Константин Великий

Глава 9 ГАЛЛИЯ

Константин написал Галерию письмо, в котором признавал себя недостойным короны императора и просил у старшего августа одобрить действия армии лишь частично, то есть утвердить его в ранге цезаря.

Письмо Константина оказалось для Галерия просто подарком, ведь, опасаясь мощи западной армии, старший август Востока вряд ли бы решился пойти против воли ее солдат. А тут — великодушная просьба самого Константина. Как бы идя ему навстречу, Галерий утвердил его цезарем Британии, Галлии и Испании. Августом же этих территорий он назначил цезаря Севера.

В то же время шпионы донесли Константину, что Галерий ездил в Салоны, во дворец Диоклетиана, и просил его «поставить на место этого выскочку Константина». Диоклетиан никак, не отреагировал на слова разгневанного зятя, он как будто не услышал их.

Вскоре побывал в Салонах и отец Фаусты, Максимиан. Он упрашивал Диоклетиана вернуться вместе с ним к верховной власти, «пока эти мальчишки не развалили Империю». Но на это предложение бывший правитель ответил, что разведение капусты и цветов в своем саду он теперь не променяет ни на какое занятие в мире.

Врагов у Константина сразу прибавилось. Среди них оказался брат Фаусты и зять императора Галерия — Максенций. О нем историк Лактанций отзывается весьма нелестно: «Человек скверного и дурного характера, настолько надменный и строптивый, что не чтил ни отца, ни тестя. А потому ненавистен он был обоим».

Неприязнь Галерия к своему зятю отмечают многие историки. И она легко объяснима: Максенций, женатый на дочери Галерия Максимилле, жил на своей вилле неподалеку от Рима и там, нисколько не стесняясь жены, предавался кутежам с участием женщин легкого поведения. Об этом знали не только в Риме, но и в восточных провинциях, где правил Галерий.

Забияка Максенций не старался скрывать и своего пренебрежения к новому цезарю Константину и частенько публично грозил ему расправой, как только он, Максенций, станет августом. Об этом Константину поведала Феодора, вторая жена отца.

— Из всех твоих врагов, — сказала она, — больше всех опасайся Максенция. Он самый коварный.

— Но отец перед смертью то же самое сказал мне про Галерия, — ответил Константин.

— Значит, остерегайся обоих. А еще лучше — остерегайся всех…

Получив титул цезаря, Константин послал в Неаполь сватов к Фаусте, надеясь теперь-то получить ее согласие на брак. Но Фауста повела себя подобно старухе из сказки о золотой рыбке — она отказывалась от прежнего обещания и пожелала выйти только за августа, верховного правителя.

Нам остается лишь предполагать, что, искренне любя Константина, она таким образом хотела ускорить его восхождение к императорскому трону. И, может быть, потому это восхождение было столь стремительным. Уже через год Константин был официально провозглашен августом.

А пока он обосновался в Треверах, столице Галлии, во дворце отца (Треверы — нынешний немецкий город Трир на реке Мозель). В том же дворце жила его мачеха, Феодора, с шестью детьми, старшему из которых было десять лет, а младшая дочка только училась ходить. Своих сыновей Констанций Хлор и Феодора назвали так: Константин, Аннибалиан и Констанций. А три их дочери носили имена Констанция, Анастасия, Евтропия.

Константин сохранил за Феодорой титул августы и передал ей половину состояния отца, обеспечив безбедное существование ей и шестерым ее детям.

В первый свой приезд в Треверы Константин был поражен той основательностью, с которой его отец обустроил здесь жизнь. Ровно мощеные улицы, красивые высокие дома, крепкий каменный мост через Мозель, прекрасные трехэтажные бани, величественный императорский дворец, прекрасный цирк для состязаний на колесницах и прочих спортивных игр. Город окружала мощная стена, превратившая его в труднодоступную крепость.

Константину был как бы преподан наглядный урок в сложной науке завоевания правителем авторитета. Он еще раз понял, что престиж его отца, восторженное к нему отношение большинства людей стояли на прочном фундаменте истинной его заботы о своем народе.

