Король решает всё

Глава 10

Она проснулась сама, солнце было высоко, на улице радостно щебетали птицы. Быстро перекусив остатками позавчерашней еды, Вероника вернулась за стол, к оставленным вечером иероглифам, освежать приобретённые знания. В очередной раз изрисовав закорючками пачку листов, она поняла что устала и отложила их, доставая чертёжный набор.

«Когда я взмолилась небесам о мясорубке, господин мой божественный министр сказал, что мне её сделают, если я её начерчу. Учитывая, что я не чертила руками с тех пор, как у Виталика закончился курс начерталки, лучше потренироваться на чём-нибудь попроще.»

Вера повертела в руках сточенный карандаш и решила начать с самой простой точилки, просто для разминки. Наточила пять карандашей своим надоевшим до трясучки тупым ножом, в который раз убедившись, что избрала правильный путь, решительно закатала рукава и приступила.

Спустя десяток песен, намурлыканных вполголоса за неимением телефона, на листе перед ней красовалась точилка, прорисованная до малейших ребристостей и фасок. Набравшись оптимизма, Вера взяла новый лист и попыталась изобразить электрическую точилку, которая была у неё на работе. Учитывая, сколько раз она её втихаря разбирала, пока Коля не видит, всё должно было получиться.

Опять наточила карандаши и запела, да так увлеклась, что очнулась только когда её тихо позвал совершенно неожиданный здесь голос доктора:

— Эм… госпожа Вероника?

Вера испуганно вскинулась и захлопала глазами:

— Доктор? Здравствуйте…

Он выглядел таким виноватым и несчастным, что она нахмурилась и поспешила спросить:

— В чём дело? И почему я вчера была «девочка», а сегодня вдруг стала «госпожа»?

Доктор виновато скривился и пожал плечами, опуская глаза:

— Простите. Я просто вчера был… несколько на нервах, к тому же после транса, я как-то…

— Нет, подождите, — она подняла ладони, зажмурилась и тряхнула головой, — я абсолютно не против «девочки», я очень даже «за», зовите меня Вера, пожалуйста, и на «ты», а то мне неудобно. Меня больше интересует, что случилось.

— Случилось… — он немного расслабился, но тут же опять поник, как будто чувство вины гнуло его плечи. — Понимаешь, Вера… ты нам вчера очень помогла, отдел и так тебе должен. — Он замолчал, Веру потихоньку начинало колотить от нервов.

«Что-то случилось. Что-то случилось с министром. Чёрт.»

— Что?! — рыкнула она, переплетая дрожащие пальцы, доктор зажмурился и выдавил:

— Нам опять нужна твоя помощь.

— Что-то с Бартом? — перехваченным голосом выдохнула она, он качнул головой, — с господином министром?

— Нет, ты не знаешь этого человека. — Он спрятал руки в карманы, виновато посмотрел на неё. — Сегодня утром из командировки приехал наш самый сильный артефактор, мастер Касим. Он тоже попробовал разобраться с тем амулетом, который вчера не осилил Барт… и его сил тоже не хватило.

— Он в трансе, как был Барт? — Вера вздохнула с облегчением, хотя и чувствовала себя немного виноватой за это.

— Да. Он тоже заработал переутомление. — Доктор виновато улыбнулся и потёр затылок, развёл руками, — был бы Барт на ногах, он бы его вытащил. Но Барт до сих пор спит, а когда проснётся, всё равно будет не в состоянии совершать подобные подвиги ещё дня три. Я, как бы… могу и сам, — доктор поковырял носком ботинка пол и пожал плечами, — но это тяжело, к тому же, я ещё не спал после подпитки Барта, я сам слягу, если это сделаю.

— И вы думаете, что я могу помочь? — с сомнением приподняла брови Вера. — Я думала, господин министр решил пустить меня к Барту только потому, что мы с ним как бы друзья.

— Это так, — кивнул доктор, — но, понимаешь… Шен не маг, он многого не видит. А я тогда был в трансе вместе с Бартом, я заметил некоторые странные свойства твоей ауры. Я не знаю, что это такое, — он поднял раскрытые ладони, — это не моя специальность. Но ты каким-то образом чувствуешь людей… знаешь, как близнецы чувствуют друг друга, ты так чувствуешь всех. И я подумал, что можно попробовать. Ну, если тебе не сложно… пожалуйста. — Он изобразил невинные глазки, которые на лице взрослого седого мужика смотрелись комично до жути, Вера улыбнулась, мигом вспомнив Миланку.

«Она точно так же просила что-то сделать за неё, когда ей было лень. Приводила хлипкие, за уши притянутые аргументы, в которые никто не верил, но при этом делала умоляющую мордочку: «ну сделай пожа-а-алуйста, ты же такая добрая, а я такая красивая, как мне можно отказать?». Иногда я делала, иногда отказывалась наотрез, просто в воспитательных целях, потому что не люблю, когда на мне ездят.

Ага, и как только на мне перестала ездить Милка, я нашла себе Виталика. Наверное, правду говорят — если третий муж бьёт морду, то проблема в морде. Эх…»

— Хорошо, я попробую, — улыбнулась Вера. — Но вы же понимаете, что это ничего не гарантирует.

— Тебе ничего не нужно делать, — радостно улыбнулся доктор, — просто посидишь рядом и поговоришь с ним, может, споёшь. Это займёт совсем немного времени, честно, минут двадцать максимум.

Вера посмотрела на рамку-цветок, вдруг напряглась и спросила:

— А господин министр в курсе?

Доктор резко опустил глаза.

«Ага…»

— Он сейчас не на базе, я не могу у него спросить, — пожал плечами доктор. — Но ведь тут совсем недалеко, два шага пройти, к тому же я не буду выводить тебя за пределы охраняемого помещения.

Ей почему-то резко захотелось отказаться наотрез.

«Как жаль, что здесь нет телефонов.»

Она посмотрела на доктора, здорового широкоплечего мужика, подумала, что если бы он захотел её похитить, то ему было бы достаточно разок заехать ей по физиономии и взвалить на плечо.

«Господин министр ему доверяет. Попробую и я.»

— Хорошо, — она натянуто улыбнулась и кивнула, — я сейчас переоденусь, руки вымою и пойдём.

Он радостно кивнул, она ушла в ванную, потом в спальню. Сняла рубашку и надела под неё кобуру, сразу почувствовав себя увереннее, достала мерзкую юбку-шатёр, поморщилась и засунула обратно на полку — она туда идёт работать, а не красоваться. Поправила штаны и вышла в гостиную.

— Идём. Только… я должна предупредить, — она виновато приподняла плечи, — у меня индивидуальная реакция на перемещение.

— Правда, какая? — изумился доктор.

— Мне очень страшно. — Вера коротко улыбнулась и развела руками, — Барт обещал что-то придумать по этому поводу, но был очень занят в последнее время. Когда я держусь за кого-то во время телепортации, то мне легче, но у этого кого-то потом могут остаться синяки, я больно сжимаю руку.

— Ясно, — медленно проговорил доктор, приподнимая брови, пожал плечами, — ну что ж… я сам напросился, — улыбнулся и протянул ей широкую ладонь. Вера виновато вздохнула и взялась за неё двумя руками, они шагнули в портал и она рухнула в неопределённость, машина и люди мешались водоворотом, стекло звенело и билось об асфальт, подскакивая сверкающей крошкой…

Она резко открыла глаза. Доктор стоял напротив и с академическим любопытством смотрел на неё.

— Всё, ты в порядке?

— Всё, да. — Она разжала пальцы и кивнула, — спасибо. А сколько это длится?

— Секунд пять, — доктор подошёл к столу, положил на него маленькую деревянную пластинку и взял протянутое парнем-дежурным перо и журнал. Вера тоже подошла, сделала вид, что не замечает, как на неё пялится дежурный, заглянула в журнал, где доктор ставил закорючку и писал какие-то слова. Он выпрямился, — пойдём. Хорошо, что Шен внёс меня в список допущенных, а то фиг бы я до тебя добрался. Хотя, — он бросил на Веру шкодный взгляд, — чую, он всё равно не обрадуется, когда узнает, что я тебя брал.

— Вы обязаны ему доложить? — чуть улыбнулась Вера.

— Не обязан, но доложу, — развёл руками доктор, — с ним лучше не портить отношения, он потрясающе злопамятный.

Вера внесла это замечание в мысленное досье господина министра. Доктор открыл дверь и впустил её в то же помещение, где вчера сидел Барт. В углу у стены сидел на одеяле пожилой загорелый мужчина с длинными седыми волосами и аккуратной бородой, его пронзительно-синие глаза смотрели перед собой с тем же отсутствующим выражением, что было вчера у Барта.

— Здравствуйте, — тихо сказала она.

— Он тебя не слышит, — махнул рукой доктор, усаживаясь на своё одеяло у противоположной стены, а маг в этот момент медленно повернул голову в их сторону и моргнул, тихо прошелестев:

— Здравствуй, деточка. Я тебя не помню, ты с первого курса?

Доктор вытаращился на Веру, радостно улыбнулся и сделал приглашающий жест в сторону старого мага, а сам заёрзал, устраиваясь поудобнее, закрыл глаза и застыл.

— Я не студентка, — тихо сказала Вера, подходя к магу и усаживаясь на пол возле него. — Я просто пришла с вами поговорить.

— Интересно. О чём?

— О том, как максимально быстро вывести переутомлённого мага из транса. — Она протянула руку и осторожно погладила его ладонь. — Вы умеете?

— Конечно. Нужно войти в транс, настроиться на него и проделать необходимые манипуляции с энергетическими центрами.

Он пустился в объяснения, Вера ничего не понимала, но продолжала гладить его холодную сухую руку, пытаясь расслабить. Он закончил свой рассказ и профессорским тоном поинтересовался:

— Я удовлетворил твоё любопытство?

— Да, спасибо. Но меня интересуют альтернативные варианты. Как насчёт спеть?

— Спеть? — переспросил маг. — Странный способ воздействия, как тебе это в голову пришло? Это не сработает, человек в трансе не слышит тех, кто рядом. Исключение составляют только близкие люди, родственники или те, кто долго жил рядом.

— А давайте попробуем? — вздохнула Вера. — Я вам спою, а вы уснёте?

Он промолчал. Она мяла и гладила его руку, чувствуя, как кожа теплеет и мышцы становятся более податливыми. Не дождавшись ответа, она тихо запела:

— За печкою поёт сверчок, угомонись, не плачь, дружок. Там, за окном морозная, светлая ночка звёздная…

— У тебя длинные волосы? — вдруг спросил маг.

— Да. А что? — озадаченно спросила Вера, маг протянул руку вперёд:

— Я буду заплетать тебе волосы и усну. А ты пой.

— Э… — она посмотрела на доктора, но тот пялился в центр комнаты невидящим взглядом и молчал. — Ну ладно.

Вера вытащила карандаш из причёски, прочесала пальцами раскрутившийся жгут и повернулась спиной к магу, прикладывая его руку к волосам:

— Вперёд. Только осторожно, пожалуйста.

— Я помню. Пой дальше.

Он начал разбирать на пряди её волосы, у Веры мурашки пробежали по спине от всей странности ситуации, но мысленно махнув рукой, она запела дальше. Песня закончилась, она вспомнила другую колыбельную и продолжила петь, потом третью. Судя по ощущениям, у неё на голове сооружалась рыболовная сеть, но маг действовал довольно аккуратно и она решила ему не мешать.

В середине третьей колыбельной дверь открылась и в комнату заглянул не верящий своим ушам министр Шен, посмотрел на Веру и его глаза стали максимального анатомически возможного размера. Она развела руками, изображая лицом что-то вроде «я понятия не имею, что за дурдом здесь творится» и не прекращая петь.

— Док, — угрожающе прошипел министр, доктор открыл глаза чуть шире и неуверенно спросил:

— Шен?

— Шен, твою мать, Шен. Какого хрена здесь происходит?

— Я тебе потом всё объясню, не шуми. Нам осталось совсем чуть-чуть, я потом её приведу. Всё нормально, Шен, иди, не мешай.

— Ты объяснишь, — многообещающе кивнул министр, развернулся к двери, бросил ещё один взгляд на Веру, качнул головой и вышел. Она закрыла глаза, пытаясь не думать о том, что он ей потом скажет.

Третья колыбельная закончилась, больше она не знала, в ход пошёл Кипелов. Кипелова она знала много, так что с репертуаром проблем не было, всё шло гладко и спокойно, пока в какой-то момент доктор не начал медленно сползать по стеночке с умиротворённым видом. Вера почувствовала, что маг перестал заплетать её волосы и прекратила петь, тихо позвала:

— Доктор? Ау-у, приём!

Доктор лежал на боку, тихо похрапывая и улыбаясь как самый беззаботный человек в мире.

