Короли-торговцы. Когда компании правили миром, 1600-1900 гг.

Симпсон, "Маленький император", наметил курс одного из самых необычных деловых предприятий в истории - империи бобров. Приведя ее к стремительному успеху, он, возможно, способствовал большой территориальной потере своей нации в Старом Орегоне, проводя политику краткосрочной выгоды для своего работодателя, но его экспансивное, ориентированное на прибыль видение в конечном итоге заложило основу для британского политического господства на севере Северной Америки. Как и многие его современники, но, возможно, даже в большей степени, Симпсон был сексистом, расистом, властным хвастуном, который манипулировал политиками и деловыми партнерами, чтобы получить то, что он хотел: больше власти и денег для себя и компании Гудзонова залива. Узкая направленность его жизненных интересов, использование и оскорбление других людей, его роль в подавлении культуры и автономии коренных народов не оставляют поводов для восхищения нашим современным восприятием. Из своего огромного состояния, оцениваемого более чем в 100 000 фунтов, он не оставил ничего ни одному из своих многочисленных детей, матери которых были коренными жителями, и поручил душеприказчику лишить своих "официальных" дочерей значительных стипендий, если они решат выйти замуж за неподходящего жениха.

Если не принимать во внимание личные недостатки, Симпсон, несомненно, был одним из самых успешных мировых торговых королей всех времен. Он напрямую изменил ход истории Северной Америки благодаря своей коммерческой хватке, железной решимости и высокомерной самоуверенности в сочетании с кажущейся непостижимой преданностью делу зарабатывания все больших денег для своей компании, даже в ущерб всем остальным аспектам своей жизни. За год до смерти он написал своим титулованным боссам в Лондонском комитете письмо, ставшее достойной эпитафией его жизни, предупредив их о предстоящей отставке после сорока лет службы: "За этот очень долгий период я ни разу не отлучался от работы ни на неделю, и никогда не позволял семейным узам и личным удобствам вступать в конкуренцию с требованиями, которые, по моему мнению, предъявляла ко мне Компания".

В конце жизни его опередили почти все, кто был частью его жизни, - от жены до товарищей по бизнесу и многочисленных врагов. Но сэр Джордж Симпсон не был одним из тех людей, которые переживают свою эпоху, уменьшаясь в страхе и смятении по мере того, как мир меняется вокруг них. Симпсон был настолько доминирующей и могущественной силой на протяжении четырех десятилетий, неоспоримым автократом, управлявшим половиной континента, что его эпоха закончилась только с его уходом из жизни и ослаблением бразд правления, которые он прочно ухватил для себя четыре десятилетия назад.

Набросок Александра Баранова начала XIX века, сделанный в Ситке в конце его жизни, - единственный известный портрет знаменитого русского царя-купца.

На этой гравюре XIX века изображен замок Баранова на вершине холма в Новоархангельске, или Ситке, - резиденции Баранова и главном порту Русской Америки.

Властный сэр Джордж Симпсон, или "Маленький император", как его иногда называли, изображен со сжатым кулаком и решительным взглядом на этом знаменитом портрете XIX века.

Сэр Джордж Симпсон (Sir George Simpson), восседая на середине своего каноэ, в шляпе, сэр Джордж Симпсон прибыл в свои пушные крепости, расположенные в дикой местности, под звуки волынки своего личного волынщика Колина Фрейзера, как изображено в этом календаре компании Гудзонова залива на 1923 год.

Отряд трудолюбивых антропоморфных бобров объединяет свои усилия в этой причудливой сцене XVII века из книги Германа Молля "Описанный мир".

Герб компании Гудзонова залива. На протяжении почти двух столетий компания владела титулом, полученным от английского короля Карла II, как "истинные лорды и владельцы" миллионов километров Северной Америки.

Сесил Джон Родс был основателем алмазного конгломерата De Beers и монопольной Британской южноафриканской компании, которая использовала частную армию для вторжения в центрально-восточную Африку. Он разрешил назвать новую территорию, захваченную войсками его компании, Родезией в свою честь.

Похожие на муравьев на гигантском холме, шахтеры трудятся среди пыли и жары на этой фотографии алмазного рудника Кимберли на юге Африки, сделанной в начале 1870-х годов.

Африканский король Лобенгула окружен мольбами и прислужниками в своем внутреннем комплексе в Губулавайо, на этой гравюре 1880-х годов.

На этом рисунке из журнала Punch за 1892 год Сесил Родс, стилизованный и героически выглядящий, стоит над Африкой, как колосс, смело держащий телеграфный провод, протянутый от Капской провинции на юге до Каира на севере.

Глава 6

"Великобритания - очень маленький остров. Положение Великобритании зависит от ее торговли, и если мы не откроем зависимые страны мира, которые в настоящее время преданы варварству, мы закроем для себя всю мировую торговлю. Необходимо донести до вас, что ваша торговля - это мир, а ваша жизнь - это мир, а не Англия. Вот почему вы должны заниматься этими вопросами расширения и удержания мира".

СЕСИЛ ДЖОН РОДС, ОК. 1895 Г.

Бриллианты и обман

СЕСИЛ ДЖОН РОДС И БРИТАНСКАЯ ЮЖНОАФРИКАНСКАЯ КОМПАНИЯ

Открытая шахта по добыче алмазов, которую увидел молодой Сесил Джон Родс в 1871 году, для одних была чудом современного промышленного ноу-хау, для других - ужасным пятном, прорехой в ландшафте. Шахта представляла собой неровную дыру площадью 35 000 квадратных метров и глубиной 70 метров, выдолбленную в земле в Южной Африке. Светло-коричневая почва у поверхности переходила в темно-синюю у дна, где работать было труднее. Суровая голубая земля стала судьбой молодого человека. Тысячи чернокожих африканцев рубили землю кирками и лопатами, вытаскивая потенциально ценную землю на поверхность на телегах, запряженных лошадьми. Когда в конце дня солнце садилось и жара немного спадала, рабочие выходили из ямы, "как мухи на стену, только капризничая, как мухи никогда не капризничают, и крича, как они приходят", по словам современного путешественника Энтони Троллопа. В начале 1870-х годов в карьере были заложены сотни независимых приисков, каждый из которых принадлежал одиноким, в основном белым, старателям, нанимавшим горстку чернокожих африканцев для извлечения алмазов из почвы. К концу 1871 года более пятидесяти тысяч владельцев участков и рабочих заполонили карьеры и близлежащие населенные пункты. Возможно, на первый взгляд места работ и не выглядели впечатляюще, но состояния здесь делались в кратчайшие сроки. Родс в сопровождении двух рабочих-зулусов и телеги с волами, полной инструментов и припасов, отправился в импровизированный город из холщовых палаток, усеявших горизонт, сквозь толпы грубых и грязных искателей удачи, чтобы найти своего брата. Он собирался застолбить место и заняться поиском алмазов.

Родс впервые приехал на юг Африки в возрасте шестнадцати лет, присоединившись к своему старшему брату Герберту, который стал фермером, выращивающим хлопок в Капской колонии. Хотя отец склонял Родса к карьере священнослужителя, он предпочел карьеру барристера, против чего выступали оба его родителя. Отложить образование и присоединиться к брату было семейным компромиссом, временно сохранившим мир. В то время никто не мог знать, что он проведет остаток жизни на юге Африки, лишь изредка возвращаясь в Великобританию, и что он окажет огромное влияние на будущее юга Африки и умрет там после выдающейся, хотя и запятнанной карьеры.

Он не был рожден или воспитан так, чтобы ожидать подобных вещей. Родившись в Бишопс-Стортфорде, Хартфордшир, 5 июля 1853 года, Родс был пятым сыном в большой семье. Его родители были набожны; отец был викарием Англиканской церкви, а юный Сесил, которого интересовали история и классика, занимал видное место в общине, преподавал в воскресной школе и на библейских уроках. Поскольку Сесил был болезненным, страдающим астмой мальчиком, родители надеялись, что поездка в Африку с ее жарким и сухим климатом окажется полезной для его слабого организма.

В то время юг Африки представлял собой пеструю смесь национальностей и политических юрисдикций, в которой доминировали, но не находились под жестким контролем британцы. Хотя португальские мореплаватели изначально проложили морской путь вокруг мыса Доброй Надежды в конце пятнадцатого века, в начале семнадцатого века именно английские мореплаватели Английской Ост-Индской компании и голландские мореплаватели Голландской Ост-Индской компании стали частыми посетителями Столовой бухты на пути к спайсерам и обратно.

В 1650 году голландская монопольная компания отправила Яна ван Рибека основать на мысе форт и небольшое поселение для пополнения запасов кораблей. Ему также было поручено найти и подружиться с местными жителями - народом хойхой, нанять их в качестве охотников и покупать у них скот, чтобы община из примерно восьмидесяти поселенцев была в основном самодостаточной. Поначалу в поселении выращивали дополнительные овощи и фрукты, которые служили провизией для страдающих цингой моряков компании, проплывавших мимо по пути в Ост-Индию и обратно.

Однако в конце концов колонисты устали от монопольных полномочий голландской компании и двинулись дальше вглубь страны, вытесняя со своей территории коренных скотоводов. Чтобы сохранить свою юрисдикцию над мигрирующими колонистами, компания постоянно расширяла свои границы, что, в свою очередь, оттесняло поселенцев еще дальше вглубь острова. В 1714 году компания запретила дальнейшую миграцию в колонию, пытаясь удержать независимых колонистов от выхода из-под ее контроля.

Многие кой-коин отступили со своими стадами далеко вглубь малонаселенного региона, а те, кто остался, погибли от эпидемии оспы. Смерть стольких пастухов, от которых зависело пропитание, заставила компанию принять решение об импорте западноафриканских рабов в качестве рабочей силы.

В 1815 году, в результате Наполеоновской войны с Францией, Великобритания получила контроль над Капской колонией. На тот момент в колонии проживало около шестнадцати тысяч европейцев, в основном буров (потомков голландцев), и примерно столько же импортированных западноафриканских рабов, а также несколько тысяч представителей народностей кой-коин и сан. В дополнение к ресурсам колонии Британия унаследовала ее социальные проблемы, в частности, тлеющий конфликт между бурами и скотоводами банту на востоке, который усугублялся с течением века, когда зулусские налетчики оттесняли банту все дальше на юг, что усиливало конкуренцию за скудные земли и превращалось в сложную и непрерывную борьбу между враждующими народами. Непрекращающийся конфликт привел к тому, что британская Капская колония расширила свои границы в попытке установить мир и стабильность в регионе. Продолжающаяся миграция бурских скотоводов вылилась в Великий поход 1837 года, в ходе которого тысячи людей бежали с британской территории и ее законов и правил. В частности, они стремились избежать законов, запрещающих обращение в рабство импортированных западноафриканцев и местных кой-коин. Торговля рабами на британской территории была объявлена вне закона в 1807 году, а рабовладение - примерно двадцать пять лет спустя. Без этой дешевой рабочей силы буры столкнулись с нехваткой рабочей силы и проблемами с дисциплиной среди своих рабочих. Великий поход привел к дальнейшему насилию, поскольку буры вступали в столкновения с различными народами, на земли которых они вступали. После долгих конфликтов и кровопролития между англичанами, бурами, зулусами и банту образовались три независимые республики - Капская колония, Оранжевое свободное государство и Трансвааль, а также могущественное королевство зулусов с населением около 250 000 человек, которым управлял Шака.

В 1852-53 годах Великобритания признала независимость бурских республик: Оранжевого Свободного Государства с населением около двенадцати тысяч человек и Трансвааля с населением около пятнадцати тысяч человек. Британия также пошла на ограниченное самоуправление гораздо более крупной англоязычной Капской колонии, и между враждующими народами установился очень непрочный и хрупкий мир. К 1860-м годам, еще до открытия ценных полезных ископаемых, экономика республик была пастбищной, а в западной части Капской провинции и Натале начали строить небольшие железные дороги. Все путешествия во внутренние районы страны и обратно по-прежнему осуществлялись пешком, на телегах или лошадях.

Экономическая продукция региона включала шерсть, вино, зерно, крупный рогатый скот и овец.

