дня трудных решений. Ей было хорошо, и она многого достигла сегодня.

Аса выглядела так, словно на ее шее завязали петлю.

7

Клинки встретятся через два дня. Аса была уверена, что та встреча установит путь вперед для клинков. Она слышала лишь шепот, но стала понимать Хаджими в последние несколько лет. Он будет смотреть не только на войну, но и на то, что будет дальше, но не сдвинется с места без согласия оставшихся клинков. Это собрание, такое близкое, но такое далекое, будет очень интересным.

По сравнению с ее нынешними днями, собрание станет долгожданным облегчением от ее ежедневной скуки.

Аса стояла за Мари, которая сидела на небольшом возвышении во дворе. Сегодня она вызвалась нести караульную службу. Последние несколько дней к ней сходились молодые женщины, пытаясь доказать, что у них были боевые навыки, чтобы стать стражей. Аса не понимала, почему. Они так нуждались в золоте, или они считали честью охранять свою леди? Асе приходилось отвергать девятнадцать из каждых двадцати, а те, кого она допускала для обучения, почти всегда были далеки от воинов.

Сегодня Аса решила отдохнуть от безумия, но она не была убеждена, что охрана Мари была пустой тратой времени. Хотя день только начался, прошло уже несколько встреч, где она боялась, что придется обнажить меч. Сегодня был открытый совет, наводненный жалобами людей, и решения Мари часто редких счастливыми.

Аса обнаружила, что ненавидит работу в доме знати. По сравнению со сложными проблемами Мари, жизнь воина была медленной прогулкой по прямому пути. Она ненавидела нескончаемые жалобы людей. Слишком часто к Мари приходили люди с проблемами, которые, по мнению Асы, можно было легко решить самостоятельно. Одна пара даже пришла из-за супружеского спора!

Но хуже бессмысленных жалоб были жалобы, в которых был смысл, или те, которые включали в себя политические маневры, выходящие за рамки понимания Асы. Уже сегодня утром Мари выслушала фермера, который потребовал военной защиты для своей фермы. Леди отослала его, его просьба не была выполнена. Дальше шел особенно смелый юный аристократ, который, почти не кланяясь, публично попросил ее руки и сердца. Собравшиеся посмотреть, нетерпеливо склонились вперед, чтобы посмотреть, как отреагирует Мари. Некоторое время молодой человек говорил о своей пригодности, и, похоже, немалое количество зрителей соглашались. Аса считала, что он слишком много говорил, и каждое произнесенное им слово делало его менее привлекательным. Мари выгнала его со двора еще до того, как он закончил перечислять то, чего желал. По крайней мере, с этим решением Аса согласилась.

Следующим пришел другой фермер, просил семена для своей фермы. Было уже довольно поздно сеять, но его поля были уничтожены отступающими армиями Каташи. Мари подарила ему мешок с семенами, несмотря на возражения некоторых наблюдателей, которые считали, что в конце года это было бесполезной тратой.

Она резко упрекнула их:

— Наше семя не приносит пользы в кладовых, а еды у нас и так мало. Я предпочитаю рискнуть, чтобы этой зимой не умереть с голоду.

После фермера вперед выступил казначей Мари. Аса осторожно оглядела комнату. Казначей был единственным, кто подошел к помосту, где находилась только Мари. Обычно такие дела велись в частном порядке, но Мари, под влиянием странных учений Такаши, считала, что как можно больше сделок следует вести публично.

— Моя госпожа, — начала казначей Наоки. — Я обработала цифры и сейчас представлю их вам с копиями, как вы просили.

Мари кивнула, и зрителям раздали небольшие листы бумаги с числами, написанными на них. Наоки предложила Асе копию, но она отказалась. Она не хотела усложнять себе жизнь еще сильнее. Судя по лицам зрителей, Аса понимала, как собравшиеся вельможи отнеслись к предложению. По толпе прокатилась волна гневного бормотания.

Мари дала всем несколько минут, чтобы изучить листы, потом сказала Наоки:

— Вы считаете, что это справедливая цена за продукты, в которых нуждаются наши армии?

— Да. Цены основаны на текущей рыночной стоимости.

Йошинори встал из толпы. За время, прошедшее с тех пор, как Мари взошла на трон, он стал лидером противостоящей фракции. Его жалобы всегда звучали как поддержка, но его намерения были ясны. Аса считала, что Мари было бы лучше, если бы Йошинори ощутил меч в животе. Но Мари ненавидела такую ​​тактику.

Аристократ громко заговорил:

— Леди Мари, меня восхищают ваши попытки улучшить жизни вашего народа. Но вы не думаете, что опасно заставлять платить за то, что всегда отдавали?

Мари не дрогнула.

— Думаю, вы хотели сказать «забирали». Еду предоставляли из-за сил знати. Это предложение позволяет тем, кто поставляет еду, кормить свои семьи.

Йошинори заговорил так, словно объяснял ребенку основы того, как устроен мир. Его голос был добрым, но снисходительным.

— Леди Мари, всем фермерам разрешено оставить часть того, что они выращивают. Так они питаются, и это закреплено в наших законах на протяжении бесчисленных лет. Ваша идея угрожает перевернуть систему, которая поддерживала нас как в хорошие, так и в плохие сезоны. Зачем менять то, что не требует исправления?

Взгляд Мари мог заморозить пар.

— И если бы я отправила аудиторов на ваши земли, они увидели бы, что все фермеры получили свою справедливую долю? Аристократ, который не дает пятую часть тем, кто находится на его земле, столкнется с серьезными последствиями.

На лице Йошинори не было никакой реакции, но по тому, как его равновесие изменилось, Аса поняла, что не думал, что Мари зайдет так далеко. Они по-прежнему недооценивали ее.

Перед дворянами было предложение, которое было радикальным, по крайней мере, для этого дома, насколько понимала Аса. В течение нескольких поколений доля фермеров, обрабатывающих землю для дворян, составляла одну пятую. Дворяне, в свою очередь, предоставляли пятую часть от общего количества для армий.

Во многих случаях система работала хорошо. Мари сказала Асе, что большинство знати обычно заботилось о своих фермерах, жертвуя из собственных запасов в трудные времена года. Но в последнее время все изменилось. В условиях большой неуверенности, вызванной суровой зимой и политическими потрясениями, многие семьи знати брали больше, чем полагалось, и копили продукты. Другие лорды могли выбрать в качестве примера одну семью аристократов, но Мари так не думала. Ей не нравилась идея заставлять людей делать то, что она хотела.

Вместо этого она предложила новый вариант. Фермеры могли бы, если бы захотели, продавать десятую часть своего труда прямо дому. Мари гарантировала определенную цену. Решение Мари означало, что дворяне могли потерять часть еды, которую копили, но Мари нравилась идея предоставить фермерам больше выбора.

Аса изо всех сил пыталась переживать. Сила казалась ей более легким путем, но у Мари были странные представления об управлении.

Пока что вопросом было, как Йошинори отреагирует на скрытую угрозу Мари. Мари знала, что Йошинори был из виновных, которые забирали больше еды, чем позволял закон, и не отправляли достаточно армиям. Она могла забрать у него за это земли. Аса предпочла бы такую идею.

Йошинори примет компромисс и потеряет десятую еды, или он будет давить?

Он оказался трусом, как и ожидала Аса. Он сел без слов.

Мари посмотрела на толпу.

— Еще кто-то хочет высказаться?

Рука Асы потянулась к мечу. Многие выглядели так, словно хотели высказаться, но они молчали. Это беспокоило ее больше гневных воплей. Это молчание означало, что они заговорят позже, когда Мари отвернется. Несомненно, Йошинори будет в центре большинства этих разговоров.

Мари получила место в своем доме, но ее положение и ее жизнь были далеко не надежными.

* * *

Приближаясь к временному лагерю клинков, Аса сжала записку в складках мантии. Лагерь находился в долине ниже Стоункипа. Расположение дома было не только удобным, но и возвышающиеся вокруг него горы служили естественной защитой. Одежды Асы позволили ей войти в лагерь, но записка, запечатанная печатью Хаджими, вводила ее во внутренние круги импровизированного города.

Записка нашла ее накануне, с просьбой о встрече перед собранием. В записке не было причин, но Аса была рада любому предлогу, чтобы оставить свои текущие обязанности. Собрание должно было начаться около полудня, и солнце только взошло.

Аса раньше не посещала палаточный город клинков. К тому времени, когда они перебрались от Звездопада, она уже была внутри Стоункипа, вовлеченная в интриги. Лагерь был чистым и упорядоченным, но Аса все еще ощущала укол вины, видя, что ее люди жили в палатках.

Настроение в лагере, похоже, ей соответствовало. Люди выполняли повседневные задачи: готовили еду, приносили воду из ближайшего колодца, стирали одежду, тренировались и многое другое. Но Аса не слышала ни смеха, ни веселых разговоров. Каждый клинок, которого она видела, выглядел так, будто на нем лежала тяжелая ноша. И в каком-то смысле так и было. Аса не часто об этом думала, но клинки здесь были почти всеми, кто остался. Во всем Королевстве их было около тысячи. Они могли засохнуть и умереть, как дерево, затмеваемое своими более крупными соседями?

