Красный мир. Астероид

Глава 15. Сон

Марс, 2062 год.

Я стоял на астероиде без скафандра. Мозг упорно доказывал, что это невозможно, но оглядевшись, я понял, что это именно так. Вдалеке виднелась Земля, такая же красивая, как и в иллюминатор космолёта. Как я тут оказался и почему могу дышать? Да и температура комфортная. Странно. Нужно оглядеться.

В сотне метров слева я увидел хижину. Ну, раз я могу дышать, то почему бы тут не быть избушке? Бодрым шагом я направился к домику, чем-то напоминающему хату бабы Яги из детских сказок. Иди было очень легко, гравитация была немного ниже земной.

Как только я приблизился к хижине, дверь отворилась и на пороге показалась Наталья. На вид ей было не больше двадцати пяти лет, невероятно красивая, но одета она была в какие-то лохмотья. Интересно, так ли могла выглядеть баба Яга в юности! Я попытался поприветствовать её, но не услышал своего голоса, рот открывался без звука, как у рыбы.

Наташа щёлкнула пальцами, и я почувствовал, что теперь смогу говорить.

– Где это мы? – спросил я у неё.

– Ты сначала в избу зайди, там и поговорим, – проговорила девушка и зашла внутрь.

Я проследовал за ней. В хижине был полумрак, однако сразу бросалась в глаза идеальная чистота. Казалось, будто девушка закончила уборку только что. Усевшись за стол, который занимал большую часть единственной комнаты, я осмотрелся. Кроме стола была небольшая лавка, печка, табурет и горшки со склянками. На стене висело большое зеркало, но в полумраке в нем мало что отражалось. Только цифры четыре ноль два и один, висевшие на противоположной стене, четко виднелись в зеркале, как будто сделанные из серебра. Я снова обратился к девушке:

– Так всё-таки, где мы? – снова спросил я.

– А ты разве не догадываешься, милок? – прищурившись, спросила девушка.

– Чего это ты говоришь, как старушка, и одета в лохмотья какие-то?

– Я всегда так говорю, ты просто не слыхал меня раньше, – странно ответила девушка.

– Как не слышал, я же тебя знаю много лет, – удивился я.

– Ты чего, милок, умом тронулся, я тебе первый раз вижу, – расхохоталась девушка.

– Наташа, это ты в порядке? Что происходит? Как я тут оказался? Почему ты так странно себя ведёшь? – растерянно спросил я, начиная испытывать неудобство.

– Какая я тебе Наташа, я Яга, ты сказок не читал что ли, дурачок, – не прекращая смеяться, – сказала Яга. – Ты у меня дома, в избушке, на моём астероиде «Бандит». И не спрашивай, кто дал такое название этому космическому камню, такой же дурачок, как ты видимо. А вот как ты тут оказался, это я тебя хотела спросить.

Голова кружилась, ноги налились свинцом. Как он может оказаться на «Бандите», да ещё и так близко от Земли? Неужели «Бильярд» не сработал? Или «Камикадзе» прямо сейчас летит к «Бандиту»? Нужно взять себя в руки. Это не может быть по-настоящему.

– Это просто сон, – последние слова он сказал вслух.

– Ага, щас37, сон. Я тут живу с незапамятных времен, – проворчала Яга.

– Но как же я тогда дышу, на астероиде нет атмосферы. И гравитация сильнее, чем должна быть у «Бандита» при его размерах, – сказал я, осматриваясь и не понимая, как отсюда выбираться.

– Атмосфера, гравитация… Ты мне тут умными словечками не кидайся, а то быстро клюкой по черепушке получишь. Умник нашёлся, – продолжала ворчать Яга. – Я лечу на своём космическом камне уже очень давно, и, наконец-то, скоро достигну цели – прилечу на красивую голубую планету, где реки, моря и леса. А то у меня тут серость и мрак, как ты мог заметить.

– Ты чего? Нельзя «Бандита» на Землю, он же уничтожит там всё живое, – я уже паниковал по полной.

– Ну не всё, мой булыжник всё-таки не самый большой. Видел бы ты валун Кощея. Вот там от планетки мало что останется, если Кощей решит к ней слетать, – ответила Яга. – Но ему не позволят. Живых планеток хоть и много, но они жемчужинки. Мертвых сильно больше.

– «Камикадзе» остановит «Бандита», у нас всё получится, – в отчаянии сказал я.

– Ты про тот камешек, что мимо меня пролетел? – спросила Яга. – Мы с ним давно разминулись. А он что, в моего «Бандита» должен был врезаться что ли? Это ты что ли его запустил, падлюка?

Яга внезапно разошлась не на шутку, схватила палку и бросилась на меня. Но в сантиметре от лица палка остановилась.

– А, живи. Мне надоело одной, а план твой всё равно не удался, – внезапно успокоилась Яга. Вспышка гнева была молниеносной, но скоротечной.

– Как же так, – тихо пробормотал я. – Всё пропало.

