Краденая судьба

Глава 12

Элдрон не ожидал такого, но после того, как с меня окончательно спало оцепенение, на поправку я пошла семимильными шагами. Мой инопланетный «папочка» рассчитал программу реабилитации на полгода, опираясь на физиологию Идрис. Но оказалось, что не смотря на все инъекции и издевательства над моим геномом, от землянки во мне осталось гораздо больше, чем я приобрела от суров. А именно так называлась моя новая раса.

Озабоченный Элдрон, под предлогом того, что экспериментальная сыворотка, которую он мне ввел, подействовала как-то не так, вступив в реакцию с продуктами распада в моем организме, провел серию тестов с моей кровью. Все это время я была изолирована от всех. Даже от рвавшейся ко мне Вирании. Единственным моим развлечением был планшет.

Здесь он назывался патч и в деактивированном виде имел размер меньше моего кулака. У Идрис патч был в виде какой-то игрушечной зверушки. Когда Элдрон мне его принес, я просто оторопела: взрослая девица, а раз собиралась замуж, то уже взрослая, а девайс в виде игрушки. И активировался он соответствующе: нажатием на носик. Фу!

Пока Элдрон изучал мою кровь, я изучала жизнь и обычаи суров. В принципе, отличий от всегалактического сообщества было очень мало. В общей своей массе суры жили так же, как и на большинстве остальных цивилизованных планет. Кое в чем их жизненный уклад даже сильно напоминал обычаи Земли. Но было и одно очень серьезное «но». Уклад суров был сурово патриархальным. То есть, ни о каком равенстве мужчины и женщины тут речи не было. Всем заправляли мужчины. А девяносто девять процентов женщин сидели по домам, рожали, воспитывали детей и вели домашнее хозяйство.

От этой новости, если честно, меня передернуло. Разбираясь с личными файлами Идрис, я очень быстро поняла, что намного образованнее ее. И мне теперь изображать примерную викторианскую супругу? Забыть все, что знала и умела? Все во мне восставало против такой судьбы, но факты – вещь неумолимая. Максимум, на что я могла рассчитывать после замужества – это занятия благотворительностью. И то, если муж позволит.

О будущем муже я вообще старалась не вспоминать. Во-первых, потому что, каждый раз, когда всплывала мысль о грядущей свадьбе, у меня перед глазами вставал совсем другой инзар. Да, они были братьями. Да, они внешне были похожи, как две капельки воды. Вот только один – сильный, с обширным жизненным опытом, умеющий ценить и уважать. А второй – слизняк, способный только унижать и издеваться над беспомощными. И отсюда всплывало «во-вторых». После свадьбы я буду целиком и полностью зависеть от воли этой богатой мрази… От этой мысли внутри все сжималось и накатывала тошнота. Но жить хотелось гораздо больше. И тогда приходилось себя утешать, что я – землянка, я умнее и хитрее. Я что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю.

Результатами тестов Элдрон со мной не поделился. Но, судя по тому, что хмурая складочка между его бровями исчезла, все было хорошо. В его понимании. Пришла пора обучаться дальше. Уже с Виранией. Так как до сих пор я училась сама, по материалам, которые мне рекомендовал прочесть Элдрон. Я все послушно прочла. И в принципе, там не было ничего такого уж сверхзаумного, от женщины суры не требовали ничего особенного, кроме послушания сначала отцу или брату, а потом супругу. Но я подозревала, что в несложном этикете есть свои подводные камни. Чтобы узнать их, мне нужна была Вирания. Да и пора уже было познакомиться поближе со своей «мамочкой». Кстати, это было на данный момент самое сложное: заставить себя, приучить, обращаться к Элдрону и Вирании «папа» и «мама». Особенно, «папа».

Обучение с Виранией и выход в город, а я все еще не покидала пределы особняка своей новой семьи, пришлось отложить. Новая мама действительно оказалась слабой и впечатлительной женщиной. Из-за того, что Элдрон долго ее ко мне не допускал, из-за проблем со мною, она разболелась, и выход в город снова пришлось отодвинуть на неопределенный срок. Зато вместо Вирании пришел мой будущий свекр.