Забегая вперед, скажем, что Константин показал себя достойным сыном своего отца. Наследство было для него больше, чем просто царствование. И в том, как он осуществлял правление, его подданные видели продолжение отцовских принципов. Это выразилось и в умелом строительстве городов, и в мудром заселении опустошенных областей пленными варварами (вместо их убийства), и в развитии системы образования…

Константин с успехом продолжил начатый отцом обычай приглашать в свое войско лучших представителей варварских племен, в первую очередь алеманнов. Это военное сотрудничество позволило избежать многих конфликтов с традиционным врагом Империи. Когда же варвары нарушали границы и начинали грабеж и убийства, Константин проявлял необходимую жесткость, но избегал жестокости.

Очень важной чертой отцовского наследия была его терпимость в вопросах веры. Константин принял и с годами развил ее с блеском. Одним из первых его деяний было строительство в Треверах храма языческого бога Аполлона. Однако первую дочь он назвал христианским именем — Анастасия.

Для Константина, как видим, было естественным соединение того, что для Диоклетиана было несовместимым.

Итак, он унаследовал страну, раздираемую внутренними и внешними противоречиями. Страну, лишенную единой веры. Через три десятка лет он оставит своим наследникам мощную державу с сильной армией, с новой прекрасной столицей и, главное, — с единой государственной религией, христианством.

Эта держава простоит после его смерти тысячу с лишним лет.

Между тем в 306 году на севере Галлии, на территориях, подвластных Эроку, вспыхнуло очередное восстание двух германских племен. Их вожди, нарушив договор о мире, заключенный ими с Констанцием Хлором, переправились через Рейн и разбойничали к югу от реки, разоряли селения, грабили, убивали.

Об этом Константину доложил Эрок. Он не решился выступить один против двух непрошеных гостей, нагло хозяйничавших на его законной территории, и обратился за помощью к новому цезарю. Константин с охотой откликнулся. Он твердо решил наказать вероломных вождей.

Когда вожди-изменники оказались в плену, Константин приказал заковать их в цепи и отправить в Треверы. Сотни плененных солдат он передал Эроку, с тем чтобы тот продал их галлам как рабов. Именно так поступал Диоклетиан с готами, совершавшими набеги из-за Дуная.

Эта победа оказалась очень важна для укрепления власти и престижа Константина. Весть о ней быстро облетела селения, и на пути в Треверы его встречали с ликованием.

Не меньший восторг вызвал в Галлии праздник по случаю победы Константина над мятежными племенами. Он проходил в огромном цирке, который задолго до начала был заполнен радостной публикой. Торжество началось с гонок на колесницах. Затем несколько часов продолжались гладиаторские бои.

Наконец, когда зрители были приведены в достаточно сильное возбуждение, на арену въехал Константин на золотой колеснице, запряженной шестеркой белых коней. Ею правил Эрок. Это было яркой демонстрацией признания верховной власти Константина. Галльский вождь был хорошо известен и уважаем у себя на родине, и такой выезд произвел на народ гораздо большее впечатление, — чем любая самая пламенная речь.

— Да здравствует Константин, август Галлии! — прокричал Эрок, и толпа многократно ответила ему, кидая вверх шапки и мехи с вином, которые в избытке продавались при входе в цирк:

— Да здравствует август Константин! Да здравствует август Константин!..

За колесницей молодого, увы, пока только цезаря, а не августа, следовала кавалерия, за ней — галльские и британские легионеры. Процессию замыкала открытая повозка с плененными германскими вождями, по-прежнему закованными в цепи. Константин взошел на почетную трибуну, где в императорской ложе уже сидела августа Феодора со старшими детьми. Но он не сел на предназначенный для него трон, а обратился к ликующим зрителям со словами:

— Жители Галлии! Мой отец честно служил Империи. И я без колебаний отдам свою жизнь на этой почетной службе. Даю вам торжественное обещание править честно и делать все, что в моих силах, для защиты вас от врагов и для создания вам достойной жизни. А теперь вы должны решить участь тех, кто нарушил клятву, данную императору, кто напал на ваши дома и убил ваших близких, — он указал на двоих пленников.

— Отдать на съедение диким зверям! — раздался чей-то крик, он тут же был подхвачен тысячами голосов.

— Так тому и быть, — провозгласил Константин.

Он начал править — пока еще только частью Империи — железной и справедливой рукой.

Сам он жил весьма скромно, занимал со своими слугами небольшую часть императорского дворца. Не позволял себе и окружающим никаких излишеств и роскоши. Основные расходы казны он направлял на обучение и содержание новых и довольно многочисленных легионов. Он делал ставку на создание самой мощной и, главное, хорошо обученной армии. История показала, что это было стратегически верно.