Король и спасительница

— Уф! Хоть и бесполезно, но приятно. Как он меня достал!

Геф, напряженно вцепившийся в Лида, вдруг тоже издал громкий вздох облегчения, ослабил хватку и сказал:

— Ааа, вроде понял. Щас попробую. Жуки еще есть?

Лид вытащил из кармана пиджака коробочку. Мы вытянули шеи и привстали.

Коробочка была пуста.

— Меня сейчас удар хватит! — застонала я. Лид посмотрел на наши отчаянные лица, приподнял руку и легким движением пальцев воскресил ненавистного жучка. Тот продолжил свой путь по столу. Геф обрадовано протянул к нему раскоряченные руки и сказал:

— Ыть!!!

С легким щелчком жучок стал щепоткой пыли.

— Ого! — почему-то почти беззвучно выдохнула Натка. Я же вообще молчала, уставившись на короля с несколько злорадным интересом. Ну и что он теперь скажет? Сколько он мучил меня своим бормотанием про высокородных, которые во всем лучше простолюдинов, сколько задирал нос, как я с ним из-за этого намаялась, и все это оказалось чепухой! И мальчишке в деревне он не помог из-за обычных предрассудков! И если бы не они, я была бы сразу рада его интересу ко мне, и уж ни за что бы его не выгнала!..

Лицо Лида не отразило сильных эмоций, но на нем вдруг проступило то, чего я совсем не ожидала увидеть: явное облегчение, которое сменилось чем-то вроде азарта пополам с вдохновением.

— Хорошо! — сказал он явно от всей души и добавил: — Сколько тебе лет?

— Ну, это… Пятнадцать, — удивился Геф. — А чего?

— Ничего. Значит так, послушай меня. Никому без моего разрешения ты о своем умении рассказывать не должен. Люди здесь разные, кто-то может доложить полиции. Понял?

— Да понял, — разочарованно вздохнул Геф, который явно уже представлял себе, как хвастается перед друзьями-пацанами.

— Хорошо. Дальше: ты должен найти еще хотя бы пятерых людей примерно твоего возраста или, в крайнем случае, до восемнадцати лет, не болтливых, на которых можно положиться. Их тоже будем учить.

— Да я даже шестерых найду, Рет! — оживился Геф. — Пацаны, с которыми мы на скотном дворе познакомились — вот такие ребята! Хоть пытай — не выдадут! Все, теперь Сьедину хана!

— Не теперь. Сначала вы должны набрать силы, а потом — научиться с этой силой обращаться.

— А ты уже умеешь, да? Научился?

— Да.

— Слушай, Рет, а чего тебе только до восемнадцати лет нужны люди? — задал Геф закономерный вопрос. Я насторожилась, но король ответил спокойно:

— Вы легче обучаетесь, у взрослого человека на это же уйдет много времени, а может и вообще не получиться.

— Я-асно, — протянул Геф, расплылся в гордой улыбке избранного и оглянулся на нас. Натка тоже улыбнулась и несколько раз хлопнула в ладоши, я помахала ему рукой, поглядывая при этом на Лида. Король менялся на моих глазах, как в Мире Долгой Ночи, входя в какой-то другой режим поведения. По крайней мере, когда он снова заговорил, голос его звучал веселее и расслабленней, хотя сообщил он вещи не очень веселые:

— Здесь мы тренироваться не сможем. Если это делать регулярно, то практически наверняка привлечем полицию. К тому же, насекомых и растений здесь мало.

— А где? — озаботилась я.

— Надо выйти за пределы города, и чтобы что-то глушило производимые нами заклятья… — Лид чуть сдвинул свои высоко поднятые брови. — Лучше места, чем дыра в твой мир, Соня, в ближайшей окрестности не найти. Оно заброшенное и относительно безопасное, но есть существенная трудность…

— Лид, да туда же больше суток переть! — сказала Натка.

— Вот именно, — согласился король. — Если мы устроим такой поход, то привлечем внимание… Какой транспорт у нас есть?

Это уже был вопрос к Гефу. Тот огорченно сообщил:

— Ну, это… Телега, например.

Король поморщился.

— Геф, нам нужно убыстриться, а не замедлиться. Думаем дальше.

— Машина у Коранта была…

— Коранта мы в это не посвящаем.

— Ну и зря, я бы ему сказал, он же умный.

— Я забыл тебя спросить, сказал бы ты или нет, — цыкнул король на простонародном варсотском. Геф удивленно заморгал. А меня вдруг осенило:

— Лид, а самолет!

Король ничего не ответил, но посмотрел на меня с ужасом.

— Ну а что? — поддержала меня Натка. — Перемещается он быстро, а разглядеть, чего там летает и куда, будет трудно. По последним новостям, он вчера прокатился по земле и почти взлетел. Если ты поможешь Енгу…

— Я не могу ему помочь, у меня нет нужных навыков, — отрезал король.

— Ну Ли-ид… — затянула я, но бесцеремонное величество прервало меня:

— Соня, не гундось.

— Шпана, а не король, — сказала я обиженно и обернулась, потому что в дверь начал кто-то судорожно стучать.

— Риала-ат! — хором крикнули Лид и Геф, что по-варсотски обозначало невежливое «войдите» или, если точнее, «ну кто еще там приперся».

Приперся легкий на помине Енг. Распространяя запах керосина и жженых покрышек, он взмахнул черными ладонями, привлекая наше внимание, и хрипло сказал:

— Взлетел!

— Да ты чего?! — вскочил Геф. — И обратно приземлился?!

— Приземлился! Всего-то колесо отвалилось, но я починил уже!

Я, сияя, посмотрела на короля. Тот сказал:

— Да. Удачный сегодня день.

…Следующее утро выдалось по-настоящему осенним. Было по-прежнему сухо, солнечно, зато ужасно холодно и ветрено. Когда мы с Лидом, Наткой и Гефом вышли из дома, в лица нам швырнуло колкую песчаную пыль с дороги. Мы дружно сморщились и одновременно надвинули на лбы головные уборы: Геф с Лидом — плоские кепки, а мы — темные платки. Одеты мы с подругой были теперь как обычные бедные варсотские женщины, хотя под длинными платьями для тепла все равно оставили брюки.

— Стоит ли лететь в такой ветер? — озабоченно сказал король, глянув на фиолетоватое небо, по которому быстро бежали маленькие облачка.

— Стоит, стоит, — заверила я его. — У Енга же планер, его лучше поднимать будет.

Король ничего не ответил, но отразил на лице сильное сомнение. Дальше мы шли молча, потому что из-за погоды трудно было разговаривать. Лид, по мере того как мы приближались к дому Енга, выглядел все напряженнее и даже начал потихоньку замедлять шаги. Я из солидарности придерживалась его скорости, и вскоре мы потащились в хвосте у Натки с Гефом.

— Ваше величество! — обернувшись, закричала подруга по-русски. — Вы там идете или уже пали жертвой аэрофобии?

— Слово «жертва» и самолет Енга хорошо сочетаются, — крикнул король в ответ, еще сильнее замедляясь. — Так что лучше на нем сегодня полетать тебе и Гефу.

— Почему это?! — возмутилась я. — Потому что они простолюдины?! Мы же выяснили вчера…

— Нет, потому что они гораздо больше этого хотят.

Натка расхохоталась, Геф тоже, хотя и не понял ни слова из нашего разговора. Я решительно подцепила короля под руку и потащила за собой вперед, набирая скорость.

Худо-бедно мы добрались до дома Енга. Его мать, которая снова возилась возле колодца, прибавила королю веселья озабоченной фразой:

— А, летать пришли? Он за двором, на лугу. Не расшибитесь там. Я так боюсь…

— Я тоже, — согласился Лид. Геф удивленно оглянулся. Я дернула короля за руку и прошипела:

— Лид, вообще-то не обязательно каждому сообщать свои чувства, даже если ты и тренируешься их называть.

— Соня, я просто считаю, что на этот самолет любая реакция, кроме испуга, ненормальна, — прошептал король в ответ.

Все же мы вышли со двора, подцепив в качестве свиты парочку лисособак, зашли за дом и действительно очутились на лугу, покрытом осенней жухлой травой. Во многих местах трава была выжжена дочерна, что указывало на несомненные следы деятельности Енга. Сам изобретатель варсотских безволшебниковых самолетов с гордым видом стоял неподалеку от нас на большом черном пятне. Рядом возвышалась его этажерка. С тех пор как я ее видела в последний раз, она не слишком-то изменилась — некоторые детали ее были привязаны чуть ли не веревочками. Я тоже немного струхнула, но перспектива разделаться со Сьедином и мысли о том что Енг уже летал, а все равно живой, пересилили страх, и я решительно потащила короля к самолету.

— Ави! — крикнул сквозь ветер изобретатель. — С утра все прекрасно работало! Ну что, полетели?

— Натка и Геф хотели лететь, — услужливо сообщил Лид. — А мы, возможно, потом, если вам удастся сесть.

— Ре-ет, да места у меня на четверых хватит! — заверил короля Енг. — Пусть девчонки сядут к вам на колени. Только из кабины не вывалитесь!

— Давай, чего там! — тут же согласилась Натка и оглядела Гефа, который был одного с ней роста и комплекции: — Ну, кто к кому на коленки сядет?

— Лид, — потянула я за руку неожиданно вросшего в землю короля. — Ну ведь надо! Нормальный самолет, чего ты хочешь-то?

— Я, Соня, хочу две вещи, — наклонившись ко мне, признался Лид. — Не лететь самому и не пустить в полет тебя.

— А я полечу, — ляпнула я, сама ужаснувшись тому, что говорю. Король вздохнул.

— Хорошо, тогда я полечу с тобой.

— Ну так пошли! — скомандовала я нарочито громко, чтобы не успеть испугаться, и полезла в этажерку. Самолетик зашатался, я тут же зацепилась юбкой за какую-то доску в его борте и чуть не вырвала ее вместе с гвоздями. Енг сказал «ничего-ничего», подтолкнул меня в спину и прицепил доску на место.

Кабина, в которой я очутилась, живо напомнила мне деревенский курятник. Она была квадратной, без потолка, с щелястыми стенками, а вместо скамейки в ней имелась плохо обструганная толстая жердь. Я вспомнила, что дома меня ждут родители и бабушка, и во мне назрело желание выскочить наружу, но уже было неудобно: Натка устраивалась на коленях у лыбящегося, как треснутый арбуз, Гефа, а Лид залезал в кабину. Конечно же, он тоже оторвал злосчастную доску, и, к тому же, погнул гвозди так, что на место она теперь не вставлялась, и Енг недолго думая попросту кинул ее на луг через плечо, оставив в борту дырку. Лид с трудом пристроился на жерди и притянул меня к себе, крепко обхватив за талию. Самолет вдруг взревел и мелко затрясся, содрогаясь всем хилым корпусом. Я мертвой хваткой вцепилась в королевские руки, напряженно глядя на затылок устраивающегося перед нами Енга. У него был отдельный курятник, то есть кабинка, в которой, правда, не было почти ничего, кроме каких-то торчащих досок на полу и двух палок: длинной и короткой.

— Спереди дуть не должно! — прокричал Енг, оборачиваясь к нам. — Тут стекло! Вот с боков задувает, но терпеть можно! Мы недолго полетаем!!!

Я хотела ему что-нибудь ответить, но он уже отвернулся и начал настойчиво тянуть на себя короткую палку. Мотор взревел сумасшедшим голосом, винт впереди стал расплывчатым пятном. Самолет резко дернулся и, подскакивая на луговых неровностях, с нарастающей скоростью устремился вперед. Натка взвизгнула, у меня сердце подкатило к горлу, а желудок как будто сжался в точку.

— Лид! — пискнула я. — Я боюсь летать!!!

— Ну и почему ты, Соня, не сказала об этом раньше? — выдохнул король мне в ухо, усиливая свои объятия до почти удушающих. Нос самолетика начал задираться вверх. Я уже решила, что мы сейчас перевернемся, но неожиданно из-под колес исчезли неровности, и мы заболтались в воздухе.

— А-а… — начала я, но рот мне тут же забило ветром, так что пришлось умолкнуть. Король позади меня также молчал, но, вроде, был не в обмороке. Мы поднимались с какой-то неестественной быстротой, иногда делая короткие, но резкие нырки вниз носом.

— Не бойтесь! — проявил понимание Енг. — Это в воздухе такие ямы! Между потоками ветра! Сейчас повыше залезем, и прекратятся!

Как ни странно, он нас не обманул: воздушные ямы и правда прекратились. Самолетик выровнялся и поплыл горизонтально. Енг, наклонившись, убрал своей палкой газ — мотор стал работать раза в два тише, но мы все равно не упали. Понемногу приходя в себя, я покосилась вправо, откуда мне ответила диковато-радостным взглядом сидящая на коленках у Гефа Натка, а сам Геф расплылся в восторженной улыбке и что-то сказал: наверное, «летает». Я кивнула, повернулась влево и попыталась свеситься через борт, но король с силой вернул меня на место.

— Ну Лид, да не держи ты меня так! — сказала я сердито. — Смотри, земля, как карта!

Под нами лежала выполненная в желтовато-коричневых осенних тонах Варсотия. По ее земле бежали тени от редких облачков, река, разделяющая город, была пронзительно-синей, а крыши оказались в основном красно-коричневыми. Разглядывая их, я пыталась угадать здание парламента, где сидит Сьедин. Король, суда по всему, тоже повернул голову и вглядывался в землю.

— Дыра вон там, за полосой леса, — наконец информировал он.

— Не очень далеко, — прищурилась я. — Минут двадцать лететь, мне кажется.

Король пощекотал меня волосами: значит, кивнул. Я отодвинулась от борта, чтобы протереть слезящиеся глаза, и тут наш планер вдруг дрогнул, а что-то упругое и мягкое с силой шлепнуло о борт. Другое упругое и мягкое ударило меня по лбу, свалилось мне на колени и оказалось маленькой синей птичкой размером и видом похожей на воробья. Я еле сдержала визг и стряхнула ее, но тут взвизгнула Натка, а мотор издал жуткий чих.

— Стая! — выкрикнул Енг. — В винт попадают!

И правда: откуда-то сверху и спереди на нас словно летел крупный синий снег, и увернуться от него было невозможно. Лид откинулся назад и, придерживая меня одной рукой, другую вытянул вперед. Парочка ближайших птиц превратилась в пыль. Геф попытался последовать королевскому примеру, выпустил Натку, вытянул руки и даже издал свое любимое «Ыть», но ничего не произошло.

— Рет, почему ничего не получается?! — заорал Геф.

— Силы ты еще столько не набрал! — отозвался Лид.