– Бывает, милок, что всё идёт не по плану, понимаю, – заботливо сказала Яга. – Я вот тоже так долго крутилась вокруг солнышка, не надеясь даже побывать на жемчужинке нашей системы. Если бы не окольцованный гигант, так и болталась бы я по миру.

– А мы выживем при столкновении? – с надеждой спросил я.

– Конечно, милок, конечно, – приговаривала Яга, поглядывая в окно. – Иди, глянь, мы почти на месте.

– Слушай, Наташ, ой, Яга, а зачем тебе номер на двери?

– Нравится он мне, красивый, – коротко ответил Яга. – Иди сюда.

Я подошел к окну и увидел Землю прямо перед собой. Она закрывала собой весь остальной обзор. Впереди стали появляться всполохи огня, показывающие, что «Бандит» входит в атмосферу. Они были слабенькими, почти прозрачными, будто специально, чтобы не загораживать вид. Ещё несколько секунд, поверхность воды приближалась и…

***

Я очнулся в камере «спячки». С меня лился пот. Прозвучал тревожный сигнал. Ко мне подъехал медицинский робот и стал проверять состояние.

– Как вы себя чувствуйте? Ваша реакция на пробуждение выходит за рамки нормы. Информация о вашем состоянии уже направлена в центр на Земле, а пока я готов оказать любую помощь. Показатели стабилизируются, но в коре головного мозга фиксируется избыточная активность, – робот говорил приятным мужским голос.

– Я в порядке. Спасибо, воды бы только, – ответил я, беря стакан воды из манипулятора робота.

– Я вас понял, буду наблюдать.

– Остальные как? – спросил я.

– Они выходят из «спячки» согласно процедуре. Проблем нет, – ответил робот и уехал.

Что это был за сон такой? И ведь я его помню до мельчайших деталей. Тут что-то не так. Нужно будет обсудить его. У меня странное ощущение, что сон очень важен.

В течение получаса наша марсианская команда собралась в столовой. Нас разбудили одними из первых, поэтому пока народу было немного. Все, кроме меня, выглядели хорошо отдохнувшими, хоть и немного помятыми. На Наташу я старался не смотреть, сон сразу всплывал в памяти. Я планировал сначала поесть, на голодный желудок обсуждать потустороннюю ерунду не хотелось.

Всем подали какой-то «кисель», который нужно было обязательно съесть полностью. Ещё на Земле нам пояснили, что это набор легко усваиваемых питательных элементов, которые необходимы после «спячки». И после его приёма лучше сразу двигаться в сторону туалета, «кисель» способствует очищению кишечника от каловой пробки, неизбежно образуемой в процессе «спячки». Экипаж будили строго ограниченными партиями, чтобы избежать конфуза. На вкус «кисель» был похож на пресную манную кашу, отчего Сергеич не переставал бурчать и морщиться. Он не ел манку с детства, и только ответственность учёного и инженера заставляла его черпать ложку за ложкой.

Как и предупреждали, очистительный процесс не заставил себя ждать, и нам пришлось разлететься по специальным кабинкам. Вскоре мы снова сели за стол, теперь даже чувство помятости почти пропало. Но Кириллов заметил, что со мной что-то не так:

– Дима, с тобой всё в порядке? Ты какой-то напряжённый, может тебе ещё «киселя» наложить, – друзья дружно улыбнулись.

– Вам снились сны? – без вступления спросил я.

– Вроде снилось что-то, но я не запомнил, – ответил Кириллов. Остальные закивали головой, что у них также. – А тебе кошмар приснился, и ты не можешь отойти от него? Выкладывай.

Я пересказал друзьям свой сон, останавливаясь на каждой мелочи. Наташа явно была удивлена своему присутствию в моём сне, но перебивать не стала. Сергеич всё время перебивал, пока Влад, на удивление серьёзный, резко не осадил его.

– Ты чего это? – обиженно спросил Сергеич.

– Не мешай рассказу, мне кажется, он очень важен, – ответил Влад, понимая руку и останавливая Сергеича. – Успеешь ещё высказаться. Дима, продолжай.

Я закончил свой рассказ, упомянув о показателях работы мозга при пробуждении. Кириллов первый решил спросить:

– Думаешь, это что-то значит? «Бильярд» не сработает?

– Я не знаю. Мне никогда не снились подобные красочные, продолжительные сны. А я его помню в деталях, будто он отпечатался на подкорке, – ответил я, чувствуя внутри небольшое облегчение. Мне нужно было высказаться.

– А я была красивой? – кокетливо спросила Наташа.

– Да, как всегда, – ответил я и осёкся.

– Как всегда, – посмаковала Наташа. – Спасибо, Дима.

– Никто не сомневается в красоте Наташи, но слишком много странностей сразу: долгий сон про неудачу «Бильярда», который Дима полностью помнит, нестандартные показатели при пробуждении, высокая активность работы мозга. И хоть убейте, цифры четыре ноль два и один не могут быть случайными.

– Кириллов, ты правда веришь в вещие сны? Это же как гороскоп, – с нескрываемым скепсисом сказал Сергеич. – Интересный сон, не спорю. Но я уверен, что это реакция на переживания, не более.

