Коварные ступеньки

ПРОЛЁТ ОДИННАДЦАТЫЙ — МЕЖ СОСНОВЫМИ МАКУШКАМИ

Артефакты меня откровенно тяготили. Я не понимала в них ничего и скучала с группой, которая ускакала от меня далеко вперёд. Учителя, судя по всему, тяготила я, потому что в очередной раз он подошёл ко мне после уроков и заговорщицким шёпотом предложил:

— А давай мы твоей маме скажем, что ты во всём разбираешься лучше всех и тебе с нами скучно.

Я скептически на него посмотрела. Если уж кому и говорить, то не маме, а моему классному. И не знаю, стоит ли выдавать себя за всезнайку…

— Хорошо, — почувствовал он мои сомнения. — А если я тебя буду отмечать, а ты — гулять, где угодно?

Я просияла. Рыжий длинноволосый мастер просиял в ответ. Мы молча пожали друг другу руки и разбежались в разные стороны, совершенно довольные друг другом. Вот так надо было с самого начала!

Чтобы не попадаться никому на глаза, продолжить свои дела я решила в ботаническом саду. Народу там не было, а если кто и гулял по тропинкам, то с ними не так просто оказалось встретиться — стояла блаженная тишина. Разминая свою память, я решила попытаться найти здесь ингредиенты тех зелий, которые попали в подозрительный список.

Здесь было многое, но постоянно не хватало одной или двух травок. Я нашла практически всё для мифического зелья ума, но конопля никак не хотела попадаться на глаза. Однако я уже вошла в раж, поэтому когда меня спросили:

— Что-то конкретное ищешь?

Я абсолютно честно ответила:

— Коноплю.

И тут поняла, как это выглядело.

— Нет, извини, конопли у нас тут нет. Ваня конкуренцию не держит, — со смехом уверила меня Аюна Игоревна.

— Он что, до сих пор дурманы варит? — нахмурилась я, наконец, разогнувшись.

— Нет. И другим не даёт.

— И правильно делает. Потравились бы все тут к мангадхаям, — ворчливо заметила я и пошла проверять последнее зелье — долголетия.

Значит, саган-дайлю, медуницу, первоцвет, одуванчики, щавель и маргаритку я тут видела. Из деревьев липа была, клён был, рябина тоже…

— О, — замерла я внезапно, разглядывая куст, — волчья ягода, — опешила я, не ожидая здесь увидеть отраву. Потом прищурилась, наклонилась и распознала: — Не, не ядовитая. Это эта… коза… как её…

— Дереза обыкновенная, — усмехнулась ботаник, которая весь путь следовала за мной. — Или ягоды Годжи. Вкусная вещица. Бывший директор её очень любил, постоянно с ней чаи пил. Сборы какие-то делал… А сейчас вот цветёт и никому не нужна. Редко-редко в столовой наберут для компота — пуганые у нас повара, увольняют их слишком часто.

— А сныть и кипрей у вас тут есть? — уточнила я, углядев вдалеке ясень и вяз.

— Конечно! Их тоже покойный директор любил. Он вообще сам этот сад основал и растил.

— Ботаником был? — удивилась я.

— Нет, оборонщик.

Дивные новости. Про оборонщиков, сажающих цветочки, я раньше не слышала. У нас они все были либо суровыми мужиками, либо бой-бабами, при виде которых куст может самопроизвольно ожить и начать удирать со всех ног. Но, в принципе, не все мы в душе те, кем работает по профессии.

Хотя, если посмотреть на ситуацию трезво, то я сейчас занималась глупыми оправданиями. Крупенёв пришёл сюда в пятьдесят втором, смерти по проклятию начались в пятьдесят четвёртом. Возраст его никто не знал точно, семьи практически нет. Он преподавал оборонку, но основал ботанический сад и посадил в нём все те растения, которые необходимы для эликсира долголетия. Ну вот просто идеальный подозреваемый! Как же мешает его смерть.