— Хм… ладно, как хотите, я пошла, — Вера подняла руки, сдаваясь обстоятельствам, пожала плечами и встала. Вышла за дверь, прошлась до стола дежурного и спросила у него: — Простите, где я могу найти господина министра?

— У доктора, — с лёгким недоумением кивнул на коридор парень, помялся и понизив голос, спросил: — А правда, что это ты пришила старого Тонга?

Вера устало прикрыла глаза и отмахнулась:

— Спросите у министра, я не в курсе.

Парень понимающе приподнял брови и кивнул, как будто она ответила исчерпывающе подробно. Вера устало опустила голову и пошла к кабинету доктора, тихо постучала и приоткрыла дверь, заглядывая внутрь.

Министр читал какие-то бумаги, откинувшись на спинку стула и закинув ноги на угол стола, но как только она вошла, мигом сел ровно и отложил бумажки, нехорошо посмотрев на Веру. Она подавила желание глупо хихикнуть и развести руками, закрыла за собой дверь и оперлась о стену — здесь был только один стул. Министр смерил её медленным, весьма неодобрительным взглядом, она вдруг вспомнила, что пришла в штанах, рукава рубашки как закатала для черчения выше локтя, так и оставила, а на голове у неё вообще неизвестно что.

— Госпожа Вероника, — медленно произнёс министр не обещающим ничего хорошего тоном, — как вы сюда попали, позвольте поинтересоваться?

— Доктор привёл, — она сглотнула и коротко улыбнулась, дёрнула плечами, — а что?

— Где он? — холодно спросил министр, Вера кивнула в сторону стены:

— Спит. Отключился вместе с магом, как его, мастером Касимом. Я звала его, но он спит себе, такой довольный… — её голос становился всё тише и наконец заглох, министр оскалился и ядовито прошипел:

— Ещё бы ему не быть довольным. — Нервным движением собрал бумаги и встал, злым шепотом добавляя: — Сейчас я его разбужу, довольного.

— Может, не стоит? — осторожно сказала Вера. — Он сказал, что не спал с тех пор, как Барта вылавливал.

— Ничего страшного, переживёт, — злорадно прошипел министр. — Это его работа, пусть отрабатывает жалование.

Он стремительно вышел из кабинета, открыл следующую дверь, Вера еле успела её придержать и проскользнуть за ним. Министр не сбавляя шага подошёл к доктору и несильно пнул его по подошве ботинка:

— Подъём! — Доктор поморщился и завозился, недовольно бурча. Министр оскалился и занёс ногу для ещё одного пинка: — Док, считаю до двух и начинаю будить по-настоящему. Раз.

— Встаю! — хрипло выдохнул доктор, поднял руку в останавливающем жесте и прошептал: — Тиран ты, Шен.

— Я добрый, — сардонически усмехнулся министр, отошёл на шаг и присел рядом с не спешащим подниматься доктором. — Например, я от всей души внёс тебя в список допущенных, чтобы ты мог сообщить госпоже Веронике о состоянии Барта и позвать её, если он попросит. А ты вместо этого прикинулся бедным потерпевшим и поспешил использовать её для того, чтобы облегчить свою работу.

— Ты не понимаешь, — доктор приоткрыл глаза и медленно качнул головой, — она уникум.

— Это ты не понимаешь. Она Призванная, — с нажимом произнёс министр, — а ты используешь её как сиделку!

— А ты используешь её как кухарку, — хохотнул доктор, — и Барт тоже, гадёныш, даже не скрывает. Обе группы давно заметили, что вы вместо столовой ходите на третью квартиру.

— Этот вопрос их ни коим образом не касается. И не съезжай с темы, мы говорили о твоём поведении, — поморщился министр.

— Что, всем нельзя, а тебе можно? — фыркнул доктор, закрывая один глаз, министр невозмутимо кивнул:

— Именно. Тебя что-то не устраивает?

— Вообще-то, да. — Доктор вздохнул и закрыл глаза, устало потёр лицо и серьёзно сказал: — раньше ты никогда так не делал.

— Раньше у меня не было Призванной, — нервно рыкнул министр. Доктор вздохнул, качнул головой:

— Да что с тобой? Я взял её на двадцать минут, мы прошли несчастных два коридора от квартиры…

— Док, великие боги! — министр нервно взялся за виски, — эта квартира — объект с классом безопасности «один А», госпожу Веронику уже дважды пытались похитить и я делаю всё возможное, чтобы третьего раза не было, а ты вот так просто позволяешь ей бродить по коридорам!

— Это коридоры отдела, здесь безопасно…

— Ты прекрасно знаешь, что нет!

Веру озноб продрал от этих слов.

«Как это — нет? Коридоры отдела, этой подземной тюрьмы, небезопасны? Почему?»

— Док, ты вроде старый уже, а ведёшь себя хуже Барта. — Министр запрокинул голову к потолку, медленно выдыхая, тихо сказал: — Я отменяю твой пропуск. Нельзя использовать Призванную как стабилизирующий амулет.

— Ну ты же используешь её как амулет на удачу, — иронично пробормотал доктор сквозь сон, — всё равно она как Призванная бесполезна, ты сам сказал. Пусть хоть так пользу приносит.

Министр чуть повернул голову, как будто хотел посмотреть на Веру, подпирающую стену у двери, но не стал. Она кусала губы, колеблясь между истерической улыбкой и злобной гримасой.

«Я бесполезна как Призванная, да? Как скажете.»

— Кстати, Шен, я проверил её. В ней нет магического дара, ни капли. Есть что-то, что я не могу точно идентифицировать, надо показать её кому-то из менталистов, но это не магия, а просто свойство ауры, врожденное, как форма носа или цвет волос. Так что про удачу — это бред.

— Если вы не можете это засечь, это ещё не значит, что этого не существует, — хмуро буркнул министр. — Ритуалы шаманов вы вообще не замечаете, и тем не менее, они творят вещи куда круче ваших заклинаний.

— Не сказал бы, что круче. — Доктор повозился, устраиваясь поудобнее, сквозь зевок усмехнулся, — хочешь сказать, что Вера — шаманка? Ха. — Он тихо рассмеялся, потянулся и причмокнул губами, — всё, ты меня устал, уходи. У меня и так переработка бешеная, мне надо отрубиться часов на десять минимум. Передай Верочке мою благодарность, такая добрая девочка…

Он пробурчал что-то ещё и захрапел, министр пару секунд посидел молча, потом вздохнул и встал, с независимым видом кивнул Вере:

— Доктор моего отдела просит передать вам его благодарность.

— Угу, — Вера кивнула с кривой улыбкой, отвернулась и стала рассматривать пол. Министр прочистил горло и ровным тоном произнёс: — Я вас, собственно, зачем искал… Барт проснулся. Хочет вас увидеть и, — он запнулся, покосился на храпящего доктора и заметно подредактировал фразу, — он ждёт. Пойдёте?

— Да, конечно. — Она потёрла лицо, пытаясь избавиться от ощущения, что её оплевали, тоже посмотрела на доктора и криво усмехнулась, опять поднимая глаза: — Так я бесполезна, да? Ходячий амулет.

Министр поморщился как от зубной боли, обвиняюще посмотрел на Веру, как будто она не имела права задавать такие вопросы, тихо сказал:

— Не стоит принимать всерьёз всё, что говорят маги в трансе или сразу после. Вспомните вчерашние откровения Барта.

«Помню. Ничего неадекватного он не сказал.»

— Ладно, — Вера натянула улыбку и кивнула, — забыли. Пойдёмте к Барту.

Он кивнул и молча повёл её по коридору, буквально за поворотом обнаружилась очередная камера, в которую министр постучал, дождался тихого: «Открыто» и вошёл. Вера закрыла за собой дверь и осмотрелась — в комнате было три кровати, на двух из них спали молодые мужчины, на третьей потягивался мятый и бледный Барт. Увидев Веру, он улыбнулся:

— Привет. Мне сказали, что ты меня вытащила из транса, спасибо.

— Пожалуйста, — криво улыбнулась Вера, садясь на кровать рядом с ним, смерила взглядом его слипшиеся от пота волосы и зеленоватое лицо с чёрными кругами под глазами, качнула головой, — не делай так больше, это реально страшно.

Он виновато поджал губы и дёрнул плечами:

— Я постараюсь. Это сложно контролировать.

— Это очень просто контролировать! — рыкнул министр. — Достаточно не браться за такую работу с полупустым резервом. Куда ты дел столько сил за одну ночь?

Вера поморщилась от его тона, покосилась на спящих ребят, но поняла, что они никак не реагируют. Барт изобразил смущение и покачался на кровати, пожал плечами с видом ребёнка, который говорит «я больше не буду», когда все прекрасно знают, что будет.

— Эксперименты, да? — обвиняюще прищурился министр, Барт шкодно улыбнулся и втянул голову в плечи. — Ты пришёл после практики, зная, что тебе завтра с утра на боевое задание, но всё равно решил похимичить. — Барт мялся и улыбался как малолетняя шкода, которая уверена, что её точно не накажут. Министр медленно вдохнул и потёр переносицу, чуть тише спросил: — Что ты делал?

— Артефакт, — покаянно вздохнул парень, с надеждой добавил, — защитный. Очень хороший, многоуровневый, я просто пришёл, ну… немного на взводе, не спалось… напало вдохновение и я решил чуть-чуть поработать с амулетом, в голову пришла одна идея и я спешил сделать, пока не забыл. Стало так хорошо получаться, я начал тестировать, а потом раз — и три часа ночи. Но я поспал, да, — он сделал честные глаза, — четыре часа, я снотворное принял, я же знал.

Министр зажмурился и поднял руку, как будто говоря «заткнись, не могу это слушать», Барт поджал губы и опустил голову, но Вера видела, что он улыбается.

— Я тебе говорил перед боевыми заданиями спать минимум семь часов? — риторически спросил министр таким холодным шёпотом, что Вера невольно поёжилась, Барт перестал улыбаться и поднял глаза. — Говорил? — ещё холоднее переспросил министр, маг кивнул и тихо пробормотал:

— Вы сами не спите перед заданиями…

— Я не маг, — зло сверкнул глазами министр. — И у меня достаточно боевого опыта, чтобы чётко рассчитывать силы. И даже если я выйду за свой предел, меня поставят на ноги за ночь и меня есть кому заменить на эту ночь. А ты, гадёныш, незаменим и ты это знаешь. Если бы ты выпал в транс на неделю, у меня бы половина планов на эту неделю полетела к чертям. От тебя зависит жизнь Призванной, — он мотнул головой в сторону Веры, раздавленный Барт покосился на неё и сглотнул, опуская глаза. Министр с усилием понизил голос до шёпота, — вся утренняя операция зависела от того, удержишь ли ты щиты. А ты пошёл работать с полупустым резервом, рискуя её жизнью ради новой поделки. Вот так ты её любишь, да?

Вера вздрогнула, Барт задохнулся от возмущения.

— Я не… — он поднял глаза, встретился взглядом с министром и резко опустил. — Простите.

Господин министр глубоко вдохнул и качнул головой, тихо сказал, опять кивая на Веру:

— Ей это скажи. Скажи «прости, дорогая, что рисковал твоей жизнью, мне не спалось и я решил чуть-чуть наплевать на твой щит, в конце концов, он мог и не понадобиться, а вдохновение — штука скоротечная, надо ловить».

— Щит сработал как надо, — обиженно ответил Барт.

— Тебе повезло, — рубанул министр. Барт бросил короткий взгляд на Веру и опять опустил глаза, министр добавил чуть спокойнее: — Удача это хорошо, но на неё нельзя полагаться, Барт.

Маг пожал плечами и промолчал, рассматривая переплетённые пальцы. Вера чувствовала себя катастрофически лишней и неуместной, она пришла жалеть больного друга, а превратилась в вещественное доказательство его безалаберности.

— Я больше не буду, — тихо сказал Барт, Вера с трудом сдержала улыбку — это прозвучала так по-детски, что лучше бы он спорил и отпирался.

— Будешь, Барт, — убеждённо вздохнул министр, — мы оба это прекрасно знаем, будешь. Не так, так по-другому, но твоя безответственность проявится опять обязательно, просто потому, что ты такой и меняться не хочешь. Из тебя не выйдет боевого мага, бросай эту затею.

— Нет! — Барт вскинул голову и его глаза загорелись упрямством, — я буду.

— У тебя море других талантов, — министр печально качнул головой, понемногу оттаивая, Вера тоже расслабила плечи. — Выбери любое направление, у тебя получается всё, за что берёшься — артефакты, стихии, медицина, что угодно, где тебе не нужно будет принимать решения за секунду и колдовать без подготовки, где от тебя не зависят десятки жизней. Просто смирись, что бой — не твоё и выбери что-то другое.

— Нет, — Барт угрюмо сгорбился и сложил руки на груди, — вы обещали.