— Ты меня будешь держать или нет?! — поинтересовалась Натка. Геф спохватился и вернул руки на место, а до меня вдруг дошло, что мы все друг друга слишком хорошо слышим.

— Енг! — позвала я. — Что случилось?!

— Да мотор заглох, — отозвался затылок пилота.

— Надо улететь от птиц, от птиц надо улететь! — как заведенная повторяла Натка.

— Теперь это неважно, они сейчас кончатся! — сообщил Енг безмятежно.

— А мотор?! — спросили, кажется, мы все вчетвером.

— Чего мотор? Мы же планируем. И без мотора сядем! Только держитесь крепче…

Он заложил плавный вираж, уходя от остатков стаи. Солнечная Варсотия качнулась под крылом, будто прощаясь со мной. Я закрыла глаза и откинула голову назад, упершись королю то ли в нос, то ли в подбородок. Ветер из щелей в кабине начал бить под другим углом — мы снижались. Натка заорала: «Слушайте, так нечестно, мне мало лет!», а Геф с хохотом ответил: «А мне еще меньше!». Я случайно моргнула, увидела впереди вместо неба приближающуюся землю и поняла, что сейчас самое время подводить итоги. Например, сказать королю о чем-то там… Вроде я хотела это сказать… Что-то про сны: я помнила, что вроде бы кто-то из нас снился кому-то, но мысли скакали вместе с самолетом, а земля была все ближе и ближе.

— Лид! — отчаянно вскрикнула я. — Я тебе снилась?!

— Эр, эр, — отозвался король на варсотском, который я вдруг забыла. — Лаксада ида-а ве-ет.

— А по-русски?! — завопила я, и тут самолет треснулся колесами об землю. Мы все подпрыгнули, наверное, на метр вверх и, в хаотичном порядке опустившись обратно, образовали под жердочкой-сиденьем кучу-мала.

…Меня вытянули за руки наверх и куда-то усадили. Шум ветра стих, вроде бы самолет больше никуда не летел и не ехал, хотя тряска оставалась… Тут я поняла, что трясутся мои собственные ноги, сфокусировала глаза и увидела, как охающая Натка с помощью Гефа перебирается через занозистый бортик. Неужели мы выжили?!

Сознание мигом прояснилось: я ловко и самостоятельно перемахнула через борт, за мной вылез Лид. Я подергала его за рукав и шепотом спросила:

— Ну как?

— Могло быть хуже, — удивил меня король. — У меня несколько раз было ощущение, что это мой последний час, но не все время.

— Да ну? Ох, теперь я поняла, почему ты боялся разбиться…

— Я не столько этого боялся, сколько того, что не вовремя решу избавить нас от гибели колдовством, а колдовать с такой силой над городом очень опасно. С другой стороны, не колдуя, можно упустить момент…

— Но вообще-то, если бы не птицы, было бы здорово! Никогда раньше не летала на кукурузнике… Кстати, а что ты мне сказал-то перед самой посадкой?

— Я ответил: «Да, конечно, не волнуйся», — не удивившись, перевел Лид. Вместо него удивилась я:

— Как это «не волнуйся»? Это ты к чему?

— Если честно, Соня, я не совсем понял, что ты спросила, — улыбаясь, признался король. — Во время посадки я мог нормально воспринимать только варсотский.

— Здорово поговорили! — расхохоталась я и чуть не упала на короля от смеха. Тот, тоже смеясь, подхватил меня и выпрямил. Продолжая вспоминать подробности полета и похохатывая на весь луг, мы обошли самолет, чтобы посмотреть, что случилось с винтом. Там уже вовсю ковырялся Енг, выглядевший таким же весело-спокойным, будто не летал только что с нами, а рядом стояла Натка, которая, держась за Гефа, оглашала пространство громким хохотом.

— Да чего ты такая веселая? — удивлялся Геф, отдирая ее от себя. — Давай прекрати, потом поржешь…

— Ой, Сонька, вы живые? — заметила меня подруга и утерла глаза. — И чего я-то, главное, поперлась, я же еще и высоты боюсь… Хотя до птиц было не особо страшно, скажи?

— Енг, а чего с винтом-то? — Геф, воспользовавшись тем, что Натка, наконец, от него отцепилась, тут же подошел к изобретателю.

— Да погнулся просто, крутиться перестал, а так все нормально. Выпрямим, и опять летать будем! — заверил он.

— Опять?! — вздрогнула Натка. Лид глянул на нее насмешливо.

— Естественно, причем не один раз. Как иначе быстро отвезти людей к дыре между мирами? Но ты можешь с нами не летать, и ты, Соня, тоже.

— Нетушки, — я помотала головой. — Если ты полетишь, я тоже полечу. Это легче, чем сидеть и представлять, обо что вы там разобьетесь…

…Полететь на Енговом самолете пришлось буквально на следующий день, потому что нас поторапливал Лид. Период нерешительности сменился в короле бурной активностью, он носился по нашему дому и его окрестностям, иногда заглядывая в комнату, чтобы дать мне, Натке или Гефу очередное руководящее указание. Мы с Наткой поспешно собрали циновки, провизию и малое количество имеющихся у нас наличных варсотских денег, поскольку расположиться у дыры между мирами Лид хотел не меньше, чем на неделю. Геф уже с утра сбегал к тем своим друзьям со скотного двора, которых предполагалось обучать колдовству, вернулся радостный и сообщил, что кроме шести мальчишек будет даже одна девочка-колдунья со странным — как выразилась, Натка, «ослиным» — именем Иа.

Меня тревожил вопрос, что король собрался сообщить о нашем отсутствии другим простолюдинам, а в особенности Коранту. Но разговор с последним Лид провел как раз при мне: я на галерее снимала с вешалки просохшие накидки, чтобы взять их с собой, а они стояли в узком коридоре возле галерейной двери.

— Так куда это вы собираетесь с девочками, Ре-ет? — поинтересовался Корант негромко. Я перестала шуршать одеждой, застыла и обратилась в слух.

— Я хотел на несколько дней отправиться в их мир, — отозвался Лид непринужденно и вполне искренне, поскольку действительно почти не врал. — у них более высокий уровень развития науки, может быть, удастся кое-что использовать против Сьедина, хотя я в этом не вполне еще уверен.

— А что именно?

— Я и сам не слишком разбираюсь в их технике, но это вид оружия, — еще более непринужденно поехал врать король.

— Оружия?

— Да. На Сонином языке оно называется… Моча-а-алка-а-а! — вдруг смачно рявкнул он по-русски с варсотским акцентом. Я даже пискнула от смеха, изо всех сил зажимая себе рот высохшим бельем. Но мой тихий писк унес ветер, гуляющий на галерее, а на Коранта, видимо, название нашего «оружия» произвело серьезное впечатление. Он уважительно повторил:

— Моча-а-алка-а… Хорошо бы оно и правда нам помогло. Дела-то у нас так себе. А сколько вас может не быть?

— Примерно десять дней.

— Почему же так долго?

— У них в мире время течет по-другому, гораздо медленнее, чем здесь.

— Ну что ж, удачи тебе. А где находится дыра в их мир?

— Не скажу, — отозвался Лид спокойно. — Ты нам все равно ничем помочь не сможешь, а чем меньше мы все друг о друге знаем, тем в плохом случае будет лучше.

Корант неопределенно покряхтел и вздохнул:

— Ну, может быть…

Дальше послышались затихающие шаги — похоже, король и старик разошлись по своим делам. Подобрав уроненную от смеха корзину, я комом запихала в нее белье и тоже поспешила с галереи: через два варсотских промежутка времени, примерно равных нашему часу, нам уже надо было бежать к Енгу.

После яркого уличного солнца глаза у меня сразу не привыкли к темноте коридора, и я со всей силы воткнулась в кого-то мягкого. Я по надеялась, что это Лид, но надежды мои не оправдались: я различила в темноте поблескиванье бороды Коранта.

— Извини, — сказала я поспешно и попятилась.

— Ничего, Соня, — старик махнул рукой, но вместо того, чтобы посторониться, вдруг загородил мне дорогу. Я встала, задрала голову и мрачно спросила:

— Чего?

— Рет говорит, что вы уходите в твой мир за оружием.

— Ну да, за мочалкой, — подтвердила я, от испуга даже серьезно произнося название нашего так называемого «оружия».

— Понятно. Скажи-ка мне, дыра в твой мир случайно не находится…

— Не скажу, — отрезала я поспешно. — Лид мне запретил кому-либо что-либо говорить. Конечно, не потому, что я тебе не верю…

— Я знаю. Я просто хочу тебя кое о чем предупредить. Если дыра в ваш мир находится на поляне на краю города, где стоит каменная статуя короля на троне, ни в коем случае не трогайте ее.

— Какая еще статуя? — чуть не подскочила я на месте с испугу, почему-то вдруг подумав, что Лид был не единственным заколдованным королем в Варсотии. — Ничего мы такого не видели…

— Может быть, не обращали внимания. Если увидите, не трогайте ее сами и не давайте трогать Рету, — настойчиво внушал старик, пристально глядя на меня выцветшими глазами. Мне сделалось весьма не по себе от этого взгляда, который делал его слова какими-то двусмысленными, и я пробормотала:

— А почему нельзя трогать-то?

— Ты этого, наверное, не знаешь, и даже местные жители тоже уже забыли, а некоторые считают это сказками, но в статуе заключен заколдованный несколько веков назад древний король.

— Э? — экнула я за неимением связных слов.

— Когда я был маленьким, лет шести, — продолжал Корант, зловеще блестя бородой в полутьме, — мы жили на окраине города, я мог дойти до этой поляны пешком, что я и сделал. Тогда еще зима была, это летом статуя в траве плохо видна, а в снегу я ее тут же увидел и подошел потрогать…

— И потрогал?

— А что ж — потрогал, конечно. Я к нему подошел, а этот древний король на меня смотрит своими каменными глазами. До сих пор это помню… Я его от снега немного отряхнул, руку ему на грудь положил, и чувствую, что он живой. Человек бы не ощутил, конечно, ну так я же колдун, мне понятно… Холодный, каменный, а живой. И такой нехорошо живой, смотрит, как будто ждет чего-то от меня… — Корант перевел дыхание и докончил тоном ниже:

— Бежал я тогда без оглядки. С тех пор туда не ходил. И никто не ходит.

— Ну да, а мы-то при чем?

— Может, и ни при чем. А Ре-ет случайно не говорил, что он хотел бы освободить этого древнего короля?

— Да нет! — воскликнула я искренне. — Зачем это нужно?!

— Вот именно, — сказал Корант значительно и поглядел на меня страннее прежнего. — Зачем? Если он все же что-то такое задумал, не давай ему этого сделать ни в коем случае, ты на него влияние имеешь. Он может стать худшей угрозой, чем Сьедин.

— Кто? — вздрогнула я.

— Древний король, — проскрипел Корант. — Не вспомню в точности его имя… Кажется… Ли-и-диоре-ет.

После этого мы оба несколько секунд молча смотрели друг на друга. Потом я решительно подтолкнула старика корзиной и протиснулась мимо него:

— Слушай, Корант, дай мне пройти. Я все поняла, не беспокойся.

— Смотри, — прокряхтел он мне в спину.

Я припустила по коридору, очень стараясь не переходить на бег, но все равно в нашу комнату влетела бледная, запыхавшаяся и с выпученными глазами. Натка, сидящая на рулоне циновок, немедленно встревожилась и привстала:

— Ты чего, Сонька?

— Где Лид?

— Ждет нас возле выхода. Как раз я собиралась идти тебя искать, ты как провалилась с этим бельем…

— Нет, я здесь, — ответила я вяло и подхватила с пола мешок провизии. Подруга промолчала и протянула мне еще связку фляг. Нагруженные вещами, мы с трудом спустились вниз, где нас ждали такие же навьюченные король с Гефом. Кивнув друг другу, мы взяли курс к дому Енга.

Я догнала короля и, слегка пнув его своими вещами, хотела было пересказать странный разговор с Корантом, но вдруг лисособаки, роющиеся у низких заборов, мимо которых мы шли, тревожно заскулили и удрали Послышался громкий скрип, и на дороге показалась колдунья на велосипеде, в широченном золотом платье и с высоченной белокурой прической, покосившейся набок от ветра. Этого еще не хватало — Сьединова фрейлина, видимо, набранная из местных жительниц! И чего она сюда-то заехала?! Теперь оставалось только надеяться, что проедет мимо, но не тут то было: фрейлина перестала крутить педали и с идиотски-царственным видом посмотрела на нас.

— Здрасьте, — пробормотал Геф, а вслед за ним — я и Натка. Лид промолчал.

— Здравствуйте, простолюдины, — важно сказала фрейлина, поднимая брови чуть ли не до макушки. Я вдруг поняла, что ей от силы лет семнадцать. — Именем короля Сьедина спрашиваю вас, куда это вы идете? Учтите, вы обязаны ответить! — она сделала обезьянью гримасу, видимо, означающую угрозу. Я хотела было сказать, что никто ее тут не боится, но вовремя спохватилась, что мой акцент может вызвать массу ненужных вопросов, поэтому промолчала. Натка, к счастью, тоже не подала голос, заговорил Геф:

— Да мы и сами-то не знаем, куда идем. Нас хозяева за неуплату выгнали: собирайте, говорят, вещи, и идите куда хотите. Ну, мы и пошли. Может, где у знакомых пристроимся.

— За неуплату? Плохо, значит, работали! — сообщила фрейлина и укоризненно покачала головой. Мне захотелось хлопнуть ее по прическе, чтобы она сплющилась в лепешку, но я сдержалась. Фрейлина продолжала упиваться властью:

— А назовите свои имена! Именем Сьедина!

— Ну, меня Геф звать, это мой старший брат и наши невесты, — нахально сообщил Геф и, дернув Натку за руку, добавил еще нахальнее:

— Эта вот — моя.

— Девушки, — доверительно наклонилась к нам фрейлина. — Зачем вам эти бедняки-простолюдины? Приходите на службу к королю Сьедину. Он такой лапочка! — она хихикнула. — Он любых девушек к себе в приближенные возьмет! Будете жить во дворце, ездить на велосипеде!

— У-у, — замычали мы с Наткой, как глухонемые, дружно пятясь от нее.

— Вот дуры! — рассердилась фрейлина, покраснев своим обезьяньим личиком. — Чего вы трусите! Я вот сирота, на пастбище работала, навоз выгребала, думала, всю жизнь так будет, а тут король пришел! Фрейлин набирает! Ну, я к нему припустила! Вот теперь ведите, какая… — она спрыгнула с велосипеда и покрутилась.