– Сергеич, я по долгу службы много чего видел, что наука не объяснит. И сам тому пример. Мне в детстве врачи пророчили быть дохлым инвалидом. Утверждали, что сердце как тряпочка с рождения, любые физические нагрузки противопоказаны. Мать с отцом всё объездили, на что денег хватило. Но вердикт был один и тот же – инвалид. А потом в деревню меня к одной бабуле отвезли, та сказала, что я сутки должен у неё пробыть в хате, наедине. Отец хотел воспротивиться, но мать была в отчаянии, пришлось согласиться. Что происходило в эти сутки, не помню, всё как в тумане. Но после этих суток я был здоров, как обычные дети, а бабуля померла через неделю от приступа, – такой откровенности от Кириллова ещё никто не слышал.

– Это же совпадение чистой воды, ты же понимаешь, Кириллов, – аккуратно сказал Сергеич.

– Может быть, а может и нет. Но я и после пару раз встречал подобные случаи, правда, все живы оставались. Поэтому я не списываю со счетов такое. А Алпан в своё время только подтвердил мою уверенность, – ответил Кириллов.

– Всякий раз подобные разговоры приводят к Алпану, – сказала Наташа.

– Это не удивительно, – ответил Влад. – Но я согласен с Кирилловым, сон странный. Я думаю вот что: нужно сообщить в центр о своих опасениях по поводу расчётов траектории «Камикадзе». Во сне он промахнулся, и «Бандит» победил. Пусть перепроверят, мало ли.

– А цифры? – спросил я. – Они что значат?

– Не знаю, дружище, – улыбаясь, ответил Влад. – Но их тоже лучше упомянуть. Только пусть это будет обращение инженера, а не сновидца. В нашем обществе темы сверхъестественного лучше не поднимать в научных кругах. Сразу всерьёз воспринимать перестанут.

Мы разошлись по отсекам. После душа я составил отчёт. Сказать, что он был нормальным, нельзя. Но я был согласен с друзьями, что лучше отравить и выглядеть немного странным, чем умолчать и, возможно, потерять Родину. Отчёт ушёл в центр, и его рассмотрение не заставило себя ждать. Как потенциальные колонисты, мы имели приоритет для центра. Через два часа пришёл ответ, в котором мне назначили внеплановую встречу с психологом, но проверку расчётов всё-таки проведут. О результатах будет сообщено дополнительно.

***

Мельников сидел в своём кабинете и читал ежедневный отчёт. Данная процедура была необходима, различные нештатные ситуации случались практически каждый день, без оперативного вмешательства весь план давно бы уже провалился. Чтобы там гражданские не думали, а без военных вся их решимость и деятельность растекается по полу как кисель. Хотя и полностью отдавать власть военным нельзя, однобокость определённых взглядов вредна развитию общества.

На часах было уже около одиннадцать, внимание притуплялось, и Мельников решил, что на сегодня хватит, ещё пара страниц и спать. Всё равно продуктивность уже не та.

Тут его внимание привлекла знакомая фамилия.

– Костенников? – подумал Мельников, начиная читать абзац заново. – Странный сон? Несущественно?

Сонливость испарилась мгновенно. Ещё раз перечитав, Мельников выругался. Опять эти идиоты пропускают важные вещи!

– Срочно ко мне Ермалаева, – включая громкую связь, сказал помощнику Мельников.

– Но он уже давно дома, – осторожно сообщил помощник.

– Ну так привези его!

Через тридцать минут Ермолаев сидел в кресле напротив, его испуг читался на лице.

– Ты писал отчёт о сне Костенникова? – слишком спокойно спросил Мельников.

– Да, – ответил Ермолаев. – Какая-то несущественная ерунда с ним случилась, если честно.

– Это у тебя между ушам несущественная ерунда, раз ты так безответственно относишься к работе и отчётности, – также спокойно ответил Мельников. – Срочно проверить расчёты.

– Но ведь это просто сон, товарищ полковник, – сказал Ермолаев, не понимая, за что его отчитывают. – Ты что, веришь во всё это?

– Я проверяю любую информацию. Особенно поступающую от таких людей, как Костенников, – Мельникова начал раздражать этот разговор. – Пояснять ничего не собираюсь, просто бери и проверяй. Свободен.

***

После спуска на Марс работа закипела. Строительство новых блоков, укомплектование и настройка оборудования шла полным ходом. Перед нашим прилётом большая часть необходимого груза уже была отправлена самостоятельно, оставалась только модульная сборка, да и та почти автоматическая, люди только следили за работой роботов-строителей. Основные работы были завершены за неделю, началось пробуждение и спуск с орбиты оставшихся колонистов.

Нам с друзьями работы хватало. Настройка оборудования синтеза изотопов была трудоёмкой, и получение первых батарей прогнозировалось только через месяц. Правда назначенная внеплановая встреча с психологом не отменялась из-за большого количества работы. Моральное состояние колонистов было приоритетным.