Я уже видела этого статного и надменного мужчину в своих странных снах. Все те же знакомые седые виски. Идеальная стрижка. Холодные темно-серые глаза, словно старый, но все еще острый нож, вгрызались, казалось, в самую душу. Превосходно скроенный костюм на этот раз был темно-серый в черную тонкую полоску, в цвет холодным глазам, но с жемчужным отливом. Не знаю, как так получилось, но домашний дроид-помощник впустил его в мою комнату в тот момент, когда Элдрон с сосредоточенным видом брал у меня очередную порцию крови. А я размышляла, что с таким успехом скоро превращусь в вечную жертву вампира.

– Успешного дня, Элдрон! – Этот властный голос я никогда и ни с кем не перепутаю. – Как успехи в лечении Идрис?

Элдрон без спешки закончил манипуляцию и спокойно заклеил мне ранку прозрачным гелем.

– Гораздо успешнее, чем я мог надеяться. Но не без сюрпризов. И тебе светлого дня, Харнэйлан. Что-то случилось?

Я уже достаточно изучила своего нового «папу», чтобы понять: он нервничает. И сильно. Все его выверенные и спокойные жесты могли обмануть кого-то другого. Но не меня. А значит, Элдрон боится, что его афера с «выжившей» дочерью может быть раскрыта. Вот интересно, почему ему так нужен этот союз? Каким боком связаны клиники пластической хирургии и безопасность Альянса? Сколько бы я над эти ни думала, ответ у меня всегда был один – скорее всего, либо Элдрон замазался в криминале, и теперь ему срочно нужен влиятельный покровитель, чтобы избежать ответственности перед законом. Либо Харнэйлан задумал какую-то аферу. И чтобы не засветиться в политических кругах как новогодняя елка, ему нужен карманный исполнитель. Как ни крути, а для меня в любом случае хорошего мало.

Гость, не спеша выбрал себе стул, развернул его так, как ему это было удобно, и сел, аккуратно одернув брючины. Мне почему-то стало не по себе от этих его действий. Особенно, когда поймала на себе обеспокоенный взгляд Элдрона. Но он промолчал, ожидая ответа на вопрос. Я неловко завозилась на своем месте.

Элдрон настаивал на том, чтобы я большую часть дня проводила в постели. Я злилась на это. Лежать надоело до смерти. Но сейчас я неимоверно обрадовалась тому, что нахожусь на кровати. И что могу укрыться почти с головой, прикинувшись слабенькой и больной. Харнэйлан меня пугал. Особенно его пристальный взгляд юного энтомолога-энтузиаста, которым он сейчас впился в меня:

– Да в общем-то ничего особенного не случилось. Но как ты знаешь, Элдрон, расследование по поводу гибели яхты моего сына все еще идет. И я бы хотел лично побеседовать с Идрис. Возможно, она что-то сможет мне рассказать. Сейчас каждая крупица информации на вес бриллиантов.

Элдрон предупреждающе на меня взглянул. Но для Харнэйлана равнодушно дернул плечом:

– Ну попробуй. Идрис уже намного легче. Но есть серьезная проблема. В каком состоянии она была, когда ее доставили с вашей яхты, ты видел. Последствия воздействия продуктов горения и прочих отравляющих веществ на мозг оказались очень обширными. Идрис мало что помнит. Вернее, почти ничего не помнит. Очень обширный пласт памяти приходится восстанавливать с нуля. – И тут же непринужденно поинтересовался: – Вас оставить одних?

– Одних? – Харнэйлан оценивающе посмотрел на меня, а потом кивнул: – Да. Пожалуй, так будет лучше всего.

Как мне хотелось заорать на всю комнату: «Стой, Элдрон, не смей меня тут бросать одну!», знают только космические боги. Или демоны. Но я промолчала.

Натянув легкое одеяло почти до самого носа, я проводила «папочку» взглядом. И только когда за ним закрылась входная дверь, я перевела настороженный взгляд на сидящего на стуле мужчину. Как не вздрогнула, не знаю. Таким темным, хищным взглядом он на меня смотрел. Захотелось как маленькой забраться под одеяло с головой. Я вдруг ощутила себя совершенно беспомощной и беззащитной…

– Я благодарен тебе за внучку. – Голос Харнэйлана был сильным, хорошо поставленным, нейтрально-доброжелательным. – Хотя и не понимаю, как ты до этого додумалась. Почему ты ее спасла? Ведь до своего побега ты даже смотреть не хотела в сторону Эйзирейи.

