Королевство викингов

Глава 2 Женщины викингов

Конечно, у многих викингов из его войска были жены. Обожаемые и почитаемые. И провожая своих мужей в плавание, они каждый раз пели им печальные песни.

Жены викингов всегда были переданы им. И ждали их долгие годы… Но многие так и не дожидались…

Женщины пользовались у норманнов особым уважением и обладали особыми правами. Правильность поведения и красота женщины были для викингов особенно приятны, если соединялись со здравым умом, с чувством собственного достоинства и твердым духом. Викинги считали, что у мужественных женщин будут такие же дети. Сам Лодброк говорил: «Я выбрал для своих сыновей такую мать, которая передала им свое бесстрашие». Такие неженские качества матерей своих будущих детей были одними из главных ведь викингам Севера приходилось надолго покидать свои дома, отправляясь в дальние походы, и воспитывать будущих сильных воинов приходилось женщинам.

У самого Рагнара было три сына и любимая жена. И лишь однажды Лодброк чуть было не разрушил свой брак с супругой своей Кракой, дочерью норвежского бонда. Тогда он воспылал любовью к более знатной женщине и даже захотел жениться на ней.

Ингибьерге, дочь шведского конунга, также была бы не против этого брака, но, Крака открыла своему конунгу великую тайну которую хранила много лет, она оказалась дочерью славного героя, Сигурда Победителя Дракона, и настоящее имя ее было Аслауг… Услышав это, Рагнар был потрясен. Его жена – дочь великого воина! Только она может стать матерью его детей. С того момента он не поминал больше об Ингибьерге.

Рагнар как правитель не был против высокого положения женщин, и поэтому законным женам в его королевстве жилось хорошо. Женщина пользовалась многими правами в обществе. Лодброк разрешил женщинам владеть собственностью и управлять ею, наследовать землю не только после смерти мужа, но и после смерти детей, у которых не было близких наследников. Сами же викинги с женами предпочитали не ссориться. Сильные мужчины уважали и оберегали своих избранниц, ведь несмотря на то, что жены их отличались суровым нравом и слез понапрасну не лили, они умели и любить – и любили своих мужей «до гробовой доски».

Из уст в уста передавалась легенда о верности жены Ньяля.

Когда недруги пришли в деревню и хотели сжечь сыновей Ньяля, заперев их в собственном доме, по кодексу чести викингов, самому Ньялю, уже очень пожилому человеку, и его жене было предложено покинуть дом, потому что безвинные не должны были погибнуть. Но Ньяль отказался, потому что, он был человеком старым и едва ли смог бы когда-нибудь отомстить за своих сыновей, а жить с позором не хотел. Жена же его просто сказала, что была отдана Ньялю молодой и пообещала ему, что будет у них одна судьба, и предпочла сгореть заживо в доме с мужем и своими детьми и внуками.

Но девушкам, вышедшим замуж без обряда, сманенным, похищенным или военнопленным, была уготована другая участь. Они считались наложницами, несмотря на то, каким было их происхождение. Да, конечно, стать наложницей было почетно, ведь повышался социальный статус… Но это касалось наложниц, а не рабынь и уж тем более захваченных женщин…

Один из походов Рагнара длился вот уже несколько месяцев. И все были измучены долгой дорогой, да и погода не баловала войско – постоянный шторм мешал двигаться быстро. Но дисциплину все воины держали строго. Таков был закон, который знали все воины, еще только поступая на службу к Рагнару: никого не следует принимать старше пятидесяти или моложе восемнадцати лет, но все в пределах этого возраста должны считаться равными. Кровное родство не должно учитываться при решении, брать ли человека или нет. Никто и никогда не должен бежать от человека, одинаково с ним вооруженного, и всякому следует мстить за каждого члена группы как за кровного брата. Пусть не сорвется с их языка слово страха или отчаяния, как бы безнадежно ни было положение. Все, что они приобрели во время набегов, следует складывать у стяга, независимо от стоимости добычи, и всякий, кто не подчинится этому, должен быть изгнан. Всякое злословие запрещено, и какие бы ни были новости, они должны сообщаться единственно предводителем, но никем иным. Никому не позволено приводить женщину в их лагерь без разрешения и самому отсутствовать более чем три ночи.