Политическая ситуация и хрупкий мир усложнились после того, как в 1867 году были обнаружены алмазы. Внезапно возник повышенный интерес Бельгии к Конго, а Германии - к Юго-Западной Африке и Восточной Африке. Тогда, как и сейчас, алмазы имели огромную потенциальную ценность, и спешка в их поисках значительно обострила ссоры из-за земли и нечетко очерченных границ колоний. Главные открытия произошли в регионах, которые явно не входили в юрисдикцию ни Капской колонии, ни двух бурских республик, и, что неудивительно, на них быстро стали претендовать все три правительства. (Первоначальные охотники за алмазами провозгласили еще одну местную республику, которая вскоре была присоединена к Капской колонии). Начиналась империалистическая "гонка за Африку" - нестабильный и переменчивый период, идеально подходящий для оппортунистов и время процветания хитрых, пронырливых и беспринципных предпринимателей. Удача, головокружительный успех и пьянящее кредо империализма разжигали пыл и давали оправдание действиям, которые в другие времена могли бы привести к сомнениям.

В 1870 году, когда компания HUDSON'S BAY COMPANY уступила свою территорию новому государству Канада, Сесил Родс провел семьдесят два дня на борту скрипучего и стареющего парусника, плывя из Англии на юг, мимо экватора и в Капскую колонию. Высадившись в Дурбане, молодой человек обнаружил, что его ненадежный старший брат Герберт уехал в глубь страны с группой искателей алмазов. Оставшись один, Родс отправился на ферму брата в долине Умкомаас и начал осваивать земледелие до возвращения Герберта. Он построил небольшую хижину и подготовил поля к вспашке, используя поденщиков-зулусов. Когда Герберт вернулся, они с Сесилом проработали вместе несколько месяцев, но следующей весной Герберт снова уехал, оставив Сесила заниматься осенним сбором урожая в 1871 году.

Проницательный наблюдатель за тенденциями, Сесил, которому было всего семнадцать лет, понял, что хлопковый бум подходит к концу, и решил присоединиться к Герберту на его алмазном месторождении в Колесберг-Копье - регионе, который позже был назван Кимберли в честь британского государственного секретаря по делам колоний. Он отправился в 650-километровый поход в октябре с большими надеждами, которые вскоре развеялись. Его пони умер во время путешествия, и Сесил преодолел все изнурительное расстояние пешком, проходя от рассвета до заката около двадцати километров в день под непосильным грузом припасов. В ноябре он прибыл в убогую обитель нового шахтерского поселка, который в то время был на пути к тому, чтобы стать вторым по величине поселением на юге Африки. Для юноши, привыкшего к удобствам среднего класса в Англии, это, должно быть, был потрясающий опыт.

Тысячи недавно прибывших жили в палящей жаре без водопровода и канализации. Один из путешественников описывал "пыль, настолько густую, что страдалец боится убрать ее, чтобы не усугубить зло, и мух, настолько многочисленных, что едва ли кто-то осмелится истребить их обычным способом, чтобы их мертвые тела не вызывали шума". Горячие ветры вздымали пыль в огромные тучи, которые покрывали все вокруг, "так что казалось, что твердая поверхность земли поднялась в воздух... В Кимберли и его окрестностях не было ничего красивого". Жители, более половины которых составляли чернокожие африканцы, трудились в ужасных условиях и ютились в сараях из гофрированного железа или грязных парусиновых палатках, которые теснились в импровизированных рядах. Рабочие питались прогорклым мясом и маслом, а также завядшими овощами. "Это похоже на огромное количество муравейников, покрытых черными муравьями, настолько густыми, насколько это возможно, - писал Родс в письме матери, - последние представлены людьми; если учесть, что на копье [небольшой холм] около 600 участков, и каждый участок обычно разделен на четыре, и на каждом работают около шести черных и белых, то получается, что на участке земли размером 180 ярдов на 220 каждый день работают около десяти тысяч человек".

Старатели из множества стран заполонили карьер.

Это были непростые клиенты, и уж точно не те благовоспитанные, образованные представители среднего класса, к которым привык Родс. (Родс был "джентльменом", по терминологии того времени, хотя еще не имел джентльменского образования). Многие из этих прихлебателей были ветеранами горнодобывающих бумов со всего мира: торговцы, бродяги, сомнительные коммерсанты, торговцы скотом, воры, шлюхи и азартные игроки. В то же время большую часть физического труда выполняли тысячи временных рабочих-банту, которые зарабатывали деньги, чтобы купить скот, жен или оружие перед возвращением на родину. Пьянство и азартные игры были главными развлечениями в этом шумном сообществе, но, очевидно, это устраивало Родса. Он поселился здесь, взял на себя ответственность за один из трех участков своего брата и принялся за работу. Вскоре его непутевый брат снова уехал, вернулся на хлопковую ферму, явно не заинтересованный в нудной и тягостной жизни на рудниках, оставив восемнадцатилетнего Сесила за главного.

Младший брат процветал, копая яму все глубже и просеивая грязь, чтобы каждую неделю добывать около сотни фунтов алмазов. Когда Герберт вернулся через несколько месяцев с другим братом, он сообщил Сесилу, что продал хлопковую ферму. Он был поражен успехами Сесила и его силой воли. Даже когда он вступил в ожесточенный спор с гораздо более старым старателем, чьи права немного уступали его, Сесил не проявил ни малейшего желания отступить. Он научился нанимать и увольнять рабочих, оценивать алмазы, таскать "полезную грязь", отбиваться от посторонних и иметь дело с недобросовестными алмазными брокерами. "Сесил, похоже, добился замечательных результатов в отношении алмазов", - сообщал Герберт домой. Примерно в это же время Сесил перенес свой первый сердечный приступ, и ему пришлось потратить несколько недель на восстановление.

В одной из многочисленных легенд о жизни Сесила Родса до его восхождения на вершину богатства и славы (или бесславия, как считают некоторые) молодой Родс смотрит вниз, в пещеру алмазного рудника Кимберли. Его спутник, заметив его далекий, рассеянный взгляд, как говорят, спрашивает: "Что ты здесь видишь?".

Не отрывая взгляда от сцены, "медленным движением руки Родс отвечает единственным словом: "Сила"".

Портреты и фотографии величайшего африканского короля-торговца не останавливаются на болезненном подростке, приехавшем зарабатывать на жизнь с алмазных полей. Вместо этого они сосредоточены на строгой, тяжелой и насупленной маске авторитета и респектабельности, которую он принял спустя несколько лет. На его самой известной официальной фотографии он выглядит усталым, изможденным миром. Его дряблое лицо обвисло, и с мешками под глазами он совсем не похож на сильного авантюриста, изображенного на статуях.

В целом этот портрет производит впечатление благодушного дядюшки: пухлого, безвкусного и ничем не примечательного, как и многие другие анонимные менеджеры среднего звена, функционеры или агенты той эпохи. Но за непримечательной внешностью скрывалось незыблемое ядро политической и социальной ортодоксии, которое сегодня считается отвратительным. Родс был убежденным сторонником верховенства

Англосаксонская раса и горячо надеялся на создание глобального правительства, основанного на этом превосходстве. Один из его старых товарищей, доктор Линдер Джеймсон, вспоминал, что Родс "был глубоко впечатлен верой в конечную судьбу англосаксонской расы. Он неоднократно подчеркивал, что им очень нужна новая территория, на которой можно было бы поселиться на постоянной основе и таким образом обеспечить рынки сбыта для товаров старой страны - мастерской мира". Сам Родс заявлял: "Мы должны найти новые земли, откуда мы сможем легко получать сырье и в то же время эксплуатировать дешевый рабский труд, который можно получить от коренных жителей колоний".

Высокомерный, расистский и невыносимо самодовольный, Родс воплощал в себе многие из менее привлекательных черт расширяющейся Британской империи. После многих десятилетий коммерческого процветания и расширения свободной торговли в середине XIX века, когда Британия действительно стала хозяином морей, не имея равных в военном превосходстве и коммерческом успехе после победы над Наполеоном, чартерные монополии вышли из моды. Не было никакой необходимости в том, чтобы коммерческие предприятия были связаны с национальными политическими и дипломатическими интересами, и действительно, большинство таких монополий исчезли или утратили свой возвышенный статус к концу XIX века. Но в ту эпоху, когда Родс вырос до зрелого возраста, также зародились империализм и национализм, которые вновь создали благодатную почву для восстановления чартерных компаний как инструмента достижения дипломатических, политических и стратегических целей за счет использования частного капитала. Но теперь впервые концепция расовой иерархии, вытекающая из философии, известной как социал-дарвинизм, послужила оправданием для порабощения Европой неевропейских народов.

Родс с ранних лет был напичкан этим мощным коктейлем из национализма, расизма и империализма. Он твердо верил, что распространение британского владычества на весь мир будет отвечать "лучшим интересам человечества". Восстанавливаясь после первого сердечного приступа в Кимберли в 1872 году, Родс прочитал книгу Уинвуда Рида "Мученичество человека" - извращение и экстраполяцию дарвиновской теории естественного отбора, в которой Рид отстаивал концепцию расового превосходства: определенные расы врожденно превосходят другие, и благодаря выживанию сильнейших они будут доминировать. Какими бы отталкивающими, анахроничными и глупыми ни казались эти представления сейчас, Родс был вдохновлен этими и подобными идеями, которые свободно распространялись в его время, и в свою очередь вдохновлял других своими речами. Хотя эти взгляды не были приняты всеми, они, несомненно, были частью основного течения мысли и общественного дискурса.

Торговля и экономика Британии были связаны с колониями по всему миру, утверждал этот аргумент, и им нужны были общие цели и задачи, чтобы укрепить свои связи. Национализм и расизм были связаны с империализмом, чтобы оправдать продолжение экспансии и управление неанглоязычными народами. Стали популярны попытки укрепить отношения между материнской страной и колониями, в которых доминировала Великобритания. В книге "Сесил Родс: Анатомия империи" Джон Марлоу пишет: "Идеологическая концепция расы, которая была основой единства между "белыми" колониями и материнской страной, была легко переведена в концепцию расового превосходства, чтобы обеспечить оправдание англосаксонского правления над "отсталыми" народами". Политические идеи "покрасить карту в красный цвет" - в честь цвета, обычно используемого на картах для обозначения территорий, находящихся под властью Британской империи, - и взять на себя "бремя белого человека" в отношении подвластных народов стали дико популярны среди британцев. Траектория карьеры Родса более или менее совпадает с тремя десятилетиями, в течение которых эта доктрина империализма находилась на подъеме. Сам Родс стал одним из популярных лиц этого движения.

К середине 1872 года Сесил Роудс уже стал довольно состоятельным. Он постоянно работал и не имел практически никаких других интересов, кроме еженедельных обедов и встреч с некоторыми образованными жителями Кимберли. Он остро ощущал недостаток формального образования, рассматривая его как некий недостаток характера, который необходимо исправить. Тем временем он работал и экономил. Он совершил одну поездку за пределы алмазного рудника - обширный тур по окрестностям на телеге с волами, поскольку в то время не было настоящих дорог. Но даже эта поездка не была исключительно ради удовольствия: Родс постоянно искал новые возможности для бизнеса и, возможно, сам того не подозревая, закладывал основы грандиозного видения всей территории. Он приобрел ферму в соседней Республике Трансвааль, нанял чернокожих африканцев для ее обработки и вступил в партнерство с другом по имени Чарльз Радд, с которым познакомился в Кимберли. Они объединили свои ресурсы, чтобы выкупить брата Родса Герберта и заполучить его алмазные участки себе. Герберту не хватало самоотверженности, чтобы выполнять тяжелую, монотонную работу, необходимую для успешной добычи алмазов, и он отправился на север в поисках приключений. Сесил, однако, продолжал работать со своим новым партнером. Они купили участки в Кимберли, улучшили их и продали с прибылью, а затем вложили всю прибыль в менее дорогие участки на близлежащей шахте De Beers, названной так в честь голландского фермера, на чьей земле располагалась шахта. Этот дуэт был проницательным и трудолюбивым, он открыл множество предприятий, а затем продал их, когда они стали приносить прибыль.

В середине 1873 года Сесил оставил свои дела в руках Радда и отплыл в Англию, чтобы поступить в Ориэл-колледж в Оксфорде, чтобы получить желанное образование и завершить получение диплома джентльмена. Во время учебы он надеялся быть в курсе событий на рудниках, но во время первого семестра неожиданно умерла его мать. Убитый горем и вновь заболевший легкими, Родс вернулся в Кимберли весной 1874 года, чтобы поправить здоровье и возобновить зарабатывание денег. Образование могло подождать. Ему было еще только двадцать лет. К тому времени он уже мечтал стать владельцем как можно большей части алмазной промышленности, покупая участки и объединяя их.