Она не могла этого допустить. В Звездопаде она нашла то, за что стоило бороться: свой народ. В детстве она не придавала особого значения тому факту, что она клинок. Теперь она это делала. Она будет сражаться за них и, возможно, даже умрет за них, если это потребуется.

Вскоре она добралась до центра лагеря, ее впустили в палатку Хаджими. Несмотря на то, что палатка было больше многих, она все равно казалась маленькой. Жилое пространство Хаджими давило на нее, как Королевство, казалось, душило клинки.

Аса остановилась, увидев Коджи в палатке. До этого момента она думала, что он все еще воевал на западе. До нее дошли слухи о нем всего пару дней назад. Он едва мог взмахнуть мечом, не создав где-нибудь новую легенду.

Он поклонился ей, почти извиняясь. Если бы в ее жизни было больше света, она могла бы рассердиться на него за то, что он не сообщил ей о своих передвижениях. Но между ее обязанностями наверху и вопросами их выживания внизу ей было просто приятно увидеть его снова. По крайней мере, он был скалой в тяжелые времена.

Хаджими не стал тратить время на вежливость. Слуга налил им чаю, и Хаджими проигнорировал это и жестом пригласил их всех сесть.

— Совет решил сформировать группы добровольцев для проведения экспедиций в поисках нового дома. Остальные клинки узнают об этом, когда начнется собрание.

Аса не так быстро уловила нюанс, как Коджи. Легендарный клинок ночи был методичным мыслителем, но его интуиция иногда опережала других.

— Мне трудно поверить, что мы найдем другую землю, где можно поселиться, кроме этой, — сказал Коджи.

Асе показалось, что в заявлении был вопрос, но она все еще не понимала. А потом осознала.

— Вы собираетесь покинуть Королевство.

Отсутствие выражения на лице Коджи подсказало Асе, что он уже понял это. Хаджими только слегка кивнул. Он казался Асе постаревшим, будто клинок старел быстрее других. Не в первый раз Аса была благодарна за то, что не оказалась на его месте.

— Не планирую. Возможно, готовлюсь. Есть еще надежда, что мирное решение можно будет найти среди домов и клинков, но с каждым днем ​​это кажется все менее вероятным.

— Вы сдаетесь, — сказал Коджи.

Аса не слышала эмоций в голосе Коджи, казалось, он лишился надежды. Аса представляла его чувства. Коджи хотел, чтобы клинки помогали Мари, но Хаджими не был настолько глуп, чтобы поставить все свое будущее на одного человека. Все, над чем Коджи работал за прошедший месяц, ускользало от него.

— Совсем наоборот, — ответил Хаджими. — Я отвечаю за будущее клинков. Один из таких возможных вариантов будущего здесь, на землях дома Кита. Я хочу, чтобы это было так, но я должен подготовиться к непредвиденным обстоятельствам. Победа Мари в этом конфликте не гарантирована, и на землях других домов не выжить. Я не сдаюсь, но даю нам надежду на новую жизнь.

Аса увидела, как взгляд Коджи поднялся, в них стояла холодная ярость. Что-то в нем изменилось, сообразила Аса. Несколько месяцев назад этот разговор вызвал бы у него нетерпение. Но теперь сила воли, делавшая его таким опасным на поле боя, сдерживала его энергию. Он повзрослел, и это сделало его более опасным. Даже Хаджими немного съежился под этим взглядом.

— Почему вы позвали нас сюда? — спросил Коджи. — Вы бы этого не сделали без скрытых мотивов.

Хаджими немного восстановил самообладание.

— Я хотел обсудить с вами решение совета перед собранием. Многие из клинков равняются на тебя, и именно благодаря твоим словам на последнем собрании мы сейчас здесь, — он помолчал и посмотрел на Асу. — А ты ближе всех к леди Мари. Мы должны провести тонкую грань между защитой наших интересов и помощью ей.

— Вам нужна наша поддержка, — сказал Коджи.

— Да.

Напряженное мгновение на нее давила тишина в палатке. Она такого не ожидала.

— Я выступлю против вашего решения, — решил Коджи.

Хаджими выглядел расстроенным.

— Конечно, ты понимаешь, в каком положении мы оказались.

— Да. Но вы рискуете разделить клинки во времена, когда нам нужно единство.

Хаджими не унимался:

— Мир не черно-белый, Коджи, а клинки — не дети, одержимые целью, которую я для них выбрал. Мы можем справиться со сложностью этого нового мира.

Коджи был готов возразить, но Хаджими остановил его движением, будто идея только что пришла ему в голову.

— Возможно, мы сможем позаимствовать метод у самой Мари.

Имени Мари было достаточно, чтобы Коджи остановился.

— Что вы имеете в виду?

— Пусть люди сами решают, какой путь они хотят избрать.

— Еще одно голосование? — заговорила Аса.

— Нет. Коджи прав, сосредоточив внимание на защите интересов Мари, но будут и экспедиции. Но совет может дать время высказаться, Коджи, и призвать добровольцев. Ты сражаешься за Мари и можешь отстаивать то, что делаешь. Те, кто предпочитает не сражаться, могут добровольно отправляться в экспедиции.

Коджи кивнул, обдумывая эту идею. Аса, участвовавшая в делах Мари в течение месяца или около того, ощутила зуд в глубине души. Что-то в этом ей не нравилось.

— Это кажется справедливым, — наконец, решил Коджи. Аса увидела, как на лице Хаджими мелькнула улыбка, а потом она поняла. От начала до конца вся эта сцена была продумана. Хаджими поймал ее взгляд, и она увидела, что он знал, что она поняла то, что только что произошло.

Уловка была блестящей, теперь, когда она думала об этом. Многие, а то и большинство, клинки последовали бы за Коджи. Учитывая растущую легендарность и убедительность клинка ночи, он соберет отряд клинков, больший, чем видели за десятки лет. И Коджи был подходящим человеком, чтобы их возглавить. Хаджими мог манипулировать, но это не делало его неправым. Коджи гарантировал, что армии других домов не подойдут достаточно близко к Стоункипу, чтобы угрожать клинкам, давая им время найти другой дом или, возможно, положить конец войне и решить вопрос.

Это давало остальным клинкам еще одну цель. Коджи был прав, клинки нуждались в цели. Хаджими просто понял, что они не могли все служить одному мастеру.

Аса не могла представить, как Королевство будет выглядеть без клинков, но впервые в истории эта возможность казалась реальной. Она знала, почему Хаджими пригласил ее. Ей нужно было убедить Мари продолжать распространять защиту на клинки, даже когда клинки планировали уйти. Она допила чай и встала.

— Спасибо, Хаджими, за службу клинкам. Знание планов встречи дает мне возможность немедленно вернуться к своим обязанностям. Я уйду.

Она и Хаджими переглянулись. Она кивнула ему, давая понять, что знала, что нужно делать.

— Передайте, пожалуйста, леди Мари мои лучшие пожелания, — Хаджими поклонился.

Когда Аса вышла из палатки, она почувствовала, как ее охватил восторг. Рядом с Коджи она не могла выразить чувства, но идея оставить позади разрушенное Королевство звучала как мечта.

* * *

Аса не сделала и дюжину шагов, как почувствовала, что Коджи приближался к ней. Даже в многолюдном лагере его энергия выделялась, как яркий факел посреди ночи. По сравнению с его силой даже остальные клинки выглядели как дети. Ей было интересно, знал ли он, насколько сильным ощущался по отношению к другим.

— Аса, подожди!

Она остановилась, уже зная, какой спор произойдет. Она не хотела ссориться. Несмотря на всю борьбу в ее жизни, она хотела, чтобы все было легко. Но Коджи редко выбирал легкий путь.

Коджи почувствовал ее недовольство, но ошибся.

— Мне очень жаль, что я не смог предупредить тебя о своем прибытии. Я только что добрался сюда, погубив несколько лошадей, чтобы успеть сюда вовремя.

Аса обняла его, и он напрягся, не ожидал этого. Она прижала его к себе на миг, когда он неловко ответил на объятия. Ей нравилось ощущение того, насколько он устойчив. Хоть он растерялся, она не была уверена, что сможет оттолкнуть его: его стойка была твердой, ноги приросли к земле. Он мог злить, но она ценила его простую последовательность.

Эта последовательность значила для нее много, когда она терялась в сомнениях. Возможно, поэтому она всегда заботилась о нем. Каким бы безумным ни казался мир, Коджи всегда будет рядом, неподвижный, как гора. В мире переменчивой преданности, определившей ее время в Стоункип, Коджи был глотком свежего воздуха.

Через несколько мгновений она отошла.

— Так ты поведешь клинков против врагов Мари?

Он слегка нахмурился, как будто она задала вопрос настолько очевидный, что он не требовал ответа.

Аса почти рассмеялась от выражения его лица. Ему даже в голову не приходило, что другие могли думать иначе, его вера была настолько сильной.

— Ты не думал, что было бы неплохо отправиться в одну из этих экспедиций, исследовать неизведанные земли, попытаться найти новый дом?

Он покачал головой, как и ожидала Аса.