Министр поморщился так, как будто проглотил длинное замысловатое ругательство, махнул рукой и грозно указал на Барта пальцем:

— Ещё раз ты меня так подставишь, увидишь как я выхожу из себя. Тебе не понравится.

Барт нахмурился и опустил голову, министр сложил руки на груди и подпёр стенку, Вера сидела как на иголках, переводя взгляд с одного на другого, потом окончательно разнервничалась и погладила Барта по руке, шепотом спрашивая банальное:

— Как ты тут?

— Нормально, — парень нервно отмахнулся и кривовато улыбнулся, шёпотом добавляя, — скучно. И жрать хочу как волк, меня доктор два часа назад обещал через десять минут покормить и смылся. Вы ничего не принесли? — Вера качнула головой, Барт перевёл удивлённый взгляд на министра, — я же просил…

Вера коротко улыбнулась, поняв, какую часть своей фразы господин культурный и тактичный министр опустил тогда в комнате у доктора. И почему.

«Кухарка и амулет. Больше я ни на что не годна. Ну что ж, хоть так, и на том спасибо. Будем соответствовать.»

— Он не придёт сегодня, дружище, — улыбнулась Вера. — Он спит без задних ног в той комнате, где мы вытаскивали тебя из транса, а рядом с ним спит господин Касим, который тоже любит слушать колыбельные и при этом плетёт из волос вот такие штуки. — Она развела руками и повернулась к Барту спиной, он ахнул и поражённо выдохнул:

— Мастер Касим заплетал тебе волосы? Жесть.

— Я не видела, что он там наплёл. Оно хоть распустится?

— Да, конечно, я помогу, — Барт усмехнулся и аккуратно переложил несколько прядей. — Только сначала я эту красоту себе перечерчу.

Вера удивлённо обернулась, Барт улыбался и гордо приподняв подбородок, провозгласил:

— Проникнись моментом, сестричка — у тебя в волосах схема магического, мать его, плетения. Причём схема довольно интересная, я над ней подумаю на досуге, у меня как раз будет время.

Министр нахмурился и подошёл посмотреть, Вера подняла руку, но Барт поймал её за запястье:

— Не трогай! Я зарисую, потом сам расплету.

— Ладно.

— Принесёте мне бумаги? — с застенчивой улыбкой попросил маг министра, — и карандаш. У меня нету.

Министр кивнул и ушёл, Барт наклонился к Вере и нервным шёпотом выдохнул почти в ухо:

— Что за бред про любовь?

— Это у тебя надо спрашивать, — зло рыкнула Вера, — ты в трансе такое болтал, мы прозревали.

— Да ладно… — парень понурился и ещё тише спросил: — Что я говорил?

— Дома расскажу, мне в этих подземельях неуютно, — она окинула взглядом стены и низкий потолок, — постоянное ощущение, что везде глаза и уши. Приходи ко мне, как только тебе разрешат ходить.

— Хорошо. — Он взял её за плечи и уткнулся лбом в спину, шепотом выдохнув: — Прости. Я правда мало поспал и не экономил силы. Но я знал, что их хватит, честно! Щит ведь сработал.

— Я на тебя не обижаюсь, — тихо вздохнула она. — Но давай сойдёмся на том, что министру виднее, ладно?

— Он обещал, что будет меня учить, — нервно рыкнул Барт, не отрывая лба от её спины. — Он говорил, что я смогу стать кем угодно, кем захочу! Я захотел стать боевиком, и я им стану.

— Дружище, ты, конечно, умный мальчик и всё такое, — криво улыбнулась Вера, положила ладонь на его руку, все ещё лежащую на её плече, — но позволь мне сделать маленькое предположение — он потребовал от тебя взамен полной отдачи и послушания, так?

— Ну почти, — неохотно подтвердил Барт. — И что?

— И ни отдачи, ни послушания, — мягко улыбнулась она. Барт засопел, но промолчал. Через секунду открылась дверь и маг резко отодвинулся, вошедший министр протянул ему пачку бумаги и карандаш, опять подпёр стенку, наблюдая за парнем со сдержанным выражением злости и разочарования.

Вера сидела неподвижно, за спиной скрипел карандаш и сопел Барт, спустя минуту тишины он нарочито весёлым голосом поинтересовался:

— А что ты мне принесёшь покушать?

— Что в холодильнике завалялось, то и принесу. Или ты готов подождать часок-другой, пока я буду готовить?

— Нет, неси что завалялось. — Он хихикнул, — у тебя обычно завалявшееся очень ничего. А что у тебя сегодня завалялось?

— Ой… — она глубоко вдохнула, припоминая, и стала перечислять: — Рис с мясом и салат, который ты вчера ел.

— Отлично. Что ещё?

— Ты не наешься? — хохотнула Вера, он хмыкнул:

— Нет, я сегодня неумолимый жрун. Неси что-то ещё.

— Ещё… ещё есть куриные отбивные и жареная картошка.

— Супер, — улыбнулся маг, — а эта штука, в которую макать, есть?

— Есть, называется соус.

— Офигенно, уже хочу, — он шумно сглотнул и шмыгнул носом, — блин, я почти чувствую, как оно пахнет!

Вера засмеялась, Барт заёрзал на кровати, стал что-то напевать, не особенно мелодичное, но весёлое. Спустя пару минут выдохнул и отложил бумаги:

— Всё! Расплетать? Ты вообще можешь так и ходить, оно симметричное и довольно красивое.

— Расплетай, — махнула рукой Вера, — если я с этим усну, утром будет катастрофа.

— Ладно. — Он начал быстро перекладывать пряди и тихо хихикнул под нос: — Хотя у тебя обычно утром и так катастрофа…

Вера наугад ткнула за спину локтем, попала, маг возмущённо застонал, что его ранили, а эта жестокая женщина только ржёт, жестокая женщина предложила добавить и он замолчал. Через пару минут он шутливо взлохматил ей волосы и провозгласил:

— Всё, никаких магических плетений, сплошная утренняя катастрофа! — Вероника попыталась пригладить волосы и обернулась, бросая на мага убийственный взгляд, он отодвинулся в угол кровати и со шкодной улыбкой понюхал руку, — м-м, конфетами пахнет.

— Ужасный запах, каждый раз, как голову мою, Эйнис вспоминаю, — поморщилась Вера. Посмотрела на министра, поднимаясь и поправляя одежду, — когда она приедет?

— Должна вот-вот. — Он отлип от стены и неуверенно посмотрел на Веру, потом на Барта, опять на Веру. Наконец тихо сказал: — Вы не обязаны ему готовить, тут есть столовая.

Барт ахнул и поражённо распахнул рот, как будто не мог произнести слово «предатель», захлопал глазами и прохрипел:

— За что?

Министр бросил на него прохладный взгляд:

— А что, по-твоему, не за что?

— Но… — маг хватал воздух ртом, переводя взгляд с министра на Веру, севшим голосом всхлипнул: — Почему вы меня так ненавидите? Вера…

— Господин министр шутит, — холодным усталым тоном вздохнула она, посмотрела на министра, потом на Барта, — мы сейчас всё принесём.

— Нельзя так издеваться над больным человеком, — пробурчал Барт, забиваясь в угол кровати и укрываясь одеялом, ссутулился и вздохнул так тяжко, как будто уже умирает.

Министр саркастично смерил взглядом миниатюру «брошенный всеми на погибель, голодный, несчастный маг, которого никто не ценит» и открыл перед Верой дверь, вышел и только в коридоре позволил себе короткую усмешку. Вероника фыркнула и шепотом сказала:

— Не стыдно над маленькими издеваться?

— Не стыдно, — перекривил её министр, — этот «маленький» умеет изображать голодного сиротку так убедительно, что даже я иногда покупаюсь.

— Вы сами-то когда ели в последний раз? — усмехнулась Вера, он махнул рукой и не ответил. Она промолчала и молчала всю дорогу до портала, а когда увидела его в конце тёмного коридора, почувствовала, как начинают тяжелеть ноги, против воли загребая носками пыль.

Министр заметил, поморщился, но промолчал. Подошёл к столу дежурного, взял журнал и стал что-то писать, сам дежурный в это время бросал взгляды на Веру, но потом заметил, что пишет министр, и тихо спросил:

— Э… что-то случилось?

— Да, — кивнул министр, — пропуск доктора отменяется.

— Почему? — осторожно спросил дежурный, министр перестал писать и поднял глаза на парня:

— Потому что он превысил полномочия. — Парень кивнул и опустил глаза, министр продолжал сверлить его взглядом, — ещё вопросы?

— Это она убила старого Тонга? — робея от собственной смелости, слабо улыбнулся дежурный, Вера тоже заинтересованно посмотрела на министра. Он опустил веки и холодно ответил:

— Да, это она. Всё?

— Она придёт на праздник? — парень улыбнулся чуть увереннее и бросил шкодный взгляд на Веру, министр тихо фыркнул и дописал строку, выровнялся, с кривой улыбкой посмотрел на дежурного:

— Если она доживёт до праздника, я подумаю.

— Доживёт, — кивнул парень, ободряюще улыбнулся Вере и ещё раз кивнул министру, тот коротко улыбнулся и развернулся к порталу. Молча протянул Вере руку, она взяла и зажмурилась, за спиной тихо засмеялся дежурный и она попыталась угадать, над чем. Они шагнули в стену, Веру сбило с ног и закружило, осколки стекла обжигали кожу короткой болью, темнота обступала и держаться становилось всё труднее.

Когда она открыла глаза, то первым делом разжала пальцы и смущённо поджала губы, глядя на глубокие следы от ногтей на руке министра.

— Простите, — она на секунду подняла взгляд и опять опустила, глядя на свои ногти, — я обрежу.

— М-м, — иронично кивнул он, глядя на свою руку со следами её пальцев, притворно вздохнул: — Боги, это нужно срочно забинтовать, я же кровью истеку по вашей милости.

Она благодарно улыбнулась и опять опустила голову, пошла на кухню, стала копаться в холодильнике, выставляя на стол кастрюли. Министр подпёр стену у неё за спиной, наблюдая за процессом.

— Вы уверены, что хотите отнести ему это всё? Мне кажется, он погорячился с глубиной своих страданий.

— Ну, это же не только ему, — Вера на секунду обернулась, доставая следующую кастрюлю, — я тоже из-за этой истории с мастером Касимом не обедала, вот и перекушу за компанию. И вы тоже. — Он не ответил, она закрыла холодильник и обернулась, — а кто те парни, что были с ним в палате?

— Тоже боевики, там отделение лазарета для магических травм. Один пострадал на ночной практике, второй — на вчерашней утренней операции. — Министр произнёс это ровным тоном, как будто прогноз погоды читал, а Веру передёрнуло от слов об «утренней операции».

«Он пострадал из-за меня.»

— Вы тут ни при чём, — прохладно сказал он. Вера молча пожала плечами. Он злобно засопел, но больше ничего не сказал.

Собрав гору кастрюль, поставленных одна на другую, она осторожно подняла эту шаткую башню и повернулась к министру:

— Идём?

Он смерил её ироничным взглядом снизу вверх и приподнял бровь:

— Поделиться не хотите?

Вера издевательски ненатурально улыбнулась и шепнула:

— Я справлюсь.

— Как хотите, — фыркнул он, выходя в гостиную, остановился возле рамки и бросил короткий взгляд на её очень занятые руки, пожал плечами и положил ладонь на её спину чуть ниже лопаток, они обменялись кивками и шагнули в портал.

Её шарахнуло стеклом с таким звоном, что сознание разлетелось на разрозненные куски, не осознающие себя и мечущиеся в неразборчиво шумящей темноте, бесконечная бессмысленная агония дрожала вокруг и внутри, было беспричинно страшно и так безысходно, что хотелось рыдать и биться в стены каждой клеткой…

Она очнулась от звонкой пощёчины, схватилась за горящую щеку и поняла, что вся дрожит. Перед ней стоял хмурый министр и вытирал руку о штаны, глядя на неё со смесью жалости и раздражения:

— Что это было?

— Что? — слабым голосом спросила Вера, отняла руку от лица и поняла, что она мокрая, с удивлением вытерла щеки, но к её ужасу, по ним тут же потекли новые слёзы, в таких количествах, что пришлось вытирать шею рукавами. Она осмотрелась — кастрюли стояли на столе дежурного, самого парня не было.

— Что случилось? — опять спросила она, продолжая вытирать шею и лицо.

— Вы слишком долго не приходили в себя, — хмуро сказал министр, посмотрел на свою руку и поморщился, опять вытер её.

Из-за поворота выскочил перепуганный дежурный с чашкой воды, протянул Вере, она благодарно кивнула и выпила половину, понемногу приходя в себя.

— Спасибо, — она поставила чашку на стол. Руки ещё подрагивали, но она решительно взяла свою кастрюльную башню и повернулась к министру, — идём?

