Королевский гамбит

18

Я уставилась на графиню, едва не выронив меч от потрясения. Я знала, что она вместе с французским послом планировала убийство архиепископа, но предполагала, что осуществить план должен был Ренальдо. Значит, все-таки хозяйка волкодава собственной персоной пришла за жизнью священника. Тут я вспомнила окровавленную перчатку, несомненно женскую, которую кто-то подложил в мой сундук. Скорее всего, именно графиня убила графа Феррара. На ее счету уже была одна смерть — и еще как минимум одна на ее совести — что ей мешало забрать мою?

Она приблизилась ко мне, нож плавно двигался перед ней.

— Я узнаю твое оружие, — сказала она. Ее губы тронула улыбка. Светло-голубые глаза казались очень темными. — Оно принадлежало моему кузену, графу. Ты добавил разграбление могилы к списку своих злодеяний, как я погляжу.

Ее улыбка стала жесткой.

— Кажется ты не слишком большой мастер в фехтовании, хотя это не удивительно для человека твоего положения. Могу тебя заверить, я больше искусна в этом деле, чем любой мужчина. Мой отец настоял на моем обучении. В моей семье никогда нельзя было знать, когда придется защищать себя от лезвия врага или друга.

— Вам не удастся выйти сухой из воды, — продолжала настаивать я, пытаясь заставить свой голос не дрожать, как дрожал меч в моих руках. Я бросила взгляд на неподвижную фигуру позади нее, теперь окончательно уверившись, что это кардинал Нардини. Учитель уже без сомнения вмешался бы.

— Даже если вы убьете меня и архиепископа, — продолжала я, — Леонардо добьется, чтобы вы были наказаны.

— Неужели ты думаешь, я боюсь твоего любимого учителя? Он всего лишь простолюдин, художник.

Она выплюнула последнее слово, как будто это было величайшее оскорбление.

— Лодовико поверит мне, а не ему. Кроме того, уверена, великий Леонардо быстро найдет другое развлечение, которое заставит его забыть о потере скромного подмастерья. Когда все будет кончено, он согласится с моей версией событий, не волнуйся.

— Не двигайтесь с места, — выдохнула я, хотя это я отступила на несколько шагов. — Я буду защищать архиепископа, даже если мне придется вас убить.

— Неужели? — Она снова засмеялась и, сбросив плащ, перекинула его через руку и опустила нож. Теперь на ней была всего лишь нижняя юбка, надетая поверх белой, отороченной золотом рубашки. Этот наряд скорее раздевал, чем одевал ее. — Видишь, красавчик Дино, я обнажилась перед тобой. Давай быстро, пока не пришла стража, я даю тебе шанс убить меня или обезоружить, если у тебя кишка тонка для убийства. Если ты преуспеешь в этом, то спасешь себя и достопочтимого архиепископа. Ну а если нет…

«Где же Томмазо? — лихорадочно спрашивала я себя. — И что более важно, где учитель? Неужели я могла ошибиться относительно его намерений?» Сжав зубы, я подняла меч. Это последний шанс. Если напугать графиню и заставить ее выронить нож, то, возможно, получится задержать ее до прихода стражи.

Я широко замахнулась, намереваясь провести мечом в нескольких дюймах от ее лица. Но в ту же секунду она стремительным и грациозным, как бросок кобры, движением дернула плащ. Ткань обвилась вокруг меча и вырвала его из моей руки с такой же легкостью, с какой я сама взяла его из рук покойного графа. Он промелькнул в лунном свете как испуганная блестящая птичка и воткнулся в дерн в нескольких футах от меня.

Графиня улыбнулась и с сожалением покачала головой.

— Бедный мой красавчик Дино, ты не мастер владения мечом, не правда ли? Но, возможно, ты согласишься умереть с достоинством.

