Королевство пустых зеркал (СИ)

10

Совместно пообедать фру заместительница отказалась, сославшись на диету.

Алексей невольно удивлённо осмотрел ещё раз её плотную ладную фигуру. Вот уж не верится, что ей нужно соблюдать какую-то… Впрочем, может и надо. Встретиться договорились как обычно — в полдевятого во вторник.

Алексея снова занесло в кафе с булочками. Его уже узнавали от порога, и бармен сам вытаскивал пакеты со сдобой, не дожидаясь, когда Алексей подойдёт ближе.

Официантка со знанием ангальского как постоянному клиенту принесла чай даже быстрее обычного. Алексей поблагодарил, старательно сдерживая губы и глаза. Улыбаться ему теперь можно… Ну, примерно пару раз в месяц. Конечно, если он не хочет превратиться в безмозглую, и замедленную, словно хамелеон и в движениях и в мыслях — сексуально пресыщенную развалину.

Он давно заметил — вначале бурные эмоции, связанные с сексом, возбуждают его «так сказать» творческие порывы. А затем — мешают, отвлекая мозг ненужными ассоциациями. Странно, да? Но вот так уж он устроен…

От сдачи мелочью он как всегда отказался. Женщина поблагодарила. Он тоже. Хозяину кивнул, как старому знакомому.

Дома часов в пять он заказал обед в номер. Рагу, которое сегодня оказалось в меню, взял даже две порции. Как он и подозревал, всё приносили просто из соседнего ресторана, в самом же отеле была лишь комната, где заваривали чай и кофе. Растворимый.

Съел всё он с завидным аппетитом. В книгу, спрятанную от греха (и от Труди и её сестры) подальше, на дно сумки, под вкладыш, он решил пока больше не заглядывать. Основные моменты истории он ухватил, а частности — могут и подождать. Что ему сейчас меньше всего надо — так это посторонние мысли. Пусть подсознание пока лучше «переваривает» новый фасон.

Сегодня не раздражал даже чёртов футбол. Алексей знал за собой такую особенность — под включённый звуковой и видеофон думается даже лучше: словно кто-то там, внутри его живота, перебирает варианты, подбирает материалы. Готовится к воспроизводству задания в материи… Он мог бы поспорить, что этот кто-то — вовсе не он сам.

Во всяком случае, не такой, как он в нормальном состоянии. Однажды кто-то на курсе, ещё во время учёбы, сказал ему, что у него трясутся руки, когда он работает, увлёкшись.

Может, и так. Да, наверное, трясутся. А вот сознание этот процесс «трясучки» не контролирует! Как и дрожь в кончиках пальцев… Да и слава Богу!

Если бы он пытался хоть чего-то контролировать в работе собственных рук, и ещё задумывался об этом — фиг бы хоть что-то у него… Хм.

Одно выводило Алексея из себя: альтернативная Реальность, в которой он вынужден находиться и работать по Контракту, не слишком-то гуманна по отношению к своим жителям. Простым жителям. Похоже, основной массе работников денег хватает только-только свести концы с концами!

А вот как устроился Главный Деспот-создатель, хорошо бы выяснить. Для осмысления. Какой «сверхцели» тот пытался добиться в персональной Вселенной.

Положения Бога?

Вроде, нет. Ему до сих пор не попадалось ни одного плаката с чьим-то «обожествляемым» лицом — хотя бы в том же телевизоре. Нет, скорее всего Хозяин марионеточного театра предпочитает как всегда за верёвочки дёргать, не высовываясь из-за кулис…

Расстраивало (мягко говоря) и «мозговое кастрирование» лишённых ещё и родительской любви, детишек. Громадным не то что камнем, а — скалой, на сердце лежало запрещённое им самим к осознанию и обдумыванию, отсутствие его народа в списке оставленных для нужд Империи Морганта…

Что же, получается, все нефте-газовые богатства Сибери сейчас лежат невскрытыми? А откуда тогда берут нефть? Из залежей стран среднего и ближнего Востока? Похоже. Разумеется, в тепле всё это добывать и дешевле и проще. И никто не протестует — поскольку недовольство Господами Мировыми Полицейскими можно выражать лишь шевелением большого пальца на правой ноге — оружия, или надёжного ракетного щита наверняка ни у кого нет! Во всяком случае, такого, что мог бы предотвратить ядерные удары.

Да — вот ещё один страшный вопрос: что же стало со всеми этими крохотными странами, в его мире — миллионерами, живущими только на проценты с чёрного золота: Арабскими Емератами, Кататом, Кувейном и прочими?! Неужели…

Их территории захвачены, как Виндия когда-то Ангалией, и превращены к банальные Колонии? Вот об этом, конечно, надо будет почитать. Но… Потом.

Он встал с кресла, и снова заходил по комнате. Наблюдателям за мониторами он не завидовал: тупо смотреть, как он перемещается из угла в угол, должно быть крайне утомительно, и поминутно должно ещё и напрягать: а вдруг он что-то сделает с камерами, к которым подходит почти вплотную, да ещё и сердито в них поглядывая? Впрочем, он не столько сердился за продолжающееся вторжение в «частную жизнь», сколько прикидывал: сколько же человек задействовано, чтобы «творец», с такими сложностями и затратами доставленный сюда, «окупился», и продуктивно работал.

