Королева Карибов

Глава 33. КОРОЛЕВА КАРИБОВ

Прошло несколько дней, и ничего не предвещало благополучного исхода для пленных корсаров. Они снова были заключены в деревянную клетку, которую на этот раз укрепили новыми перекладинами и поместили под неусыпный надзор шести воинов, вооруженных копьями, луками и каменными ножами, с приказанием прикончить пленников при первой же попытке к бегству.

Их стерегли днем и ночью, но индейцы ничем на досаждали им, даже защитили от жаркого солнца, прикрыв часть клетки ветвями и листьями, а кормили просто до отвала жареной дичью, рыбой и фруктами.

Кармо уверял, что все это с одной целью: получше подготовить их мясо к столу, чтобы в день банкета оно не разочаровало местных гурманов. Возможно, бедный флибустьер был и прав, но дни проходили за днями, а приготовлений к ужасному празднеству, что-то не было заметно. Дикари даже не заговаривали больше о нем, об этом таинственном Киуме.

Однажды Корсар, которого выводило из себя это бессильное ожидание своей участи, попробовал расспросить вождя, сколько все это еще продлится.

— Не кажется ли вам, что пора кончать эту волынку, любезный? — сказал он ему. — Если вы готовите нас к столу, то мы уже достаточно растолстели. А то ведь от лишних переживаний мы можем и похудеть.

Индеец посмотрел на него, немало удивленный его хладнокровием. Потом, поколебавшись чуть-чуть, сказал:

— Морской дух не желает пока, чтобы вас съели.

— Каковы же намерения этого вашего морского духа?

— Никто их не знает.

— Но ему хоть известно, кто мы?

— Я сказал ему, что вы белые люди, и увидел, что он плачет.

— Дух…

— Да, — ответил индеец.

— Он что же, любит белых людей?

— Он тоже белый.

— Сможем ли мы когда-нибудь увидеть его?

— Да, скоро, на закате.

— Где?..

— Он появится на вершине той скалы, что возвышается над заливом. Сегодня он будет приносить каймана в жертву морскому богу.

— Но что это за дух? Мужчина или женщина?

— Женщина.

— Женщина!.. — воскликнул Корсар, побледнев.

— Она повелительница нашего племени.

Корсар замер, как громом пораженный. Он смотрел на индейца расширившимися глазами, и лицо его все больше бледнело, а грудь порывисто вздымалась.

— Женщина!.. — повторил он прерывающимся голосом. — О Господи!.. А если это Онората?.. Великий Боже!.. Она ведь потерпела крушение у этих берегов!.. Вождь, позволь мне увидеть ее!..

— Это невозможно, — ответил индеец. — Она не покажется вам.

— Но скажи мне ее имя, — закричал Корсар во власти такого сильного возбуждения, что, казалось, он сходит с ума.

— Я тебе сказал, что она морской дух.

— Как она появилась здесь?

— Мы подобрали ее среди волн на обломках одного корабля.

— Когда?

— Мы не считаем время. Я помню, что тогда мы вели войну с северными племенами.

— Посчитай луны с тех пор! — крикнул Корсар со все возраставшей тревогой.

— Я не помню их.

— Скажи своей повелительнице, что мы — корсары с Тор-туги.

— Да, после жертвоприношения, — ответил индеец.

— И что я — кавалер ди Вентимилья.

— Я запомню это имя. Прощай, меня ждут на скале.

Сказав это, индеец удалился быстрыми шагами, направляясь к берегу, где уже виднелись многочисленные лодки с дикарями, готовые выйти в море.

Черный Корсар повернулся к своим товарищам с горящим лицом. Он весь преобразился: недавняя бледность сменилась лихорадочным румянцем, в глазах сверкало какое-то странное пламя.

— Друзья! — прерывающимся голосом сказал он. — Она здесь!..

— Это ваши фантазии, капитан, — покачал головой Кармо.

— Говоро тебе, Онората здесь! — воскликнул он в возбуждении.

— Невероятно! Фламандская герцогиня — и повелительница людоедов! — воскликнул Ван Штиллер. — Возможно, это другая женщина? Какая-нибудь испанка, спасшаяся после кораблекрушения.

— Нет, мое сердце говорит мне, что эта женщина — дочь Ван Гульда.

— В таком случае, неизвестно еще, чем это обернется для нас, — с унылой миной пробормотал Кармо. — Не станет ли она мстить за смерть своего отца?

— Откуда ей знать об этом, — сказал Ван Штиллер.

