Коснуться небес

ГЛАВА 1 РОУЗ КЭЛЛОУЭЙ

Вы, наверное, слышали истории, в которых сильный, мускулистый мужчина важно входит в комнату с высоко поднятой головой, его грудь вздымается, а коренастые плечи распрямляются - он король джунглей, значимый человек во всем кампусе, тот, перед кем раздвигаются девичьи колени. Этот мужчина неоправданно самолюбив, желая показать, что у него есть член, и он об этом прекрасно знает. Он ожидает, что девушка рядом с ним станет немой и согласится на каждое его требование.

Ну так вот, я переживаю подобную историю прямо сейчас.

Мужчина уселся на место во главе стола переговоров (вместо того, чтобы сесть ко мне поближе) и просто смотрит в моем направлении.

Возможно, он считает, что я стану одной из тех тупых девочек. Что съежусь от взгляда его глубоких серых глаз и вида зачесанных с каким-то вонючим гелем светлых волос. В свои двадцать восемь лет он перепачкан элитаризмом Голливуда и самодовольством. Когда я впервые говорила с ним, он бросался именами актеров, продюсеров и режиссеров, ждущих меня с распростертыми объятиями, пребывая в полнейшем восторге.

- Я знаю, что и как. Я делала проект с позабытыми знаменитостями.

Тогда моему парню пришлось выхватить у меня из рук телефон, прежде чем я начала проклинать администрацию Голливуда, изливая на них все накопившееся во мне раздражение.

Наконец мужчина говорит.

- У тебя есть контракты? - его стул скрипит, когда он откидывается на спинку.

Я достаю стопку бумаг из сумочки.

- Подай их сюда, - он подзывает меня двумя пальцами.

- Ты мог бы присесть рядом со мной, - отвечаю я, вставая, обутая в свои туфли на платформе с латунными пуговицами и камуфляжной расцветкой из новой коллекции Кэллоуэй Кутюр.

- Но не стал, - говорит он так просто. - Подойди сюда.

Мои каблуки цокают о твердую древесину, и я иду, словно по узкому мостику, к Скотту ван Райту.

Закидывая ногу на ногу и опуская палец себе на щеку, он без капли стеснения внимательно изучает мое тело. Его взгляд следует вдоль моих стройных ног к подолу черного плиссированного платья с прямыми на три четверти рукавами и высоким воротом, обхватывающим мою тонкую шею. Он обращает внимание на мои накрашенные темной помадой губы, залитые румянцем щеки, при этом обходя десятой дорогой мой разгневанный взгляд. Скотт опускает глаза и сосредотачивается на мой груди.

Останавливаясь прямо возле него, я бросаю контракты на стол. Бумаги соскальзывают с полированной поверхности и приземляются на его коленях. Одна стопка, скрепленная скобой, падает на пол. Я улыбаюсь, представляя, что ему нужно будет неуклюже нагнуться, чтоб поднять ее.

- Подними, - говорит он мне.

И моя улыбка растворяется.

- Но они под столом.

Он наклоняет голову, посылая мне еще один долгий взгляд.

- И именно ты уронила их туда.

Он ведь не серьезно. Я скрещиваю руки на груди, не реагируя на его просьбу. А он просто сидит и ждет, что я подчинюсь.

Это проверка.

Я привыкла к ним. Иногда я даже создаю их самостоятельно, но эта, кажись, не приведет меня ни к чему хорошему.

Если я наклонюсь, он установит надо мной эту странную власть. У него будет возможность управлять мной таким же образом, как Коннор Кобальт, простыми словами заставляя людей танцевать под свою дудку.

Это дар манипулятора.

И я даже и близко не наделена им. Думаю, я слишком эмоциональна, чтобы уметь воздействовать на других людей.

- Поднимите это, - говорит он, его взгляд снова останавливается на моей груди.

Внутренне я понимаю, зачем мне нужен Скотт, и почему я хочу получить эту кучу камер и задокументировать каждый свой шаг. Я вдыхаю. Ладно. Ты должна это сделать, Роуз. Все, что потребуется. Меня передергивает, и я опускаюсь на колени. В платье. Это работа персонального ассистента, а не клиента.

Я слышу, как он щелкает своей ручкой, пока я поднимаю бумаги. На мне не одет топ с глубоким вырезом, чтобы было на что смотреть. Я не обладатель огромных грудей, чтобы заслужить вожделенные взгляды окружающих. По большей части, все, что он может сделать, так это шлепнуть меня по заднице и попытаться задрать платье, при этом непристойно оголяя мои бедра.

Когда я встаю и опускаю бумаги на стол, его губы изгибаются в улыбке.

Скотт ван Райт (мудак) 1 - Роуз Кэллоуэй (ничтожество) 0.

Я сажусь на ближайший стул, пока Скотт засовывает контракты в свой портфель.

Мой парень уговаривал меня взять с собой на встречу юриста, но мне не хотелось, чтобы Скотт подумал, будто я не в состоянии самостоятельно справиться с ситуацией. У меня не будет юриста во время съемок, потому уже сейчас следует все взять в свои руки.

