Королевство пустых зеркал (СИ)

4

По дороге до аэропорта Джошуа слушал новости Си-эн-эн, подставляя для разнообразия роскошную, но аккуратно стриженную гриву, врывавшемуся через полуоткрытое боковое стекло ветру, и с удовольствием отвечал на редкие вопросы пассажира. Алексей же просто не мог придумать, о чём спрашивать человека, которого он видит, скорее всего, первый и последний раз в жизни. Но — всё должно быть по Карнеги. То есть: доброжелательно и с действительным интересом.

Поэтому Алексей ограничился традиционными и явно животрепещущими для Джошуа расспросами о семье, детях, и налогах. За что и был вознаграждён пятнадцатиминутным рассказом, и вынужденным любованием на фотографии в бумажнике.

А что — миленькая у Джошуа жена. С каким-то патриархально-надёжным выражением лица. Настоящая хранительница Семейного очага. Он так Джошуа и сказал. Тот рассмеялся:

— Да, она у меня тот ещё консерватор! Любит, чтобы уж всё в доме было в полном порядке! Ужин — на столе, пыль — в мусорном баке! Тут она спуску не даст! Попробуй с улицы зайти, не вытерев туфель! О-о!.. Но зато уж как готовит! — в этом Алексей и не сомневался. Как и в том, что детишки обстираны-обглажены-в-школу-собраны.

У «Гольфстрема» его тоже ожидал другой экипаж. Да и сам самолёт… Никакой это не «Гольфстрем» — только размерами да обводами корпуса похож. Да и вот этого дурацкого пеликана на стабилизаторе точно не было! И не реактивный он теперь, а винтовой… А Представительский — что, занял Большой Босс? Или теперь можно пыль ему в глаза уже не пускать?.. Э-э, ладно — пойдёт и такой. Лишь бы летал.

(С этим всё оказалось в порядке: на лётных качествах стальной птицы рисуночки и винты не отразились. Только времени ушло в два раза больше — час.) А пока Алексей тепло попрощался с Джошуа, (Тот ему действительно понравился — хоть один живой и не стандартно-«зализанный» сотрудник!) и поздоровался с лётчиками.

Посадка, закрытие люка и взлёт прошли буквально за пару минут — словно в аэропорту и не было других самолётов.

Теперь в иллюминатор открывалась чудесная панорама. Дымка растаяла, очевидно под жаркими лучами предвечернего солнца, и зелень полей казалась почти ощутимо насыщенной. Аккуратные фермы и маленькие городки представлялись с высоты восемь километров кубиками лего, только не разбросанными хаотично, словно капризным ребёнком, а уложенными как по линейке — педантичным взрослым дядей.

У трапа его ждал очередной костюм, (для разнообразия — коричневый) а его обладатель представился как Майлз. Ну, Майлз — так Майлз. Пожимая крепкую ладонь, Алексей ощущал усталость и опустошённость: чёртов сканнер! Видать, последствия всё же имеются…

Они снова шли по запутанным лабиринтам служебных коридоров, и как-то неожиданно быстро оказались в зале регистрации.

Странно. Электронное табло с датой и временем недвусмысленно показало: он был «в отключке» лишь несколько часов. А вовсе не пару дней, как сдуру заподозрил…

Майлз подвёл Алексея почти к самой стойке регистрации, с очередной улыбчивой симпатичной девушкой, и опустил на пол сумку. Порывшись в кармане, выудил кипу красочных бумаг:

— Вот ваш билет до Омстердама, Алексей. Электронной версии, боюсь, нет. Так что извините за причинённые неудобства — придётся показывать вот это.

— А, ничего. Люблю старых добрых консерваторов-бюрократов. Да и надёжней бумага, чем электроника.

— Это уж точно. Ну, счастливого полёта! — они во второй раз крепко пожали руки. Алексей вздохнул.

Кончится когда-нибудь его транспортно-обследовательское путешествие? Хоть он и «обладает организмом тридцатилетнего», но уже слегка (Да и не-слегка!) тяготится бесконечными переездами-перелётами-пожиманиями-рук! А устал — словно таскал кирпичи на пятый этаж…

Идти до посадочного коридора пришлось пешком — эскалаторов и бегущих тротуаров почему-то не оказалось. Странно. А, вроде, они тут были… А, точно: вон стоят. Пустые. Выключены.

Что они тут, противники прогресса? Да нет, вряд ли. Но насчёт некоего консерватизма — этого не отнять: мужчины в строгих костюмах, похоже, фасонов свежей пятилетней давности ни у кого нет. Женщины одеты в отнюдь не дешёвые бренды… Но сидит на многих — как-то безвкусно. Словно местные дамы вообще не соображают: что им идёт, а что нет.

Ну да — многие ему говорили: рядовые Бамерикосы всегда славились пофигизмом к одежде. Была бы функциональна! Теперь, когда он оказался предоставлен самому себе, и никуда не спешил, а основные «переживания» перед сканнером остались позади, он с интересом приглядывался: ну — так! Бамерика, будь она неладна. Когда ещё удастся слетать. Да ещё «за счёт Фирмы»!..

Алексей понял, что пассажиров, на самом-то деле, очень мало.

Непонятно. В прошлый раз, при прилёте, их ведь точно было раза в три больше — «нелётный день» сегодня, что ли?..

Вот и на его рейс народу оказалось немного: когда его завели через рукав в корму лайнера, он насчитал в салоне традиционного бизнес-класса всего двадцать семь голов, причём — преимущественно седых, словно принадлежащих пенсионерам.

Странно, да.