Родс вернулся в Оксфорд в 1876 году и пробыл там два года, проводя каникулы в Кимберли. С 1878 по 1881 год он в основном жил в Кимберли, вернувшись в Оксфорд на последний семестр, чтобы получить ученую степень в возрасте двадцати восьми лет. Хотя он не был ученым, а скорее очень практичным человеком, в Оксфорде он научился мечтать по-крупному, воспринимать жизнь как огромное полотно, на котором можно творить историю. Он также познакомился с зачатками популистского империалистического пыла, охватившего тогда страну, в частности с мечтой о коридоре британского влияния от Кейпа до Каира - идеей, которая впоследствии станет его страстью. Эта мечта побуждала его зарабатывать еще больше денег как средство реализации своей цели. Оксфордское образование Родса также придало ему уверенности в принятии решений и закрепило за ним статус джентльмена, а не просто очередного жадного до денег, пусть и успешного. Он научился общаться с джентльменами и, возможно, использовать их или доминировать над ними, понимать их мотивы и недостатки. Родс также заметил власть, которую принесли ему деньги. "Оксфордская система, - писал он, - в ее наиболее законченном виде выглядит очень непрактичной, однако, куда бы вы ни обратили свой взор, за исключением науки, оксфордский человек находится на вершине дерева". Любовь к Оксфордскому университету и жизненная цель, которую, по его мнению, он обрел благодаря этому учебному заведению, остались с ним на всю жизнь.

Примерно в это время Родс написал статью, в которой изложил свои начинающие идеи, схожие с теми, что набирали популярность в Британии. "Я утверждаю, - писал он, - что мы - первая раса в мире и что чем большую часть мира мы населяем, тем лучше для человеческой расы. Я утверждаю, что каждый акр, добавленный к нашей территории, обеспечивает рождение большего числа представителей английской расы, которые иначе не появились бы на свет. Кроме того, поглощение большей части мира под нашей властью означает конец всех войн". К моменту окончания университета многие из его философских идей о мире и его отношении к Британской империи уже выкристаллизовались: он считал, что нужно работать для "дальнейшего развития Британской империи, подчинения всего нецивилизованного мира британскому правлению, восстановления Соединенных Штатов Америки, превращения англосаксонской расы в единую империю". Это было первое письменное выражение того, что историк Джон Марлоу назвал "причудливой смесью интеллектуальной незрелости и практического гения" Родса, своего рода национализм, основой которого были псевдонаучные расовые теории. Родс верил, что его постоянно растущее богатство станет средством воплощения этих философий и мечтаний.

За эти годы поселение Кимберли изменилось.

Улицы были заасфальтированы, ветхие палаточные городки заменены на более постоянные строения, а закон и порядок сглаживали неровности хаотичного поселения. Некоторые шахтеры и горожане даже обзавелись семьями. После нескольких лет, в течение которых Родс и Радд вкладывали всю свою прибыль в покупку участков на руднике "Де Бирс", который поначалу казался менее прибыльным, чем рудник в Кимберли, теперь им принадлежала значительная часть рудника. Легкий верхний слой почвы был срыт, обнажив под собой более твердую голубую землю, и времена небольших участков, обрабатываемых вручную, закончились. Требовался крупный капитал для покупки дорогостоящей техники, способной копать более твердую землю. Два партнера решили привлечь других партнеров и продолжать скупать как можно больше участков.

Они создали компанию с ограниченной ответственностью и занялись поиском и разработкой схемы приобретения всего участка рудника De Beers. В 1879 году Родс познакомился с Альфредом Бейтом (Alfred Beit), немецким еврейским торговцем алмазами с глобальными финансовыми связями, который приехал в Кимберли несколькими годами ранее. По слухам, Родс однажды вечером заметил, как Бейт допоздна работает в своем офисе, зашел посмотреть, чем он занимается, и в конце концов спросил, чего он планирует добиться, работая так усердно. Бейт ответил, что планирует контролировать всю алмазную добычу в Кимберли. Родс ответил на это: "Забавно.

Я решил поступить так же. Нам лучше объединиться". Компания, которую они создали в 1880 году, получила название De Beers.

В том же году Родс, ставший одним из ведущих жителей города, был избран в Капский парламент. Несмотря на начинающуюся политическую карьеру, он продолжал заниматься алмазной компанией De Beers, которая в 1883 году уже в четыре раза увеличила свой первоначальный капитал в 200 000 фунтов стерлингов.

Родс был слишком занят, чтобы официально переехать в Кейптаун, где находился парламент, поэтому следующие семь лет он провел в разъездах между Кейптауном и Кимберли, где жил с несколькими деловыми партнерами, Невиллом Пикерингом и доктором Линдером Джеймсоном. Он попеременно занимался своими деловыми и политическими интересами, которые, что неудивительно, иногда пересекались. Родса вообще привлекали схемы, в которых бизнес сочетался с политикой. Его усилия по прокладке железной дороги в Кимберли наглядно демонстрируют, как он направлял свои политические усилия на улучшение своих деловых перспектив. Стабильность и рост числа поселений, по его мнению, оправдывали строительство железной дороги, которая, в свою очередь, увеличила бы прибыль предприятий всего региона. Для этого уже политически проницательный молодой человек решил улучшить отношения между англичанами и голландцами в Капской колонии, чтобы побудить британский юг Африки принять единое правительство. В рамках своей главной цели - распространения британской культуры по всему миру - Родс представлял себе великий союз всех народов южной Африки под властью Капской колонии, который затем распространился бы на север, в центральную Африку, на территории, еще не попавшие под контроль ни одной европейской державы.

Но другие европейские державы - Бельгия, Франция, Португалия и Германия - препятствовали амбициям экспансии в центральную Африку. Прекрасно понимая это, Родс поклялся получить эту территорию для Великобритании, где также, по случайному совпадению, находились его собственные коммерческие интересы. "Отдайте мне центр, - утверждал он, - и пусть кому угодно достанутся болота, окаймляющие побережье". Его взор остановился на узком участке земли, идущем на север от Кимберли, к западу от Трансвааля и к востоку от пустыни Калахари. Этот сухопутный коридор, известный как Миссионерская дорога, поскольку по нему Давид Ливингстон и десятки других миссионеров прошли на север вглубь материка, мог обеспечить легкий доступ к высокогорным плато центральной Африки. Однако конфликт между Республикой Трансвааль и Капской колонией за контроль над "дорогой на север" затянулся на годы. Родс справедливо считал этот коридор ключом к доминированию в регионе и хотел, чтобы его контролировали британские интересы, а лучше всего - его собственные. Опасаясь, что Трансвааль может заблокировать британскую экспансию по коридору и захватить ресурсы региона для себя, он стратегически рассчитал, что расширение Капской колонии вокруг Трансваальской республики перекроет коммуникации и линии снабжения Трансвааля, вынудив его присоединиться к Капской колонии под британским управлением.

Родсу было всего около тридцати лет, но он был проницательным наблюдателем геополитической ситуации, предвидя возможные ходы многих игроков, которые будут стремиться расширить свои притязания на географию юга Африки. Для него это было похоже на гигантскую игровую доску: он уже знал, что делать, но ему все еще не хватало власти, чтобы его воспринимали всерьез. "Он был не более обычным политиком, чем обычным бизнесменом, - говорит Джон С.

Гэлбрейт пишет в книге "Корона и хартия: первые годы Британской империи

Южно-Африканская компания. "Ограничения, налагаемые на правительство представительным процессом, были противны его существу. Правительства, ответственные за парламентский процесс, он считал изначально слабыми, недостойными величия народа, которым они были избраны руководить. Судьба англосаксов не может быть реализована с помощью правительств; необходимую силу и огонь должны обеспечить люди, готовые посвятить этой миссии свою жизнь, свою энергию и свои деньги". И Родс знал, что политической власти никогда не будет достаточно; ему понадобятся огромные суммы денег, чтобы воплотить свое видение в жизнь.

К середине 1880-х годов Роудс был богатым человеком, хорошо известным как один из ведущих жителей Кимберли и уже завоевавшим в Кейптауне репутацию многообещающего политика.

Его мечты о De Beers были столь же амбициозны, как и его видение южной Африки, где доминировали британцы, но они осуществлялись быстрее. Под руководством Родса, Бейта и Радда компания De Beers процветала и становилась все более прибыльной, обеспечивая партнерам солидный доход. Но хотя Родс был богат, он еще не был всемогущ. На руднике оставалось еще семь претендентов. В течение многих лет корпоративная стратегия De Beers заключалась в том, чтобы прибыльно развиваться, покупая новые участки по мере поступления финансирования, постепенно расширяя свое влияние на рудник и отрасль. В 1887 году Родс купил все оставшиеся концессии на шахту DeBeers и немедленно консолидировал свои операции и сократил расходы, переместив жилые помещения африканских рабочих, которые составляли подавляющую часть рабочей силы, в изолированный, управляемый компанией лачужный городок, где их размещали, кормили и каждый день искали незаконные алмазы.

Благодаря этим мерам экономии прибыль стала стремительно расти, как и дивиденды, выплачиваемые акционерам, которые увеличились с 3 процентов до 1887 года до 25 процентов к 1888 году, даже при том, что мировая цена на алмазы немного снизилась. Родс инстинктивно понимал, что мировой спрос на алмазы будет оставаться постоянным, поэтому увеличение производства в конечном итоге будет сопровождаться сопутствующим снижением цены. Таким образом, чтобы выжать из De Beers больше прибыли, ему нужно было контролировать почти все мировое предложение алмазов или организовать некую форму картеля, чтобы ограничить предложение и тем самым удержать цены на высоком уровне. Хотя он еще не рассказал акционерам De Beers о своих патриотических амбициях, доминирование в алмазной промышленности южной Африки позволило бы Родсу финансировать свои имперские мечты.

К 1887 году две компании контролировали большую часть торговли алмазами на юге Африки: De Beers Company на руднике De Beers и Kimberley Central Company на соседнем и более крупном руднике Kimberley. Барни Айзекс, молодой лондонец, носивший имя Барни Барнато, развивал Kimberley Central так же, как Родс и его партнеры развивали De Beers: постепенно скупая концессии на добычу в течение многих лет. По слухам, Барнато был так же богат, как и Родс, а возможно, даже богаче. Чтобы не допустить затопления рынка, двум компаниям придется либо бороться, либо прийти к какому-то соглашению относительно добычи. Родс решил бороться. Сначала он через европейских агентов договорился о покупке акций французской компании, владевшей оставшимися концессиями на рудник в Кимберли. Родс совершил специальную поездку в Лондон, встретился с лордом Ротшильдом через контакты, организованные Бейтом, и занял для этой цели 750 000 фунтов. Затем он занял еще 750 000 фунтов у гамбургского финансиста и связался с главой французской компании, предложив за всю операцию 1 400 000 фунтов - вполне приемлемую цену. Но Родс всегда работал не на одном уровне. Он договорился выплачивать проценты по этому огромному займу акциями De Beers Company, но с изюминкой: если акции De Beers вырастут в цене и будут выше в конце оговоренного периода времени, то прибыль от этого роста будет поделена поровну между De Beers и кредиторами. Родс подозревал, что акции вырастут в ближайшем будущем, и хотел быть уверенным, что он и его компания получат выгоду от этого роста.

Не успели акционеры французской компании принять предложение Родса, как Барнато узнал о сделке и быстро подготовил контрпредложение, предложив заплатить за их акции еще больше. (Новые телеграфные линии, проложенные от Кейптауна до Кимберли, сделали возможным все эти быстрые предложения и контрпредложения). Не успокоившись, Родс подошел к Барнато и убедил его отказаться от своего предложения французской компании.

В качестве компенсации Родс пообещал продать Барнато и Kimberley Central французской компании по той же цене, что и De Beers; то есть он согласился передать акции без прибыли. Однако единственным требованием Родса было, чтобы Барнато заплатил ему не наличными, а акциями Kimberley Central. Барнато согласился. Когда сделка была завершена, De Beers стала владельцем около 20 процентов акций Kimberley Central, а Kimberley Central контролировала все алмазное месторождение Кимберли. Теперь только две компании владели обоими крупнейшими алмазными рудниками в мире. Теперь Родс совершил свою большую авантюру.