Упс! Вот тебе и первый скелет из шкафа вывалился. А Элдрон мог бы и предупредить, что у Идрис были очень натянутые отношения с будущей падчерицей. Хотя, я не понимаю, как можно не любить этого светловолосого ангелочка. Вот папаша Эйзирейи да, совсем другое дело. Его точно любить не за что.

Харнэйлан продолжал пристально смотреть на меня, ожидая ответа. И я неловко передернула плечами:

– Я не могу сейчас сказать почему плохо относилась к Эйзирейе раньше. Зато помню, хоть и не очень хорошо, тот ад, который пришлось пережить. – Мне приходилось тщательно подбирать слова. И я ощущала себя первопроходцем на опасной планете. – Я, может, и безответственная, так папа говорит. Но не жестокая. Я не смогла бросить девочку погибать в огне.

С фразой про безответственность я попала в десятку. Лицо Харнэйлана не дрогнуло. И разворот плеч остался прежним. Но я нутром почуяла, как он расслабился. Правда, ненадолго. Как только я сказала про огонь, он аж вперед подался:

– А откуда ты знала про пожар?

У меня появилось стойкое желание хлопнуть себя по лбу, прикусить язык и симулировать приступ неведомой болезни одновременно. Конечно, как я могла даже надеяться переиграть главного безопасника Звездного Альянса. Наверняка, на интригах и заговорах он зубы съел.

Мои мысли судорожно заметались в черепной коробке в поисках подходящего ответа. Это Маша Захарова была внизу и видела весь разверзшийся ад собственными глазами. Идрис вниз не спускалась и не задыхалась в клубах черного удушливого дыма. Я отвесила себе мысленный подзатыльник. Ну я и дура! Ведь даже Элдрон говорил про отравление продуктами горения!

– Запах.

Харнэйлан удовлетворенно кивнул:

– Да, Эйзирейя тоже говорила, что, когда из вентиляции просочилась гарь, среди пассажиров началась паника.

Я позволила себе перевести дыхание. Черт бы побрал Элдрона за то, что бросил меня одну с этим хищником. Не мог хотя бы подготовить к тому, что меня придут допрашивать. А по-другому это разговор и не назовешь. Если бы я знала, что меня ждет такая беседа, то обязательно бы продумала, что можно говорить, а что нельзя. Расспросила бы Элдрона о характере Идрис, о ее взаимоотношениях с окружающими. В общем, выстроила бы себе легенду. Теперь же приходиться все выдумывать на ходу, судорожно соображая: могло быть так или нет?

Харнэйлан слегка изменил свою безукоризненную позу, и я на секунду задумалась: неужели ему удобно вот так вот, напоказ, сидеть без движения? И тут же себя одернула. Он ведь привычный. Далеко не первый день в политике. Под прицелом тысяч и тысяч глаз.

– Эйзирейя очень рвалась навестить тебя вместе со мной. Я с трудом уговорил малышку, чтобы оставалась дома. Ведь ты еще болеешь, очень слабенькая. – Харнэйлан помедлил, глядя мне прямо в глаза. А у меня появилось ощущение, что я сижу на живом еже. Говорят, они очень колючие. – А знаешь, что мне внучка на это ответила?

Я медленно покачала головой, уже понимая, что сейчас услышу какую-то гадость. Так и вышло.

– Эйзирейя сказала, что если бы ты вместо того, чтобы заматывать ее в хоргас, как в одеяло, вовремя его активировала на вас двоих, то проблем бы никаких не было. – Я похолодела. А Харнэйлан наклонился вперед, словно охотник, учуявший след: – Идрис, почему ты этого не сделала? Почему не активировала вовремя хоргас?

И вновь мне пришлось судорожно что-то придумывать. Но вначале я с наслаждением завернула про себя стоэтажную словесную конструкцию. Хотя, гораздо охотнее и с извращенным блаженством я бы это сделала вслух, глядя Харнэйлану в глаза. Будущий свекр достал.

Я медленно покачала головой, подбирая слова для ответа:

– Не могу сказать. Единственное, что я помню четко – это ужас, который овладел мною, как только я поняла, что на корабле начался пожар. Все остальное – какими-то урывками. И я не могу сказать сейчас куда и зачем я бежала, что делала. Мне тогда хотелось только одного – сбежать как можно подальше.

Харнэйлан поморщился:

– Вот она, женская логика во всей красе.