Вроде, и самолёт оказался поменьше: салон-то — всего на два ряда! По два кресла в ряду. Что же, никто отсюда не летает в Омстердам? Или летают — но зимой? А… Может и вообще — предпочитают плавать на пароходах?! Как до войны…

Весь час, пока продолжался неизбежный процесс ожидания, рулёжки, разбега и набора высоты, он тупо пялился в стекло — да, работодатели позаботились как всегда и об этом, и он снова сидел у иллюминатора. А здорово, будь оно неладно! Шпили чёртовых Нью-Окских небоскрёбов конкретно выделяются: и Умпайр, и Крейслер с характерными уступами… Красоты Фитадельфии с высоты птичьего полёта он оценить не успел — возможно потому, что сознание всё возвращалось к чёртову шару сканнера.

Почему же там так странно пахло? Где-то негерметична обшивка? Слишком мощные токи? Не может ведь быть «штатным режимом» работа с горящей изоляцией! А уж это-то он в состоянии учуять! Или… Надо было сказать доктору Вонг? Ф-фу…

Другой камень преткновения перед его мыслями ставил вопрос о том, сколько же дней на самом деле он провалялся без сознания. О том, что не один, говорили… ногти на пальцах. Он отлично помнил, что коротко остриг их прямо перед выездом! А сейчас нате: торчат на добрых полмиллиметра!.. Это — точно дня три.

Да и щёки — он снова автоматически провёл по лицу — явно брил кто-то другой! Он всегда оставляет вот здесь, возле родинки, невысокий как бы холмик. И не потому, что боится за родинку — а просто не видно её под подбородком!

Нету этого холмика: щёки и подбородок гладкие и чистые, словно блин.

Куда же он всё-таки вляпался?! Что это за эксперимент?!

Алексею уже не слишком-то верилось, что Корпорации действительно нужны его навыки профессионального дизайнера-модельера… Но тогда — что?!.. Может, его похитили хитро замаскировавшиеся инопланетяне, и будут ставить на нём опыты? Сексуальные. Намекал ведь Анвар, да ещё Эргашевич?.. А доктор Вонг прямо сказала — в лоб…

Чёртова паранойя!..

Но разумного ответа не находилось. Пока — не находилось. Узнает ли он его потом? Ну, когда-нибудь?..

Ладно, он же, вроде, собирался спать. Вот и надо попытаться.

Всё равно от его дурацких подозрений, соображений, и раскладок дело ясней не станет! А здоровье… Да, ему сейчас нужно… Хотя бы выспаться нормально.

Разбудила его стюардесса, предлагавшая поднос с неизменным «бизнес-ужином». Он вначале нехотя, а потом с внезапно прорезавшимся аппетитом съел практически всё предложенное: надо же! Или у него что-то со вкусом после «процедур», или еда на этом рейсе действительно куда вкусней стандартной! А, может, он просто не ел дня… Два?..

Самолёт летел, как показалось Алексею, что-то уж очень долго.

В Омстердам прибыли глубокой ночью — вернее, почти под утро: часы в салоне показывали местное время четыре двадцать. Поскольку никого рядом с Алексеем на этот раз не сидело, все вопросы пришлось попридержать. Впрочем, чего беспокоиться — наверняка его встретят. Отвезут в гостиницу. Устроят. Спорим?

А пока он равнодушным взором автоматически отмечал, кто во что одет в местном аэропорту. Так — вот эта женщина в «Баллмайн», но… Да, аж шестилетней давности. Хм-м… А этот молодящийся старикашка (похожий на какого-нибудь шветда) в классическим «Верзаче». Но — тоже фасона позапоза— э-э… лет восьми.

Да и вон та милая девушка — это, вне всякого сомнения, «Дуор», но тоже — фасону платья года четыре. И сидит так, словно купила навырост. Или — на Жернизовском.

Непонятно. То ли они тут, в Омстердаме, все тоже, как в Фитадельфии, консерваторы «до корней мозгов», то ли — носят не то, что модно, а то, что удобно, и соответствует вкусам хозяйки. Или хозяина. Или просто… Доступно по цене — ну правильно, на модные новинки, как только они выходят, цена непомерно раздута: чтоб уж те, кто побогаче, могли утереть нос тем, кто… Вынужден, скрепя сердце, ждать, когда пройдут те самые два-три года. И цена упадёт в три-пять раз: до реальных пределов.

Да и ладно — его задача как раз и обновить местный гардероб, обогатить, «так сказать», палитру фасонов, красок и тенденций… Ну, теоретически, по крайней мере, так.

Конечно, спорить о том, что его, лениво переминаясь с ноги на ногу, встречают, смысла не было — с гарантией встречали.

Когда он получил свою уже сильно помятую и пыльную сумку с тремя неизбежными наклейками-бирками, и прошёл по традиционно бесконечным коридорам, (работающих, да и вообще — эскалаторов — почему-то снова не оказалось) в зале встречающих табличка «Алексей» ничем не отличалась от давешней.

Как и мужчина при ней.

Алексей медленно подошёл:

— Я — Алексей.

— Здравствуйте, Алексей. Я — Аарон.

— Очень приятно, Аарон. Здравствуйте. — Алексей вынужден был поставить сильно потяжелевшую (Вот уж — нервное!) сумку, и, пожав очередную плотную руку, вынуть носовой платок: здесь, в Омстердамском аэропорту оказалось непривычно душно. Лицо и шея всё время потели.

— А-а, влажность. Ничего: привыкнете. — констатировал Аарон, хитро улыбаясь, и перехватывая ручку сумки. Они двинулись к выходу, Аарон говорил чуть обернув голову назад, к Алексею, — Первое время все страдают — а чего вы хотите: Атлантика!

— Да уж. — Алексей прекрасно понимал собеседника, хотя не мог не поразиться странному произношению. — Действительно, очень душно. Хорошо хоть, сейчас лето.