— Нет, даже не надейся ускользнуть от меня, — добавила она, увидев, что я приготовилась бежать. Она снова играючи хлестнула плащом, задев меня по ногам. — Я справлюсь с тобой и без оружия. Но драться — это так недостойно нас. Будь паинькой и не двигайся с места. Это произойдет очень быстро. Как укус гадюки. Ты ничего не почувствуешь.

Внезапно дикий лязг и клацанье металла разорвали ночь. Архиепископ, просидевший столько часов неподвижно, зашевелился и начал подниматься на ноги странными резкими толчками. Но это, конечно, был не архиепископ. Он был слишком высок и широк в кости… гораздо крупнее учителя. И почему его движения сопровождались резкими раздражающими звуками шестеренок и насоса?

Графиня замерла сразу же, как только раздался шум. Теперь она озадаченно вглядывалась в мое лицо, словно пытаясь определить, не я ли выкинула эту шутку. Должно быть, она все-таки заметила, как мои глаза округлились от неподдельного изумления, потому что внезапно опустила нож и обернулась.

Фигура в белом тоже медленно повернулась, и с ее головы соскользнул капюшон. Луна осветила лицо, которое походило больше не на человеческую плоть, а на темный, отполированный металл. Это был не человек, а какое-то человекообразное создание, в два раза выше нас ростом. Церковное облачение только подчеркивало его неземную природу.

Не в силах шевельнуться, мы ловили ртом воздух. Между тем существо размеренными шагами обошло камень, на котором сидело. Его движения были по-прежнему нескоординированными, как будто оно только научилось ходить. Тяжелая поступь сопровождалась металлическим лязгом. Его намерения, тем не менее, выглядели вполне осознанными. Глядя перед собой невидящим немигающим взглядом, монстр направлялся прямо к графине!

Один вид железного человека сделал то, чего я не смогла добиться своим невнятным нападением. Графиня вскрикнула, бросила нож и начала пятиться от своего преследователя. Я не стала ей мешать. Мой первоначальный шок сменился благоговением, поскольку я догадалась, откуда взялся этот человек из металла.

Конечно, это был эксперимент, над которым Леонардо тайно работал в своей мастерской. Хотя данное существо и не было его первой попыткой оживить металл — я с теплотой вспомнила латунного льва, который, правда, только открывал рот, издавая рык, — зато куда более амбициозной. Я понятия не имела, как эта штука работает, но в данный момент подобные мелочи не имели значения. Главное, что она сработала и произвела эффект.

Бледное лицо графини, на которое падал лунный свет, казалось совершенно белым. Она разевала рот в беззвучном крике, продолжая пятиться назад в попытке спастись. По мере ее движения плащ, свисающий с безвольных пальцев, обвился вокруг ее лодыжек, так что она начала спотыкаться. Поняв, что должно было неминуемо произойти, она попыталась повернуться, но только еще сильнее запуталась и, снова споткнувшись, растянулась на траве лицом вниз. Тяжело дыша и всхлипывая, женщина предприняла попытку ползти, но железный человек был уже совсем близко.

Вдруг он тоже начал шататься и спотыкаться, словно невидимая рука тянула его назад. Что до графини, то она оставила свои попытки спастись и лежала на земле, сжавшись в комок. Ее белая рубашка и светлые волосы в лунном свете были как сигнал маяка. Железное существо остановилось и начало раскачиваться из стороны в сторону, словно человек, который выпил лишнего, и, наконец, с оглушительным скрежетом упало прямо на лежащую ничком женщину.

В последующей тишине я снова услышала скрип шестерней и внезапный звон, словно упало что-то металлическое. Тут же раздался приглушенный вскрик, и знакомый голос добродушно выругался.

Я медленно обернулась и обмякла от радости при виде милого сердцу зрелища. Леонардо, одетый с головы до ног в черное, чтобы слиться с темнотой, вышел из-за живой изгороди, растущей напротив валуна. Когда он приблизился, я увидела в его руках большую металлическую коробку, из которой тянулись многочисленные толстые пружины, присоединенные к емкости чем-то, напоминавшим большие кольца. Он возился какое-то время с одной из них, затем с негодованием бросил коробку на землю и направился ко мне.