— Нет, когда здесь так много дел.

Она поняла, что будет трудно вести этот разговор. Их мнения сильно отличались. Искушение пропустить его было сильным, но она не могла. Коджи нужно было знать, что она чувствовала. Она приняла решение почти сразу после того, как вышла из палатки Хаджими.

— Я бы хотела поехать в одну из экспедиций, — сказала она.

Коджи выглядел так, словно его ударили по лицу. На его лице мелькнуло сомнение, будто он подумал, что она шутит. Потом он понял, насколько она серьезна.

— Ты бросила бы Мари?

Аса взмахнула руками, указывая на временный город, окружающий их.

— Я бы бросила все Королевство ради клинков.

— Нет клинков без Королевства.

— Может, так было в прошлом, но мы не обязаны оставаться тут. Мы сильные, может, даже сильнее сами по себе. Что держит тебя тут?

Она уже знала часть ответа, даже если он не мог ответить сам. Он ощущал сильную вину из-за прошлого, видел в защите леди Мари искупление.

— Аса, люди тут страдают. Я видел сгоревшие деревни, женщин, забранных солдатами, разрушенные поля. У меня есть силы сделать что-то, поэтому я должен.

Она потянулась к нему, чувствуя боль в его голосе.

— Я знаю, что ты чувствуешь. Но всех не спасти. Почему бы не сосредоточиться на спасении клинков? Это твой народ.

Коджи отстранился от ее прикосновения.

— Это неправильно, Аса. Если мы сосредоточимся только на себе, мы потеряем все, — он притих на мгновение. — Значит ли это, что ты не будешь охранять Мари?

Аса не ответила, последствия ее намерений были очевидны.

— Аса, ты не можешь. Если Мари не будет защищена, все, что мы делаем, все потери среди клинков, будет напрасным.

Его убеждение тронуло ее, но ее нельзя было поколебать.

Он шагнул вперед.

— Разве ты не понимаешь? Даже если ты права, и клинки должны покинуть Королевство, Мари нужно защитить. Она единственная аристократка, готовая дать нам приют. Если она умрет, остальные лорды объединятся против нас, и мы не сможем защитить себя. Если мы собираемся найти новый дом, нам нужно время. Мари нужен сильный воин, защищающий ее. Я слышал о покушениях, так что ты знаешь, что это правда. Остальные могут отправиться в экспедиции. Чтобы защитить клинков, тебе нужно остаться с Мари.

Вопреки своим желаниям, ей пришлось признать, что он был прав. В ее голове проносилась сотня возражений, но все они звучали как нытье капризного ребенка. Коджи был прав.

— Ты пойдешь со мной, когда придет время? — спросила она.

Он с любопытством посмотрел на нее.

— Из Королевства?

— Оставить все. Оставить жизнь клинков позади. Мы можем начать новую жизнь вместе. Жизнь, в которой мы можем избегать насилия вместо того, чтобы бежать к нему.

Коджи посмотрел вдаль на то, чего Аса не могла видеть.

— Да. Я бы хотел, — сказал он, подошел к ней и заключил ее в объятия. — Я бы оставил все это с тобой.

8

Коджи вышел из своей палатки, удивленный жарким утром. Лето было на пике, и хотя долгие дни оставляли много времени для тренировок, они приносили слишком много тепла.

Несмотря на жару, Коджи огляделся с чувством глубокого удовлетворения. Он был окружен клинками, чуть более сотни. Вместе они двинулись к армии Фумио, готовые вступить в битву за земли Мари.

Хотя собрание произошло так, как предсказывал Хаджими, Коджи все же удивлялся каждое утро, обнаруживая, что он все еще возглавлял отряд преданных клинков. В его распоряжении было более девяноста клинков ночи и более дюжины клинков дня. Они были самой крупной силой клинков, которую мир видел за многие поколения. Его сердце билось быстрее, когда он смотрел на них, зная, что может изменить ход войны с помощью силы такого размера.

И ему придется. Из-за действий лорда Исаму на юге Фумио был вынужден оторвать отряды своей кавалерии, чтобы подкрепить более слабые силы Мари у южной границы. Нехватка людей уже сказывалась, и Фумио были необходимы клинки до того, как начнется битва.

Меньший отряд клинков также ушел из долины под Стоункипом, чтобы усилить южные армии Мари под командованием генерала Масааки. Коджи никогда не встречался с генералом лично, но слышал, что этот человек был сильным командиром.

Дни Коджи в последнее время были занятыми. У него были две неотложные обязанности. Первая — добраться до Фумио, чтобы поддержать его в боях. Вторая — подготовить клинков к этим битвам. Редко в истории Королевства так много клинков использовалось для выполнения одной задачи. Клинки ночи сражались в одиночку или небольшими группами. У них не было обучения построениям и тактике масштабного боя. Коджи нужно было подготовить их, пока не стало слишком поздно.

Так что половину дней они проводили в пути, а другую половину — на тренировках. Коджи экспериментировал с десятками различных стратегий, приветствуя предложения всех, кто был с ним. Каждую ночь у костров отряды обсуждали, что сработало, а где было трудно. Все клинки были отличными воинами и быстро обучались, но Коджи не был уверен, что они обучались достаточно быстро.

Время стало одним из их многочисленных врагов. Казалось, что силы Каташи были готовы остановиться, но Исаму продвигался с юга. Не требовалось мастера, чтобы увидеть, что оба лорда атакуют примерно в одно время. Коджи и его силы должны были добраться до Фумио к тому времени, когда это произошло. В идеале они были в трех днях пути, но могли, если понадобится, усердно проехать один длинный день. Хоть одной проблемой для Коджи было меньше.

Они получили послание в тот же день, сразу после того, как разбили лагерь для тренировок до конца дня. Послание Фумио было кратким и содержательным. Армия Каташи начала движение. Фумио двигал свои войска. Генерал Мари ожидал, что в течение следующих двух дней тонкие маневры по контролю над местом сражения будут завершены и начнется настоящая битва.

Коджи решил отправиться к Фумио. Он предпочел бы еще несколько дней тренировок, но лучше быть в бою отдохнувшим, чем торопиться в последний момент. Они собрали свои палатки и поехали далеко в ночь, чтобы добраться до войск Мари.

На следующее утро он позволил клинкам заснуть допоздна. Великий Цикл благоприятствовал им, и Коджи получил послание, что битва не состоится до завтра. Коджи приказал клинкам немного потренироваться, а затем отдохнуть. Завтра будет достаточно трудно и без усталости.

Жара в день битвы казалась гнетущей, будто сама погода судила их действия. Перед восходом солнца к Коджи явился посыльный с приказами, которые его не удивили. Он собрал клинков вместе.

— Как и ожидалось, Фумио разместил нас недалеко от центра поля боя, где будут самые ожесточенные бои. Нам дали форму дома Кита, чтобы не делать из себя очевидную цель. Наша миссия проста. Мы должны прорвать их строй и угрожать их штабам. Наши шпионы говорят, что Каташи будет присутствовать на поле боя, и если мы сможем его убить, у нас будет возможность положить конец этой войне, прежде чем погибнет больше людей.

Гордость скрутила живот Коджи, когда он оглядел воинов. Он пытался запомнить лица каждого из подчиненных. Он был недостаточно наивен, чтобы думать, что все выживут. Они тренировались с новой тактикой, которая должна была защитить их, но сегодня Великий Цикл призовет некоторых из них домой. Это было точно.

— Помните, почему мы бьемся. Если мы можем отдать жизнь, чтобы защитить других, наши жертвы не напрасны. Я буду с вами впереди и в центре, и мы сломаем линию Каташи. Мы закончим эту войну сегодня.

Его окружали лица, наполненные безмолвной решимостью. Сегодня он покажет миру истинную силу клинков. Последняя мысль пришла ему в голову:

— Помните, что это та же армия, которая сожгла Звездопад дотла. Напомним им, какой это было ошибкой.

* * *

Коджи и его клинки были на линии фронта, когда солнце взошло над полем битвы. День обещал невыносимую жару, но Коджи все еще чувствовал легкий утренний ветерок. Как жаль, подумал он, что они будут драться в день, обещавший быть прекрасным. Утреннее небо было окрашено в оттенки пурпурного и темно-синего, и почти не было видно облаков. Просто казалось неправильным умереть под таким красивым небом.

Он гадал, сколько воинов по обе стороны боя согласятся с ним. Никогда в своей жизни он не участвовал в битвах такого масштаба. Тысячи воинов выстроились позади него, но силы Каташи на равнинах и мелких долинах казались многочисленными, как трава. Со своей выгодной позиции Коджи едва мог различить конец вражеской линии. Одно дело знать, что вы в меньшинстве, но видеть эту разницу перед собой, зная, что между вами и вашей целью стоит море стали и плоти, было совершенно другим делом.

Сердце Коджи бешено колотилось, его рука вспотела на рукояти меча. Он знал по многолетнему опыту, что как только битва начнется, его нервы исчезнут, но ожидание, которое приходило перед боем, всегда было худшим. Он не мог позволить себе показать свой страх. Клинки пристально наблюдали за ним, воодушевляясь его уверенностью.