— И правда, — согласился Кармо.

— Капитан, нужно попытаться увидеть ее, — вступил в разговор Моко.

Корсар не ответил. Возбужденный, задыхающийся, с покрытым холодным потом лицом, он вцепился обеими руками в прутья клетки и устремил свой взгляд на вершину скалы. Там должен был вскоре появиться морской дух. Конвульсивная дрожь сотрясала все его тело.

А церемония жертвоприношения между тем уже началась. Множество индейцев заполнило берег, десятки лодок бороздили залив, направляясь к скале. Оттуда доносились какие-то странные песни и глухие удары огромного барабана.

Повелительница карибов, окруженная вождями племен и самыми знатными воинами, должна была вскоре начать жертвоприношения морским божествам, но кроны деревьев мешали корсарам увидеть этот странный обряд полностью.

Индейцы, оставшиеся на берегу, обратили лица в ту сторону и присоединили свои заунывные голоса к тем, что раздавались со скалы. Это был нескончаемый монотонный напев, который походил на мерный рокот набегающих на берег волн.

Внезапно между ними воцарилась глубокая тишина. Все они растянулись на земле, уткнувшись лбами в песок.

А солнце уже клонилось к закату. Оно спускалось в море между двумя облаками огненного цвета, посылая свои последние лучи прямо на вершину скалы. Вся вода вокруг нее сверкала, как если бы потоки расплавленного золота поднимались и растекались по поверхности ее из глубины моря.

Вцепившись руками в прутья своей клетки, Корсар не отрывал взгляда от вершины скалы, на которой должна была появиться повелительница карибов. Его сердце билось так сильно, словно хотело вырваться из груди, и капли пота катились по лицу, снова ставшему очень бледным.

Кармо, Ван Штиллер и Моко стояли рядом с ним во власти странного оцепенения.

— Смотрите! — неожиданно воскликнул Кармо. На фоне пламенеющего неба на скале появилась стройная женская фигура. Женщина стояла на самом краю скалы, протянув руки к закату, пылавшему над берегом. Дальность расстояния не позволяла ясно различить ее черты, но сердце Корсара дрогнуло.

Что-то вроде блестящей короны сверкало на голове повелительницы, широкая накидка, сотканная из разноцветных шелковых нитей, окутывала ее с головы до ног. Волосы были распущены и легко развевались под первыми дуновениями ночного бриза.

— Вы видите ее, капитан? — спросил Кармо.

— Да, — сдавленным голосом ответил Корсар.

— Узнаете ее?

— У меня пелена перед глазами, но сердце говорит мне, что это она… Онората, которую я покинул когда-то в бушующем море.

В тот же миг в воздухе раздался протяжный и зычный голос индейского вождя:

— Краснокожие воины! Наша повелительница объявляет священными белых людей, сыновей морских божеств. Горе тому, кто коснется их!..

Все индейцы у подножия скалы и те, что стояли на берегу, покорно склонили головы в ответ. Слово королевы было для них высшим законом.

В эту минуту солнце исчезло и быстро опустилась тьма, скрыв от глаз флибустьеров повелительницу карибов. А Черный Корсар бросился на пол своей клетки, спрятав лицо в ладонях. Его товарищам показалось, что они слышат глухие рыдания.

Лодки причалили к берегу, и в темноте индейцы разошлись по своим хижинам. Проходя мимо клетки, они делали какие-то непонятные знаки и кланялись, точно пленники в мгновение ока стали для них настоящими божествами. Невероятно для людей, которые еще четверть часа назад готовились быть зажаренными и съеденными этими же самыми дикарями.

Процессия уже полностью разошлась, когда появился вождь в сопровождении четырех воинов, несших горящие факелы. Движением руки он приказал открыть клетку и, склонившись перед Корсаром, произнес:

— Пойдем! Повелительница ждет тебя.

— Ты сказал ей мое имя? — спросил сеньор ди Вентимилья.

— Да.

— И что ответила она?

— Чтобы я привел тебя к ней.

— Скажи мне, какие у нее волосы?

— Как золото, — ответил вождь.

— Онората! — воскликнул Корсар, прижимая руки к груди. — Я уверен, что это она! Веди меня к королеве!

В сопровождении четырех воинов вождь племени пересек деревню, казавшуюся пустынной в этот ночной час, и углубился в лес, над которым уже появилась яркая луна. А через четверть часа они остановились перед просторным жилищем, одиноко возвышавшимся среди зарослей магнолий.