В назначенное время я пришёл в кабинет штатного психолога. Я слегка нервничал, поскольку мне нечасто приходилось общаться с людьми этой профессии. К тому же было опасение, что на основании отчёт психолога меня могут отстранить от работы и отправить на Землю. Но оказалось, что мои переживания преждевременны. Психолог внимательно меня выслушала, не перебивала. Я не стал скрывать от неё ни свой сон, ни опасения.

– Никаких нарушений психического состояния я у тебя не вижу. Предположу, что это всё на фоне переживаний о текущих сложных событиях, а также неразделённой симпатии.

– Симпатии? – удивился я.

– Да. Яга из твоего сна, а точнее её прообраз, тебе нравится, – ответила психолог. – Это, конечно, не любовь, но чувство довольно сильное. Я бы рекомендовала либо попытаться наладить контакт с объектом симпатии, либо переключиться на другую. В остальном с тобой всё в порядке, можешь продолжать работу.

Выйдя из кабинета, у меня в голове были противоречивые мысли. С одной стороны радость, что не отстраняют от работы, а с другой стороны – неразделённая симпатия. И я догадывался, о ком идёт речь. Вот только подходить к ней пока не решался, один раз меня уже отшили. Лучше пока уйти в работу, это всегда помогало.

И с каждым днём работы действительно было всё больше и больше, поэтому удалось переключиться с объекта симпатии. Хоть синтез изотопов и был возможен в любом месте Солнечной системы, на Марсе всё-таки были свои, особые условия. Их учли в процессе производства оборудования, но из-за особенностей «красной» планеты, количество шагов монтажа и настройки увеличилось втрое. В космосе было бы проще наладить синтез, но доставка на планету была по-прежнему трудоёмкой, и нивелировала эти плюсы. По итогам месяца пришлось сдвинуть запуск ещё на три дня, для дополнительных тестов. И только после их успешных результатов производство запустили на четверть от номинальной мощности. Если всё будет идти штатно, через два месяца удастся выйти на сто процентов. Но я мог наконец-то немного отдохнуть.

В один из вечеров мы собрались в комнате отдыха и устроили чайную церемонию. Такие маленькие радости были обязательными для колонистов, чтобы не выгореть на работе. Конкретно чай был тут по просьбе Влада, он же и вел весь процесс. Сергеич же достал карты и раздавал в дурака. Эту вечную компанейскую игру походу никогда уже не забудут. Сначала он предложил поиграть в более сложную настолку, но все хотели просто отдохнуть.

– Сергеич, а где ты их взял, рисунки довольно необычные, – спросил я, разглядывая карты.

– Это реплика карт, которые чаще всего были у людей во времена СССР, – ответил Сергеич. – Положи, потом посмотришь, неудобно раздавать.

– В первое десятилетие после года Кровавых рек вещи из СССР стали очень популярными, – сказал Влад.

– Реплики продавались на каждом ходу, а цены на оригиналы даже стали регулировать, они были просто заоблачными, – ответил Кириллов, тоже внимательно рассматривая карты. – Я не особо люблю играть. Отец рассказывал, что прапрадед после войны помешался на карточных играх, чуть без штанов не остался, поэтому у нас в семье не особо играли. А вот на работе частенько вечерком перекидывались мужики.

– Да, та война была страшная. Демографическое эхо войны до сих пор не стихло полностью, – Наталья заговорила очень серьёзно. – Мой дед был демографом, так что эта тема у нас в семье часто обсуждалась. А ещё он заявлял, что СССР выиграл Великую Отечественную войну, но проиграл Вторую Мировую.

– Это как так? – удивился я. – Мы же разгромили японцев, что привело к подписанию акта о капитуляции. Так был затушен последний очаг Второй Мировой.

– Ну там ещё «Малыш» и «Толстяк» были, не забывай, – вмешался Кириллов.

– Конечно, были. Но о бомбах почему-то помнят всегда, а о прорыве фронта японцев советами в 1945 забывают, – возмутился я.

Эта тема была мне известна с юности, тогда я читал много книг о событиях Великой Отечественной войны.

– Их император сам в качестве основной причины капитуляции назвал вступление в войну с Японией СССР. Точной цитаты не помню, но император заявлял, что, когда в войну против них вступил Советский Союз, продолжение сопротивления ставит под угрозу саму основу существования Японской империи. Потом в начале двадцать первого века ещё и профессор Калифорнийского университета, между прочим, этнический японец, писал об определяющем влиянии вступление Советского Союза в войну на решение императора принять условия капитуляции. А вот как раз сброшенные на Хиросиму и Нагасаки атомные бомбы, несмотря на мощь этих бомб, не изменили вектора японской политики. Японцы продолжали бы сражаться до тех пор, пока на них не были бы сброшены сотни атомных бомб, которых тогда не было у американцев. Или не осуществилась бы успешная высадка на острова Японии. Вступив в войну, Советский Союз разгромил японские сухопутные силы, что лишило японское руководство шансов на продолжение военных действий.

– Ладно, ладно, разошелся – сказал Кириллов. – Я же не настаиваю. Мы же отдыхать пришли, а не на историческую лекцию.

– Только становится совсем непонятно, почему союз проиграл Вторую Мировую, – обратился к Наталье Сергеич.

