Край без Короля или Могу копать, могу не копать

Ширское ополчение

Ветер приподнялся на локте, всмотрелся в темноту. Что-то только что прошелестело совсем рядом и мелькнуло на чуть светлеющем восточном небе. Какой-то низкорослый для большеца соглядатай был на стоянке.

Два дня прошло с тех пор, как отряд риворов под предводительством Ветера вышел на запад присоединиться к войску большецов и эльфов, что собиралось воевать старика Зиму и мстить за разорение Артедайна. Ветер выбрал самых опытных, самых сильных, быстрых и метких хоббитов. Пусть знают большецы, что в Шире тоже живут отважные воины.

Любой большец, оказавшись посреди хоббитского привала, ровным счётом ничего бы не заподозрил, если бы только не наступил на кого-либо из спящих. Хоббиты умеют выбирать для сна самые незаметные нычки, ямки и кусты, и спать, не храпя и не ворочаясь, завернувшись в плащи из толстого серо-зелёного сукна, куда к тому же были у многих нашиты ветки и приделаны клочки мха. Даже если пойдут с собаками, никакого толка не будет —место ночлега со всех сторон окроплено струей росомахи, самого страшного в этих местах хищника.

Десяток пони просто так не спрячешь, но они щиплют первую весеннюю травку за пригорком, в стороне от дороги, под присмотром двух младших риворов.

Соглядатай снова шелестнул в ночи — хорошо двигается, тихо, почти как хоббит. Ветер выбрался из-под плаща, нашарил на поясе нож и скользнул на звук.

Соглядатай не то услышал его, не то почуял, но быстрыми лёгкими шагами направился к дороге, минуя спящих — значит, видел их. Ветер устремился за ним, всё так же бесшумно и молча. Снова мелькнула на густой синеве неба тёмная тень — что-то в ней было неправильное, но Ветер не разглядел, что, — и всё, больше ни шороха, ни движения — вероятно, лазутчик залёг. Ветер тоже залёг, но перед тем достал нож из ножен и взял в зубы, чтобы в случае чего был под рукой, но ползать не мешал.

В кустах по левую руку что-то громко зашуршало, но чуткий слух Ветера успел уловить еле слышимый шорох за мгновение до того — звук, с каким выковыривают из земли камень. Лазутчик нарочно кинул камнем в кусты, чтобы отвлечь преследователя.

Так и есть, тёмная тень вскочила на ноги и сделала ещё одну перебежку вдоль дороги — если бы Ветер отвлёкся на брошенный камень, он бы это как раз пропустил. Ветерих скользнул следом, как змея в густой траве. Поднимать тревогу ему не хотелось — лазутчика лучше брать живьём и допрашивать, а если разбудить риворов, то он побежит, и останется его только бить из лука.

Ветер, продолжая ползти и стараясь не шуметь, повернул к дороге. Лазутчик, по всему судя, пришёл именно по ней и уходить собирается по ней же, а на светлой дороге его будет видно куда лучше. На своё счастье вождь риворов помнил, где в придорожной канаве лежит здоровенный валун — по нему можно будет переползти бесшумно, только бы хитрый враг не заметил его в это время.

Вот и дорога. Быстро оглядевшись — не следит ли кто? — хоббит переполз через плотно пригнанные друг к другу каменные плиты Западной Дороги, надеясь, что враг не оглянется и не заметит его на светлом небе. Прокравшись вдоль противоположной стороны дороги десяток-другой шагов на запад, Ветер залёг в засаду на краю канавы за какой-то корягой. Едва различимый плеск поведал ему, что лазутчик переходит канаву вброд.

Ветер взял в руку нож и приготовился. Вот над краем дороги показалась голова соглядатая, вот и он сам выбрался — странно неуклюже для того, кто умеет так бесшумно двигаться

С ножом в руке Ветерих Ток бросился через дорогу, пока лазутчик не успел подняться на ноги и оглядеться.

— Стоять! — приказал хоббит, выставляя перед собой нож. — Стоять, не двигаться!

Лазутчик отшатнулся, поскользнулся на краю канавы, нелепо взмахнул руками — правая его рука была неестественно искривлена, поэтому очертания его тени и показались Ветеру неправильными, — вскрикнул очень знакомым голосом и шлёпнулся бы обратно в канаву, полную талой воды, если бы Ветерих не ухватил его за руку, как когда-то давно его самого хватал за руку...

— Химни!

— Ветер? Ветер, что ты тут делаешь?

— Химни, что у тебя с рукой? и с лицом...

Даже в предрассветной мгле было видно, что лицо Химнерита пересекают крест-накрест два шрама, левое ухо хоббита разорвано в клочки, как у драчливого кота, рот навечно искривился в ухмылке.

— Орки, — сказал Химни, — а потом чариары и эремтаги. Война. Неважно, всё неважно. Ты-то здесь какими судьбами?

— Военными, — невесело усмехнулся Ветер,— ополченцы мы нынче, в Гавани идём. Полгроша отборных широких лучников.

— Так это все там наши? — удивился Химнерит, показывая рукой назад, в сторону стоянки, — то-то я смотрю...

— Наши, — подтвердил Ветер, — наши. Да иди же ты сюда, росомаха ты старая!

И он сгрёб друга в объятия, так, что чуть кости не затрещали. Химнерит хлопал Ветера по спине уцелевшей рукой, пытался что-то рассказывать — Ветер не слушал.

— А что с Андагисом случилось, я так и не узнал, — сказал Химни, когда Ветер разжал объятия, и они вместе пошли на стоянку,— он так, верно, из Северска и не выбрался.

— Погиб Андагис в Северске, — кивнул Ветер, — мне про него один ангмарец рассказывал. Похоронили его с почестями.

— Андагиса или ангмарца? — спросил Химни.

— Андагиса. Ангмарца Оральд забрал, не знаю уж, что он с ним сделал.

— Оральд? Оральд забрал?! Нет, приятель, сейчас мы разложим костерок, поставим чай — есть у вас чай? — и ты мне расскажешь всё по порядку.

— Только пойдём за пригорок, где пони пасутся, — сказал Ветер,— там с дороги огня не видно будет.

— Слушай, и когда ты таким ратником успел заделаться? — покачал головой Химии. — Я-то думал, вернусь в Шир, а ты всё такой же...

— А я, видишь, другой, — пожал плечами Ветер. — Так хуже?

— Да нет, наверное, — Химни задумался,— с тобой прежним я бы не знал нынче, о чём разговаривать.

— Ты и когда уезжал, не знал, о чём со мной прежним разговаривать, — улыбнулся Ветер, — а скажи мне, Химни, тебя-то как сюда занесло? А то ты мне так ничего и не ответил.

Химии снова задумался.

— Я тебе всё расскажу, Ветер, — пообещал он, — только не прямо сейчас. Мне сначала с тобой поговорить надо, узнать, как дела в Шире. И куда именно ваше ополчение идти собралось.

— Ну что ж, — сказал Ветер, — так и быть. Давай вот сюда, тут валун удобный в канаве лежит, как раз перейти можно.

— Значит, ты говоришь, что в Шир приезжал линдонец? Это точно? — спросил Химни, прихлёбывая чай из кружки.

— Совершенно точно, — кивнул Ветер, — сам посуди, зачем бы гондорцам созывать местное ополчение, когда у них тысяча кораблей и на каждом тысяча всадников?

— А как выглядел этот линдонец, ты не помнишь?

— Обыкновенно выглядел. Молодой вроде как, волосы светлые, усы, бороды нет. Сапоги хорошие, знаешь, такие с пряжками.

— Сапоги с пряжками, молодой, с усами, говоришь... По-моему, я знаю, кто это. Знаешь что, Ветер, а пошли со мной, я тебя кое с кем познакомлю. Здесь недалеко — поприща два-три на запад, не больше.

— Может, сначала с ребятами повидаешься? — укоризненно спросил Ветер. — Они тебя будут очень рады видеть. Герн Быккинс здесь, и Дикиней, и Тарвар Лопоухий.

— И Тарвар Лопоухий с вами? Вот от кого не ожидал.

— Зимой ещё пришёл к нам, когда услышал, что Северск взяли.

— Да, Северск... — Химни покачал головой, — что Северск, весь Артедайн разорили.