А в том, чтобы он работал именно — продуктивно, заинтересованы явно на самых «Верхах». Иначе с чего бы все эти, так кстати сделанные, пояснения, и даже учебник? Разве не для того, чтобы он быстрее и как можно безопасней «перебесился», оставил надежду, и попытался отвлечься и забыться только в работе?!

Нечто вроде прививки вакцины…

Ностальгия и страх в облегчённо-невидимом варианте.

Хотя, если он попросит, наверняка ему покажут и материалы: фотографии радиоактивных, обезличенных ливнями и снегами, руин… Картины разора и запустения когда-то цветущих городов его народа. Стада оленей, пасущихся в этих поросших гигантской мутировавшей травой, руинах. Гигантские вороны, обожравшиеся в своё время мертвечины, и гнусно каркающие в дремучих и наступающих на проплешины бывших городов, и бывшие пашни, лесах и тайге. Пепел от сгоревших деревень, с нелепо торчащими трубами старинных печей…

Интересно, в Епонии-то осталось хотя бы это?..

Нет, как ни странно, по здравом размышлении оказалось, что его не так сильно страшила судьба родины здесь — он же знал, что там, в сутках езды в камере Теслы, живёт и прекрасно развивается его привычный, будничный Мир. С пусть не совсем процветающей, но вполне самостоятельной и могучей Руссией. Охраняемой Армией. С ракетно-ядерным вооружением.

То есть там — чёртов Моргант не смог противопоставить реальности ни-че-го!

Потому что посмотрел, наверное, на местном примере, как оно будет, и какую цену придётся заплатить… Так что хорошо, что он предпочёл переправить свои деньги сюда, и обустроиться здесь со своим «визави», а не наоборот: деньги местного миллиардера — отправить в их мир! С другой стороны… Это решение — логично.

Именно здесь же фактическое время — отстаёт. И позволяет корректировать…

Вдруг страшная мысль пронзила Алексея с макушки до кончиков пяток! Он остановился и испуганно глянул в окно.

Кто ему сказал, что этого не произошло?!

Может, он-то и жил в Альтернативном Мире, а здесь — настоящий?!!!

Да и в любом случае: его мнение и оценка — субъективны!

А для местных жителей их реальность — ЕДИНСТВЕННО НАСТОЯЩАЯ!!! Они и не знают, что возможны другие… Да и он сам — до недавнего времени не знал.

А понравилось бы ему, если бы он узнал что-то вот такое про свой Мир?!

Смог бы он после этого сохранить здравым рассудок?..

Какой там к дьяволу — Гаакский Трибунал по правам человека!.. Тут, получается, лишили нормальной жизни и Будущего целую Планету!!! Это — для Межгалактического… или — Межвременного Трибунала по правам… Гуманоидов.

Если б таковые суды существовали.

А так — кто будет судить проклятого монстра, уничтожившего не то, что несколько миллионов, как маньяк-ариец во вторую Мировую — а несколько Миллиардов!

И ведь — сошло с рук!

Он слышал, конечно, теорийку про «золотой миллиард», да и фантасты часто используют эту идею: выжило, мол, только то число людей, которое необходимо для удовлетворения нужд нескольких миллионов «избранных Верховных»: те как сыр в масле катаются, в то время как остальные рабы «ишачат» в поте лица за корку хлеба. А ведь…

Здесь так и есть!

Жизнь стоит буквально гроши. И зарплаты у местных — грошовые. (Уж он-то знает!) А вот если кто и шикует, и летает на самолётах, и может позволить себе турпоездки по экзотическим местам Явропы — так это…

Бамерикосы.

Как это понятно. Если бы такая возможность, как у старого Бамериканского бандита с фамилией знаменитого пирата оказалась у… Скажем, арабского шейха — весь мир работал бы на арабов. А если у жайтайца — на жайтайцев…

Повезло мерзавцу Морганту, что серб Тёсла переехал в чёртовы БША… Видать, привлекли… Богатыми возможностями.

Для самореализации. И технической базой… (Он снова невольно дёрнул щекой.)

Конечно, не ему осуждать учёного. Пусть Оппенгаймер когда-то и терзался муками совести… Но — уже после того, как Бомба оказалась построена! И — взорвана.

А если верить тому, что тунгусский метеорит — на самом деле просто очередное испытание Тесловского способа передачи энергии без проводов… Да, масштабные эксперименты — как раз в его духе. А уж тут — куда ещё масштабней!..

Может, поэтому и покончил с собой кто-то из предыдущих Мастеров — не охватил смысла перемен… Впрочем — может, так поступали и не только мастера.

И, может, как раз потому, что охватили.

Разве можно верить Аарону? Тот — заинтересованное лицо. Ведь наверняка не только для Высокой моды вывозят сюда «творцов».