— Я предполагаю, что для твоего присутствия здесь есть веские основания, — мягко заметил он. Подойдя достаточно близко, чтобы рассмотреть мой облик, он нахмурился. — Если не ошибаюсь, на тебе сейчас жакет, очень похожий на тот, что принадлежал погибшему Лоренцо. Вот пятна вина на груди. И запах, исходящий от него, очень напоминает запах разлагающейся плоти. И поскольку ты держишь в руках меч графа Ферарра, бьюсь об заклад, ты снова нанес визит в усыпальницу.

— Не по своей воле, — ответила я дрожащим голосом, внезапно почувствовав смертельную усталость.

Мигая, чтобы удержать подступающие слезы, я повернулась к неподвижной фигуре графини… или, по крайней мере, к тому, что можно было разглядеть. Падая, железный человек прижал к земле ее ноги и туловище, однако голова и руки оставались свободны. — Она мертва?

С явным выражением отвращения Леонардо опустился на колени возле нее и дотронулся до ее шеи. Наконец, он покачал головой.

— К несчастью для всех нас, она еще жива. Просто потеряла сознание, когда мое изобретение свалилось на нее. Я ожидал, что она сильнее пострадает.

Он поднялся и отряхнул грязь с колен.

— Кажется, подоспела стража, — продолжил он.

В самом деле, со стороны ворот послышались голоса и звуки шагов.

— Нам потребуется помощь, чтобы вытащить ее.

Не успел он договорить, как в сад ворвался Томмазо с безумным взглядом, во главе дюжины вооруженных стражников. При виде громадного механического человека в епископских одеяниях, лежащего на полуобнаженной графине ди Мальвораль, они остановились как вкопанные. Подобная картина привела в ужас некоторых вояк, но, немного поразмыслив, они решили, что подобные происшествия вполне в духе главного инженера двора.

Следуя указаниям учителя, они окружили железное существо, осторожно его подняли и прислонили к ближайшей стене.

— Мы вернемся за ним днем, — удовлетворенно кивнув, заверил их Леонардо и повернулся к графине, начавшей подавать признаки жизни.

— Должны ли мы помочь донне? — смущенно спросил один из стражников, делая шаг вперед к находящейся в полуобморочном состоянии женщине.

Леонардо преградил ему путь рукой.

— Советую связать ей руки за спиной, пока она окончательно не пришла в себя, иначе она завладеет вашим мечом и сбежит. Графиня Мальвораль может показаться слабой благородной дамой, но она опасна, как ядовитая змея. Она арестована при попытке совершить покушение на архиепископа, так что, боюсь, вам придется запереть ее в башне, пока Моро не решит ее дальнейшую судьбу.

Пока двое стражников стягивали ремень на запястьях графини, учитель обратился к их предводителю:

— Нужно задержать еще двоих. Один из них разносчик Ренальдо, скорее всего, вы найдете его в спальне графини. Второй — господин Виласс, французский посол.

— Вы уверены в этом, синьор Леонардо? — спросил охранник. На его квадратном лице отразилось сомнение. — Герцог…

— Наделил меня всеми полномочиями решить этот вопрос так, как я сочту нужным, — перебил его учитель, нетерпеливо щелкнув пальцами. — Эти двое готовили заговор с целью убийства кардинала Нардини. Кроме того, подозреваю, один из них приложил руку к смерти графа Феррара. Я рекомендую взять их под стражу как можно скорее, если, конечно, вы не хотите вызвать ярость герцога. А он придет в ярость, когда узнает, что убийцы его кузена находятся на свободе. Имейте в виду, что посол собирается покинуть город на рассвете.