— Да как вам сказать, Алексей. Хорошо — не хорошо, а зимой здесь точно так же сыро… И ещё жутко холодно: ветер, метель, дни очень короткие. Но! Летом ещё и влажность угнетает: постель и бельё не просыхают буквально неделями!

— Ох, господи, — Алексей, разумеется, помнил рассказы ребят, отдыхавших на Мальдифах, или в Таиланте, но вот столкнуться лично… Насколько это окажется тяжело для «тридцатилетнего» организма?

— Не пугайтесь. — усмехнулся в аккуратные маленькие, как у какого-нибудь заправского мачо, усики, Аарон. — Это только с непривычки кажется страшно неудобным… Поживёте пару месяцев — и не захотите другого климата! Вон я: здесь пять лет, а словно тут и родился! Даже аллергия прошла! А как быстро здесь лечат всякие болезни, которые от удовольствий… — Аарон подмигнул, — Ха-ха, шучу!..

Челюсть у Алексея как-то сама отпала. Чтобы вернуть её на место, пришлось сглотнуть.

— Не сердитесь, Алексей, здесь ко всему надо относиться с известной долей иронии и… Просто. — видя опустившиеся кончики рта Алексея, Аарон решил прервать терапию «юмором», — Вы ведь из Руссии? Не сомневаюсь — вам здесь понравится! Народ вежлив, все заняты делом, город великолепен, Закон — на страже… интересов граждан. Такого беспредела и криминальных традиций, как у вас, здесь точно… куда меньше! А если в кои-то веки и найдётся криминал — так точно привозной: понаехало тут чучмегов!.. Ха-ха, снова шучу…

Алексей пытался поспеть за стремительно скачущей мыслью спутника, пока тот нёс его багаж по дороге к автостоянке, и понимал, что… Не успевает. Недоспал? Чуждый менталитет? Последствия «сканирования»? Когда же его рассудок придёт в норму?!

— Прошу! — Аарон распахнул дверцу шикарного лимузина, в каких в боевиках разъезжали только мафиози из Емайки. — Имейте в виду! Эту роскошь мы специально арендуем для новых работников! Чтобы внушить всем конкурентам… Да и простым обывателям соответствующее почтение и уважение — к вам… И к Корпорации. Ничего не поделаешь — паблисити! Ноблесс облидж!

Алексей понял латынь — слыхал раньше это выражение. Действительно, «Положение — обязывает!» Соответствовать. Невольно он подобрался: распрямил плечи, приосанился. Даже улыбочку попридержал. Аарон, наблюдавший за ним искоса, рассмеялся.

Но так заразительно и открыто, что Алексей и не подумал сердиться:

— А вот это — правильно! Работник Корпорации — везде является её Лицом. Алексей, я уверен — в менталитет впишетесь!

Когда миновали пригород с неизбежными зелёно-ухоженными полями, ровными, словно стрела, каналами, и белокрылыми мельницами, (Нужными для создания «атмосферы», как пояснил Аарон: воду-то из осушаемых польдеров давно качают электронасосы!) и въехали в Омстердам, Алексей невольно заинтересовался.

Город, и правда, оказался великолепен! Здесь весьма гармонично соседствовали и современнейшие небоскрёбы (Ну как небоскрёбы — не выше двенадцати этажей. Наверное, плохие грунты.) непривычных пропорций, и консервативные классические площади, церкви и дома! То, что дома узкие, и стоят впритык, словно подталкивая друг друга боками, Алексея не удивило — видел фотки друзей, и знал, что места действительно не хватало. А вот краски, которыми оказались выкрашены фасады, радовали глаз яркостью и разнообразием: никто тут явно за «стильной колористикой» не следил, и красные фасады соседствовали и с «подходящими» жёлтыми и оранжевыми, и «неподходящими» по цветовой гамме зелёными, фиолетовыми и синими.

Алексея поразило то, что встречалось очень мало машин. На въезде в то, что он принял за старый город, стоял регулировщик — полицейский в непривычно чёрной, выделяющейся среди остальной палитры красок, форме. Однако увидав на лобовом стекле наклейку с пеликаном, (Совсем как на хвосте давешнего маленького самолётика, но, конечно, куда меньшего размера!) козырнул, и помахал жезлом — чтобы они проезжали. «Центр города — не для машин, а для туристов! — пояснил Аарон, выворачивая баранку, чтобы вписаться в очередную узковатую улочку, — Однако для работников Корпорации сделано исключение… Чёртовы закоулки. …рен проедешь!»

Про этот исторический Центр Алексей и принялся расспрашивать Аарона, да тот и сам с гордостью пояснял:

— Это — Пляс де Покрейль, а это — здание торгово-промышленной палаты… Что?.. Да, вы правы — грунты отвратительные: сплошной песок! А чего вы хотите — устье Омстела! А, да, Омстел — речка, на которой и построили город… Так сказать, гелландская Венезия. Сто три островка. Тысяча триста сорок мостов…

Да вы увидите сами — когда пойдёте гулять. А вечером здесь невозможно не пойти гулять: дома-то — скучища и духота… А снаружи — хоть ветерок! А уж девочки… — обернувшись так, что Алексей заопасался — не за прохожих и другие машины, которых не было, очевидно, в связи с ранним временем и запретом, а за стены магазинчиков-кафе-аптек, сплошным прилавком-фасадом занимавшим первые этажи узковатых улочек — Аарон в очередной раз заразительно засмеялся и подмигнул, — Пять лет я здесь — но не променяю здешних малюток ни на каких других — хоть из самого Рио!..

— А вот и Контора. — сказано это было тем же легкомысленно-небрежным тоном, каким его гид только что характеризовал местных «девочек» — Ну, сюда я привезу вас часам к четырём пополудни. Когда отоспитесь. Сейчас же смотрю — отдохнуть вам не помешает.