— Прекрасное платье, — вдруг негромко сказал Лид. Фрейлина доверчиво расплылась в улыбке, которой для полной ослепительности не хватало двух-трех зубов, повернулась к королю и сказала:

— Ну!

— Скажи, ты каждый день бываешь во дворце? — так же негромко продолжил он расспрашивать.

— Да не-е, зачем каждый-то! Все мы во дворе не поместимся, фрейлин-то ой как много теперь стало! Могу и по две недели не бывать, у меня дела сейчас немного. Вот в начале зимы, на празднике в честь коронации Сьедина, надо будет явиться… В общем, пойдемте все со мной! Я вам приказываю! Я вас при дворе пристрою! Именем Сьедина!

— Хорошо, — помолчав, отозвался король. — А как тебя зовут?

— Ма-да-а-а-а… — фрейлина закончила свое имя нечленораздельным стоном и свалилась к нашим ногам, потому что Лид неожиданно треснул ее по прическе небольшим мешком с углем. Все-таки сознания она не потеряла, скорее, была оглушена.

— Геф, усыпи ее, — приказал Лид быстро. Геф послушался и схватил фрейлину за плечи. Через секунду глаза ее закатились, а голова откинулась назад и заскребла по пыли прической.

— Придется брать с собой, — сообщил нам Лид. — И велосипед тоже. Быстрее, пока никто не увидел…

Мы лихорадочно принялись перестраиваться, слушая приказы короля. На фрейлину набросили длинную темную накидку, Геф и Натка схватили ее под руки и потащили ногами по земле, так что создавалось впечатление, будто она идет. Я вела велосипед, забросанный вещами, которые теперь не вмещались в Гефовы и Наткины руки. Вид у нас, на мой взгляд, все равно был очень подозрительный, а проклятый король почему-то шел медленно, да еще и действовал мне на нервы, здороваясь с каждой знакомой старушкой и женщиной, которые ковырялись в огородах. К моему удивлению, нам все же как-то удалось дойти до дома Енга. Мы поспешно втащили фрейлину и велосипед во двор. Геф сбегал куда-то и сказал, что Енг с самолетом и его друзья ждут нас на лугу.

— Пошли, туда, — приказал нам с Наткой король, поворачивая велосипед. Натка и Геф послушно поволокли фрейлину вперед по травке. Я же, не выдержав, прошипела сквозь зубы:

— Лид, ты чего еле идешь и со всеми здороваешься? С ума сошел?

— Чтобы выглядеть спокойно и не вызывать подозрений.

— Нервы у тебя железные, — позавидовала ему я в очередной раз, заворачивая за угол дома.

Енгов самолет стоял на лугу в полной боевой головности и даже трещал мотором. Возле него сидели на травке несколько мальчишек примерно возраста Гефа и одна девчонка, худенькая, с маленьким пучком черных волос на макушке.

— Сразу всех не увезем! — крикнул Енг, выходя из-за самолета.

Лид кивнул.

— Ничего, перевези вначале нас и ее, — он показал на обвисшую фрейлину. Енг попытался заглянуть ей в лицо, но ему это не удалось, и он, пожав плечами, залез за палку-штурвал своего планера. Мы принялись грузиться в задний самолетов курятник. Теперь, когда у нас в буквальном смысле на руках оказалась тяжелая фрейлина, усаживание и вовсе превратилось в акробатический номер. Одновременно Геф, перегнувшись через борт, успокаивал подбежавших к самолету своих друзей со скотного двора, что мы сей же час за ними вернемся, только быстренько слетаем туда-сюда. На этот раз взлет не произвел на меня такого уж жуткого впечатления, я вообще не обратила на него внимания, занятая тем, чтобы не свалиться с неудобно поднятых коленей короля. Фрейлину мы с Наткой держали, в свою очередь, на своих коленях, но когда планер принялся нырять среди воздушных ям, набирая высоту, наша шаткая конструкция развалилась: фрейлина упала куда-то вниз, под жердочку. Натка задумчиво понадеялась, что дырки в полу самолета не очень большие, чтобы в них можно было вывалиться, а я попросила Лида и Гефа подпереть фрейлину ногами, чтобы не перекатывалась на поворотах… Одновременно с этим король успевал давать указания Енгу, куда нам лететь, и, видимо, правильные, потому что минут пятнадцать спустя самолет пошел на снижение. Я осторожно выглянула за борт и увидела дорогу, отделенную лесополосой от знакомой поляны, которую заливало солнце. Енг повернул самолет, заходя на посадку, и спросил у Лида:

— Там ровно?

— Не особенно, — ответил король.

— Ну и ладно! — не огорчился Енг, опуская вниз рулевую ручку. Самолет слегка нырнул, очутился у самой земли, ткнулся в нее передним колесом, опять подлетел и, совершив серию мелких скачков, запутался в конце концов в высокой сухой траве и остановился, треща винтом. Лид тут же отпустил меня, я, сложившись чуть не пополам, с помощью Натки подобрала с пола спящую фрейлину и вывалила ее за борт. Король с Гефом выскочили следом, что-то крикнув Енгу. Тот издал ответный вопль, наддал газу, и самолет, подскакивая, покатился от нас по траве на взлет.

— Соня, раскладывайте вещи, только под деревьями или в зарослях, чтобы сверху было плохо видно, — сказал мне Лид.

— А вы нам можете помочь, а не командовать, — отозвалась я раздраженно.

— Я помогу, конечно, — согласился он мирно и взял у меня несколько циновок. — Геф, положи фрейлину под куст. Долго она еще проспит?

— До вечера, но потом я ее могу еще раз усыпить…

Пока мы разбивали лагерь в ожидании Гефовых друзей, я все-таки успела шепотом пересказать королю свой разговор с Корантом. Как я и думала, Лида это встревожило: он нахмурился под сенью своей плоской кепки и обернулся туда, где метрах в ста от нас высился пустой трон.

— Значит, не все мои простолюдины обладают нужной безграмотностью, чтобы окончательно забыть историю. Жаль, — заключил он. — Правда, правильных выводов они, конечно, сделать не могут. Так что не волнуйся, Соня, все уладим. Спасибо, что меня предупредила.

Я с облегчением улыбнулась ему и убежала помогать Натке.

Енгов самолет появился над нами почти через час, когда мы как раз закончили развертывать лагерь и даже устроили что-то вроде навесов, пользуясь ветками деревьев и кустов. При посадке самолет издал страшный треск и потерял переднее колесо. Оставшийся костыль распахал землю и быстро затормозил всю конструкцию. Семеро Гефовых друзей, которые, даром что были тощими, лежали в кабине чуть ли не штабелями, принялись выпрыгивать наружу. Геф выбежал им навстречу и подвел их к нам, а точнее, к королю. Подростки шумно представились, Лид, слегка поморщившись, кивнул, а я попыталась запомнить, как кого зовут.

Двух пацанов-близнецов лет четырнадцати звали Мир и Фир. Они были темноволосые, в темной же одежде, с острыми серьезными лицами. Потом поздоровались аккуратно одетый вежливый Лен и шумный хулиганистый на вид Сот с рыжей курчавой шевелюрой. Пацан по имени Адар, тихий и ушастый, был по виду младше всех, лет двенадцати. А самым старшим был юноша с комичным для нашего слуха именем Урот. Вопреки имени, он оказался широкоплечим красавцем с вьющейся пшеничной шевелюрой, белыми зубами и красивыми зелено-синими глазами. «Вот они, прекрасные принцы, какие!» — шепнула Натка, подтолкнув меня локтем. Девчонка с черным пучком оказалась той самой Иа, о которой Геф рассказывал до этого. Недовольно смухортившись и завернувшись в плащ, она тут же принялась расхаживать по лагерю, требуя выдать ей самую толстую циновку, потому что ночи уже холодные. Лид, когда она ему надоела, рявкнул на Гефа, а тот цыкнул на Иа, и та недовольно умолкла, но к тому времени мы с Наткой начали ее понимать: осеннее солнце уже потихоньку уходило за высокие деревья, на луг надвигалась плотная тень, и поднимался пронизывающий ветер, от которого, в общем-то, нечем было защититься.

— Лид, а мы тут ночью дуба-то не дадим? — первой озвучила свои сомнения Натка, пока мы все вместе расчищали место под будущий костер.

— Дуба? — переспросил Лид, еще не выучивший все наши идиомы, и глянул на меня. Я кратко пояснила:

— Холодно.

— Это да, — согласился Лид. — Но сейчас мы близко к дыре, так что я могу на пару секунд сходить в твой мир, Соня, и наколдовать там несколько шатров из тех, которыми пользовались твои плохо переносящие алкоголь однокашники.

— А, палаток — ну давай, если можешь. А может, и бабушку тогда быстренько навестим, успокоим? — оживилась я. Лид покачал головой.

— Я же сказал: я пойду на несколько секунд, но здесь это займет, соответственно, несколько минут. А разговор с твоей бабушкой, даже не очень в ее понимании длинный, боюсь, может равняться здешним суткам. Лучше я схожу один, времени уйдет меньше.

— Ну ладно, — смирилась я со вздохом и, ежась, уселась в густую высокую траву, которая хоть немного защищала от ветра. Но тут же меня снова осенило:

— Лид! Так если ты можешь сходить к нам и наколдовать, что хочешь, может, наколдуешь какое-нибудь оружие против Сьедина?!

— Какое?

— Сонька права, на него даже обычной ручной гранаты хватит! — подхватила Натка. — Хотя можно и бомбу с часовым механизмом… — Добавила она мечтательно. Лид чуть улыбнулся и приподнял руки, как бы заранее признавая свое поражение.

— Я не могу сделать того, принцип действия чего я не понимаю, — сказал он. — И почему-то мне кажется, что вы его не понимаете тоже.

— Эх… Ты прав, твое величество, — вздохнула Натка. — Ладно, давай хоть палатки.

— Только на всех, — быстро добавила я, предвкушая, какой скандал закатит Иа, если Лид притащит палатку только мне и подруге. Король, уже вставший и направившийся к дыре, удивленно глянул на меня через плечо — видно было, что подобные мысли ему самому в голову не пришли — однако кивнул. Я проследила взглядом за его высокой фигурой, до тех пор пока она не обошла каменный трон и не исчезла в воздухе. Как оказалось, за Лидом следила не одна я, потому что ко мне тут же подбежали Сот и Адар с разинутыми от удивления ртами и хором спросили:

— Эй, а куда он исчез?

— Я не эй, а Соня, — на всякий случай навела я шороху. — Он пошел в мой мир, чтобы накол… Чтобы взять для нас шатры из материи, а то ночью холодно будет.

— Это щас еще не холодно! — уверил меня рыжий Сот, параллельно ковыряя в носу. — Вот я зимой спал в открытом загоне — чуть не помер! Гы-гы.

Адар тоже почему-то заржал, и оба убежали на зов Гефа. Я почесала в затылке, чувствуя, что, кажется, от долгого общения с королем разучилась понимать простолюдинов.

— Сонька, чего ты расселась, помоги! — недовольно тыркнула меня Натка: она пыталась ввинтить в землю рядом с костром рогули для будущего котелка. Я, кряхтя, навалилась на разветвленную ветку, безуспешно пытаясь вогнать ее в твердокаменную почву.

— Девчонки, вам помочь? — Послышался рядом чей-то баритон. Подняв глаза, я увидела Урота, который склонился над нами, упершись руками в коленки.

— Помоги, — тут же согласилась Натка. — Вон, воткнуть никак не можем.

Урот взялся за наши рогульки, ввинтил их в землю чуть ли не одним мизинцем каждой руки, распрямился и поощрительно нам улыбнулся.

— Ну что, еще что-то нужно?

— Нет, — сказала Натка с сожалением.

— Ну ладно, если будет нужно, скажете. А куда делся наш предводитель? Геф болтал, что он нас собрался чему-то такому обалденному учить.

— В наш мир пошел за шатрами, потому что ночью… — начала было я по второму кругу, но увидела подходящего к нам Лида с ворохом брезентовых тряпок и с облегчением кивнула ему:

— Здорово, как ты быстро! Тут можно поставить палатку? По скольку человек у тебя в нее влезает?

— По два, — Лид, по своему обыкновению, пройдя мимо вопросительно глядящего на него Урота, как мимо пустого места, шлепнул на траву одну из палаток. — Эта будет нашей, а остальные пускай распределяются, как угодно.

— Твое величество, ты не пугай, — встревожилась Натка. — Я чего, должна буду в одной палатке с этой Иа ночевать?

— Как хочешь, — отозвался король с рассеянным равнодушием, снова обходя Урота, словно фонарный столб, и начиная раскладывать палатку. Натка, хорошо знающая короля, только махнула рукой и отошла, Урот отошел тоже, но с таким лицом, что я поняла: популярность среди молодого поколения колдунов Лид вряд ли заслужит.

В конце концов мы все же устроились: под сенью лесополосы возник лагерь из довольно плотно друг к другу стоящих палаток. Мне так и не удалось уговорить Лида пристроить к нам Натку, и ее приютил Геф. Остальные тоже разбивались на пары и селились каждый в свою палатку. С Иа селиться никто не захотел, она осталась без пары, поэтому к ней решили положить дрыхнущую фрейлину. Иа попыталась возмутиться против такого соседства, но Лид опять нашипел на Гефа, а Геф отвел Иа в сторону и о чем-то с ней поговорил, показывая то один кулак, то другой. После этого разговора она с мрачной физиономией втащила фрейлину в палатку.

Впрочем, рассиживаться никому не дали. Как только Енг дочинил самолет, кое-как привязав на место колесо, и улетел, пообещав прибыть через неделю, Лид собрал вокруг себя подростков и принялся учить их колдовству. Обучались они, сидя вокруг пустого каменного трона, чтобы дыра глушила их неумелые попытки колдовать. Лид то вставал, то присаживался на траву в середине ученического круга, но на трон не садился и даже его не касался. Видимо, все-таки, как выражалась Натка, у короля была связана с ним слишком глубокая психическая травма.

Но только мы с подругой растянулись у костра и, лениво поглядывая на обучающихся, начали болтать в свое удовольствие, как из ученического круга вылетел маленький ушастый Адар с таким видом, будто его пнули. Подлетев к нам, он косноязычно сообщил:

— Сказали, чтобы вы пошли тут на пруд, он засохший, за глиной, и чтобы много…

— Кто сказал? Какой пруд? За какой глиной? — изумилась я.

— Рет сказал… Что пусть сходят на засохший пруд, он вон в той стороне, и выковыряют из него глину… Мокрую. Много. И принесут туда, к трону.

— Зачем?