— Ну сейчас-то всё будет по-старому? — спросил Ветер. — Гондорцы старика Зиму загонят назад на север, а то и вовсе убьют, и всё станет, как раньше. Как в Ши... — тут он замолк на полуслове.

— Вот то-то и оно, — невесело покачал головой Химнерит. — Даже в Шире из-за войны многое поменялось, ты сам рассказывал, а ведь Ангмар там в полную силу и не проходил. И гондорцы... да ладно, дождёмся утра и пойдём со мной. Да и вожаков надо позвать. Кто тут у вас в начальниках?

— Герн, Дикки, Хисарна, Сегерих — у каждого отряд в полторы дюжины бойцов. Они поедут.

— А ведёт-то вас кто? — спросил Химни.

— Я веду, — ответил Ветерих.

— Нет, ну кто, действительно? — отмахнулся Химни и увидел, как помрачнел Ветер, — Да ну, правда, что ли?

— Правда, — резко сказал Ветер. — Я собрал добровольцев со всего Шира, я сделал из них риворов. Я убивал большецов, стрелял их из засады, рыл для них ловушки и потом насаживал на колья головы убитых. Я завёл в Старый лес ангмарского вельможу с боевым отрядом и предал их гневу Оральда. Я не дал Быкке из Мокрети подмять под себя Совет старейшин и сделаться ширским князем. И знаешь, Химни, для чего я это всё сделал? Чтобы ты вернулся с войны и увидел всё, что я сделал, и сказал бы, что гордишься мной. А ты даже не поверил, что я могу оказаться старшим в отряде!

Ветер сам не заметил, что кричит, стоя во весь рост и размахивая пустой кружкой из-под чая.

Химнерит встал.

— Сейчас ты ведёшь себя не как вождь боевого отряда, а как плохо воспитанный юнец, — прорычал старший хоббит. — Неудивительно, что я тебе не сразу поверил.

— Химни, Химни вернулся! — Дикиней Долгогрив, общий приятель Ветера и Химии, бежал со стороны стоянки, приветственно маша рукой, а за ним — Тарвар Лопоухий, и Балт, и Гундерих, и вскоре старые друзья и приятели окружили Химнерита, обнимая его, и хлопая по спине, и расспрашивая, и рассказывая... а у Ветера хватало и своих дел. Отряд просыпался, и за всем нужно было приглядеть.

Стоянка большецов раскинулась за холмом, в стороне от дороги. Ветер, Хисарна, Химни, Сегерих, Герн и Дикиней обогнули холм и спешились. Сегерих подхватил поводья всех шести пони и повёл лошадок к коновязи.

Четыре высоких шатра из богатой разноцветной ткани стояли правильным четырёхугольником. Над одним из них развевался вымпел. Чего-чего, а прятаться эти люди явно не умели — их и за холм-то отойти точно научил Химни.

Хотя, может, им и не надо было особо прятаться. Все большецы здесь были высокие, в два роста хоббита воины в сверкающих доспехах и ярких налатниках, с мечами и кинжалами на поясах. От таких от самих нужно прятаться.

— Кого это ты привёл, Химнерит? — спросил встретивший их высокий большец в кольчуге и шлеме.

— Мои сородичи, — ответил Химни, — нам надо поговорить с ним.

— Оставьте здесь оружие, — велел большец, — и ступайте за мной.

Чтобы войти в шатёр с вымпелом наверху, хоббитам даже голов не пришлось наклонять. Внутренность шатра украшали богатые ковры гондорской выделки и пушистые шкуры незнакомых Ветеру животных. Среди всей этой роскоши на походном раскладном стуле сидел молодой большец, как и остальные, в латах и налатнике с серебряной звездой на чёрном поле. В руках большец держал свиток и внимательно читал его.

— Какие вести ты принёс, мой добрый Химнерит? — оторвался он от свитка.

— Государь, гондорский разъезд проследовал на восток по Западной дороге, — Химни отдал честь, стукнув себя кулаком по груди, — три дюжины всадников с запасными лошадьми. Но возвращаясь обратно, я встретил...

— Значит, дорога на Ривенделл отрезана! — большец, зажмурился, как будто старался не вскрикнуть от боли. — Всё пропало!

— Государь, — сказал Химни, — не всё пропало. Я принёс тебе и хорошие новости.

— Какие новости? — вздохнул молодой большец, открывая глаза. — Неужели к моему венценосному брату вернулось понятие чести?

— Нет, государь, — ответил хоббит, — чудеса в наше смутное время редки. Но в паре поприщ отсюда я обнаружил стоянку моих сородичей.

Слегка поклонившись, Химнерит широко указал большецу на Ветера и остальных риворов.

— Перианы? — оживился юноша. — Уж не те ли это самые перианы, про которых Рохонгель рассказывал, что они умеют вылезать из мышиных нор посреди чистого поля?

— Если Рохонгель — это такой линдонец с усами, то мы с ним действительно встречались, — сказал Ветер и, подумав, добавил, — государь.

На «государя» молодой большец криво усмехнулся.

— И что же вы, — обратился он к Ветеру, — идёте влиться в войско славного гондорского королевича? Получить свою долю славы?

— Нам, твоё высокородие, — разжаловал юношу из «государей» Ветер, — гондорский королевич не брат, не сват и не троюродная прабабушка. Мы артедайнскому королю послужить идём, потому как почтенный его пращур нам три гроша лет[29] тому назад земли дал, и лишнего не спросил, и все эти годы был нам добрым соседом.

Глаза молодого больщеца широко раскрылись, словно огнём изнутри вспыхнули.

— Без клятвы послужить идёте? Из доброго соседства?

— Выходит, твоё высокородие, что так, — кивнул Ветер.

— Они не только добрые соседи, государь, — заговорил Химни, и на его обращение юноша не поморщился,— они храбрые бойцы и искусные лучники. Вторгшихся на наши земли ангмарцев они разбили, а головы их выставили на кольях в устрашение прочим. А ещё, государь, мои сородичи умеют прятаться и скрываться, как никто из вас, высокорослых людей. Они умеют рыть подземные жилища и убежища, они могут пройти сквозь куст терновника, не потревожив росы на листьях.

— Я верю тебе, Химнерит, это твой народ и твои друзья, кому и знать их, как не тебе. Но к чему ты ведёшь эти речи?

— К тому, государь, что, если бы кто собрался путешествовать тайно и скрытно, и при этом не опасаясь сгинуть в пути, лучших спутников, чем отряд моих сородичей под началом Ветериха Тока, я не пожелал бы ему.

Молодой большец, пристально посмотрел на хоббитов, и те невольно приосанились под его взглядом, даже старый Хисарна. Было в этом большеце что-то, что вызывало желание ему понравиться, сделать так, чтобы он подумал о тебе хорошо. Ветер же встретился взглядом с Химни и молча кивнул ему. Химии кивнул в ответ.

— Ты подал интересную мысль, мой добрый Химнерит, — наконец сказал большец, — я сейчас же обсужу её с Лендбетом и Саэрхандом. А вас, доблестные перианы, я прошу быть сегодня моими гостями, — обратился он к Ветеру и его товарищам. — Я пришлю к вам человека, он о вас позаботится. Пойдём, Химнерит.

Химни и большец вышли из шатра, оставив риворов.

— Слышал, что он сказал? — восхищённо промолвил Сегерих. — «Мой венценосный брат». Это брат короля!

— И похоже, ему позарез надо куда-то добраться, — задумчиво покивал Хисарна. — Вид у него был, как у хуторян заводянских, когда они с жёнами да ребятишками к моей переправе добирались.

— Что же, и это неплохая служба, — сказал Ветер, — уж всяко по лесам да оврагам шастать привычней и приятней, чем под стрелами стоять. Доставим этого брата, куда ему надо, — и службу королевскую сослужим, и целы будем.

— Если осторожны будем, — пробасил Фритигерн.

Полог шатра распахнулся, и вошёл бородатый большец, без доспехов.

— Почтенные гости, — поклонился он хоббитам,— для вас приготовлено угощение. Кашевар наш заранее очень извиняется и просит его строго не судить — поварня походная.

— Строго судить не станем, — милостиво согласился Фритигерн, — главное, чтобы побольше.

