Королевство пустых зеркал (СИ)

7

Расстались они буквально через пять минут — Аарон сослался на свидание, расплатился, Алексей честно оплатил свою долю, (Кстати, не мог не обратить внимание на опять подозрительно маленький счёт!) и они, спустившись, разошлись в разные стороны.

Алексей шёл к себе теперь уже практически не обращая внимания на достопримечательности — на автопилоте.

Нет, их встреча явно не была случайностью. Слишком «вовремя» с ним «проработали» его сомнения. Прояснили ситуацию. Уже конкретно — а не намёками.

«Работодатели» наверняка хотят «эффективно» использовать его. Вот и дают — словно карт-бланш. Чтобы он… Нарезвился.

И затем спокойно, с чувством полного удовлетворения своего Либидо, (Будь оно неладно! Точно — ему почти било в голову!) занимался порученным ответственным делом.

Какая трогательная «забота».

С другой стороны — как Аарон его нашёл? Слежка? Он… ничего не чуял. Или он и не сможет учуять профессионала? Да нет — слишком примитивно. Сейчас же все «продвинутые». Вероятно маячок — на нём самом.

В одежде? Обуви?

Вспомнился фильм «Враг Государства». Хм… Он — не враг. А друг. Но отношение получается почти такое же… А-а, шут с ним! Вот только ощущение удовольствия от того, что он — «вассал под надёжным крылышком», слегка (Или — не слегка!) подпорчено…

Что, действительно попробовать с горничной?

Во-первых — проверить. А во-вторых — приятная во всех отношениях девушка. А если он подарит ей ребёночка — так будет ещё и «обеспеченная»…

Чувства и мысли Алексея разбегались, словно «мысь по древу».

Нет, всё же не может здесь существовать такое Общество! Аарон или шутил…

Или — не шутил.

Но почему он-то не знает о таких «обычаях и законах» Гелландии?! Из той же истории, новостей, фильмов? Неужели здесь всё это происходит на самом деле?!

Но — почему? В-смысле — почему тогда СМИ его страны столь старательно скрывают всё это?! Из зависти? Или чтоб не ломанулись: сдавать в детдома несчастных детишек, ненужных алкашевым и скороспелым семьям, где сами родители — ненарезвившиеся вчерашние дети, или просто безответственные скоты — огромную массу ненужных, «случайных», «нежеланных», будущих сирот?.. Почему раструбили буквально везде — что здесь однополые браки, на каждом шагу гей-клубы и бордели, и полная безответственность и распущенность нравов?!..

Распущенность-то распущенность…

Но в каком-то странном, непривычном свете она предстаёт, когда сталкиваешься непосредственно, «так сказать», воочию…

Нет — проверить кое-что точно придётся! Он же — не ханжа, или пуританин какой!..

Уже лёжа в постели с довольно посапывающей девушкой под боком, он так и не знал: радоваться ему, или плакать.

Горничную звали Труди. И она вначале, когда он заказал ужин в номер, и широко поулыбался, вроде, даже растерялась. По лицу пробежала тень удивления, затем — неверия в своё счастье, и, собственно, само счастье. (Чёрт! Именно — счастье!) Правда, она не кинулась тут же, как он опасался, ему на шею…

Ушла, укатив тележку из-под супницы и тарелок с приборами, выставленных на стол, многозначительно оглядываясь. Не появлялась добрых полтора часа — как понял, начавший уже было сомневаться Алексей, ждала, пока закончится смена. Ну, заодно и давала ему поесть и переварить спокойно.

Зато потом…

Если в дверь она постучала робко — может, кто-то тут так уже развлекался, «дуря» бедную девушку?! — то увидев его снова широкую и открытую улыбку, и подтверждающий кивок, даже как-то выдохнула, мило зардевшись.

Когда он пригласил войти, и сообщил, что готов, поспешила прижаться всем мягким телом с приятными округлостями, потершись напрягшимся передком о… Ну, о то, обо что следовало потереться.

Брюки с него стащила сама, но на предложение начать с ванной, согласно покивала — им практически не пришлось дольше разговаривать, так как губы у Алексея почти всё время оказались заняты.

Хорошо хоть, она не кусалась как предыдущая партнёрша: очевидно, считала, что незачем «заводить» его ещё сильней!

Когда они из ванной перебрались, снова совершив «ритуал» с взаимовытиранием, в спальню, Алексея хватило только уже на один раз… Зато уж чёртовым операторам было на что поглядеть — «с чувством, с толком…»

Снова его начал обдувать ветерок — ага, наверное, больше двенадцати. Точно — вон опять часы бьют половину какого-то. Сон всё не шёл.

Алексей и так и так ворочал «лекцию» Аарона — ну не сходились у него концы с концами, несмотря даже на блестящее, вроде, подтверждение… А может, они так заранее договорились — Аарон и Труди?..

Нет, не похоже. Он бы почуял притворство… Да и зачем?

Но как же — брак? Неужели — никаких бумажек, союзов и привязанностей? А что же те, кто стар? Кто «подаёт стакан воды»? Или старики здесь — все в богадельнях?

Да, вот это — действительно страшная мысль: он вспомнил, что на улицах почти не видал никого старше шестидесяти-шестидесяти пяти. Да и те все казались явно иностранными туристами: правильно, те, кто, как в Штатах, работал всю жизнь, может на пенсию очень даже… Посмотреть Явропу. А вернее — себя показать. Знаем мы этих заносчивых «самых продвинутых» мещан: везде-то они должны покрасоваться — типа, нам всё доступно, и мы хозяева всей планеты…

А как же — он сам? В-смысле — как же он теперь с женщинами?