— Да, это уж точно. — Алексей тем не менее внимательно рассмотрел старинное и консервативно-серое некрашеное пятиэтажное узкое кирпичное здание, которое быстро осталось позади, — А почему здесь так мало… современных домов?

— Э-э, говорю же — «исторический Центр»! Да и менталитет! Местные власти предпочитают консервативную патриархальную экзотику — и надо сказать, это оправдывается… На одних туристах тут зарабатывают больше, чем на всём рыболовецком промысле! Ну а кроме того — как я уже говорил, отвратительные грунты. Все здания, ну в точности, как в Венезии — построены на сваях. Причём — тоже из сибирской лиственницы! Вот на чём ваш царь Пётр Великий сделал свой маленький бизнес, после того, как научился здесь строить корабли — продавал сюда мёд, дёготь… И строевой лес.

Алексей не без интереса слушал рассказы Аарона, пока они проезжали старым городом — от рядов действительно консервативных, и почти лишённых столь привычных в Санкт-Петербурхе позолоченных лепных наружных украшений домов прямо-таки веяло стабильностью, и типично буржуазным прагматизмом. Ну, и, конечно, стремлением не пустить пыль в глаза, а… сэкономить.

— Ну вот, мы на месте. — Аарон припарковал машину перед парадным одного из ничем, кроме цвета, не выделявшегося из ряда остальных, дома, — Вот, возьмите.

В руке Алексея вдруг оказалась увесистая неначатая пачка денег.

— Работники Корпорации должны… Вызывать к себе должное уважение! Здесь — местная валюта. Не слишком балуйте обслугу — за открывание дверей и доставку вашего «чемоданчика» — не больше чем по гульдену. Проживание оплачено на три месяца вперёд, далее Корпорация всё будет оплачивать автоматически, в каждый отчётный квартал. Отсыпайтесь. Я заеду к четырём, повезу на «инструктаж». — он опять подмигнул.

Алексей только моргал в хитро улыбающееся лицо. Слова… Как-то не шли:

— С-спасибо, Аарон.

— Это — моя работа. Ну, счастливо!

Слегка растерявшийся Алексей спрятал пачку, пожал руку, попрощался — всё на автопилоте. Глаза… Действительно, как-то сами-собой закрывались. И в ушах… Он слышал голос Аарона словно сквозь вату.

Алексей вылез из машины через дверь, услужливо распахнутую подошедшим наконец, слегка заспанным швейцаром: а что, ливрея очень даже смотрится — со всеми этими галунами и лампасами… Можно использовать в какой-нибудь тематической подборочке — отстранённо на краешке затуманенного сознания мелькнула профессиональная мыслишка.

Швейцар, уже вытащивший его «чемодан» из багажника, теперь захлопнул дверцу лимузина, и Аарон, приветливо помахав рукой, и улыбнувшись в окно с опущенным стеклом, торжественно «отплыл» от крыльца. Алексей невольно опять расправил плечи.

Гульден швейцару он выделил, когда его багаж оказался поставлен перед стойкой ресепшена. Несмотря на ранний час, мужчина в аккуратном строгом сером костюме за ней имел вполне бодрый и приветливый вид:

— Здравствуйте. Рады приветствовать в «Ексельсиоре»! Вы, наверное, хэрр Алексей? — чёрт! Встретится ли ему когда-нибудь человек, который не будет знать, как его зовут?! И вдогонку вторая мысль: с чего бы это заведение в скромном маленьком здании так помпезно называлось?

— Да. Здравствуйте. Мне тоже очень приятно остановиться у вас… Вот мой паспорт.

— Благодарю. — что-то отметив в бумагах, и почти сразу вернув паспорт, человек сделал несколько быстрых движений, и, взглянув в какие-то списки и журналы под верхней столешницей, что-то странное на вид достал. В руке Алексея оказался ключ на массивной деревянной груше — ого! — она еле поместилась в руке. А, понятно. Чтобы уходя, клиент уж точно не унёс ключ с собой на прогулку. Да, с таким не погуляешь: оттопырит любой карман!

— Спасибо. — Алексей благодарно кивнув, взял ключ. Расписался в подставленной графе журнала в тиснено-чёрной кожаной обложке (!). Хм…

Консервативно. Претенциозно. Старомодно. Но — впечатляет.

Затем мужчина за стойкой внимательным взглядом проводил их с весьма пронырливым рассыльным в почти такой же шикарной ливрее, как у швейцара, пока тот нёс сумку клиента к лифту, и они с новосёлом вошли в его древнюю тесноватую кабину.

Кабина оказалась отделана изнутри панелями из настоящего красного дерева. Зато она не только еле ползла, но и громко скрипела. Как ни странно, этот звук не раздражал, а, скорее, умиротворял: казалось, что этот отель стоит здесь веками. И этот лифт, эта стойка, эти люди не меняются на протяжении целых поколений… Вот уж — «вековые традиции», мать их за ногу… А что — нормально. Он и сам… Консерватор.

Номер триста три оказался почти в торце здания. Окна выходили на какой-то узкий канал, напротив маячили окна точно такого же пятиэтажного дома: не иначе, другой отель!..

Алексей расстался с ещё одним гульденом, и с интересом огляделся, всё ещё стоя у своей необъятной и ставшей почти бесформенной сумки, в центре зала. А что: комната хоть и небольшая, но очень… Уютная, что ли.

Даже низкий потолок не давит, а, скорее, говорит о здоровой экономии: да и правильно. Это только акселерация так изменила рост людей. А в семнадцатом-восемнадцатом веках все как миленькие не превышали метр шестьдесят… (Может, поэтому так и пялились на «нашего» двухметрового, да ещё с лишним, Петра Первого!)