Кашевар, впрочем, извинялся напрасно — мясо жарить он умел не хуже всякого хоббита. Перекусив, риворы отправились осматривать стоянку.

Большецы в артедайнских, линдонских, синегорских[30] и каких-то ещё налатниках — не силён был Ветер в большецких княжествах — приняли их дружелюбно. Сокрушённо качали головами, узнав, что и Шира не миновала война. Расспрашивали о знакомых хоббитах, считая, видимо, что все хоббиты обязательно знают друг друга. Чьё-то любопытство Хисарна и Дикки даже смогли удовлетворить — Хисарна переправлял Одо Красноглаза, когда тот бежал из Заводья, а Ведук Каравай приходился Дикки троюродным дядей. А многих имён риворы даже не слышали и долго недоумевали, откуда взялись такие хоббиты, но Сегер припомнил, что иногда те, кто уходил на заработки, назывались артедайнскими именами, чтобы звучало, по их мнению, красивше. И поди тут вспомни Овора Мавариона, когда на самом деле он Одо Пастушонок из неизвестно какой семьи.

Когда же Ветер пробовал расспрашивать большецов о том, откуда они сейчас и куда направляются, большецы либо находили срочные и важные дела в другой стороне стоянки, либо заговаривали о чём-то совсем постороннем.

Солнце стояло высоко над шатрами, когда к риворам подошёл Химнерит.

— Вы слышали, о чём я говорил в шатре, — сказал он,— советники решили просить воеводу широкого ополчения — это ты, Ветер, — и его подручных — это вы, джентльхоббиты, — провести его... артедайнского посланника Нарта к королю эльфов Элронду Ривенделлскому. Этим вы послужите королю вернее и лучше, чем на поле битвы.

— Мы обсудили это, — степенно ответил воевода широкого ополчения, — и мы согласны. А ты, Химни, — с надеждой в голосе спросил Ветер Ток,— ты тоже пойдёшь с нами?

— Я не пойду, — Химнерит пошевелил искалеченной рукой, — от меня нынче на войне да в походе проку мало. Я в Шир. Я покоя хочу. Моих-то, ты говорил, войной не тронуло?

— Твои все в целости, — сказал Сегерих, — и смиал ваш невредим. Счастливо тебе, Химни! Вернёмся, поболтаем ещё, и пива обязательно надо...

— Будет пиво, — убеждённо проговорил Химни. — Вы только возвращайтесь.

Друзья обнялись на прощанье, не держа друг на друга ни зла, ни досады. А на следующее утро отряд риворов снял стоянку и отправился на северо-запад. Угрюмый большец в неприметном плаще, которого Химни назвал сначала государем, а потом — посланником Нартом, шёл с ними, не разговаривая и сутуля плечи.

На королевской службе

Сверкающий меч в руках Нарта свистел, рассекая воздух, мелькал так, что не уследить взглядом. Большец не стоял на месте — он подпрыгивал, становился на одну ногу, падал на колено, прокатывался по земле и снова вскакивал на ноги — и ни на мгновение не переставал размахивать длинным своим мечом. Фритигерн стоял чуть поодаль и не сводил с Нарта глаз. Ветер подошёл с другой стороны и тоже стал наблюдать — он никогда не видел, чтобы кто-то так двигался.

Уже четвёртый день отряд хоббитов шёл на северо-восток, так, чтобы далеко обойти Северск и не попасться на глаза никому из диких воинов Глухомани, стекающихся туда по призыву Старика Зимы. Так наказал идти Химни. Ветер приблизительно знал, где находится Ривенделл, и полагал, что когда они подойдут поближе, Нарт соблаговолит всё-таки заговорить и выдать какие-нибудь более точные указания.

Пока что единственным словом, что Ветерих слыхал от Нарта, было «спасибо» после еды. Ел он мало, запуская ложку в котёл не больше трёх-четырёх раз за время обеда или завтрака. В остальное время Нарт либо шёл вперёд вместе со всеми, смотря перед собой исподлобья невидящим взглядом, либо сидел где-нибудь на земле и думал какие-то тяжкие и невесёлые думы. Ветер не хотел его ни о чём расспрашивать, не хочет разговаривать, и пусть его. Главное, чтобы слушался, припадал к земле, когда велят, и спал, где укажут.

Фритигерн Быккинс, насмотревшись на большецкое мечемашество, принёс свой любимый чёрный топор и сам стал примериваться, как бы им удобнее стукнуть воображаемого врага. Топор был на вид ещё потяжелее меча, но в руках силача Герна и он посвистывал, взлетая и опускаясь.

Ветер смотрел на них, смотрел, а потом и он вытащил из ножен кинжал Найнаса и несколько раз взмахнул им в воздухе. Этот кинжал уже пробовал кровь — во время очистки Заводья Ветер всадил его в бок бородатому ангмарцу.

— Не так! — голос Нарта был хрипловат, словно заржавел от долгого молчания. — Не так! Зачем ты так бьёшь? Разве ты сражаешься с половинцем?

Он подошёл к Герну, так и не успевшему опустить занесённый над головой топор.

— Если враг одного с тобой роста, то таким ударом можно попасть ему по голове, — сказал Нарт, — но если руки его в два раза длиннее твоих, то он достанет тебя мечом, а ты его топором не достанешь. И по голове ты его тоже не ударишь, только в грудину, а это толстая и крепкая кость. Тебе надо бить наискосок, от плеча, по колену и ниже. Отрубишь ногу — и всё, это уже не боец, он валяется на земле и одна у него забота — не истечь кровью. Твои друзья послабее дорежут его, а ты нужен впереди отряда, рубить ноги тем, кто ещё стоит.

Фритигерн слушал и кивал, глаза его горели жадным огнём.

— Вы, половинцы, малы ростом и кажетесь поначалу слабыми, — говорил артедайнец, широкими шагами прохаживаясь между двумя рядами выстроившихся хоббитов, — но сила мышц не в длине — он выбросил вперёд длинную руку, — а в толщине — он согнул руку в локте, так, что мышцы на ней вздулись, — так что вас легко недооценить.

Он выхватил из ножен свой длинный меч и взмахнул им перед собой.

— Вы не годитесь ни для честного поединка, ни для сражений строем! — объявил Нарт. — В поединке высокий человек легко удержит половинца на безопасном расстоянии. Вам нужно биться не по-воински, а по-охотничьи, убивать врагов, как убивают зверей!

— А мы так и делаем! — выкрикнул Сегерих. — Из луков бьём, копьями тычем, ловушки роем.

В Туманных горах живут медведи, — сказал Нарт и вытянул над головой руку, — вот такого роста и весом, как семь человек. Храбрецы ходят на такого медведя с ножом, один на один. Проскользнуть вперёд, пропустить над собой удар лапы — и ткнуть ножом под сердце, и сразу в сторону, и вперёд, чтобы он не обнял тебя, из таких объятий не выходят, а только выпадают.

— А человек мягче, слабей, уязвимее медведя! Вот здесь, — Нарт хлопнул себя по внутренней стороне ляжки, — проходит жила. Перерезать её — и всё, кровь ничем не остановишь. Сзади, под коленом — сухожилие, перерезать его, и противник — калека. Между ног — сами знаете, что. Удар по ядрам — и враг согнулся от боли и сам подставил голову под топор.

— Я тут единственный, как вы говорите, большец, так что отрабатывать приёмы будем на мне. Я буду учить ваших старшин, а они уже будут учить вас.

Хоббиты в знак одобрения застучали копьями по щитам. Нарт в первый раз за всё время, что Ветер знал его, улыбнулся.

Ветер кувырнулся вперёд, прокатился по земле и оказался-таки сзади Нарта, не почувствовав удара прутом. Не вставая, хоббит пнул большеца по щиколотке, и, пока тот падал, успел вскочить и приставить к горлу артедайнца палку, заменяющую меч.

— Хорошо! — выдохнул Нарт. — Очень хорошо.

Это был первый раз, когда кому-либо из хоббитов удалось свалить Нарта, упражняясь один на один. В паре с Терном или Дикки Ветер успевал достать артедайнца так же часто, как он одного из хоббитов.