Кто-то должен здесь, на месте, организовать производство тех же телевизоров, холодильников, грузовиков, легковушек, кораблей и самолётов — всего того, что явно в основном предназначено для БША, а изготавливается здесь — в полунищей Явропе, ставшей вместо республик бывшего СССР, поставщицей дешёвой рабочей силы. Исторически высококвалифицированной к тому же… И дисциплинированно-покорной.

А что: очень грамотно. С точки зрения рационального планирования Мировой экономики.

Атмосферу Бамерики дымом заводов не портим, свои нефтяные и прочие природные ресурсы — не тратим, а нагло хапаем то, до чего дотянулись загребущие ручки. По которым теперь дать как следует некому! Небось и вся Южная Бамерика — сплошь банановые республики!.. Под управлением диктаторов-марионеток.

Алексей остановился, и заставил себя перестать сжимать кулаки и скрежетать зубами.

Вначале нужно всё это и многое другое, действительно — выяснить. И не из крикливо-пропагандистского учебника. А у людей. В Архивах. (Хм! Если таковые сохранились!)

С другой стороны — зачем ему всё это выяснять? Он что — начнёт создавать здесь подпольные ячейки сопротивления оккупантам-эксплуататорам, и поведёт их членов на баррикады?! «Восстановим историческую Справедливость»? «Свободу — людям и мозгам»?

Бред.

Через три года заканчивается его официальный Контракт. И вот тогда он, скорее всего, тихо и мирно, поджав хвост, и засунув язык туда, где солнце не светило, покинет этот мир, забрав «не пахнущие» деньги, и уедет домой. Организовывать своё с…аное Ателье. А дома…

Просто — промолчит о том, где был и что видел, и не станет никого призывать «ехать спасать угнетаемое Человечество». Где и как заработал деньги — сочинит какую-нибудь сказочку. Да этого, собственно, от него все и ждут. Чтобы он сделал своё дело, и отвалил. И не путался под ногами.

Разве что, «пленившись возможностями для творчества», да и просто — возможностями, решит остаться, и… Стать менеджером по показам. Или — ещё чему…

А ведь это наверняка — крючок.

На который попался кое-кто из предыдущих, доставленных сюда спецов.

Перспективы именно здесь, со всеми полученными там знаниями и способностями — действительно самые радужные. Если можно так сказать о ещё более наглом ограблении несчастных рабов… Потому что растрясти, или «развести» на деньги их Хозяев, вряд ли удастся.

А вот готов ли он отказаться от такого?

Ведь он, как никто, понимает, на что способен реально целеустремлённый, агрессивный и… талантливый человек здесь, в этом… этом… Мире пустых зеркал!

Где вместо людей — только слабые, безвольные тени!

Лишённые творческой жилки. Амбиций. Стремлений. И нормальной человеческой агрессивности.

Нетрудно вычислить — всё тот же Дитрих, «гений логистики», наверняка прозябал там, «дома», в какой-нибудь заштатной фирмочке, производящей скажем, кошачий корм… Попался с потрохами! Пыхтит, старается. Сковырнёт старичка, уж как пить дать!..

Алексей двинулся в ванну, на ходу срывая с себя вновь пропотевшую одежду.

Одним из негласных Королей этого мира становиться… Стыдно.

Но что станется с этим стыдом через три года?..

Предвидеть невозможно. Самая непредсказуемая натура — у Художников.

Иначе — какие же они Художники?!

Гудрун он пару раз всё-таки уколол. Хоть и старался вести себя посдержанней.

Девушка и не пикнула, но укоризненно смотрела на него большими выразительными глазами лани, на которую охотятся, и загоняли — дальше некуда. Алексей именно так о них теперь и думал — действительно, очень большие относительно лица глаза. Влажные, глубокие. Печальные. Похоже, от него зависит сделать их выражение другим…

Или — нет?

Процедуру накалывания на новое, туго облегающее трико, деталей, прилаживаемых Алексеем, фру Криспин и фру Хельгой, Гудрун выносила традиционно мужественно: стояла, замерев как статуя. Только моргала. Странно. Алексею к концу дня, когда первый вариант оказался практически готов, стало её опять… Жалко.

Да и красива она — без дураков. А, главное — не болтлива, словно трещотка, что раздражало его там, дома, больше всего. Вот видно же: девица из Тьмутараканово, приехавшая «покорять» Столицу — тупа, как пробка. Из образования — умеет только читать. Да и то — чуть ли не по слогам. Но!

Мнит себя — будущей Королевой Подиумов. (Вот уж когда про «амбиции» думаешь нехорошо! Особенно — амбиции таких!..)

Р-р-р! — его опять передёрнуло. А Гудрун…

Чувствуя себя действительно опустошённым, он надумал — и тепло улыбнулся ей.

На ответную улыбку, расплывшуюся по всему милому лицу, смотреть было не просто стыдно, а — жутко стыдно. Больно. Причём вовсе не от того, что фру Магда, фру Хельга и фру закройщица (Фу ты, чёрт — опять забыл как её зовут! А, фру Криспин!) понимающе переглянулись.