Он посмотрел на неё с таким раздражением, что она почти поверила, что он сейчас очень конкретно выскажется, но он только потёр лоб, снял с её башни все кастрюли, кроме нижней, и бросил:

— Идём.

Они промолчали до самой палаты, министр открыл дверь ногой и придержал для Веры, радостный Барт расплылся в улыбке:

— Вера, свет моего желудка, ты богиня! Давай сюда всё, я всё сожру сразу!

— Ты же лопнешь, деточка, — усмехнулась Вера, поставила кастрюлю на тумбочку у кровати и кивнула на спящих парней: — Эти ребята к нам не присоединятся?

— Они в отключке, — отмахнулся маг, — их док тоже должен был покормить, но если он дрыхнет, то они в пролёте. — Он иронично усмехнулся, — если тебе их жалко, можешь попробовать разбудить. Вдруг, твоя жажда накормить всё живое победит посттравматический сон?

Вера пожала плечами и тихо позвала:

— Мальчики, подъём! Обед!

Министр криво улыбнулся, как будто она занималась ерундой, но один из парней слабо пошевелился и зевнул, от чего Барт округлил глаза и уставился на Веру:

— Как ты это сделала?!

— Ты же сказал их разбудить, — удивлённо повернулась к парню она, — что не так?

— Я пошутил, — тихо сказал Барт. — Я не думал, что ты реально разбудишь.

— Слышишь, — поморщилась Вера, — вы тут орали оба и ничего. Шутки у тебя дурацкие.

— Да не в этом дело, — Барт переглянулся с министром Шеном и приподнял плечи, — они не должны просыпаться ещё как минимум сутки, хоть ори при них, хоть ногами их пинай. Доктор их магически поднимает, кормит и опять усыпляет, так лучше всего для восстановления. — Он посмотрел на ворочающегося парня, пожал плечами с абсолютным недоумением и посмотрел на министра, как будто ждал объяснений. Министр дёрнул щекой:

— Я вам обоим говорил, с ней всё не так просто. А вы «в ней нет магии, нет магии»… Как ты это объяснишь?

Барт почесал затылок, развёл руками и посмотрел на Веру со студенческим задором и желанием шухарить, дёрнул подбородком в сторону спящих:

— А ну, давай ещё раз.

Вера вздохнула и встала, подошла к тому парню, который зевал, мягко тронула за плечо:

— Вставай, дружище, кушать пора.

— М? — он поморщился и медленно перевернулся на бок, потёр глаза и с наслаждением потянулся, сонно улыбнулся ей:

— Кушать? Это дело нужное.

Барт наблюдал за процессом с открытым ртом, министр снисходительно улыбался, косясь то на него, то на Веру. Она развернулась ко второму парню:

— Подъём, всё, выспались. — Парень поморщился и укрылся плотнее, Вера присела возле кровати и подёргала за край одеяла, с улыбкой напевая: — Обед, кто не успел, тот опоздал.

— Обед? — пробурчал подопытный. — А не рано?

— Скорее, поздно. Доктор спит, устамши от переработок, так что сегодня угощаю я. Вставай, а то Барт всё сожрёт и ничего не оставит.

— Да? Ладно. — Парень сел на кровати, потёр глаза, посмотрел на Веру и нахмурился: — А ты откуда? Я тебя здесь раньше не видел.

— Издалека, — иронично развела руками она, — перебирайся поближе к Барту.

Он кивнул, она встала и вернулась к тумбочке Барта, где министр уже доставал тарелки и вилки, а Барт ревностно делил содержимое кастрюль, опасливо косясь на первого парня, который уже сидел рядом с ним и смотрел на Веру с интересной улыбочкой. Она поймала его взгляд и немного смущенно улыбнулась, он протянул руку:

— Артур, боевой маг спецкорпуса.

— Вера, — она слабо пожала его ладонь и бросив короткий взгляд на профиль министра, иронично добавила: — Кухарка.

Министр поморщился, Барт хохотнул и закивал:

— Ага, кухарка спецкорпуса. — Толкнул Артура плечом и с шутливой серьёзностью заявил: — Вера — свет моего желудка, кто обидит — будет иметь дело со мной.

— О, — впечатлённо приподнял брови маг, ещё раз смерил взглядом Веру и кивнул: — как скажешь. — Сверкнул зубами в шкодной улыбке, Вера шутливо закатила глаза и передала поданную Бартом тарелку и вилку. Подтянулся слегка пошатывающийся второй пациент, хмуро потёр лицо и тоже сел на кровать, кивнул Вере:

— Мартин, боевик.

— Привет. Я Вера. — Она улыбнулась и протянула ему тарелку, — ешь быстрее, а то опять отключишься.

— Это да. — Он взял тарелку и согнулся над ней, слегка покачиваясь, тихо выдохнул: — Всем приятного.

Все согласились и взялись жевать, Артур попробовал и приподнял брови, смеривая Веру удивлённым взглядом:

— Я думал, вы все шутите про кухарку, — сунул в рот ещё вилку и зажмурился, бормоча с набитым ртом: — Что б я так жил!

Вера улыбнулась, министр неодобрительно поморщился, но промолчал, все продолжили есть, а потом боевик Мартин начал медленно заваливаться вперёд. Артур его подхватил, Вера звонко щелкнула пальцами перед носом уплывающего:

— Не спать!

Парень дёрнулся и выпрямился, Барт хохотнул и посмотрел на министра в выражением лица «как это возможно?». Министр пожал плечами с кривой улыбкой: «вам виднее, моё дело — предупредить».

Они доели, Артур почти отволок сонного Мартина на его кровать, улёгся сам и иронично улыбнулся Вере поверх одеяла:

— Эй, «кухарка». Приходи ещё.

— Спи давай, — смущённо улыбнулась Вера, собирая пустые тарелки. Барт ревниво покосился на Артура, на Веру, громким шёпотом пробурчал:

— У меня появляются конкуренты?

— А ты думал всю жизнь не выпускать меня из кухни? — ехидно прошептала она, Барт показал язык:

— Было бы неплохо.

— Размечтался, — тоже показала язык Вера. Рядом тихо фыркнул министр, посмотрел на них обоих по очереди и качнул головой с ироничной улыбкой:

— Ссоритесь, как бабка с дедом.

— Скорее, как малолетние брат с сестрой, — нескладным хором ответили они, переглянулись и рассмеялись, министр тоже улыбнулся, потом посмотрел на собранные кастрюли и его улыбка погасла.

— Барт… как думаешь, эффект от перемещения усиливается, если перемещения идут подряд, с маленьким перерывом по времени?

— Возможно. А что? — маг посмотрел на Веру и перестал улыбаться. — Что случилось?

— Случилось, — неохотно кивнула Вера, — последнее перемещение было… хм, довольно…

— Пятнадцать секунд вместо обычных трёх, — сухо перебил её министр, — и было бы дольше, если бы я не вмешался.

— Доктор говорил, что это длится пять секунд, а не три, — подняла брови Вера, Барт посмотрел на них обоих по очереди:

— У меня обычно секунд семь-десять…

Вера посмотрела на министра, он пожал плечами:

— Три, всегда одинаково. — Перевёл взгляд на Барта, — от чего это зависит?

— Я ещё не был в архиве, — поморщился маг, — скорее всего, от психологического состояния. И наверное, тебе правда не стоит телепортироваться много, я помню, какое это напряжение. — Он сочувственно погладил Веру по плечу и сказал чуть тише: — Даже просто эмоционально, без всякой магии, это может привести к нервному срыву, тем более, много раз подряд за один день. — Перевёл взгляд на министра: — Не проводите её больше сегодня через портал.

— А домой она как попадёт? — нахмурился министр, Барт мотнул головой:

— Не важно. Пусть остаётся ночевать здесь.

Министр фыркнул и криво улыбнулся, окидывая взглядом палату, издевательски участливым тоном поинтересовался:

— Госпожа Вероника, где бы вы предпочли ночевать? В камере для политзаключенных, в кабинете доктора, здесь на коврике? Могу сложить боевиков одного на другого, освободится кровать, мальчики не храпят, они вообще ещё сутки не пошевелятся, будет уютно.

Вера тихо прыснула и виновато пожала плечами:

— Да ладно, одно перемещение переживу как-нибудь.

— Не стоит, Вер, — серьёзно сказал Барт, перевёл взгляд на министра, — отвезите её в карете, тут совсем близко.

Министр посерьёзнел и посмотрел на часы:

— Ладно. Ещё не поздно, можно и пешком дойти. Я пойду распоряжусь, — он посмотрел на башню из кастрюль и криво улыбнулся, — и закину ваш багаж через портал. — Смерил взглядом её обувь, штаны, недовольно нахмурился и встал, забирая кастрюли, кивнул и ушёл.

Верина улыбка скисла, как только за ним закрылась дверь, Барт тронул её за руку, тихо спросил:

— Очень страшно?

— Очень, — коротко выдохнула она. — Постарайся с этим разобраться побыстрее.

— Хорошо. — Барт уселся поудобнее, завернулся в одеяло, задумался. Потом хитро прищурился и шепотом спросил: — Как ты это делаешь? — Она приподняла брови, он улыбнулся шире и указал глазами на спящих парней, Вера пожала плечами. — Ну, может, ты что-то представляешь, как-то, не знаю… Как ты меня из транса вытаскивала? Я ничего не помню, но доктор говорил, что у тебя это вышло с огромной лёгкостью.

— Когда ты был в трансе, я просто с тобой разговаривала, — Вера пожала плечами и ссутулилась, пряча руки между колен, — я не знаю, почему ты меня слышал. Доктор сказал, что ты влюбился.

— А, — понимающе кивнул Барт, — и что дальше?

— Мне министр говорил, что в трансе время субъективно, что ты не знаешь, сколько времени там провёл. Я сказала тебе, что уже вечер и тебе пора закругляться, потому что министр отменил приказ. Ты не поверил.

— Ещё бы, — фыркнул Барт, — он никогда не отменяет приказы.

— Почему?

— Он говорит, что в нашей работе приказ не отдаётся, если есть хотя бы мизерная вероятность ошибки. Потому что в любом другом отделе всё ещё можно отыграть назад, отпустить арестованного, вернуть имущество. А у нас приказ всегда один, его не отменишь, поэтому всё миллион раз проверяется, прежде чем действовать, но зато когда приказ отдан, отряды уже ничего не остановит. — Вера поёжилась, Барт пожал плечами и спросил: — И что дальше?

— Ты спросил, почему он отменил приказ, я сказала, что потому что я попросила. Ты поверил и начал выходить из транса, стал болтать ерунду про ужин, про борщ, типа уже вечер, — она улыбнулась, вздохнула, — потом я пела тебе песни и ты уснул.

— Я поверил тебе? — с недоверчивой улыбкой прищурился маг. — Да…

— Что?

— Господин Шен ничего не сказал?

Она качнула головой, Барт шкодно прикусил губу, сдерживая улыбку, Вера раздражённо повторила:

— Что?!

— Да ничего. — Маг фыркнул и махнул рукой, — он и так знает, что я знаю, ничего не изменилось. — Вера бросила на него убийственный взгляд, Барт тихо рассмеялся и пропел шёпотом, как заговорщик: — Ты ему нравишься.

— Угу, конечно, — зло рыкнула Вера. — Ты, дружище, в трансе прямым текстом мне сказал, громко: «Я бы в тебя влюбился, если бы не господин Шен». — Барт вытаращил глаза, Вера кивнула: — Ага. И спросил, влюбилась бы я в тебя, «если бы не господин Шен».

— И что ты ответила? — невесело спросил маг, Вера поморщилась:

— Ничего, я пела тебе песни. Зато господин наш обожаемый министр мне потом очень конкретно объяснил, что не намерен лезть между нами, и что и ты, и я можем встречаться с кем нам хочется, хоть друг с другом, хоть с «бедным блаженным Эриком».

Барт мигом поник и виновато посмотрел на неё, вздохнул и приподнял плечи:

— Прости. В трансе всё… по-другому. Не думал, что я такое ляпну.

Она тоже ссутулилась и понизила голос:

— Я думала, что я тебе не нравлюсь в этом смысле.

— Вера, — он криво улыбнулся и бросил на неё печальный насмешливый взгляд, — я понимаю, что не похоже, но я не ребёнок. Я прекрасно знаю, что чтобы влюбиться, надо себе это позволить. Если позволишь, то чувство разрастается внутри, ты подпитываешь его и оно живёт. А если ты сам знаешь, что нельзя, то легкая заинтересованность и симпатия, с которой всё начинается, никогда не перерастёт в полноценное чувство. Да, ты мне сразу понравилась, просто потому, что красивая, я этого не отрицаю. Но когда я с тобой познакомился поближе, то уже знал, что ты нравишься господину Шену, поэтому запретил себе думать о тебе как о девушке. — Вера смущённо опустила глаза, маг шутливо толкнул её плечом, — не заморачивайся, я почти уверен, что у нас бы ничего не получилось. Но скорее всего, эта задавленная запретом симпатия всё ещё сидит у меня где-то в глубинах подсознания, поэтому оно и выползло в трансе. — Он тяжко вздохнул и потёр лоб, — блин.