Небольшой — под масштабы комнаты — телевизор на подставке. Напротив — два кресла, разделённые журнальным столиком. Стол для работы. Два стула. Со вкусом подобранные под светло-ореховые стены портьеры, и тюль на нешироком окне. Да, уютно.

Дальнейший осмотр позволил обнаружить встроенный в одну из стен шкаф. Сунув сумку туда, Алексей прошёл в спальню. Хм-м… Они что, не то, что намекают — а прямо-таки подталкивают его к тому… Чтобы ночевать не в-одиночку?

Кровать с великолепной резной спинкой из почерневшего настоящего дуба занимала буквально половину комнаты. Двуспальная — если не больше… И явно — крепкая.

Блин. Ну как тут устоять!

А ведь он даже ещё не видал местных девушек. И знает их только по рассказам Аарона. И кое-каким догадкам, основанных на рассказах друзей.

Покачав головой, он прошёл в ванную.

Чистота. Аккуратность. Компактность и функциональность. Только так и можно охарактеризовать это помещение. Да, всё — как и в других отелях.

Он вышел.

Пришлось снова достать из шкафа сумку. Вынуть и разложить на кровати пижаму. (Вот хорошо, что не поленился купить! Теперь он точно «впишется» в местный менталитет!) Сине-белая полоска очень даже гармонирует с голубоватыми тонами спальни — словно чуял, выбирая…

Стоя под тугими струями из рассекателя, он жмурился и причмокивал: благодать.

С другой стороны — что-то уж слишком благодать! Ни хлопот с очередями за получением багажа. Ни верещащих на весь салон самолётов, а затем — и залов прибытия, детей. Ни проблем с оформлением разных таможенных деклараций… Неужели так бывает?..

Или это — его чёртова хроническая подозрительность, обострённая постоянной «битвой за выживание», буквального выцарапывания из лап «хозяина», того, что причитается даже по Закону?.. Или почти привычного чувства опасности — из-за конкурентов, которые буквально дышат в затылок? Ведь здесь, как он не оглядывался, никакой «слежки» за собой, или машинами, на которых его возили, не заметил. А где же — обещанные «происки»? Или — враги слишком хитры? Опытны? И всё ещё впереди?

Вытираясь широким мягким полотенцем, он смело ходил по всем комнатам. Вроде как осматриваясь. Привыкая.

Ага, есть!

Вот теперь — действительно, всё в порядке!

Скрытые видеокамеры проявились крохотными блестящими искорками своих линз в двух углах зала, и трёх — спальни: разумеется, напротив, и сбоку кровати! Ну, слава богу — а то уж он было посчитал, что его держат за пустое место: нет, за ним, как за порядочным, будут следить как минимум с шести точек — ещё одна камера нашлась и в ванной.

А что: его это от «шалостей» вряд ли удержит. Скорее — наоборот! Шантажировать «случайными связями» свободного мужчину смысла нет! Разве что лет через …надцать, когда он где-то осядет. И обзаведётся семьёй. Но это — особенно после Лены! — дело — ну очень отдалённого будущего! А уж про вероятность «спонтанного брака» и говорить смысла нет: желание связать себя с кем бы то ни было официально, и «Пока смерть не разлучит нас!», хоть с Золушкой, хоть с ангальской принцессой, исчезающее, как это изящно говорят математики, мало…

Одев пижаму прямо на голое тело, он развесил костюм на плечиках в шкафу: за оставшиеся семь часов как-нибудь отвисится.

Сон, как ни странно, пришёл сразу.

Разбудил его телефон.

Выяснилось, что белый аккуратный аппарат стоит прямо в изголовьи. На тумбочке.

— Алле?

— Добрый день, хэрр Алексей. Вы просили разбудить вас в три пятнадцать. Обед вам подать в номер?

— М-м… — он подумал, ещё не совсем проснувшись, что в номер, действительно, лучше. Как раз успеет к приезду Аарона побриться и поесть — в желудке конкретно сосало!

— Да, пожалуйста.

Отперев дверь, чтобы не бегать потом, он достал бритву. «Жаллет». Отличные лезвия. Да и крем для бритья — тот ещё. На второй щеке раздался стук в дверь. Он крикнул:

— Открыто!

А-а, чёрт! Выйдя, обнаружил тележку со стоящей рядом миловидной (Вот блин!) горничной — в накрахмаленном переднике, и со сложенными на… ну, скажем так — чуть ниже живота руками. Как это он забыл, что она не уйдёт, пока…

Он не расстанется с очередным гульденом.

Рассматривая аппетитно движущиеся под форменной короткой юбкой удаляющиеся полушария, он ощутил то, чего уж давно не…

Пожалуй, Аарон подал ему неплохую мысль!

Есть пришлось быстро, время поджимало. И суп, и жаркое оказались ничего себе. Жаль только, мало их. Не к таким порциям он привык. Э-э, кому он голову морочит — дома в последний месяц ел только то, что подешевле — серый хлеб, макароны и борщ. А когда отчаяние совсем уж доставало — баловал себя булкой…

Аарон приехал за ним на «Саобе». Машина, конечно, не такая роскошная, как лимузин, но смотрелась на фоне консервативных маленьких домов всё равно — словно вызов. Яркая, красная, большая. А Аарон-то — тот ещё мастер эпатажа! Впрочем, мастер — не мастер, а «пропуск» с пеликаном на лобовое стекло прикрепить не забыл.

— Ну, я вам, Алексей, хочу сказать только одно перед «инструктажем». Убедитесь, что шеф закончил, и только когда он разрешит, задавайте вопросы… А закончит он… Согласно традициям… — Аарон с трудом разъехался с пикапом, припаркованным у какого-то магазинчика, — не раньше, чем через полчаса!