– Дед говорил, что в войне погибло слишком много настоящих коммунистов, которые реально знали, что это такое и с чем его едят, – ответила Наташа. – Сталин даже не пытался давать сроки построения коммунизма, понимая необходимость смены поколения, а то и не одного, чтобы исчезло мещанское мышление и жажда наживы. А вот Хрущёв уже легко говорил, что к 1980 году всё будет готово. Каждому по квартире, машине и палке колбасы – лозунг совсем некоммунистический. А люди и не возмущались, для них было важно, лишь бы не было войны. И дед всегда поправлялся, что и не смеет даже обвинять их в этом желании, но такая политика привела к реставрации капитализма. Люди перестали контролировать власть.

– Но как же полёт в космос, изобретения, которые ещё долго двигали прогресс во всём мире? – спросил Сергеич. – Это было не при Сталине.

– Инерция. Как только Хрущёв с Косыгиным изменили базис, надстройка ещё тридцать лет перестраивалась. Вот поэтому и появился Гагарин, – сказала Наташа. – И не наседай на меня, я хоть и согласна с дедом, но отстоять его позицию перед вами не могу. Да и не хочу.

– Интересная версия, – сказал задумчиво Влад. – Пиррова победа38 получилась, не иначе. Если подумать, как раз тогда и началось пренебрежение к философским наукам, политэкономию и историю стали преподавать спустя рукава тем, для кого это были непрофильные предметы. Получили поколение умных физиков-идиотов39, а следом за этим деградацию элиты, которая осталась без контроля снизу.

– И различные маги и нумерологи повылазили из своих нор. Я до сих пор в шоке от бабушки, которая воду перед телевизором заряжала, – добавил Сергеич. – Пожалуй, я соглашусь с твоим дедом, Наташ.

– Ладно, что-то мы увлеклись, – сказал я, понимая, что скоро нужно идти спать, а ещё не обсудили завтрашнюю прогулку. – Мы так-то идём гулять по Марсу, нужно продумать маршрут.

– Так всё уже продумано, – оживился Сергеич. – Я об этом с детства мечтал, всё давно изучил, так что завтра буду вашим персональным марсианским гидом.

– Во сколько выезжаем? – спросил Кириллов.

– Через час после рассвета, то есть, – Сергеич взглянул на часы. – Через двенадцать с половиной часов.

– Блин, хоть сутки на Марсе почти равны земным, не могу привыкнуть к новому времени, – сказал я, заводя будильник.

– Люди только начала жить на другой планете, ничего удивительного, – усмехнулся Сергеич.

– Тогда ещё кон и расход, встретимся в шлюзе, – сказал Влад, раздавая карты.

***

Сидя в марсоходе, я с удовольствием рассматривал просторы чужой планеты. Управление было в руках ИИ, так что ничего не мешала обзору. Хотя смотреть, к сожалению, было не на что, мертвая планета не баловала разнообразием. Мы ехали в каньон, и должны были провести там не меньше двух часов, наслаждаясь видами Марса, а заодно провести техническое обслуживание станции наблюдения. Нам сразу сказали, что раз уже поехали, немного поработаете.

На прогулку выдали два марсохода: в одном ехал я с Сергеичем, а во втором Кириллов, Влад и Наташа. Они были четырёхместными, так что никто не был стеснён. Ехать к каньону решили разными путями, потому что Сергеич хотел посмотреть на какую-то небольшую гору.

– Вот вы езжайте, а мы, пожалуй, напрямки, – сказал Кириллов. – Вы же не против?

– Нет, – вместе ответили Влад с Натальей. Марсианские горы их тоже не сильно привлекали.

– Тогда увидимся возле станции, – сказал Сергеич.

Если бы не Сергеич, никто так далеко и не поехал бы. По сравнению с Землей, её разнообразием, Марс был мертвым и скучным. Но все решили поддержать друга, зная о его желании покататься по планете. Я был немного не в настроении, и решил составить ему компанию. За два часа до выезда пришло сообщение, что расчёты перепроверены, ошибок нет. Цифры четыре ноль два и один ничего не значат для операции «Бильярд». И вроде я должен обрадоваться, всё верно и идёт по плану, но появилась небольшая тревожность. Я по-прежнему помнил сон в мельчайших деталях, хотя и не думал о нём во время напряженной работы с изотопами. Рассказать друзьям об ответе из центра перед выездом я не успел, поэтому пришлось отложить информацию до вечера.

Ехать до станции нужно было чуть больше часа, поэтому было предписано каждые пятнадцать минут связывались с другим марсоходом. Он прекрасно был виден на экране монитора, вместе с состоянием его пассажиров, но в правилах чётко указано – доклад каждую четверть часа. Прошло уже сорок пять минут и Сергеич в очередной раз сказал:

– Марсоход-14, приём.

– На связи, Марсоход-18, – ответил из динамика голос Кириллова. – У нас всё штатно. А у вас?

– Тоже, – сказал Сергеич. – Конец связи.

Выглядело это рутинно, но пренебрегать правилами безопасности нельзя. Он все написаны кровью.