Никто не смел преступить этот закон ведь такой проступок карался смертью. И вот, наконец, увидев город, который предстояло захватить, викинги как разъяренные звери бросились вперед. Разорив и опустошив все, они нагрузили повозки награбленной добычей и двинулись обратно к морю. Сам поход занял около двух месяцев, а уничтожили город они всего за пару часов.

Рагнар ехал верхом на черной лошади и с нескрываемым желанием (впрочем, как и все его войско) рассматривал пленниц. Девушки же в ужасе отворачивались при взглядах викингов, истосковавшихся по женскому телу. Хотя многие уже успели удовлетворить свои потребности, и воспользоваться женщинами как им хотелось и столько сколько хотелось, казалось, что это только разожгло в них еще больший аппетит.

Еще пара метров и из-за скалы появилось изящное судно длиной чуть более шестидесяти футов. Искусно вырезанная фигура чудовища на носу корабля бесстрастно взирала на несчастных пленниц. Девушки, многие из которых от усталости уже не могли даже плакать, сейчас как нельзя лучше поняли, что их увозят на чужую землю, а привычный мир, в котором они жили, будет навсегда потерян.

Гордый корабль викингов покачивался на волнах и как только двое охранявших галеру увидели невредимых и возвращающихся товарищей, сейчас же приблизили галеру к берегу. Рагнар велел поднять квадратный парус и готовиться к отплытию.

Несколько человек принесли жертву Тору, моля своего могущественного бога о том, чтобы их путешествие прошло благополучно, в это время остальные споро грузили добычу на судно.

Девушек отвели на корму, там для них разбили шатер и оставили одних. На корабле викингов оказалось шестеро девиц: Уна, Тордис, Раннвейг и еще три какие-то совсем молоденькие девочки из их деревни. Когда варвары вторглись в их селение, большинство мужчин они убили, за исключением тех, кто все-таки успел бежать и скрыться в лесу, и тяжелораненых, которым не удастся дожить и до следующего утра…

Корабль Рагнара отчалил от берега и викинги, закончив свои дела, вспомнили и пленницах, ожидавших своей участи в шатре. В течение следующих нескольких часов, женщин насиловали, многих по несколько раз. Всех, кроме Уны, которая, понравилась самому Рагнару. Потом, варвары успокоились – похоже, они удовлетворили свою похоть и жажду крови.

Уна видела собственными глазами весь этот ужас, царивший в полыхающей огнем деревне, и ее душу сейчас терзали ни с чем несравнимые муки. Она не смогла защитить своих любимых мужа и сына, не говоря уже о ней самой. Ее дом сгорел дотла, вождь викингов Лодброк, собственноручно убил ее семью. И ее ненависть к этому человеку превосходила все мыслимые пределы. И самое ужасное, что она ничего не могла с этим сделать. Ей приходилось сидеть и ждать, когда король Дании и Швеции захочет воспользоваться своей новой наложницей. От всех этих мыслей Уну трясло и хотелось выбросится в море, но она знала, что воины Рагнара не допустят этого.

Галера скользила по волнам, словно грациозное чудовище. Берега родной Британии остались далеко позади… Шли дни. Девушек не морили голодом. Напротив, кормили дважды в день сушеной рыбой, ветчиной или вяленым мясом, лепешками и маслом. Еда была настолько не вкусной и холодной, что с непривычки многих рвало, особенно Тордис. Видя это, викинги от души забавлялись, и их громкий раскатистый смех делал позор женщин еще ощутимее.

Уна ела лишь затем, чтобы поддержать силы, необходимые для побега или же для того, чтобы, если представится возможность, убить Рагнара, отомстив за свою семью. Она не разговаривала с остальными и не слушала их слезливых жалоб. А когда Раннвейг пыталась утешить подругу, она никак не реагировала на проявление участия и молча отворачивалась от нее. Уна копила силы.