И тут, как будто по сигналу, где-то вдалеке прокричал петух, словно предупреждая, что солнце вот-вот взойдет. Начальник стражи отдал несколько коротких распоряжений полудюжине своих людей, которые устремились к воротам.

— Вы двое, — он указал на тех, кто связывал графиню. — Отведите синьору в камеру. Остальные за мной.

Через несколько мгновений сад опустел. Издали доносились вопли взбешенной графини. Томмазо и я остались наедине с Леонардо, который вопросительно смотрел на юношу.

— Я думал, ты решил бросить обучение, — сказал учитель.

Томмазо опустил глаза и с несчастным видом уставился на землю у себя под ногами.

— Мне следовало бы поинтересоваться, почему ты ушел, равно как и почему ты вернулся. Но, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, будем считать, что у тебя были веские причины для отсутствия.

Однако когда Томмазо с недоверием поднял взгляд и начал бормотать благодарности, Леонардо жестом прервал его:

— Не заблуждайся, мой мальчик, твое безрассудное поведение не останется безнаказанным. Начнем с того, что теперь ты будешь кипятить шкуры, чтобы получить клей для гипса. Уверен, я смогу найти для тебя и другие подходящие занятия на весь последующий месяц, так что попридержи свою радость.

Томмазо, тем не менее, расплылся в улыбке и радостно закивал. Полагаю, он охотно принял бы и более суровое наказание, лишь бы оставаться в подмастерьях. Затем учитель обратил свой суровый взор ко мне.

— Что до тебя, Дино, мне думается, тебе есть что мне рассказать, — сухо продолжил он. — Возможно, ты захочешь начать с того, что ты делал в саду этой ночью. Потому что, если мне не изменяет память, я не просил твоей помощи в этом деле.

Теперь была моя очередь опустить глаза, правда, не столько от стыда, сколько от растерянности. Конечно, он ведь должен понимать, что я бы не пришла в сад навстречу с вооруженным ножом убийцей, если бы не боялась за его жизнь? И, разумеется, я не по своей воле оказалась заперта в склепе, где, без сомнения, окончила бы свои дни, если бы мне не улыбнулась удача в лице Томмазо. Да, я пошла на поиски учителя без его разрешения, это правда, но только потому, что я нашла в сундуке ту окровавленную перчатку.

Встревожившись, я скинула жакет Лоренцо и начала ощупывать свой, боясь, что я могла потерять такую важную улику. Перчатка, однако, была на своем месте, там, куда я ее и засунула — под кружевной рубашкой. Я протянула ее Леонардо.

— Помните, учитель, вы предположили, что ночной гость мог подкинуть что-то в мой сундук? Я обыскал его на следующее утро, после того как покинул мастерскую, и вот что я нашел.

Он взял перчатку и внимательно осмотрел ее. Первые солнечные лучи уже скользили над стенами сада, и пятна крови на светлой коже были отчетливо видны.

— Похоже на женскую, — согласился он, сравнив ее со своей. — И эти пятна выглядят как кровь, хотя у меня есть кое-какие химикаты в мастерской и с их помощью можно будет сказать более определенно. Что касается ее появления среди твоих вещей, твой сундук был выбран не случайно. Кто-то явно хотел, чтобы ее нашли рано или поздно и чтобы это сделал тот, кто сможет связать перчатку с убийством графа.

Он снова перевернул перчатку.

— Посмотри на рисунок пятен — допустим, что это все-таки кровь, — наибольшее их скопление мы видим по краям и на обратной стороне. Ладонь относительно чиста. Если бы перчатка забрызгалась при каком-нибудь занятии, не связанном с преступлением, например помощи раненому, большая часть крови была бы на ладони. Но предположим, что человек в перчатке держал что-то в руке, может быть нож.