С помощью Бейта он собрал еще больший капитал и начал скупать все акции Kimberley Central, какие только мог. Барнато убеждал своих акционеров не продавать акции, а затем делал встречное предложение, предлагая более высокие цены. Цены на акции обеих компаний резко выросли (что принесло Родсу и De Beers кругленькую сумму, поскольку они разделили разницу от повышения стоимости акций со своими европейскими финансовыми спонсорами). Поскольку рынок вырос, многие инвесторы продали свои акции обеих компаний и забрали прибыль. Однако сторонники Родса, которые в основном находились в Европе, были кровно заинтересованы в успехе его гамбита и держались за него. (Большинство акционеров

Kimberley Central жила в Кимберли). После короткого периода суматошных покупок Родс и De Beers стали владельцами контрольного пакета акций Kimberley Central.

Затем Родс убедил акционеров двух компаний объединиться, а инвесторов обменять свои акции на доли в новой холдинговой корпорации De Beers Consolidated Mines. Единственным камнем преткновения стал трастовый договор De Beers Consolidated, который должен был определить параметры деятельности новой компании. Барнато и другие хотели, чтобы в трастовом договоре было указано, что деятельность компании будет ограничена алмазной промышленностью. Родс не хотел таких ограничений и в итоге одержал верх, обеспечив новой компании возможность заниматься другими видами бизнеса. Список полномочий, которыми обладала новая компания, был необычным и экстраординарным.

Они включали в себя право, если возникнет необходимость, аннексировать территорию, еще не принадлежащую европейским державам на законных основаниях; возможность собрать частную армию для достижения этой цели; и положения о банковском и ином финансовом спонсорстве подходящих предприятий, которые еще не были определены. Родс и его приближенные, включая Барнато, который, как подозревают некоторые биографы, с самого начала был добровольным участником этой схемы, сговорившись с Родсом, чтобы поднять стоимость акций и сделать их обоих императорами, были назначены пожизненными управляющими De Beers Consolidated Mines. Им был гарантирован огромный доход, сотни миллионов долларов каждому, до тех пор пока компания оставалась прибыльной.

Теперь Родс контролировал компанию, которая обладала фактической монополией на алмазы - около 90 процентов мирового предложения. Но он только начинал. В своей речи перед акционерами нового объединенного предприятия он разъяснил свою ближайшую цель. "Наша амбиция, - заявил он, - сделать эту компанию самой богатой, самой великой и самой могущественной из всех, которые когда-либо видел мир". В то время обедневшие рабочие, в основном чернокожие африканцы, которые трудились в жару и пыли, добывая алмазы из земли, жили в ужасных условиях. Они были фактически узниками в управляемых компанией комплексах, вынужденные тратить свои с трудом заработанные деньги в фирменном магазине. Один из комментаторов, Джон Мерриман, заметил, что это было "скандалом и позором для всех, чье моральное чувство не притуплено привычкой смотреть на них как на простой рабочий скот". Когда слияние было завершено, около половины чернокожих рабочих были уволены, как и четверть белых. Акции компании выросли в цене, прибыли резко увеличились, а условия труда ухудшились, поскольку конкуренция уменьшилась.

Но денежные схемы Родса не ограничивались алмазами и De Beers. В 1886 году в районе к югу от Претории под названием Витватерсранд было обнаружено золото. Этот регион, получивший название Рэнд, превратился в богатейший золотой рудник в мире. Неподалеку вырос город Йоханнесбург. Преодолев свое первоначальное нежелание, Родс стал принимать активное участие в делах, заключая союзы с богатыми и связанными партнерами, среди которых не было никого более связанного, чем он сам. Хотя он никогда не доминировал в золотодобывающей промышленности и не понимал ее так, как алмазную, Родс заработал огромные деньги на своих первоначальных спекуляциях, а позже - огромный ежегодный доход от своего положения владельца и назначения управляющим директором и председателем холдинговой компании Consolidated Gold Fields of South Africa. Этот шаг также открыл перед компанией перспективу инвестирования в самые разные предприятия, как это делала De Beers Consolidated.

Хотя в эти годы Родс был занят коммерческой деятельностью, его развивающиеся политические взгляды, направленные на создание империи, прекрасно сочетались с этой коммерческой основой. В 1890 году он стал премьер-министром Капской колонии, и теперь его взгляды приобрели новый вес. Он был самым богатым и влиятельным человеком на юге Африки. Предвидя, что

Родс выступил против права африканцев голосовать (в бурских республиках Трансвааль и Оранжевое свободное государство им уже было запрещено голосовать), а "оккупированные земли" - земли, занятые коренными народами, - станут препятствием для развития коммерции. (Им уже было запрещено голосовать в бурских республиках Трансвааль и Оранжевое свободное государство). Поскольку он считал, что мир станет лучше благодаря безудержному и нерегулируемому промышленному развитию, он не хотел, чтобы коренные африканцы упорно цеплялись за свою землю и стояли на пути "прогресса", в частности промышленного развития и добычи полезных ископаемых. Родс также ввел законы, выгодные для горнодобывающих и промышленных интересов, поскольку он смотрел на север и юг центральной Африки. У него были большие планы и мечты относительно этой "пустой" земли. У него был доступ к капиталу и политическому влиянию, необходимым для освоения этих земель, если он того пожелает, и именно на это он тратил все больше своей энергии.

СО ВРЕМЕНИ ОТКРЫТИЯ ЗОЛОТА НА РЯДУ ПРОСПЕКТОРЫ устремили свои взоры на север, за пределы колоний европейского типа - Капской и Бурской республик. Почему источники алмазов и золота должны быть ограничены уже открытыми шахтами? В 1880-х годах многочисленные исследователи и старатели проникали на север в Матабелеленд, территорию Лобенгулы, короля матабеле. Матабеле были ответвлением племени зулусов, которые занимали лучшие пастбищные земли у реки Лимпопо, к юго-западу от Великих озер Центральной Африки. В 1880-х годах они были самым страшным племенем на юге Африки, насчитывая около шестидесяти тысяч человек.

Налетчики и работорговцы, матабеле часто совершали вылазки вглубь окрестных земель из своего центрального поселения в Губулавайо.

Энтони Томас, автор книги "Родос: The Race for Africa", сравнивает матабеле с воинами древней Спарты, а Губулавайо - с "огромным военным лагерем, примерно круглым по форме и диаметром в полмили, окруженным мощной крепостью из жердей мопани и колючих кустарников. Непосредственно внутри этого внешнего кольца находился круг плотно упакованных травяных хижин толщиной в шесть рядов, построенных в традиционной форме улья", где жили королевские слуги и воины. Внутреннее святилище короля было окружено еще одним острогом, в котором стояли два больших кирпичных дома. "Жители вели муравьиный образ жизни, - писал путешественник А.Т.

Брайант. "Здесь не было такого понятия, как уединение; их души не принадлежали им самим; их угнетал огромный страх оскорбить слоноподобного короля или его колдунов, и все двигались, как марионетки, которых дергали по его воле".

Сам Лобенгула был мощного телосложения и царственной фигурой, тщательно ухоженной. Он был щепетилен в вопросах протокола и внешнего вида. "Как и все воины матабеле, которые презирают сутулую походку, - писал один впечатленный посетитель, - Ло Бенгула ходит совершенно прямо, откинув голову назад и выпятив широкую грудь, и когда он идет медленным шагом со своим длинным посохом в правой руке, а все люди вокруг него кричат ему похвалы, он выглядит безупречно". Среди многочисленных прозвищ Лобенгулы были "Пожиратель людей!" и "Поносящий небеса". Его "огромные выпуклые, налитые кровью глаза" могли навести ужас, когда он "смотрел на вас сверху вниз в своей властной манере". Немногие европейские торговцы, которым было разрешено поселиться в окрестностях Губулавайо, сидели на корточках вокруг внешнего палисада. Лобенгула называл их своими "белыми собаками", и ни один из них никогда не получал разрешения на добычу полезных ископаемых на его территории.

Если и будут найдены новые источники ценных минералов или драгоценных камней, то, по мнению Родса, именно здесь, в королевстве Лобенгулы.

"Король матабеле... является единственной преградой для Центральной Африки".

Родс заявила. "Как только мы завладеем его территорией, остальное будет просто".

Гонка за Африку продолжалась, и европейские державы искали территории, которые можно было бы завоевать и эксплуатировать, не давая другим сделать то же самое. Большинство людей в Великобритании, да и в Европе, все больше убеждались в том, что они имеют право занимать, развивать и эксплуатировать любую территорию в Африке, которая еще не занята или не полностью освоена африканскими народами. Один из ораторов и писателей того времени, Джозеф Чемберлен, четко выразил эту точку зрения: "Что касается незанятых территорий между нашими нынешними колониальными владениями и рекой Замбези, то вряд ли можно говорить о том, что они находятся во владении какой-либо нации. Племена и вожди, которые в них властвуют, не могут занять эти земли или развить их потенциал, и можно с уверенностью сказать, что рано или поздно эти страны дадут выход европейскому предпринимательству и европейской колонизации".

Ко двору Лобенгулы стекались люди, добивавшиеся концессий на разработку полезных ископаемых, хотя король оставался независимым и пренебрежительно относился к предложениям как горнодобывающих компаний, так и европейских правительств. Португальцы, однако, претендовали на часть его территории, а немецкое правительство отправило посланника. Британские миссионеры также стремились работать на его землях, а представители горнодобывающих компаний, иногда связанных с европейскими правительствами, добивались разрешения работать на территории Лобенгулы и с его благословения. Европейцы полагали, что признание притязаний на африканскую территорию определяется эффективной оккупацией. Родс опасался, что если Британия не начнет быстро расширяться на север, то его мечты о британском коридоре политического контроля от Капской провинции до Каира будут разрушены в результате предварительных притязаний какой-нибудь другой европейской державы. Больше всего он опасался, что бурские треккинги из Трансвааля попытаются захватить контроль. В 1887 году они попробовали именно такую тактику, обманом заставив Лобенгулу поставить свою королевскую печать на документе, который давал им исключительные торговые права на эту территорию и запрещал входить на нее кому-либо еще.

Родс, даже будучи занятым своими махинациями по контролю над алмазной промышленностью, был в ярости от того, что его упрекнули в 1887 году, хотя фиктивный документ был отвергнут Лобенгулой и так и не получил широкого признания.

Всегда работая над несколькими аспектами своего грандиозного плана в одно и то же время, он начал разрабатывать планы своей будущей экспансии во владения Лобенгулы. В августе 1888 года он отправил из Кимберли шесть эмиссаров на телегах, груженных золотом и подарками для короля. Проехав несколько недель по равнинам, они прибыли в Губулавайо и добились аудиенции у короля.

Они убедили его поставить свою печать на документе под названием "Концессия Радда", по которому Лобенгула должен был получить множество подарков, в том числе сто винтовок с казенной частью и дробью, а также вооруженный пароход, который должен был быть доставлен по реке Замбези. В свою очередь Лобенгула предоставил Родсу и его приближенным "полную и исключительную власть над всеми металлами и минералами, находящимися и содержащимися в моих королевствах, княжествах и владениях, вместе с полномочиями делать все, что они сочтут необходимым, чтобы получить и добыть то же самое... И поскольку в последнее время мне сильно мешали различные лица, ищущие и желающие получить гранты и концессии на землю и права на добычу полезных ископаемых на моих территориях, я настоящим уполномочиваю указанных грантополучателей ... . принять все необходимые и законные меры, чтобы исключить из моего королевства всех лиц, ищущих там земли, металлы, минералы или права на добычу полезных ископаемых".

Маловероятно, что Лобенгула, проницательный и расчетливый правитель, который сохранял свое главенствующее положение, манипулируя и запугивая других, получил точный перевод этого документа. Позже он утверждал, что ему сказали, что концессия предусматривает работу не более десяти шахтеров на территории его королевства в каждый момент времени. Тем не менее, как только документ был подписан, эмиссары Родса поспешили на юг, чтобы предать его огласке, а сам Родс быстро сел на корабль в Лондон с соответствующей миссией.

Родс хотел заручиться монополией британского правительства на создание компании для разработки фантастических минеральных ресурсов, которые, по его мнению, находились в королевстве Лобенгулы. Он создал новую компанию, назвав ее Rudd Concession Syndicate, единственным активом которой была сама сомнительная концессия, и обратился в Британское колониальное ведомство, чтобы получить хартию для компании, которая будет расширять телеграфные и железнодорожные линии, создавать банки и разрабатывать минеральные ресурсы на этой территории. Обладая собственным капиталом, синдикат не только стимулировал бы коммерческое развитие территории, но и препятствовал бы другим европейским продвижениям. Родс начал закулисную работу, необходимую для создания Британской южноафриканской компании, которая в итоге должна была создать собственную полицию, управлять всеми на территории и заключить договоры с соседними народами от реки Лимпопо до района Великих озер. Он приступил к работе, используя свое обаяние, политическую хватку, деньги и связи, чтобы преодолеть дипломатические препятствия на пути столь дерзкой просьбы.