Не то чтобы я отлично справлялась с этой задачей.

Если бы я приказала Скотту что-либо сделать, он бы просто рассмеялся надо мной. Но с другой стороны, я посещала несколько курсов по праву во время обучения в Принстоне. Мне известны мои права.

- Просто чтобы прояснить ситуацию, напомню, ты работаешь на меня, - говорю я. - Я наняла тебя продюсировать шоу.

- Это мило. Но после того как ты подписала тот контракт, ты официально стала моим сотрудником. Ты эквивалентна актрисе, Роуз.

Нет.

- Я могу уволить тебя. А ты не можешь уволить меня. Это не делает меня твоим подчиненным, Скотт. Это делает меня твоим начальником.

Я ожидаю, что он признает свое поражение, но он качает головой так, словно это я неправа. Но я-то знаю, что права... верно?

- У моей продакшн компании есть право собственности на любое видео, снятое сестрами Кэллоуэй для сетевого телевиденья. Если ты уволишь меня, то из этого выйдет просто прецедент, а ты так и не сможешь перейти к другому продюсеру. Я твой единственный шанс снять реалити-шоу, Роуз.

Я помню этот пункт в контракте, но почему-то никогда не задумывалась, что он станет проблемой. Я думала, что столкнусь с Скоттом максимум дважды за все время съемок. Но когда он зашел в конференц-зал, его первыми словами было:

- Мы будем видеться друг с другом часто.

Прекрасно.

Мои глаза пощипывает. И на этом я должна уступить. Он выиграл. Почему-то. Ненавижу это.

- Итак, хорошо, что мы это прояснили, - говорит он, медленно пододвигаясь ко мне вместе со своим креслом, - его колени почти ударяются о мои. Я полностью деревенею. - А теперь давайй проясним еще несколько моментов в контракте, возможно, ты их тоже неправильно истолковала.

- У меня нет проблем с ошибочным пониманием написанного.

- Ну, очевидно ты задействовала не ту часть мозга, раз не поняла, что в данной ситуации работаешь на меня. И мы потратили на это... - он смотрит на свои часы, - ... пять минут моего времени, - он одаривает меня насмешливой улыбкой, словно я маленькая девочка.

- Я не идиотка, - отвечаю я. - Я окончила колледж с высокими отметками...

- Меня не волнует твоя чертова степень, - говорит он резко. - Сейчас ты в реальном мире, Роуз Кэллоуэй. Никакой университет не способен научить, как выруливать в этой области.

У меня возникает сомнение. Я не очень сведуща в реальном телевидении, но была погружена в медиа сферу достаточно долго, чтобы знать, что точно также как ТВ может помочь кому-то, так же оно способно и сломить человека.

А мне нужна именно помощь.

Я понимаю досконально, почему в сети возник интерес к продуктам Физзли. Бренд моего отца частично занимается продажами Физзли в течение последних пары лет, он работает, стремясь популяризировать содовую Физзли в южных штатах страны. Мы должны оставаться анонимными настолько же, как люди, стоящие за созданием Кока-колы, но с тех пор наша семья стала публичной, мы находимся под пристальным вниманием общественности, и все это из-за скандала, связанного с моей младшей сестрой.

Мой бренд должен был бы взорваться во всех средствах массовой информации, но вместо этого Кэллоуэй Кутюр связали с грязными тайнами Лили. И то, что когда-то было успешной коллекцией в H&M, теперь сложено в коробки и складировано в моей Нью-Йоркской конторе.

Сегодня я нуждаюсь в хорошем экспонировании, которое бы вызвало желание у женщин купить единственное в своем роде пальто или уникальную пару сапог, доступную, но такую шикарную сумочку. И Скотт ван Райт предлагает мне реалити-шоу в прайм-тайм, которое склонит зрителей к покупке моих вещиц.

Так что вот почему я соглашаюсь на это.

Я хочу спасти свою мечту.

Скотт говорит:

- В твоей гостиной и кухне камера будет находиться постоянно, даже после того, как трое из операторов уйдут. Ты единственная, в чьей спальне и ванной будет хоть какая-то уединенность.

- Я помню это.

- Хорошо, - Скотт щелкает своей ручкой. - Тогда, возможно, ты помнишь и о том, что каждую неделю я ожидаю тебя на интервью с участниками, включая трех твоих сестер...

- Не трех, - говорю я. - Только Лили и Дейзи согласились участвовать в шоу.

Моя самая старшая сестра Поппи не стала подписывать контракт, потому что не пожелала втягивать во все это еще и свою дочь. Моя маленькая племянница и так уже столкнулась с кучей папарацци со времени скандала с Лили.

- Ладно, в любом случае она была бы лишь скучным дополнением.

Я хмурюсь.

- Я просто честен.

- Я привыкла к менее откровенной честности, - говорю я ему. - Твоя честность граничит с грубостью.