А от того, что кроме жалости и… Хм. Признаемся хоть сами себе — похоти, он почти ничего и не испытывал!.. Вроде бы. Или — нет?!

Сегодня они просто ушли вместе сразу после работы. Алексей предложил поесть булочек. Гудрун отказалась — «Сдоба есть не можно! Надо сохранять фигура стройный!» Алексей фыркнул. И приобнял «фигуру» за талию. Нет, не то, чтобы там имелся жирок… Но и костлявой палкой его «девушка» вовсе не была!

В номере они вели себя на этот раз куда сдержанней: одежду по полу не раскидывали. И в ванной «работали» гораздо вдумчивей и нежней — не то, что в прошлый раз, когда Алексею казалось, что они почти дерутся…

Он бережно обработал мочалкой всё восхитительное тело — снова вдумчиво изучал каждый изгиб, каждую линию. Завтра эти линии он должен подчеркнуть, а вот эти — спрятать… Ладно — это — только завтра! А сегодня он нагло всем этим воспользуется… Для успокоения мятущегося духа маленького беспомощного мальчика, опять получившего тройку… И которого дома ждёт неотвратимая…

Нет — прочь эти воспоминания: они царапают душу почище когтистой лапы тигра!

Проводя и мыльной дорожкой мочалки, и рукой, по бархатистой коже, он возбудился даже сильней, чем тогда! В качестве покорной жертвы, которую она изображала сегодня, его дама, словно обессилено оперевшаяся руками на стену, выложенную кафелем, заводила его куда сильней! Может, он подсознательный садист?!..

А кто его остановит?!

Сегодня ему хочется — вот так!..

К ужину он заказал и бутылку вина. Того самого, что понравилось мягким послевкусием. Гудрун от вина отказалась — «потом болеть голова». Он потягивал напиток франзусских виноделов неторопливо, скорее, просто запивая им пищу. Его партнёрша лишь слегка поклевала из своих тарелок. Посетовав на всё те же «правила». Странно. А вот раньше, в их столовой, они ей почему-то не мешали… Алексея заинтересовало.

— А как ты вообще попала в модели?

— Ну… Это быть в детство. Я, и ещё три девочка с наш выпуск. Подходить фигура. Нас забрать специальный… Завод?.. Как это сказать…

— Агенство? — попробовал прийти на помощь Алексей.

— Нет. Ну, как спортсменов обучать!

— А-а, База!

— Ну… Да — база, Лагерь, «Сенчури моделс»!

— И там вас…

— Да, там нас учить. Ходить. Стоять. Говорить ангальский. Держать спина и грудь. Всегда! Кушать — только диета. (Ага! Вот почему ей можно есть то, что готовят в столовой!) Каждый день — бегать пять километр. Плавать полчас. Аэробика под музык. Это… как это… Ассана йога. — Ого! Алексей догадался, что йога как раз и дала все эти… Милые линии. Стать. Осанку и посадку головки. А всё остальное — развило динамизм, энергетику движения. Да, это не могло не ощущаться.

А воспитание-то… Как в военном училище. Для солдат спецподразделений.

Впрочем, разве модели — не спецназ Моды?!

— И… Сколько времени вас там… Учили?

— О-о, шесть лет! Потом — семь лет модельный бизнес. Три год — Парис. Два — Дондон. И два — Хамбурх. И три неделя — здесь. — Гудрун с сожалением пошлёпала себя по… мягкому месту. — Линия опуститься, меня браковать для Париский и Хамбурхский Ателье!

Вот это да! Чёртовы Парисские кутюрье посчитали, что у Гудрун слишком отвислая …!

А на его вкус — в самый раз! Это он и поспешил подтвердить и словом и делом.

За что получил море удовольствия от благодарной любительницы ласк и комплиментов.

Однако в глубине души ему было… Всё ещё немного стыдно: чуть подпорченную линию продолжения спины он заметил ещё при первой встрече — когда девушка только забралась на тумбу… Зато дурацких комплексов по этому поводу он точно не испытывал — им и вправду нашлось чем занять это самое… Продолжение спины!

Чтобы не чувствовало себя невостребованным!

В двенадцать он опять проснулся — да что же это такое! Становится прямо дурацкой традицией!..

Чёртовы часы снова отбивали торжественно-монументальные гулкие удары. Бедные туристы… Впрочем, были бы бедные — не оказались бы здесь. Можно представить, какие у них пенсии и социальные выплаты! За счёт самого банального… грабежа.

Память постоянно возвращалась к их с Гудрун разговору.

— А ты не хотела бы пойти дальше?

— Не понять, Алексейс. Мы куда-то идти? Сейчас? — глаза даже открылись шире.

Ругаясь про себя, он поспешил уточнить:

— Нет, не так. Я имел в виду — не можешь же ты оставаться моделью вечно? Какая-то цель в жизни, наверное, есть и у тебя? Ну, там — директор Ателье, Менеджер показов, или… Ну хотя бы помощница Мастера?