— Не сказал, — ответил Адар, переходя на шепот. Мы поняли, что все равно от него ничего не добьемся, к Лиду лишний раз приставать не хотелось, поэтому мы решили лучше уж сделать то, о чем нас просят.

Засохший пруд оказался совсем недалеко: примерно на том же расстоянии от трона, что и наш лагерь, только в восточном направлении. В общем-то, это был даже не пруд, а, скорее, маленькое болотце, в котором стояла небольшая лужа воды, а остальное место занимала чавкающая грязь серовато-желтого цвета. Из нее торчали толстые высокие растения с полузасохшими, разлапистыми, как у пальмы, листьями. Раздавалось тихое кваканье: значит, лягушки в Варсотии тоже водились.

— Это, что ли, глина? — пришла к выводу Натка, показав на грязь, не дожидаясь ответа, засучила рукава и ткнула в болото принесенной с собой длинной рогатой палкой. Я последовала ее примеру, взяла свою палку и принялась ей помогать. Выковырнутые куски грязи мы складывали на подобие носилок, собранных нами из веток и перевязанных веревочками. Носилки были, ясное дело, дырчатыми, грязюка тут же принялась с них стекать.

— Тряпку надо подстелить какую-нибудь, — пришла к выводу подруга, присаживаясь на корточки и встряхивая серыми руками.

Тряпку мы оторвали от моего циновочного покрывала. Теперь дело пошло на лад, и мы принялись таскать кучи глины, становясь с каждой ходкой все серее и серее. Король был занят обучением, ученики были заняты получением подзатыльников, на нас никто внимания не обращал.

— Слушай, мне уже даже нос нечем вытереть, все руки по плечи грязные, — пожаловалась Натка на тридцатом проходе, вываливая глину с носилок в общую кучу. — Может, хватит ему, а?

— Лид, может, тебе хватит глины? — сказала я в королевскую спину. Спина повернулась в профиль, оглядела кучку и, что-то прикинув, сказала:

— Нужно еще примерно столько же.

— Да на нас уже чистого места нет! — возмутилась я. — И сил нет тоже. Хоть бы ты помог…

— Через несколько минут, а пока идите, — разрешил нам Лид. Я показала его спине язык и мрачно потащилась следом за Наткой, шурша по траве мокрым подолом с налипшими комьями глины.

Несколько королевских минут продлились полчаса. Король оставил учеников сидеть в кружочке и подошел к болотцу как раз тогда, когда мы, убирая с потных лбов серыми руками серые волосы, начали наковыривать очередные носилки.

— С ума-а сойти-и, Соня-а, на кого вы похожи-и! — сообщил он нам по-русски. Из-за варсотского акцента эта фраза прозвучала еще более издевательски.

— Я еще на тебя посмотрела бы, если бы ты столько в грязи возился, — огрызнулась я, стоя по колено в жиже посредине болотца. — Тут, вообще, где-нибудь есть вода, чтобы отмыться?

— Да, чуть дальше в мое время было несколько родников, думаю, и до нынешних времен какие-то сохранились. Наверное, вы бы так не испачкались, если бы сразу пользовались нужным инструментом, — король тоже засучил рукава, достал из-за спины варсотское подобие нашей лопаты и выкопал кусок глины.

— Тьфу ты! — сплюнула Натка. — А я думала, у нас ничего такого нет!

Король противно хмыкнул и продолжил аккуратно копаться, ловко избегая грязных брызг. Я возмущенной лягушкой вылупилась на него из центра болота и отбросила палку.

— Знаешь что, Лид, мы вроде бы выяснили, что ты ничем не отличаешься от простолюдинов! Может, перестанешь, наконец, высокородничать?

— Я и не высокородничаю, Соня, но я не могу сразу забыть все, чему меня научили, и как меня воспитывали в то время, пока я был королем.

— Короче он хочет сказать, что он высокомерный чистоплюй и этим гордится! — заключила сердитая Натка и, выйдя из болота, принялась вытирать руки травой. — Между прочим, твое величество, ты так и не сказал, зачем тебе вообще столько глины. Троянского коня Сьедину лепить будем?

— Статую, — ответил Лид кратко.

— Кого?

— Видимо, меня. Чтобы посадить ее на трон.

— Зачем? Как муляж, что ли?

— Чтобы у местных жителей не возникало лишних вопросов и тревожных мыслей, если кто-то из них тут появится. Некоторые простолюдины лучше знают историю, чем я надеялся.

— А, понятно, — протянула я. — Но зачем глину-то таскать?

— Потому что камней здесь все равно не найти.

— Ну ты бы мог наколдовать статую так же, как и палатки, в моем мире. И даже каменную.

— Это заняло бы гораздо больше времени, особенно на доделку, да и потом, как я перетащу камень такого веса через дыру? В общем, мне легче слепить, тем более, что я это все равно люблю.

— Любишь? — удивилась я такому прямому выражению королевских вкусов.

— Я хочу сказать, что мне всегда это нравилось, — поправился король, видимо, решив, что я его не поняла. — И мне это нетрудно: думаю, примерно за ночь я справлюсь.

— А ребятам и Гефу что скажем?

Лид пожал плечами.

— Что угодно, они достаточно безграмотны и историей не интересуются.

— По-моему, зря ты их недооцениваешь, твое величество, — покачала головой Натка. — Надо бы придумать что-нибудь правдоподобное.

— Хорошо, придумаешь — скажи, — согласился Лид и бросил на носилки последний кусок глины. — Думаю, достаточно. Теперь мне это надо с кем-то донести. Натка…

— Да давай уж я, — махнула я серой рукой и принялась выбираться из болотца, но чуть задержалась, привлеченная негромким кваканьем, которое раздалось у меня чуть ли не под ногой. Я наклонилась и с любопытством всмотрелась в лежащий на грязи полуувядший разлапистый лист, ожидая увидеть там лягушку.

Но на листе, свернувшись толстым полукольцом, сидело нечто среднее между гусеницей и змеей длиной с полруки. На ее кольчатом, скользком, синем в красное пятнышко теле торчали длинные и одинокие черные шерстинки, а морду венчали огромные черные глаза и присоска в форме дудочки. Гусеница-змея встретилась со мной взглядом и, вибрируя присоской, тихонько сказала:

— Ква-а-а…

— А-а-а-а-а!!! — отозвалась я громким визгом, за пару секунд вылетела из болота и, вцепившись в короля, сделала попытку спрятать голову ему под пиджак. Лид, плохо переносивший резкие звуки, вздрогнул и, крепко прижав меня к себе, попятился назад. Поскольку я не желала выглядывать из-под пиджака, а он не видел, куда шел, не удивительно, что мы оба споткнулись об носилки и дружно сели в глину. Натка все это время, ничуть не сочувствуя нашим горестям, ржала, как конь.

— Авр, Соня, — сказал Лид на смеси русского и варсотского, осторожно пытаясь вытащить меня на свет божий. — Ну, что ты там увидела?

— К-квакучую г-гусениц-цу, — ответила я и еще крепче в него вцепилась.

— Кс-а-ар, что ли? — переспросил король, начиная хихикать. — Соня, он не опасный. Он как ваши лягушки. Вылезай.

— Неа, — отказалась я. Королю, судя по сбившемуся дыханию, не заржать во весь голос, подобно Натке, не дало только строгое высокородное воспитание. Он потрепал меня по затылку и сказал:

— Ну хорошо, можешь ходить так, но давай для начала встанем с глины.

— Давай, — согласилась я неохотно и высунула на улицу один глаз. Король, придерживая меня, с трудом поднялся и обратился к икающей со смеху подруге:

— Натка, если ксар Соне так не нравится, поймай его, он как раз подойдет для уничтожения Гефу.

— Кого поймать? — безмятежно спросила Натка.

— Ксара. Вот он сидит, видишь?

— Это мы запроста-а-а-а-а-а!!!!

По дикому воплю подруги я поняла, что до этого она гусеницу-змею не замечала. С любопытством высунув голову из-под Лидового пиджака, я увидела надвигающуюся Натку с разинутым ртом и выпученными глазами. Она налетела на нас с королем, и мы все трое шлепнулись, правда, к счастью, уже не на носилки, а просто на край болотца. Я, держась за Лида и поглядывая на подругу, заливалась злорадным смехом, а Натка повторяла дрожащим голосом: «к-к-вакучая г-гусеница!».

В конце концов ксар, которому надоел этот шум, квакнул, плюхнулся с листа в болотце и унырнул по своим делам. Мы, начиная приходить в себя, оглядели друг друга. Теперь король по грязности не очень-то отличался от нас с Наткой: на его пиджаке, рубашке и почему-то даже на кепке виднелись следы моих скрюченных пальцев и пятерней. Из-под кепки на меня глянули светлые Лидовы глаза с каким-то укоризненно-веселым выражением.

— С вами, черт возьми, не соскучишься, — сказал король по-русски и вдруг хохотнул почти как Геф: наверное, набрался интонаций от своих учеников. Последние, кстати, уже явно посматривали в нашу сторону.

— Пойдемте, — король кивнул на носилки и медленно выпустил мою руку.

— Угу, — сказала я с сожалением.

Изменившийся вид короля подростки, конечно же, встретили дружным ржанием. Близнецы Мир и Фир подавились жеваными травинками. Сот аж упал на спину со смеху, а Геф не преминул спросить:

— Ре-ет, ты чего это так вывалялся?

— Не я, а мы, — поправил его король, кивнув на нас. — Это болото, там много грязи. Вы наловили жуков?

— Давно уже, — недовольно сказала Иа.

— Хорошо. Уничтожайте. Соня, Натка, можете идти.

Мы, смущенно хихикая, удалились в палатки переодеваться и чиститься.

Вскоре солнце совсем скрылось за деревьями, ветер успокоился, зато резко похолодало. Небо загорелось фиолетовато-розовым закатом, а ребята все не отходили от короля. Над ними повисли магические огни; при их свете они с воодушевлением копались в траве, ища насекомых. Старания в обучении им было не занимать, и отрывались от дела они весьма неохотно: только Геф по приказу Лида притащил нам пару ведер воды и тут же удрал обратно. Мы вымыли руки и принялись варить суп из вяленого мяса и кореньев. Закат постепенно потух, на посиневшем небе начали проявляться звезды.

— Красота, — нарушила молчание я, протягивая руки к костру. Натка задумчиво кивнула.

— Да, здорово. Если бы не Сьедин, вообще было бы на сказку похоже…

Я молча уткнула замерзший нос в поднятые колени. К нашему костру, выступив из темноты, подбежал оживленный Сот, сказал: «гляньте, как я могу!», протянул нам на ладони толстенную ночную бабочку и со смачным треском превратил ее в пыль. Мы одобрительно кивнули, и Сот сменился Адаром. Тот стеснительно и молча достал из кармана трех жуков и уничтожил их одного за другим, так что получилось что-то вроде фейерверка. Мы зааплодировали, Адар смутился и убежал. Кругом уже слышались громкие разговоры остальных подростков, возле палаток разгорались костры. Наконец, пришел и Геф, и, усевшись рядом с нами, восторженно сообщил Натке:

— А я сегодня целую ящерицу уничтожил! Рет сказал, скоро на птиц перейду, ух, как холодно! Прямо ужас какой-то… Пожрать чего есть?

— Присоединяюсь к вопросу Гефа, хотя я бы выразился менее грубо, — Лид, возникнув из тьмы, поприветствовал нас сдержанной улыбкой, аккуратно уселся рядом со мной и, стянув с голову кепку, тряхнул своей прической маленького принца, которая уже немного отросла.

— А что, тут супом, что ли, кормят? — послышался голос Урота, а голос Лена оживленно переспросил:

— Где?

Спустя миг к нашему костру сбежались все ученики. Последней пришла Иа, таща под мышки по траве спящую фрейлину. Указав на нее, девочка недовольно сказала:

— Ее-то тоже накормить надо.

— Подождет, она все равно спит, а мы есть хотим, — отодвинул ее плечом Сот. Остальные голодно загремели жестяными чашками и ложками.

— Да погодите вы, налетели, как саранча! — возмутилась Натка. — Объедайте нас хотя бы по очереди.

— А что такое? Это прямо ваш личный суп? — фыркнула Иа. — Может, вы тоже короли, как Сьедин? А то мы вам забыли поклониться.

Мальчишки, даже Геф, одобрительно засмеялись. Я обиделась за подругу:

— Чего вы тут ржете? Сказали бы сразу, мы больше бы супа сварили.

— А сами не догадались, что ли? — насмешливо поинтересовался Урот. Доселе молчащий Лид, когда задели меня, сразу встрепенулся.

— Если уж вы собираетесь есть с нами, ведите себя нормально, — сказал он таким голосом, что все поежились, как от ледяного ветра, и хихиканье мгновенно прекратилось. Ученики, опасливо поглядывая на наше грозное величество, испуганно подождали, пока мы с Наткой возьмем суп себе и королю с Гефом, и принялись по очереди наполнять свои чашки.

Еды, как ни странно, хватило всем, даже фрейлине: она пребывала в полудреме, однако вяло глотала суп, который ей по очереди ловко вливали в рот Иа, Геф и Лен. Остальные шумно чавкали, с довольным видом стирали в порошок привлеченных костром ночных бабочек и спорили у кого это лучше и быстрее получается. Лид в прениях не участвовал: он отдал пустую миску Натке и сидел, положив руки на колени и с отсутствующим видом глядя в костер. Я проследила за его взглядом, и не зря: оказалось, что король втихую развлекался созданием огненных фигурок на краю костра. Сегодня ему пришла охота изобразить кого-то вроде танцовщицы в длинном платье, которая плясала на углях.

— Ого, — сказал Геф, тоже заметив огненную фигурку. — А я так не умею. Я лучше могу усыпить, головную боль сделать, или чтоб живот скрутило…

С этими словами он повел рукой. Все мы, кроме Лида, одновременно и опасливо поглядели на свои животы, но оказывается, Геф просто хотел попробовать управлять огнем. Никакой фигуры у него не вышло, зато костер на миг превратился в вертикальный столб и фыркнул снопом искр.

— Говоришь, что не умеешь, так не брался бы! — рассердилась Иа, хлопая себя по платью. — Теперь дыры будут!

— А у фрейлины юбка горит… — тихо сообщил Адар. Мир, хлопнув по фрейлине ладонью, сшиб маленький огонек, Фир рассмеялся и зевнул.

— Спать что-то уже охота…

— От колдовства, наверное, — догадался Лен и вопросительно поглядел на Лида. Лид отвел глаза от огненной танцовщицы, которая тут же потухла, и кивнул:

— Да, ты прав. Идите спать, завтра вам нужно будет целый день набирать силу. Геф, не забудь усыпить фрейлину, у нее один глаз открыт.