Он не боялся за свою жизнь. Это была не наглость. Если он умрет сегодня, он умрет за достойное дело. Цифры перед ним не имели значения. Как только он вытащил меч, будь один противник или тысяча, он будет сражаться, не сдерживаясь.

Он вспотел из-за бремени лидерства. Его жизнь была его, он мог провести ее так, как он хотел, но эти клинки решили следовать за ним. Они смотрели на него, потому что доверяли ему, и он боялся, что каждая смерть будет предательством этого доверия. Он знал, что можно сделать так много, и решил, что пожертвует своей жизнью, если она спасет одного из клинков позади него.

В рассказах это был момент, когда вождь произносил речь, которая волновала сердца солдат. Но Коджи не был силен в словах. Его инструменты были из стали. Он повернулся, поклонился, затем снова повернулся и стал ждать.

Клинки находились в нескольких шеренгах от линии фронта, защищенные жизнями некоторых обычных пехотинцев генерала Фумио. Коджи ненавидел логику генерала, но не мог отрицать мудрость позиции. Чтобы выдержать атаку, нужно было как можно больше клинков, чтобы переломить ход битвы. Если бы они стояли спереди, они бы рано пали. Фумио возложил на них большую часть своей стратегии. Небольшая группа Коджи, превосходящая численностью и почти превосходящая по маневрам, имела лучшие шансы на победу для Фумио.

Не было возможности говорить, барабаны зазвучали наступление. Крики командиров раздались в линии, и армия Фумио одной большой массой двинулась вперед.

Клинки Коджи шли бок о бок с обычной пехотой, прячась на виду. С каждым их шагом руки Коджи сохли, и его сердце нашло устойчивый ритм. Ожидание прошло, теперь осталась только работа.

Что думали другие солдаты накануне боя? Думали ли они о заброшенных домах, о лучших временах, которые существовали только в комфорте памяти? Несмотря на его политику и причины, по которым он был там, когда началась битва, все, о чем Коджи думал, были братья и сестры рядом с ним.

С противоположных линий в воздух взлетели тысячи стрел, омрачая небо смертоносной красотой своего полета. Коджи позволил себе наблюдать мгновение, как несколько стрел столкнулись в воздухе и сбили несколько других с курса. Затем он поднял щит над головой.

Как и все клинки ночи, Коджи презирал использование щита. Это было трусливое устройство, но после осады Звездопада и понимания, что не все крупномасштабные сражения были столь почетными, как дуэль один на один, Коджи настоял на том, чтобы все его воины использовали щиты. Клинок ночи со стрелой в груди был не более полезен, чем любой другой раненый солдат.

Коджи почувствовал несколько ударов по щиту, рука напряглась, но его группа крепко держала щиты вместе, образуя почти непробиваемую крышу над их головами. Они держали щиты, продолжая идти вперед, и снова и снова Коджи чувствовал удары по руке, которые при других обстоятельствах привели бы к смерти или травме.

Удары барабанов за ними изменились, и пехота, составлявшая передовую, перешла с упорядоченного марша на бег. Линии сомкнулись. В трех рядах перед ним воины побежали, крича так громко, как только могли. Затем рванулась следующая линия, потом — перед ним. Наконец, Коджи глубоко вдохнул и сам побежал вперед.

Он закричал, высвободив весь страх, который вызвал бой. Он принял чувство, ощутил силу окружающей его армии, дух мужчин и женщин, готовых отдать свою жизнь, чтобы другие могли жить в мире. Он кричал об Асе и Мари, о тех, кто твердо стоял за его спиной.

Бег длился несколько десятков шагов. Атака началась и резко остановилась, когда в воздухе зазвенела сталь. Линии фронта столкнулись. Коджи отбросил щит в сторону, чувствуя, что воины позади него делали то же самое. Они продвигались вперед, ожидая, пока синяя форма дома Кита уступит место красной форме их врагов.

Коджи думал, что битва начиналась медленно. Сначала один офицер в красной форме, казалось, оказался в синем море, и меч Коджи вспыхнул один раз. Через несколько мгновений пришёл еще один, и меч Коджи снова запел, закончив жизнь человека одним ударом. Затем прошли еще двое, потом больше, чем Коджи мог справиться в одиночку. Они начали окружать его и обходить его. Коджи и его товарищи-клинки в своей невзрачной форме не привлекали особого внимания вражеской пехоты.

Все приказы, существовавшие до столкновения, исчезли. Солдаты яростно рубили друг друга, многие из них забывали даже базовую подготовку. Пехота, защищавшая клинков во время наступления, была либо мертва, либо пала, сокрушенная количеством врагов, с которыми столкнулась. Коджи и его воины были окружены морем красной формы, но Коджи не возражал. Он работал еще сильнее, желая полностью окружить себя врагом. Только тогда он почувствовал, что боролся изо всех сил. Он потерял себя в чувстве и полагался на обучение, скользя между линиями так же легко, как среди деревьев в лесу. Ни один враг не подошел ближе, его меч снова и снова рассекал их.

Он чувствовал себя странно возбужденным, его удары были сильными и точными, битва продолжалась. Враги заполнили его видение и чувства, но он ощущал себя более живым, чем когда-либо.

Коджи уже не ощущал время. Под напором людей он не мог расширить чувство дальше, чем на несколько шагов в любом направлении, но в этом маленьком королевстве он был королем. Его мир был наполнен окровавленной сталью, вспотевшими и стонущими солдатами и пылью тысяч ног.

Одна опасность заключалась в том, чтобы уйти от других клинков. Он сражался с помощью массы клинков, и иногда, когда хаос тек вокруг него, он обнаруживал себя одиноким, отрезанным от других. Дважды он стоял и ждал, пока клинки не догонят его, но однажды ему нужно было отступить и укрыться.

Он чувствовал себя странно, будучи частью битвы, но все еще отделенным от более широкой сцены. Он не знал, как прошла битв, выигрывали они или проигрывали. Бросив взгляд на небо, он с удивлением обнаружил, что солнце было прямо над головой. Он понятия не имел, что прошло столько времени. Внезапно на него накатила волна изнеможения, и он позволил другим клинкам пройти вперед, попал в небольшое пространство относительной безопасности.

Короткий перерыв в битве позволил ему лучше понять окружение и битву в целом. Их силы продвинулись дальше, чем он думал. Если повезет, они справятся. Но гораздо больше вдохновляла работа его воинов.

Клинки сражались парами, не позволяя одному уйти слишком далеко вперед другого. Каждая пара по очереди сражалась у края группы, а затем уходила в центр, давая себе время отдохнуть и перевести дыхание. Полностью расслабиться они, конечно, не могли, но немногие красные мундиры пробивались сквозь стену клинков. Также в центре была горстка клинков дня, готовых исцелить в любой момент.

Коджи снова обыскал все поле битвы. Несмотря на прогресс, на поле было по-прежнему гораздо больше красной формы, чем синей. Им нужно было атаковать Каташи. После нескольких секунд поисков он нашел флаг вдалеке на вершине небольшого холма. Лорд наблюдал за сражением с тыла.

Действия лорда только подтвердили уверенность Коджи в том, что этот человек был трусом. Ему нужно было направить клинков к Каташи. Глубоко вдохнув, он покинул относительную безопасность в центре группы и снова занял позицию, направляясь к флагу Каташи. Остальные клинки последовали его примеру, медленно продвигаясь в море прижатых к ним тел.

Сопротивление возросло. На месте каждого убитого Коджи солдата, казалось, появлялись двое. Коджи не знал, привлекала ли его группа больше внимания, или они просто достигли достаточного прогресса, чтобы покинуть остальную часть линии Фумио. Но причина не имела значения. Все, что имело значение, — это убить Каташи и положить конец этой битве.

Движимый жаждой справедливости, Коджи снова погрузился в состояние, близкое к трансу. Мечи атаковали повсюду, и сражение было достаточно интенсивным и быстрым, поэтому ему не раз приходилось выбирать между ударом или верной смертью. Его жизнь вытекала из полдюжины маленьких порезов, но Коджи замечал боль только в редкие моменты, когда на него не нападали. Его мир превратился в длинную серию уклонений, парирований, блокировок и ударов.

Каким-то образом в его сознание проник единственный голос. Это был один из клинков, кричащий его имя. Он повернулся и взглянул на нее, она была в чужой крови.

— Коджи! Вернись сюда!

Поначалу он не понял приказ. Зачем ему нужно было возвращаться? Затем он покачал головой и решил послушать тех, кто сражался на его стороне. Убедившись, что его защита не упадет, он отступил, снова оказался внутри круга. Как только он вышел из транса, волна истощения, отличающаяся от всего, что он когда-либо чувствовал раньше, обрушилась на него. Он не знал, что тело могло так уставать. Его колени подогнулись, и два клинка ночи рядом с ним подняли его. Он снова попытался встать, но тело, казалось, не могло и не желало отвечать.

Один из клинков дня подошел к нему, вызванный небольшой группой, которая его окружала. Клинок дня взглянул на него, положил руку на Коджи и закрыл глаза. Через миг Коджи почувствовал, как холодная волна энергии струилась по его телу. Это было похоже на глоток воды после прогулки с пустой флягой.