— Всё понял. Спасибо. А где мне… — Алексей, наблюдавший, как из багажного отделения этого самого пикапа вынимают и уносят вглубь тёмного помещения ящики с помидорами и огурцами, собирался спросить, где ему предстоит собственно «трудиться». Аарон кинул быстрый взгляд на него:

— А место работы буквально рядом с «Екцельсиором» — пешком семь минут. Шефа будете посещать только при завершении очередного… э-э… задания. Я думаю, примерно пару… Или вообще — раз в месяц… Впрочем, что я вам «лапшу — на уши»: это он сам, да ещё с Приёмочной Комиссией, будет посещать ваше Ателье.

Поездка много времени не заняла: через пять-шесть минут они остановились у того самого узкого пятиэтажного здания, которое Аарон показал сразу, проехав там утром, как теперь только понял Алексей, специально, сделав небольшой крюк. Лишь небольшая, но со вкусом сделанная гравированная по полированной латуни чернью, табличка сбоку от входа, указывала, что здесь офис Корпорации.

А молодцы. Во вкусе и стиле им никак не отказать… Впрочем, чего удивляться: это — Высокая Мода, туды её… «Ноблесс облидж — два! Да и далее — три, десять, сто!..»

— Я не буду вас ждать, Алексей. Шеф выделит вам машину и шофёра.

— Спасибо, Аарон. Вы мне очень помогли. Мы, надеюсь, ещё увидимся?

— Разумеется! Примерно раз в неделю я обязательно буду навещать вас — чтобы «проконтролировать», — Аарон опять хитро подмигнул, усмехаясь в чёрненькие усики, — как движется работа! И достать все необходимые… Назовём их — красивые финтифлюшки. Дело в том, что я, «так сказать», универсальный специалист: и по связям с Общественностью, и по доставанию того, что понадобится для работы вашему Ателье. Нет, не ниток и тканей — для этого есть отдел снабжения. А — эксклюзива.

Редкие пуговицы, броши, заколки-застёжки, подвески, помпончики и прочие прибамбасы… Да всё — что захотите! Вот в этом деле я — первый «доставальщик»! Иными словами — менеджер по снабжению специфическими аксессуарами.

Аксессуары и фурнитуру Алексей и сам иногда называл финтифлюшками. Аарона понял сразу. Другое дело, что он задумался — откуда Аарон знает это типично русское слово. Так же, как то, что «понаехавших» в Руссии называют чучмегами… Но это он выяснит потом:

— Аарон! Вы уже кажетесь мне незаменимейшим человеком! Если мне будет нужна ваша консультация…

— Звоните вот по этому номеру. — Аарон протянул Алексею аккуратную визитку, — Причём — прямо из холла отеля. Мобильник… Ну, пока вы его здесь переформатируете… Впрочем, я снова заболтался: предупреждаю сразу — местное руководство попросит вас сразу отделаться от мобильника. А что вы хотите: любой спутник вас легко по нему отследит. Не говоря уже о том, что прослушает…

Алексей недоумённо промолчал, но тепло пожал ладонь, кивнул, и вылез из машины.

Только теперь он как-то вдруг обнаружил, что по улицам идут люди, у них свои интересы и цели, и они во что-то (Как привычно отметило подсознание — вполне пристойное!) одеты. И жизнь, хоть и казавшегося большой провинциальной деревней, города — продолжается…

Однако — пора. Глупо заставлять «шефа» ждать.

Внутри офиса оказалось, пожалуй, излишне темно, и тоже — консервативно. Секьюрити сразу встал из-за перегородки, и проводил Алексея к лифту (точно: его лицо хорошо известно уже всем местным):

— Здравствуйте, хэрр Алексейс, прошу вас. Нажмите четвёртый. Вас встретят.

Лифт здесь не скрипел. Да вообще — работал практически бесшумно. Полз только как черепаха — пешком явно было бы быстрее. Но — не солидно. А насчёт скрежета… Не любит, значит, шума и скрежета местный Большой Босс. Ладно, постараемся, стало быть, не шуметь и не суетиться, как и советовал Аарон.

Ого! Не-е-ет, это явно не Мария Ильинична!

Рассмотрев (Весьма нахально и внимательно!) секретаршу шефа, встретившую его в холле у лифта, Алексей задавался только одним вопросом: неужели она ещё и работать умеет?!

Девушка в облегающем светло-бирюзовом платье («Дойче-и-Габбаба») из тончайшей шерсти постучала в дверь с традиционной гравированной табличкой, и кивнула:

— Прошу вас, хэрр Алексей.

Ладно, он дорассмотрит её достоинства в следующий раз. А сейчас — неплохо бы принять всё-таки деловой вид. Придав лицу нейтрально-спокойное выражение, он вошёл.

Кабинет оказался невелик и поражал обстановкой какой-то уютной деловитости — прямо как у Анвара Эргашевича. Однако здесь не было никаких загромождавших дальнюю стену шкафов — только монументальный стол. И за ним — его хозяин. А расположение наверняка намеренно выбрано так, чтобы свет из окна бил в глаза вошедшего, позволяя боссу отлично улавливать малейшие нюансы настроения посетителя, и скрывать свои…

Алексей прошёл прямо к Боссу, и пожал тёплую мягкую руку чуть привставшего из почерневшего от времени солидного кожаного кресла, мужчины лет шестидесяти.

— Алексей Липгардт.

— Кит Ванавермайт. — шеф вовсе не собирался очаровывать Алексея лицемерными улыбочками, на что однозначно указывали словно раз и навсегда застывшие чуть опушёнными уголки рта с обрамлявшими их жёсткими складками, — Прошу, садитесь.