Нет точных сведений о том, как ему удалось убедить стольких высокопоставленных правительственных чиновников поддержать его план, но Родс не раз цинично замечал, что "каждый человек имеет свою цену". Харизматическая сила его личности и его провидческая убежденность, вероятно, покорили не меньше противников, чем его чековая книжка; он убедил их, что его дело - это их дело, что все это на благо империи и нации.

Родс использовал и другие, более тонкие тактики: назначал членов совета директоров, продавал акции со скидкой влиятельным людям и жертвовал деньги на заветные политические цели. Монопольная компания с правительственной хартией не только принесет пользу угнетенному африканскому народу, утверждал он, но и продвинет британские интересы в центральной Африке против посягательств других европейских держав. А главное, это будет сделано без особых затрат для правительства. Вскоре влиятельные люди купились на его план; оппозиция таяла по мере того, как он расширял круг тех, кто мог бы извлечь выгоду из монопольной хартии компании. Территория "богата", - заявила лондонская "Таймс", - "сказочно богата, как нам говорят, драгоценными металлами и еще полудюжиной других, а также кукурузой и всеми видами сельскохозяйственных богатств, которые нужно только почесать, чтобы улыбнуться". Благодаря обмену акциями в различных холдинговых компаниях до того, как Британская южноафриканская компания была открыта для государственных инвестиций, Родс и его главные спонсоры также получили значительную прибыль.

Устав компании наделял ее "всеми полномочиями, необходимыми для целей управления... . право учреждать банковские и другие компании и ассоциации; прокладывать и поддерживать железные дороги, телеграфы и пароходы; вести горные работы и лицензировать горнодобывающие компании; заселять, обрабатывать и улучшать земли; поддерживать мир и порядок... и для этой цели иметь полицейские силы и собственный флаг". Ему также было поручено ликвидировать работорговлю и ограничить продажу спиртных напитков. Все полномочия, которыми обычно наделялись колонии короны, были переданы компании на первоначальный период в двадцать пять лет. В совет директоров должны были входить семнадцать человек, но Родс с самого начала был фактически диктатором; директора штамповали его решения, которые часто принимались даже без консультаций с ними.

Однако вся ценность новой зафрахтованной Родсом компании могла быть реализована только после того, как Лобенгула откажется от своего упорного стремления сохранить власть. Чартер компании был основан на сомнительной законности полученной обманным путем концессии и обещаниях Родса заняться благородной деятельностью, например освободить африканский народ от жестокого деспотизма Лобенгулы и других королей. Хлипкая концессия, на которой основывалась хартия, не выдержала бы тщательной проверки. Поскольку война с матабеле была неизбежна, рассуждал Родс, чем раньше, тем лучше. К декабрю 1889 года он отдал приказ "сломить власть матебеле" и свергнуть Лобенгулу, а для руководства секретной экспедицией нанял молодого офицера Фрэнка Джонсона. Однако заговор был раскрыт, когда кто-то сообщил о нем колониальным властям, но Родс, разумеется, отрицал свою осведомленность и ответственность за это дело. Вскоре был разработан другой план, руководителем которого снова стал Джонсон. Сотни "хороших бойцов" записались в армию.

Известные как "ангелы Родса", они были набраны "по возможности из сыновей ведущих семей в каждом районе Кейпа". Запасной план Родса заключался в том, что если его люди попадут в беду, будут "окружены и отрезаны", то их семьи потребуют их спасения. "И кто же вас спасет, как вы думаете?" - спросил он Джонсона. "Я скажу вам - императорский фактор... И как вы думаете, кто окажет давление на императорскую факторию и заставит ее спасти вас? Влиятельные отцы ваших молодых людей!"

Летом 1890 года хорошо вооруженный передовой отряд численностью около двухсот человек, за которым следовали пятьсот офицеров и солдат британской южноафриканской полиции Родса и более тысячи других солдат, в основном чернокожих африканцев, отправился на север. Колонна маршировала по краю территории Лобенгулы, надеясь спровоцировать его. Тем временем Родс был занят своими обязанностями премьер-министра Капской колонии. В своей книге "Родс: The Race for Africa" Энтони Томас отмечает: "Кому-то наверняка приходило в голову задаться вопросом, как мистер Родс, премьер-министр, может заниматься вопросами, касающимися мистера Родса, алмазного монополиста, или заключать контракты с мистером Родсом, председателем Gold Fields, или мистером Родсом, железнодорожным подрядчиком, или мистером Родсом из Chartered Company". И все же в то время не было никаких возражений против этих огромных, очевидных и вопиющих конфликтов интересов.

Войска Британской южноафриканской компании вместе с шахтерами и поселенцами прокладывали себе путь на территорию Лобенгулы, строя по пути форты и отмечая земли для будущей колонизации. Возможно, торговля и добыча полезных ископаемых были предметом переговоров, но Лобенгула никогда не соглашался на колонизацию. Войска не нападали на Лобенгулу напрямую - это было бы незаконно. Поэтому они остались на окраине его королевства, на территории, известной как Машоналанд, которая была подвластна Лобенгуле, но не находилась под его непосредственным контролем, и начали прочесывать землю в поисках доказательств наличия полезных ископаемых. После года поисков им не удалось обнаружить ни одного из столь восхваляемых минеральных ресурсов. Один из отчетов британского эксперта по горнодобывающей промышленности был неутешительным: "Нельзя отрицать, что большие надежды, которые возлагались... на большие минеральные и сельскохозяйственные богатства Машоналанда, не оправдались или почти оправдались... Машоналенд, насколько известно, а известно многое, не является ни Аркадией, ни Эль-Дорадо".

Недовольные, шахтеры и старатели занялись спекуляцией землей и фермерством. Поселенцы Родса наступали на деревни Машоналанда и под дулами автоматов требовали, чтобы жители предоставляли неоплачиваемую рабочую силу на их фермах. Коренные жители были убиты, их скот угнан, а деревни сожжены.

Самосуд восторжествовал. В октябре 1891 года Родс отправился на север и впервые въехал в "свою" страну - территорию, которую поселенцы теперь называли Родезией. Он уже начал прокладывать телеграфную линию в этот регион, и к концу 1891 года она была почти завершена. Родс посетил свою новую столицу, Солсбери, ветхое скопление примитивных домов и магазинов рядом с руинами Великого Зимбабве - свидетельством древней империи, защищенной огромными гранитными стенами и опирающейся на легендарные золотые рудники. Родс приписывал древние руины скорее древним финикийцам, чем местному народу шона.

Несомненно, признание того, что сооружение было построено местными жителями, подорвало бы его убежденность в том, что они нуждаются в цивилизации.

Однако золото древнего Великого Зимбабве оказалось неуловимым, и вскоре поселенцы маленького ветхого форпоста стали присматриваться к территории ближе к форту Лобенгулы - возможно, золото и алмазы находились именно там. Но Родс столкнулся с той же проблемой, что и раньше: объявление войны и вторжение в Матабелеленд было незаконным и поставило бы под угрозу устав компании. Компания потратила много средств, в том числе заняла у De Beers Consolidated и Consolidated Gold Fields, но пока не обнаружила ничего ценного, что оправдало бы ни первоначальные инвестиции, ни текущие расходы на содержание экспедиционных сил. А проблемы с рабочей силой для поселенцев Родса сохранялись из-за набегов Лобенгулы на шона. Шона боялись работать, даже когда их деревням угрожала опасность, опасаясь расправы со стороны матабеле. Как могли поселенцы компании улучшать землю без дешевой и многочисленной рабочей силы? Отношения между ними становились все более напряженными, а насилие - все более частым явлением. Нужно было что-то делать, но Британская южноафриканская компания застопорилась бы в своем продвижении до тех пор, пока Лобенгула объединял бы матабеле.

Возможно, чувствуя этот дрейф в стратегии Родса, Лобенгула последовательно отказывался провоцировать его на открытую атаку.

Он не поддался на уговоры своих воинов отомстить, даже когда его публично оскорбили. Примерно в это время Родс получил депешу от одного из своих агентов, в которой предлагался способ решения проблемы: "Родс может подумать о целесообразности завершения дела... Сейчас у нас есть повод для ссоры из-за убитых женщин и детей, а открытие Матабелеленда даст нам огромный подъем в акциях и во всем остальном".

В качестве предлога для вторжения на территорию Лобенгулы компания использовала, возможно, вымышленный налет на женщин и детей со стороны воинов Лобенгулы. Итак, армия компании двинулась в путь - потрепанный отряд иррегуляров, старателей и будущих поселенцев, которым была гарантирована плата в виде добычи, полученной при разграблении крепости Лобенгулы. Половина награбленного достанется компании, а оставшаяся половина будет распределена между офицерами и людьми в соответствии с их рангом. По слухам, Лобенгула обладал огромными запасами золота, оружия и алмазов, а также более 300 000 голов крупного рогатого скота. Родс также пообещал землю для армии компании.

Пропагандистская кампания Родса по подготовке этого крупного наступления включала использование его собственных газет в Капской колонии, в частности "Кейп Аргус", для распространения ложных слухов о том, что воины матабеле собираются для нападения на английских поселенцев вопреки договору о концессии Радда. Один из давних лейтенантов Родса, Леандер Джеймсон, в октябре подготовил 1400 человек и, используя слухи о нападениях матабеле на белых поселенцев в качестве оправдания, двинулся на Губулавайо. Когда два войска сошлись, 5 000 воинов матабеле были уничтожены современными пушками и пулеметами. В этом коротком сражении погибло более 3 000 матабеле, в то время как среди бойцов роты было всего несколько человек. Затем Джеймсон отправился в пылающую столицу Лобенгулы и установил флаг компании на дымящихся руинах.

Вскоре после битвы в Губулавайо вошел Родс, который стоял наготове, чтобы отпраздновать победу. Как премьер-министр Капской колонии он находился далеко на севере от территорий, которыми официально управлял, но как управляющий Британской южноафриканской компании он был в самом центре своих новых, незаконно полученных владений. Он построил себе дом на месте разрушенного фундамента королевской резиденции Лобенгулы, а затем несколько дней наблюдал за тем, как закладывается деловой район новой столицы, который должен был называться "новым городом Булавайо".

Столкнувшись с критикой со стороны общественности и попытками небольшого контингента британских войск остановить грабеж и разграбление владений Лобенгулы армией поселенцев, Родс немедленно начал новую кампанию в прессе. В ней он предупреждал Великобританию не вмешиваться в деятельность компании, чтобы не столкнуться с "новой республикой, которая вызовет больше крови... чем стоит вся нация матабеле". 18 июля 1894 года Великобритания признала юрисдикцию Британской южноафриканской компании над только что завоеванной территорией. Основание Родезии было завершено, а акции компании взлетели в восемь раз по сравнению с тем, что было до битвы. Родс, ставший героем как для дикой группы родезийских "первопроходцев", так и для акционеров компании, ликовал, что компания "владеет очень большим куском мира... всем, что в нем, и всем, что на нем, кроме воздуха". Он и компания лишили матабеле их земель и превратили их в промышленный и сельскохозяйственный пролетариат. Вместе они правили землей площадью более миллиона квадратных километров. И они убедили себя в том, что их агрессия была совершена во имя прогресса.

Став премьер-министром Капской колонии и "человеком-председателем" Родезии, Сесил Родс достиг вершины власти, авторитета и уважения. В Капской колонии он продолжал управлять своими коммерческими интересами и работать над преодолением растущего разрыва между бурскими и английскими колонистами Капской провинции. Стабильность была бы не только полезна для бизнеса, она была абсолютно необходима компании для полноценной эксплуатации Родезии. Для реализации этой программы Родс нуждался в поддержке бурских и английских парламентариев и пошел на ряд одиозных уступок, чтобы заручиться этой поддержкой. В парламенте он заключил множество сделок с бурами, чтобы обеспечить свои деловые интересы, например, построить железные дороги там, где он хотел, особенно железные дороги, ведущие на север Родезии. Он также сдержал оппозицию жестокому обращению De Beers с рабочими и отложил планы по введению налога на алмазы. Взамен он поддержал законы и правила, которые дискриминировали чернокожих африканцев и за которые выступали буры. Энтони Томас пишет, что было "два важных соображения, которые подтолкнули Родса к расистской позиции - потребность политика в голосах избирателей и потребность промышленника в контролируемой рабочей силе".