Улыбаться уже как-то расхотелось. Вот уж «лечение пресыщением…» Или даже — осознанием одной только его возможности… А ему ещё работать и работать.

Тщательно продумав разные варианты, он решил в своём коллективе больше «не шалить»! Кто знает: может, любви к детям здесь и удаётся избегать, как «предрассудка», но вот банальная ревность вряд ли изжита! Да и тщеславие: если он переключит внимание на другую фаворитку, его модель может расцарапать его «творческую» физиономию…

И правильно сделает.

Нет — с этим делом там, в Цехе, он будет поосторожней: инстинкта собственницы, что бы там не говорил Аарон, из женской натуры не выбить ничем!

В своё время Алексей проходил и курс Гэрри Олднера, и знал — правильный настрой на любое дело — практически сто процентов успеха!

Так что храбро дав себе обещание на работе вести себя сугубо по-деловому, и таким образом постараться избежать конфликтов и проблем, он и постарался заснуть, положив руку на тёплую и мягонькую… нижнюю оконечность спины сопящей Труди.

Утром его растолкали самым наглым образом.

Труди постаралась вызвать в нём соответствующую реакцию, пустив в ход очаровательный ротик — и он почуял, что устоять-то (Вернее — «улежать!»)…

Невозможно!

Чего хочет женщина — того хочет Бог!..

Однако к одиннадцати он вспомнил, что иногда надо бы и кушать. В пустом желудке сосало, словно там образовался космический вакуум! Поскольку Труди не соблаговолила покинуть ложе, расслаблено раскинувшись по всем пяти квадратным метрам, он прошёл к телефону, и заказал завтрак. Девушка, привёзшая его, выглядела…

Чёрт возьми! Она что — сестра Труди? Хоть и не близняшка, конечно — но очень…

Уж ей-то он не улыбался, даже вручая традиционный гульден. Раз сестра — точно знает, с кем он.

Труди соизволила присоединиться к завтраку — он и заказал на двоих. Девушка уже оделась, и ела почему-то молча. В чём дело? Не хочет мешать зарождающейся в ней Жизни? Или просто плохо говорит по-ангальски? Да, точно — он вспомнил, что его партнёрша знает лишь несколько фраз на языке универсального общения. А он — гелландский вообще не знает: тарабарщина, и тарабарщина… Да ещё и картавая.

На прощание Труди хоть сделала ему «ручкой» — не то, что Гудрун. Он следил за сохранением каменного выражения своего лица, но ручкой тоже сделал… И покивал.

Лёгкие, ни к чему не обязывающие отношения, как прокомментировал бы Аарон.

Телевизор смотреть оказалось опять невозможно. Поэтому часа в два он выполз на улицу: размяться, поесть, и купить чего для чтения.

Если с первыми двумя пунктами программы оказалось просто, и к трём он оказался вполне удовлетворён и едой и её ценой, то вот с «культурным досугом…». Н-да.

Он довольно долго ходил по закоулкам старого города, расспрашивая людей с велосипедами, прежде чем смог найти лавку, где имелись книги на разных языках. Правда, на руссийском оказались только «Война и Мир» и «Дифференциальное исчисление в римановом пространстве».

Пришлось отказаться от интеллектуального снобизма в виде высшей математики, и прикупить два огромных тома знаменитой классики. А заодно и детектив Агаты Криспи — уже на ангальском. Обогащение словарного запаса ему не повредит.

Так что ужинал он у себя, уже одолев страниц сорок монументального памятника словесности от Льва Николаевича. (Если честно — тот не слишком-то нравился ему ещё со школьных времён. И мысль о том, что теперь-то, когда он не связан «обязаловкой», и спокойное чтение даст ему в полной мере насладиться гениальностью, не оправдалась.)

Скучно. Гений-то он конечно, гений… Вот уж человек любил подробно разжёвывать и расписывать чувства и ощущения. Словно завзятый психиатр. Или сексопатолог. А что самое страшное — кто поручиться, что эти люди и правда, всё это ощущали?! Впрочем, может и так — они же выдуманные… Вот и думали, любили, страдали, самокопались, разрываемые на части выдуманными же сомнениями.

А сам-то он — что, разве только недавно не парил мозг самоедством?!..

Нет, нужно не предаваться сеансу аутопсихоанализа, а жить-поживать. Легко.

Поэтому проголодавшись, он снова вызвал в номер сестру Труди с тележкой, и с нарочито нейтральным взором вручил очередную купюру. Сердито, как показалось Алексею, вильнув «хвостом», и оглянувшись с обиженно надутыми губками, его невостребованная дама удалилась.

После ужина — хоть волком вой. Агата Криспи тоже не порадовала. Вроде, и язык простой и понятный, вроде, уже — труп, где ему положено… Ну вот не цепляет!

Или это от того, что мысли всё время возвращаются к проблеме странной информационной блокады Гелландского менталитета со стороны СМИ его страны?..

Э-э, ну всё это в баню — посмотрит-ка он х…в футбол!

Около двенадцати он обнаружил, что очень даже мило спит под матч очередных матеровито-профессиональных команд. Тьфу ты… Он пошёл мыться, и спать.

Утром проснулся ещё до звонка портье. За полчаса побрился, привёл костюм в порядок. (В смысле, оправил на себе, так как ткань не требовала глажки!)