Иногда Рагнар приходил взглянуть на Уну. Высокого роста, широкоплечий, чем-то смахивающий на медведя викинг, с его копной длинных чуть вьющихся волос и пронизывающим взглядом одним только своим видом вселял страх в сердца врагов, всех, кроме самой Уны. Он так пока и не притронулся к ней. Только смотрел на нее с нескрываемым любопытством, ведь он впервые видел девушку, которая, несмотря на страх и безысходность, вела себя очень мужественно. Уна отвечала ему злобным взглядом, полным такой неприкрытой враждебности и ненависти, что Рагнар недоумевал – неужели она до сих пор не поняла, что она пленница? И бежать ей некуда!

Каждый раз при взгляде на молодую красавицу Уну, Рагнар чувствовал приятную истому где-то внизу живота. Гордость этой девицы его возбуждала, ведь нет ничего приятнее, чем сломить неповиновение женщины и заставить ее делать то, что хочет сам Рагнар.

– Странные существа эти женщины, – сказал сам себе Рагнар, заходя в каюту.

Лодброку нравилось чувствовать власть во всем, в том числе и над женщинами. Но прекрасный пол всегда оставался лишь игрушкой для великого короля. Хотя самые умные и красивые задерживались дольше прочих, например, этих несчастных пленниц, которые и до родного севера то вряд ли доплывут. Такие женщины становились его наложницами, но и они слишком быстро надоедали Рагнару. Конунг, как маленький жестокий мальчик, мог быстро наиграться в новую игрушку и забыть о ней раз и навсегда.

Ему нравились красивые женщины, и он пользовался ими так, как хотел. Не жалея, не думая о том, насколько приятно или не приятно девушкам то, что он делал с ними. Развлечение. Все они – лишь еще одно развлечение для него и не более того. Красивые куклы были нужны для того, чтобы Рагнар мог удовлетворить свою похоть и желания. «Но с этой упертой девкой будет еще интереснее развлечься, – подумал конунг. – Растоптать ее гордость, что может быть приятнее?»

Межу тем, переплыв бурное Ирландское море, они, остановившись у острова Мэн на ночлег. Викинги вновь насиловали плененных женщин, но к Уне, смотревшей на происходившее с безумной ненавистью, опасались даже приближаться. Все знали, что эта пленница принадлежит Рагнару, и прикоснуться к ней значит навести гнев на свою голову, а возможно и погибель. И как не соскучились мужчины по женскому телу, быть убитым из-за девки никому из них не хотелось.

Через несколько дней судно вошло в Северный пролив, миновало берега Шотландии, а оттуда, проплыв мимо Оркнейских островов, причалило к берегу, где Рагнар и остановился на ночь.

Утром корабль вышел в незнакомые воды. Суши уже не было видно. Викингам так и казалось, что на поверхности воды в любую минуту могут появиться чудовища и проглотить всех живьем. Девушки и так пребывавшие в постоянном страхе, еще больше перепугались и лишь испугано жались друг к другу в шатре. К вечеру неожиданно налетел ледяной шторм, зловещие и огромные волны перекатывались по палубе галеры, и океан словно манил, открывая свои объятия для всех, кто не удержится на борту.

Одна из девушек – Тордис, сама не меньше чем остальные встревоженная и перепуганная, прилагала все усилия, чтобы успокоить других. Она умоляла Уну помочь ей, но та лишь отвернулась. Больше всех в истерике билась Раннвейг.

Не будь Тордис так напугана, она, скорее всего, испытала бы искреннюю радость при виде страдающей Раннвейг. Ведь за все время, пока они находились в плену, молодая женщина не проронила ни единой слезинки по погибшему мужу. Это было просто омерзительно. Казалось, только одна огненноволосая девушка ничем не расстроена. Всего пару часов назад она бахвалилась, что будущее ее абсолютно не страшит, поскольку все мужчины-викинги на корабле, включая и самого короля, предпочитали ее всем остальным. А Уну вообще никто не выбрал ни разу. Рыжеволосая была твердо уверена, что найдет для себя удачное местечко в этом мире лютых варваров.

Сама Тордис каждый раз, когда вспоминала, как грубо ее изнасиловали двое викингов, съеживалась от стыда. Правда, больше, ее почти не трогали, если не считать самого предводителя. Но Рагнар по сравнению с теми двумя не был так жесток с ней. В другой бы ситуации она бы сказала, что он обращался с ней даже нежно. И за все время, что они провели на судне, Тордис потеряла волю к борьбе. И даже если ее не утопят, как котенка, в море, у нее нет никакого будущего в той чужой стране, куда их всех везут!

