Краткая история денег

Тени за спиной продавца

Более современный взгляд на все так называемые «трудовые теории стоимости» состоит в том, что да, разумеется, труд в самом широком смысле слова, а также капитал и прочие факторы производства стоимость создают.

Когда вы приходите в магазин покупать карандаш, то вместе с продавцом руки за вашими деньгами тянут призраки за его спиной – всех тех, кто участвовал в создании продукта. И того, кто лес рубил, и того, кто дерево пилил, и кто вез, и кто грифель изготовил, и кто делал ластик на конце карандаша. Даже и тот, кто строил и оборудовал магазин, и тот, кто эту модель карандаша придумал, могли бы по справедливости заявить свои права на пару копеек из уплаченной вами цены.

Но эдак ваших денег на всех может не хватить! Не миллионы же платить за какой-то карандаш! Разумеется, нет. Цену в конечном итоге определит баланс спроса и предложения. Без отсутствия платежеспособного спроса по данной цене карандаш продан не будет. И все до единого призраки (равно как и ныне действующие лица) останутся без всякой компенсации своих усилий и затрат.

Другое дело, что если цена в итоге окажется меньше суммы слагаемых, то никто производить карандаш на таких условиях не будет, за исключением командной системы, где цены устанавливаются искусственно (но это особый случай, требующий отдельного разговора).

Что же касается нормальной экономики, то рынок своей невидимой рукой быстро наведет порядок. Если спрос на карандаши начнет превышать предложение, цена на них неизбежно пойдет вверх – но это будет сигналом для производителей, что карандашей надо делать больше, а значит, цены рано или поздно снова пойдут вниз, пока не достигнут точки равновесия. И напротив, если предложение превысит спрос, то карандаши подешевеют, у производителей пропадет стимул к повышенному производству, и они будут снижать расходы, увольнять рабочих и так далее – пока цены снова не поднимутся до минимально приемлемого уровня.

Но все это сугубо классические, теоретические построения. В реальной жизни все обстоит гораздо сложнее. Цены имеют странное обыкновение «приклеиваться» к товарам и в реальных ситуациях замедленно реагируют на колебания спроса и предложения.

Да и карандаш – так ли он прост, как кажется? Идею выбрать этот продукт (но не призраков!) для иллюстрации я позаимствовал у одного из главных пророков монетаризма Милтона Фридмана («Свобода выбора»), а тот, в свою очередь, – у американского писателя и экономиста Леонарда Рида. «Меня зовут карандаш, и ни один человек не знает, как меня сделать» – так начал свою новеллу Рид.

Действительно, вглядитесь в этот элементарный, казалось бы, продукт – смогли ли бы вы в своей дачной мастерской выпилить именно такой деревянный цилиндр? А как произвести идеальный по размерам грифель, как вставить его в деревянный цилиндр? Как сделать железное кольцо, которое будет держать маленький ластик, а сам ластик сможете изготовить – опять-таки точно такого размера, как надо? Нет, ну если жизнь, конечно, на это положить, можно, наверно, и научиться… Но без широко поставленного разделения труда производить карандаш, причем рентабельно, чтобы и стоил доступно и прибыль приносил, было бы невозможно.

В сравнении с карандашом нефть и газ – вещь достаточно примитивная. Но роль энергоносителей в мировой экономике, скажем прямо, несколько выше… То есть просто полностью вся наша жизнь от них зависит (что опасно). Есть, наверно, неизвестная нам пока точка на графике повышения цен на бензин, после которой производство двигателей внутреннего сгорания теряет смысл – автомобили перестанут продаваться. Но это значит, что страны-потребители нефти резко уменьшат закупки этого энергоносителя. Россия и страны ОПЕК в этом случае немедленно вынуждены будут понизить цены на продаваемую ими нефть – и баланс снова восстановится, будет нащупана цена, минимально приемлемая для производителя и максимально возможная для потребителя.

Опять же это – теория. А на практике цены на нефть и газ упорно идут вверх, ведь в своем реальном выражении, с учетом общей инфляции, они еще не догнали цены 70-х годов, когда в результате ближневосточной войны и арабского бойкота они подскочили сразу на 400 процентов.

С другой стороны, цены эти уже так высоки, что заставляют искать альтернативные источники энергии, и они, в общем-то, уже найдены. (Водород, солнечные батареи, ветряные мельницы да и та же ядерная энергетика, в конце концов.) Единственная проблема – переход на серийное производство и массовое использование пока еще слишком дорог – все еще дешевле продолжать сжигать нефть и газ.

Кстати, помните знаменитое выражение Менделеева, что топить газом – все равно, что ассигнациями? (Опять наша сквозная тема, не так ли – про сжигание денег?) Так вот, с сегодняшних позиций кажется, что он погорячился. Или устарел. А может, наоборот, заботился о будущем? Предвидел такой момент, когда запасы газа подойдут к концу и мы за голову схватимся. Наступит какой-то предел, после которого сжигание газа утратит всякий смысл, всякую полезность.

Баланс между минимально приемлемой ценой для производителя и максимально возможной для продавца (опять же на самом пределе) – это, как правило, не одна конкретная цифра, а некая маржа, некий разброс цифр, попадающих в просвет, в перекрестье между максимальными и минимальными ожиданиями.

Тут мы вплотную подошли к одному трудно произносимому и не очень удачному термину. Но если у вас стойкое отвращение ко всяким заумным словам (я, например, его разделяю), то пропустите их мимо ушей – вернее глаз.

Звучит это так: «предельная (или маржинальная) полезность». Смысл: есть предел полезности – и товара, и услуги, и, как ни странно, капитала и даже денег. И вот там, «на полях», в предельных зонах, происходит взаимодействие спроса и предложения и определяется цена.

И вот экономисты понапридумывали разные способы, как попытаться все это объяснить неспециалистам.

Например, парадокс воды и брильянта. Как такое возможно, что блестящие камушки – брильянты – стоят так дорого, а вода – совершенно необходимая для жизни вещь – так дешево?

Ответ: воды так много, что граница ее полезности теряется в речных и озерных глубинах (а также в небесах, откуда выпадают снег и дожди). В то время как брильянты, хоть и обслуживают некую эксцентричную, весьма смутной необходимости, потребность («лучшие друзья девушки»), тем не менее являются редкостью, и их мало, предел их вот он, очевиден всем, надо очень много добавить брильянтов, выбросить на рынок, чтобы цена сильно упала. И главное – все понимают, что это крайне маловероятно. Ведь предельная полезность – в значительной степени вещь психологическая, как и почти все, что касается денег.

Есть, конечно, и другое объяснение парадоксу: изготовление брильянтов требует больших расходов и усилий – вот они и стоят дорого. А расходы на воду совершенно незначительны, вот и стоит она ерунду.

Впрочем, не вижу особого противоречия между двумя. Читали ли вы роман советского писателя-фантаста Александра Беляева «Продавец воздуха»? Там некий злодей придумал технологию, как из атмосферы кислород выкачивать. Так что вскоре должно было оказаться, что этого газа не хватает, – и вот тут-то и выясняется, что этот товар полезнее и дороже любых драгоценностей – и люди, и государства готовы платить за него любую цену.

И, кстати, попробуйте-ка кислород «изготовить» в серийных масштабах. Как бы не оказалось, что процесс этот сложнее и затратнее огранки бриллианта.

А воду делать из кислорода и водорода – тоже дорогостоящее дело! Да и сколько раз уже в наше время приходилось наблюдать, как в условиях стихийных бедствий вода начинает продаваться почти по цене золота, если не брильянта. Это уже не предельная полезность, а крайняя нужда!