Позавтракал Алексей принесённой на этот раз снова Труди, яичницей с куском бекона толщиной в добрый палец. Здоровался с девушкой он всё же ощущая некую неловкость. По Труди невозможно было сказать — довольна ли она. Или дуется…

На работу пришёл раньше восьми.

Сам взял ключ у вахтёра, отпер всё, что полагалось отпереть, и занялся «разбором полётов». Всё же он …ренов энтузиаст и фанат работы — да, стыдно сказать, но мысли даже во время «встречи» с Труди всё время возвращались к тому, что надо бы… Нет, вот эту лицевую деталь придётся всё же… подправить. Ага: так, и так…

В половине девятого появилась фру Магда. Она, вроде, не удивилась, застав Босса на рабочем посту. Они вежливо поздоровались. Алексей теперь следил за мимикой — ещё не хватало ему осложнений и с заместительницей!..

Работы оказалось немного, но — нудной и тонкой. И фру Гудрун на своём помосте, и фру Хельга сердито на него смотрели, но вслух ничего не говорили — а попробовали бы они!.. В ажиотаже Алексей мог ругаться (Да, случалось и такое в работе!) похлеще, чем знаменитый тренер Руссийской женской сборной по волейболу… Возможно, его дамы чуяли его бойцовский настрой, и не дали ему возможности проявить эти таланты.

Фру Хельга только молча поджала губы, когда он на её критические замечания безапелляционно, но пока вежливо, заявил:

— А мне на это всё нас… э-э… То есть — мне всё равно, как это будет смотреться «с точки зрения общего соответствия стилю» — пока я за всё это отвечаю, мы будем делать этот фасон так, как я сказал!

После этого других возражений со стороны штатной художницы не последовало, фру Магда же, как ему показалось, усмехнулась в обесцвеченные перекисью усы…

Хорошо, он что велел закройщице — молчаливой и незаметной, словно мышка, женщине, весившей не больше сорока пяти килограмм — оставлять припуски на швы по два с половиной — три сэмэ: все его доработки как раз уложились в эти припуски.

Вроде, сделано — всего чуть-чуть, а после отпарки и переглажки эффект стал очевиден!..

Наконец, в точности подгадав к обеду, он закончил.

В столовую пошли всем коллективом — даже Гудрун успели «расколоть» и «извлечь».

Обед как всегда оказался вкусен и питателен. Откинувшись на стуле, Алексей даже погладил то, что когда-то было животиком, а сейчас, очевидно, от слишком уж активного «отдыха и приобщения к менталитету» — словно прилипло к спине.

Появившимся после обеда швеям — фру Липске и фру Нелле — сразу нашлась работа. Застучали лапки машинок — гудение мощных моторов и стрекотание иголок-челноков наполнил Ателье радостной атмосферой Дела…

Алексей особо не следил за спорыми действиями пожилых женщин: сразу увидал, что действуют те профессионально. Однако к концу рабочего дня оказались готовы только два платья из материалов, принесённых фру Магдой — да и то наполовину!

Алексей старался не проявлять нетерпения, и всех от души похвалил: а что! Работёнку за каких-то три дня проделали ту ещё!

Сегодня он смело оставил фру Магду наедине с сейфом, предоставив ей задачку по упихиванию сильно прибавившегося «материала», сам же, никому не улыбаясь, но не забыв вежливо пожелать доброго вечера и здоровья, быстрым шагом направился домой — в отель.

Там он задержался только на три минуты: ровно столько потребовалось, чтобы снять пиджак, и поменять рубашку на свежую. После чего Алексей смело двинулся в центр — надо же наконец глянуть на знаменитую «ночную жизнь» гелландской Венезии. Тем более родная пропаганда уж так её преподносила… Словом, вожделенный рассадник Порока. Это и нужно… Проверить.

Вот и Лейцестраат. В варьете он решил не соваться — канкан никогда его не прельщал. Зато на представление каких-то клоунов-мимов решил зайти: вспомнился, навевая нотки ностальгии, отечественный гигант — Полынин…

Мимы не разочаровали: было смешно. Хотя отсидев за столиком с ужином два часа, и расплатившись, он не смог бы вспомнить, над чем же конкретно так смеялся. Всё как в старые добрые времена знаменитого Чарли: смешно, когда пинают в зад. И тортом заезжают в морду…

Ладно — он пошёл дальше. Время не поджимало: всего-то десять вечера.

Стрптиз-бар для трансвеститов, про который ему прожужжали все уши знакомые, приобщившиеся к этому оплоту порока, всё никак не попадался. Более того: не попалось ни одного «приюта для голубых»! А вот это уже странно: Алексей знал, (Ну, опять-таки по рассказам!) что где-то именно здесь, в узких и кривоватых закоулках, это дело, вроде, культивируют, как минимум в двадцати-тридцати заведениях!

Где же они? Или хотя бы пресловутые красные фонарики борделей?..

Осознав, что ходит и ищет явно где-то не там, он, несколько разочарованный в своих ожиданиях, двинулся домой.

Пешие прогулки, конечно, полезны для ног и пищеварения… Но если так пойдёт и дальше — точно придётся арендовать велосипед. Или хотя бы купить кроссовки для горящих ступнёй.

Окончательный вариант двух платьев был готов только к вечеру вторника. И третье — готово наполовину. Хотя примерки показали, что сидеть будет как надо, постоянными требованиями то снять, то надеть то то, то другое, то обменяться изделиями, он буквально замордовал трёх девушек. Гудрун терпела его выходки молча, на гримасы и ужимки двух остальных (Он даже не запомнил их имён!) он глубоко плевал.