— Вот именно, что блин, — невесело улыбнулась Вера.

— Не переживай, я попытаюсь ему как-нибудь дать понять, что всё не так.

— Лучше найди себе девушку, — полушутливо фыркнула Вера, толкая его плечом, Барт улыбнулся и пожал плечами:

— С этим туго. Я люблю красивых, но они обычно дуры. С умными интересно, но они страшные и любоф-моркоф их обычно не интересует. А одновременно умные и красивые попадаются редко, к тому же у них такие запросы, что я в пыль не попадаю.

— Да ладно тебе, — хихикнула Вера, — ты милашка, в моём мире у тебя бы отбоя не было от девушек!

— Ну, — он шутливо изобразил скромнягу, поковырял пальцем одеяло, — да, со мной весело. Но на это ведутся далеко не все. — Он с наигранной печалью посмотрел на свою ладонь, сжал её в кулак, — если бы магия позволяла добавить себе процентов десять роста и двадцать веса, жизнь стала бы гораздо лучше.

Вера смерила его шутливо шокированным взглядом:

— Длинный и жирный?

— Высокий и подтянутый, — Барт упёр руки в бока и выпятил тощую грудь, Вера рассмеялась и похлопала его ладонью по рёбрам:

— Эй, держи себя в руках! Сейчас дамочки начнут ломиться в двери и окна, привлечённые феромонами альфа-самца.

Маг выдохнул и рассмеялся, улыбнулся:

— Не переживай, здесь безопасно — окон нет, а входы охраняются. Дамочки не пройдут!

— А если их будет так много, что они победят охрану? — округлила глаза Вера, Барт рассмеялся, в этот момент скрипнула дверь и они оба мигом заткнулись, обернувшись и почти веря, что в комнату сейчас ломанутся девушки.

Вошёл министр, смерил недоумевающим взглядом обоих сползающих по стенке шутников и поинтересовался:

— Я что-то пропустил?

Вера пыталась перестать смеяться, Барт качнул головой и улыбнулся министру, держась за живот и медленно дыша:

— Всё нормально. Мы просто оценивали мой потенциал с точки зрения медицинской магии.

Министр приподнял брови и смерил Барта медленным взглядом:

— Я опасаюсь строить предположения.

Маг опустил глаза, поднял и возмущённо вспыхнул:

— Мы про рост говорили!

— А, — глубокомысленно протянул министр, — ну-ну.

Вера давилась смехом и пыталась дышать ровнее, министр протянул ей стопку одежды:

— Одевайтесь и пойдём, скоро будет поздно.

Она вздохнула и натянула юбку поверх штанов, надела куртку и заколола волосы тем карандашом, которым Барт чертил свою схему. Министр в очередной раз неодобрительно качнул головой, но махнул рукой и промолчал.

— Всё, идём?

— Всё, — Вера обернулась к Барту, улыбнулась, — выздоравливай. И приходи как только разрешат, буду тебя откармливать. — Она хитро приподняла брови, — с ростом не знаю, а с весом точно могу помочь.

Барт рассмеялся и кивнул:

— Завтра приду. Пока.

Она помахала рукой и вышла следом за министром, он плотно закрыл дверь и бросил на Веру заинтригованный взгляд:

— Что за медицинская магия?

Вера иронично приподняла брови и манерно прошептала:

— Мальчик хочет быть большим и сильным.

— А, — министр перестал улыбаться и Вероника тоже потихоньку растеряла шутливое настроение. Они шли по коридорам, ещё два раза прошли мимо постов охраны, все встреченные по дороге люди заинтересованно пялились на Веру, она старалась делать вид, что не замечает этого. Министр провёл её по крутой темной лестнице вверх, открыл грубую деревянную дверь и выглянул наружу, обернулся к Вере:

— Это один из замаскированных выходов из помещений отдела, таверна «Чёрный кот», запоминайте, вдруг пригодится.

Вера кивнула, он вышел и закрыл за ней дверь, с видом благодушно-расслабленного гуляки прошёл через светлый коридор в зал со столиками и барной стойкой, там кипела жизнь — люди ели и пили, между рядами столов курсировали официантки с подносами, тощий парень у стойки громко читал похабные стихи подвыпившей компании, приветствовавшей каждое четверостишие воплями и аплодисментами. Вера невольно замедлила шаг, чтобы дослушать, но министр не останавливался и ей пришлось ускориться. Когда они вышли на улицу, она сразу расстегнула куртку — было довольно тепло для осени. Министр указал ей куда-то в сторону пылающего оранжевым заката:

— Видите шпиль? — Вера прищурилась и кивнула:

— Со звёздочкой?

— Да. Это академия магии, её шпиль видно практически из любой точки в центре города. А вон там, — он повернулся и указал вдоль улицы, — вход на центральный рынок, вы там были с Бартом. Сориентировались?

— Пока не очень, — она продолжала осматриваться, — придём домой, я соображу.

Он кивнул и пошёл по тротуару, вымощенному гладким камнем, редкие прохожие не обращали на них внимания и Вера тоже на них не смотрела, сейчас её больше интересовали дома. Она вертела головой по сторонам, с трудом держа рот закрытым — зрелище захватывало. По фасадам было сразу видно, что в этой стране не экономят на самых разнообразных изделиях из камня, всюду сверкали полированными срезами декоративные плитки, высокие цельнотёсанные колоны переливались наслоениями разных оттенков, иногда встречались вырезанные из камня скульптуры зверей и птиц, смотрящие с карнизов и ступеней.

Внезапно министр взял Веру за рукав и потянул в сторону, она оторвалась от рассматривания каменного орла и увидела, что чуть не наступила в яму, которую образовывали несколько выбитых из покрытия камней. Она благодарно улыбнулась:

— Спасибо, я не увидела.

— Смотрите под ноги и будете видеть, — буркнул министр, отпуская её рукав и пряча руки в карманы.

Вера подавила желание показать господину министру язык, потом улыбнулась и с дерзким видом взяла его под руку, заявляя:

— Лучше вы за меня смотрите под ноги, вы этот город сто раз видели! А я тут не была, мне интересно.

Он сделал медленный глубокий вдох, повернулся к Вере, но она уже смотрела куда-то вверх и вдаль, продолжая всё же следить за ним боковым зрением. Министр покачал головой и промолчал, Вероника мысленно вздохнула с облегчением и тут же чуть улыбнулась, якобы каменному льву, но на самом деле — своим мыслям.

«Почему все мужчины напрягают руки, когда девушки за них берутся? Некоторые вещи одинаковы в обоих мирах… Интересно, это у них рефлекторное или всё же осознанная реакция?»

Она подумала, что второе ей было бы приятнее.

— Запомните поворот, — он остановился и указал на примыкающую улицу, поуже и с домами попроще. — Это Третья улица, а мы идём по Западному лучу. Лучей всего восемь, улиц — больше десяти, между ними переулки со своими названиями, они сами сформировались и иногда бывают довольно странными.

— Например? — улыбнулась Вера, он повернул на Третью улицу и стал перечислять скучающим тоном:

— Гнутый переулок и Прямой переулок, пересекаются трижды, причём Гнутый в одном месте пересекает сам себя. Тихий переулок, самое криминальное место столицы. Добрый переулок, собрал пять мясницких лавок и три стоматологических кабинета. Лысый переулок, упирается в рынок, выходит на ряд, где продают парики и изделия из конских волос.

Вера хихикнула:

— В моём городе тоже были две улицы, которые пересекались два раза.

— Вы жили в большом городе?

— В маленьком, пятнадцать тысяч населения. Но когда закончила учёбу, я переехала в миллионник, вот там было здорово.

— Пятнадцать тысяч? И это, по-вашему, маленький город? — министр бросил на неё короткий взгляд, Вера кивнула:

— Почти деревня, чихнуть невозможно, чтоб с другого конца города «будь здоров» не сказали. А сплетни там вообще — особый вид социальной активности, сегодня чихнёшь — завтра весь город гудит, что ты в больнице с острым респираторным. — Она иронично повела бровями, признаваясь: — Мне там было тесно, так что я сбежала оттуда, как только смогла.

— Второй оказался лучше?

— О, да. — Вера мечтательно улыбнулась, помолчала. — Там очень красиво, так насыщенно, масштабно, просто идёшь по улицам и чувствуешь, как они пульсируют жизнью непрерывно, днём и ночью, это так бодрит… там очень красиво, — она кивнула сама себе и улыбнулась, — у меня в телефоне много фоток, сделаете мне зарядное устройство — покажу.

— Да, об устройстве. Оно готово, — он чуть улыбнулся просиявшей Вере и опять отвернулся. — Команда технарей настаивает на том, чтобы проверить работу устройства при них. — Он дёрнул щекой, язвительно добавил: — Я считаю, им просто интересно пощупать телефон. Что вы думаете по этому поводу?

— А что я? — усмехнулась Вера, — вы что думаете? Не угробят они его?

— Есть такая вероятность, — не стал скрывать министр.

— Тогда не надо. Эта штука содержит кучу информации, которая вполне может превратить меня из бесполезной Призванной в очень даже полезную, хотя бы потому, что я умею читать.

Она не удержалась от язвительного тона, министр поморщился и раздражённо сказал, специально понижая голос:

— Госпожа Вероника, не хочется лишать вас любимого повода для иронии, но видно придётся. Я не считаю, что вы бесполезны, но в моей работе, к сожалению, иногда приходится врать. Я сказал это доктору, министрам и ещё нескольким посвященным специально, чтобы снизить их интерес к вам, по крайней мере до того момента, когда я смогу вас отпускать куда-либо без драконовских мер по охране. Сейчас мне совершенно не нужны разного рода приглашения на прогулки, званые обеды, экскурсии в чьи-то владения и всё такое прочее. Вас пытались похитить и будут пытаться снова, это не прекратится, пока я не раскручу всю цепочку нанимателей вплоть до императора-солнца и не дам ему понять, что его затея бесперспективна. Надеюсь, это будет скоро. — Он нервно сжал губы и посмотрел на поникшую Веру, чуть тише добавил: — Тогда будете гастролировать хоть по всему континенту, а пока будет лучше, если заинтересованные в сотрудничестве люди не будут видеть в вас источник дохода. Поверьте, ради вашего же блага.

Она приподняла плечи с неуверенной улыбкой, кивнула:

— Ясно.

Дома вокруг стали попроще, Вера рассмотрела знакомый фасад и поняла, наконец, где находится. Министр спросил:

— Город-миллионник — это фигура речи, или там действительно такое население?

— Да, такое, — Вероника пожала плечами. — А что?

— Просто решил уточнить, — он приподнял брови, — вы так легко бросаетесь круглыми цифрами — миллион населения, миллиард цыньянцев.

— Если я говорю, что миллион, значит миллион, — фыркнула Вера. — Ну, если быть совсем точной, то девятьсот пятьдесят тысяч прописанных в черте города, но это официально, а по факту там приезжих из провинции и нелегалов ещё тысяч сто. Это много?

— Очень, — кивнул он, указал глазами в сторону центра города, — здесь четыреста шестьдесят тысяч, а это столица. Больше только столица Ридии, и то ненамного. А цыньянцы?

— Один миллиард триста тысяч, — кивнула Вера, — самая распространённая раса на планете. У них серьёзный демографический кризис из-за перенаселения и баланса мужчин/женщин. Их правительство издало закон «одна семья — один ребёнок», если больше, следуют штрафы и всяческие социальные урезания. Молодые мамаши хотели порадовать молодых папаш мальчиками и делали аборт, если им обещали девочку, в результате у них дефицит женщин, приходится экспортировать из соседних стран.

Он бросил на неё слегка непонимающий взгляд:

— Экспортировать?

— Господи, да шучу я! — закатила глаза Вера, — у нас не торгуют людьми. Просто их мужчины ездят в другие страны на учёбу и заработки, там женятся, а потом привозят жену к себе или остаются за границей насовсем.

— И плодят полукровок? — насторожено поинтересовался министр. — Как потом живут их дети?

Вера пожала плечами:

— Нормально. А чего им будет? Такие семьи обычно крепкие, мужчины там непьющие, работящие, тихие, женским вниманием не избалованные. Дети у них получаются здоровые и симпатичные, болтают на двух языках, могут потом без проблем поступить учиться на специальность, связанную с международными отношениями. — Министр задумчиво молчал, Вера пару секунд посмотрела на него и опять улыбнулась, как будто ничего не заметила. — В моём мире полно людей, сочетающих три-четыре расы, получаются очень интересные комбинации, особенно с чернокожими — их губы любым чертам лица придают особую прелесть, у нас много таких певиц и актёров.