— А, ну да, — Геф небрежно придержал пытающуюся проснуться фрейлину за плечо, и она тут же уснула обратно.

— Мда, — сказала Натка. — Небось, на всю жизнь вперед она у нас выспится.

Геф подтверждающе гыгыкнул и, встав, нахально потянул мою подругу за руку.

— Пошли давай, Рет же сказал всем спать.

— Мне-то что, я не колдую, — удивилась Натка.

— Зато ты готовишь. И вообще, всем — значит всем. Кроме Сони, ясно, — добавил он, покосившись на короля.

— Ладно уж, пошли, — сдалась подруга. — Все равно зеваю уже. Сонька, до завтра.

Я махнула рукой. Остальные тоже начали постепенно расползаться от костра и забираться в палатки. Фрейлину утащила Иа. Король сидел на месте, я, хоть и хотела спать, тоже. Дождавшись, пока мы останемся одни, я, позевывая, поинтересовалась:

— Ну что, будем делать статую?

— Да, а то глина засохнет. Соня, ты можешь идти спать.

— Да ладно, я посмотрю, а может, подскажу тебе что, мне же со стороны виднее, как ты выглядишь.

Лид не возразил, спродуцировал волшебный огонь в форме маленького висячего фонарика, и при его синеватом свете мы, подойдя к трону, принялись в четыре руки ваять поддельного короля.

Я усиленно участвовала в первой стадии процесса, пока надо было облеплять глиной спинку трона и каркас, на который мы приспособили ветки. Когда вся куча глины пересела с земли на трон, Лид отогнал меня в сторону и принялся за дело сам. Я чистилась при свете магического огонька и готовилась подсказывать, так как хорошо знала, что без зеркала человек не сможет нормально увидеть себя со стороны. Но король помощи не просил и шлепал по глине, как автомат, без остановки. За считанные минуты бесформенная куча начала приобретать черты человеческой фигуры. Не успела я опомниться, как король с легкостью воссоздал точно такой же костюм, в каком я его впервые увидела, и даже, кажется, так же уложил волосы. Лицом статуя пока что смахивала на вареную мумию — из-за нечетких линий носа, отсутствия рта и неровных глазниц. При синеватом свете магического огонька она выглядела, мягко говоря, неприветливо. Я отвела глаза и поежилась. Было холодно и очень темно из-за отсутствия луны. Вдалеке тихо квакали, как теперь я знала, далеко не лягушки, слабо чирикали, как я надеялась, именно птицы, от палаток доносился чей-то храп, хорошо слышный в общей тишине. Повернувшись обратно, я увидела, что статуя уже успела обрести вместо неразборчивых варежек руки, и даже с перстнями…

— Ли-ид, — решила я нарушить молчание. Король отозвался негромким звуком «эй», который меня не смутил: я знала, что это по-варсотски значит что-то вроде «ага».

— Что я хотела спросить, — продолжила я на вавилонской смеси наших языков, — а тебе перстни нравилось носить? Сейчас-то понятно, что ты их не носишь, а вот раньше…

— Не могу сказать, что нравилось. Просто это была обязательная часть моего вида, все высокородные их носили. Иногда это действительно удобно, если перстень жесткий, острый или тяжелый… — Лид показательно ткнул в воздух кулаком. — Со Сьедином вот пригодился.

— Хм, — отозвалась я, от холода чуть ли не с головой уходя в свое просторное варсотское платье. — Ты лицо-то делать будешь? А то оно какое-то жутковатое. Может, тебе зеркало нужно?

— Нет, Соня, я помню, как я выгляжу, — уверенно отозвался король и прошелся пальцами по волосам статуи, подравнивая прическу. Магический огонек передвинулся ниже, еще лучше освещая неприятное лицо. Против воли я уставилась в темные глазницы.

— У-у-у-у… — тихо сказало нечто в басовом регистре, а из головы статуи начала расти странная подвижная чернота. Она ворочалась, будто вылезая наружу, а звук все не прекращался…

Я одним прыжком достигла короля и схватила его за запястье, намереваясь оттащить от статуи. Лид, повернув глаза, посмотрел сначала на меня, потом — на жуткую черноту, у которой к тому же вдруг прорезались зловещие рога, и сказал по-русски с варсотской выразительностью:

— Опя-ать приперлась.

— Кто? — заморгала я.

— Животное из вашего мира. Корова, правильно?

— У-у-у, — согласилась корова тихо. — Му-у-у-у.

— Ой, — рассмеялась я с облегчением. — Неужели та самая? Когда мы сюда входили, она с нами влезла, мы ее не могли запихать обратно!

— Наверное, она. Пока я обучал Гефа и его людей, она несколько раз входила и выходила через дыру. Видимо, траву выбирает, — король прищурился на коровий силуэт, который тряс рогами.

— Как же она это делает, ведь нужно же схватиться за трон! — удивилась я.

— По-моему, она касается его мордой. Наверное, уловила закономерность.

— Какая умная, — сказала я умиленно. — Просто дрессированная!

— Только иногда мешается. Пока я делал палатки, она пыталась жевать мою одежду.

Я хихикнула. Король не хихикнул в ответ: он, наконец, принялся за лицо статуи.

Одна за другой начали проявляться знакомые черты: тонкий Лидов нос с небольшой горбинкой, несколько удлиненный подбородок со впадинкой, высоко поднятые брови и большие, немного прикрытые глаза. Общее выражение лица было равнодушно-брезгливым, губы — крепко сжатыми, будто король устал на кого-то ругаться и умолк от безнадежности. Меня взяли сомнения.

— Лид, — сказала я. — Конечно, похоже, но ты уверен, что был таким мрачным? Мне ты как-то показался поприветливей…

Король покачал головой.

— Нет, Соня, я уверен.

— А по-моему, все-таки не совсем. Откуда ты это взял-то?

— Запомнил, — сказал Лид. — За триста лет.

Я примолкла. Король продолжал ковыряться над статуей, завершая отделку. Внезапно решившись, я слабо погладила его по плечу сквозь пиджак, и спросила шепотом:

— Лид, а если честно, очень страшно было?

Король, задержав руки в нескольких сантиметрах от лица статуи, крепко задумался. Я прямо видела, как он пытается втиснуться в непривычные рамки простолюдинских чувств. Наконец он отозвался:

— Нет, Соня. Терять нечего было. Сейчас страшнее.

— У-у-у-у, — под настроение подвыла нам корова.

Король хихикнул, вытер руки об траву и принялся аккуратно подбирать глину вокруг трона. Я, зевая во весь рот, помогала ему. Наведением чистоты мы занимались, как мне показалось, чуть ли не дольше, чем непосредственно лепкой. Когда педантичный Лид наконец подобрал последнюю глиняную крошку, я уже почти спала сидя, а корова успела поесть, ткнуться мордой в трон и уйти в наш мир. Наконец король поднял полуспящую меня с травы, практически волоком дотащил до лагеря и запихал в палатку, в которой на этот раз было весьма тесно и не было никакого собора.

— Ой, Лид, — последним усилием вырвалась я из сна. — А как ты спать будешь в таком холоде, ты же мерзнешь…

— Не беспокойся, Соня, я лягу возле выхода, тут близко костер, — отозвался король и с шуршанием улегся. Я хотела было предложить ему покрывало, но уснула в процессе открытия рта.

Проснулась я, конечно же, рано: утренний холод, сырость и жесткая земля под палаткам не способствовали хорошему сну. Открыв глаза и с трудом усевшись, я некоторое время, щурясь, молча смотрела на свернувшегося клубком спящего короля, которого колотило так, будто под ним был зарыт отбойный молоток. Наконец мои нервы не выдержали, и я начала трясти его по плечо. Лид с трудом приоткрыл глаза и приподнялся на локте. Выглядел он невыспавшимся, что, в общем, меня не удивило.

— Ну и чего ты над собой издеваешься? — укорила я бестолкового короля. — Надо было как следует костер разжечь или под себя хотя бы углей насыпать.

— Костер я разжигал, но он, видимо, уже потух. Неважно, все равно нужно будить простолюдинов, — отозвался Лид, встал на четвереньки и, все еще дрожа, выполз из палатки. На любом другом человеке, кроме короля, это выглядело бы комично, но за Лидом тянулся такой плотный шлейф собственного достоинства, что я даже не улыбнулась и вылезла следом.

Костры, ясное дело, потухли, из палаток доносился храп. Занимался серый рассвет, трава была мокрой. Невдалеке высился трон, на нем сидела поддельная статуя, а рядом, помахивая хвостом, паслась корова. Король, даже не дожидаясь, пока я реанимирую костер, пошел вдоль ряда палаток, громко говоря:

— Вставайте, будем продолжать учиться.

В палатках застонали. Чей-то заспанный голос спросил:

— Чего он орет там?

— Вставайте, — повторил упорный король, не меняя интонации. Из палаток начали показываться лохматые головы, а вскоре на четвереньках выползли и сами их обитатели.

— Ваше величество, да ты же жаворонок, — с отвращением протянула Натка, пытаясь пригладить всклокоченные волосы. — Может, тебя в свое время именно за это и заколдовали, а?

— Возьми Гефа и помогите Соне приготовить еду, — проигнорировал ее слова король и обратился к остальным:

— Пойдемте.

— А поесть?! — возмутилась Иа. Король, не отзываясь, направился к трону.

— Поедим попозже, когда они приготовят, — примирительно сказал Лен, аккуратный и благодушный даже с утра, и пошел за королем. Остальные сумрачно направились следом.

К моему костру подбрела всклокоченная Натка и хриплый Геф, и мы принялись вяло и медленно варить суп для завтрака. Солнце, маленькое и белое, постепенно поднималось над дальними деревьями. Когда его лучи упали на палатку Иа, она неожиданно зашевелилась, и наружу выползла измятая фрейлина с травой в прическе. Сладко потянувшись, она зажмурилась и сказала:

— Ой, как я выспалась!

— Ну тебе и повезло, — сказал Геф с завистью, подошел к ней и положил руки ей на плечи.

— Э… — вякнула фрейлина и осела на землю. Геф ногой вкатил ее в палатку, широко зевнул и, почесываясь под кепкой, возвратился к нам. Натка хотела было что-то ему сказать, но на полпути передумала и тоже зевнула.

Через час суп доварился, мы почти проснулись, и ученики вместе с королем пришли на завтрак. Уже издали я заметила, что в их рядах происходят какие-то прения. И точно: Иа, идя следом за Лидом, возмущенно кричала:

— Я тебе кто, чтобы ты меня тридцать раз по затылку и рукам хлопал?! Я чего, слуга тебе, что ли?!

— Будешь делать все правильно, не буду хлопать, — отозвался король. — С остальными я делаю так же.

— Вот-вот, и долго ты так делать-то будешь? — поинтересовался Урот. — Мы, между прочим, рискуем тут жизнью, участвуя в революции, мы тут не малолетки, чтобы нас тумаками воспитывать.

— Кто как, — сказал Лид, пожав плечами. — И если вы рискуете жизнью, то хлопки вас не должны волновать. Они не болезненны.

— Зато они… Унизительные, вот! — воскликнула Иа, упирая руки в бока и сверкая глазами.

— Да ладно тебе, — попытался успокоить ее Геф. — Меня он тоже хлопал, подумаешь, голова-то не отвалилась.

— Так не учат! — заорала Иа. Король посмотрел в упор, но почему-то не на нее, а на Урота, и сказал ледяным тоном:

— А я и не учитель. Я вынужден учить вас, потому что никто другой не может этого сделать. Споря со мной, вы теряете время обучения, а его у нас мало. Лучше ешьте.

Ученики, кто быстрее, кто медленнее, подавленно опустили головы, молча расселись вокруг костра и взялись за миски. Я поймала себя на том, что сделала то же самое: хотя высказывания Лида меня не касались, сопротивляться его приказам, когда он так говорил, было крайне трудно.

— Мда, — нарушила Натка гнетущее молчание. — Всегда мне, твое величество, нравилась твоя принципиальность. Сколько усилий ты предпринимаешь, чтобы отстоять какую-нибудь фигню, приятно посмотреть! Смотри, какой шорох навел, теперь, небось, пару дней икаться будет, а мог бы просто прекратить свои средневековые подзатыльники, да и все.

Я думала, что король зашикает на подругу, но он вдруг ответил со вздохом:

— Прекратить трудно, я это делаю, как вы говорите, машинально. Вы считаете, что отучиться от такой манеры очень важно для общения с простолюдинами?

Обращался он явно ко мне и к Натке, но мы обе от неожиданности замолчали: впервые на нашей памяти король вообще просил у нас совета. Натка пришла в себя первой и заявила, тряхнув головой:

— Важно, твое величество, даже очень. Давай учись, мы с Сонькой тебя благословляем.

Я кивнула. Король тоже кивнул и перешел на варсотский:

— Я постараюсь не шлепать вас, если вам это не нравится. Я привык к такому способу, потому что меня самого учили так же.

На лицах некоторых учеников, в частности, близнецов, Адара и Иа, проступило явственное сочувствие.

— Ага, — сказал Мир. — Нас тоже хозяин колотил, пока мы к другому не сбежали.

— А меня хозяйка, когда я служанкой работала, за косу дергала, — вдруг добавила Иа. — Я тогда пучок сделала, и ей дергать стало неудобно.

Все, включая даже короля, рассмеялись. Геф одобрительно посмотрел на Натку, положил руку ей на плечо и потряс, спросив при этом у меня:

— Во она всех помирила, да? Головастая.

— Угу, — охотно согласилась я. Натка тоже рассмеялась и даже слегка покраснела.

Оставшийся день прошел мирно, но деловито. Мы готовили еду и следили, чтобы излишне выспавшаяся фрейлина не выползла из палатки, Лид с учениками колдовали возле трона, рядом паслась, периодически уходя в наш мир и приходя обратно, довольная корова. Иногда к нам прибегали похвастаться успехами Адар или Сот. Теперь, по их словам, они уже набрали побольше силы и у них получается действовать на людей и предметы на расстоянии, тогда как раньше нужно было браться за них руками. В доказательство своих слов Сот повел рукой в воздухе, и Адар расчихался. Чихая, Адар тоже махнул рукой, и на Сота напала икота. Тут пришел посланный Лидом Геф и с ухмылкой увел за шивороты шебутную парочку, которая продолжала чихать и икать.

Про статую ученики, как ни странно, не спрашивали: точнее, что ее сделал Лид, они поняли, а зачем — их не интересовало, либо король уже успел соврать что-то подходящее. На солнце статуя подсохла и приобрела оттенок, близкий к оттенку камня, из которого был сделан трон.