— Прекрасный, кстати, управленец был, — погрузилась Аюна Игоревна в воспоминания, а я навострила уши. — Отец мне рассказывал, что здесь до его прихода такая разруха стояла, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Аркадий Игнатович бы и после перестройки это место удержал, несмотря на проклятье, которого все испугались. У него имя было, прекрасный учительский состав. Но нет, надо же было всё разворовать — навесили ему ложное обвинение в сокрытии налогов, в растратах. Как он не умер в тот год, пока следствие шло, одним богам известно. Брат его едва сумел из тюрьмы вытащить.

Какие интересные зацепки выплывают. Ну почему этот директор умер? Идеальный же подозреваемый был. Для себя я сделала пометочку запросить информацию в отделе расчётчиков. Дежурный обалдеет, когда я до него доберусь.

— Когда он сюда последний раз приезжал такой осунувшийся был, постаревший. Глаза красные, хрипит.

Типичные симптомы при резком прекращении приёма зелья долголетия. Я парочку таких тварей в своей жизни повстречала — мерзкое зрелище.

— Он приезжал, когда ещё школа работала? — уточнила я, не понимая, как они пересеклись.

— Нет, он уже на турбазу приехал.

— А вы с ним в посёлке встретились?

— Меня в ботаническом саду оставили работать вместе с напарницей. Место-то красивое, интересное, а содержать его чужие вряд ли бы смогли, — поняла, к чему я клоню, Аюна Игоревна.

Нас оборвали довольно бесцеремонно — просто влезли посередь разговора:

— Аюна Игоревна, я опять у вас заблудилась. Помогите брахми собрать.

Ни тебе привет, ни как живёшь, ни пожалуйста. Я с укором подняла глаза, да ехидный комментарий застрял в горле. Эту особу я узнала, хотя на фотографии она и выглядела получше. В плане внешности. Зато другая пара серёжек, вечерний макияж, аккуратный маникюр и явно не дешёвый деловой костюм компенсировали всё. Интересно, кто её любовник?

— Конечно, Яна, сейчас сходим, — со вздохом согласилась ботаник. — Лида, прогуляешься с нами?

— Конечно! — с радостью согласилась я. Уж очень хотелось изучить эту особу получше. Да и брахми… Люди редко о её существовании знают, а тут она ей зачем-то понадобилась. — Только брахми для волшебных отваров лучше бы ближе к вечеру собирать, иначе внимание хуже становится.

Молодая учительница мазнула по мне взглядом, вежливо поблагодарила, и менять решение не стала.

— А Лида ведь дело говорит, — согласилась со мной Аюна Игоревна. — Она в этом разбирается. Слышала же, наверное, — она новая Ванина девушка.

— Я просто заварю, без колдовства, — объяснила она и даже не повернулась в мою сторону.

Обычно, даже если ты сама стала инициатором разрыва, новые девушки твоего бывшего вызывают хоть какие-то эмоции. Любопытство, желание сравнить с собой — чаще всего, чтобы убедиться в собственной привлекательности и поднять самооценку, — иногда даже ревность. Яне было всё равно, как будто она с Ваней и не встречалась.

Управились женщины быстро — задерживаться для светской беседы никто не стал. Вряд ли они друг друга сильно жаловали, но собирать растения без ведома ботаников — почти что кража. По крайней мере, мне так кажется. На пробуя закинула удочку:

— У неё серёжки такие красивые…

Совершенно не такие, как на фото, но тоже с бриллиантами.

— Мне больше нравятся кольца, с которых семь камушков свисают.

— Таких же камушков? — уточнила я, глаза чуть на лоб не полезли. Третья пара? Сегодня-то я разглядела их вживую и готова была ручаться за подлинность.

— Скорее всего, — неуверенно пожала плечами Аюна. — Тоже прозрачные, небольшие. В оправе из того же металла.