Это ощущение закончилось так же внезапно, как и началось. Коджи чувствовал себя умирающим, лежа на земле. Клинок дня впился в него взглядом.

— Я сделал все, что мог, но тебе нужен отдых. Нет другого исцеления от ущерба, который ты наносишь своему телу, — после этого клинок дня ушел, оставив Коджи больше вопросов, чем утешения.

Из-за неспособности Коджи двигаться круг клинков перестал продвигаться. Без их движения вперед многие люди Каташи, казалось, были готовы позволить им просто стоять. Несомненно, солдаты Каташи считали их своего рода элитным отрядом. Никакие обычные пехотинцы не подходили к ним без необходимости. Давление на них уменьшилось, а вокруг них бушевала битва.

Медленно и осторожно Коджи поднялся на ноги. Клинки ночи по обе стороны от него выглядели неуверенно, их руки были рядом на случай, если его ноги не выстоят. К счастью, его сила сохранилась. Его ноги подкашивались и тряслись, но держали его вес. Коджи оглядел поле битвы, чтобы спланировать следующие шаги.

Как он и думал, его воины продвинулись далеко за пределы досягаемости остальных сил Фумио. Они были окружены массой красного цвета, и хотя в основном их оставили в покое, возвращение к ним внимания и катастрофа были лишь вопросом времени. Он обернулся в поисках флага Каташи. Когда он увидел его, он едва сдержал удивление. Флаг был там, но отступал, становясь все меньше.

Коджи выругался под нос. Молодой лорд осознал опасность своего положения и передвигался в другое место. Затем он услышал стук барабанов перед собой, и вся битва мгновенно изменилась.

Рядом с ним стоял один из клинков ночи, она первой поняла, что происходит.

— Они пытаются отступить, — сказала она.

Глаза Коджи сузились, он смотрел на поле битвы. Она была права. Вокруг них отступали красные мундиры, и ему показалось, что звуки сражения за их спиной становились все тише.

Воины огляделись, обратили внимание на Коджи. Что им делать дальше? Сражаться или вернуться на свои позиции?

Коджи мучила нерешительность. Если другая сила отступала, то Каташи будет жить, сразится в другой день, и война будет продолжаться. Но победа была победой, и Коджи не был уверен, что у них хватит сил броситься в погоню. Его желания, каким бы сильным оно ни было, было недостаточно. Решение было болезненным, но необходимым.

— Удерживайте свои позиции. Вступайте в бой только в случае нападения. Сегодня мы закончили.

Когда их противник отступил, клинки остались почти полностью одни, так как мало кто хотел стать жертвой после окончания битвы. Солдаты в красном шли по обе стороны их маленького круга с пустыми глазами, широко раскрытыми от потрясения. Без сомнения, воины Коджи выглядели так же.

На поле битвы воцарилась странная тишина, тихая только по сравнению с битвой, которая недавно бушевала вокруг них. Коджи все еще мог слышать стоны раненых, крики о помощи, пока каждая из сторон перестраивала линии, но звуки были странно приглушенными, будто в его ушах все еще звенели удары мечей.

Коджи подавил желание упасть на колени и закрыть глаза. Он не мог, не перед своими воинами. Но на тот день все было кончено. Они выиграли битву.

9

Мари отпустила тетиву, смотрела, как стрела летела в мишень. Ее полет закончился приятным стуком по деревянному мужчине. Хоть она скрывала эмоции, гордость тепло сияла внутри. Она давно не стреляла, но навыки не угасли. Рядом с ней Такахиро выпустил свою стрелу, едва попал в край цели.

Они стояли в длинном коридоре в доме ее семьи, коридоре, который иногда превращался в тир для стрельбы из лука. В детстве Мари порой стреляла из лука в этом коридоре. Тогда Джуро стрелял вместе с ней. Сегодня нехотя присоединился Такахиро. Ей практически пришлось приказать ему.

Она не любила стрелять в помещении, но коридор было легко охранять, и опасения за ее безопасность в последние дни только усилились. Хотя у них не было доказательств, и Такахиро, и Аса были уверены, что мятежные группировки нацелены на нее. По крайней мере, стрелять в помещении было лучше, чем совсем не стрелять.

Хотя Такахиро молчал, Мари все равно слышала его возражения. Он думал, что они должны были работать над проблемами, стоящими перед их землями их дома. Хотя он не высказывал своего мнения, он беспокоился, что она не воспринимала проблемы так серьезно, как это было необходимо.

Но это было далеко от истины. В течение нескольких дней Мари не думала почти ни о чем другом. Но ее усталому уму требовался перерыв, и она надеялась, что стрельба из лука избавит ее от стен, образующихся в ее мыслях.

Утром они получили известие с поля боя на западе и в любое время ждали известий с юга. Новости Фумио вызвали у Мари неоднозначную реакцию. Победа обрадовала ее, но сообщения о потерях было тяжело принимать. Они выиграли битву, но ценой тысяч жизней. Фумио потерял почти четверть своей армии, и Каташи организованно отступил, прежде чем его позиции раскололись. Цена победы была слишком высока. У Каташи по-прежнему было подавляющее численное преимущество.

Мари больше не позволяла этим мыслям приходить в голову. Она сосредоточилась на движении лука, натянула тетиву к щеке и сосредоточила дух на цели. Сделав медленный, глубокий вдох, она отпустила, и снова стрела задрожала около центра цели. Такахиро сомневался в ее желании стрелять из лука, но не понимал, что это был один из немногих случаев, когда она могла сосредоточиться.

Мир рушился вокруг нее. Хотя она была главой своего дома, аристократы, которые должны были поддерживать ее, сговорились против нее. Клинки, ради спасения которых она рискнула собственными солдатами, подумывали покинуть Королевство. Два других лорда работали вместе, чтобы уничтожить ее землю. Она чувствовала себя осажденной со всех сторон, ей некуда было бежать.

Мари услышала за спиной шарканье ног и опустила лук. Вошел посыльный, доставил сообщение Такахиро и удалился. Такахиро быстро прочитал письмо и передал его Мари.

— Генерал Масааки приказал отступить, прежде чем его силы смогут быть разбиты. Он планирует двинуться на север на несколько дней, а затем занять другую оборонительную позицию.

Мари тихонько выругалась, читая письмо. Масааки писал витиевато, используя больше слов, чем необходимо. Мари не очень нравился этот человек, но он был компетентным генералом и верным своему дому.

Масааки не должен был победить, но новости были разочаровывающими. Его силы значительно превосходили численностью Исаму, и Мари дала ему четкие указания, что отступление намного предпочтительнее героического последнего боя. Несомненно, генерал воспротивился этим приказам.

Хоть она ожидала проигрыша, слова все еще били ее с силой ответной пощечины. Как она могла заставить это работать? Их было меньше, и враги окружали ее со всех сторон. Список союзников, в которых она была уверена, с каждым днем ​​сокращался.

Она снова попыталась поднять лук, но не могла сосредоточиться. Она опустила лук, не отпуская его. Впервые она подумывала просто сдаться.

Мари почти не сомневалась, каким правителем будет Каташи. Этот человек был хитрым, сильно сосредоточенным на себе. Возможно, он обещал относиться к людям Мари как к своим, но она не могла представить себе мир, в котором это было бы правдой. Люди, которых ее семья защищала на протяжении многих поколений, окажутся под пяткой того, кто будет оскорблять их до бесконечности.

Исаму мог быть лучше, но Мари не видела мир, где Исаму стал королем. Каташи был слишком хитрым, и у него было преимущество.

Но Королевство нуждалось в мире. Ранняя и жестокая зима заморозила посевы, всем домам будет тяжело с запасами. Мари знала, что ее запасы были ужасно небольшими, и если у них не было хорошего урожая, голод заберет больше жизней, чем война. Всякий раз, когда Мари смотрела на карту, она думала о том, как каждое движение армии уничтожало поля, где не будет урожая в этом году.

В историях, которые она изучала, войны часто длились годами. Но эта закончится в течение сезона. Так должно быть, иначе они все были обречены.

Такахиро оторвался от второго чтения письма и увидел, что его леди страдала.

— Мари, что случилось?

Она боролась, чтобы в голосе не звучала тревога.

— Как думаешь, мне следует сдаться?

Такахиро выглядел озадаченным.

— Ты не можешь сдаться, потому что проиграла одну битву!

— Нет, — если кто и мог увидеть правду, так это Такахиро. — Дело не в поражении на юге. Речь идет обо всех проблемах, с которыми мы сталкиваемся. Если я ответственный правитель, мне нужно задать вопрос: станет ли мой дом лучше, если я сдамся?

Младший советник извергал бы пустые банальности, но не Такахиро. Он стоял с письмом в руке, задавая себе тот же вопрос, на который Мари не решалась ответить.

— Нет, — наконец сказал он. — Если ты уйдешь, Йошинори почти наверняка получит власть. Ты знаешь, как он относится к твоим людям, особенно если Каташи потребует от него уступок. Пострадает всякий, кто не аристократ. Ты — лучшая надежда страны.