Я едва не поморщилась в ответ. Сноб и шовинист – вот кто мой будущий родственник. Но подумать над этим и пожалеть себя Харнэйлан мне не дал:

– Как я понимаю, пояснить, почему вы не покинули яхту вместе с остальными, ты тоже не можешь? – Тон его стал откровенно издевательским: – Тоже не помнишь?

Послать его на лексиконе грузчиков стало моим самым заветным и горячим желанием. Но я сделала вид, что пытаюсь что-то вспомнить:

– Я не уверена, но кажется, меня толкнули в спину. Потому что только что вокруг были л… мои спутники, потом какой-то провал, а потом я уже осталась одна. Почти.

У меня взмокла спина. В процессе придумывания достойного ответа я напрочь забыла, что еще не владею достаточным словарным запасом на языке суров. А свекр со мною разговаривал именно на этом языке. И я не смогла быстро подобрать синоним слову «люди», ведь суры – по определению не люди, они принадлежат к совсем другой расе. Надеюсь, этот старый жук Харнэйлан не заметил моей оговорки.

Зря понадеялась. Серые глаза-ножи впились в меня, словно клыки невиданного хищника. Харнэйлан хмыкнул:

– Вы обе с Эйзирейей лжете. Но я пока не разобрался в чем. И льщу себя надеждой, что моя внучка не станет покрывать даже свою будущую мачеху, если она причастная к теракту на космической яхте и гибели двух десятков пассажиров и членов экипажа.

Я застыла. При чем не смогла бы сразу сказать, что меня шокировало больше: то, что Харнэйлан все же не верит мне и пытается уличить во лжи. Или то, что, судя по всему, из всех присутствующих на корабле каким-то невероятным чудом выжили только мы с Эйзирейей.

Будущий свекр легко поднялся на ноги, приблизился ко мне и взял за ладошку:

– Ты вся дрожишь… – Его голос, пониженный до интимного шепота, неожиданно напомнил мне того Дэньерана, который пришел ко мне в каюту с намерением избить. По спине пробежал холодок. – Я тебя напугал? Извини. Выздоравливай побыстрее. Я тебя больше пока беспокоить не буду. Но Дэньеран обязательно придет проведать свою невесту.

Харнэйлан поцеловал сухими губами тыльную сторону моей кисти, осторожно вернул ладошку на место, на одеяло, подмигнул мне, развернулся и вышел. А я еще долго в ступоре смотрела на закрывшуюся дверь. Может быть, для всех было бы лучше, если бы я осталась в том огненном аду на корабле?

Визит будущего свекра словно что-то надломил во мне. До этого времени я особо не задумывалась о происходящих в моей жизни переменах. Возмущалась произволом Элдрона – да, жадно впитывала информацию о расе суров – да. Но в любом случае я просто плыла по течению. Меня устраивало то, что с официальной смертью Маши Захаровой умирали, растворялись, исчезали и ее проблемы и долги. Я согласилась с требованием Элдрона натянуть на себя личину его дочери. Словно краденую одежду. Согласилась прожить за нее ее жизнь, не задумываясь о последствиях. И лишь иногда по ночам сожалела, что никогда больше не увижу Пашку. Не спрошу его, почему он так со мной поступил. Прошлая жизнь постепенно переставала иметь для меня значение.

Открытие меня ужаснуло. А еще перспектива разоблачения со стороны главного безопасника Альянса. Что он со мною сделает, когда узнает правду? Убьет? Бросит в тюрьму? Или сдаст бывшему работодателю? В последнее не очень верилось, но было все равно страшно. Так страшно, что я не выдержала, на следующий день после визита Харнэйлана пересказала наш диалог Элдрону. И спросила, что будет, если обман вскроется. Ответ Элдрона просто убил. Равнодушно пожав плечами, он сообщил, что для меня же самой будет лучше, если к тому времени я уже буду замужем за Дэньераном. Тогда у Харнэйлана не будет другого выхода, кроме как замять историю и закрыть на все глаза. И он, и Дэньеран были фигурами слишком публичными для того, чтобы устраивать по этому поводу разборки и раздувать скандал. О том, что в таком случае ждало меня, Элдрон скромно промолчал. Будущее становилось мрачнее с каждой секундой.