Чтобы проиллюстрировать свою мысль, он поднял с земли брошенное графиней оружие и положил на рукоять перчатку так, как будто рука в ней сжимала нож, и продолжил удовлетворенно:

— Видишь, ладонь и пальцы с внутренней стороны прижаты к металлу. Таким образом, они защищены от брызг крови, которые попали на перчатку, когда лезвие вошло в тело.

— Вы имеете в виду, что какая-то синьора надела эту перчатку, чтобы кого-то убить? — пискнул Томмазо, сам бледный как смерть.

Леонардо кивнул:

— Думаю, это вполне вероятно. Уверен, юный Дино разделяет мое мнение, иначе бы он не хранил так ревностно эту улику, несмотря на все перипетии, постигшие его этой ночью. Кроме несчастного Лоренцо только один человек умер насильственной смертью в последние несколько дней, и это был кузен герцога, граф Феррара. И если кто-то преднамеренно не старается сбить нас с верного пути, кажется, убийцей была действительно женщина, скорее всего, графиня Мальвораль.

Говоря, он засунул нож графини за пояс, аккуратно сложил перчатку и положил ее в кошель.

— Но единственный способ разрешить эту загадку — найти настоящего владельца перчатки, — добавил он. — Разумеется, я еще раз допрошу графиню, так же как и Ренальдо с послом. Скоро я узнаю ответ, будьте уверены.

Леонардо бросил унылый взгляд на механического монстра, который теперь, в свете дня, казался нелепым в своих церковных одеяниях.

— Мне еще нужно как следует поработать над автоматикой, — признался он. — В теории все прекрасно, но, когда я тянул за шнуры, рессора и шкивы работали не так быстро, как должны были бы. И некоторые противовесы, очевидно, не сбалансированы, поэтому он и опрокинулся. Уж поверьте, я не намеревался остановить графиню, уронив на нее свое изобретение.

Он повернулся ко мне, и на его лице появилось озабоченное выражение.

— Поверь, мой дорогой Дино, я не нарочно так надолго оставил тебя без защиты. Сработай автоматика так, как я задумывал, графиня была бы схвачена немедленно. Ты показал себя действительно очень смелым, бросая ей вызов, и, если бы этой ночью в саду действительно находился архиепископ, ты спас бы ему жизнь.

В другое время, получив такую похвалу от учителя, я была бы на седьмом небе от счастья. Вместо этого я только тупо уставилась на него, осознавая, что качаюсь из стороны в сторону. Меня бросало в жар и знобило одновременно.

Сквозь шум в ушах я услышала голос Томмазо:

— Ты неважно выглядишь, Дино. Как твоя рана? Болит?

— Рана? — резко переспросил Леонардо. — Но оружие графини его не задело. Томмазо, быстро рассказывай, что произошло?

Я смутно осознавала, что Томмазо пересказывает учителю историю, которую поведала ему я, после того как он освободил меня из склепа. Не будь мне так плохо сейчас, я бы сочинила какую-нибудь побасенку. Внезапная вспышка света, озарившая сад, заставила меня сощуриться. Новый день вступил в свои права, и эта кошмарная ночь была позади. Яркие утренние лучи купали сочную зелень в золотом свете, так непохожем на холодные полутени, обволакивавшие ее ночью. По крайней мере, в этот момент сад больше не напоминал то царство темных сил, где всего несколько дней назад я нашла тело графа. Теперь это теплый, веселый и гостеприимный уголок, где можно с удобством растянуться на дерне под деревьями и заснуть, видя счастливые сны.

Но, кажется, учитель не позволит мне остаться здесь. Он взял меня на руки и понес, не знаю, куда, да и мне это было безразлично. Я словно плыла по волнам, счастливая и свободная от страха перед вооруженными графинями и жестокими юношами с рыжими волосами и злыми усмешками. Затем я услышала, как он говорит Томмазо:

— Нельзя терять ни минуты. Надо сейчас же отнести его к хирургу.