Это было легкое и красивое строение с верандой, со всех сторон окружавшей его, и двускатной остроконечной крышей, которая днем защищала от палящего солнца.

Бледный, как полотно, Корсар остановился на пороге. Ему казалось, что перед глазами у него густая пелена.

— Входи, — сказал ему вождь, который со своими воинами остался снаружи. — Повелительница здесь.

Все стены в доме были покрыты циновками, что придавало ему очень нарядный вид. Бронзовая лампа, скорее всего, с какого-нибудь потерпевшего в этих водах крушение корабля, освещала комнату, оставляя в тени большую ее часть.

Стройная женщина, закутанная в широкую светлую накидку, с золотой короной на голове отделилась от стены и медленно двинулась к Корсару. Не дойдя трех шагов до него, она легким движением распахнула накидку и откинула назад свои роскошные белокурые волосы, в живописном беспорядке падавшие ей на грудь.

— Онората!.. О, Господи, это ты!.. — воскликнул сдавленным голосом Корсар, падая на колени. — Прости меня, Онората!..

Королева карибов, а ею была дочь Ван Гульда, стояла перед ним неподвижно. В ее прекрасных глазах были слезы, грудь порывисто вздымалась, и глухие рыдания замирали на губах.

— Прости меня, Онората! — простонал Корсар, протягивая к ней руки.

Она наклонилась и подняла его, повторяя прерывающимся голосом:

— Да, я простила тебя… Еще в ту ночь, когда ты оставил меня в бушующем море… Ведь ты мстил за своих братьев… Но как же жестоко страдала я!..

И не выдержав более, она разразилась бурным плачем, спрятав свое прекрасное лицо на груди у морского разбойника.

— О сколько же мук я доставил тебе и себе! — с болью проговорил Корсар. — Неужели ты еще любишь меня?

— Да, кабальеро, — трепещущим голосом прошептала она. — Да…

Задохнувшись от невыразимого чувства, Корсар прижал ее к своему готовому выскочить из груди сердцу, но вдруг отпрянул и закрыл исказившееся от горя лицо руками.

— О мой злой рок! — в отчаянии воскликнул он. — Это невозможно. Между нами потоки крови…

Услышав эти слова, Онората отшатнулась, издав слабый возглас.

— Ах! Мой отец мертв?..

— Да, — мрачно ответил Корсар. — Он спит вечным сном в пучине Великого Залива, в той же холодной и темной могиле, где покоятся мои братья.

— Ты… ты убил его… — зарыдала бедная девушка.

— Это судьба убила его, — ответил Корсар. — Он погиб вместе со своим кораблем, когда, стремясь погубить меня и себя, взорвал порох в крюйт-камере.

— Но ты не погиб.

— Бог не хотел, чтобы я умер, не увидев тебя.

— Души твоих братьев наконец успокоились? — осушив слезы, спросила она.

— Да, надеюсь, — ответил он еле слышно.

— А твоя душа?

— Моя?.. Человека, которого я ненавидел, больше нет, а месть не переживет могилы.

— И любовь твоя тоже умерла? — тихо спросила она. Глухой стон был ей ответом. Лицо Корсара внезапно исказилось и, схватив девушку за руку, он увлек ее за дверь.

— Пойдем!.. — странным голосом сказал он.

— Куда ты хочешь вести меня?

— Пойдем. Пойдем скорее на море!

Он вывел ее из дома и увлек за собою к берегу, войдя под густые кроны деревьев. Индейский вождь и четыре воина двинулись было вслед за ними, но по знаку своей королевы остались у хижины.

Ночь была восхитительная. Одна из тех прекрасных ночей, какие можно увидеть лишь в тропиках. Луна блестела на высоком и чистом небе, освещая своим голубоватым светом перистые пальмы и мрачные кипарисы. Бесконечная тишина, полная покоя и тайны, царила под сводами леса. Только легкая волна, несомая из океана приливом, время от времени с шорохом набегала на прибрежный песок.

Войдя в лес, Корсар как будто слегка успокоился. Его лицо разгладилось, а грудь дышала ровнее. Правой рукой он нежно обнимал молодую женщину, а она положила свою белокурую голову ему на плечо. Медленно шагали они под сводами леса, то углубляясь в густую тень, то вновь появляясь в лучах ночного светила.

— Умереть бы вот так, среди ароматов цветов, под луной, под этой таинственной сенью леса, — сказала тихим голосом Онората. — Ах, если бы мои веки сомкнулись сейчас навсегда и никогда не открылись больше!