Эти слова утешили Мари, но она ненавидела то бремя, которое на нее возложил Такахиро. Пока он оставался ее советником, для нее не было покоя. Она ценила это в нем.

Она даже не осознавала, что плачет, пока это не началось через несколько ударов сердца. Такахиро шагнул вперед и вытер слезы с ее лица, затем остановился. Они редко касались друг друга, но в этот момент Мари приветствовала этот жест.

Повисла неловкая тишина, но Мари оборвала ее, прежде чем она успела опуститься между ними.

— Спасибо.

Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы собраться с силами.

— Итак, если капитуляция невозможна, а победа необходима, что нам остается делать?

Другие советники посчитали бы вопрос риторическим, но не Такахиро. Он задумался.

— Возможно, есть другие способы выиграть эту войну.

Она наблюдала за ним, в его глазах вспыхнул блеск. Когда он объяснил ей идею, она быстро поняла, что кивала. Идеи были нетрадиционными, и она не ожидала их от такого благородного человека, как Такахиро. Постепенно в ней снова ожила надежда, как молодое растение, пробивающееся сквозь твердую почву.

* * *

Время. В Стоункипе, в доме, в котором она выросла, Мари приходилось думать о своем прошлом. В детстве она всегда хотела, чтобы дни шли быстрее, чтобы она могла стать взрослой и делать то, что ей заблагорассудится. Теперь время было безжалостным врагом, неустанно маршировавшим против нее.

Идеи Такахиро могли сработать, но им нужно было время, а оно было драгоценным и мимолетным ресурсом. Ей не нравилось обращаться за поддержкой, но она не видела другого выхода.

Часть ее желала, чтобы Такахиро мог быть на этой встрече. Его присутствие успокоило бы ее. Но он был нужен в другом месте, составлял приказы, которые шли генералам. Птиц нужно было отослать сегодня, и все должно быть на своих местах.

Слуга постучал и объявил, что ее гость прибыл. Он пришел раньше, чем ожидалось, признак того, что он принял просьбу с должным вниманием. Мари в последний раз оглядела комнату, чтобы увидеть мелкие детали, которые ее гость мог заметить, и которые могли создать нужную атмосферу для беседы. Она кивнула слуге и вернулась к работе за своим столом.

Через несколько мгновений вошел Арата. Мари видела, как он оценил сцену, видела намек на удовлетворение в чертах его лица. Арата излучал благородство. Мари подумала, что эффект был сочетанием его возраста и спокойного поведения, но одно его присутствие заставляло ее хотеть быть лучшей правительницей. Аристократ низко поклонился.

— Миледи.

Мари поклонилась в ответ.

— Спасибо, что так быстро пришли. Как вы?

Арата издал мрачный смешок, подходя к ее столу, заваленному картами.

— Можете пропустить формальности. В моем возрасте возвращение к Великому Циклу кажется все более неизбежным с каждым мгновением, так что иногда краткость — это мудрость.

— Я согласна. Чаю?

Он отмахнулся от предложения, изучая карты. Его глаза и ум, несмотря на возраст, были острыми. Спустя мгновение он поднял взгляд.

— Значит, мы проигрываем.

Мари чуть не возразила против оценки, но решила поберечь дыхание.

— Вот почему я пригласила вас сюда.

Он с любопытством посмотрел на нее.

Мари убрала некоторые из бумаг, чтобы карта и фигуры на ней были видны четче.

— Нас намного меньше, и хотя генералу Фумио удалось отбросить лорда Каташи, победа дорого нам обошлась. На юге генерал Масааки был вынужден отступить, чтобы не быть разбитым.

Она предположила, что Арата понял это, взглянув на карту, но хотела убедиться, что он знал то, что знала она. Когда он не ответил, она продолжила:

— Я приказываю нашим войскам отступить к предгорьям. Война на два фронта на равнинах нашей территории уничтожит нас.

Арата нахмурился.

— Многим дворянам такой план не понравится. Многие из ваших самых сильных сторонников имеют земли на равнинах.

— Вот почему вы мне нужны. Другие аристократы смотрят на вас с уважением и знают, что вы не поддержите меня без причины. Если мы не отступим, мы обречены. Но без вашего голоса, поддерживающего меня, я вряд ли смогу удержать нас вместе достаточно долго, чтобы выиграть этот бой.

Арата задумался.

— И как вы планируете выиграть этот бой?

Мари указала на несколько точек на карте.

— На западе мы собираемся изменить стратегию, которую я использовал в роли Леди в Белом. Группы клинков ночи атакуют конвои с припасами и, возможно, вернут их нам. Мы заморим армии лорда Каташи голодом, — было еще кое-что, еще одна часть плана, но она не хотела раскрывать ее тут.

— А на юге?

— Мне все еще нужно поговорить с Хаджими, но я уверена, что он поддержит наши силы там, сдерживая лорда Исаму. Как только люди лорда Исаму приблизятся к горам, они будут почти бесполезны против наших войск. Нам нужно только удерживать их достаточно долго, чтобы лорд Каташи сломался. Уверена, лорд Исаму последует за нами.

Арата снова изучил карты.

— Это может сработать, и на данный момент я не вижу толком других вариантов. Но я боюсь, что мы слишком сильно полагаемся на клинков.

Мари ожидала этой жалобы. Она достаточно часто слышала это за свое короткое правление.

— Их цель — поддерживать мир в Королевстве. Они защищают нас на нашей родной земле от вторжений в дома. Они выполняют свои обязанности. И, — она ​​понизила голос, — я предпочитаю потерять клинков, чем солдат дома Кита.

Глаза Араты встретились с ней. Мари больше ничего не сказала. Ей пришлось столкнуться с достаточным количеством слухов о ее привязанности к клинкам. Пусть Арата думает, что он понял другую правду.

Арата выпрямился, и Мари знала, что победила его.

— Леди Мари, возможно, прозвучит прямо, но для меня большая честь поддерживать вас. Вы знали, что когда-то я подумывал отобрать дом у вашего отца?

Мари застыла, гадая, куда клонил Арата. По ее мнению, Арата всегда был верен ее дому.

— Нет, не знала.

— Это был тяжелый год, когда многие посевы не принесли урожай, и вашему отцу пришлось сделать трудный выбор. Тогда я был моложе и не видел всей проблемы. Я думал только о своих землях и их благополучии, — он сделал паузу, потерявшись в прошлом. — Ваш отец узнал о моих планах и пригласил меня на чай. Я думал, что в тот день я шел на свою смерть. Но потом мы поговорили о проблеме, с которой столкнулась вся страна, и о том, как ему пришлось принять эти решения. Наша сегодняшняя встреча во многом напоминает мне тот день. Тогда я ушел, зная, что служу достойному человеку, и ухожу сегодня, зная, что служу благородной леди. Я поддержу вас на закрытом совете.

Этот комментарий одновременно согрел сердце Мари и задел. Она служила своему дому от имени народа, но призраки ее предков, уважаемых правителей, всегда стояли за ее плечами. Она надеялась, что Арате не придется узнать, на что ей придется пойти, чтобы защитить и вести свой народ.

* * *

Той ночью Мари направилась туда, где Аса тренировала новобранцев. Мари не обращала на своих стражей столько внимания, сколько следовало бы. Она это знала. Ее отец знал каждого из своих стражей по имени и то, что было важно для каждого. У Мари было много воспоминаний о том, как ее отец смеялся вместе со своими стражами или поддерживал их в трудные времена.

Мари всегда хотела завязать разговор с теми, кто рисковал жизнью, чтобы защитить ее. Как ясно дал понять ее отец, страж, который относился к вам благосклонно, будет защищать вас гораздо более ревностно. Но дюжина других задач всегда требовала от нее времени, и она никогда не прилагала усилий.

Но, несмотря на это, она знала, что тренировки Асы, похоже, работали. Теперь на ее страже было больше женщин, которые защищали ее, когда она переодевалась или принимала ванну. Иногда они подходили и для выполнения других обязанностей.

Когда она вошла в тренировочный зал, она поняла, что не была здесь с тех пор, как вернулась в Стоункип. В детстве ее не пускали в тренировочный зал, и с тех пор, как она вернулась, она не думала об этом. В детстве она хотела быть здесь, а теперь, когда у нее была возможность, она решила не принимать ее. Возможно, пришло время изменить это.

Мари увидела, что Аса сразу же заметила ее, когда она вошла, но клинок ночи не дала ей особого признания. У нее была работа, и она выполняла ее без перерыва.

Не в первый раз Мари подумала, что при других обстоятельствах они с Асой могли бы подружиться. Мари с уважением относилась к тому, как клинок выполняла свои обязанности, и хотя было ясно, что Аса не любила политику, женщина всегда сдерживала свое слово. Мари чувствовала себя в безопасности, пока она была рядом.

Хотя у нее были более важные задачи, она решила немного понаблюдать за тренировкой. Аса заставила женщин тренироваться парами. Клинок ходила вдоль учениц, исправляя ошибки, которые она видела, и заставляя их бесконечно повторять. Мари чувствовала себя так, будто она отступила во времени, и ее отец тренировал часть своей личной охраны. Ее отец тоже был выдающимся мечником.