— Ты, Нарт, поди, без собак и не охотился ни разу? — спросил Ветер, — Знаю я, как вы, артедайнцы, охотитесь — на конях, с ку-шетами выше меня ростом, рога трубят, рядом бард на лютне бренчит, а на стоянке полдюжины поваров ждут, когда им свежего оленя привезут. Спросишь, откуда я знаю? Да от этих самых поваров и знаю.

Криво усмехнувшись, Нарт признал, что именно так артедайнские рыцари и охотятся.

— Мы не так охотимся, — поведал артедайнцу Ветер, — зверя нужно выследить, перехитрить, застать врасплох. Хорошо, если собака есть обученная, а если нет — надо самому уметь. Вот смотри, тут прошёл кабан. Не особенно крупный, судя по следам. Он по весне будет жестковат, но нам не до жиру, быть бы живу.

Нарт слушал, запоминал, усваивал науку настолько же жадно, насколько щедро сам делился с риворами боевой сноровкой.

Прошло четыре дня с переправы через Бренди-да-вин и десять дней с тех пор, как Ветер встретился с Химни. Отряд стоял в небольшой лощине между двумя холмами, где-то к северо-востоку от Бри, и ждал возвращения разведчиков, посланных на все четыре стороны, коротая время в боевых упражнениях и охоте. Ветер приставил к артедайнцу Амала Чернозуба, угрюмого охотника из глубокой Мокрети, самого старого ривора после Хисарны, и велел обучить большеца всему, что потребно знать, чтобы бродить в глуши. Амал был немногословен, как и сам Нарт, но по скупой его похвале было понятно, что учеником он доволен.

Первым вернулся Гадарих Смолка, посланный на юг. Он принёс письмо, спрятанное, по уговору Нарта с остальными артедайнцами, под Бренди-да-винским мостом.

— Гондорское войско выступило в поход четыре дня назад, — сказал Нарт, прочитав послание, — одновременно с войском Кирдана. Дружины Линдона и Синегории и прочие северные дунаданы присоединились к Кирдану, их знамёна вьются бок о бок с Серебряной Ладьёй. Вот как хорошо.

— А как же Артедайн? — с любопытством спросил Ветер. — Про Артедайн ничего не написано?

— Про Артедайн — ничего, — сухо сказал Нарт и более на вопросы не отвечал.

Вторым пришёл с запада Ведук Водохлёб. Ни слежки, ни погони за отрядом риворов не было, хотя кто и зачем стал бы их выслеживать, Ветер не понимал. Но Нарт попросил его послать разведчика разузнать именно насчёт погони, и Ветер согласился.

Филимер Тихоня, разведчик с севера, сообщил, что не обнаружил ничего, кроме разорённых и сожжённых ещё прошлой осенью поселений. Никаких ангмарцев он не видал, но его дважды чуть не сожрали артедайнские собаки, одичавшие и оголодавшие за зиму. После этих вестей Нарт почернел лицом и снова перестал разговаривать — до тех пор, пока не вернулся с востока Гундерих Рыжий и не сообщил, что отряд в две с половиной дюжины большецов пробирается вдоль болота в направлении Северска.

— Как они одеты? — спросил Нарт.

— Кожаные доспехи, как у нас, длинные узорно вышитые плащи с бахромой, — ответил Рыжий, — у вождя их на голове высокая шапка с волчьим хвостом.

— Рудаурские холмачи,[31] — кивнул артедайнец, — старые союзники Ангмара.

— На сколько ты их опередил? — спросил Ветер.

— Не на много, — Гундерих глянул на солнце, — к ночи они как раз будут поприщах в трёх к северу отсюда, если не свернут никуда. И клянусь Оральдом, я знаю, где они устроят привал!

— Две с половиной дюжины большецов... — задумчиво сказал Ветер, — а как они вооружены?

— Десяток, не больше, с луками, — доложил Гундерих, — у вождя длинный меч, у остальных — копья и длинные ножи.

— Вооружены, короче, так же, как и мы, — заключил воевода, — только у нас лучников больше. Молодец, Гундер. Иди к костру, тебя там накормят, и передай, чтобы сюда старшины подошли.

— Так вот, — Ветер закончил излагать обстановку, — что скажете, старшины?

— Я скажу — бить, — пробасил Фритигерн, поглаживая рукоять топора, — нас больше, чем их, и мы можем устроить засаду.

— У нас другая служба, — сказал Сегерих, — нам нужно Нарта сопроводить к главному эльфу. Неразумно будет отвлекаться на каждый большецкий отряд, тем более что это даже не ангмарцы.

— Это рудаурцы, — ответил Ветер, — и они идут на помощь Старику Зиме.

— Но они нам ничего не сделали, — Сегерих поскрёб в затылке, — и мы здесь не за этим.

— Но мы на службе короля, так? — возразил Дикиней. — Значит, враги короля наши враги тоже. Это когда мы защищали Шир, можно было рассуждать, кто нам сделал дурное, а кто нет.

— Если мы их не перебьём сегодня, — заговорил Хисарна, — кто поручится, что они не нападут на нас завтра? Они с нами не стали бы нянчиться, перерезали бы всех. Я не знаю, кто такие эти рудауры, но не думаю, что они от джаравов сильно отличаются.

— Дядя Хисарна дело говорит, — согласился Фритигерн, — а мои парни поговаривают, что пора бы и подраться с кем-нибудь. Зря нас Нарт учил, как большецов бить, что-ли?

— Так,— резко прервал его Ветер, — никакого «подраться». Нападаем в сумерках перед рассветом, перед нападением снова высылаем разведчиков, а потом работаем, как в Шире — копья и стрелы, а тесаки в ход пускаем, только если по-другому никак. Ясно?

— Ясно, — ответил Герн, с сожалением убирая руку с топора.

— О том, что ты говорил, Сегер, — обратился Ветер к Сегериху, — я спрошу у Нарта. Если он против того, чтобы нападать на этот отряд, мы не будем этого делать. Согласен?

— Согласен, — отозвался Сегер, — так будет лучше.

— Значит, выступаем? — оскалился Фритигерн.

— Как только я получу добро от Нарта, — сказал Ветер, — но что-то подсказывает мне, что я его получу.

Холмачей взяли тёплыми. Их привал оказался ровно там, где предсказал Гундерих, и они, похоже, не боялись нападения: дозорных выставили всего двоих. Большецы, они и есть большецы — вокруг этих дозорных можно было хороводы водить и в догонялки играть, и ни один ничего бы не заметил. Того из них, что сидел, убрали Ветер с Фритигерном — здоровяк обхватил большеца сзади, зажимая рот, а Ветер полоснул ножом по горлу, — а второго заколол Хисарна, бесшумно поднявшись прямо перед ним и ударив копьём под нижнюю челюсть. По знаку Ветера подошли остальные риворы и при свете догорающего костра и приближающегося рассвета принялись за работу.

Риворы перерезали уже больше половины холмачей, когда те, кто оставался в живых, начали просыпаться. И вот тут пригодились уроки Нарта.

Холмач вскакивал, разбуженный тревогой, рыскал по стоянке взглядом в поисках врагов и не сразу замечал маленьких человечков ростом ему по пояс. А они успевали подойти вплотную — и били по ногам, кололи под бороду, валили наземь.

Трое попытались убежать — но на этот случай Ветер расставил вокруг стоянки стрелков. Только два холмача оставались на ногах. Один из них был вождь; шапки с волчьим хвостом он надеть не успел, но длинный меч был при нём и свистел в воздухе, обрубая наконечники копий и отшибая летящие стрелы. Спина к спине с вождём стоял второй большец, с чем-то наподобие лёгкого топора на длинной рукояти, вращая оружием с такой скоростью, что за ним невозможно было уследить.

Удар этого топора, попав, к счастью, плашмя, сбил с ног Ведука Водохлёба. Вождь подхватил его одной рукой и швырнул прямо на Сегериха с его ребятами, те едва успели убрать копья. Воспользовавшись этим, холмачи прорвали окружение и побежали к ручью. А там, выскочив из-за валуна, наперерез им бросился Нарт.

Младшего холмача он убил сразу, разрубив древко оружия, доспех и плоть с одинаковой лёгкостью, а потом сцепился со старшим. Тот был пониже Нарта, но шире в плечах, и меч его сверкал, со свистом рассекая воздух, не хуже, чем у артедайнца.