В общем, из ботанического сада я вышла в ужасе. То ли у меня косоглазие, то ли у неё есть деньги. Причём немалые. Зачем работать в гимназии, в такой глуши, когда специалист ты, мягко говоря, средненький, а на твои серёжки можно купить квартиру в городе или просто неплохо так жить лет шесть?! И это только на одну пару.

Когда ко мне подбежал взволнованный Валерий Валерьевич, я даже не забеспокоилась — меня вообще можно было брать голыми руками, полный когнитивный диссонанс. И как я ни пыталась отвлечься на состав зелий и на подозрительного бывшего директора, в голове стояли эти проклятые серёжки.

— Вот ты где! — обрадовался директор, схватив меня за руку. — Пойдём, мне нужно тебе что-то показать!

Я не сопротивлялась — покорно брела, ведомая энергичным мужчиной. Он подвёл меня к одному из ученических корпусов — судя по всему, нежилому сейчас, — ткнул в лестницу и спросил:

— Скажи мне, Лидочка, что ты об этом думаешь? Мне нужен трезвый взгляд со стороны.

Трезвым мой взгляд сейчас явно не назвать, но на лестницу его вполне хватило. Я посмотрела на неё скептично и выдала:

— Думаю, чудом будет, если никто себе тут шею не свернёт.

— Вот! — обрадовался и разозлился одновременно Валерий Валерьевич. — Вот! А они мне тут… Ух, я их!!! Лидочка, сбегай, пожалуйста, в учебное здание. Второй этаж, по коридору направо до конца. Там Баяр Аюшевич. Он мне очень нужен!

Понимающе хмыкнув, я отправилась в указанном направлении. Во время занятий в коридорах гимназии стояла удивительная тишина — я аж на каблук наступать боялась. Всё казалось, что сейчас учителя прекратят наблюдать за усердной работой учеников и всыплют мне, чтоб не отвлекала. Однако чем ближе я подходила к концу нужного коридора, тем громче слышала раскатистый мужской бас. Понимала, правда, не всё.

— Да как вас, баранов, ещё не выгнали! — вещал мужчина и для пущего эффекта стучал по столу. — Вы… с вашими мозгами… да они вообще… дважды два…

Что глупые ученики творили с дважды два, я не уразумела. Для меня их можно было умножить, умножить неправильно, знать, не знать, в крайнем случае, сложить. Но вот предложенный учителем эксперимент я бы лучше перенесла не в таблицу умножения, а в постель. И то в чужую.

Зато стало ещё яснее, зачем директору понадобился расчётчик.

Меня в коридоре Баяр Аюшевич не заметил — он вошёл в раж. Стоял у доски, тыкал в неё маркером так, что тот уже давно смялся в невнятную кисточку, и всё предлагал, предлагал новые извращения с иксами и игреками.

Боясь попасть под горячую руку, я осторожно постучала по открытой двери.

— Я ни одного идиота из класса не выпущу! — вместо приветствия огорошил меня учитель.

— А сами к директору не сходите? Он вас очень хотел видеть. Точнее слышать. Или даже дать послушать.

— Опять… … … … криворукие?!

— Эм… — замялась я. Вроде и похоже на строителей, по крайней мере, последним словом, но слишком уж общее определение. Я под него большинство профессий подогнать могу. — Скорее всего, — неуверенно уточнила я. — Я не в курсе.

— Эх, Валера-Валера! Семнадцатый год директор, а всё как маленький. Без меня никуда, — пожаловался учитель, рявкнул на класс, чтоб сидели тихо, и вышел вон, не спрашивая у меня направление.

Наконец-то я освободилась. Поглядела по сторонам и начала пробираться к выходу. Но не тут-то было — внезапно прозвенел звонок.

Перемены я не любила. Даже не так — я боялась их сильнее, чем грешник пекла. Почему-то все гимназисты от мала до велика считали своим долгом перемещаться по коридорам если не бегом, то с закрытыми глазами или повёрнутой куда-то головой. Столько столкновений не видал даже Старый мост в Иркутске.