Строгий деловой покрой слегка устаревшего пиджака костюма однозначно сказал Алексею, что тому, кто его носит, глубоко плевать на, собственно, моду. И стиля он придерживается только одного: своего. Консерватор, стало быть.

Отлично. Чиновников и бюрократов-то он знает, как ублажить… Вот сейчас нужно «подобострастно внимать». С серьёзно-заинтересованным видом. И в нужных местах — кивать. И ни в коем случае не улыбаться.

«Внимать» и кивать действительно, пришлось с полчаса — как и предупреждал Аарон.

— «… принципы нашего подхода к работе с секретами Корпорации… Вы не можете не понимать, что те предписания, что могут показаться вам излишне ограничивающими вашу личную свободу, связаны только со стремлением надёжно… Международный Рынок… Стремление Корпорации всегда быть в лидерах, и наилучшим образом следовать тенденциям и запросам современности… В первую очередь — профессионализм, и полное удовлетворение самых взыскательных вкусов наших клиентов…» «Элита так называемой общественной и политической жизни…». И так далее, и тому подобное — словом, всё то, что говорит чиновник «промежуточного» ранга новому работнику. То есть — такого, что уже говорил десятки раз, и заучил буквально наизусть.

Однако Алексей отлично понимал — глаза, что внимательно смотрят на него, пока губы изрекают вложенную «фонограмму», внимательно следят именно за его реакцией на всю эту белиберду. Которая, никуда не денешься, обязательна к исполнению!

Алексей старался по мере возможностей смотреть в глаза хозяину кабинета, но когда тот отвлекался, чтобы кинуть взгляд на бумагу перед собой, (Основные тезисы там у него, что ли, записаны?!) осматривал и кабинет. Особенно его заинтересовал диплом в ужасно безвкусной и помпезно-вычурной (Ну — прямо какое-то барокко!) позолоченной рамочке, и фотография, как он понял, главного канала города в вечернем освещении.

А красиво, чёрт его задери… Рай для туристов.

Наконец «вводная лекция» закончилась.

Словно почувствовав, что новый сотрудник в достаточной степени «проникся» духом, с одной стороны — древних и добрых традиций, а с другой — «стремлением наилучшим образом предвосхищать самые передовые тенденции свежим подходом к моделированию, и т. д…», хэрр Кит перешёл, наконец, к непосредственным обязанностям Алексея:

— В ваше распоряжение предоставлена Мастерская-ателье на втором этаже нашего… э-э… экспериментально-промышленного Цеха. Под вашим руководством: закройщица, помощница мастера, две швеи высочайшего класса, манекенщицы, художник, бухгалтер-экономист, подсобная рабочая, и, так сказать, кастелянша. По-вашему — завхоз. (Алексей, помня пару моментов бесед с Аароном почти не удивился: похоже, не первый он здесь дизайнер из Руссии…)

— В обязанности последней входит обеспечить вашей… группе все необходимые для работы материалы — ткань, фурнитуру, аксессуары… И так далее. С остальными работниками, надеюсь, более-менее понятно. — Алексей уверенным кивком подтвердил это полуутверждение-полувопрос, — Далее. Теперь непосредственно о ваших служебных обязанностях.

Вы приняты на должность модельера-разработчика. Как руководитель своего подразделения вы обязаны организовать работу персонала таким образом, чтобы порученное вам задание было выполнено… В указанные нами сроки.

Конкретней: в первый год вам будет предоставляться отобранный нашими экспертами материал для… Скажем так: детальной проработки фасона, адаптации его к нашим условиям, и изготовления лекал. Для ограниченно массового производства. То есть — вам в руки передадут набор фотографий с уже изготовленной в единственном экземпляре моделью. Фасоном. По этим фотографиям вы должны будете восстановить все чертежи-выкройки, подогнать макетный образец так, чтобы он сидел на… манекенщице стандартных для Корпорации параметров. Причём сидел так, чтобы нас это устроило — то есть, в соответствии с первичным образцом, но с поправками на специфику… — Алексей выдержал очередной многозначительный взгляд, снова кивнув, — фигуры этой типовой манекенщицы.

— Затем, разумеется, собственно — изготовление стандартных лекал-шаблонов для типовых размеров от сорок шестого до пятидесятого включительно, и опробование на манекенщицах. Соответствующих размеров. Затем и для них — снова приёмочная комиссия.

Не могу не предупредить. Вам может показаться странным, что мы здесь придерживаемся несколько… консервативных, традиционных методов: у вас не будет никаких лазерных дальномеров, цифровых видеокамер и всего прочего, новомодного и «продвинутого», как его принято называть, оборудования. Надеюсь, те, старые, методы вы помните. — на полувопрос-полу-утверждение снова можно было только кивнуть, что Алексей и поторопился сделать, чертыхаясь про себя, и попридержав возражения до лучших времён.

Нужно вначале действительно — доказать, что он «владеет», и в том числе и этим дедовским старьём, а уж потом выделываться со своими привычками и передовыми технологиями… Тем более, жайтайцы-то его в этом плане не слишком баловали.

— Далее. Самое главное. После приёмки вашей работы Комиссией — вам необходимо расписать в деталях весь процесс массового производства: с учётом экономного раскроя, организации рациональной технологии собственно изготовления изделий, и способов их хранения — так, чтоб не портился товарный вид.

Разумеется, назвать ориентировочную… Нет — как можно более точную себестоимость! С учётом всех текущих расценок на ткани, фурнитуру, трудозатраты, амортизацию, и так далее… В пересчёте, разумеется, на единицу продукции этой ограниченной партии. Для этого вам, собственно, и придаётся бухгалтер, он же по совместительству и экономист.