Риворы застыли, не в силах оторвать глаз от зрелища. Слышен был только звон мечей да тяжёлое дыхание поединщиков, когда те на время расходились. Ветер положил стрелу на тетиву, но Нарт снова зашёл так, что холмач оказался за его спиной.

Холмач устал. Свирепо зарычав, он схватил меч обеими руками и бросился вперёд, рубя направо и налево. Нарт не отбивал этих ударов — он поймал мгновение, когда закончился один удар и ещё не начался второй, длинно протянулся и ткнул вождя мечом чуть повыше локтя, а потом с разворота рубанул его по шее, так что поднять меча холмач не успел. Обезглавленное тело рухнуло на берег ручья.

— Он был хороший воин, — сказал артедайнец, отдышавшись и глотнув воды из поднесённой Фритигерном баклаги, — и меч... я узнаю этот меч!

Опустившись на колено, он поднял меч холмача и повернул его к свету. Вдоль лезвия по обеим сторонам бежали извилистые ломаные полоски, словно ряды зубов, а вдоль этих полосок — округлые эльфийские резы.

— Оркрист, — сказал Нарт, всматриваясь в резы, — Оркрист-Оркорез, королевский меч Рудаура, ещё с тех пор, когда это была часть Арнора, а здешний наместник — двоюродным братом Короля. Ха, неужто я прикончил самого короля Рудаура?!

— Пойдём, Нарт, — сказал Ветер, — наши разведчики вернулись. Сюда идёт ещё два отряда этих холмачей, каждый в два раза больше этого. Надо уходить, а то они скоро поймут, что здесь была резня, и решат посмотреть, кто кого. А мы тебе заодно покажем, как хоббиты путают следы.

Артедайнец поднялся и последовал за Ветером, оставив три десятка бородатых голов, насаженных на копья, встречать восходящее солнце в компании воронов и стервятников, снижающихся над разорённым привалом.

Рудаур

— Нарт, — попросил Ветер, — можно взглянуть на меч?

— На который? — спросил Нарт. — Оркрист или Гламдринг?

— На оба ,— сказал Фритигерн, подсаживаясь к костерку.

Последние несколько дней отряд риворов провёл в стычках с рудаурскими холмачами — их оказалось в этих холмах превеликое множество. После того, как риворы истребили первый отряд, их чуть не окружили два других, и пришлось бы худо, если бы Ильдерих Толстый не заметил разницу в узорах на плащах холмачей. Рассудив, что это, верно, воины двух разных племён или родов, Ветер послал по полдюжины лучников с рудаурскими стрелами навстречу каждому отряду. Погнавшись за коварно стреляющими из засады врагами, холмачи натолкнулись друг на друга и устроили самую настоящую битву, а после хоббиты напали на остатки победившего отряда и снова не оставили никого в живых.

Нарт был очень доволен риворами. Он ни разу не руководил ими в бою, но всегда давал Ветеру полезные советы. «Я не могу быть вашим воеводой, Ветерих», — объяснил артедайнец, когда Ветер заговорил об этом, — «мне надо будет оставить вас и, может статься, оставить в опасности. Если я хоть раз поведу вас в бой, я не смогу этого сделать».

А сейчас выдалась передышка, засевшие на вершинах холмов дозорные с бычерёвками[32] прожужжали «в ночи спокойно», и Нарт сидел у костра в окружении риворских старшин.

— Вот этот, что подлиннее, называется Гламдринг, — объяснил артедайнец, — он принадлежал моему давнему-давнему предку, зятю короля эльфов.

— Элронда? — спросил Фритигерн.

— Нет, — покачал головой Нарт, — единственная дочь Элронда не замужем, да и прошли те времена, когда дочки эльфийских владык выходили замуж за смертных. Нет, то был старинный король по имени Тургон, этого самого Элронда прадед.

— Вот как! — присвистнул Ветер. — Да вы с Элрондом в родстве!? Поэтому тебя и послал твой брат-король в Ривенделл?

— Королевский род Артедайна и вправду в родстве с Элрондом, — помедлив, ответил Нарт, — что же до того, зачем мне нужно в Ривенделл, то об этом я обещаю рассказать тебе в конце похода, ибо это опасное знание.

— Давай дальше про меч, — попросил Герн.

— Прежде Туора, моего предка, — продолжил Нарт, — мечом владел сам король Тургон, но он спрятал его. Только посланник Владыки Вод мог раздобыть этот меч и доспехи Тургона, и Туор был этим посланником. С Гламдрингом в руке он пришёл в тайный город Гондолин, с Гламдрингом в руке он сражался с воинством Моргота, когда Гондолин пал. А после того меч достался по наследству сыну Туора, а после — его сыну, что стал королём Нуменора, далёкой земли за Западным морем, что ныне покрыта волнами.

— Здорово, — сказал Фритигерн, — а что второй меч, Оркорез?

— Оркрист изготовили те же гондолинские кузнецы, что прежде отковали Гламдринг. Я не знаю, кто вынес его из Гондолина, но он вместе с Гламдрингом оказался в королевской оружейне Нуменора, а оттуда уже попал в королевскую оружейню Арнора. Потом его носили рудаурские наместники, а потом — рудаурские короли.

— А потом он, верно, просто переходил от вождя к вождю, — предположил Ветер, — пока не вернулся к законному владельцу.

— Оркоубийца и Врагобоец, доблестные клинки, — нараспев произнёс Нарт, словно вспоминая что-то, — время настанет выпасть обоим вам из людской руки... Не из моей ли?

— А ты расскажешь нам ещё про Туора и про Гондолин? — попросил Ветер. — Очень уж сказка хороша.

— А что ж, расскажу, — откликнулся Нарт .— Вы, по- ловинцы — последняя гвардия Артедайна, вам только знамени со скипетром и башней не хватает, было бы у меня, сейчас бы вам пожаловал. Вы имеете право знать, за что сражаетесь.

Рассказ затянулся до глубокой ночи.

Утром Ветера разбудили голоса возвращающихся из разведки Хидеульфа Головы-Шишки и Тиудемера Крупня. Они шли, выставив перед собой копья, а впереди них вприпрыжку двигался самый странный большец, какого Ветер до сих пор видывал.

Маленький — едва ли на голову выше Фритигерна — востроносенький седой старичок был одет в странное одеяние, сделанное из перьев лесных птиц. Длинные седые волосы старичка были заплетены в косу и тоже украшены перьями, а совершенно белая борода обрамляла его смуглое лицо, словно пух однодневнего цыплёнка. Старичок вертел во все стороны головой, глядя вокруг пытливыми тёмными глазами. Казалось, что ему очень любопытно и обступивших его риворов с копьями он совсем не боится, а руки у него связаны за спиной просто так, ради шутки.

— Тюрлю-тю-тю! — присвистнул старичок при виде Ветера.

— Кого это вы привели? — спросил хоббит, подходя поближе.

— Лазутчика! — отвечал Хидеульф, указывая на старичка острием копья, — Идём мы, а он сидит, мерзавец, на суку, на небо глазеет и что-то непонятное свистит. Ну мы его с дерева-то сняли и сюда привели. Только он ничего не говорит, свистит да чирикает.

— Фирли-фить! — словно в подтверждение, чирикнул лазутчик. — Фир-ти-ти-ти-фир!

Ветер побледнел и стиснул кулаки.

— Развязать. Быстро, — прорычал он. — Вы что, совсем рехнулись?

— А что мы сделали-то, Ветер? — недоумевающе спросил Тиудемер, ковыряя узел, стягивающий запястья пленника.

— Что сделали, что сделали, — проворчал Ветер, — вы его хоть не били?

— Да нет, — неуверенно ответил Крупень, — только с дерева стряхнули. А руки связать он сам дался. Да если бы мы его и стукнули пару раз...

— Я вот как сейчас позову Фритигерна Быккинса, — мечтательно произнёс Ветер, — да как расскажу ему, что вы дурачка бессловесного обидели, как самые распоследние ремтаги...

Голова-Шишка невольно втянул голову в плечи. О том, что приключилось с Книвой, слышали все, даже те, кто при жизни его не знал, и навлекать на себя гнев Фритигерна не желал никто.