Третьим соображением была убежденность Родса в необходимости единой "туземной" политики для всех республик. В бурских республиках Трансвааль и Оранжевое свободное государство чернокожие африканцы не имели избирательных прав, и Родс поддержал предложения ограничить голоса чернокожих и в Капской колонии. Вначале он начал проводить политику, которая лишала права голоса тех, кто владел землей в общине, - этот шаг снискал ему политическую благосклонность многих его бурских избирателей. "Мы должны управлять туземцами как подвластной расой", - объявил он. "По данным последней переписи населения [возможно, около 1890 года], в колонии насчитывается 1 250 000 туземцев и 250 000 европейцев. При нынешнем избирательном праве, если бы они им воспользовались, туземцы имели бы большинство голосов". Он продолжил: "Обращайтесь с туземцами как с подвластным народом до тех пор, пока они остаются в состоянии варварства".

Родс постоянно работал над созданием союза южноафриканских республик, и он знал, что относительно либеральная политика Капской колонии в отношении чернокожих африканцев всегда будет главным камнем преткновения на пути к объединению с бурскими республиками. Поэтому он начал работать над изменением законов в Капской колонии, поддержав закон о легализации порки непочтительных (чернокожих) слуг; голосование, чтобы снова повысить требования к владению собственностью для участия в выборах; введение теста на образование, что лишило права голоса еще тысячи чернокожих избирателей; насильственное присоединение новых туземных земель и переселение тысяч чернокожих африканцев в резервации. "Моя идея заключается в том, что туземцев следует держать в этих туземных резервациях и вообще не смешивать с белыми людьми", - заявил он. Он принял законы, по которым фермы становились неразделимыми, что означало, что младшие сыновья и незамужние дочери фермеров вынуждены были покидать землю, обеспечивая приток дешевой рабочей силы. Не успокоившись на этом, Родс ликвидировал миссионерские школы, чтобы чернокожие африканцы не могли получить образование. "Когда я вижу проблемы с рабочей силой, которые происходят в Соединенных Штатах, - заметил он, - и когда я вижу проблемы, которые будут происходить с английским народом в их собственной стране... я скорее рад, что рабочий вопрос здесь связан с туземным вопросом... Если белые сохранят свое положение высшей расы, наступит день, когда мы все будем благодарны за то, что туземцы находятся с нами на своем месте". Он ввел комендантский час для чернокожих африканцев и расовую сегрегацию в государственных учреждениях.

Все эти изменения поддерживались газетами Родса, особенно "Кейп Аргус". К 1895 году он, по сути, создал все ключевые основы режима апартеида, который полностью вступит в силу полвека спустя. А в Родезии Земельная комиссия Родса лишила коренных жителей их земель и поместила в плохо расположенные резервации, чтобы их территории могли быть открыты для белых поселенцев.

Однако даже Сесил Родс не был непобедим. Его падение было стремительным и произошло по его собственной вине. Его здоровье ухудшалось. Он страдал от проблем с сердцем, которые усугублялись курением, выпивкой и значительным набором веса. Ему было всего около сорока, но выглядел и вел он себя гораздо старше. Ему стало казаться, что времени на осуществление одной из самых больших своих амбиций - объединение всех независимых республик юга Африки под одним знаменем - остается все меньше. Пока что перспективы добычи полезных ископаемых в Родезии складывались не так, как он надеялся. После длительной поездки по региону один из его горных инженеров сообщил: "Я призываю инвестирующую общественность проявлять должную дискриминацию". Оказалось, что большие залежи золота в Трансваале, в окрестностях Йоханнесбурга, не простираются на север, как многие предполагали. Родезия и Британская южноафриканская компания не только не оправдали прежних оптимистичных прогнозов о невероятном богатстве недр, но и великие золотые месторождения Трансвааля привели к тому, что бурская республика стала самым богатым государством на юге Африки - что навсегда помешало бы ее объединению с Капской колонией. Кроме того, Родс испытывал личную ненависть к Паулю Крюгеру, президенту Трансвааля, и стал участником плана по вторжению в Бурскую республику, свержению ее президента и насильственному присоединению к Капской колонии.

План Родса был похож на тот, что удался при захвате королевства Лобенгулы: инсценировка восстания с требованием вмешательства. Его главным приспешником в этом случае был тот же Леандер Джеймсон, который возглавлял восстание в Родезии и который снова поведет частные силы на помощь в Трансваале; все должно было быть сделано просто и чисто. Британское правительство уже рассматривало подобную схему, но по разным причинам отказалось от нее, поэтому у Родса были основания полагать, что Британия не откажется от операции, как только она будет завершена. Однако рейд - тщательно продуманный заговор с участием журналистов, промышленников и правительственных чиновников - обернулся полной катастрофой. Джеймсон и восемьсот рейдеров ворвались в Трансвааль, ожидая восстания в свою поддержку, но восстания так и не произошло, и захватчики были окружены, схвачены и взяты под стражу для допроса силами Трансвааля. Несмотря на то, что Родс заявлял о своей невиновности, он был вынужден уйти в отставку с поста премьер-министра. Устав его компании был практически аннулирован, а сам он заплатил огромные штрафы. Но он так и не был напрямую связан с вторжением; все его люди молчали и даже попали в тюрьму, не проронив ни слова о его непосредственном участии. Два года спустя Родс попытался вернуться в политику, но проиграл с перевесом в одно место, несмотря на огромные расходы и владение большей частью "свободной" прессы Кейптауна. Тогда он обратил свой взор на Родезию - "свой" север, как он ее называл, - и потратил много времени на строительство железных дорог и телеграфов, а также на поиск и разработку шахт и других ресурсов.

Бурская война, начавшаяся в 1899 году, была более или менее неизбежной, учитывая очевидные и усиливающиеся разногласия между бурскими республиками и Капской колонией, а также их борьбу за преобладание. Родс принял активное участие в обороне Кимберли и своего алмазного рудника во время конфликта, охватившего весь регион. Понеся десятки тысяч жертв, британские войска разгромили бурские республики, и в итоге Оранжевое свободное государство и Трансвааль были объединены с Капской колонией в Южно-Африканский Союз.

Сесил Родс провел оставшиеся несколько лет своей жизни, занятый восстаниями в Родезии и ухудшающимся здоровьем. Его преследовала и, вероятно, шантажировала польская принцесса по имени Екатерина Радзивилл, которая подделывала векселя на его имя, распространяла слухи об их помолвке, предлагала ему жениться и вообще изводила его, несколько раз преследуя из Лондона в Кейптаун и обратно. В конце концов, когда все ее предложения были отвергнуты, она обвинила его в преступном мошенничестве. По всей видимости, у нее были документы, которые Родс не хотел обнародовать, и таким образом ей удалось получить от него крупную сумму денег. Радзивилл продолжала преследовать его до самой смерти 2 марта 1902 года в возрасте сорока девяти лет. Он умер в Кейптауне и был похоронен в Родезии.

Однако Британская южноафриканская компания продолжала существовать, хотя харизматичный оптимизм Родса скрывал тот факт, что компания не была прибыльной. Войны за подчинение туземцев и репарации, выплачиваемые поселенцам за испорченное имущество, поглощали огромные суммы ее богатств. И хотя в Родезии были обнаружены полезные ископаемые, они так и не стали той великой удачей, которую представляли себе Родс и первоначальные акционеры компании. Земля оказалась самым ценным активом компании, но контроль над ней подразумевал постоянное отстранение от нее африканцев. В течение многих лет компания продолжала терять деньги, и акционерам, должно быть, было больно узнать, что захват и управление страной не является изначально прибыльным делом. Кроме того, моральная сторона дела заключалась в том, что компания была замешана в грубейших нарушениях прав человека по отношению к покоренному народу.

Тем не менее компания организовала кампании по стимулированию заселения и продажи своих земель, и к Первой мировой войне численность белого населения - людей, владевших всей землей в Родезии, - достигла 31 000 человек. Сельскохозяйственное производство резко возросло, как и добыча полезных ископаемых. Однако акционеры не получали большой прибыли: расходы на содержание Родезии были слишком высоки, а содержать мощные вооруженные силы, чтобы не дать коренным африканцам отвоевать свою территорию, было очень дорого. Правление компании в Родезии закончилось в 1923 году, когда поселенцы потребовали ответственного правительства, и британское правительство удовлетворило их просьбу.

Британия также решила, что право собственности на все невостребованные земли не принадлежит компании, поскольку она больше не является агентом Короны. Однако акционерам было выплачено несколько миллионов фунтов стерлингов в качестве компенсации за потерю этих земель.

К моменту смерти Родса британцы относились к его достижениям со смесью отвращения и восхищения. Газета "Таймс" писала: "Он сделал больше, чем любой другой современник, чтобы представить воображению своих соотечественников ясное представление об имперских судьбах нашей расы, но мы хотели бы забыть другие вопросы, связанные с его именем".

Он и другие подобные ему империалисты, заключает газета, "вызывают отвращение, а иногда и ненависть, в точности пропорциональную масштабам их достижений". Для некоторых поклонников он был великим провидцем, пророком имперской экспансии и судьбы, неустанно работавшим над расширением Британской империи на благо менее цивилизованных народов и осуществлением своей благородной мечты о глобальной англоязычной империи с центром в Великобритании, которая принесет мир и процветание всему миру. Он был "великим белым человеком". Другие, не столь очарованные, видели его действия в другом свете: этот человек использовал свое значительное богатство и влияние, чтобы получить видимость легитимности от чартерной компании для частного вторжения на территории южной и восточной Африки, контролируя средства массовой информации через владение газетами и подкуп чиновников, в то время как его корпоративные наемники свергали правительства и прокладывали путь к незаконному захвату земель у местных народов для расширения своих горнодобывающих интересов и извращенных неоколониальных мечтаний.

Родс строил интриги и вел себя как политик, а не как торговец. Он действовал с безжалостностью и расчетливой жестокостью средневекового военачальника. Он был блестящим манипулятором и, как утверждают некоторые, мошенником, а его действия были примечательны своей дерзостью. Легенды и мифы, окружающие его, многочисленны.

Он покупал газетные компании, как тайно, так и открыто, из-за своей убежденности в том, что "пресса управляет умами людей".

Его обвиняют в том, что он оказывал давление на врачей с целью замалчивания информации об эпидемии оспы среди африканской рабочей силы на его алмазных рудниках, полагая, что эта информация нарушит производство, поскольку рабочие будут избегать этого региона; и, конечно, это будет стоить денег на прививки - денег, которые он не хотел тратить. В результате 751 человек умер, прежде чем болезнь удалось взять под контроль. Родс использовал свою власть и авторитет в правительстве для поддержки законодательства, которое укрепляло права владельцев шахт и ослабляло избирательные и земельные права коренных африканцев. В Палате собрания в Кейптауне он выступил с речью, в которой утверждал, что "с туземцами нужно обращаться как с детьми и отказывать им в праве голоса. Мы должны принять систему деспотизма в наших отношениях с варварами Южной Африки".

Энтони Томас охарактеризовал жизнь Родса как трагическую историю идеалистической юности, испорченной стремлением к власти, и с этим трудно не согласиться. Не имея ни семьи, ни жены, ни близких друзей, Родс посвятил себя постоянной работе и интригам, несмотря на то, что накопил достаточно богатства, чтобы обеспечить себе несколько десятилетий праздной жизни. Казалось, он жил ради возможности пользоваться властью, никогда не уставал от нее и тратил значительные части своего огромного состояния на продвижение того, что считал величайшей целью: развитие Британской империи.

Его жизнь, как и жизнь других выдающихся личностей, изобилует мифами и фантастическими историями, а многие ранние биографии - Сесил Джон Родс вдохновил десятки из них - содержат версии его взлета от лохмотьев к богатству, чтобы стать одним из самых богатых людей в мире благодаря упорному труду и таланту. Для Родса деньги были властью: возможность использовать их, чтобы приказывать другим людям выполнять его приказы, воплощать свои мечты и амбиции. Но он не был философом; он был человеком действия, скорее планировщиком и исполнителем, чем мыслителем, актером, опирающимся на идеи других людей, которые он применял к своей ситуации.