Одна женщина выделялась из группы. Даже неподготовленный глаз Мари видел, что она на голову выше остальных. Ее меч всегда был на шаг впереди, и за то короткое время Мари заметила, что она легко выиграла каждый из своих матчей.

В конце концов, Аса попросила группу отдохнуть. Пока они это делали, Мари смотрела на женщину, доминирующую над другими. Она была не женщиной, а девушкой. Мари предположила, что молодой воительнице было не больше семнадцати лет.

Аса подошла к Мари, пока будущие стражницы потягивались и пили воду. Воительница, которая выделялась из группы, не присоединилась к остальным, продолжая практиковаться. Она использовала меч, будто родилась с ним в руках.

Аса еле заметно поклонилась.

— Миледи.

Мари указала на одинокую женщину.

— Кто она?

— Ее зовут Сузо. Ты заметила ее умения?

— Да? Кто она? — Мари гадала, была ли она дочерью дома аристократов, и ее где-то еще учили.

— Никто. Ее мать умерла пару лет назад при родах. Ее отец — фермер, но не мог ее прокормить. Он собирался продать ее в бордель, но она услышала об обучении здесь. Она проявляет необычайные способности с мечом. Если бы я не знала лучше, я бы подумала, что у нее есть дар, но у нее его нет. Она просто талантлива.

Мари сочувствовала девушке. Но ее рассказ подтвердил планы Мари. При ее правлении у всех будут возможности. Она позаботится об этом.

Мари переключила внимание с Сузо на Асу.

— Я пришла задать вопрос.

— Я так и предполагала.

— Речь идет о Коджи.

Мари увидела вспышку эмоций на лице Асы, но она исчезла так быстро, что осталась почти незамеченной. Мари знала, что они поссорились, но не интересовалась их личными проблемами. Потребности ее земель были важнее.

— Я подумываю отдать ему приказ, который он может счесть отвратительным. Если я это сделаю, он послушается?

Ответ Асы был немедленным и горьким:

— Я полагаю, он готов для тебя почти на все.

Мари подозревала, что так и было, но подтверждение ее успокоило. Она коротко поклонилась Асе и повернулась, чтобы уйти.

Аса не позволила ей так легко уйти.

— Он один из самых достойных людей в моей жизни. Ты заберешь это у него?

Мари не ответила на это. Она прошла к двери, не отвечая, и направилась к своим покоям, где должна была написать приказы, которые, если повезет, положат конец войне, терзающей Королевство.

10

Раньше Аса особо не любила пиво. Она порой выпивала, но не могла много пить, не ощущая последствий, и предпочитала, чтобы голова была чистой.

Но нынче пиво было вкуснее, чем когда-либо. Кроме того, в общей комнате гостиницы она была окружена людьми. Она могла смотреть и забывать об ответственности, которая на нее легла.

Теперь она знала о себе больше, чем раньше. Асе не нравился мир таким, какой он был. Ей не нравились политические маневры, которые определяли жизнь Мари. Она ненавидела, что три лорда Королевства боролись за власть. Но больше всего она ненавидела то, что не участвовала в экспедиции, пытаясь найти новое место для клинков. Аргументы Коджи, конечно, остались верными. Обеспечивая безопасность Мари, она давала клинкам время определиться с дальнейшими шагами. Но казалось, что она мало что делала. Охраняя Мари, наблюдая, как она пишет письмо за письмом, она чувствовала себя бесполезной.

По вечерам она пила и смотрела. В зависимости от настроения она находила поведение других завсегдатаев либо увлекательным, либо отвратительным. Сегодня вечером она обнаружила, что пьяные выходки были скорее вторыми, чем первыми.

Мужчина, ничем не примечательный, подошел и встал рядом с ней. Время от времени кто-то пытался вовлечь ее в разговор. Обычно взгляда было достаточно, чтобы заставить их уйти, но этот выглядел настойчиво. На его лице был намек на улыбку, как будто он знал анекдот о жизни, которого не знал никто другой.

— Могу ли я присоединиться?

— Нет, — Аса обнаружила, что грубость ускоряла разговоры.

Улыбка не сходила с его лица.

— Тяжелый день?

— Ага.

На мгновение Аса забеспокоилась, что мужчина будет продолжать попытки, но ей не пришлось бояться. Он коротко поклонился ей, и улыбка все еще присутствовала.

— Что ж, тогда, может быть, я скоро увидимся снова. При лучших условиях.

Мужчина пропал среди людей, а Аса гадала, не много ли выпила. Она тут же потеряла его из виду, словно его там не было. Она подумывала уйти, но ночь только началась, а ее голова все еще была полной мыслей. Подняв руку, Аса заказала еще кружку. К счастью, за то, что она возглавляла охрану Мари, хорошо платили.

Аса какое-то время крутила в руках следующее пиво, на нее упала еще одна тень. Аса собиралась зарычать на незнакомца, но, увидев, кто это, остановилась. Сузо стояла там, выглядя неуместно и неловко.

— Могу я сесть?

Аса беспокоилась, что один из ее стражей будет пить с ней, но остановила себя. Почему она переживала? В любом случае она не хотела этого положения. И ей нравилась Сузо, потому что она мало что знала об ученице. Она жестом пригласила девушку сесть.

Девушка села и заказала выпить, все время чувствуя себя неловко. Она была похожа на человека, который никогда в жизни не был в гостинице. Возможно, подумала Аса, так и было. Девушка сказала, что перед обучением она всего несколько раз покидала ферму.

Аса не хотела мучить девушку, но у нее не было желания разговаривать. Она сидела и ждала, пока Сузо выскажет свое мнение.

— Ты часто сюда приходишь?

— Достаточно часто, чтобы ты знала, что можешь найти меня тут.

Девушка опустила взгляд, будто ей было стыдно, что Аса поняла, что эта встреча не случайность.

— Простите. Я просто не знала, когда еще я могла бы поговорить с вами наедине. Во время обучения вокруг всегда есть другие люди, — голос девушки был напряженным, в нем было больше беспокойства, чем Аса помнила.

Аса промолчала, ожидая услышать причину, по которой пришла Сузо.

— Я не хочу обижать других учениц, но я беспокоюсь за них.

— Почему?

Сузо ерзала.

— Как вы знаете, у людей разное мнение насчет того, что мы делаем.

Аса такое слышала. Некоторые считали, что женщины-стражи были чудесной идеей. Хоть они не говорили ей прямо об этом, Аса слышала, что нескольких мужчин заинтересовали новые стражницы. Сражающиеся женщины были… диковинкой для обычных мужчин тут. Другие высмеивали женщин, считая их глупыми, пытающимися сделать то, что являлось правом и обязанностью мужчин.

— В некоторых женщинах заинтересовались мужчины, но я нервничаю.

Асе надоело, что Сузо говорила уклончиво.

— Скажи, что ты имеешь в виду.

— Я думаю, что некоторые мужчины могут быть заинтересованы в женщинах только для того, чтобы узнать график стражей.

Это было новостью. Аса реагировала медленно, но ответила:

— Почему ты так думаешь?

— Ну, другие женщины слушают указания, и они ничего не говорят прямо. Но они планируют встречи с мужчинами на несколько дней вперед, и у большинства женщин уже есть ухажеры. Мне просто пришло в голову, что если кто-то что-то планирует, они могут узнать, когда им пройти.

Аса отклонилась. Все женщины в процессе отбора были одинокими. Это было необходимо, поскольку Аса хотела женщин, которые могли бы полностью посвятить себя обучению. И если почти все женщины за такое короткое время нашли заинтересованных мужчин… Ее мысли затихли. Она об этом не думала, но это стоило проверить.

— Спасибо, Сузо. Я проверю.

Девушка выдохнула с облегчением, но не ушла. Глаза Асы сузились.

— Простите, но я хотела задать еще один вопрос.

Аса посмотрела на нее, ясно говоря взглядом, что она должна спросить и уйти.

— Я клинок ночи?

Аса перестала пить пиво посреди глотка. Она не ожидала такого вопроса.

— Нет.

Лицо Сузо вытянулось, будто умер ближайший член ее семьи.

— Ох.

— Ты хотела быть такой?

Сузо подняла взгляд.

— Да. Ну, нет. Не знаю. Но меч в руках кажется правильным, и я знаю, что у меня получается. Я подумала, что, может, я была одной из них, и никто этого не заметил, когда я была младше. Я не помню, чтобы меня когда-либо проверяли.

Аса почувствовала прилив сострадания к молодой женщине.

— Ты очень хороша, Сузо. Но ты не клинок. Я ничего от тебя не ощутила. Мне жаль.

Сузо снова посмотрела на стол, на свой нетронутый напиток.

— Ладно, — она помолчала, затем подняла взгляд, в ее глазах внезапно вспыхнул огонь. — Я просто хочу, чтобы моя жизнь имела значение. Я впервые ощущаю такое. Спасибо.

Сказав это, Сузо встала и ушла, даже не попрощавшись. Аса смотрела вслед девушке, внезапно обнаружив, что скучает по компании.