Шторм продолжался еще долго, и вся команда и девушки были измучены уже до предела, но когда к утру буря утихла и выглянуло солнышко, все были необыкновенно счастливы. После шторма особенно было приятно чувствовать, что палуба перестала раскачиваться из стороны в сторону и корабль больше не кренится на один бок. Девушки немного успокоились и тихо сидели, прижавшись друг к другу в одном углу. Все кроме рыжеволосой, которая считала, похоже, что вытянула счастливый билет, и гордой Уны.

Вдруг полог шатра резко распахнулся и на пороге появился сам Рагнар с одним из своих воинов. Он молча обвел взглядом вынужденную «тюрьму» девушек. Скользнув холодным взглядом по Уне, указал на нее и вышел. Стражник тут же подскочил к зашипевшей, словно кошка, девушке, ловко заломил ей руки и вытащил из шатра. И как Уна не старалась выкрутиться от викинга, у нее ничего не получалось. Мужчина внес сопротивляющуюся Уну в каюту Рагнара, поставил на пол и захлопнул дверь. Сам конунг, стоявший к Уне спиной, медленно повернулся.

«Он действительно похож на огромное чудовище», – проскользнула мысль в голове девушки, вспомнившей дошедшие до них сказания о суровом варваре.

Рагнар молча рассматривал свою пленницу. «Да, эта девка одна стоит всей добычи», – подумал он.

– Не зря я все время не подпускал к тебе своих воинов, – сказал Рагнар, уже вслух обращаясь к Уне. – Я хотел первым попробовать тебя!

И с этими словами он в один прыжок оказался рядом с Уной, минутная схватка и девушка уже лежала на постели лицом вниз. А Рагнар, держа ее руки за спиной, ловко задирал ее юбку и стаскивал белье. Девушка брыкалась и извивалась, но в ответ только слышала довольный смех Рагнара. Все ее ничтожные попытки вырваться еще больше заводили варвара. Она почувствовала как он всем своим телом навалился на нее, не оставляя ей никаких шансов, еще минута и он резкими толчками ввел в нее свой член. От боли, стыда и унижения из глаз Уны брызнули слезы, и она почти беззвучно заорала в подушки, в которые Рагнар утыкал ее лицом.

Казалось, секс с варваром продолжался целую вечность, но вот Уна, которая так обессилила, что уже не могла и пошевелится, почувствовала, как викинг сделал еще пару резких движений в ней, и горячая жидкость хлынула в ее лоно. Рагнар издал хрипловатый стон и повалился на Уну. Собрав оставшиеся силы, девушка с огромным трудом выползла из-под варвара, с омерзением ощущая, как его член выскальзывает из нее. Уна отползла в самый дальний угол кровати и забилась в него. Рагнар не пытался больше удерживать девушку. Он еще некоторое время лежал на постели, тяжело дыша. Затем, чуть приподнявшись, он резко вытянул вперед руку и, схватив Уну за щиколотку, притянул к себе.

– Ты думаешь это все? – спросил Рагнар, глядя в глаза испуганной девушки. – Я буду с тобой всю сегодняшнюю ночь и завтра до самого заката.

И с этими словами конунг навалился на нее сверху и, зажав рот рукой, с силой раздвинул Уне ноги…

День и ночь смешались воедино. Уна чувствовала только, как трясется под ней кровать и как ее ноги проскальзывают по покрывалу в тщетной попытке освободиться. Затекшие руки нещадно болели. Рагнар держал их над головой девушки после того, как она оцарапала его лицо. Она уже не могла кричать, сорванный голос отказывался повиноваться, и Уна молила только об одном – чтобы это ужасное действо прекратилось. Она была замужем лишь один раз. Ее муж был ее первым мужчиной, и сейчас, когда любимый супруг погиб, ее тело не хотело принимать в себя никого больше, а уж тем более убийцу ее любимого мужа!