Отвратительные убеждения и поступки Родса, в отличие от почти психопатического наследия Яна Коэна двумя веками ранее, были продуктом его эпохи, его воспитания и внезапного и раннего богатства. Конечно, он верил в свое личное величие и судьбу, в свое превосходство в своей расе и превосходство своей расы в человеческой семье - метеоритный взлет к богатству и власти может произвести такое впечатление на молодого человека, - но он также верил, что делает добро в мире и благотворно влияет на людей, с которыми сталкивается. Хотя он совершал чудовищные поступки, отнимая у людей их земли недобросовестными, а порой и насильственными методами, он верил, что его дело в конечном итоге приведет к их улучшению. Заблуждаясь и не будучи особенно глубоким мыслителем, он не верил, что творит зло. Коэн, напротив, знал, что сеет беду и причиняет вред другим, но ему было все равно, лишь бы это приносило пользу ему, его компании и стране - именно в таком порядке. Родс был высокомерным, самодовольным всезнайкой, считавшим, что цель оправдывает средства. В начале жизни он играл в азартные игры и крупно выигрывал, а затем добился еще большего успеха благодаря удачному стечению обстоятельств и азартным играм, которые стали возможны благодаря его внушительному первоначальному джекпоту. Он всегда выигрывал, когда принимал решения, и стал верить, что другим будет лучше, если их решения будет принимать он. Для тех, кто был убит или вытеснен корпоративной политикой торговых королей вроде Родса и Коэна, их мотивы не имели особого значения, но их мотивы говорят об их характере. Родс был похож на миссионера, убежденного в истинности своей божественной миссии; Коэн был бандитом и головорезом, какой бы изысканной ни была его одежда и ухоженность.

Родса многие называли героем, причем не только колонисты его компании в Родезии, но и во всей Британской империи. Оксфордский университет присвоил ему звание почетного доктора. Когда он вернулся в Кейптаун, на улицах появились баннеры с надписью "Добро пожаловать домой, создатель империи", а газеты - некоторые из них принадлежали самому Родсу - расхваливали его достижения. Благодаря своей Британской южноафриканской компании Родс присоединил к Британской империи огромную территорию и сделал многим людям большие деньги. Во время одной из встреч с королевой Викторией он с гордостью, возможно, самодовольно, ответил с насмешливой скромностью на ее вопрос о том, чем он занимался с момента их предыдущей встречи: "Я добавил две новые провинции к вашим владениям, мадам, с момента нашей последней встречи". Он, несомненно, продолжил бы свою кровавую экспансию в Африке, закрепляя свои завоевания и продвигаясь все дальше на север, если бы не умер в возрасте сорока девяти лет. Непрерывная экспансия - это то, о чем он постоянно думал. "Только подумать об этих звездах, которые вы видите над головой, - замечал он, - об этих огромных мирах, до которых мы никогда не сможем добраться. Я бы аннексировал другие планеты, если бы мог; я часто думаю об этом. Мне грустно видеть их такими ясными и в то же время такими далекими".

Однако при жизни Родса многие презирали.

Марк Твен считал, что его следует повесить. "Я восхищаюсь им", - язвил он. "Честно признаюсь в этом; и когда придет его время, я куплю кусок веревки на память". Родса публично обвиняли во взяточничестве, коррупции, пренебрежении долгом и "жестокости по отношению к туземцам", а также в "абсолютной беспринципности". Некоторые из его расовых идей, которые были популярны при его жизни и политически отстаивались им во время пребывания на посту премьер-министра, позже нашли свое воплощение в идеологии нацистов и южноафриканского режима апартеида. Родс оказал длительное и постоянное негативное влияние на Южную Африку, а также Зимбабве и Замбию, страны бывшей Родезии, что объясняется его ранней поддержкой расистской политики, разорвавшей эти страны на части.

Самым долговечным и, возможно, единственным положительным наследием Родса стало пожертвование им Оксфордскому университету огромной суммы денег для финансирования стипендий, известных как Стипендии Родса. Родс тщательно планировал свое наследие на протяжении десятилетий. "Чего стоит жизнь без цели?" - задавался он вопросом, будучи студентом Оксфорда в 1870-х годах. Как и другой титан индустрии XIX века, Альфред Нобель, который оставил свое огромное состояние, полученное в результате изобретения динамита, для финансирования престижных премий в области физики, химии, медицины, литературы и мира, Родс думал о спонсировании стипендий в течение многих лет. За свою жизнь он написал семь различных завещаний, в каждом из которых уточнял детали распределения своего огромного и постоянно расширяющегося состояния. Он выделил ежегодное финансирование на три года избранным студентам из британских колоний Родезия, Капская колония, Наталь, Новый Южный Уэльс, Тасмания, Новая Зеландия, Ньюфаундленд, Бермуды и Ямайка, а также канадских провинций

Онтарио и Квебек. Он также включил в число бенефициаров студентов из Соединенных Штатов, возможно, чтобы поддержать свою заветную надежду на то, что эта страна в конечном итоге воссоединится с Великобританией. В качестве дополнения он включил в программу пять немецких студентов в год: "Цель состоит в том, что взаимопонимание между тремя великими державами сделает войну невозможной, а образовательные отношения станут самой крепкой связью".

У Родса были особые критерии для получения премий, и академическая успеваемость не стояла на первом месте. Он не хотел, чтобы лауреаты были "просто книжными червями". Напротив, он подчеркивал спортивные способности, а также такие неопределенные черты, как "любовь и успехи в мужественных видах спорта на открытом воздухе, таких как крикет, футбол и т. п.; его мужественные качества, правда, храбрость, преданность долгу, сочувствие и защита слабых, доброта, бескорыстие и товарищество, а также проявление в школьные годы моральной силы характера и инстинкта руководить и интересоваться своими одноклассниками, поскольку эти последние качества, вероятно, в последующей жизни помогут ему считать выполнение общественных обязанностей своей высшей целью." Многие из альтруистических и, возможно, даже рыцарских качеств, которые Родс считал необходимыми для получения одной из своих стипендий, были чертами, которыми он сам не обладал. Его критерии кажутся из ряда вон выходящими для человека, чью карьеру можно охарактеризовать одним словом "беспринципный"; он никогда бы не смог претендовать на одну из своих собственных наград и, конечно, знал об этом. Пытался ли он защитить мир от бесчинств таких же, как он сам? Или же он был настолько настроен на победу любой ценой, что в течение жизни его конкурентоспособность отрицала или преобладала над другими моральными качествами?

Интересно, что Родс также указал, что "ни один студент не может быть квалифицирован или дисквалифицирован для избрания на стипендию по причине своей расы или религиозных взглядов". Он лишь оговорил, что стипендии должны получать мужчины. Учитывая его ярко выраженные расистские взгляды, введение и поддержку расистской политики во время его пребывания на посту премьер-министра Капской колонии, такая оговорка кажется необычной. Есть свидетельства того, что с возрастом взгляды Родса начали меняться, и, возможно, не нуждаясь больше в политической поддержке буров в парламенте для реализации своей программы объединения, он отказался от тех взглядов, которые были наиболее дороги бурам: расовой иерархии и сегрегации по цвету кожи. В конце жизни Родс рассказал журналисту о своих взглядах на права человека. "Мой девиз, - утверждал он, - равные права для каждого цивилизованного человека к югу от Замбези. Что такое цивилизованный человек? Белый или черный человек, получивший достаточное образование, чтобы написать свое имя, имеющий какую-то собственность или работу, по сути, не бездельник". К сожалению, его ранняя политическая поддержка расистской политики поставила весь регион на катастрофический путь к институционализации расовой иерархии. Возможно, Родс умер, так и не успев отменить свою прежнюю политику, если он вообще мог что-то сделать в этом направлении.

Конфликтный и сложный колосс, Родс бросил огромную тень на историю эпохи. Его разнообразные коммерческие интересы и почти монопольное владение алмазной промышленностью сделали его одним из самых богатых людей на земле. Он вел трезвый и спокойный образ жизни, никогда не женился и не заводил ярких романов, но у него хватило гордости и высокомерия назвать в честь себя страну средних размеров, когда его компания завоевала ее. Его превозносили и ненавидели за амбиции, безжалостную тактику, воинственность и жестокое обращение с другими людьми и культурами. Он и его компании привели к хаосу и потрясениям в южной и восточной Африке, которые до сих пор не устранены. Через Британскую южноафриканскую компанию он управлял завоеванными землями как виртуальными вотчинами. Он был попеременно то обаятельным и харизматичным хозяином и оратором, то властным задирой. Он вдохновлял огромное количество людей на действия в своих интересах и в интересах, как он считал, Британской империи. Даже самые суровые его критики признавали, что им двигали не деньги ради показного потребления или демонстрации. Именно эта широко распространенная вера в его высшие, более благородные мотивы стала причиной осуждения действий его компании, в то время как сам Родс, казалось, парил над грязными сделками, совершенными от его имени или по его приказу.

Как писал Джон С. Гэлбрейт, "в эпоху, когда начали закрадываться сомнения в неизменности британского превосходства, подвиги Родса стали заверением в том, что великие времена еще не закончились. Он утверждал превосходство британцев и расширял империю без особых затрат для британских налогоплательщиков".

Хотя при жизни его достижения оценивались неоднозначно, к середине XX века он был возведен в статус почти полубога, как укротитель дикарей и провозвестник "белой" культуры. Сейчас, однако, он воспринимается как слабоумный, один из тех людей, чьи действия и взгляды настолько не соответствуют современным представлениям, что о них лучше забыть. Но его действия и наследие, как и наследие Британской южноафриканской компании, вряд ли могут быть забыты там, где его влияние было самым сильным: на юге Африки.

Великая трагедия Родса заключается в том, что человек с таким умом, харизмой, властью и богатством должен был растратить свои таланты и состояние на постоянно повторяющуюся серию приобретений и расширений, делая все больше и больше денег, далеко не всегда нуждаясь в них, и делая это путем ограничения прав рабочих, проводя политику насильственного присоединения огромных территорий и порабощения их народов, - все для того, чтобы получить доступ к большим месторождениям полезных ископаемых и расширить свою собственную коммерческую империю и британскую политическую империю. В конце концов бизнес поглотил его жизнь, сведя ее к адреналиновому приливу интриг и победам над соперниками. Хотя Родс и выставлял себя великим защитником империи, в итоге его политика привела лишь к ликвидации возможности светлого будущего для юга Африки на многие поколения, наложив на грядущие поколения огромные моральные долги и запятнав их наследие. Подобно многим королям-купцам, Родс был поглощен борьбой и забыл, что в его жизни может быть - более того, должна быть - иная цель, кроме постоянной борьбы за завоевания и экспансию.

Эпилог. Когда компании правили миром

"Монополия... - великий враг хорошего управления".

АДАМ СМИТ, "Богатство народов", 1776 г.

"Конечно, в конечном счете все предприятие было схемой обогащения немногих на крови и кишках подвластного народа", - писал Гектор Шевиньи о Российско-Американской компании. То же самое можно сказать о любой из могущественных коммерческих монополий эпохи героической коммерции. Но любое поведение корпораций не ведет к этому; на самом деле стремление к бартеру и обмену товарами так же старо, как и само человечество. Купеческие короли и их монопольные корпорации олицетворяют кошмар непроверяемой и неоспоримой власти в сочетании с идеологией - в данном случае с контролем над целыми цивилизациями и обществами ради максимальной выгоды далеких акционеров. Эти монолитные корпорации были не столько продуктом капитализма свободного рынка, сколько коммерческим продолжением европейских национальных войн и борьбы за культурное и экономическое превосходство. Они занимали ту мутную серую зону, которая существует между государством и предпринимательством.

Изначально предоставление монопольных прав на торговлю было удобным способом для европейских правительств финансировать астрономические расходы на колониальную экспансию и торговые войны за счет частного капитала. Однако эта политика потерпела крах, когда по мере роста населения торговых форпостов местные правительства позволили компаниям стать единственной местной гражданской властью. Снимая с себя ответственность за собственных граждан и претендуя на власть над коренными жителями территорий, поглощенных их предприятиями, европейские правительства создавали условия, которые зачастую приводили к ужасным последствиям. В других случаях использование монопольными корпорациями доброй воли своего государства в личных целях приводило к значительным потерям для материнской страны, как, например, потеря Нидерландами контроля над Манхэттеном и Новыми Нидерландами, а Великобританией - над Старым Орегоном, или использование национальных доходов для финансирования военной обороны территорий и привилегий компаний.