Для каждого фасона, разумеется, мы предоставим данные о том, сколько конкретно вещей тех или иных размеров предстоит изготовить, вы же рассчитываете, сколько швей, закройщиц, гладильщиц, и так далее, понадобится, чтобы уложиться с производством в разумные сроки… Скажем — два месяца на модель. На сам же процесс моделирования, и, так сказать, «приёмки» воссозданных образцов, вам отводится… Ну, скажем, по четыре недели. Разумные сроки?

— Да, хэрр Ванавермайт, сроки разумные. — Алексею пришлось заранее взглянуть на табличку у шефа на столе: он не запомнил с одного, и даже двух раз, его сложного имени.

— Я рад, что мы с вами столь быстро пришли к взаимопониманию. — по виду шефа нельзя было сказать, рад ли он действительно, или рассержен отсутствием сопротивления со стороны новичка. Но Алексей решил, что помолчать пока не помешает. И правильно!

— Теперь — о режиме собственно работы. Прошу вас соблюдать требования Профсоюзов — и не занимать никого более семи часов, оговорённых в Контрактах персонала. Начало работы — по вашему выбору. Но — не позже девяти часов утра. С часу до полвторого — обед. Питание — за счёт Корпорации. Помещение кафе-столовой — на первом этаже, в пристройке. Прошу соблюдать график: там будет обедать не только ваш цех… Вечером — лично запирайте все помещения вашего Ателье, ключи сдавайте вахтёру на вашем этаже.

Ах, да — вот ещё что. Все чертежи и изделия не должны покидать стен вашей мастерской, пока не… словом, пока Приёмочная Комиссия не подтвердит соответствие оригиналу, готовность образца, и не подпишет Акт о необходимости изготовления промышленной партии. Словом, ни в коем случае не берите работу на дом, как это иногда пытались делать ваши… Предшественники. Мы этого никоим образом не потерпим.

Алексей удивился: разве может такое быть, чтоб мастер мог работать строго по часам: «от сих — до сих»! Если работа «пошла» — тут уж не до чёткого распорядка: нужно ковать железо, пока горячо! А точнее, пока свербит, не давая присесть или даже пообедать, тот самый огонёк!..

— … как, впрочем, и того, чтобы и после окончания работы над фасоном образцы покидали ваше Ателье без специальных указаний! Далее.

Разумеется, мы понимаем, что методы работы у каждого мастера свои. Поэтому запретить лично вам задерживаться на работе в случае… острой производственной необходимости, или личного, так сказать, желания — не могу. Тут — на ваше усмотрение.

Всё ясно. Он — раб. Почти как у жайтайцев. Пока не сделает раскрой — его не выпустят.

Ну и ладно. Его лучший результат по точно такой же работе — два дня!

Так что — должен успеть! Хотя тогда речь шла лишь о банальных пуховиках. А сейчас — всё-таки об Элитной Одежде… Значит, тонкостей и подводных ям будет предостаточно. Особенно — с учётом «манекенщицы со специфическими местными особенностями фигуры», «экономного раскроя», и «массового производства».

Да и ладно — он вполне профессионален. В навыках-то уж по «воспроизведению» чужих моделей — компетентен. С кем поспорим, что Корпорация о его «достижениях» уже знает куда лучше, чем Налоговая Инспекция?

— И последнее. Информация о вашей лично, и заработной плате ваших сотрудниц — также является коммерческой тайной. И прошу вас никого такими… э-э… считающимися нетактичными, вопросами — не беспокоить! И уж тем более — не разглашать!..

Очередной вежливый кивок со стороны Алексея разгладил нахмуренные брови, и вернул почти спокойное дежурное выражение на морщинистое лицо шефа. Посопев носом, хэрр Кит выдавил, словно через силу:

— Прошу вас, хэрр Алексей, вопросы.

— Благодарю, хэрр Ванавермайт, за столь исчерпывающие объяснения. Если позволите, хотелось бы узнать — когда приступать к собственно работе, и есть ли в моей… э-э… группе кто-либо, знакомый с моделированием. Кто был бы компетентен.

— Да, разумеется, есть. В первую очередь — художник. На её помощь и компетентность вполне можно положиться, она работает с нами не первый год. Далее, конечно — Помощница Мастера. Хм-м… Именно с ней в основном вы и будете… Решать основные производственно-технические вопросы. Всё размерять, и разрабатывать. Данные в компьютер, по окончании процесса, тоже будут вносить она и художница, если вы… Будете заняты более важным делом. Собственно, при необходимости, и закройщицу можете подключать. Непосредственно к процессу… Моделирования.

Мы всецело доверяем их… Опыту и навыкам. Все трое имеют стаж по двадцать, а кое-кто — и более, лет.

А к собственно работе вы сможете приступить уже завтра. Сейчас, после нашей беседы, вас отвезут в филиал, где и будет происходить экспериментально-промышленное изготовление того, что вы… Хм-м… разработаете.

И я взял на себя… хм-м… труд, попросить фру Магду, вашего Помощника, задержаться. Она и введёт вас в курс дела. Все вопросы по руководству вашим штатом решайте с ней — она ваш, так сказать, непосредственный заместитель.

Мило. Всё уже решено-утрясено. Похоже, ругаться с «персоналом», как всегда выходило при работе с жайтайцами, предстоит не ему. Отлично — если не сказать больше.

Чертовски прагматичный подход. Ай да Корпорация! Не зря он им продался с потрохами… Ему реально создают условия, чтобы спокойно — именно «творить».

С шефом Алексей прощался тепло — чиновник хоть и вряд ли что понимал в специфике собственно моделирования, зато отлично разбирался в организации эффективной работы подразделений, и подборе компетентных кадров…