Помимо приготовления еды мы занимались еще решением вопроса с королевским сном. Я рассказала Натке, как трясло Лида утром, мы напряженно покумекали, посоветовались с Гефом, и в конце концов к вечеру у нас было готово для короля специальное ложе. На вид оно было неказисто и вообще вызывало нехорошие адские ассоциации, потому что состояло из двух горшков с тлеющими красными углями, которые стояли, в свою очередь, в двух небольших костерках. Над всем этим мы воздвигли из крепких толстых веток и двух притащенных с помощью Гефа пней нечто, что, если накрыть его циновкой, отдаленно напоминало кровать, а над кроватью, в свою очередь, поставили навес, потому что такая конструкция в палатку не влезала.

После ужина, когда усталые ученики поели сами, покормили фрейлину и принялись разбредаться, мы с гордостью ухватили короля с двух сторон под руки, подволокли его к кровати и почти хором поинтересовались:

— Ну, как?

— Спасибо, девушки, — серьезно сказал Лид и посмотрел на нас почти растроганно.

— И Гефу тоже, — довольная Натка показала на ухмыляющегося подростка, который стоял рядом и по привычке теребил кепку. — Он нам пни притащил.

— Спасибо, — сказал король с сомнением в голосе.

— Да не за что, Рет. Мне чего-то даже завидно стало: ночи такие холодные сейчас, прямо будто на снегу спишь…

— Ночи тут ни при чем, — тихо сказал Лид, но Геф его не расслышал, потому что уже убрел в сторону палаток.

— Тоже пойду, — улыбнулась нам довольная Натка. — Давай, твое величество, не мерзни…

Король действительно не мерз: мерзла я, потому что часть ночи проболтала с ним на астрономические темы, наполовину высунувшись из палатки, и всунулась внутрь только когда окончательно перестала чувствовать нос и уши.

На следующее утро у меня появился небольшой насморк, но Лид выглядел гораздо более бодрым. В честь этого он вскочил чем свет и принялся вытаскивать учеников из палаток еще до восхода. Ученики, громко ворча, вываливались в полутьму и подбирались к костру, где я сочувственно кипятила воду. Попив кипятка и трясясь как осиновые листы, они поплелись следом за Лидом к эшафоту, то есть к трону. Мы с Наткой дремали у костра, дожидаясь рассвета.

Рассвет толком не наступил. Варсотское время года решило напомнить, что оно все-таки осень, поэтому кроме холода показало нам хмурое низкое небо и моросящий дождь. Ученики, занимаясь, держали над головами циновки, Лид сидел просто так, в потемневшем от мороси костюме со слипшимися в сосульки волосами, с которых медленно капало, но все такой же величественный, как обычно. Корова разок заглянула к нам, но, видимо, оценив погоду, пропала и больше не появлялась. Было тихо, только иногда с шумом мимо нас пробегал очередной ученик, посланный за добычей: ксарами, жуками, бабочками и прочей живностью.

Мы уже думали, что отсыреем насквозь, но к обеду неожиданно распогодилось: тяжелые тучи над нами будто треснули, как толстая серо-белая кожура, и в дырку хлынули солнечные лучи. Все вокруг оживилось: застрекотали, запрыгали и залетали насекомые, защебетали птицы, корова высунула морду из воздуха, опять оценила погоду и осталась щипать траву, из палатки снова полезла излишне выспавшаяся фрейлина, и нам пришлось спешно бежать за Гефом, чтобы тот ее усыпил.

После обеда Лид, подумав, вдруг поднял своих учеников на ноги, расставил их по полю рядочком и, махнув вперед рукой жестом полководца, велел им идти, прочесывая траву и уничтожая всех попадающихся насекомых. Ученики, скрючившись, послушно двинулись вперед. Натка рядом со мной стала, посмеиваясь, напевать вполголоса: «Косил Ясь конюшину», хотя на мой взгляд, движения учеников напоминали не косцов, а собирателей колорадских жуков на картофельном поле, до того они старательно гонялись за кем-то в сухой траве и так злорадно радовались, изловив очередное насекомое. Король оставил их и подошел к нашему костру. За ним попыталась отправиться корова, но у нее кончилась оставшаяся в нашем мире привязь.

— Побуду пока с вами, отсюда лучше слышно дорогу, — сказал мне Лид. — Все-таки мимо иногда кто-то проезжает, а мои простолюдины далековато от дыры.

— Ты же сам их туда послал, — заметила я.

— Потому что так они быстрее наберут силу. На мелких животных это и без того получается не слишком-то скоро…

— А почему бы не перевести их на крупных животных? — поинтересовалась Натка и встретилась взглядом с коровой, которая как раз на нас уставилась. — Гм, ну если не на животных, то на деревья, как ты делал.

— Вытягивать силу из деревьев может только тот, кто уже много вытянул ее из животных и людей, как я, например. Я не хочу учить их набирать такую силу. Простолюдины не приспособлены для этого, у них нет ни контроля, ни достаточной самодисциплины.

Натка сморщила нос.

— Ну да, мы помним, твое величество, что они не так прекрасны, как ты… А если кто-то из них сам догадается, как стереть в порошок какую-нибудь там лисособаку? Ты же сам говорил, что это не так сложно, тем более, что на маленьких животных они натренировались.

— Я им запретил это делать, — внушительно сообщил король. «И путь только попробуют» — так и витал в воздухе конец его фразы. Натка с сомнением поглядела сначала на меня, а потом на Лида, но промолчала. Ученики старательно «собирали колорадов», солнце светило почти по-летнему…

Вечер тоже выдался неожиданно теплым. Точнее, теплым для нас, потому что ученики жались у костра и дружно стучали зубами. Особенно сильно мерз Геф.

— Чего это за холодрыга? — недоумевал он, сидя чуть ли не в обнимку с костром. — Даже зимой такой не бывает! Прошлой ночью, если честно, чуть не окочурился, а этой даже спать неохота ложиться… Слушай, Рет, а это не может быть от колдовства?

Король подтверждающе наклонил голову.

— А, понятно, — повеселел Геф. — А надолго такая штука?

— На всю жизнь, — сказал Лид сумрачным тоном. — Чем больше твоя сила, тем хуже будет греть тебя твоя кровь.

Гул ученических разговоров разом умолк, все содрогнулись.

— А ты этого нам не говорил, — осторожно заметил Лен.

— А что бы изменилось? Все равно избежать этого нельзя. Или вы бы передумали восставать против Сьедина? — в королевском голосе проскользнул оттенок прежнего высокородного презрения к несовершенным простолюдинам.

— Не передумали бы, но кровати бы по-другому сделали, как у тебя, — сердито сказала Иа. — Опять ты только про себя думаешь! У самого-то кровать есть!

— Хорошо, можешь спать на моей, — тут же сказал король, которому явно было неохота вступать в долгие разборки со склочной ученицей. — Тем более как ты мне неоднократно уже рассказывала, все, кто женского пола, заслуживают отношения к себе, как к больным.

— Не как к больным, а уважения! — возмутилась Иа. — Ты как будто в лесу вырос. Соня, Натка, скажите ему!

— Ку-ку, — послушно сказала Натка.

— Ты чего?!

— А чего нам еще сказать? Давайте лучше спать, а? Иа, ты будешь ложиться на Лидову, то есть, Ретову кровать?

— Нужна она мне, — фыркнула Иа, уходя. — Завтра себе сама сделаю.

— Я тебе помогу, — пообещал Урот и тоже ушел. За ними потянулись остальные ученики. Только Геф все не отходил от костра: видно было, что он побаивается спать.

— Кажется, ты слишком много для себя набрал, — задумчиво посмотрев на него, пришел к выводу король. — Завтра ничего не уничтожай, как раз остальные тебя догонят. Спать будешь на моей кровати.

— А может, того, не надо? — покосился Геф на неприветливо сверкающее красными углями ложе. — Мне Натка обещала покрывало лишнее отдать.

— Ничего оно не лишнее, — проворчала Натка. — От сердца отрываю.

— Покрывало тебе не поможет, холод ведь идет изнутри, а не снаружи. Завтра будет лучше, ты привыкнешь, а сегодня ложись туда.

— А ты как же, Рет?

— Я уже привык, мне не так трудно спать в этом состоянии, — сверкнул благородством Лид и подтолкнул Гефа в спину. Тот не слишком охотно, оглядываясь на нас, взобрался на кровать и неловко натянул до подбородка покрывало. Лид сказал мне:

— Пойдем в палатку, Соня…

Оспаривать королевское решение я не стала, а, возможно, и зря, потому что на деле оно оказалось хоть и благородным, но дурацким. Король спал пунктиром, потому что его трясло, я не спала, потому что пыталась закидать его всеми имеющимися в палатке тряпками и пододвинуть поближе к костру, отчего неблагодарный Лид во сне довольно сильно лягался. Проснувшись в пятидесятый раз я, стиснув зубы, слушала, как треплются о какой-то чепухе тоже неспящий Геф и не уходящая из сочувствия к нему Натка, которые думали, что говорят шепотом…

Часов в пять утра мы с королем полуживые вылезли из палатки и обнаружили пустую кровать и Натку с Гефом, которые сидели возле костра.

— Вы проснулись? — сердито спросила я.

— А чего, уже утро? Да мы чего-то не ложились, — безмятежно отозвалась подруга. — Спать не хочется. Да ладно, Сонька, нам же не на работу, завтра выспимся.

Я исподлобья поглядела своими красными глазами в красные глаза короля и прошипела:

— Ну, Лид, чтобы я еще раз!..

— Что, Соня? — заинтересовался король.

— Ничего, — буркнула я и полезла за кореньями и мясом для супа.

Погода в этот день снова была сумрачной и не исправилась даже в обед. Дождь сначала моросил, а потом пошел сильнее, насекомые попрятались, и Лид, решив прервать занятия, послал учеников за дровами в лесополосу, чтобы успеть сделать угли для будущих кроватей, пока все деревья не промокли. Сам он, как образцовый правитель, потащился со своими подданными, а я потащилась за ним. Лид, привычно скинув пиджак и засучив рукава, рубил сухие древесные стволы, велев мне и Натке следить за дорогой. Мы принялись следить и насчитали за два часа две машины и одну телегу: кажется, из-за плохой погоды варсоты потеряли вкус к загородным поездкам.

Нарубленные дрова мы принялись жечь под навесами на краю рощи, чтобы превратить их в угли для кроватей. Влажное дерево горело плохо и жутко дымило, отовсюду доносился кашель, но хотя бы никто ни с кем не ссорился. Правда, неугомонный Сот подговорил Адара наслать издали приступ чихания на Урота. Это им удалось: Урот расчихался так, что уронил себе на ногу не очень толстое, но увесистое бревно для кровати, тут же подобрал его и со зверским чохом швырнул в мальчишек. Те, хохоча, разбежались, но это происшествие почему-то сильно рассердило Лида. Вначале он подозвал Сота и Адара, наградил их увесистыми подзатыльниками и минут пять рассказывал, когда можно и когда нельзя использовать увеличившуюся силу, после чего подошел к Уроту, бить его, к счастью, не стал, но прочитал аж двадцатиминутную нотацию, которая сводилась к тому, что он как старший и более разумный не должен так сильно реагировать на выходки младших колдунов. После этого Урот с нехорошо сверкающими сине-зелеными глазами подошел к костру, у которого возились мы с Наткой, и, слегка дернув головой вбок, будто отгонял комара, сердито сказал мне:

— Как ты его терпишь, Соня, такого нудного!

— Он не нудный, — встала я на защиту короля. — Он объясняет, как может, у него просто детство было… Гм… Трудное.

— А у нас у всех легкое, что ли? — хохотнул Урот. — Ну ладно.

Пожав плечами, он ушел, а я поглядела ему вслед с непонятным смутным чувством.

С кроватями мы провозились до самого вечера. Хотя по часам было не так уж много времени, из-за туч стемнело очень быстро, и темнота была густой, как чернила. Дождь в конце концов перестал лить, но перешел в противную морось. Поеживаясь под ней, мы таскали в наш лагерь ветки и бревна, вырубая их теперь уже не только в лесополосе, но и неподалеку от болота, где имелся небольшой древесный оазис. Ксары в болоте неодобрительно на нас квакали, но теперь даже мы с Наткой не обращали на них внимания.

Именно у болота мы с подругой, король и Геф и проторчали битый час, разрубая неподатливые деревья и обрубая ветки. Остальные ученики ушли в лагерь, оттуда слышался смутный гул голосов, сквозь морось мокрыми красными пятнами виднелись костры.

— Ну что, ребята, может, пойдем? — взмолилась, наконец, Натка. — Мы тут уже одни остались.

— Не считая ксаров, — добавила я, бестрепетно отпихивая палкой уныло вползающую на мое бревно квакучую гусеницу.

— Я смотрю, Соня, ты уже привыкла к ним? — спросил Лид с улыбкой.

— За кого ты меня принимаешь? — проворчала я. — Я и тогда-то заорала больше от неожиданности.

— Видать, ничего себе неожиданность была: даже мы услышали, — припечатал меня Геф со своим добродушным ехидством.

— Не тронь Соньку, — тоже добродушно хлопнула его по кепке Натка. Король, все еще улыбаясь, протянул мне руку, помогая перелезть через огромную травяную кочку.

— Пойдем, Соня.

Мы пошли. Я умиротворенно топала за королем, одной рукой придерживая на плече длинное бревно, а другой — крепко сжимая его мокрые холодные пальцы. Мне казалось, что должно случиться что-то хорошее, а, может, и уже случилось…

Мы прошли мимо трона, на котором страдала под дождем осклизлая статуя. За спинкой трона, как ни странно, вырисовывался силуэт коровы.

— Смотри-ка, она чего, дождик полюбила? — хихикнула Натка.

— Лид, а статую не смоет? — тревожно посмотрела я на короля.

— Сразу — нет, а когда она подсохнет, я придам ей твердость колдовством, чтобы глина больше не текла.

— А-а-а, — успокоилась я.

Загребая ногами холодную мокрую траву, мы приближались к лагерю. Нам навстречу, как всегда, выскочили неразлучные Адар и Сот.

— Ре-ет, а тут к тебе… Мы сказали, что вы у пруда… — как всегда косноязычно и прерывисто выговорил Адар.

— Что? — резко переспросил король. Адар смутился и втянул голову в плечи, но тут необходимость в объяснениях отпала: навстречу нам, обойдя костер и тяжело шаркая, вышел мокрый Корант, обмотанный в несколько слоев тряпками, как все варсоты, которые предпринимали поездки на автомобиле. Он оглядел нас всех из-под насупленных седых бровей и остановил глаза на Лиде. Король спокойно сказал:

— Ави, Корант.