Дело должно быть сделано!

К счастью, «линия спины» оказалась в пределах допусков — от талии до бёдер у молодух оказалось двадцать: всего на пару-то сантиметров меньше, чем у его дамы с «опущенной линией спины». Переделка не потребовалась.

К концу рабочего дня Алексей был чертовски доволен как результатом, так и слаженной работой своих «подчинённых». Оба готовых платья бесподобно смотрелись, особенно на Гудрун, и исключительно хорошо всё выглядело именно на ходу — сразу становилось понятно, что этот фасон можно и нужно носить именно динамичным и «выходящим в люди» женщинам. В, так сказать, расцвете сил. Две другие девушки не могли не заметить, что к их коллеге отношение кардинально отличается, и морщили носики.

Поскольку третье платье пошили из дешёвого (Сравнительно!) материала, имелся неплохой шанс сделать целую линию по производству чуть изменённых модификаций — реально: для «широкого потребителя».

Дополнительная потенциальная прибыль для Корпорации!

Впрочем, Алексей в одобрении как раз со стороны представителей Корпорации отнюдь не был уверен: мало ли какую трендовую политику они собираются проводить по этой модели… Ладно: их Ателье честно сделало всё от них зависящее.

Теперь — «Госприёмка», и фру Хельга сможет переводить все их выкройки в компьютер, и разрабатывать с помощью закройщицы и фру Магды методику «рационального раскроя», и сборки изделия. В виде конкретной Инструкции…

Точно в срок он всех поблагодарил и отпустил, попросив всё же фру Магду задержаться.

— Прошу прощения, фру Магда… Как всё-таки зовут этих двух новеньких? Манекенщиц.

Фру Магда уже вполне плотоядно усмехнулась — кроме него никто её не видел:

— Хэрр Алексей, не заморачивайтесь такой ерундой: вы, если желаете, можете обращаться к ним так же, как сегодня: «эй, девушка!», и «ну-ка, вот ты!».

Алексей почувствовал, как краска заливает всё лицо — от ушей и до подбородка. Ну он и свинья! Конечно, кое-что можно списать на спортивный азарт, но тут уж… Руссийское хамло — по-другому не скажешь!

— Фру Магда… Мне так жаль, честное слово! И очень стыдно. Я… Иногда слишком увлекаюсь! Конечно, я извинюсь завтра перед девушками — просто… Не запомнил имён.

— Хэрр Алексей. Я вовсе не шутила. Вы, как Мастер, можете работать именно так, как вы привыкли. И даже ругаться… матом — если это вам помогает в работе. В том числе и за это нам всем здесь платят. Уж руссийского мата мы наслушались, и это никого из нас не шокирует… Я же видела сегодня — вы еле сдержались!

Всё верно. Алексей чуть не выматерился на одну из швей, когда у той одна из деталей оказалась пришита наизнанку — не из-за порчи, (Деталь и платье так не испортить!) а из-за неизбежной задержки примерки: на распарывание, глажку, и, соответственно, ожидание, пока будет вшито как надо, ушло целых пятнадцать минут!

С другой стороны — фру Магда очень даже права: каждый мастер сам вырабатывает свой способ, метод, стиль работы. И со временем обрастает кучей ненужных, но таких «священных» традиций! Он знавал одного кутюрье, который при работе всегда одевал жилетку — независимо от того, прохладно ли в помещении, или от жары пот заливает глаза…

Другой коллега постоянно носил в кармане брюк теннисный мяч. И в случае чего — кидался… Некая женщина (даже в пожилом возрасте) всегда заставляла специальную помощницу держать на руках любимого кота — и всегда спрашивала у него совета, или одобрения. И ведь следовала тому, что «прочла» на усатой физиономии!

Так что Алексей покачал головой, и тоже усмехнулся:

— Приношу и вам свои самые покаянные извинения, фру Магда. Я знаю — я бываю несносен, занудлив и вспыльчив… Вы уж не обижайтесь — это не со зла!

— Хэрр Алексей. Я вас отлично понимаю. И ни вот столечко не сержусь! — женщина глядела ему прямо в глаза, показывая кончик ногтя, — За тридцать-то лет, каких только «мастеров» тут не было! Я — единственная из персонала, кто, начав, продержалась тут все эти годы… А сколько девочек не выдерживали. И просились в другое место! Но!

Я теперь, как, наверное, никто — понимаю… Понимаю, что если у человека ничего нет здесь, — фру Магда положила жилистую натруженную ладонь Алексею на грудь, — вот это, — пальцем другой руки она постучала ему по лбу, — Не поможет!

И вот поэтому я — только за, когда Мастер ругается, бьёт посуду, (Да, бывало у нас и такое!) рвёт в клочья плоды трёхдневных трудов Липске и Нелле, или днями сидит, заперевшись в кабинете… Словом, извинения приняты. А девочек зовут Софи и Мими.

Алексей… Нашёл в себе силы проморгаться — слеза, невольно набежавшая в уголки глаза, не вытекла наружу. Но речь женщины проняла его — она чертовски права! Если нет отклика на работу в душе, в сердце, — никакие сверхзнания и компьютерные технологии не помогут превратить мёртвый кусок холста — в живое и динамичное продолжение самого загадочного в мире существа — Женщины!

— С-спасибо… Фру Магда. Вы вставили мне мозг куда положено! Вы позволите? — наклонившись, он мягко взял её руку, и поцеловал.