Не удивительно, что после таких известий я замкнулась в себе. Выздоровевшая Вирания хлопотала вокруг меня словно наседка над цыпленком. А мне было все равно. Чем большей заботой окружала меня Вирания, тем тоскливее мне было. Дошло до того, что «мама» устроила «папе» скандал по поводу предстоящей свадьбы. Мол, девочка так переживает, что не может спокойно жить, есть и спать. Естественно, Элдрон недолго думая, отчитал меня как первоклашку за то, что треплю нервы его драгоценной супруге. И напомнил мне об условиях нашей сделки. Это добило меня окончательно. И опять в голове всплыли мысли о смерти. Может, и в самом деле так было бы правильнее? А я и в самом деле кругом преступница, укравшая и присвоившая чужую жизнь и судьбу?

На Виранию мне было сложно обижаться. И по-своему ее было жаль. Она делала все, чтобы поднять мне настроение: проводила со мною время с утра и до вечера, мягко поправляла ошибки, если я что-то не так делала, рассказывала какой была я, то есть Идрис, в прошлой жизни. Под натиском этих повествований Маша Захарова постепенно тускнела, отодвигалась в глубины памяти и растворялась там. Мне было еще сложновато думать о себе, как о Идрис. Но Вирания своей непреклонной мягкостью постепенно добивалась того, что от меня прежней оставались лишь туманные воспоминания и сны.

И то, чаще всего мне снился не астероид, и не счастливая жизнь с Пашкой, не мечты о совместном с ним будущем на Земле. Чаще всего ко мне во снах приходил безымянный аргран, брат Дэньерана. Иногда он просто смотрел на меня в моих снах, печально покачивая головой, словно сожалел об упущенных возможностях. Иногда ласково поглаживал по рукам и плечам. Мы никогда с ним не разговаривали. Хотя я помнила каждый хрипловатый звук его голоса. Каждую грудную нотку его речи. Это было странно. Очень странно. Особенно с учетом того, что наутро после таких снов у меня болело все тело. Каждая проклятая его клеточка ныла, словно от непосильной нагрузки. Как будто всю ночь напролет его скручивало сухими спазмами.

А чаще всего мне снилась наша последняя встреча на корабле. Его руки на моем теле. Его губы с привкусом инопланетного вина. И обжигающее дыхание на моих щеках. Снова и снова холодная влага на лице. Я умываюсь, глядя на себя в зеркало. Но в отличие от уже пережитой реальности, во сне я точно знаю, что он стоит за дверями. Я слышу грохот его крови и рваное судорожное дыхание. Снова и снова я распахивала двери санблока только для того, чтобы упасть на грудь дорогому мне существу. Как правило, на этом месте я просыпалась. Сердце колотилось в груди, как сумасшедшее, а тело требовало продолжения сна наяву.

Я уже не врала самой себе – я влюбилась. Судорожно, до безумия, до звездочек в глазах. И тем отчаяннее было мое положение. Как я смогу жить с одним братом, не любимым, постоянно видя второго брата, любимого? От тоски и безысходности отчаянно хотелось выть. Или побиться головой о стену. Но я молча терпела, сжимая зубы и твердя про себя, что я – дура.

Иногда в моей голове мелькали мысли о побеге. Кажется, именно так Идрис пыталась решить свою проблему? Какая ирония судьбы – одна сбежала из дому, чтобы избежать нежеланного замужества, и это привело ее к гибели. А вторая после ее смерти собралась повторить сомнительный «подвиг». Вот только в отличие от реальной Идрис у меня не было денег и не было достаточных знаний этого мира, чтобы суметь скрыться, затеряться в толпе. Она смогла приобрести билет на космолет так, чтобы этого не узнал Элдрон. И все равно в итоге попалась. Ее везли домой на том же корабле, что и меня. А я не сумею и того.

От таких мыслей и собственной беспомощности мне было тошно. В принципе, это было достойное завершение моей бездарной жизни. И я жалела только об одном: что все это время безвольно плыла по течению, не пытаясь ничего изменить. Ну и что слишком поздно поняла, что для меня значит аргран. Зря он меня спас тогда от побоев шариза. Я не поняла его поступка и не оценила.

Вирания, отчаявшись поднять мне настроение и развеселить, решилась вывести меня из дому до того, как я окончательно освоюсь со своей ролью. То есть, до того, как «Идрис придет в себя». В один из дней она вошла в мою комнату, сверкая отчаянно веселой улыбкой:

– Идрис, девочка, хватит уже тебе киснуть! Папа ведь пообещал, что у вас с Дэньераном все будет хорошо, и ты обязательно будешь счастлива. Не забивай себе головку раньше времени проблемами, которых еще даже нет. Лучше собирайся. Пойдем погуляем. В твоем любимом торговом центре сегодня начались распродажи. Может быть, тебе что-то понравится, и ты захочешь что-то купить. А потом обязательно зайдем в то уютное кафе и полакомимся твоим любимым десертом. Так что собирайся быстрее, детка! Пойдем развлекаться!