Он смотрит на меня по новому, словно мои слова состояли из токсичных феромонов. Я не понимаю. В моей внешности нет ничего особенного. Я смотрю на него так свирепо, словно хочу оторвать ему пенис, а его это наоборот привлекает. С ним реально что-то не так.

Возможно, и с моим парнем тоже что-то не так.

На самом деле, с любым парнем, которому я нравлюсь, вероятно, что-то не так. Потому что я не уверена, что реально нравлюсь даже сама себе.

- Как я и говорил... - его колено касается моего.

Я откатываюсь назад, а он еще сильнее усмехается. Это не игра в кошки-мышки, что он себе возомнил? Я не мышка. А он не кот. Или наоборот. Я чертова акула, а он - одноногий человек в моем океане.

А мой парень, он такой же, как и я, мы с ним одного поля ягодки.

- Продолжай, - шиплю я.

- Я буду брать интервью у тебя, двух твоих сестер, парня Лили и его брата.

6 человек + 6 месяцев + 3 камеры + 1 реалити-шоу = бесконечная драма. Я учила математику.

Скотт будет проводить интервью, хотя... я мысленно прикусываю язык.

- Ты не упомянул моего парня, - говорю я. - Он - тоже часть шоу.

- О, верно.

- Не делай вид, что забыл, Скотт. Ты сказал, что стараешься быть крайне честным, а сейчас, ну, ты выглядишь лжецом.

Он игнорирует мое презрение.

- Каждый эпизод будет выходить в эфир через неделю после съемок. Премьера состоится в феврале, но снимать нам нужно уже сейчас. Как я и упоминал по телефону, мы постараемся сделать это шоу в реальном времени настолько, насколько это возможно. Прошло шесть месяцев с того момента, как твою сестру объявили сексуально зависимой. Нам нужно отделаться от шумихи вокруг этого инцидента максимально быстро.

Возле моего дома всегда есть по крайне мере пара толстых мужичков с направленными на нас объективами. Лили шутит, что они, вероятно, слоняются там, выжидая, пока она им отсосет. Возможно, я бы тоже посмеялась над этим, если бы не видела письма с фотками волосатых гениталий, которые ей шлют извращенцы - члены ее персонального, больного фан-клуба. Я читаю эти письма, перед тем как они попадают к ней.

- И наконец, - говорит Скотт, - у тебя нет права вносить правки в отснятый материал. Это моя зона ответственности.

То есть у меня столько же контроля над реалити-шоу, сколько и над папарацци, делающими неожиданные снимки.

На видео я могу вести себя, словно ангел, а никакая ни сварливая сучка, и Лили может стараться показаться девственницей-святошей. Но в конце дня, когда мы выдохнемся, камеры все равно поймают нас. Увидят наши изъяны и все остальное. И тут ничего не поделаешь. Это было соглашение, на которое пошли все мои друзья и сестры.

Чтоб сделать шоу, нам нужно не притворяться.

Я бы никогда и не попросила у них такого.

В этой ситуации мы словно бросаем игральные кости, не зная, повезет ли нам. Люди могут возненавидеть любого из нас. Сплетничая в блогах, они уже называют Лили проституткой. Но есть небольшой шанс, что зрители постепенно полюбят нас, и моя компания будет спасена. Мне просто нужна хорошая реклама, чтобы розничные магазины снова захотели закупать мою линию одежды.

И возможно, Физзли тоже оправится от нанесенного Лили ущерба. Возможно, компания моего отца по газировке поднимется в продаже даже выше, чем была до скандала.

Вот на это я надеюсь.

- Ты согласна с этим? - спрашивает Скотт.

- Даже не знаю, почему ты об этом спрашиваешь. Я уже подписала контракт. Так что я либо принимаю все, что там написано, либо ты подашь на меня в суд.

Он коротко смеется и в третий раз внимательно осматривает мое тело.

- Не думаю, что твой парень знает, что с тобой делать.

- Потому что ты никогда не встречал его.

- Я говорил с ним. Он довольно гибок, - Скотт стучит ручкой по столу. - Если бы я сказал ему опуститься на колени и отсосать мне член, думаю, он бы так и сделал.

Мои ноздри расширяются. И я возмущаюсь:

- Это ты так думаешь, - я встаю. - А когда он ударит тебя ножом в пах, я буду той, кто станет на его сторону и будет улыбаться.

На это Скотт усмехается.

- Вызов принят.

Глупый ублюдок-интелегентишка.

Самое смешное в том, что встречаюсь я с таким же мужчиной.

Так что, кажись, я по собственной вине устроила этот бой под названием "у кого длиннее".

Я знаю, что выбирая парня, мне следовало немного опустить свои стандарты, начать встречаться с парнем, обожающим кататься на скейтборде и носящим футболку навыворот. Я гримасничаю. Это я так просто шучу. У меня клевый парень в костюме и галстуке. У него высокий IQ и острый юмор. Я просто надеюсь, что рвение Скотта потягаться с ним не разрушит реалити-шоу.

Но что я знаю точно, так это то, что мой парень любит выигрывать.

А проигрывать он ненавидит с неистовой силой.