В общем, стоило прозвенеть звонку, как я решила, что никуда не тороплюсь, и забилась в угол. Из угла хорошо просматривались два кабинета, где собирались ученики. В один, конечно, они не должны были попасть — учитель запер его на ключ и ушёл. Но механизм отработали годами: первый же подошедший гимназист «оторвал» от пола доску, которая придерживала всегда закрытую створку двери, распахнул проход для всех, а потом вернул доску на место. Только замок остался сиротливо выдвинут.

Ребята всё прибывали, раскладывали вещи на партах и о чём-то переговаривались. На вид класс восьмой — во всяком случае, здоровые и учатся ещё со второй смены. Кстати, зельевики, если верить форме — девочки в таких же кошмарно-коротких плиссированных юбках в зелёную клетку.

— Что сейчас? — донеслись до меня голоса из кабинета.

— Зелья.

— А, опять этот ботан будет чушь рассказывать. Два кружка, три звёздочки, спиралька, отрываясь от дна и доверху, — недовольно пробурчал парень в незаправленной рубашке, а меня аж недовольство переполнило. Что значит «ботан»?! Это мой-то Ванечка — ботан?

— Давай его маленечко растормошим? — предложил одноклассник этого чуда и явил из кармана коробку кнопок.

Маг. Достал. Из своего. Кармана. Коробку. Обычных. Чномсовских. Кнопок! Я даже чары улучшения зрения на себя наложила наспех, чтобы точно рассмотреть, но от такого ужаса они рассеялись буквально за секунду. Подобного я пережить уже не могла.

За пару мгновений я пересекла коридор, чудом ни с кем не столкнувшись, замерла в проходе и грозным профессиональным тоном вопросила:

— Ты что, совсем лох, в восьмом классе колдовской гимназии учителю кнопки подкладывать?

От неожиданности он опешил. Подозреваю, только от неё, потому что разглядев мой несерьёзный вид, подобрался и так с претензией спросил:

— А ты кто вообще такая?

— Ужас, летящий на крыльях ночи, — важно ответила я, потому что представляться девушкой зельевика было как-то несолидно.

— Ой, так это ж девушка нашего зельевика! — опознал меня кто-то из женской половины, и, к моему удивлению, в голосе я слышала страх.

— Та, которая толпу гусей комарам скормила?!

Я сдержалась — я не заржала, а осталась стоять с серьёзным лицом. Но пересказ событий от души повеселил. Хотя слухи — штука страшная. Эта версия ещё очень даже правдоподобна.

Совладав с эмоциями, я с любопытством окинула взглядом класс. Пожалуй, зря я сразу не представилась. Летящий ужас рядом с такой страшной мной просто померк.

— И… чё? — неуверенно переспросил парень с кнопками.

— Совсем тупой? — уточнила я интеллигентно. — Ты как думаешь, что я с тобой могу сделать, если ты ему будешь гадить? У тебя в арсенале одни кнопки, а я вообще-то колдовать умею. И в зельях ой как хорошо разбираюсь.

— Он чё, те жаловаться станет? — попытался взять меня на понт мелкий.

Мда, заминочка вышла. От Вани я о таком и под сывороткой правды не узнаю. Но ничего, всегда есть резервный вариант, почву для которого надо подготовить.

— Он — не-е-ет. Но неужели у тебя здесь нет недругов, которые за какое-нибудь полезное зелье не сдадут твои проказы?

И тишина.

И мёртвые с косами вдоль дороги стоят.

Нет, это уже из другой оперы. Довольная произведённым эффектом, я, хмыкнув, попросила:

— Убери-ка ты кнопки и вали за парту, — и радостно потопала из кабинета.

По дороге, естественно, по закону подлости я встретилась с Ваней.

— Меня искала? — удивлённо спросил он.

— Нет, так, мимо проходила, — усмехнулась я, чмокнула его в щёку и убежала по своим делам.