Если из моего поникшего состояния и дикого желания Сергеича всё посмотреть, в нашем марсоходе было молчаливо, то в Марсаходе-14 велась оживлённая беседа.

– Наташ, как тебе Марс, – спросил Кириллов, отключая дальнюю связь.

– Скучно, честно говоря, – ответила Наташа. – Мы тут уже месяц, я насмотрелась на однообразные виды.

– Ты же сейчас едешь по другой планете, неужели не волнительно? – удивился Влад.

– Повторяюсь, мы тут уже месяц. И теперь я могу с уверенностью сказать, что родная Земля великолепна, – сказала Наташа, проверяя данные личного скафандра. – А это просто мертвый космический булыжник. Ещё и не красный, а желтовато-коричневый какой-то.

– В тебе умер романтик, – меланхолично заявил Влад.

– Не думала, что ты такой впечатлительный, – с улыбкой сказала Наташа. – В нашей команде за это обычно отвечает Сергеич.

– Поживи с моё, – тихо сказал Влад.

– Я, конечно, прекрасно выгляжу, но ты же помнишь, что я старше тебя? – сказала Наташа, легонько стуча пальцем по лицевому щитку Влада.

– Помню, помню, – сказал Влад, улыбаясь.

Кириллов снова странно посмотрел на Влада, и решил, что сейчас подходящее время для нескольких вопросов.

– Влад, скажи, а что ты думаешь по поводу Валеры, который подходил к нам в кафе? – спросил Кириллов.

– Ничего, мужик просто перепутал, бывает, – ответил Влад. – А почему ты вспомнил?

– Да так. Просто я навёл справки, и этот Валера довольно уникальный персонаж. У него и правда, очень острый глаз, сослуживцы в своих рапортах не раз помечали, что от взгляда Окулиста ничего не скрыть, – ответил Кириллов.

– И что? – улыбаясь, сказал Влад. – Раз мы с его товарищем Андреем Куприным одинаково поднимаем руки, значит я – это он?

– Я этого не говорил, – тоже улыбаясь, ответил Кириллов. – Но такие люди, как Окулист обычно не ошибаются, а тут прямо-таки прокол. На войне это могло стоить ему жизни.

– Не бери в голову, Кириллов, – сказал Влад. – Ошибся мужик, годы берут своё.

– Берут, – сказал Кириллов, и проверил хронометр. – Скоро очередной сеанс связи и приедем. Ребята подтянутся чуть позже, их маршрут длиннее.

Оказавшись на месте, даже Наташа охнула, настолько красивый вид им открылся. Каньон хоть и был довольно пологий, но это нисколько не мешало быть ему по-своему красивым. На Земле в подобных местах никто из них не был, поэтому эмоции от открывшихся просторов стёрли всю меланхолию от долгой дороги до станции. Сама станция стояла на безопасном расстоянии от края и была обычной антенной, с небольшим герметичным блоком управления у основания. Работы по техническому обслуживанию было немного, поэтому осмотр станции решили оставить напоследок. К тому же, до прибытия Марсохода-18 оставалось ещё тринадцать минут, и Наташа предложила прогуляться. Запустив автоматический дрон, друзья пошли по краю каньона, периодически останавливаясь для фото. Отойдя довольно далеко от марсохода, они решили остановиться и провести полноценную фотосессию. Влад и Кириллов обнялись для совместной фотографии, а Наталья, отойдя от них на три метра, подсказывала им, как лучше встать.

– Вам нужно встать почти на край, чтобы потом красиво обрезать фото, как будто вы на краю марсианской пропасти, – сказала Наташа, сдвигая мужчин немного правее.

– Так мы и так на краю, куда ещё ближе, – ответил Кириллов, сделав небольшой шаг к краю.

– Ещё правее, – сказала Наташа, немного наклоняясь, как будто сама фотографирует, а не дрон.

– Да хватит, я думаю, – сказал Влад, глядя на край. – Ты бы сама так близко не стояла, мало ли что.

– Что может произо… – начала говорить Наташи и часть грунта обрушилась под её ногами.

– Наташа, – хором закричали мужчины и бросились к месту, где она только что стояла.

Она довольно быстро катилась по пологому склону каньона, лежа на спине. Расставив руки в стороны, Наташа пыталась замедлить движение или зацепиться за что-нибудь, но шансов у неё практически не было, склон был гладким, без трещин и бугорков.

Влад резко повернулся к Кириллову и прокричал:

– Кириллов, стой тут и не двигайся.

Кириллов повернулся к нему, но там никого не было. Он снова посмотрел на Наталью, но её тоже не было видно.

– Мы тут, обернись, – раздался голос Влад. – Наташа потеряла сознание, медблок скоро приведёт её в чувство.

– Охренеть, – только и смог проговорить Кириллов. – Слишком много было нестыковок, но чтобы – Алпан!

– Да, – коротко ответил Влад. – И я не хотел бы, чтобы кто-то ещё кроме тебя об этом знал.