— И это у вас норма? — недоверчиво спросил он, Вера развела руками, он впечатлённо качнул головой, поймал её вопросительный взгляд и дёрнул щекой в намёке на улыбку: — В Карне не любят полукровок.

— Король говорил, что на восточных границах их полно, — осторожно сказала Вера.

— Да. И их всех не любят. Родители с обеих сторон не одобряют браки своих детей с представителями другой расы, — прохладно ответил он.

— Почему? — тихо спросила Вера, министр поморщился, подбирая слова, потом решился:

— Слишком разные культуры и менталитет. Карнцы считают цыньянцев неуравновешенными дикарями, цыньянцы карнцев — изнеженными снобами. Цыньянские аристократы с детства обучаются владеть оружием, там считается позором иметь лишний вес, а в Карне почти все благородные к тридцати годам заплывают жиром, это признак солидности. В Карне можно обозвать соседа какими угодно словами, а на следующий день общаться с ним, как будто ничего не случилось, а в Империи за оскорбление можно лишиться жизни, там не болтают попусту. В Империи молодые девушки никуда не ходят без сопровождения родственницы или служанки, а в Карне довольно свободные нравы, здесь случаются свадьбы, на которых невеста с животом, и это никого не удивляет. — Он замолчал, пожал плечами, посмотрел на внимательно слушающую Веру и отвернулся, она спросила:

— Если между культурами такая пропасть, то как тогда они уживаются?

Он дёрнул плечами и криво улыбнулся:

— Сложно. Но любовь побеждает и предубеждения, и сопротивление родственников, — скосил глаза на Веру и саркастично добавил, — и разницу в возрасте, и неблагоприятные обстоятельства на работе…

Вера посмотрела на него с нехорошей улыбкой:

— Что? — Он отвернулся с выражением лица «я что? Я ничего», она фыркнула, — если вы про Барта, то я ему рассказала, какой бред он нёс в трансе, он был в шоке.

— Да ладно. Не думаю, что для него это было откровением.

— Откровением не было, — ехидно скривилась Вера, — он сказал, что я ему нравилась когда-то, и это всплыло из подсознания таким образом.

— А по-моему, подсознание тут ни при чём, — усмехнулся министр. — Достаточно посмотреть, как он на вас смотрит — там столько обожания, что плотность потока создаёт опасность облучения.

Вера коротко рассмеялась и покачала головой:

— Он меня не любит. И никого не любит, он ещё не умеет.

— Почему вы так решили? — приподнял брови министр, Вера развела руками:

— Очень просто. Он сказал, что чтобы влюбиться, надо себе это позволить. Якобы если не позволишь, то симпатия не перерастёт в любовь.

— Ну, это тоже мнение, — хмыкнул министр. — А что вам не понравилось?

— Это ерунда, — тепло усмехнулась Вера, — если бы хоть раз любил, он бы это знал. Любовь — королевский подарок, от которого нельзя отказаться. Нравится он или нет, его всё равно принимают с поклоном.

Министр резко перестал улыбаться, Вера заметила и вопросительно приподняла брови, он изобразил насмешливую улыбку:

— Даже королевской милости можно избежать, если грамотно уклоняться от монаршего внимания.

— Любовь не подчиняется логике, — качнула головой Вера, — нельзя её заметить издалека и уклониться, предсказав её поведение. Она как выпущенная из неизвестности пуля — если коснулась, то уже точно пробьёт. Это происходит быстрее, чем успеваешь сообразить, если чувствуешь её присутствие, значит она своё дело уже сделала, она уже внутри. Она может чиркнуть краем, может пройти навылет или застрять внутри, можно попытаться бороться с её последствиями — шить, бинтовать, обезболивать, ковырять рану в попытках вытащить. Но это всё — борьба с симптомами, а не с ней самой, с ней невозможно бороться. Если она пришла, то последствия её визита будут ощущаться ещё долго.

Министр приподнял брови и чуть кивнул, не соглашаясь, а как бы просто признавая её право на мнение. Они подошли к знакомому парадному входу, он достал ключи и открыл, они в тишине поднялись на третий этаж. Едва войдя, Вера увидела гору кастрюль на письменном столе, сняла куртку, потом секунду подумала и юбку-шатёр тоже стащила, кое-как сложила и бросила в кресло. Сменила ботинки на босоножки и обернулась к министру, подпирающему стену у двери:

— Чай?

Он чуть улыбнулся, она жадно смотрела на него, пытаясь впитать и запомнить эту улыбку, озарений больше не было, но она не бросала попыток докопаться. Министр прошёл вместе с ней, Вера поставила чайник, перетащила кастрюли в кухню, нырнула в холодильник, выбирая фрукты. Стала их мыть, потом попыталась порезать и в который раз распсиховалась из-за тупого ножа. Ломтики получались кривые, у неё все руки были в соке, чайник уже начинал закипать, а Вера до сих пор пилила яблоки. С нервным выдохом у неё сорвалось:

— Боже, как же меня это задрало…

— Я могу считать это молитвой? — иронично фыркнул за спиной министр, Вера обернулась и язвительно пропела:

— А что, вы можете божественной силой призвать точильный камень?

— Я могу дать вам другой нож, — усмехнулся он, Вера поморщилась, возвращаясь к рубке яблока:

— Мне этот нравится, у него ручка удобная, его просто надо наточить. Я всю кухню перевернула в поисках точилки, даже попыталась о дно кружки точить — ни хрена, тут нужна другая керамика. — Она опять рубанула яблоко, забрызгав соком полстола, махнула рукой и отложила это нервное занятие. Ещё раз вымыла руки и стала наливать чай, поставила на стол тарелку с фруктами и чашки, села, подперев щеки ладонями и всё ещё пребывая в раздражении из-за ножа. Министр молчал, рассматривая дольки яблок и персиков, а Вера в это время рассматривала его.

«Наполовину цыньянец. И сам сказал, что полукровок здесь не любят. Ничего не говорил про семью, но когда заподозрил, что я выспрашивала об этом у короля, пришёл в ярость. Называл себя незаконнорожденным, но при этом цитировал отца.

Кто вы, господин мой чересчур загадочный министр?

А есть ли мне разница?»

Она чуть улыбнулась и встала налить чай, подала ему чашку, взяла свою, задумалась, на какое-то время уйдя в себя, а когда очнулась, встретилась с ним взглядом и смутилась. Глаза они отвели одновременно, Вера поспешила занять руки, потянувшись за персиком, министр наблюдал за ней со странной улыбкой, потом тихо спросил:

— Так у вас ничего нет с Бартом?

Она улыбнулась и медленно качнула головой:

— Всё его «нравится» — не более, чем оптическая иллюзия, — она указала небрежным жестом на своё лицо, он понял, но добавил:

— Всё равно, это выглядит странно — он вас постоянно обнимает, как будто вы родственники. Хотя у нас даже родственники так не ведут себя на людях, это неприлично.

— Я не знаю, — пожала плечами Вера. — В моём мире — прилично, у нас запросто обнимаются даже с незнакомыми людьми. Я как-то участвовала во флеш-мобе с бесплатными обнимашками в аэропорту, это такой заряд позитива, не передать!

— Что это? — заинтересованно улыбнулся министр, — по порядку, пожалуйста.

— Уф-ф, — Вера потёрла шею, готовясь к лекции. — Флеш-моб — что-то вроде уличных выступлений непрофессионального театра, бесплатно, просто ради веселья. Аэропорт — как речной или морской порт, только вместо кораблей самолёты, возят пассажиров по воздуху. Бесплатные обнимашки… это сложно, — она смущенно хохотнула, пытаясь собраться с мыслями. — Короче, в аэропорту есть зал прибытия, куда выходят люди, которые только что прилетели. Самолёт — дорогое удовольствие, поэтому им пользуются редко и на большие расстояния, лететь долго, иногда пять-десять часов, к тому же, некоторые плохо переносят полёты, у них по полдня отходняки. Поэтому их встречают родственники или друзья, которые их отвозят домой, естественно, все рады друг друга видеть, поцелуи-объятия-слёзы, все дела. Но, — она отпила чая и накрыла чашку ладонью, грея руки, — встречают не всех. Кто-то прилетел просто по работе, чьи-то родственники опоздали или не смогли, ситуации бывают разные. И получается, что в этом зале прибытия, в атмосфере всеобщей радости, находится уставший одинокий человек, которого никто не рад видеть. — Министр слушал так внимательно, что Вере вдруг стало стыдно, что она тратит его время на такую ерунду, она смутилась и опустила глаза, пожимая плечами, — и для этого в аэропорт приезжают люди в весёлой одежде и с позитивным настроением, которые держат над головой табличку с надписью «бесплатные обнимашки» на нескольких языках. К ним подходят все, кто хочет и, — она окончательно смутилась и прикусила губу, пытаясь не улыбаться слишком глупо, — и обнимаются. Просто так. Всё.

Министр потёр висок с таким видом, как будто пытается собрать расползающиеся по швам шаблоны, Вера закрыла рот ладонью и хихикала, он качнул головой и выдохнул:

— Да… Ну, в принципе, это многое объясняет, — отпил чая и взял кривой ломтик яблока. — Наверное, Барт как-то чувствует, что для вас это норма, поэтому и ведёт себя так. У магов восприятие мира… — он неопределённо повёл пальцами в воздухе, — другое. Чтобы это понять, надо быть магом. Причём у Барта это проявляется сильнее, чем у других, — он подозрительно прищурился в пространство, медленно добавил, — он, конечно, говорит всем, что у него слабый дар телепатии, но я в этом сомневаюсь. Он слишком много знает такого, чего знать не должен.

Вера почувствовала, что краснеет, опустила глаза и уткнулась в чашку.

«Интересно, а министру Барт тоже постоянно ездит по ушам по поводу того, что он мне нравится? Ха, они знакомы уже много лет, если мелкий гадёныш каждый день говорит это мне, то ему уж точно. Блин.»

— Покажите мне ещё видеозаписи.

Вера подняла глаза и виновато поджала губы:

— Телефон сел. Могу журнал показать, там тоже есть картинки.

— Давайте.

Она ушла за журналом, заранее смущаясь по поводу кучи голых тёток, почему-то показывать их Барту было очень весело, а вот его папику — как-то стрёмно. Вернулась за стол, придвинула журнал министру и сделала приглашающий жест, осторожно предупредив:

— У нас не все журналы такой эротической направленности, я его на работу покупала, там мужской коллектив с установившимися традициями. Когда я туда пришла, то прочитала гору журналов, которые там уже валялись, поэтому посчитала себя обязанной купить новые выпуски в их коллекцию.

Министр неопределённо кивнул, окидывая преувеличенно равнодушным взглядом модель с обложки в трусиках и бусиках, перевернул страницу и посмотрел на блестящий автомобиль куда заинтересованнее. Перевернул ещё одну и Вера ткнула пальцем в угол:

— Это самолёт.

Министр прищурился, рассматривая фото, спросил:

— Какой он по размеру?

— Они разные бывают. Этот где-то метров тридцать.

— Метр — это сколько? — поднял глаза министр, Вера потёрла висок:

— Ой… к чему бы привязаться? Ну, мой рост — один и шестьдесят две сотых метра. В метре сто сантиметров, куб воды с гранью десять сантиметров весит килограмм. Чёрт, у вас же и килограммов нету… Монеты из кошелька взвесить, что ли?

— Ладно, я понял, — он поднял ладонь, останавливая её поток ассоциаций, перевернул страницу. Глаза загорелись интересом и он ткнул пальцем в картинку: — Что это?

Вера улыбнулась с пониманием.

«Бибикалки и бабахалки — что ещё нужно мужчине для счастья?»

— Снайперская винтовка. Это анонс, там внутри статья про них.

— Где? — Он взялся за край, быстро пролистывая страницы, между цветных листов мелькнул белый угол вложенной бумажки поменьше и Вера прикусила губу, вспомнив, что она прятала в журнал… От министра её гримаса не ускользнула, в его глазах мелькнула короткая шкодная улыбка и он, сразу забыв о винтовке, стал открывать тот самый разворот. Вера резко положила ладонь на страницу:

— Нет.

Он потянул журнал на себя с невинной физиономией:

— Почему?

— Это личное! — вспыхнула Вера, чувствуя, как рука соскальзывает, приподнялась с табуретки и попыталась взяться за журнал второй рукой, но министр успел его отодвинуть с хитрой улыбкой:

— Личное или неприличное?

— Какая разница! — она наклонилась, пытаясь всё-таки схватить журнал, но министр оказался быстрее, дернув его в сторону:

— Почему вы так нервно реагируете? Что там такого?

— Ничего! — она опять попыталась дотянуться, но он отодвинулся вместе с табуреткой, её рука опять схватила пустоту.