Фру Магда руку не вырвала. Но посмотрела на него так, как даже родная мать на него никогда не смотрела… Алексей покачал головой:

— Честное слово: перед Софи и Мими я тоже извинюсь. И… постараюсь больше не рычать! Правда-правда!

Фру Магда… Весело рассмеялась:

— Вы кого пытаетесь обмануть — меня или… себя?!

Теперь уж беззаботно захохотали оба.

Дома Алексей долго не мог успокоиться, и всё мерил гостиную шагами.

Ну ладно — он действительно увлёкся переделками и подгонкой. Хотел, чтоб всё сидело, как положено, как он себе это представлял, и подчёркивало то, чего у старых, прежних то есть, шваброобразных привычных манекенщиц, уж точно — никогда не было!

А казалось бы — всё лишь чуть-чуть изменилось: чуть менее широкие плечи, чуть большего размера грудь, чуть пышнее (И женственней!) бёдра. Тоньше талия. И вот…

Как сразу меняется общий стиль и настрой на конкретный даже фасон: хочется, чтобы его работа была не слепой — один-в-один — копией. А… Соответствовала, если можно так сказать, новой «стандартной»… фигуре!

Пусть эта фигура здесь — стандартна, но она — коренным образом по-другому смотрится! И то, что он постарался внести своими переделками, вроде, удалось: модель в его платье — смотрится не как модель, а как именно женщина!

Он понял это, когда фру Хельга, всё дувшаяся за его отповедь, прикусила губу. И расширила глаза — когда Гудрун прошлась особенно «живописно». Такой посадки изделия ей явно ещё не попадалось! Хотя, вроде, стаж не меньше двадцати лет. Так что именно мнение профессионала, пусть и не высказанное вслух, но — инстинктивно прочувствованное им, чётко дало ему понять: да, он своего добился!..

С одной стороны это приятно льстило самолюбию: вот так вам, придурки домашние. Кто не ценил его до сих пор — из земляков! С другой…

С другой — получалось, он сам себя загнал в ловушку: если первые фасоны окажутся исполнены на столь высоком уровне, Корпорация вправе требовать с него и в дальнейшем… Того же уровня. То есть — планка сразу окажется задрана так, что придётся…

Попотеть.

Ну и ладно. Руки у него, вроде, не в …опе выросли, (Тьфу-тьфу! — на себя, Любимого нюську…) а высокая планка только стимулирует. Работу Мозга и чутья.

Он чуял и подъём. И жуткое волнение. И всё не мог остановиться — ходил и ходил…

Вот теперь он понимал, почему его попросили подписать. О неразглашении. В такие вот мгновения подъёма… Или — не дай Бог! — депрессии, он и мог бы легко… Да — выложить свои эмоции и сомнения как на блюдечке какой-нибудь дуре, «случайно» оказавшейся поблизости — в его постели! Нет уж.

Он пока походит лучше сам с собой наедине!..

Уже часов в десять, сидя перед телевизором, он осознал, что не ужинал — да и не хочется!.. Позвонив портье, он попросил разбудить его как всегда.

Ещё два дня ушло на окончательную доводку и препирательства с фру Хельгой.

Разумеется, Алексей извинился и перед ней, но тут же снова переругался: его не устраивала методика перевода выкроек в цифровой формат. А новой программы, с которой он привык работать, в отключённом от Сети компьютере, разумеется, не было. И скачать неоткуда. Пришлось продиктовать, а потом и лично написать в неизменном блокнотике фру Магды, как называется Программа, и где её можно скачать, или приобрести.

А ещё его поразило то, что методики работы с лазерными пространственными метками, (Которую модельеры всего мира переняли у дизайнеров автомобильных кузовов!) здесь никто не применял. Поворчав, он снова всё расписал: как называется оборудование, где достать, и сколько примерно стоит — уже на отдельном листке, и попросил приобрести. Фру Магда заверила его, что Аарон всё обеспечит в кратчайшие сроки…

Попытка Алексея конкретизировать эти сроки провалилась: но шансы на то, что к моменту разработки хотя бы третьей модели всё будет готово, казались неплохими.

Ну и ладно. Пока — и так пойдёт. По-старинке…

Он ещё раз извинился перед фру Хельгой. Та снова оскалила остренькие зубки — она так улыбалась. И заверениям Алексея, что «Уж это-то — точно в последний раз!» не поверила ни на грош.

Ну и правильно.

В пятницу с утра приглашённые рабочие быстренько передвинули все их перегородки, расчистив пространство для стульев Комиссии, и подиума, который обозначили ковровой красной дорожкой — это Алексей настоял, чтоб дорожка была красной. На фоне её, и обитых красным и белым бархатом стен-перегородок, выстроенных как бы в хаотическом, а на самом деле — чётко продуманном им порядке, отлично смотрелась бы вся цветовая гамма трёх изделий — серого, чёрного, и голубого.

Алексей постоянно потирал руки — когда замечал, одёргивал себя. Ну что сделаешь — такая уж у него… Мания. Волнуясь — потирать руки. Всё-таки полезней, чем курить.

Обедали как-то суетливо. Всем женщинам невольно передалась нервозность и бешенная харизма, которая (Он и сам это чуял!) так и пёрла из него. Даже повара удивлённо моргали глазами — особенно после того, как Алексей отказался от рагу, приготовленного на второе. Вот уж такого здесь раньше точно не бывало.

Он же просто чуял, что не впихнёт сейчас в себя пищу.