– Понял, – Кириллов взял себя в руки. – То, что ты сделал для людей – неоценимо. Спасибо тебе. Но, лучше поговорим позже. Наташа. Что мы ей скажем? Как мы ей объясним её чудесное спасение?

– Уж будьте добры объяснить, – тихо проговорила Наташа. – Что вы сделали?

– Ты в порядке? – напряжённо спросил Влад.

– Да, скафандр цел, а медблок вколол мне такой коктейль, что я сейчас не удивилась бы ничему, – также тихо ответила Наталья.

– Успокоительное, – произнёс Кириллов. – Что ты помнишь?

– Падение, паника, потом я отключилась, – ответила Наталья. – А дальше твои слова – «…мы ей объясним её чудесное спасение». Что ж, объясняйте, пока я спокойна как удав.

– Ну, понимаешь… – начал было Кириллов. Таким растерянным он был крайне редко.

– Я – Алпан, – коротко сказал Влад. – Две телепортации, и ты в безопасности.

– Что? – спросила Наталья, расширяя глаза, а потом резко улыбаясь. – Влад, ты Алпан? Но как? Ты же слишком молод!

– Это иллюзия. Вы никогда не видели моего настоящего лица, – ответил Влад и изменился.

В лицевом щитке Влад пробежала рябь, и лицо изменилось. Через пару секунд очередная рябь вернула привычное лицо Влада.

– Но тут же всё пишется, – сказал Кириллов.

– Я всё подтёр уже, – ответил Влад. – Но лучше нам прекращать эти разговоры, через две минуты приедут Дима с Сергеичем. И им знать необязательно. И так многовато новых людей, знающих мою тайну. Понятно?

– Да, – ответил Кириллов.

– Конечно, – подтвердила Наташа. Она почему-то просто светилась от счастья, несмотря на успокоительное. Трудно представить, что несколько минут назад была на волосок от смерти.

– Вот и хорошо, – сказал Влад, поглядывая на странную реакцию подруги. – Возвращаемся к станции. По скафандру скажем вот что: мы проезжали красивое место по пути сюда, я попросил остановиться, поглядеть, ты упала и немного скатилась. Логи я уже поправил. Ну и тебе придётся посидеть в марсоходе, чтобы не вызывать лишних вопросов, пока мы будем проводить ТО40 станции и гулять. Кириллов скажет, что ты не в восторге от Марса, что, по сути, правда. Вопросы?

– Через сколько времени от базы у нас была остановка? – спросил Кириллов.

– Тридцать семь минут, – немного подумав, ответил Влад.

– Ясно. Идём? – спросила Наташа.

– Идём.

Как только друзья подошли к станции, Марсоход-18 уже подъезжал. Наташа села внутрь, наблюдая за всеми в окно. Как только я и Сергеич вылезли из кабины, она помахала нам рукой и откинулась на спинку сидения.

– Что с ней? Почему не выходит? – удивился Сергеич.

– Уже насмотрелась. Мы останавливались по пути, она упала в овраг. Хорошо, что без разгерметизации обошлось, – ответил Кириллов.

– Вот это у вас приключения, – искренне удивился я. – Не успели выйти с базы, чуть не сгинули в овраге.

– Нормально, – отмахнулся Влад. – Всё обошлось.

– Ну, прогуляемся? – с энтузиазмом сказал Сергеич, направляясь туда, откуда только что вернули Влад, Кириллов и Наташа. Его история с Наташей не интересовала, цела, да и ладно.

– Не, давай в другую сторону, – небрежно сказал Кириллов, хватая за рукав Сергеича. – Мы только что там были, скукота.

– Да без проблем, – кивнул Сергеич и развернулся.

Мы дружно пошли вдоль каньона, фотографируясь на каждом шагу. Виды были на редкость великолепные, я не понимал, как Наташе могло быть скучно здесь. Женщины, что с них взять. Сергеич так вообще был чистым энтузиазмом, его детское желание побывать на Марсе сбылось, он был счастлив. Его несколько раз оттаскивали от края Влад с Кирилловым, утверждая, что может обрушиться. Сергеич не сопротивлялся, а просто шёл дальше.

Через час мы вернулись к станции, провели ТО, всё было в норме, и начали собираться в обратный путь. Обратная дорога прошла без происшествий, и я успел рассказать о результатах проверки моего сна.

– Странно. Я был уверен, что найдётся неточность в расчётах, – задумчиво сказал Влад. Поднялся ветер, марсианский песок мешал прямой связи, поэтому голос Влада немного хрипел.

– Я тоже. У меня снова появилось небольшое чувство тревоги.

– Так хорошо, что не нашлось неточностей, – сказал Сергеич. – Это значит, «Бильярд» сработает.

– Ага, – хмыкнул я.

Вернувшись на базу, мы разошлись по комнатам, чтобы отдохнуть от поездки. О происшествии сразу сообщили дежурному, тот сказал, что ждёт полный отчёт к вечеру, а пока проверит данные с марсоходов. Влад догнал Кириллова у комнаты и зашёл вместе с ним.

– Нужно поговорить, – сказал Влад.

– Это точно, – ответил Кириллов.

– Ты подозревал меня?