— Я вот, я его уже развязал, — сказал он, опасливо озираясь, — мы пойдём, Ветер, а? Я ещё за хворостом собирался сходить...

— Идите, — велел Ветер, — и старайтесь до вечера не особо на глаза попадаться.

Старичок размял развязанные руки и немножко посвистел.

— Ты откуда? — спросил его Ветер без особой надежды на ответ, — ты здесь недалеко живёшь?

Пленник уставился на него умными тёмными глазами, наклонив седую голову вбок.

— Куда там недалеко, — продолжил Ветер, разговаривая скорее сам с собой, чем со старичком, — тут совсем никто в округе не живёт, хлеб у холмачей был чёрствый, самое меньшее трёхдневный. Или ты совсем один живёшь?

Он пригляделся к одежде пленника и восхищённо покачал головой. Тёмно-жёлтые, бурые, серые, пёстрые перья были не то сплетены, не то связаны вместе с необычайным искусством. Ветерих никогда раньше не слышал о таком способе изготавливать одежду.

Старичок тем временем с таким же, если не с большим, вниманием рассматривал Ветера — видно было, что хоббита он никогда раньше не видел.

Вокруг Ветера и оперённого старичка собрался небольшой круг следящих за происходящим риворов.

— Ветерих, — тронул воеводу за плечо Хисарна, — глянь.

Ветер обернулся и посмотрел туда, куда показывал старый паромщик.

Долину, где стояли риворы, окружали со всех сторон деревья, на которых зеленела первая листва. Но сейчас листвы не было видно совсем — так черно было в кронах.

Ветви деревьев прогибались от тяжести обсевших их безмолвных птиц. Здесь были серые с чёрным вороны, чёрные вороны, галки, отдельно от всех сидели стервятники. Ветер глянул на небо — там парило с полдюжины ястребов и как бы ещё не пара орлов. Птиц было очень много, неестественно много, и все они молчали, только изредка раздавалось шуршание крыльев, когда какая-нибудь галка перепархивала с места на место.

— Тирри-фью-фью! — доверительно чирикнул старичок.

Ветер облизал мгновенно пересохшие губы.

— Мы не понимаем речи птиц, почтенный, — обратился он к пленнику, — мы будем благодарны, если ты согласишься говорить с нами на языке людей Запада. Этим языком даже сам старик Оральд не брезгует и давеча со мной на нём разговаривал.

Старичок посмотрел на Ветера, склонив голову набок, прокашлялся и сказал скрипуче — был у старого Ветериха Пеплосыпа ручной говорящий ворон, говорил точно также.

— Что же ты сразу не сказал? Я и забыл.

— Ты не в обиде на нас, почтенный, не знаю уж, как тебя звать?

— Зовите... ну хотя бы Крконошем, — охотно отозвался старичок, — это из моих имён самое благозвучное.

— Ты, мастер Крконош, нас извини, если что не Так, — сказал Ветер, — не признали тебя. Времена нынче смутные, места здесь опасные, а мы, видишь, какие маленькие.

— Маленькие, — повторил Крконош, смерив взглядом некстати подошедшего Нарта, — совсем крошечные. Тебя Даэнвелет да Ультостраван благодарить просили, больно ты их хорошо кормишь.

— Этих почтенных господ я не знаю, — осторожно ответил Ветер, — а если ты голоден, то милости прошу к котлу, с нами позавтракать. Мы вчера оленя подстрелили и трёх тетере... оленя мы вчера подстрелили.

— Не время завтракать, — прокаркал гость, — время уходить. Прямо на вас ангмарские недобитки рвутся, а за ними верховая погоня.

— Какие ангмарские недобитки? — вмешался в разговор Нарт. — Они что, уже взяли Северск?

— Никто не брал Северск, — сказал Крконош, — расскажу позже. Время уходить. Отсюда на север, у белого камня свернуть на северо-запад и идти до старых развалин. Там безопасно. Даэнвелет и Ультостраван обещали отход прикрыть.

— Гундерих, труби сбор! — приказал Ветер. — Мы отходим! Дядя Хисарна, стоянку свернуть, кострища закопать! Сегер, впятером вперёд, Дикки, впятером назад! Фритигерн со мной! Нарт, вперёд не соваться, назад не отставать!

— Кр-кр-кр! —засмеялся чудной Крконош, — Ай да зем- лерои пошли! Фить-тирль-тирль-тирль!

И на его каркающий смех дружно отозвалось слетевшееся вороньё, и в воздухе почернело, и хлопанье крыльев заглушило все прочие звуки.

— С кем-то мы на свою голову связались, — тихо буркнул Ветерих Фритигерну перед тем, как окинуть взглядом отряд, убедиться, что все на месте, и тронуться в путь.

— Неуютно в каменных стенах, — Ветер поёжился. — Камень твёрдый, в него ни вдавиться, ни зарыться. И ровный — ни ложбинки, ни ямки. Как тут прятаться?

— Очень просто тут прятаться, — Нарт хлопнул ладонью по замшелой стене того, что раньше, похоже, было крепостью. — Камень тебя со всех сторон окружит и в обиду не даст. Откуда враг налетит, сразу понятно — в проход сунется, а проход простреливается. Будь там хоть сотня — всё равно по одному перестрелять можно.

— Нет, — покачал головой Ветер, — в землю зарыться — оно надёжнее.

— Ты слушай, что он говорит, — в первый раз обратился к Нарту Крконош, — в землю зарыться надёжнее. Земля укроет, согреет, как старые корни, до тех пор, пока не придёт пора взойти ростку. Ку-ку-куррр!

Нарт поглядел на Крконоша пристально и слегка испуганно.

— Ты... ты, часом, не Филектуром зовёшься?

— Филектур, Айвендил, Радагаст,[33] Крконош — это всё я, — приосанившись, прокаркал старик, — что, слыхал обо мне? А вот я какой! Элронда ищешь? Пропустили вы Элронда, он мимо вас прошёл четыре дня назад. Глорфиндел с большой дружиной к Северску ушёл, а Элронд с малой дружиной на север подался, там теперь его и ищи!

— Пропустили Элронда! — Нарт стукнул кулаком по ладони. — Но кто же знал, что он покинет Ривенделл так быстро! Слушай, Филектур, ты обещал рассказать, что произошло с Северском.

— Старый колдун не послушался аистов, вот что произошло с Северском, — загадочно изрёк Крконош, — а они его предупреждали. Они много знают и понимают, аисты-то.

— Да при чём же тут аисты? — воскликнул артедай- нец. — Ты дело говори! Почему из-под Северска бегут ангмарские недобитки?

— Три дня тому назад, — каркнул старик, — старый ангмарский колдун со всем своим войском бросил Северск и встретил посреди Вечерней равнины войско гондорского королевича Эарнура, который как раз собрался оцепить город и начать осаду. Гондорцы зашли с двух сторон и здорово покормили птичек, славно покормили, кое-кто и взлететь потом не мог. Сам старый колдун с конным отрядом прорвался к Карн Думу, и гондорский королевич погнался за ним.

— Но почему он вышел из Северска!? — Нарт даже глаза вытаращил от невозможности понять такое поведение старика Зимы. — Зачем он дал бой? Никто не может выстоять в поле против гондорской латной конницы, это и малому ребёнку известно!

— Курру-куку! — согласился с ним Крконош, — Я говорю тебе, что он не послушался аистов. Аисты мудрые птицы, они знали, отчего у рудаурских холмачей на щеках багровые пятна, они кричали об этом над всем городом, но никто не услышал.

— Почтеннейший Крконош, — вежливо вмешался Ветер, — откуда же в Северске взялись аисты посреди зимы?

— Ну, не в Северске, а в Руненгарте,[34] не зимой, а летом, и не сейчас, а триста пятьдесят лет назад, — отмахнулся Крконош, — какая разница.

— Триста лет назад... — нахмурясь, проговорил артедайнец, — на щеках багровые пятна... так среди них начался мор!

— Точно так, куррру-ку-ку, фьють, фьють! — подтвердил чудной старик. — Холмачи пришли вновь послужить давнему вожаку и принесли с собой Погибель Рудаура.[35]

— Рудаура и Кардолана, — согласился Нарт, — а ещё бич Гондора и Артедайна... Только до Ангмара тогда не дошло.