Идти никуда не хотелось. Я бы предпочла порыться в сети, поискать новости о похищении Эйзирейи и расследовании гибели космической яхты моего жениха. Для меня это было куда интереснее распродаж. Может, Идрис такое и волновало. Мне это было безразлично. Но, глянув на напряженное лицо Вирании и ее сведенные судорогой в фальшивой улыбке губы, я молча соскользнула с кровати. Эта женщина точно не виновата в моих бедах и проблемах. И заслуживает хоть капельку послушания со стороны своей «дочери». Не обещаю быть веселой, Вирания, и радоваться покупкам. Но точно послушно буду гулять с тобой столько, сколько ты скажешь.

И вот кто бы знал, кто бы шепнул заранее, что я найду в торгом центре вместо ненужных мне распродаж.

Не смотря на отвратительное настроение прогулка постепенно захватила меня. Как-то незаметно вспомнилось, что я ни разу в своей жизни не ходила по магазинам просто так. У меня никогда не было достаточно денег, чтобы бродить от витрины к витрине, глазеть на товары и лениво прикидывать: пригодится или нет? Не потому, что мне срочно нужно было купить себе трусики, не потому что завтра у Пашки день рождения, и мне нужно найти ему подарок, соразмерный сэкономленным деньгам. И чтобы еще и порадовал. Я невольно передернула плечами. Преимущества наличия денег, причем, не маленьких денег, были налицо.

В торговом центре кипела и бурлила жизнь. Так же, как и на Зетане, у самого входа покупателей караулили зазывалы. Я удивилась: на Зетане зазывалами были сплошь одни только дроиды. Здесь же на три четверти толпа зазывал состояла из живых существ. Людей тут не было. Как и инзар, и суров. Но я заметила нескольких хторнов, чьи миндалевидные глаза неизменно вызывали у меня зависть. Ну не должно быть у такой недружелюбной расы таких красивых глаз! Впрочем, местные хторны не рычали и не шипели на окружающих. Они вполне дружелюбно улыбались входящим, приглашая посетить тот или иной бутик. Пару раз в толпе зазывал мелькнула бирюзовая кожа ингвар, чьи искусственные ослепительные улыбки смутили даже меня. А уж Вирания и вовсе шарахнулась от них в сторону. Из чего я сделала вывод, что ингвары зазывают к себе отнюдь не женщин. Или не тех женщин.

Бутиков было великое множество. От ярких нарядных витрин у меня быстро начало рябить в глазах. И я даже растерялась. Если нечаянно отстану от «мамочки», мне отсюда не выйти до конца моих дней.

Наша с Виранией прогулка началась с огромного бутика нижнего белья. Вот не знаю, наверное, если бы она затащила меня в обувной или мерять одежду, то, скорее всего, я бы осталась ко всему равнодушной. Но кружевное безобразие в продуманной небрежности, демонстрируемое манекенами то тут, то там, не могло оставить меня безразличной. А так, попав в огромный, полутемный на первый взгляд, торговый зал, очень грамотно поделенный на сектора зеркальными стенами, я несколько подрастерялась. Ровно до того момента, как Вирания активировала виртуальную примерочную.

Такого я еще не видела. Вылетевший непонятно откуда голубоватый луч света аккуратно очертил, словно ощупал, сначала мою фигуру, потом «мамочку». Я с любопытством наблюдала, как световое пятно, словно чья-то нескромная ладонь, скользит по телу Вирании, оглаживая каждый изгиб, каждую выпуклость. А в зеркальной стене напротив нас медленно проступают ее очертания. Как только луч закончил исследовать женщину, ее отражение в стекле мигнуло, на мгновение как будто потухло, а потом ярко загорелось кофейно-бежевым цветом, резво поворачиваясь вокруг своей оси. Я отображалась рядом в розовато-сиреневых оттенках. Наши виртуальные манекены были готовы к примерке. И тогда началась настоящая вакханалия.