* * *

Беспокойство Сузо поставило Асу в затруднительное положение. Враг, которого вы знали, был намного безопаснее, чем враг в тени. Она хотела раскрыть этот заговор, а не напугать их, чтобы они спрятались и повторили попытку позже. Ей было неудобно просить других женщин поделиться тем, что они знали. Одного неверного слова могло быть достаточно, чтобы насторожить заговорщиков.

Поэтому она поставила себя на их место. Аса верила в нанимаемых ею женщин. После интенсивных допросов, которым подвергалась каждая женщина, она не поверила, что кто-то активно пытается причинить вред Мари. Если заговорщиков интересовал график охраны, самих стражей не трогали.

Аса делала предположения, но должна была придерживаться их. Это означало, что предатели, скорее всего, искали время, когда клинка ночи не было. Вероятно, они были более уверены в своих шансах, когда Мари охраняли обычные люди. Хотя это было лишь предположение, Аса считала такое вероятным. Значит, ее ход был очевиден. До сих пор в смену караула всегда входил клинок ночи. Большинство учеников не были готовы противостоять угрозам в одиночку.

Через день после разговора с Сузо Аса объявила, что все ее ученицы стали полноценными стражами. Они по-прежнему будут тренироваться ежедневно, но теперь им разрешили охранять Мари без клинков ночи. Когда Аса и Такахиро составляли расписание, Аса сознательно выбрала три ночи без клинка ночи. Единственными людьми, которые знали об этом плане, были Аса, Такахиро и Мари.

В те ночи Аса старалась прятаться поблизости, чтобы уловить возможные атаки. Первая и вторая ночи прошли без происшествий, и к середине третьей ночи Аса начала задаваться вопросом, не ошиблась ли она.

Она тихо сидела в углу комнаты, скрытая ширмой. В центре комнаты Мари принимала ванну в сопровождении двух личных помощников. Два стража стояли у двери, их смена почти закончилась.

Аса только начала верить, что была неправа, когда ощутила необычное присутствие под собой. Комната, в которой они находились, находилась на верхнем этаже поместья Мари, а из окна было видно некоторые части Стоункипа. Присутствия, которые уловила Аса, были снаружи, поднимались.

Аса кивнула самой себе. Хотя в комнате было всего два стража, замок кишел ими, и она задавалась вопросом, как предатели попытаются войти. Она догадывалась, что по стене. На стены поместья Мари было непросто подняться, но для тех, кто вырос в горах, это не должно было стать большой проблемой. Аса почувствовала, как поднимались четверо мужчин, и их темп указывал на то, что им это давалось легко.

Она боролась с искушением предупредить всех. Она хотела поймать хотя бы одного из нападавших и посмотреть, сможет ли она понять, кто стоит за этими планами. Мари подозревала Йошинори, но Аса не была так уверен. Йошинори действовал в политике. Он делал свои шаги на закрытом совете и в чайных. Но единственный способ узнать наверняка — это допросить одного из потенциальных убийц. Ей нужно было, чтобы они вошли, и единственный способ сделать это — убедиться, что они не видели ничего, кроме того, чего ожидали.

Аса медленно обнажила мечи, стараясь не издать ни звука. Она ждала, сосредоточившись на дыхании, чтобы скоротать бесконечные мгновения до начала битвы.

Мужчины, кем бы они ни были, были осторожны. Между окном и ванной по понятным причинам была перегородка. С ширмой и темнотой ночи снаружи мужчины не отбрасывали теней, по одному проникали в небольшое отверстие.

Аса могла их похвалить. После такого подъема она вряд ли могла бы двигаться так плавно и уверенно.

Как только они отодвинули ширму, комната погрузилась в хаос.

Неудивительно, женщины, наблюдавшие за дверью, были застигнуты врасплох. Они еще не сталкивались с атаками, и им потребовалось несколько драгоценных ударов сердца, чтобы вытащить оружие. Но Аса заметила их реакцию и поверила, что они обе были в шоке. Никто из них не ожидал нападения. Если бы там не было Асы, у них не было бы ни единого шанса против врагов.

Аса обошла свою ширму с наготове мечами, еще больше запутав стражниц. Стража не проверила комнату, как следовало, перед тем, как впустить Мари, и даже не подозревала, что она там пряталась. Из четырех мужчин трое повернулись, чтобы встретить новую угрозу, их позы расслабились. Они ожидали легкого боя.

Четвертый мужчина поднял меч, чтобы нанести удар Мари. Он стал первой целью Асы. Она прыгнула на него, игнорируя дикие атаки его товарищей, пытавшихся остановить ее. Убийца прервал смертельный удар, не в силах вовремя среагировать. Аса врезалась в него, сбила с ног и порезала его туловище, когда она вскочила на ноги. Она не была уверена, что это был смертельный удар. На всякий случай она оставит в живых другого.

Еще трое напали одновременно. Но в комнате было темно, и Аса была в темной свободной одежде. Мужчины плохо видели ее движения, а она ощущала их атаки до того, как они нападали. Аса рассекла двоих за мгновение, четвертого пнула в угол, где она пряталась, и он врезался в ширму.

Хаос тут же утих. Зная, что четвертый был жив, Аса быстро повернулась и убила того, кого она ударила первым.

Последний живой враг встал на ноги. Кровь текла из пореза на лбу, он вытирал глаза. Двое стражниц в комнате пошли к нему. Он был в меньшинстве, и теперь, когда у него было время увидеть одежду Асы, он понял, что сражался и с клинком ночи.

— Кто вас послал? — спросила Аса.

Мужчина выпрямился, очевидно, приняв решение. На мгновение Аса забеспокоилась, что этот человек попытается прорваться в безумной попытке убить Мари. Вместо этого он крикнул:

— Я не позволю этой земле погрузиться в безумие. Этот дом требует настоящего правителя!

Аса знала, что он собирался сделать, но была слишком далеко, чтобы остановить его. Он вонзил меч в свой живот, глаза выпучились от боли, когда реальность его действий настигла его. Мужчина медленно истекал кровью, это была мучительная смерть. Никто не говорил ему, что раны в животе не убивают быстро.

Аса склонилась над ним.

— Кто вас послал? Я могу облегчить твою боль.

Мужчина попытался плюнуть в нее и потерпел неудачу. Покачав головой, Аса встала и пошла прочь, позволяя смерти делать свою медленную работу.

11

Коджи избегал боя после того, как битва закончилась. По приказу клинков дня из его группы он был вынужден отдыхать и восстанавливать силы. Хотя он не говорил такое, время было необходимо. Его тело вело себя не так, как раньше. Он знал, что способен на невероятные подвиги и выносливость. Недавняя битва была доказательством; он сражался дольше, чем любой другой клинок. Но цена для его тела вышла за рамки простой физической усталости. Когда битва закончилась, он почувствовал себя совершенно истощенным, как будто его дух ослабел.

Отдых исцелял от истощения, хотя он спал как убитый. Дни проходили без особой активности. Фумио приказал своим людям разграбить поле битвы и сжечь все, что они могли. Несмотря на то, что он проспал большую часть дней, Коджи слышал достаточно, чтобы знать, что Каташи отступил к реке, к мосту, который вел к его землям. Учитывая разницу в их количестве, Фумио было бы глупо нападать.

Обе стороны отдыхали, залечивая раны и строя планы. Через несколько дней после битвы за Коджи пришел посыльный. Фумио потребовал его присутствия.

Чтобы добраться до палатки генерала, потребовалось изрядное количество его выносливости, и Коджи это заметил. Все, что с ним происходило, придавало ему силы и скорости, но если он будет слишком сильно давить, цена может оказаться больше, чем он мог заплатить. Пока он шел, Коджи слышал шепот голосов вокруг себя. Пока он проходил, ему поклонились несколько воинов. Он почти не заметил, сосредоточившись, пока ставил одну ногу перед другой.

Когда он вошел в палатку командира, все внутри встали и низко поклонились ему. Коджи нахмурился.

— Что это означает?

Фумио ответил:

— Истории о твоих деяниях распространились по всему лагерю. Твоя сила была жизненно важна для разрушения линии правителя Каташи, и рассказы о твоих боях становятся легендами.

У Коджи не было сил на это. Он просто был благодарен, что дошел до палатки и все еще стоял.

Фумио указал на стул и выгнал других. Они вскоре остались вдвоем.

— Как ты? — спросил генерал.

— Уставший, но в порядке. А вы?

— Что ж, в первом бою мы победили, и это будет важно. Я говорил всерьез. Если бы не ты и клинки, бой был бы безнадежным. Ты разбил их центр и позволил нам продолжить. Спасибо.

— Не за что.

Фумио разглядывал его, а потом передал запечатанное послание. Коджи посмотрел на печать Мари, потом на Фумио. Его вопрос был очевиден.

— Прислали две копии приказа. Я уже знаю, что там.

Коджи открыл письмо и прочел, его глаза расширились. Затем он снова перечитал письмо, чтобы убедиться, что прочел его правильно. Он отложил письмо и уставился на стены палатки.

— Ты сделаешь это? — вопрос Фумио звучал как искреннее любопытство, будто решение могло быть любым.

Коджи знал, что сделает это, но сказать это вслух было невыносимо. Наконец он кивнул.