Последнее слово пронзило окутывавший меня туман лихорадочной апатии:

— Только не к хирургу, — с тревогой запротестовала я, придя в чувства. По крайней мере, настолько, чтобы осознать, что подобное действие положит конец моему маскараду, ведь он, несомненно, захочет осмотреть мою рану. Я могу доверить лечение только одному человеку. — Отнесите меня к синьору Луиджи — сказала я. Надеюсь, что сказала, потому что слова, казалось, вязли и прилипали к языку.

Томмазо, однако, удалось понять мою просьбу.

— К портному? — недоверчиво переспросил он. — Ты, должно быть, бредишь. Тебе нужен хирург.

— Нет, нет! Я не доверяю хирургу! — Я взмолилась, глядя на учителя: — Пожалуйста, прошу вас, не надо к хирургу — и я пустила в ход единственный аргумент, который смог придумать мой воспаленный мозг. — Он не смог спасти Лоренцо, и я тоже умру, если попаду ему в руки.

По лицу Леонардо пробежала тень сомнения. Я поняла, что он тоже не слишком уверен в мастерстве хирурга. Немного воспрянув духом, я решила закрепить свой успех и выпалила:

— Прошу вас, отнесите меня к синьору Луиджи. Он много знает о врачевании. Помните того жаворонка? К тому же, кто сможет лучше зашить живот, чем портной?

Не знаю, что на него больше подействовало: мои доводы или мой несчастный вид, но он пробормотал себе под нос проклятия и кивнул:

— Не переживай, мой мальчик. Мы отнесем тебя к синьору Луиджи. По крайней мере, у него чище, чем в хирургической.

Я снова провалилась в беспамятство и очнулась, только услышав слова портного:

— Ба, давайте сюда мальчика, я сделаю, что смогу.

И они занесли меня в соседнюю комнату и положили на кровать — как я впоследствии узнала, это была кровать самого Луиджи. Я слышала, как Томмазо, путаясь, рассказывал, при каких обстоятельствах я получила ранение; а Леонардо вносил поправки в его невнятные объяснения. Сквозь туман, застилающий мои глаза, я видела, как портной набросал несколько строк на клочке бумаги и отдал его Томмазо с указанием бежать к аптекарю через дорогу.

— Обязательно скажи ему, что мне нужно все, что есть в этом списке… и немедленно, — добавил он, вытащил из кошеля несколько монет и отослал его взмахом руки.

Избавиться от Леонардо было несколько сложнее, однако после коротких препирательств Луиджи справился с этой задачей, пообещав, что позже пришлет одного из своих учеников с весточкой о моем состоянии. Я и не думала возражать против ухода учителя, понимая, что у него много дел, связанных с убийством графа и заговором против архиепископа. Кроме того, если бы он остался, то изъявил бы желание помочь портному.

Должно быть, я снова заснула на какое-то время, потому что следующее, что я услышала, были слова Луиджи:

— Боюсь, что будет немного больно.

Я почувствовала, что он положил что-то на мою рану. Что-то, очень напоминающее раскаленные угли. Я слабо вскрикнула. Он поднес чашку с какой-то отвратительно пахнущей жидкостью к моим губам и заставил меня ее выпить. Я послушалась, но только потому, что у меня не было сил бороться.

Погружаясь в сон, я пыталась отогнать преследующие меня видения мечей, усыпальниц и мертвых тел, как вдруг меня пронзила мысль, что я должна была что-то вспомнить и рассказать учителю — что-то, касающееся окровавленной перчатки. Воспоминание блуждало в глубинах моего сознания и дразнило меня, но не давалось в руки — как те птички, которых Леонардо выпускал на волю — и при каждой попытке схватить его, оно просачивалось сквозь пальцы и ускользало.

И наконец, в отличие от несчастного жаворонка в мастерской Луиджи, который никогда больше не сможет летать, воспоминание расправило трепещущие черные крылья и улетело, оставив меня в полной темноте.