Оказалось, что Вирания, как и Маша Захарова в своей прошлой жизни, очень любила красивое белье. С той только разницей, что я не могла себе позволить то, что по-настоящему нравилось. А Вирания уже просто пресытилась, и покупала всего лишь пару брендов, в которых ей было комфортнее всего. Но сегодня она разошлась. Стараясь привлечь мое внимание, она нажатием кнопки обряжала виртуальную Идрис то в огненно-красные кружева, то в благородный темно-синий атлас. Я разглядывала белье, затаив от восторга дыхание.

Поначалу Вирания смотрела на меня настороженно и даже несколько испуганно. Оказалось, что ранее Идрис относилась к белью попросту наплевательски, покупая невзрачные хлопковые трусики и спортивные бесшовные бюстики. И отчаянно сопротивлялась попыткам матери нарядить ее в более девичьи комплекты. Я грустно усмехнулась, глядя на кружевную роскошь. И Вирания тотчас же решила, что я взялась за ум в надежде наладить свою жизнь с Дэньераном. Что в кружевном белье я буду более желанна для своего супруга и, соответственно, более счастлива в супружеской жизни. Я промолчала. Но внутренне содрогнулась. Зная наклонности этого инзара, я бы предпочла всю жизнь прожить монашкой при живом муже, чем оказаться в одной постели с ним.

Тряхнув головой, в попытке избавиться от грустных мыслей, я наугад ткнула пальцем в первый попавшийся комплект и заставила виртуальную Идрис примерить его. Вирания рядом поперхнулась и зашлась в истерическом кашле. Похлопав «мамочку» по спине, я выглянула из нашего отсека и попросила ненавязчиво маячившего по близости дроида-продавца принести стакан воды. И только потом глянула на зеркальную стену. Мельком. Чтобы тут же застыть на месте, ощущая, как удушливая волна краски заливает меня от макушки до пят.

Казалось, у меня от стыда покраснели даже кончики ногтей на ногах. Совершенно нечаянно я выбрала весьма развратный костюм для ролевых игр: мой двойник, отражающийся в зеркале, красовался в черном блестящем комбинезоне из неизвестного мне материала. У меня даже дыхание сбилось при виде такого бесстыдства. Верх комбинезона состоял из двух тоненьких бретелек, образуя своеобразное декольте. Хотя, вырез был настолько глубок, что я скорее бы сказала, что верх у костюма отсутствует напрочь. Но при этом и без того довольно упругую грудь Идрис блестящий материал поднял вверх еще сильнее. Я смущенно опустила взгляд вниз. Уж больно вызывающе торчали соски у виртуальной Идрис. Мне даже стало неловко. Но внизу дела обстояли еще… хмм… более незащищеннее. Я попыталась подобрать слова для обозначения того, что видела в зеркале, но очень быстро на это плюнула. Потому что не то, что приличных, у меня даже нецензурных определений для увиденного не было. У костюма в зеркале напрочь отсутствовала промежность, что весьма охотно и любезно продемонстрировала нам виртуальная мерзавка, повернувшись к нам спиной, изящно наклонившись и обхватив ладонями свои лодыжки.

Самое интересное, что пока манекен стоял расслабленно, у нее только грудь была обозначена общими чертами, все остальное было скрыто. Слово виртуальная девушка была одета в плюшевое трико телесного цвета, закрывавающее все провокационные места. Но стоило зазеркальной Идрис натянуть на себя развратный комбез, как у нее мгновенно появились и алые напряженные соски, и затейливо выстриженный лобок, и гмм… половые губы.

Я беспорядочно тыкала во все кнопки подряд, пытаясь избавиться от возмутительного костюма, когда за нашими с Виранией спинами едва слышно открылась входная дверь. Вирания все еще не могла избавиться от приступа кашля, поэтому я сочла, что это дроид принес ей заказанную воду и пробормотала себе под нос:

– Ну наконец-то!

– Эйзи, детка, ты уверена, что… Кха-кха-кхм!..

Кашель Вирании стих мгновенно. Я испуганно оглянулась. И темный блестящий пол под моими ногами дрогнул.

В проеме полуоткрытой двери, прикрывая ладонью глаза Эйзирейе и прижимая девочку к себе, стоял Дэньеран, собственной, упакованной в строгий серый костюм персоной. Стоял и ошарашенно таращился сквозь стекла модных очков на кокетливо оглядывающуюся виртуальную Идрис, которая по-прежнему держала себя за лодыжки…