В три часа члены Комиссии начали прибывать. Чуть раньше них приехали бодрые и деловые ребята-телевизионщики, которые, даже не соизволив ни с кем поздороваться, сразу навели свои порядки: поубирали из углов стулья, и расставили мощные штативы с, наверняка самой лучшей, как видел Алексей, дороженной, видеотехникой. Явно цифровая. Такой, если честно, и дополнительное освещение не слишком-то нужно.

Но телевизионщики всё равно работали грамотно, и со светом подстраховались: софиты поставили галогенные, направив их не на подиум, а на бело-матовый потолок. Верно, в рассеянном отражённом свете детали видно куда чётче… Профессионалы.

Впрочем, Алексей был даже рад, что эти серьёзно-молчаливые, но всё подмечающие ребята со своими тремя камерами им не мешали: его коллективу хватало и своих хлопот!

Так что Мастер и его Помощница тоже деловито и вежливо, без дурацкой подобострастности, которую Алексей ненавидел с детства, встречали пожилых и самоуверенно-надменных мужчин в дорогих (И безвкусно — как злорадно подметил Алексей! — сидящих!) костюмах, и рассаживали на предусмотрительно расставленных пошире, так, чтобы никто никому не мешал, удобных стульях.

Алексей, по возможности тихим, но внятным голосом говорил, как ему приятно познакомиться, пожимал мягкие и пухлые, словно перина, казавшиеся безмышцевыми, блёклые руки. Сдержанно-деловито улыбаясь, кивал на фамилии и имена, которые тут же, как по мановению волшебной палочки, из головы испарялись — не до имён!

Фру Магда, провожая гостей, каждого — уже до «персонального» стула, вежливо кланялась, и передавала персональный же конверт с размноженными для каждого чиновника фотографиями. Сохранять безмятежно-торжественное лицо ей, в отличии от «Мастера», удавалось легко: ещё бы! С тридцатилетней-то практикой!..

Наконец к полчетвёртого прибыл и ответственный, и, как объяснила заранее фру Магда, обличённый фактически решающим словом, Глава Комиссии — всё тот же хэрр Ванавермайт. Его Алексей провёл к высокому мягкому креслу в центре, уже сам.

Когда все «члены» с Боссом перездоровались, и все удобно расположились, Алексею вежливо предложили начинать.

Он кивнул фру Хельге — только её голос он посчитал замечательно подходящим для комментариев к изготовленным изделиям. (Да и говорила она по-ангальски куда чище и внятней, чем он.)

Сухощавая женщина вышла вперёд:

— Добрый день! Уважаемый господин Председатель! Уважаемые господа члены Комиссии! Сегодня мы имеем честь представить вам изделие, спроектированное в нашем Ателье для летнего сезона две тысячи… — речь буквально слово в слово воспроизводила образец, отработанный тут, как понял Алексей, куда больше, чем за тридцать лет. Затёртый буквально до дыр черновик хранился, где и всё особо ценное: в любимом старом сейфе. И, похоже, передавался из поколения в поколение. Как древняя реликвия. Которую надо хранить. И свято «заветам» следовать, не меняя ни слова…

Да и хорошо — если модельер должен быть новатором и «творческой» натурой, бюрократы, принимающие Большие Решения должны быть… Реалистами-прагматиками. К тому же — верно информированными. Так что никаких новшеств в основную часть «спитча» Алексей решил не добавлять — пусть пока слушают, то, к чему привыкли, неспешно и еле слышно обсуждая друг с другом фотографии исходного экземпляра.

Впрочем, много времени вступление не заняло: буквально через пару минут на подиум уже выходила Гудрун: в образце, с которого, собственно, всё и началось. Фру Хельга очень внятно выговаривала все характеристики и параметры, особый упор сделав на ориентировочно рассчитанную цену всех материалов и аксессуаров, и стоимость производства «ограниченной партии» с учётом трудозатрат, амортизации оборудования, и т. п.

Гудрун выполнила свою «функцию» великолепно — прошла именно так, как хотелось бы Алексею, и дала насладиться своей… Ну, тем, чем Алексей и сам насладился, но — в более приватной обстановке: неподражаемой грацией, назовём это так. Всё же он ощущал немотивированную ревность к старым кобелям, что нагло пялились сейчас на «его» девушку, мысленно наверняка раздевая и облапывая её — он не мог не почуять волны пусть слабой, иногда с привкусом горечи от бессилья, но — похоти!

Чёрт… Похоже, он добился даже большего, чем рассчитывал.

Нет, подождём с выводами — впереди ещё Софи и Мими!..

Когда фру Хельга чеканными внятными фразами продолжила «презентацию», в рядах двадцати двух мужчин явно обозначилось удивление и некое замешательство — никто явно не ожидал чего-то ещё. «Продолжение» программой явно предусмотрено не было. Однако слова о возможной дополнительной линии производства и потенциального рынка сбыта у «другой целевой аудитории, с другим уровнем благосостояния, и в другой возрастной категории» не могли их не заинтересовать. И заставили снова обратить своё драгоценное внимание к подиуму.

Софи и Мими не подвели: вот что значит — профессионалки! Пусть до царственно-величавой грации Гудрун им было и далеко, однако Алексей отводил им совсем иную роль: по его сценарию более молодые девушки должны донести до аудитории совершенно другую мысль!

Другие расцветки, материалы и аксессуары, (Аарон, по его заверениям, облазил все лавчонки в поисках страз и брошек, нужных Алексею) и лёгкая — а вернее — легкомысленная! — походка должны были отобразить торжество Молодости и воплощённую непосредственность самой Весны…

Алексей напрягся: члены Комиссии явно оказались в замешательстве!