— Хэрр Алексейс… Я опять не понять. Я хотеть быть вся жизнь — одна работа. У меня нет деньги снова учёба. Да я и не хотеть… — губки сложились в трубочку, — Если я… сделать маленький ребёнок, ну… — она показала, водя кистями вокруг животика, — мне Государство платить пенсия. До смерть. Можно работать, можно — ничего не делать! Хорошо!

Алексей было опешил. Потом до него дошло. Ну да — амбиции и целеустремлённость — только у «приезжих». У него, Дитриха, Аарона…

А вот интересно: женщин-специалисток сюда импортируют? Или, во избежание недоразумений — только мужчин? А то он знает пару-тройку «эмансипированных» дам, которые по этим самым амбициям и беспринципности заткнут за пояс любого Дитриха! Да что там — хоть по трупам пойдут!.. Столица Руссии такими, ох, богата! Наверное, виновата специфика местной жизни. Закаляет…

— А-га… Значит, ты поэтому не предохраняешься? — до него дошло, что он ни разу не видел, чтоб Гудрун ела какие-либо таблетки, или что-то ещё делала для… Предотвращения. Не говоря уж о том, чтобы просила его об использовании…

— Да. Я хотеть, чтобы это быть твой ребёнок. — её губы тронула довольная улыбка. Боже! Похоже, женщины здесь реально не могут не то что врать, а и просто — скрывать свои чувства и желания! — Ты — это… как это… Элитный мужчина. Мастер! Профессионал. — во взгляде, брошенном на него ощущалась и гордость за него, «Мастера», и за неё — что сумела «уговорить», — Твой… э-э… кровь передаться и мой ребёнок. Получаться хороший специалист. Заработать много деньги. Потом, после учёба. Хорошо!

Взгляд его «девушки» прямо-таки лучился осознанием почти успешно завершённой главной функции женской жизни здесь, в Гелландии. Да и всей Явропе.

Интересно: в штатах — так же?..

Очень похоже. Все эти пресыщенно-сытые рожи туристов вновь вставали в услужливо запомнившей их памяти… А ещё бы не запомнить: если здесь местных жителей ничего не стоило вычислить по услужливо-деловито-озабоченному выражению, и строгой деловой одежде, бамерикосы прямо-таки лучились праздным бездельем и пренебрежительным отношением к своему внешнему виду: носили застиранные футболки, вылинявшие кофточки, неглаженные бермуды, а то — и вовсе семейные трусы…

Словно приехали не к людям, а пришли в… зоопарк. А зверям можно показываться в любом виде: не стыдно!

Да, правильно: если бы не пропаганда туризма, и не соображения Престижа, (Ну как же — «вон, Джонс съездил — а я, такой красивый и состоятельный, что — хуже?!») который определяет всю жизнь даже тамошнего, «домашнего», Бамерикосского (да и не только!) обывателя, чёртовы пенсионеры так бы и просиживали весь остаток жизни перед ящиком с волшебными картинками… (А интересно — что им-то показывают?!.. Сериалы? Шоу типа Патлаховского, или «Кривого эфира» — про скандалы у кого-то-там?.. Мелодрамы?) Не-ет, таким даже не нужны мозговые операции…

Они и сами по себе достаточно тупы и самодовольны. Самодостаточны!

Алексей перевёл взгляд с чёрно-серого в полумраке потолка на партнёршу.

Сопит, бедняжка, отвернувшись к стенке.

«А ведь мне будет её не хватать!» — пронеслась мысль, вонзившись в сердце острой занозой. Он почему-то проникся уверенностью, что вот сегодня, когда они с, «так сказать», чувством, толком и расстановкой, наслаждались друг другом — да, обстановка и настрой были именно теми — когда девушка может. Забеременеть. Если — уже не…

Другая мысль ударила ещё сильней: допустит ли он, чтобы их ребёнка сдали в «Дом-интернат»?! А с другой стороны — как же он этого не допустит?

Браков здесь нет. Гудрун… Вряд ли согласится терпеть дома нечто пищащее, не дающее покоя ни днём ни ночью, постоянно пачкающее памперсы, и жутко портящее воздух в квартире! И ещё портящее… форму груди!

Ну не брать же ему на себя ещё и материнские обязанности — работать станет невозможно!

Нет, подрывать устои местного, воспитанного если не в равнодушии, то — в прагматичном отношении к вопросам воспитания детей, Общества, он не станет. Глупо. Опять-таки — со своим Уставом, да в чужой монастырь… Так что с ребёнком придётся расстаться. Вероятней всего, навсегда.

И, самое плохое, вызывающее буквально зубовный скрежет, осознание: помешать превращению сына или дочери в безропотно-равнодушный винтик, абсолютно нереально!

Снова изучая плавные изящные линии бёдер и ног, мягко намеченные одеялом, он и злился, и любовался.

Вот чёртова натура — он понимает мерзкую двойственность своего положения. Бессмысленность и бесперспективность их «романа». Дикость всего, творящегося здесь…

Но это не мешает ему наслаждаться совершенством тела своей… «Элитной самки». Что же до её ума… Хм. Вот именно — Хм!