— Авилекса-а, — отозвался старик. — Здравствуй… Король Лидиорет.

Я с трудом сдержалась, чтобы не ойкнуть, и оглянулась на Натку. Та стояла с горестным лицом и бревном на плече, Геф переминался рядом, но у него вид был скорее спокойно-любопытный. Сам король, конечно, тоже не показал лицом никаких эмоций, только аккуратно положил топор-секиру и пару бревен, которые нес, выпустил мою руку, и, встав чуть ли нос к носу с Корантом, поинтересовался:

— Почему ты называешь меня королем?

— Потому что ты и есть древний король, которого заколдовали наши предки триста лет назад, — сказал Корант мрачно, но решительно. — Раньше наша семья жила не бедно, я хорошо учился. У меня сохранились старые книги. Я знаю историю. А тут и много размышлять не нужно было. Ты ведь не слишком скрывался. Когда мы с тобой встретились, ты говорил старым языком, каким были написаны древние книги в доме моих родителей. Ты плохо знал, что происходит у нас в стране, а вел себя иногда так, как будто ты выше всех и это само собой разумеется. Ты представился Ретом, но девушки называют тебя Лидом, и ты откликаешься. От какого еще имени могут быть два таких сокращения? Уж точно от имени высокородного. Я вначале подумал, что ты — один из приближенных Древнего короля, сбежавший в другой мир и вернувшийся сюда, чтобы расколдовать короля и вместе с ним прийти к власти…

Лид, холодно слушавший старика, при этих словах брезгливо поморщился и сказал:

— Ты напрасно приписываешь мне свою логику.

— Логика у всех одинаковая, — усмехнулся Корант. — Я приехал сюда недавно, но вас не застал, и успел подойти к статуе. Ее даже трогать не надо, чтобы понять, что она поддельная: сколдована хорошо, но это глина…

— Не сколдована она! — не выдержала я и, опомнившись, замолчала. Король поглядел на Коранта сверху вниз, придав лицу выражение высокомерного сожаления.

— Корант, — сказал он. — Если ты провел такое тщательное расследование, ты должен был знать, какой силой обладали древние короли. По меньшей мере, неразумно являться к ним без поддержки и в одиночку.

Меня даже передернуло от явной угрозы, мягко проскользнувшей во вроде бы ровном Лидовом голосе. Я беспокойно глянула на короля: неужели он собирается стереть старика в порошок? А с другой стороны, что можно еще сделать? Усыпить его, как фрейлину? Но вдруг не один Корант такой догадливый, вдруг он кому-то рассказал? Усыпить и его? Перед моими глазами уже успело встать дрыхнущее заколдованным сном все Варсотское королевство и король со Сьедином, растерянно хлопающие друг на друга глазами посреди него, но тут Корант, наконец, снова заговорил:

— Конечно, я бы не стал так поступать. Я оставил несколько писем, в которых написал все, что знаю, и приказал вскрыть их, если я не вернусь Так что, что бы ты со мной ни сделал, тебе больше не удастся, король Лидиорет, прикрываясь революцией, морочить людям голову. Ты не сядешь на трон вместо Сьедина.

— Чем меня всегда удивляли простолюдины, — помедлив, сказал король с интонацией главного злодея в каком-нибудь фантастическом фильме, — так это умением выстроить совершенно правильную логическую цепочку и сделать на ее основе абсолютно неправильный вывод. Ты в целом верно рассказал мою историю, но какие мои поступки позволяют тебе думать, что я хочу захватить власть вместо Сьедина?

— Ты создал нашу организацию, а теперь ты обучаешь детей колдовать.

— Зачем?

— Вам, высокородным, виднее, зачем вы что делаете! — воскликнул Корант в сердцах. — Может, поиздеваться над нами всеми хочешь. Или использовать и потом уничтожить.

— Я произвожу впечатление бессмысленно жестокого человека? — поинтересовался Лид.

— Да кто тебя знает, какое ты производишь впечатление! — Корант, будучи не высокородным, разговор с королем переносил плохо и начал хвататься за сердце. — Тебя ведь за что-то заколдовали! Ты мне даже был симпатичен, пока я не понял, кто ты такой…

— И это понимание изменило для тебя мое поведение и поступки? — допытывался король.

— Изменило, потому что твое поведение и поступки непонятны! И кто тебя вообще расколдовал, хотел бы я на него посмотреть!

— На нее, — сказала я, выходя вперед. — Я его расколдовала.

— Соня-а-а, не ле-е-зь, — с сильным акцентом, который показал мне степень его волнения, сказал король по-русски и, взяв за плечо, задвинул меня назад. Я успела заметить, что вокруг нас собрались ученики, которые стояли с таким видом, будто им показывали бесплатный остросюжетный фильм, и забеспокоилась еще больше. Чью сторону они вообще примут? А Геф?..

Король смерил Коранта взглядом с головы до ног и произнес с сожалением:

— Ты выяснил, как меня зовут и кто я по рождению, но не можешь ответить, что я за человек. Если ты меня как следует не понимаешь и не знаешь, то откуда ты взял, что мне хочется и нравится править?

— Я предполагаю… — пробормотал Корант.

— Ты бы хотел быть королем? — в упор спросил Лид. Глаза старика чуть не выскочили из-под бровей.

— Нет, никогда не хотел.

— Я тоже, — вдруг сказал Лид. — Я это делал, потому что умею это, потому что родился высокородным, потому что так было должно. Мои собственные склонности и устремления на тот момент никому не были важны, мне в том числе. Власть мне не нужна, потому что она мне ничего не прибавляет: самоуважение у меня есть и без нее, ума и счастья она не дает, богатство же меня, как и любого высокородного колдуна, не интересует. К тому же, ты не находишь, что было бы по меньшей мере странно, имея возможности переходить в другие миры, возвращаться в тот мир, где меня сумели уже однажды победить собственные простолюдины? Это же может случиться и во второй раз.

— Может, ты пришел, чтобы отомстить, — предположил Корант неуверенно.

— Высокородные колдуны нашего мира не унижаются до мести, это плебейское чувство, — процедил король сквозь зубы.

— А вот Сьедин его не чужд, — заметил Корант с сухим смешком.

— Он и не отсюда, а из Мира Долгой Ночи. Хоть он нам и родственник по крови, но не по воспитанию.

— Ну хорошо, а зачем ты пришел сюда? Ты мог бы остаться в мире своей спасительницы, какое тебе дело до нас, если тебя здесь не ждали, и ты не хочешь быть королем?

— Я всегда король, — повторил Лид то, что я уже слышала от него когда-то. — Не хотеть им быть так же бессмысленно, как тебе не хотеть быть колдуном. Если бы Сьедин сам по себе пришел в Варсотию, я бы не вмешался, но он пришел из-за меня. Мы встречались с ним раньше, в Мире Долгой Ночи, и поскольку мне удалось победить его, он в качестве мести решил прийти сюда и отыграться на людях. Варсотия — моя страна, — король сделал загребущий жест, который теперь выглядел скорее так, будто он пытается обнять что-то ускользающее. — Я отвечаю за своих простолюдинов, пока я сам жив. Значит, мне приходится исправлять последствия моих столкновений со Сьедином, хотя мое личное желание — уйти в мир моей спасительницы. Сьедин очень сильный колдун, сильнее многих варсотских королей и, тем более, меня. Один я с ним просто не справлюсь, а ведь на его стороне еще и полиция из колдунов. Поэтому я учу этих колдунов-простолюдинов набирать силу, чтобы они помогли мне, и тогда, при продуманной стратегии, шансы на победу будут велики.

— Тьма Египетская! — неожиданно и восторженно прокомментировала Натка. Геф на нее шикнул, но обстановка вдруг стала явно менее напряженной. Я выдохнула и обнаружила, что до этого задерживала дыхание.

— Набирать силу? — почти мирно переспросил Корант. — Я читал, что это умеют только высокородные.

— Я тоже так думал, — Лид улыбнулся и глянул на меня. — Но у Сони и Натки познания в биологии лучше моих, и они доказали мне обратное.

— И вообще, — неожиданно снова вмешалась Натка, обращаясь к Коранту. — Ты, прежде чем трагедию разводить, у нас с Сонькой бы спросил, чего мы о Лиде думаем: мы с самого расколдовывания с ним носимся, как дуры с писаной торбой, уж получше тебя его изучили.

— И что вы можете о нем сказать? — недоверчиво нахмурился Корант.

— Ну, наше величество, конечно, не без странностей, — обстоятельно начала подруга. — В целом ему на всех, кроме Соньки, чихать, сильно жалостливым его не назовешь, но зато он у нас обязательный: если что обещал, уж точно не забудет, да, Лид? И на долге и всем таком прочем он здорово повернут: если думает, что должен, хочет-не хочет, а тащится, ну, как сейчас… Ну и, конечно, он не мстительный. Он у нас натура художественная, — Натка по-хозяйски оглядела короля, который, чуть щурясь, но не сердито, тоже смотрел на нее. — Рисовать любит, мультики показывает хорошие.

— И статую он, между прочим, сам слепил, а не сколдовал! — наконец-то вставила я и удовлетворенно умолкла. Корант потряс седой головой и осторожно спросил:

— Так кто из вас его спасительница?

— Вообще-то Сонька, — ткнула в меня пальцем Натка. — Но у нее взгляд на наше величество необъективный, мне со стороны виднее.

Старик пожал плечами.

— Ну что ж, король Лидиорет, пожалуй, девушкам я верю больше, чем тебе. Хотя, конечно…

— Ге-еф, — вдруг раздался голос Иа. — Так мы не поняли, кто Рет-то такой?

— Да он этот самый… Слушай, Ре-ет, объясни им, а то я не больно-то горазд, — как ни в чем ни бывало обратился Геф к королю. Тот кивнул, повернулся к ученикам и выдал им информацию, как говорится, адаптированную и в популярном изложении:

— Я — король Лидиорет, триста лет назад меня заколдовали, все это время я был каменной статуей вон на том троне. Потом появилась Соня, это моя спасительница, она из другого мира. Она расколдовала меня, пожелав, чтобы я ожил, и я ушел с ней в ее мир.

— В тот самый, откуда корова? — уточнил Сот.

— Ну да, — согласился Лид. — Так вот: пока я был у Сони, к ней приехали ее родственники, которые нечаянно попали через дыру в Мир Долгой Ночи. Там их взял в плен Сьедин. Соня попросила меня их освободить, я согласился, хотя это было трудно, потому что сам я в Мире Долгой Ночи почти не мог колдовать. Нам удалось спастись от Сьедина и забрать родственников Сони, мы вернулись обратно, а Сьедин, видимо, из мести мне, пришел в Варсотию и захватил власть.

— А как ты узнал, что он здесь? — почтительно спросил Фир. Лид растерянно улыбнулся, подумал и в конце концов ответил честно:

— Я не знал. Соня сказала мне… возвращаться в свой мир, я вернулся, увидел, что здесь происходит, и решил создать организацию против Сьедина. Для того и вы мне нужны, и другие колдуны, и люди. В одиночку мне его не победить.

Кто-то хлюпнул носом: кажется, Иа. Я с гордостью посмотрела на Лида: король, несомненно, умел говорить с любыми людьми, если считал нужным правильно подбирать слова. Подростки тоже смотрели на короля, молча и изо всех сил вылупившись. А потом Сот вдруг подался вперед и брякнулся на колени в мокрую траву. Лид оторопело на него уставился, а мальчишка воодушевленно закричал:

— Король Лиди-и… Это… Ну, в общем, Рет, не знаю, как эти дураки, а я клянусь, что буду с тобой до конца!

— До чьего конца? — спросил Лид скептически, но пример Сота оказался заразительным: один за другим радостно возбужденные ученики валились на колени, будто их кто-то скосил серпом, и, воздевая руки, явно пытались воспроизвести в своих речах нечто вроде присяги или клятвы верности.

— Я тоже с тобой буду до конца, и присягаю, — с довольным видом произнес Лен. Урот, опустившийся, к счастью, только на одно колено, кивнул и сказал:

— Ты наш настоящий правитель.

— Мы тебя не обманем, честное слово! — уверили Лида близнецы, а Адар только и мог, что пробормотать:

— Король… Прямо ожил… Триста лет… — больше слов он не нашел, только старательно и неумело поклонился. Даже Геф, аккуратно обойдя нас, отодвинул Коранта, остановился перед Лидом, торжественно присел перед ним на корточки и склонил голову. Потом он, водимо, решил, что его поза недостаточно торжественна, стянул кепку и сказал:

— Во.

— Да здравствует! Король! Слава! Молодец! — недружным хором заорали остальные.

Лид чуть качнулся назад, и я посмотрела на него с беспокойством, настолько явственно исказилось его лицо. Изумление, грусть, жалость, граничащую с отвращением, я увидела с легкостью, а в последующей мимике уже разобраться не смогла. Корант и Натка тоже смотрели на Лида, а тот молчал, опустив глаза и нахмурившись, будто ему было стыдно или неудобно.

— Что вы делаете? — наконец спросил он у коленопреклоненных учеников тусклым голосом.

— Так мы это… Тебе клянемся, ваше величество! — поспешил заговорить Сот. — Когда встречаешь короля, надо встать на колени и поклясться в верности.

— Откуда ты это взял? — сказал Лид с кривой улыбкой.

— Мне дед сказки рассказывал. И я сам раз в какой-то книжке прочел.

— Да, я тоже читал, — добавил Лен.

— А я читала, что древние короли в старину прекрасно относились к дамам, — не преминула заметить Иа, не поднимаясь, однако, с колен.

— Иа, заткнись, — цыкнул на нее Мир. — В общем, мы клянемся, что будем погибать за тебя, король Лидиорет, до тех пор, пока нас вообще не… не… останется!

— Кошмар какой-то, — сказал Лид устало. — Вставайте. Это отвратительно.

— А чего? — встревожился Геф, с явным трудом поднимаясь с корточек. — Тебе как-то не так надо клясться? Я-то тебе сразу говорю, что я не особо умею — вот, может, Урот и Лен у нас еще кое-как образованные, а я как-то с королями не особо виделся, ты вот первый будешь…

— Мне не надо ни в чем клясться… — начал Лид и осекся, потому что из-за спин учеников вдруг выскочила фрейлина, в мокром измятом платье, со свалявшейся прической. С бодрейшим видом, чуть ли не приплясывая, она вприпрыжку приблизилась к Лиду и шмякнулась перед ним ниц. Короля передернуло, он отступил на пару шагов, встав рядом со мной. Фрейлина возопила:

— Ваше величество, я не знала, что вы-то настоящий у нас король! Я теперь вам буду служить, честное слово, только не надо меня больше усыплять, я выспалась! Ну его, этого Сьедина, вы лучше, можете мне поверить! Ну можно я вашей теперь фрейлиной буду, а? У вас же, смотрю, фрейлин нету, бедствуете фрейлинами, а надо бы. Вот сядете вместо Сьедина на трон, тогда…

— Я не сяду на трон! — повысил голос Лид. — Кто еще не слышал, что я не буду королем Варсотии? У вас республика, пусть она и остается. Я пришел только чтобы убрать Сьедина, поэтому не надо меня сажать ни на какой трон, не надо мне ни в чем клясться и тем более не надо стоять на коленях и четвереньках.