Монополии приносили огромную пользу своим странам в течение ограниченного времени, но, как и все институты, они изжили свою полезность и нанесли огромный ущерб, когда их полномочия не были ограничены. Тот факт, что многие из этих организаций в конечном итоге стали полагаться на государственную помощь, имеет отношение и к современности. Как и в случае с гигантскими транснациональными финансовыми институтами и производителями в наши дни, многие из великих исторических монополий стали настолько большими и сложными, в них работало так много людей, они затмевали экономику и иногда использовались в качестве инструмента внешней политики, что допустить их крах или провал было бы разрушительно как для национальной морали, так и для национальной экономики. Они стали слишком большими и важными, чтобы допустить их крах. Прибыли на протяжении десятилетий получали несколько человек, но расходы, связанные с их крахом, в равной степени ложились на все общество в виде налогов.

Купеческие короли уводили свои предприятия от чисто торговых истоков к социальной эксплуатации и политическому порабощению целых обществ. Невероятное расстояние между их родиной и ареной их коммерческой деятельности позволяло торговым королям претворять в жизнь свои грандиозные замыслы: как только их парусные корабли покидали порт и отправлялись в путешествия, длившиеся до года и более, на них и их служащих не распространялись законы их родных стран. Но и на них не распространялись правила, регулирующие жизнь иностранных обществ, из-за их технологического превосходства и неспособности местных правительств контролировать их. Оказавшись вдали от дома, в мире, где не было ни надежной связи, ни даже достоверных карт регионов, эксплуатируемых их предприятиями, купеческие короли могли вести дела по своему усмотрению, свободно потакая своим импульсам, устанавливая диктаторскую власть и хищнически грабя. Они могли это делать, потому что были свободны от моральных и правовых ограничений, которые бы сковывали или, по крайней мере, сдерживали их поведение и деловую активность на родине. Большинство европейцев, за исключением немногих инсайдеров, даже не подозревали, насколько жестоко некоторые из этих компаний вели себя за границей и что они регулярно нарушали законы и обычаи, которыми руководствовалось европейское общество.

Купеческие короли и их монопольные корпорации показывают нам потенциальную опасность нынешних тенденций глобализации: чем больше расстояние между товаром и потребителем, тем меньше возможностей у потребителей контролировать производство, следить за тем, чтобы в странах-производителях соблюдались законы и признавались те же права, которыми пользуются граждане государств, где продается их продукция. Это в равной степени относится и к торговле специями в XVII веке, и к торговле мехом в XIX веке, и к производству обуви или электроники в XXI веке.

Великий теоретик свободных рынков Адам Смит прекрасно понимал недостатки монополий, опасность, которую они представляют как для своих клиентов, так и для общества, в котором они действуют. Компания всегда будет действовать в тех интересах, которые, по ее мнению, являются наилучшими, иногда только краткосрочными, для нее самой и ее акционеров; такова ее цель. Монополия может действовать без сдержек и противовесов, без второго взгляда конкурентов в той же области и регионе. Торговые короли шли еще дальше, захватывая политическую власть в дополнение к своей коммерческой монополии; мы видели господство Голландской Ост-Индской компании во всей Индонезии, контроль Голландской Вест-Индской компании над Новыми Нидерландами, правление Английской Ост-Индской компании в Бенгалии, владение Русско-Американской компании на Аляске, управление компанией Гудзонова залива большей частью Северной Америки и власть Британской южноафриканской компании на юге Африки.

Однако в западном мире мы достигли того момента, когда ничто, подобное тем великим монополиям, уже не может существовать в прежнем виде. В настоящее время не существует полностью нерегулируемых предприятий, которые могли бы безнаказанно заниматься уничтожением культуры и окружающей среды.

Западные общества стремятся к разделению религии и государства, но какими должны быть отношения между коммерческими предприятиями и государством? Изучение этих купеческих королей и их монопольных компаний показывает, что соединение коммерции и государства в эпоху героической коммерции привело к ряду "неудачных браков", которые можно рассматривать как предостережения о том, как такие отношения могут резко испортиться. Эти исторические примеры демонстрируют, что корпоративное предпринимательство как политическая власть в конечном итоге противоречит интересам народа и государства, даже если какое-то время они могут казаться совместимыми. В конечном итоге коммерция и ответственное правительство преследуют разные цели и работают на благо разных людей. Коммерческое предпринимательство жизненно важно для процветания народов и, следовательно, является одной из основных сторон жизни общества, но оно должно действовать под эгидой и политическим контролем правящего общества, а не принуждать это общество к подчиненному поведению, как это пытались сделать торговые короли. Монопольные корпорации, описанные в этой книге, потерпели крах в своих странах, когда сопротивлялись переходу к настоящему правительству: нельзя бесконечно держать людей в качестве работников, клиентов или конкурентов, не предоставляя им личных свобод и гражданских прав. Как бы то ни было, великие монополии, навязывавшие политический контроль подвластным народам, в конце концов столкнулись с реальностью, что ответственное управление людьми не является изначально прибыльной сферой деятельности. В краткосрочной перспективе эксплуатация, конечно, может быть выгодной, но в конечном итоге она морально запятнает эксплуататоров. Даже если это были хорошие компании, из них получались плохие правительства; оказалось, что конечные цели правительства и коммерции по своей сути несовместимы.

Лидеров этих успешных компаний объединяло множество черт: они были чрезвычайно конкурентоспособны и безжалостно настроены на то, чтобы добиться своего, навязать свою волю другим, чтобы увеличить свою власть. Никто из них не родился в богатстве, социальном статусе или власти, но борьба за победу в соревновании, как они ее воспринимали, была для них первостепенной задачей. Купеческие короли были также тактически блестящими и обладали обширным видением, которое направляло деятельность миллионов людей. Однако эти черты заставляли их принимать неблаговидные решения. Была ли это испорченная личность, какой бы блестящей и решительной она ни была, которая привела этих купеческих королей к вершине успеха, или же их стремительный успех породил менее лестные стороны их личностей? Должны ли мы не замечать их моральных недостатков, потому что они произвели революционные изменения в ходе мировой истории? При жизни многие из них были прославлены как герои, но сегодня их воспринимают гораздо менее благосклонно.

Даже некоторые жестокие короли, императоры и генералы имеют слово "великий", прилагаемое к их именам, однако купеческие короли как группа не вызывают такого исторического уважения.

Купеческие короли Эпохи героической торговли представляли собой плутовскую галерею крупных торговцев-авантюристов, которые в течение трехсот лет расширяли свои далеко идущие торговые предприятия на значительной части земного шара только для того, чтобы приносить доход своим акционерам, вить гнезда и удовлетворять свое тщеславие. Герои или негодяи, патриоты или воры, мудрые администраторы или жадные грабители - все это зачастую обратные стороны одной медали.

Прищурьте глаза или направьте свет в другое место, чтобы сместить тени, и одно превратится в другое. Созерцать купеческих королей тех времен - все равно что смотреть в зеркало заднего вида: снимите культурную оболочку, и те же самые люди, смешивая бизнес и политику, творят наш мир и сегодня.

Временная шкала эпохи

Героическая торговля

1587 Родился Ян Питерсзон Коэн.

1588 Испанская армада не смогла завоевать Англию.

1600 Основана Английская Ост-Индская компания.

1602 г. Основана Голландская Ост-Индская компания; создана Амстердамская фондовая биржа для торговли акциями и облигациями компании.

1609 г. Генри Хадсон плывет по реке Гудзон для голландской Ост-Индской компании.

1612 Родился Питер Стюйвесант.

1618 Коэн получает должность главы восточных операций Голландской Ост-Индской компании.

1621 г. Основана Голландская Вест-Индская компания для торговли с Северной Америкой и грабежа испанских судов в Карибском бассейне.

1623 г. Голландские служащие Ост-Индской компании убивают английских служащих Ост-Индской компании во время резни в Амбоне.

1629 Коэн умирает в Батавии.

1647 г. Стайвесант прибывает в Новый Амстердам в качестве нового губернатора голландской Вест-Индской компании.

1652 г. Генеральные штаты приказывают голландской Вест-Индской компании создать ответственное муниципальное правительство.

1657 г. Оливер Кромвель дает новый устав Английской Ост-Индской компании, деятельность которой сосредоточена в Индии.

1664 г. Стайвесант сдает Новый Амстердам английским войскам без единого выстрела. Во Франции основана компания La Compagnie des Indes Orientales для работы в Индии.

1670 г. В Лондоне основана Компания английских искателей приключений, торгующих в Гудзоновом заливе, для ведения пушной торговли на севере Северной Америки.

1672 г. Стайвесант умирает в Нью-Йорке.

1705 Умирает император Великих Моголов Аурангзеб, и центральная власть в Индии начинает падать.

1725 Родился Роберт Клайв.

1741 Витус Беринг отправляется в первооткрывательское плавание от Камчатки до Аляски, положив начало русским исследованиям и торговле в этом регионе 1747 Родился Александр Баранов.

1748 г. Осада Аркота утверждает Клайва в качестве грозного полководца в борьбе между английской и французской компаниями в Индии.

1757 г. В битве при Плассее Клайв ведет войска английской Ост-Индской компании к победе над французами в Индии; начинается правление английской компании в Индии.

1763 г. Заканчивается Семилетняя война между Францией и Англией.

1764 г. Голландская Вест-Индская компания терпит крах под тяжестью долгов.

1768-71 Лейтенант Джеймс Кук совершает свое первое плавание в Тихий океан.

1774 г. Роберт Клайв погибает в результате самоубийства.

1775-83 Началась Война за независимость Америки.

1776 г. Адам Смит публикует книгу "Богатство народов".

1782-84 Четвертая англо-голландская война 1784 Билль Питта об Индии вводит контроль над полномочиями английской Ост-Индской компании.

1790 Баранов прибывает на Аляску.

1792 Родился Джордж Симпсон.

1799 г. Царь Павел I учреждает монополию "Российско-Американская компания" и назначает Баранова ответственным за ее деятельность. Голландская Ост-Индская компания официально распускается после банкротства.

1807 г. Торговля рабами на британских территориях объявлена вне закона.

1815 Наполеон терпит поражение в битве при Ватерлоо.

1818 Баранов смещен с поста главы Российско-Американской компании.

1819 Баранов погибает на море.

1820 Симпсон прибывает в Северную Америку в качестве исполняющего обязанности главного губернатора Компании Гудзонова залива.

1826 Симпсон становится губернатором как северного, так и южного департаментов компании Гудзонова залива, фактически диктатором северной части Северной Америки.

1831-36 Корабль "Бигль" отплывает из Англии и исследует Южную Америку и Галапагосские острова с Чарльзом Дарвином в качестве натуралиста.

1846 г. Спор о границе Орегона разрешен, 49-я параллель стала границей между Канадой и США. Королева Виктория посвящает Симпсона в рыцари.

1852-53 Великобритания признает независимость бурских республик в Южной Африке (Оранжевое Свободное Государство и Трансвааль).

1853 Родился Сесил Родс.

1858 г. Британские войска подавляют восстание в Индии.

1860 Симпсон умирает недалеко от Монреаля.

1867 г. Соединенные Штаты покупают Русскую Америку. Альфред Нобель изобретает динамит, совершив революцию в горном деле и строительстве. Канада становится независимым государством.

1870 г. Сесил Родс прибывает в Капскую колонию. Канада принимает территории Компании Гудзонова залива, положив конец ее монополии.

1874 г. Закон о выкупе акций Ост-Индии положил конец существованию английской Ост-Индской компании.

1876 г. Королева Виктория принимает титул императрицы Индии.

1880 Родс создает компанию De Beers и избирается в Капский парламент.

1889 Родс добивается от британского правительства королевской хартии для Британской южноафриканской компании на колонизацию и освоение юга центральной Африки.

1894 г. Великобритания признает власть Британской южноафриканской компании над территорией Родезии.

1901 г. Вручается первая серия Нобелевских премий.

1902 г. Сесил Родс умирает, оставив наследство для учреждения стипендий Родса.

1918 год Первая мировая война заканчивается.

1923 г. Британское правительство отменяет устав Британской южноафриканской компании и предоставляет статус самоуправляемой колонии Южной Родезии (Зимбабве) и протектората Северной Родезии (Замбия).