Впрочем — он-то достаточно умён, чтобы понять: только он делает из происходящего проблему.

Его партнёрша… Да и вообще все здесь — не заморачиваются разными «высокими материями» типа семейного долга, ответственностью перед детьми, служению Отечеству… А просто живут. Работая в меру скромных (Более чем!..) возможностей, и просто…

Да, живя. Как живут овцы на ферме. Куры на птицефабрике. Свиньи в…

Чёрт. Куда это его повело… Нет, они — не свиньи. Они — рабы. Которые даже не осознают своего унизительного положения и статуса. И такими их сделала политика проклятого хамла с мешком денег, решившего… Что?

А ведь если разобраться, он даже и не знает, какие цели мог ставить себе Моргант. Вернее — Морганты, учитывая, что их здесь оказалось два. Да и их наследники…

Может, вот такое, гипертрофированно стабильное и предсказуемо-управляемое Общество, как раз и воплощает в себе всё ту же пресловутую Утопию?!

А что: все работают. Никто не сачкует. Никто никого не грабит, насилует, завоёвывает, пилит, подсиживает… Да никто даже банально не скандалит! Ну, он, во всяком случае, ни разу не слышал. Нигде и ни от кого даже признаков недовольства — ни другими людьми, ни уж тем более — своим карьерным положением. Или политическим Строем…

Все счастливы в меру местного менталитета!

Вот именно — местного менталитета!

Интересно всё же посмотреть на жизнь в БША. Жаль, три года выезжать никуда больше чем на сутки нельзя…

А ничего. Вот будет у него через три года конец Контракта — он слетает… Пусть даже придётся отдать за билеты все заработанные деньги. Плевать. Ателье там, дома, перебьётся! Он разберётся.

То есть, он надеется, что разберётся, кто и зачем здесь дёргает за ниточки, и вращает колёса. Истории. Ха-ха.

Под утро Гудрун снова еле растолкала его — ему опять приснился кошмар.

Словно огромный каток разравнивает и укатывает свежеуложенный дымящийся асфальт прямо перед ним, а он, словно муха на липучке, завяз в тягуче-обжигающей обсидианово-чёрно блестящей и воняющей гудроном массе по колено, и продолжает погружаться… А неумолимая ревущая машина всё ближе, ближе — и вот уже неумолимо надвигающееся раскалённое колесо-давитель над самой головой!

Сейчас его главное достояние — мозг! — расплющит и выдавит через уши!..

— Алексейс! — в голосе перепуганной бедняжки сквозила подлинная боль, — Как мы спать вместе, вы… Болеть! Спать кошмар! — она-таки выучила это слово по-росски, так как Алексей чуял, что «бэд дрим» не звучит столь ёмко.

Он фыркнул. Покачал головой, гладя по шелковистым волосам. Голосу постарался придать всё то, что, как ни странно, испытывал к этой фактически био-роботихе:

— Нет-нет, солнышко моё. Это не так. Без тебя мои кошмары куда хуже! И страшнее! Так что я рад, что ты вовремя меня будишь!

Гудрун помаргивала на него своими «фарами машины», действительно раскрывшимися от испуга в пол-лица, слёзы сами катились из них. Алексей…

Почуял, как сердце снова сжимает чья-то стальная рука.

Ну он и свинья! Но — не говорить же этой малышке, что она — продукт чужой злобной воли, так организовавшей здесь всё, вплоть до мышления, что женщина стала… Игрушкой. Инкубатором. Рабыней — в руках не то что Мужчины, (Это было бы просто возвращением к мусульманству!) а — Капитала!

Золото ещё раз доказало, что его обладатель может делать…

Да — буквально всё. Что хочет. А затем борзые баснописцы и сочинители Легенд из СМИ преподнесут это как непреложную истину, единственную возможную данность, Всеобщее Благо, радение о Человечестве. И всю остальную демагогическую чушь.

— Спасибо, солнышко моё… Я так рад, что мы встретились!

— Я тоже рад… Алексейс! А ведь мы проспать! Ты забыть сказать портье разбудить нас!

Смеялись они уже вполне весело.

Фру Магда снова молча ухмылялась в усы, (Бессовестная коза!) фру Хельга только поджимала губы на его ворчание и пыхтение. Закройщица просто делала своё дело.

Но к вечеру первая, исходная, зелёная модель платья, оказалась полностью готова. Алексей чувствовал, несмотря ни на что, законную гордость. О том, что он снова может её ощутить, недвусмысленно сказал сердито-восхищённый взгляд художницы, снова как бы заломившей одну бровь.

Однако в этот раз фру Хельга не спешила высказывать восторги — по опыту работы с «мастером» знала, что возни-то больше всего будет как раз со вторым, красным, рабочим образцом.