— Это вы про Великий Мор, что ли? — спросил Ветер. — Триста лет назад?

— Куррру-куку! — кивнул Крконош, — Погибель Рудаура пришла в Северск, и старый колдун понял, что если он позволит гондорцам осадить город, то останется без войска.

— И поэтому вышел в поле, не желая погибать, как загнанный зверь, — покачал головой Нарт. — Сложись по-иному, я бы сейчас радовался. А где теперь искать Элронда?

— Может, прямо в Ривенделл пойти, — предложил Ветер, — там его подождать?

В Ривенделл тайком не попасть, — отмахнулся Нарт, — а на дорогах гондорские дозоры.

— Есть тайные тропы в Ривенделл, — сказал Крконош, — да до них отсюда не добраться. Хотите сыскать Элронда — слушайте гусей.

— Почтенный Крконош, — сказал Ветер, — мы ведь не понимаем речи гусей.

— Что там понимать? — взъерошился старик и немного погоготал и гнусаво покрякал на разные голоса. — Очень даже просто. Там, где пройдёт Элронд, вместо людей поселятся гуси, вот и всё.

— Ты говорил, Элронд подался на север? — спросил Нарт.

— На север, на север! — подтвердил Крконош. — В самую глубь Ангмара, вдоль тёплых дорог. Я пошлю ему весточку, что ты его ищешь, но с вами не останусь, есть у меня дела и поважнее. Чивль-чивль! Прощайте, землерои!

И подпрыгивая, словно воробей, Крконош выбежал из развалин, и пустился вниз по холму и скоро пропал из вида, как заправский хоббит — его пёстрое пернатое одеяние прятало его, словно он и вправду был птицей.

Без короля

— Это уже Ангмар? — спросил Фритигерн, указывая вниз, где по обе стороны ручья стояло несколько домов с небольшими дворами.

— Ангмар, — отозвался Ветер, — я так думаю. А ты что скажешь, Нарт?

— Ангмар, — подтвердил артедайнец.

Последнее время Нарт становился всё угрюмее и угрюмее. После того, как риворы расстались с Крконошем, прошло дней десять, и всё это время отряд пробирался через холмистую часть Рудаура, именуемую Непогожими холмами. Название своё они вполне оправдывали: несколько раз дожди шли такие, что приходилось их пережидать. И врагов в этих холмах тоже хватало — похоже, что ангмарские недобитки, рудаурские холмачи и гондорские воины гонялись здесь друг за другом, то и дело устраивая засады и вступая в стычки. Ветер, рассудив со старшинами, решил, что здесь и без риворов хватает, кому подраться, и с тех пор избегал попадаться на глаза каким угодно большецам. Нарта такая жизнь заметно тяготила.

— Гусей вроде не видно, — сказал Фритигерн, поглядев на небо. — Где мы будем искать этого Элронда? Может, зайдём туда, — он кивнул в сторону деревушки, — да расспросим жителей?

— Тут только начинается Ангмар, — возразил Ветер, — а Крконош сказал, что надо идти в самую глубь, вдоль тёплых дорог. Правда, что такое тёплые дороги, я не знаю.

— Ильдерих Толстый знает, — сказал Герн, — он что-то про это рассказывал.

Ветер посмотрел на северо-запад, туда, где в подступающих вечерних сумерках синела неведомая страна Старика Зимы, Андан-маа, как называл её Найнас.

Небольшой вооружённый отряд приближался к деревне.

— Орки, — шепнул Нарт, глянув на мерцающий в ножнах Оркорез. — Ангмарские орки из Гундабада. Что они здесь делают?

Навстречу отряду из деревни вышло несколько большецов. Глава отряда, коренастый широкоплечий орк, о чём-то поговорил с большецами, обернулся и махнул рукой. Орки с гоготом и шумом бросились вперёд, забегая в дома и выволакивая оттуда всё, что под руку попадалось.

— Своих же грабят! — присвистнул Фритигерн.

— Видать, короля у них больше нет, — кивнул Ветер, — вот они своих и грабят.

Жители деревни не сопротивлялись — понимали, видать, что с доспешными и оружными орками воевать им не с руки. Столпившись вместе, они смотрели, как их грабят.

— Ветер, — позвал Герн, — а Нарт куда делся?

Ветерих оглянулся вокруг и понял, что артедайнец действительно ускользнул куда-то так тихо, что ни один из хоббитов его не услышал.

— Научили на свою голову, — буркнул Ветер, указывая вниз, — вон он, к деревне крадётся. Давай за ним, а я пока наших позову.

Достав лопасть бычерёвки — в последнее время хоббиты использовали их вместо рожков: про звук рожка сразу можно сказать, что это кто-то трубит позывные, а бычерёвок в этих краях не знали, — Ветер размотал верёвку и закрутил снаряд над головой. Низкий стрекот полетел над холмами, как будто шмель размером с дракона решил пособирать здесь клеверного мёду. Вот так, а теперь перехватить верёвку на локоть выше и покрутить побыстрее. Это значит — две дюжины лучников вслед за разведчиками.

Ветер свернул бычерёвку и натянул тетиву на лук.

Внизу орки продолжали отбирать у обитателей деревни приглянувшиеся вещи. Несли коз и кур со связанными ногами, какие-то свёртки, шерстяную одежду. Похоже, отряд орков собирался в далёкий поход — брали они то же самое, что взял бы и сам Ветер, если бы, к примеру, нашёл деревню пустой.

Вон там, в тени одного из домов, притаился Нарт, оркам его не видно. Хорошо усвоил науку артедайнец, вот только использует не по делу. А чуть позади него, верно, Фритигерн — его не видно ни оркам, ни Нарту, да и сам Ветер знает, что Быккинс здесь, только потому, что во-он того бугорка между двумя кустами раньше там не было.

Один из орков обратился к вожаку, указывая на столпившихся обитателей деревни. Вожак покивал огромной башкой — из такого шлема, пожалуй, дюжину накормить можно — и рявкнул на жителей. В ответ поднялся ропот. Из толпы, расталкивая прочих, вышел здоровенный большей, и заспорил с вожаком орков, потрясая кулаком.

Вожак слушал его недолго. Махнул рукой — и два орка схватили мужика за руки, а вожак шагнул вперёд и ударил его кулаком по голове. Когда его отпустили, большей, упал, как куча тряпок, и больше не двигался. В толпе завизжала женщина. Вожак указал пальцем — и женщину вытолкнули навстречу оркам.

Блеснуло бело-голубое свечение — это, выхватывая на ходу меч из ножен, прыгнул из своего укрытия Нарт. Оркрист описал в воздухе светящуюся дугу, и два орка упали. Вожак сорвал с пояса топор, ухватил его двумя руками, размахнулся и ударил по пустому месту; артедайнец успел уклониться и ответным ударом отрубил орку левую руку. Но добить его он не успел: из толпы жителей полетели камни.

— Убьют, — проворчал Ветер, бросая стрелу на тетиву и целясь в орка, пытающегося зайти к Нарту сзади, — а они не убьют, так я сам его придушу.

Свистнула стрела, и орк упал. Пока Ветер целился, Нарта он из вида потерял, и сейчас артедайнца нигде не было видно.

— Ветерих, мы здесь! — раздался голос позади. Дикиней пришёл с лучниками. — Что там происходит?

Тут Ветер увидел, куда подевался Нарт — артедайнец лежал лицом вниз, вытянувшись во весь нелепый долговязый рост, а над ним стоял Фритигерн Быккинс, и топор в его руках ходил низко и опасно. Деревенские стояли против Терна полукругом и пытались достать его не то вилами, не то граблями.

— Терна видите? — крикнул Ветер риворам. — Расчистим-ка ему дорогу! — и первый послал стрелу.

Внизу Терн размахивал топором, отгоняя большецов и орков от неподвижного Нарта. В кустах, где прятался Ветер, зашуршало — это кто-то из деревни начал отстреливаться по холмам. Должно быть, орки — большецы в таких сумерках неважно видят.

— Давайте-ка им огоньку! — обернулся Ветер к Дикинею. — Вон те три дома, где можно под кровлю попасть, где солома посуше.

— Белер, Шишка, Ведук, Смолка! — приказал Дикиней. — Огоньку!

