Коралловый корабль

Глава 10 КАПИТАН САЖЕСС

У штирборта загорелся фонарь, с палубы раздался резкий окрик. На носу все пришло в движение, словно в потревоженном улье.

Еще через минуту вокруг груди Гаспара обвился канат. Он ухватился за него, и лодка последовала за своим спасителем, качаясь на волнах.

Гаспар, прикрепив конец каната к переднему сиденью и нацепив на себя перевязь с сумкой, стал во весь рост и ухватился за руслень[1]. С помощью второго каната, который ему сбросили сверху, он через минуту очутился на палубе.

Со всех сторон провансальца окружили негры. Они подталкивали друг друга и, что-то лопоча, с любопытством его рассматривали. Человек в панаме, который помог Гаспару перебраться через борт и теперь, не обращая на него внимания, резким голосом отдавал по-французски приказания негру, соскользнувшему в лодку, казался единственным белым на судне.

Наконец, отдав все необходимые распоряжения, мужчина обернулся, дал подзатыльник чернокожему, ставшему ему на дороге, схватил фонарь и подошел к Гаспару. Он так долго его рассматривал, как будто провансалец был произведением искусства.

— Француз? — спросил человек в панаме по-французски, впиваясь в Гаспара черными и круглыми, как бусины, глазками.

Лицо его, освещенное светом фонаря, было кругло, добродушно, но от пристального взгляда Гаспару стало несколько не по себе.

— Да, я француз, — ответил он. — Мой корабль потерпел крушение, и я носился по волнам в этой проклятой лодке, пока вы чуть не пустили меня ко дну.

— Какой корабль?

— «Рона» Трансатлантической компании.

— «Рона»? Я видел ее в Гаване. Значит, она погибла?

— Да, погибла, напоровшись килем на риф, и пошла ко дну со всеми находившимися на ней.

— Вы один только и спаслись?

— Да.

— Boufre! — сказал собеседник Гаспара, и это словечко выдало в нем провансальца. — Был и я когда-то таким матросом, как и вы, раньше чем выйти в люди. Ладно, я спас вас, и я забираю лодку. Меня зовут капитан Сажесс, а это моя шхуна — «Красавица из Арля».

Он схватил Гаспара за куртку и повторил:

— Лодка моя, понимаете?

— Ах, лодка! Берите ее себе на здоровье.

— Она стоит не менее пятисот долларов, а мазок белой краски сотрет с нее имя «Роны». Давайте договоримся: я нашел вас на плоту, нет, на клети от кур… Нет, на бревне…

Капитан Сажесс взял Гаспара под руку и повел в помещение на корме.

— Вы носились по волнам на бревне, так и порешим… Вот моя каюта. Входите!

Он толкнул дверь.

В каюте капитана стоял стол, над ним горела висячая лампа. Несколько стульев, сундук — вот и вся ее обстановка.

Капитан бросил панаму на стол. Гаспар опустился на стул и наблюдал, как Сажесс, выдвинув ящик стола, вытаскивал оттуда бутылку с ромом, стаканы и корзинку с сухарями. Его поразило, что этот круглолиций человек в первый же момент знакомства пошел на мелкую плутню.

Гаспар счел нужным разъяснить:

— Видите ли, эта лодка не имеет никакого отношения к «Роне».

Сажесс обернулся.

— Но ведь вы же сказали…

— Да, но вы не выслушали меня до конца. Я действительно спасся на бревне при крушении «Роны» и попал на остров. Через несколько дней волны прибили к берегу лодку…

— О! — воскликнул Сажесс, наполняя ромом два стакана.

Капитан казался огорченным. Можно было подумать, что он сожалел об упущенном случае обставить Трансатлантическую компанию, завладев ее лодкой.

Залпом выпив рома, Сажесс достал сигару, закурил и обратился к Гаспару:

— Значит, вы единственный, кто спасся с «Роны»? Я видел ее в Гаване. Какой тоннаж? Знаю, знаю, семь тысяч тонн. Она и «Рокселана» — близнецы. «Рокселана» регулярно заходила в Сен-Пьер. О да, мне, старожилу этих мест, она хорошо знакома. Не думайте, что я родился на острове. Нет, я родился в Арле, но в этих морях проплавал тридцать лет. Деньги здесь зарабатывать можно, но память о родине никогда не изгладится. Вы где родились? В Монпелье? Ну все одно, все провансальцы земляки. Неужели вы думаете, что, подобрав в море голландца, англичанина или француза-северянина, я стал бы угощать их ромом в своей каюте?

Размякнув от рома, капитан облокотился на стол и продолжал болтать и задавать вопросы, не интересуясь ответами на них.