И точно: с ним Алексей возился ещё три дня, так, что обрезками и обрывками красной ткани была засыпана вся мастерская, а Гудрун — уж на что терпеливое создание! — сказала, что судороги сводят икры. Алексей сопел, отмалчивался, высовывал язык, и старался только не ругаться вслух…

К исходным зелёным выкройкам пришлось полностью возвращаться два раза.

Однако в пятницу, получая от довольно сверкающей лучезарно ясным взором фру Магды очередной пухлый конверт, он чувствовал, что старался не зря. Платье сидело так, как он ему наметил. И «отвислый зад» манекенщицы заметно абсолютно не было.

— Фру Магда. На понедельник мне понадобятся наши «ну-ка, вот ты!», и «эй, девушка!» — он подмигнул.

Фру Магда не придумала ничего лучше, как дать ему солидного тумака. Алексей радостно заржал. Фру Магда соизволила тоже покудахтать. Оба довольно переглядывались.

— Хэрр Алексейс. Я уже вам говорила… Что вы на редкость обаятельное хамло. Девушек зовут Софи и Мими. — Алексей кивнул. Он отлично помнил и сам, — Они будут.

На выходные они с Гудрун выбрались в какой-то пригород. Алексею уже нравились прогулки по мутным и заросшим зелёной ряской каналам на речном трамвайчике. Гудрун только морщила носик от запаха «Противный… э-э… болото?.. Ну, вонять, очень! И рыба!» Вид всех этих домов, фактически превращённых в мини-пристани для разгрузки всё тех же товаров с кораблей и шлюпок, поражал Алексея в который раз.

Нет, вовсе не за счёт украшательств: вон, во многих стенах наверху ещё сохранились балки с крюками и блоками! Даром, что ли, Гелландия была в своё время второй после Владычицы морей по размеру торгового флота и товарообороту, Державой!.. Правда, сейчас-то никто ничего не разгружает. Но плавает. И торгует…

Впрочем, сейчас и эта самая «Владычица морей» Ангалия явно не процветает, и не диктует всему миру свою… А диктует её страна помоложе и понаглей. Потому что все (или — почти все) деньги мира — у неё.

Ресторанчик, где они очень даже мило посидели, поев отменных лангустов, и ещё массу свежайших морепродуктов, назывался «У Петра». Вряд ли, конечно, это имело отношение к великому Царю, но Алексею было приятно. Да и сам интерьер отличался уютной консервативностью: все эти сети, развешенные по углам, стилизованные (А может — и нет!) колёса от телег в виде люстр, штурвалы и фотографии парусников в рамках чёрного дерева по стенкам… Он так ничего и не спросил у хозяина насчёт происхождения названия. В следующий раз. Или — никогда, чтобы не разрушать милого впечатления…

Гудрун причмокивала, и ела без колебаний — от морепродуктов не потолстеешь! Другое дело, что с её зарплатой не часто себе такое можно позволить. Алексей и радовался, что сделал приятное «своей девушке», и злился на всё того же эксплуататора-прохиндея.

— А где ещё, кроме Париса, Ландона и Хамбурха ты бывала?

Вначале она, вроде, не поняла вопроса. Затем несколько растерянно ответила:

— Нигде. А — зачем я где-то ещё бывать? Там где нет работа, я не бывать!

Алексея снова резануло по сердцу. Девушка не представляет себе, что есть на свете такое чувство, как любопытство, тяга к прекрасному, новым местам. Людям… Словом то, из-за чего и посещают все эти музеи, блошиные рынки и чужие страны… Вон, как он — взял, и поехал посмотреть Гелландию.

Ну вот и посмотрел.

Настроение начало портиться. Но он постарался Гудрун этого не показать, рассказав про своё обучение. И про женщин на курсе. А зря. Гудрун не поняла, как это женщины могут быть друг другу соперницами и конкурентками, если у всех «Общий дело. Работа же один?». Вот хорошо, что не успел слишком подробно углубиться в тему. И рассказать, как режут ножницами дипломные модели конкурентки, когда никто не видит, и даже мажут платье изнутри феналгоном, чтобы…

Нет, Гудрун такого точно не поймёт. Да и представить не сможет.

Да и никто в его Ателье не сможет. А хорошо это или плохо…

Он оказался в растерянности. Но пришлось признать — да, в его Ателье сотрудницам и в голову не могло прийти навредить своему Мастеру. Или друг другу… Или — делу!

Чёртов Моргант. Вот загадал задачку!

Когда он расплатился по традиционно крохотному счёту, и они встали, Гудрун вдруг сказала:

— Алексейс! Сегодня я должен… Идти мой дом.

— Зачем, солнышко?

— Там жить мой… Флауэ. Надо поливать. — вот это да! У его девушки есть цветы! Хм-м… А интересно — можно ли ему посмотреть? Вот и надо спросить.

— Гудрун. А можно мне пойти с тобой? Хочу посмотреть твой Флауэ.

Ни секунды колебания или смущения:

— Конечно! Я рад, что ты хотеть смотреть!..