— И фрейлин не надо?! — завопила фрейлина с ужасом. — Ну пожалуйста! Не хочу спать! Я вас не предам! Ну честно! Вы мне больше нравитесь!

Лид медленно и устало прикрыл глаза, и так же медленно открыл их обратно.

— Ладно, Мада, — произнес он раздельно. — Днем ты будешь находиться у меня на глазах, но ночью тебя будут усыплять. А там посмотрим. Учти на всякий случай, что поскольку я — высокородный колдун, то моя сила во много раз превосходит твою. И я могу применять ее на большом расстоянии. Показать тебе картинками, что я могу сделать с тобой, если мне твое поведение не понравится?

— Ой, лучше не надо, я это дело не люблю, — фрейлина встала и деловито отряхнулась. — Вот привыкли вы, короли, запугивать. К одному на службу пришла, говорит: «Что не так, в порошок изотру», вы еще тут пугаете…

— Я предупреждаю. Ну, вы будете подниматься? — обратился король к ученикам. — Нужно доделать кровати. — Он наклонился и поднял с земли два только что принесенных бревна и большой варсотский топор-секиру. — Корант, ты останешься ночевать или нет?

— Нет, поеду, — сказал старик деловито. — Иначе письма, которые я оставил, вскроют, и организация может развалиться. Думаю, что многие рабочие, в отличие от этих детей, не будут очень уж рады тому, что ты король. И убедить их будет труднее, чем меня.

Лид кивнул.

— Да, нужно постараться, чтобы больше никто не узнал, кто я такой.

— Постараемся, — Корант деловито замотал свой автомобильный костюм по самую бороду. — Я уничтожу письма и приеду к вам завтра вечером, привезу продуктов, а то ребята мне сказали, что суп им уже в горло не идет… Или ты можешь создавать еду?

— Могу, но стараюсь здесь вообще лишний раз не колдовать.

— Правильно. И так меня уже полиция останавливала: чем ближе к празднику в честь коронации, тем хуже обстановка. До завтра, Рет.

Корант махнул нам рукой и медленно зашагал по мокрой траве к лесополосе. Я, несмотря на то, что все окончилось благополучно, когда он скрылся, вздохнула с облегчением. Лид как-то тоже повеселел и вместе с Гефом пошел доделывать последние кровати, а мы с Наткой привычно поставили на огонь котел и собрались готовить, но тут к нам подскочила фрейлина.

— Это вы чего делаете? — сунула она нос в котел. — Это что за помойка? Да вы что, разве так можно короля кормить! А ну дайте я помогу. Где у вас продукты? Ну, продукты где? — повторила она, так как мы молча смотрели на нее и моргали.

— А, продукты… — наконец, сказала я. — Вон там.

Фрейлина стрелой подлетела к мешкам, подоткнула платье и принялась рьяно копаться, что-то бормоча. Вернувшись с охапкой кореньев и сушеных плодов, она велела нам:

— А ну-ка отойдите, не мешайтесь. Можете вообще отдохнуть. Я страсть как готовить люблю!

— Ну ладно, — сказала мне Натка. — Надеюсь, хуже не будет.

Мы уселись возле костра, а Мада принялась кашеварить. Через пару минут к нам прибавилась недовольная Иа, которой Лид приказал следить за фрейлиной.

— Что за ней следить, — ворчала она. — Видно же, что хорошая девчонка. Почему его величество такой недоверчивый? Соня, все короли такие?

— Ты знаешь, из королей я, как и ты, видела только Лида и Сьедина, — рассмеялась я. — Они действительно оба недоверчивые, так что, можно считать, что все…

— А соли нету, что ли? — грянула от костра фрейлина. — Есть? Ну так дайте.

Натка кинула ей мешочек и поинтересовалась:

— Слушай, Мада, может, тебе другое платье дать? Ты же это спалишь скоро.

— Ну, вот еще! — обиделась фрейлина. — Это мое платье! Мне его месяц назад только дали! У меня никогда такого не было, а раз оно мое, так я его ни за что не сниму!

— А волосы тоже причесывать не будешь? — насмешливо фыркнула Иа. — Так и станешь с гнездом на голове ходить?

— Завидно, так и молчи — у тебя вообще там хвостик какой-то малюсенький, — отпарировала фрейлина и с удовольствием пощупала колтун на голове. — А эту прическу мне придворный парикмахер сделал!

— Тоже месяц назад?

— Ой, какая ты ехидная, — необиженно сказала фрейлина. — Ты так и замуж никогда не выйдешь, смотри.

— Очень мне это надо.

— А кому ж не надо? Вот я скоро выйду. Сейчас Сьедина свергнем, король Лидиорет будет править, я буду его фрейлиной, богатой, приду к Латсу, сыну нашего пастуха, и женюсь на нем. Раньше-то его папашка против был, а теперь слова не скажет!

— Но Лид не будет королем, — напомнила я. Мада беспечно встряхнула прической.

— Да ладно… Как тебя зовут: Соня, да? Да ладно, Соня, они вначале все так говорят, а потом, небось, соглашаются.

— Он не согласится.

— Ну тогда мы его попросим. Если народ попросит, он же не сможет отказаться?

— По-моему, еще как сможет.

— Он чего у вас, совсем, что ли? — искренне удивилась фрейлина, К обернувшись, посмотрела на нас своими двухцветными глазами. Тут я заметила, что они такие же, как у Лида: каре-голубые, только, может быть, чуть темнее.

— Ничего он не совсем, — сказала ей я. — Много ты понимаешь в королях.

— А ты больше, что ли? Тебе просто повезло, что ты его расколдовала. Теперь королевой будешь, — позавидовала мне фрейлина.

— Да может, ты его еще у Соньки отобьешь, — с напускной серьезностью сказала Натка. — Вон, какое у тебя платье и прическа.

— Куда там, — усмехнулась фрейлина. — Он, небось, на платье и прическу не смотрит.

— Почему ты так решила? — не поняла я.

— Так ведь он и сам незнамо как выглядит, — объяснила Мада бесхитростно.

— Это он просто грязный, потому что мы дрова рубили для кроватей, — сказала я сквозь смех. Мада потребовала рассказать, зачем для кроватей дрова. Мы кое-как ей это объяснили, и фрейлина тут же заявила обиженным тоном:

— А почему меня не учили колдовать, а только усыпляли? Я, вообще-то, неплохая колдунья. И мне семнадцать, авось еще успею обучиться-то.

— Ну, не знаю, это надо у Лида спрашивать, — отмахнулась я. — Готов у тебя суп? А то уже вон люди ужинать идут.

— Это не суп, а фира. Блюдо такое. Готова.

Я с опаской заглянула в котел и увидела там невнятную густую массу. Но пахла она, вроде бы, нормально, поэтому я рискнула предложить ее ученикам. Те, явно обрадовавшись перемене меню, уплетали блюдо за обе щеки. Подошли, наконец, и Лид с Гефом. Не успел король опуститься на травку у костра, как к нему тут же пристала фрейлина с громогласным воплем:

— Ваше величество, а почему меня нельзя обучать сильнее колдовать, как вон их? Я хорошо умею! Показать?

— Не нужно, — король, морщась, повертел головой, спасая уши от звенящего фрейлинского голоса. — Я пока тебе не доверяю и не хочу, чтобы твоя сила увеличивалась. Готовила, кстати, тоже ты?

— Я.

— Тогда я это есть не буду и вам не советую. Не надо было вообще позволять ей готовить, Соня.

Ученики застыли с набитыми ртами. Адар подавился. Мада поджала губы, шмыгнула носом и вдруг разревелась в три ручья, продолжая сквозь всхлипывания громко выкрикивать:

— Ну чего за везенье такое! Чего я к первому-то королю побежала, второго не дождалась! Теперь мне никто не ве-е-ери-и-ит…

— Не никто, а я, — поправил ее Лид. — И я не верю вообще никому, поэтому можешь так не убиваться.

— А чего с едой-то? — спросил Геф. — А то я уже одну порцию срубал, и ребята вон тоже. Вкусно она готовит, даже если и ядовито…

— Ничего не поделаешь, посмотрим, как это на вас отразится, но я есть не буду, а у меня силы больше, чем у вас всех вместе взятых.

— И нам Наткой тоже есть нельзя? — спросила я тоскливо, но покорно.

— Не надо, Соня, — отозвался король сочувственно.

— До чего же вы противный, ваше величество, — укорила его фрейлина и с хлюпаньем утерла нос подолом своего многострадального платья.

— А ты сама своей еды поешь, — предложила Иа. — Тогда он, может, поверит, что все нормально.

— Не поверю, отравить еду можно разными способами, ведь она колдунья, — покачал головой Лид. — Но пусть, действительно, поест, потому что нужно ее усыпить на ночь.

— Опять спать?! — заорала Мада. — Вы что, издеваетесь?

— Мы же тебя предупреждали. Ты будешь есть или усыпить тебя сразу?

Фрейлина, стеная и охая, нагребла себе массы из котла и принялась за еду. Впрочем, вскоре настроение у нее опять поднялось: видимо, она не любила унывать, как и говорить тихо. От ее болтовни у меня иногда звенело в ушах, но мальчишки радостно смеялись в ответ, а король молча терпел, так что я тоже смирилась и принялась грызть вяленое мясо. Предательская Натка тем временем успела навернуть две миски фрейлиновой стряпни, прочувствованно сказав мне: «если чего, Сонька, завещаю тебе свою коллекцию вкладышей от жвачек».

Конечно, никому после еды плохо не стало. Довольные сытые ученики усыпили смирившуюся со своей участью фрейлину и разбрелись по огненным ложам, над которыми были теперь натянуты навесы, сделанные из палаток. Натка с Гефом тоже ушли. Король взгромоздился на свою кровать, я, голодно вздыхая, вползла в палатку и тут же высунулась из нее.

— Ну и тяжелый денек был, да, Лид?

— Да, — задумчиво согласился король. — Все-таки нелегко иметь дело с простолюдинами напрямую. Они оказываются то глупее, то умнее, чем я думаю.

— Не простолюдины, Лид, а люди, — вздохнула я. — Ну конечно, они все разные.

— Это для меня плохо. Я как будто все время решаю задачу с множеством переменных, мне трудно что-либо обобщать.

— Ну и не обобщай, подумаешь. Мы тебе поможем, если что, только ты от наших советов не отмахивайся, ладно?

— Э-эй, — согласился Лид. — Ты сейчас можешь что-то посоветовать?

— Угу. Обучи набирать силу фрейлину. По-моему, она хорошая девчонка.

— Откуда ты знаешь?

— Ну, вижу. Чувствую. Интуитивно. У тебя так не бывает?

— У меня бывает одно из двух: либо я подозреваю всех, либо вообще никого, — признался король. — Поскольку второе опаснее, я предпочитаю подозревать всех.

— Это потому, что у тебя неразвитая интуициа-а-апчхи!

— Соня, иди в палатку, ты так заболеешь. Или наоборот, сядь возле моей кровати, если хочешь поговорить.

Я не столько хотела поговорить, сколько побыть рядом с ним, но, конечно, вслух этого не сказала, только вздохнула и молча влезла в палатку, где довольно долго еще беспокойно вертелась и вздыхала. Конечно, мне было понятно, что высокородный колдун, выкопанный из средневековья, не должен проявлять свои чувства ко мне так же, как какой-нибудь однокурсник или парень на дискотеке, но меня нервировала неизвестность. В то время как король нравился мне все больше, я не могла предугадать, когда и, главное, как он что-то прояснит в наших отношениях. Вполне может быть, у них положено молча ходить за спасителем годами и ждать, пока он сам проявит инициативу. Но такое выходило за пределы моих возможностей: я умела лишь выражать свои чувства к избраннику нервным перетаптыванием и подергиванием, которые король как раз не одобрял. Прикинув так и сяк, я решила на всякий случай не особенно сильно в него влюбляться, а подождать, пока мы свергнем Сьедина и вернемся в наш мир. На этом я договорилась с собой и уснула.

Наутро я, как это ни странно, не проснулась сама: меня разбудил король воодушевляющей фразой:

— Соня, думаю, ты можешь сегодня поесть то, что готовит Мада — мои простолюдины и твоя подруга не отравлены и чувствуют себя нормально.

— А ты чего ожидал? — пробормотала я, тряся головой спросонья, но Лид уже ушел. Я выбралась из палатки и попала в теплые розоватые лучи восходящего солнца. Земля особенно не просохла, над травой клубился туманчик, но все же было не так холодно. Ученики сгрудились вокруг костра и пили кипяток, уже издали слышался их смех и громкий голос фрейлины. Прежде, чем я успела кое-как пригладить немытые и нечесаные волосы и добраться к костру, ученики уже ушли за Лидом, оставив только Натку и Маду. Последняя сидела с недовольно перекошенным под прической лицом.

— Доброе утро, — сказала я Натке и кивнула на фрейлину:

— Чего это с ней?

— Ее Лид колдовать не взял, — сочувственно сообщила подруга.

— Да, еще, говорит, скажи спасибо, что я тебе доверяю обед готовить и одну оставляю, — добавила фрейлина. — Ну какой же он у вас! Можно подумать, что я чудище!

— Гм, ну, если вымыться и переодеться… — задумчиво начала Натка, но Мада, не слушая ее, уже принялась горестно рыться в мешках с провизией.

— Надо, все-таки, Лида еще поуговаривать ее взять, а то как бы она нас с досады и впрямь не отравила, — усмехнулась подруга. — Сонька, пошли за водой…

Мы сходили на родник, помогли Маде нарезать сухие коренья и развалились на солнышке греться. Небо снова стало ярко-синим и безоблачным, с дороги доносилось редкое гудение машин, вдалеке пролетела пара самолетов — все вокруг было спокойным и безмятежным. Да и разговор с Корантом вчера прошел благополучно, но я почему-то никак не могла успокоиться и даже пару раз цыкнула на громогласную фрейлину за то, что она издавала свои вопли чуть ли не у самого моего уха.