Отступление от регламента и традиций не то, чтобы совсем уж вызвало шок… Но «многоуважаемые члены», то опускавшие недоумённые взоры к фотографиям, то поднимая их к подиуму, переглядывались и перешёптывались гораздо чаще, и явно нуждались в чьей-нибудь направляющей воле, и компетентной консультации. В частности — будет ли такое направление и тенденция в политике Корпорации… Прибыльным!

Сам Алексей неотрывно смотрел на хэрра Ванавермайта: решающее слово наверняка останется за ним! А по виду матёрого чиновника ну никак невозможно было вычислить — понравилось ли ему, и оценил ли он предложения, высказанные нейтрально-деловым тоном… Ничего не скажешь — тоже Профессионал! Тут не то, что шпион — друг, или даже жена не догадается, что у съевшего на этом деле собаку бюрократа на уме.

Около минуты «хэрр» Алексей чувствовал себя буквально как карась на сковородке. Пот с него так и лил — приходилось утираться давно посеревшим платком. Фру Магда — вот уж спасибо! — незаметно передала ему свежий. Как вовремя!

Наконец хэрр Ванавермайт решил всё дело, встав:

— Хэрр Мастер. Уважаемые фру. Прошу вас пока удалиться. Мы должны обсудить… Хм-м… Предложенные варианты. И выработать приемлемое решение.

Телевизионщики, словно только этого и ждавшие, начали сворачиваться.

Алексей же, помалкивая, и загнав опасения в самый дальний угол души, увёл всех работниц в свой кабинет — только он и кладовка-склад остались неразобранными. И только в кабинете остались стулья… На стулья он рассадил женщин, сам же остался стоять у сейфа, тупо пялясь в выкройки, лежащие на снова отпертой им верхней полке.

Зачем он на них смотрит? Почему волнуется, словно мальчишка на выпускном, собираясь пригласить на танец… Избранницу.

Хватит! Отвратительный пример для «подчинённых».

Снова заперев сейф, он, стараясь двигаться нарочито медленно, чтобы не «вносить панику» в ряды своих сотрудниц, подошёл к помощнице:

— Фру Магда. Приношу запоздалые извинения, всё не собрался выяснить… А раньше, до меня, кто-нибудь пробовал… Вот так, на свой страх и риск, изготовить дополнительные варианты?

— О да, хэрр Алексей! Конечно, каждый Мастер старался разработать хотя бы ещё один, запасной как бы… Вариант. Разумеется, — женщина тоном однозначно дала понять высокую оценку его стараний, — ни один из них не мог бы сравниться с тем… Кардинальным отличием, которое мы все наблюдаем от базовой модели у вас. И ни у кого до сих пор не хватало смелости использовать ткань другого цвета. А тем более — дешёвую.

Всё изготовлялось… Ну, скажем так: просто в двух экземплярах: чтобы то, что может не понравиться, как сидит на первой манекенщице, как-то сглаживалось… компенсировалось лучшим впечатлением от того же — на второй.

— Фру Хельга, фру Магда… Как вы считаете — удалось нам… Выразить основную мысль второго и третьего вариантов?

Фру Хельга подвигала крыльями носа. Алексей всё не мог понять: то ли она всё ещё сердится на него, то ли… Не хочет с ним работать?

Но оказалось — он сильно ошибся!

— Хэрр Алексей… Лучше я скажу вам в лицо, чем вы услышите какие-то сплетни!

Модели… — что-то в её глазах сверкнуло! — Превосходны! Они точно отражают именно возрастной момент. Платье на Гудрун — для солидных тридцатилетних женщин с приличным достатком, но желающих приуменьшить свой возраст. Те же, что на Мими и Софи — именно для молодых девушек. В них, в этих платьях, женственное начало просто… просто… Словом, его невозможно не заметить, и не оценить!

Вы — извините за грубое слово — наглый самец! Который хочет, и может из любой, даже самой заурядной девчонки — сделать королеву сексуальности! Чуть ли — не порно-звезду! Ваши модели не одевают этих девушек — а… А просто раздевают! Они — словно бы нагие! — она сжала маленькие кулачки так, что костяшки пальцев побелели.

— И я как профессионал, отлично понимаю, что вы сделали: обнажённая женщина абсолютно непривлекательна! Она… Да, не вызывает желания… быть с ней!

А вот вы умудрились создать такое впечатление… такую Загадку — что девушек хочется… Быстрее раздеть! Со всеми вытекающими последствиями! Сколько работаю, бьюсь над этой проблемой — и всё впустую! А тут вдруг появляетесь вы… Вчерашний, простите, мальчишка — и утираете мне нос! — фру Хельга вдруг шмыгнула этим самым носом, и закончила, уже сквозь рыдания, — Как же я вам… Завидую!!!

Она отвернулась к стене, и закрыла глаза ладошками. Вздрагивающие плечики приподнялись, всхлипы были чуть слышны.

Алексей не придумал ничего лучше, как подойти, и принять в объятия рыдающую взахлёб женщину.

Его «девочки» — он оглядел их извиняющимся взглядом сквозь тоже выступившие слёзы, (Проняло!) хитро, (фру Магда) и весело (остальные) улыбались. Мими позволила себе оскалить ровненькие зубки в ухмылочке:

— Да уж. В этом платье меня хотела каждая из этих старых макак — я-то чую такое!.. — она не могла не встать, и не вильнуть демонстративно своим самым привлекательным местом, — Хэрр Алексей. Вы, конечно, ворчливый, вредный — словом, настоящая свинья, когда в запале, но… В крое вы — явно гений! — и вдруг, — Можно, я вас поцелую?