— Если ничего, то ничего не случится, если я посмотрю.

— Нет! — Вера встала, он тоже, она опять потянулась за журналом и опять промахнулась. — Дайте сюда!

Министр скользнул мимо неё к выходу и пятясь, стал открывать журнал с ехидной улыбочкой:

— Госпожа Вероника, я служу в разведуправлении, не надо пытаться скрыть от меня информацию.

Она пошла за ним, не давая открыть журнал:

— Эта информация вам абсолютно не нужна! — Она невольно хихикнула, представив его физиономию, если он действительно это увидит, он подозрительно прищурился и улыбнулся ещё заинтересованнее:

— Она нужна мне хотя бы потому, что вы её так защищаете.

Вера опять потянулась и он опять успел переложить журнал в другую руку.

— А как же закон про неприкосновенность вещей? — попыталась зайти с другой стороны Вера, он качнул головой:

— Не работает, вы сами дали мне журнал и всё, что в нём. — Она опять дёрнулась, он опять ускользнул и рассмеялся: — Я не пойму, на что вы надеетесь?

— На вашу совесть, как я понимаю, надеяться бесполезно? — Вера опять промазала, её бесила эта игра в собачку, но в то же время было весело и сдаваться первой она не собиралась. Министр изобразил насмешливую скорбь, в очередной раз перекладывая журнал в другую руку:

— О, что вы, совесть — роскошь, мне недоступная. Я считал, вы уже успели в этом убедиться, в ту ночь, когда я водил вас… — он внезапно замолчал и посмотрел куда-то поверх её плеча, она решила, что это уловка, и не обернулась, но через секунду он отдал ей журнал и как-то очень нервно поправил одежду. — Привет.

— Привет, — раздался сухой голос Эйнис. Вера, округлив глаза, обернулась, приветствие застряло у неё в горле под тем взглядом, который бросила на неё блондинка. — Вы заняты, я вижу. — Эйнис поправила рукава пыльной куртки и прокашлялась, голос дрожал. — Придётся прерваться.

— Что случилось? — напряженно спросил министр.

— У меня что случилось? — срывающимся от злости голосом прошептала девушка. — Это у тебя что случилось? Ты неделю дома не был!

— С чего ты взяла? — прохладно поинтересовался министр, Эйнис горько улыбнулась и чуть слышно ответила:

— Перед отъездом я оставила тебе ужин на столе. Он до сих пор там стоит.

«Упс…»

Вера на секунду зажмурилась, не зная, куда деть глаза, услышала ровный голос министра:

— Я был занят.

— Я вижу, — с горькой усмешкой произнесла Эйнис, окинула понимающим взглядом Веру с ног до головы и обратно, посмотрела в проём, ведущий на кухню, где на столе ещё дымились чашки и стояли фрукты, опять перевела взгляд на Веру и глубоко вдохнула, закрыла глаза, а когда выдохнула, уже взяла себя в руки и сделала голос отстранённым и деловым: — Мой отчёт у тебя на столе, если будут вопросы, найдёшь меня. И ещё. Я нашла ту шаманку, которая проводила Ритуал Призыва, она жива и она изъявила желание поговорить с вами.

— Со мной? — переспросил министр, Эйнис поморщилась:

— С вами обоими, она настояла на этом. Пойдёмте, она ждёт.

— Нет, — он бросил короткий взгляд на Веру, — приведи её сюда. Сейчас я выпишу пропуск. — Эйнис озадаченно приподняла брови, но он не обратил на это внимания, подошёл к столу, взял чистый лист и карандаш, стал что-то быстро писать, достал из кармана печать и приложил к листу, молча подал Эйнис. Она взяла, смерила подозрительным взглядом их обоих, качнула головой и ушла в портал.

Вера медленно выдохнула и в первый раз подняла взгляд на министра, он выглядел очень неуютно. Долго прятал печать в карман, потом посмотрел на Веру, быстро опустил взгляд на журнал, который она нервно скручивала в трубку, тихо сказал:

— Простите, я позволил себе лишнее.

— Да ладно, — она пожала плечами и отвела глаза, — мы оба заигрались.

Из портала вышла Эйнис и следом за ней знакомая шаманка, на этот раз в простом платье и с незамысловатой причёской, она производила совсем не такое величественное впечатление, как при первой встрече. Она сразу нашла глазами Веру и улыбнулась, Вера кивнула ей и выдавила:

— Здравствуйте.

Шаманка улыбнулась теплее и медленно поклонилась ей, затем министру, он тоже молча поклонился и нахмурился, как будто не ждал ничего хорошего. Женщина смерила его мудрым, всё понимающим взглядом и повернулась к Вере. Долго смотрела ей в глаза, неотрывно и пристально, как врач, изучающий сетчатку, потом тихо сказала:

— Ты выглядишь лучше, стала очень красивой.

Вера неуверенно улыбнулась и приподняла плечи:

— Э… спасибо.

— Не благодари, — шаманка сочувственно заломила брови, как будто сообщает ей скорбную весь, почти шёпотом добавила, — это очень плохо.

— Почему? — удивилась Вера, шаманка перевела взгляд на министра, посмотрела ему в глаза, так же долго и отстранённо, как будто читает. В комнате стояла такая тишина, что было слышно, как где-то в подъезде кто-то поднимается по ступенькам, Вера почувствовала, что начинает дрожать. Шаманка резко перевела на неё взгляд и твёрдо сказала:

— Ненависть сожжёт тебя.

Вера округлила глаза, нервно хохотнула:

— Я вообще добрая по жизни.

— Не в этот раз, — женщина медленно качнула головой, заглянула ей в глаза и обвиняюще заявила: — Ожоги будут страшные и породят ещё большую ненависть.

— Ну спасибо, — с нервным сарказмом фыркнула Вера.

— Я здесь ни при чём, — обиженно выровнялась шаманка и перевела холодный взгляд на министра, — вы сами виноваты.

Он молчал, Вера посмотрела на него, но по его каменному лицу было сложно что-то понять. Шаманка медленно вздохнула, посмотрела на Веру и почти ласково сказала:

— Знаешь, когда холодно, нужно очень много тепла.

— Знаю, — фыркнула Вера.

— Ты в мире не одна, — поморщилась шаманка, сложила руки на груди, пару секунд посмотрела в пол, потом подняла глаза, опять заглядывая в глаза Вере, — ты не была на севере, но будешь. И тебе там не понравится.

— Обнадёжили, — невесело улыбнулась Вера, шаманка улыбнулась и хитро прищурилась:

— Самую малость. — Бросила короткий взгляд на министра и опять улыбнулась Вере, тоном заговорщицы шепча: — Ложь во спасение.

Вера подняла брови на середину лба, окончательно ничего не понимая, шаманка рассмеялась, потом, всё ещё улыбаясь, заявила, как большую тайну:

— Одно прикосновение способно спасти две жизни. — Спрятала руки за спину и с подвохом попросила: — Дай мне руку.

Веру передёрнуло от этой фразы, она посмотрела на руки шаманки, сцепленные за спиной:

— Как я дам вам руку, если вы свою не протягиваете?

— Тебе придётся протянуть самой, — наставительно сказала женщина, Вера фыркнула:

— Это будет сложно.

— Да, это сложно, — очень серьёзно кивнула шаманка, — но ты должна протянуть руку сама, первой, это единственный способ.

Вера приподняла брови, потом махнула рукой и кивнула:

— Я запомню.

— Ты забудешь, — печально вздохнула шаманка.

— Не забуду, я запишу, — фыркнула Вера, — спасибо за предупреждение.

Шаманка рассмеялась, потом моргнула и Вера вздрогнула от того, как изменились её глаза — из затуманенных они вдруг стали очень ясными, такими чистыми, как будто кто-то протёр запотевшее стекло.

— Ты подошла ко мне, когда я упала, это ценно.

Сказано было очень обычным тоном, прямо не верилось, что эта женщина секунду назад несла бред. Вера иронично кивнула:

— Обращайтесь.

Шаманка опять рассмеялась, сделала шаг к Вере и взяла её ладонями за щеки, пару секунд пристально смотрела в глаза с тёплой улыбкой, потом поднялась на цыпочки и поцеловала её лоб. У Веры глаза лезли из орбит, а шаманка отступила, продолжая улыбаться, как ни в чём не бывало, Вера подавила желание потереть щеки, всё ещё хранящие память о теплом прикосновении. Шаманка перестала улыбаться и посмотрела на министра Шена, её глаза опять заволокло пеленой лёгкого безумия:

— У тебя будет очень красивая смерть, любимый. Очень красивая. Но драконы не умирают во сне.

— Я? — прохладно приподнял брови министр, — любимый? Вы ничего не путаете?

— Уже поздно, — хитро улыбнулась шаманка, качнула головой, — поздно.

Он нахмурился, опустил глаза, но сразу же поднял, пристально посмотрел на шаманку, как будто ожидая подсказки, но она молчала. Прошло секунд десять, он ничего не спросил, она продолжала смотреть на него, казалось, что они общаются телепатически. Потом он резко выдохнул и отвернулся, а шаманка на секунду зажмурилась, прогоняя из глаз пелену. Вежливо улыбнулась и поклонилась им обоим по очереди, повернулась к Эйнис и тихо сказала:

— Нам с тобой пора. Тебе нужно меня проводить.

Эйнис кивнула и сделала приглашающий жест в сторону рамки, они вышли, Вера посмотрела на министра, но он молча смотрел в пол, настолько погружённый в себя, что она не стала с ним заговаривать.

«Если это пророчество, то каждое слово имеет значение. Надо быстрее записать, чтобы потом в памяти не переврать случайно.»

Она села за стол и взяла чистый лист, стала быстро писать, сокращая, но не меняя ни слова, беззвучно проговаривая губами все реплики. Министр очнулся и подошёл к ней, оперся о стол, заглядывая в лист, помолчал, пока она не закончила писать и исправлять, а когда Вера выровнялась, внимательно вчитываясь, тихо сказал:

— Думайте вслух.

— Ладно. — Вероника облизала губы, начиная с начала. — Она хотела видеть обязательно нас обоих, то есть, это всё касается и вас, и меня. Потом она сказала, что я выгляжу лучше, но благодарить за это не надо, потому что это плохо. Что плохо? Что я хорошо выгляжу или что я благодарю? Хрен её поймёшь… Я спросила почему, а она посмотрела на вас. — Вера оторвалась от листа и подняла взгляд на министра, — может, это было вам сказано?

«Что-то насчёт того, что не нужно судить людей по внешности, например. А, господин мой ненавидящий красавиц министр?»

— Мне, — прохладно кивнул он. — Не ломайте голову, я понял, что она хотела сказать. Читайте дальше.

— Ненависть сожжёт меня… Но я правда не злая! Или меня сожжёт кто-то, кто меня ненавидит? Что она предсказала, пожар, взрыв? — Вера в недоумении пожала плечами и взяла лист поудобнее. — Ожоги… породят ненависть. И она здесь ни при чём, мы сами виноваты. То есть, что бы ни значили эти «ожоги», дело не в Ритуале, это будут местные проблемы.

Министр нахмурился и Вера прикусила язык, стала читать дальше.

— Холод, тепло, север — это в каком смысле, эмоционально, что ли? И когда я сказала, что знаю, она сказала, что такого я ещё не нюхала. То есть, мне будет плохо, а потом ещё хуже, потому что это она ещё «обнадёжила». М-да, не весело. Что дальше… ложь во спасение. Я не люблю врать, то есть соврут мне, или мне самой всё же придётся. О чём? Ладно. — Она потёрла шею, уже болящую от напряжения, вздохнула и продолжила: — Одно прикосновение спасёт две жизни. Что? Кнопка, курок? Дать ей руку, хотя она свою не давала… Первый шаг? И мне придётся протянуть первой, вот это самое странное во всей истории.

Министр спросил бесцветным голосом, не отрывая глаз от бумажки:

— Почему это странно?

— Потому что я совершенно не умею делать первый шаг, — нервно усмехнулась Вера, пожала плечами. — Я никогда не подхожу знакомиться, ничего не предлагаю первая, не прихожу извиняться и мириться, даже если точно знаю, что виновата. Просто не могу, характер такой, я много лет с этим борюсь, но прогресс такой мизерный, что проще бросить и забить. Тем более, что все мои друзья уже давно знают, что я такая, и применились с этим уживаться как с неизбежным злом. — Она опять пробежала глазами по строчкам и провела пальцем по нужному месту, — так что это будет сложно. И что я кого-то спасу, первой протянув руку — это нереальное пророчество.

Она замолчала, осторожно посмотрела на министра и вдруг подумала, что одна из этих жизней может быть его, от этой мысли по спине пробежал холод, заставив передёрнуть плечами и опустить глаза. Он молчал, глядя в лист так, как будто мог прочесть то, что там написано, Вера опять вернулась к пророчеству.