– В том, что ты – Алпан, нет. Это было слишком фантастично, – начал Кириллов. – Ты всегда был слишком спокойным и уверенным. Даже новость про «Бандита» не колыхнула твои эмоции. Обычно так бывает, когда человек прошёл огонь, воду и медные трубы, причём дважды. Либо психопат. Но в твоём досье не было ни того, ни другого. Я присматривался к тебе, наблюдал. Что-то не сходилось. А я не люблю нестыковки, и всегда прислушиваюсь к интуиции. Ты был чист. И до появления Валеры не было ни одного доказательства, хотя бы косвенного. Я выяснил, кто он такой: очень успешный разведчик, про которого ходили целые легенды на фронте. Его глаз не упускал ни одной детали. Те, кого он останавливал перед самой замаскированной растяжкой, чуть ли не в драку лезли, чтобы на задания и операции быть с ним в одном отряде. Куприн, кстати, имел похожую репутацию. Вместе Окулист и Дантист провели немало времени, так что просто так перепутать Валера не мог. Смерть же Куприна вообще мутная, там, даже не копаясь глубоко, понятно, что это не самоубийство. Если Куприн вообще умирал. Поэтому подозревать, что ты Андрей Куприн было преждевременно. Ты должен был как-то изменить свою внешность, чтобы помолодеть на двадцать лет. Любые операции всё равно отставляют следы в документах. Была версия, что ты какой-то бывший ФСБшник, который решил скрыться после года Кровавых рек. Слабенько, но другие версии ещё хуже. Но потом твои оговорки стали подтверждать теорию, что ты всё-таки Куприн.

– Оговорки? – удивился Влад. – Когда?

– Например, крайняя, с Наташей. Ты сказал так, будто старше её, – улыбнулся Кириллов.

– Может я шутил? – с улыбкой сказал Влад.

– Может и шутил, – ответил Кириллов. – Но нестыковки копились. Мои подозрения усилились, когда Дима рассказал про сон. Всегда спокойный, даже меланхоличный Влад так заинтересовался мистической ерундой? Я хоть и рассказал реальную историю из своей жизни, но всё-таки в магию не верю. Мне хотелось развить твою реакцию своим нестандартным мистическим событием. Правда, ты не купился, – хмыкнул Кириллов.

– Так история с бабулей правда или нет? – спросил Влад.

– Правда, – ответил Кириллов. – Но я думаю, меня просто плохо проверяли, а бабушка умерла от естественных причин.

– Не факт, – задумчиво сказал Влад. – После того, что я видел, я не списывал бы со счетов таких бабушек.

– Так я и не списываю. Но мне нужны доказательства, – сказал Кириллов. – Но даже если бы я получил доказательства, что ты – Куприн, это никак не выдавало бы в тебе Алпана.

– Кириллов, а ты такой же наблюдательный, как Окулист, – сказал Влад. – В тот момент, когда он подошёл к столу, я был готов бежать, уж мне известна его наблюдательность. Кстати, как думаешь, кто-то ещё может догадаться? А то ты уже второй, кто меня раскрыл.

– Я тебя не раскрывал, ты сам, – сказал Кириллов. – Но походу кто-то поумнее меня. Он жив?

– Конечно, – сказал Влад. – Это мой друг детства.

– А, тогда понятно. Не волнуйся, никто не догадается. Тут нужно знать тебя очень хорошо и сегодня, и до года Кровавых рек, да к тому же иметь доступ к закрытой информации. Я уже молчу о постоянном наблюдении. А его никто не организовал бы, ты же чист. Я сам бы так и не сложил пазл, хотя бы частично, без Валеры, – сказал Кириллов.

– Знаешь, даже как-то легче, что кто-то знает мою тайну, – сказал Влад.

– Ты главное не торопись расширять круг посвящённых, – предупредил Кириллов. – Если друг детства тебя не выдал, значит, на него можно положиться. Пока. Обязательно следи за ним. В старости люди могут принимать странные решения. Со мной всё понятно. Остаётся вопрос – что будешь делать с Наташей?

– В смысле? – не понял Влад. – Ничего.

– Ох, вроде целый Алпан, а дурак дураком, – улыбаясь, сказал Кириллов. – Поясняю. Тебе несказанно повезло. Она с тебя глаз не сводила с самого вашего знакомства. Могло показаться, что Дима за ней хочет приударить, но он понимает, что получит отказ. Как и я, наш друг видел её заинтересованные взгляды Наташи на спокойного Влада. Но как только она услышала, что ты – Алпан, так вообще чуть не кинулась в объятья, помешали успокоительные и скафандр. Я уверен, она по уши в тебя влюблена.

– Ты думаешь? – искренне удивился Влад. – Я не замечал.

– Я же говорю, дурачок, – усмехнулся Кириллов. – Если она тебе нравится, а я в этом уверен, всё-таки она и правда красотка, то не теряйся. Получишь жену, и великолепный способ не дать ей проговориться.

Влад встал и направился к двери.

– Решил не ждать? Ну и правильно. Куй железо, пока горячо, – сказал Кириллов в след.