Уна никогда не знала, что секс может быть таким грубым и омерзительным, ведь ее любимый всегда был с ней нежен и внимателен. Но хуже всего было то, что у Уны была тайна, о которой она так и не успела рассказать супругу – она ждала второго ребенка… И тем омерзительнее сейчас было понимать, что с ней делает Рагнар.

Викинг, получив все, что хотел, наконец, слез с кровати и громким голосом, от которого Уна вздрогнула, позвал стражника. Когда тот вошел, конунг велел связать Уне руки и выбросить ее за борт… Воин тут же схватил девушку и вытащил из каюты, волоча ее к борту корабля. Девушки в ужасе прибились к борту галеры, наблюдая за тем, как стражник быстрым движением крепко связывает запястья их подруги. Уна уже не сопротивлялась, жить после такого позора она бы все равно не смогла, да и ребенка она наверняка потеряла… Она жалела только об одном, что не отомстила Рагнару за свою семью. И вот когда уже она почувствовала, как палуба галеры уходит у нее из-под ног, а соленые морские брызги летят в лицо она, что есть силы крикнула: «Рагнар, я тебя проклинаю».

Странно, но охрипший голос словно прорезал гул моря. Даже конунг услышал его, в недоумении обернувшись на девушку и удивленно глядя не нее. Неужели, после того, что произошло, в ней еще есть силы? Она еще может сопротивляться? Рагнар даже задумался о том, что эта гордая девушка достойна того, чтобы остаться жить… Но прошла секунда, и ноги Уны коснулись ледяной воды и она погрузилась в темную пучину.

Рагнар сидел в кресле с кубком до краев наполненным элем, который так приятно согревал и расслаблял его тело. Хотя он и так неплохо расслабился с этой девкой, как там ее звали? Имя этой гордой девицы конунг так и не удосужился узнать. Или забыл… Это не важно. Это было двадцать минут назад! Все это уже стало историей.

Почему он утопил ее? Все просто. Рагнар знал, что он убил ее мужа и сына. И четно говоря, опасался, что Уна захочет ему отомстить. Так зачем же рисковать?! Лучше избавиться от проблемы радикально. «Кстати, – подумал Рагнар, – ее можно было и не связывать… Все равно до суши она не доплывет… Да и море в этих метах на редкость холодное».

Усмехнувшись, он отпил любимый напиток. Конунг настолько считал других людей ниже себя, что его не омрачали думы о многократно совершенных убийствах. Рагнара также не беспокоило то, что Уна его прокляла. Он слышал этот крик и, в отличие ото всех других правителей его времени, относился к подобным заявлениям весьма иронично. Какая-то девка не может проклясть великого конунга!

– Люди глупцы если думают, что подобной фразой могут убить меня или принести страдания, – сказал Рагнар вошедшему страннику. – Мой меч – вот олицетворение смерти для моих врагов! Но слова всегда останутся лишь словами. Люди ищут спасения за ними, но там его нет!

Воин только кивнул и подумал о том, что он и вправду много раз слышал проклятия, который сыпались из уст побежденных в его адрес. Но, ни разу, это не принесло ему поражения или увечий.

– Какая непомерная тупость считать, что я испугаюсь проклятий, – раздраженно бросил король варваров, поднимаясь с кресла и делая несколько шагов по каюте. – О, стадо, тебе нечем защитится от меня, когда я и мои воины ведут тебя на бойню.

Бесстрашный и сильный Рагнар Лодброк предпочитал идти дальше, а не слышать поверженных врагов. Единственное, во что верил Рагнар это в своих богов и заклинаниям своей матери ведьмы. Ставший печально знаменитым символ викингов ворон – птица, питающаяся трупами – отлично служил для устрашения врагов. «Пил ворон теплую кровь», – так обычно описывали историки поле битвы после очередной победы Рагнара.

Знамя, которое носили воины Лодброка, изготовила его мать-ведьма.

Это знамя было сделано в виде ворона и, когда дул ветер, знамя было подобно ворону, расправляющему крылья перед полетом. Но колдовство его матери наделило знамя двоякой силой. Его предназначением было всегда приводить войско к победе, но всякий раз платой за нее становилась жизнь того, кто нес это знамя. Хотя это не было такой уж сильной проблемой… Рагнар просто никогда сам не нес это знамя.