Поскольку велосипедов у них всё ещё не было, до дома Гудрун дошли пешком. Правда, быстро — за полчаса. Потому что здесь, в Омстердаме, всё — рядом. И даже в выходные не было ни толкотни, ни суеты… Вероятно, все, кто работали — просто отдыхали. А ходили по улицам только всё те же туристы. Мать их…

Дом, в принципе, ничем не отличался от Алексеевского отеля. И даже портье как будто был ксерокопией его знакомого. Стандарт они тут, что ли, приняли — на солидных, всё понимающих, всё видящих, и всегда молчащих мужчин неопределённого возраста?..

Здание явно перестраивали и перепланировывали внутри много раз. Кое-где остались выступы от бывших стен. А-а, вот в чём дело — квартир на этаже старались втиснуть побольше. Хм-м… Ну правильно: здесь же все — сами по себе!

Комнатка Гудрун оказалась совсем крохотной — только поместиться кровати, (Правда, двуспальной!) шкафу, и столу с парой стульев. Весёленькие обои в голубых и розовых цветочках выгодно отличали её от равнодушно однотонных стен номера Алексея.

Мило. Как раз для девушки… под тридцать.

Предмет беспокойства Гудрун стоял на подоконнике, занимая его весь. Раскидистые лаптастые листья сочного тёмно-зелёного окраса в длину превосходили его руку. Алексей подошёл и потрогал. Ух ты!.. Изнанка листьев оказалась нежно-розовой! Красивое сочетание. Совсем как иной человек: снаружи ершистый и колючий. А внутри…

Он промолчал.

Гудрун вернулась из ванны, куда прошла, с маленьким графином в руке — она, только войдя, сразу сгребла его со стола. Алексей не мог не поразиться одухотворённому выражению на её лице, когда она, кажется, по-норвейски, стала что-то приговаривать, поливая понемногу. И ожидая, пока впитается очередная порция.

— Это я просить мой маленький не сердить на мой! — короткий взгляд на Алексея, — Он один стоять тут… О-о, почти неделя! Хорошо, он привыкать долго быть без вода. И я.

Алексей сглотнул. У Гудрун есть, оказывается, хоть один друг в этом равнодушно-потребительском мире… Который терпеливо ждёт и… молчит. Но хотя бы своим присутствием помогает преодолеть…

Проблемы. Тоску. Одиночество.

А у него?

У него такого друга не было даже дома… Он — одиночка. Боится длительных связей. Ответственности за других. Предательства. «Разборок» в стиле Патлаховских…

Да много чего ещё.

— Гудрун. Если хочешь — мы можем взять твой Фрауэ ко мне. Тогда легче будет ухаживать.

Только через полминуты до неё дошло. Дошло, что означают его слова.

На глаза девушки навернулись слёзы, голос звучал неуверенно:

— Алексейс! Ты правда это хотеть?

— Да. Да, чёрт возьми!..

Цветок назывался «Рэу», и нести его оказалось неудобно. Алексею пятикилограммовый горшок отдавил и оттянул все руки, Гудрун же тащила корытце-подставку, что-то легкомысленно щебеча всю дорогу. Алексей помалкивал.

Хоть его портье посмотрел на него как на идиота, Алексей затаскивал Флауэ в лифт не без чувства самодовольства и гордости.

Вечером они снова нежно любили друг друга.

Всё воскресенье Гудрун отлёживалась. Алексей…

Подумал, что если не хочет выкидыша, надо сбавить обороты. Поэтому и еду заказал без острых специй, которые любил сам. И покалорийней. Весь день он ходил из угла в угол по гостиной, сказав Гудрун, что ему надо обдумать детали кроя.

Собственно, это была правда. Обдумать надо бы.

Но почему-то лезли в голову совсем другие вещи.

Если он наймёт частный самолёт, (Должны же здесь быть такие!) и их даже доставят в самое сердце Сиберии… Сможет ли он, чёртов горожанин, добыть пищи на них троих… Да и потом — когда его «племя» увеличится? И можно ли так возродить целую Нацию?

Обсосав идею со всех сторон, он с сожалением оказался вынужден признать: бред.

Никто ему не даст «возрождать» чего бы то ни было в глуши радиоактивной тайги… Просто отследят и пристрелят. Разве что вырезать чёртов маячок в икре…

Он невольно опустил взгляд вниз: да, он догадался, ещё когда пришёл в себя там, в бело-хромированном кабинете, после «сканнера», что на икре — вовсе не комариный укус. А вбитый ему в тело передатчик. Чтобы всегда можно было легко отследить его перемещения в этом мире, где нет чёртовых предательских мобильников, делающих жизнь своих обладателей абсолютно прозрачной для спецслужб любой державы…

Нет, так не пойдёт.

— Солнце моё, подожди меня пару часов, ладно? Только не волнуйся. И никуда не уходи. Мне нужно кое-что уладить! Вернусь — поужинаем!

Гудрун… Даже не сопротивлялась! В-смысле, не задавала дурацких вопросов, и не порывалась пойти с ним. А уж что такое «воинствующее» женское любопытство, он испытал на собственной шкуре неоднократно.

Хм-м… А старик-то Моргант…

Может, и не такая свинья!