— Она сказала, что я забуду… А вот нихрена, я правда запишу, и судя по её реакции, это поможет. Я прямо сейчас запишу. — Она решительно потянулась к чернильнице и взяла кисть, закатала рукав и быстро написала на запястье «протяни руку». Полюбовалась, ожидая, пока высохнут чернила, закатала второй рукав, министр с усмешкой спросил:

— А на второй зачем?

— А вдруг мне отрубят левую? — пожала плечами Вера, — придётся подавать правую.

Он поморщился и невесело хмыкнул:

— Если вам отрубят руку, вряд ли вам будет до того, чтобы подавать кому-то вторую.

— Если это спасёт две жизни, — с горькой усмешкой ответила Вера, коряво выводя надпись на правой руке, — я потерплю. Откуда я знаю, кто это будет? Может, мне и вторую руку будет за него не жалко.

Лицо министра дрогнуло болью, как будто эти слова для него значили больше, чем она в них вкладывала, но он промолчал. Вера отложила кисточку и опять взяла лист:

— Продолжим. Так, она сказала, что я к ней подошла и это ценно. В смысле, дорого обойдётся? Или так и делать?

— Возможно, она просто хотела услышать ваше любимое «обращайтесь», вы же всем это говорите. — Министр вышел из задумчивости, опять придав себе отстранённый вид, но Веру это уже не обманывало, она видела, что он напряжен не меньше неё.

— И что? Зачем ей моё предложение обращаться?

— Может, она знает, что ей нужно будет обратиться, и подстраховывается?

— Да я бы и так не отказала, — Вера пожала плечами и потёрла лоб, шутливо спросила: — У меня там печать не появилась?

— Нет, — чуть улыбнулся министр, на секунду глянув на её лоб. — Но я не уверен, что шаманы видят так же, как простые люди, может быть, для них вы теперь сияете надписью «бесплатная помощь».

— Ну и ладно, — фыркнула Вера, — буду сиять, что ж теперь делать? — Она посмотрела в лист и подняла глаза, — а вам она опять напророчила смерть, причём красивую, только теперь называла любимым, а не драконом. Потому что драконы не умирают во сне. Что это значит? Дракон должен проснуться?

Министр невесело улыбнулся и покачал головой:

— Не хотелось бы будить этого дракона.

— Вы что-то об этом знаете? — прищурилась Вера, он дернул щекой:

— Это личное, забудьте.

Вера недовольно нахмурилась, но промолчала, опять уткнулась в лист:

— Что там дальше… Вы спросили, почему «любимый», а она сказала, что уже поздно…

Вера вдруг поняла и заткнулась, еле удержавшись от порыва закрыть себе рот двумя руками и округлить глаза.

«Даже если он сам понял, не надо давать ему понять, что я тоже поняла. Улыбаемся и машем, ничего не случилось.»

Вероника прочистила горло, попыталась придать себе самый обычный вид, хоть и понимала, что прикладывать усилия для того, чтобы выглядеть расслабленной — не лучший план. Схватившись за листок, она стала пробегать его глазами в поисках места, на котором остановилась.

— Шаманка почти приказным тоном сказала Эйнис её проводить. Это тоже рассматривать как часть пророчества?

— Скорее, она просто видела, что Эйнис здесь лишняя, и хотела дать нам возможность обсудить пророчество без свидетелей, — тихо сказал министр, продолжая отстранённо смотреть в лист. Вера молча пожала плечами, он придвинул себе кресло и взял чистый лист и карандаш, тихо попросил: — Продиктуете? Хочу себе копию.

— Хорошо.

Она стала диктовать, ощущая приближение слова «любимый» как кошки ощущают землетрясение, казалось, что в воздухе над листом ползёт полоска прогресс-бара, отмеряя время до того, как у неё предательски сорвётся голос.

«Боже, дай мне сил…»

— «У тебя будет очень красивая смерть, любимый», — наконец выдавила Вера, приходя в шок и от последнего слова, и от того что косвенно обратилась к нему на «ты», внутри всё кипело и протестовало простив такой близости. Она без нужды пригладила волосы, прижала тыльную сторону ладони к пылающей щеке, пытаясь говорить равнодушно: — В прошлый раз она пророчила вам две смерти, а теперь одну. Это значит, что одну мы уже пережили?

Министр очень невесело ухмыльнулся, помолчал, потом выпрямился и постучал карандашом по своей руке, продолжая смотреть в стол:

— Ну, вы ведь меня пощадили. — Она замерла, но ничего не сказала. Он пожал плечами и добавил: — Будем считать, что это была смерть номер один. — Поднял насмешливый взгляд и у Веры сердце сжалось от количества боли в его глазах: — Если вас похитят ещё раз, лучше пристрелите меня. Это будет гораздо великодушнее.

Веру трясло где-то внутри от напряжения, но она не могла отвести взгляд. Хотелось что-то сделать с этой бездной боли в его глазах, как-то её уменьшить, она чувствовала, что готова откопать из очередной помойки разума свои самые глупые шутки, лишь бы он отвлёкся, но в голову ничего не приходило. Наконец, она решилась и перехваченным голосом сказала:

— Но шаманка пророчила вам «очень красивую» смерть.

— А вы обставьте всё со вкусом, — криво улыбнулся он, — вы же художник.

— Хм, — Вера с шутливой серьёзностью смерила его взглядом, — это ответственный проект. С таким материалом мне ещё не приходилось работать.

— И как вы это видите? — министр изобразил заинтересованность заказчика, откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди: — Итак, скульптурная композиция «Красивая смерть». Я весь внимание.

Вероника чуть улыбнулась, видя, что он наконец расслабился, переплела пальцы и устремила вдаль вдохновенный взгляд.

— Просторный храм, белый мрамор, блестящий полированный пол и высоченные колоны. — Министр приподнял брови с лёгким недоверием, но не прервал её, Вера чуть улыбнулась и ещё более вдохновенно заявила: — Рассвет. Нет, минут за пять до рассвета, тогда офигенное освещение. Вот. В центре зала большой алтарь, на алтаре вы, — она смерила взглядом его черный с серым костюм и с трудом сдерживая улыбку, пафосно выдохнула: — В белом.

Министр крепко зажмурился и хлопнул себя по лбу, низко опустил голову и сквозь смех простонал:

— Хватит.

— Не мешайте, я творю, — отмахнулась Вера, — так. В белом, да. И алтарь усыпан лепестками роз, и сверху, и вокруг. Красные устроят?

Министр сгорбился над столом, закрыв лицо обеими руками и медленно качая головой, из под ладоней донёсся короткий смешок:

— Хватит, всё. Я передумал умирать.

— Так, возьмите себя в руки и поучаствуйте в процессе, цвет лепестков — это важно, — наставительно сказала Вера, пытаясь не смеяться, министр глубоко вдохнул, убрал руки и выпрямился с абсолютно серьёзной, обречённой физиономией:

— Всё, я в порядке. Продолжайте. Всё белое, кругом розы. Где рана?

— Никаких ран, — поморщилась Вероника, — не надо портить материал, это не эстетично.

— От чего же я тогда умру? — нахмурился министр.

— От старости, — как прописную истину заявила Вера, — вам будет далеко за сто, какие раны?

Он фыркнул и качнул головой, поднял ладони, как бы защищаясь от её дизайнерского таланта:

— Большое спасибо за попытку, но я, пожалуй, справлюсь сам.

— Ну и ладно, — скорчила рожицу Вера, — никто не ценит высокое искусство… А вы бы как это устроили? А то критиковать все умеют.

— У меня всё гораздо проще, тут не надо ничего изобретать. — Он коротко невесело улыбнулся, но улыбка тут же погасла, он стал скучающим тоном перечислять: — Большой зал моего дома, закат и пара ритуальных ножей, — криво улыбнулся и прищурил один глаз, неопределённо махнув рукой, — это классика, для этого даже есть специальный костюм, всё придумано до нас. — Он замолчал, задумчиво глядя на свои руки, Вера почувствовала, что отступившее напряжение опять наполняет его, тихо спросила:

— И это — смерть вашей мечты?

— Я реалист, а не мечтатель. — Он поднял взгляд, равнодушно приподнял плечи: — В моей семье как-то сама собой сформировалась традиция не жить слишком долго и не умирать в постели. Насколько я знаю, за последние восемь поколений это не удалось никому из мужчин, ни разу. — Он помолчал, блуждающий по столу взгляд остановился на листе с пророчеством и министр чуть нахмурился, взял карандаш, обвёл размашистыми овалами две фразы, в начале и в конце, Вера всмотрелась, но ничего не поняла — он писал не иероглифами. Она взяла свой лист, попыталась найти эти две фразы, поморщилась — голова абсолютно не работала. Отложив листок, она взялась за виски и прикрыла глаза.

— Что случилось? — тихо спросил министр, она посмотрела на него и так же тихо, абсолютно серьёзно ответила:

— Мне не нравится говорить о вашей смерти.

— Не нравится — не будем, — он пожал плечами и взял свой листок, сложил и спрятал во внутренний карман, бросил полный сожаления взгляд на чашки с давно остывшим чаем и встал: — Мне нужно принять отчёт у Эйнис.

Вера кивнула и тоже встала, символически проводив его до находящейся в двух шагах рамки портала. Он чуть поклонился на прощание, она улыбнулась:

— Этой ночью никаких «больших планов» нет?

— Вообще-то, есть, — отвёл взгляд он, пренебрежительно дёрнул щекой, — они не должны доставить проблем.

— Всё равно удачи, — пожала плечами она, опуская глаза, на секунду подняла и увидела в его глазах неуютное чувство вины, улыбнулась: — Это правда работает?

— Я думаю, да, — кивнул он. — А даже если и нет, вам же не сложно, верно?

— Не сложно, — она улыбнулась шире, помахала рукой, — счастливо. Приходите на обед.

Он поморщился с шутливым неодобрением, Вера поджала губы, сдерживая хихиканье маленькой вредины, министр попытался сделать голос серьёзным:

— Мне казалось, мы это уже обсудили и шутка больше не актуальна.

— А кто вам сказал, что я шучу? — округлила глаза она и всё-таки захихикала, но тут же сделала серьёзную физиономию: — Я уже не обижаюсь, я вообще не злопамятная. И я не шучу, приходите. Барт точно придёт, может быть, даже Эйнис притащит.

— Посмотрим, — чуть улыбнулся он, кивнул и ушёл.

Вера вернулась за стол, продолжая улыбаться, взяла лист с пророчеством и опять попыталась найти те две фразы, которые он обвёл.

«Овалы были одинаковые, значки в них… вроде бы, тоже. Что же это?»

Она стала сравнивать построчно и ахнула — «очень красивая».

«И смерть, и я. Обе очень красивые.

Так значит поэтому он решил, что я его убью?

Да ну нафиг, мне не нравится это пророчество.»

Вера нервно обвела овалами эти фразы, соединила двойной стрелкой по краю листа и подписала: «Бред!», отбросила лист на угол стола и поёжилась, натирая глаза и пытаясь не думать о навязчивой картине с мрачным залом и двумя ножами.

«Нет, с ним всё будет хорошо.»

Стала бессистемно перебирать чертежи, их скопилось уже немало — электрическую точилку пришлось трижды перечерчивать, плюс сборочный занял несколько листов. После такой тренировки навыки вернулись, она чувствовала в себе силы взяться и за более существенные вещи. Вспомнила журнал и улыбнулась.

«Начертить господину министру калаш в разрезе, с принципиальной схемой работы? Ему бы понравилось. Жаль, что я не так уж хорошо это всё помню, хоть и увлекалась когда-то такими вещами.»

Она попыталась набросать автомат легкими штрихами, но быстро сдалась, без подробных технических данных такой чертёж — не более чем рисунок-фантазия на военную тему, даже пытаться не стоит. Вера вздохнула, смиряясь с собственной дырявой памятью, взяла чистый лист и стала чертить кондитерский мешок для крема — она спрашивала на рынке, никто о таком не знал, так что можно считать его ноу-хау.

Закончив с основным чертежом, она подписала его чертёжным шрифтом, хотела добавить дату, но поняла, что понятия не имеет, какое сегодня число. Решила посчитать дни, проведённые в этом мире, насчитала одиннадцать и сама ужаснулась тому, как быстро они пролетели. Написала вместо даты «день 11й» и поставила подпись, потом посмотрела на слишком белый свободный кусок листа и стала лёгкими штрихами набрасывать там шикарный трёхэтажный торт, чувствуя как вместе со сложностью украшения растёт её желание такой тортище приготовить в реале. Закончив рисунок, подписала тортик взятым с потолка названием «Изабелла», мелкими каллиграфическими завитушками, полюбовалась, отложила.

Спать не хотелось, так что в виде перерыва Вера взялась за иероглифы и просидела над ними до ночи.