Алексей так растерялся, что утратил дар речи. Даже понял, что вдруг сам-собой открылся рот, но звуки не вылетают… Поэтому просто кивнул.

Надо же!.. Вот что может сделать абсолютно крошечное исправление: всего-то на пять сантиметров укоротить длину подола, чуть приоткрыть одно плечо, чуть сильней приталить, и разрез сделать подлиннее, и вот — нате вам…

Тут же к нему подошли и почмокали его в щёки и все остальные — даже швеи Липске и Нелле решили не отставать!..

Алексей с большим трудом удержал подступившие к горлу рыдания.

Господи! Как же долго он к этому шёл! К интересной работе, к своему коллективу, наконец, к признанию его способностей… Он постарался обхватить всех сгрудившихся вокруг него женщин, изо всех сил стараясь (Вспомнил-таки!) не улыбаться, и всё приговаривал:

— Спасибо, спасибо, мои милые! Как вы мне помогли! Это всё вы — сам бы я никогда… — и прочие глупости, которые Мастер обязан сказать, когда действительно доволен своими людьми. А он был не доволен — а чертовски доволен!..

И что бы там сейчас не надумали «старые макаки», он следующий шаг в своём становлении как Мастер, точно — сделал! Он чувствовал, знал это. Это передавалось и всем…

Разрядила обстановку фру Магда, предложившая всем, «раз уж они всё равно ждут», спуститься в столовую — она знает, где у повара хранится чайник и заварка. Да, за эту неделю все узнали, что во время работы хэрр Алексей поглощает этот напиток буквально литрами. Причём — остывший. Собственно, чай попивали и все остальные…

Действительно, после того, как девушки переоделись — Гудрун спокойно, а Мими и Софи всё же стеснялись: оглядывались на него, и пытались повернуться задом — они все, стараясь не шуметь, спустились вниз. Подойти к дверям и послушать, конечно, подмывало каждого из них, но… Это казалось унизительным — подслушивать. Придёт время — они и так всё узнают.

Чайник закипел почти мгновенно, и через пяток минут они, сдвинув два стола, уже обсуждали шансы на промышленную партию новых платьев, потягивая обжигающий, восхитительно пахнущий напиток. Кстати — Алексей обратил внимание, что вкус чая здесь совсем иной: более… насыщенный, что ли. Потом догадался, в чём дело: конечно, уровень моря. Значит, вода кипит действительно при ста градусах, соответственно, и крепче всё заваривается!

Одна из швей — фру Нелле — высказала мысль, что, скорее всего, решение будет обычным: основную базовую модель признают удовлетворительной, и запустят серией в две-три тысячи штук, а «молодёжные» завернут — как слишком вызывающие, и «не соответствующие менталитету фирмы».

Алексея тоже грызло сомнение: про менталитеты и прочие прибабахи чиновников он знал не понаслышке. Поэтому покивал. Потом и сам сказал:

— Знаете, фру Нелле, я с вами соглашусь… Второе и третье платья — я (Вы уж, дорогие дамы меня простите!) делал больше для себя. Мне… хотелось посмотреть — правильно ли я увидел возможности… Или, как сейчас выражаются — потенциал фасона. В-смысле, как можно раскрыть его по-новому, не столь консервативно. С молодёжной, что ли, стороны. Да и для пожилых. Хм. Чёрт. Не знаю, как выразить это словами, чтобы было понятней…

— Вы наверное, хотели сказать — что в этой модели платья заложено больше, чем смог раскрыть сам автор, когда сделал только этот, базовый, вариант? — пришла на помощь фру Хельга.

— Да! Да — вот именно! Спасибо, фру Хельга. Возможно, впрочем, что автор и не ставил себе такой цели… Но — уж что получилось у нас — то получилось. И хоть я допускаю, что наши второй и третий образец «зарежут», всё же, согласитесь — мы создавали их не напрасно!

Тут все буквально загалдели, силясь и впрямь доказать хэрру Мастеру, да и друг другу, что — да, такая работа никогда не бывает напрасной! И они очень рады. И счастливы, что он не побоялся, и попробовал…

Алексей понимал, что его женщины всячески стараются вселить в него оптимизм, веру в себя. И призывают не расстраиваться сильно, если консерваторы-бюрократы всё к чертям собачьим зарежут: «это не от того, что модели плохи, а исключительно в силу бюрократических традиций, и всё того же Менталитета фирмы…»

Потрясающе! Уж такого тёплого, почти семейно-домашнего отношения к общему делу у него ни на одной предыдущей работе не было!

Может, как раз это странное, непередаваемое ощущение, эта атмосфера — и позволили ему раскрыть то, что, похоже, было зажато в нём раньше, как бы задвинуто в самый дальний уголок Души: то, что боишься, стесняешься показать, опасаясь насмешек, подколок, и издёвок…

В этот момент к ним спустился вахтёр. Зрелище чаепития его несколько удивило: брови поднялись:

— Уважаемый Хэрр Мастер… уважаемые фру… Вас просят вернуться.

Пока поднимались на второй этаж, ноги у Алексея только вот что не тряслись — он благодарно глянул на Гудрун: та изо всех сил сдавила маленькой ладошкой его потную лапу.

Он только и смог, что глянуть в огромные глаза, и кивнуть, хмуря брови…