— Да, счастье — и смерть, забвенье… — ответил ей Корсар.

Впереди среди стволов деревьев начинало проглядывать море.

Оно сверкало, подобно огромному серебряному зеркалу и смутно подрагивало под колыханьем прилива. Глухо рокотала волна, разбиваясь о берег с нарастающим шумом.

Внезапно Корсар остановился возле огромной пальмы и в странном беспокойстве устремил взгляд на сверкающую поверхность. Казалось, он искал что-то там, среди переливающихся под луной морских волн.

— Они там, внизу… — резко вздрогнув, проговорил он. — И может быть, как раз сейчас они поднимаются на поверхность, чтобы проклясть нас.

— Кабальеро! — со страхом воскликнула Онората. — Какое безумие!

— О нет! Нет! Они не позволят свершиться нашему счастью! Ты думаешь, ненависть угасла в мятущейся душе твоего отца? Ты уверена, что его труп не перевернется, узнай он, что мы сейчас рядом?.. А мои братья, памятью которых я поклялся уничтожить весь его род?.. Да, они поднимаются на поверхность, — продолжал он во власти какого-то необычайного возбуждения. — Я вижу, как они всплывают из морских глубин, как появляются среди светящихся волн. Они явились, чтобы проклясть мою любовь. Они пришли, чтобы напомнить мне мои клятвы… Кровь! Ненависть!.. Кровь! Ненависть!.. Этому не будет конца!.. Они не знают, как я люблю тебя, как я оплакивал тебя, Онората. Смотри на них, Онората, смотри!.. Вон мой младший брат, Зеленый Корсар, а вон Красный!.. А вон твой отец!.. А это старший мой брат, убитый им на земле Фландрии!..

— Кабальеро! — взывала испуганная его речами девушка. — Что вы говорите? Придите в себя!..

— Пойдем… пойдем! Я хочу видеть их. Я хочу сказать им, что я люблю тебя! И хочу, чтобы ты стала моей женой!.. Неужели они не поймут? Неужели не пожалеют меня?.. Пусть их души вернутся в темные бездны океана и никогда больше не покидают его!..

Говоря это, Корсар, который от пережитых волнений, казалось, совсем потерял рассудок, увлекал Онорату к берегу за собой. В глазах его горели странные огоньки, все тело сотрясала конвульсивная дрожь.

Когда они вышли на берег, луна вот-вот должна была зайти в море. Огромная серебряная полоса светилась на воде, которая точно озарилась изнутри и приобрела внезапно необычайную прозрачность.

Корсар остановился как вкопанный, со страшно расширившимися глазами, устремленными на эту сверкающую полосу.

— Я вижу их… вижу там! — воскликнул он, указывая рукой в море. — Вот они поднимаются из глубины на сверкающей волне! Они глядят на нас… Я вижу, как их глаза сверкают, точно молнии, сквозь эту прозрачную толщу вод!.. А этот грохот, который отдается у меня в ушах?.. Так взорвался фрегат… Его взорвал твой отец… Смотри, какой-то корабль поднимается из глубины на поверхность… О Господи, это же мой «Молниеносный»!.. Давай скорее взойдем на него!..

И весь во власти своих безумных галлюцинаций, он поднял на руки Онорату и вступил с нею в воду, навстречу набегающей волне.

— Я иду к вам, братья!.. — лихорадочно бормотал он. — Я иду…

Казалось, он не замечает, что шагает по воде, что с каждым шагом погружается в море. В страхе девушка прижалась к нему, не зная, как его успокоить.

А он все шел и шел, и вода уже доставала ему до пояса, а волны доплескивались до плеч. Еще шаг, и море поглотило бы их, безумного Корсара и плачущую, но решившую погибнуть вместе с ним девушку.

Но внезапно Корсар остановился, словно придя в себя. Его взор прояснился, дыхание стало ровнее.

— Где я?.. — спросил он. — Что я собираюсь сделать, Онората?..

Девушка, рыдая, прильнула к нему, и ее влажные шелковистые локоны коснулись его разгоряченного лба.

— Жизнь или смерть? — спросил он.

— Твоя любовь… — прошептала она.

На другой день, обшарив вдоль и поперек весь берег, Кармо с товарищами и отряд индейцев нашли на песке лишь мантилью и золотую корону. А рядом валялся кинжал Корсара.

Пересчитали лодки на берегу — одной не хватало.