Огонь в сумерках заметили сразу, закричали, забегали, а Герн тем временем взвалил Нарта на плечи, подобрав прежде его до сих пор слабо светящийся меч, и потащил назад, вверх по холму. Несколько орков бросились было за ним, но риворские стрелы быстро их переубедили. А солома на кровлях оказалась суше, чем предполагал Ветер, и скоро внизу запылало.

Тиудемер Крупень и Филимер Тихоня бросились вниз, подхватили бесчувственного Нарта, выволокли его наверх и пристроили за камнем. Несколько стрел свистнуло рядом и вонзилось в склон.

Вскоре поднялся и Фритигерн. В плече его, чуть выше лопатки, торчала стрела. Его подхватили и увели.

Разгорающийся пожар подсветил очертания двух лучников-орков, стоящих на крыше одного из домов. Цели были отличные, Ветеру хватило двух стрел.

Наутро отряд риворов вошёл в полусгоревшую деревню. Ангмарцы встретили их хмуро, но в драку не полезли. Ветер узнал, что Однорукий со своим отрядом бежал куда-то на север, испугавшись эльфов, что затаились в холмах. Бежал Однорукий так быстро, что и отобранных припасов с собой взять не успел.

— Женщин нам ваших не нужно, — сказал Ветер, глядя снизу вверх на смирно стоящего перед ним старосту, — а вот коз с курами мы возьмём. Везучие вы в этой деревне — не стану я вас до конца жечь. А то смотри, мы и вернуться можем. Ваши с нами не особо цацкались.

Староста промолчал, косясь на хмурые лица риворов, и решил зря не пытать своего везения.

— Тёплые дороги Ангмара — это подземные трубы такие, а по ним течёт горячая вода, вскипячённая в Горячей Долине. На каждой дороге такие особые башни стоят, а там котлы волшебные, в них воду заново греют и в другую трубу закачивают. Труба горячая землю греет, а ангмарцы, значится, в тёплой землице картошку растят и хлебушек. А так там только овёс бы рос да грибы. Они и селятся, ангмарцы, вокруг этих башен.

— Ильдерих, ты откуда такой умный? — вытаращил глаза Ветер.

— Да я когда в Северске поваром служил, с управляющим повздорил. Он большец был здоровый, как схватит меня, да через всю поварню об стену бросил. Думал, помру. Наши собрались, пошли на суд к хозяину. Тот управляющего велел кнутом пороть, а мне — отлёживаться на хозяйских харчах, пока не поправлюсь. И чтобы всё это время мне управляющий половину своего жалованья платил, — Ильдерих мечтательно улыбнулся, — а хозяин наш был большец очень учёный и книг имел видимо-невидимо. А я же грамотный, вот и читал от нечего делать книги целый месяц.

— Вишь ты, — покачал головой Ветер, — не знаешь, когда что пригодится. Этого даже Нарт не знал.

— Он, кстати, очухался, — сказал Герн, потирая плечо. Орчья стрела тогда пробила его доспех и застряла в плече, но рана, к счастью, оказалась неглубокой и за четыре дня почти затянулась. — Хочет тебя видеть.

— Вот хорошо, — кивнул Ветер,— я его тоже хочу видеть.

Бледный и осунувшийся Нарт вышел ему навстречу, пошатываясь.

— Где мы, Ветерих? — спросил артедайнец. — Я ничего не помню с тех пор, как я спас ту женщину от орка.

— Ты не спасал женщину от орка, болван, — сквозь зубы процедил Ветер,— ты пытался защищать ангмарцев от ангмарцев. Все народы в этом, как его, Андан-мае живут в мире друг с другом, все почитают друг друга за хороших соседей, как говаривал один мой знакомец. А ты, заморянец кремнеглазый, пошёл и вмешался в междусоседские распри. А этого никто не любит.

Нарт хотел было что-то сказать, но Ветер перебил его.

— Ты сказал, что не будешь водить нас в бой, — сказал хоббит, смотря на большеца, как давеча на старосту. — Но у этого отряда есть воевода. И пока мы не доставим тебя к Элронду, как обещали, ты находишься, господин артедайнский рыцарь, под моим началом! И ты не будешь больше никого спасать и вовсе не будешь ни с кем драться, как бы ты ни жалел твой драгоценный Северск! И в разведку ты больше ходить не будешь. Я сказал.

Нарт сверкнул на Ветера глазами, но ничего не возразил.

— Если бы Фритигерн волок тебя вверх по склону самую чуточку помедленней, — добавил Ветер, — он получил бы стрелу в шею, и мы бы похоронили его в Непогожих холмах. Ты понял меня?

— Я понял тебя, воевода, — сказал Нарт, склоняя перед хоббитом голову. — Я хожу под твоим началом.

— Вот и хорошо. Сегодня утром дозорные видели большую стаю гусей, пролетевшую на северо-запад.

— Занятное болото, — сказал Сегерих, — тростника совсем нет.

— И ряски тоже, — заметил Ветер, — и вода странная.

— И забор поперёк стоит, — добавил Балт, — а вон там дома полузатопленные. Это болото совсем свежее.

— Там, где пройдёт Элронд, вместо людей поселятся гуси, — задумчиво произнёс Ильдерих Толстый. — Если здесь нынче вместо селения болото, здесь наверняка скоро поселятся гуси. Может, это значит, что здесь прошёл Элронд?

— Вон там кто-то бредёт по пояс в воде, — указал Сегерих, — надо у него спросить.

Старый ангмарец, вышедший к ним из воды, принял риворов за бродячий ангмарский отряд — здесь таких было много, за четыре дня дороги от Непогожих холмов хоббиты встретили целых три, но не стали связываться — и рассказал им всё, что знал — сбивчиво, на неразборчивом северном наречии, но Ветер его понял.

Сариола была большим городом в срединном Андан-маа, с несколькими деревнями вокруг. Большинство мужчин из города ушли на войну. Король кинул клич по всем городам и сёлам — пришла пора скинуть заморян обратно в море и зажить наконец привольно и счастливо. Но в начале месяца по вестовым башням[36] пришла весть, что войско разбито, а Король скрылся в Горячей долине. А потом вестовые башни перестали передавать вести, и пришёл Гондор. Огромные всадники на огромных конях, под чьими копытами дрожала земля, сожгли деревни и перебили всех, кто пытался сопротивляться. Большинство людей укрылось за городскими стенами, осаждать их заморяне не стали.

Но через несколько дней начали твориться странные дела. Из Сариолы улетели все птицы, в окрестных полях исчезли олени и зайцы и даже крысы куда-то делись из города.

А потом пришли эльфы — дойдя до этого места, старик закрыл лицо руками и долго не мог сказать ничего связного; пришлось отпаивать его горячим чаем, — встали перед городскими воротами и приказали старшинам города выйти на переговоры.

«Уходите отсюда», — сказал вожак эльфов, — «завтра в полдень Сариола будет разрушена, а земли вокруг затоплены. Кто не уйдёт, будет сварен живьём».

Горожане поверили — эльфов в Ангмаре боялись ещё со времён последней войны триста лет назад и считали их способными на любое злодейство. Ушли все, кроме самых отчаянных, кому нечего было терять. Идти было некуда — вокруг хозяйничали разбойники, бывшие воины разбитого королевского войска, да ходили слухи о моровом поветрии — но люди ушли в никуда, так велик был страх перед эльфами. Сам старик забрался на вестовую башню, откуда виден был город, и стал смотреть, что будет.

В полдень затряслась земля, и огромные клубы тумана поднялись и скрыли Сариолу. А ночью подул ветер и развеял туман, и оказалось, что город лежит в руинах, а вокруг всё залито водой, и вода эта ещё тёплая.

Старик зашёл в воду и побрёл в город, где нашёл только затопленные развалины да несколько мёртвых тел. Ещё он там немножко сошёл с ума, но об этом он риворам не рассказывал — те догадались сами.

«Король», — плакал старик, — «куда же смотрит король! Эльфы разрушают наши города, неужели король не знает об этом? Когда же он вернётся? Вот эти вот ребята, славные коротышки, верно, лесные онге или джаравы, может быть, они знают, куда подевался король и когда он расправится с врагами? Нет? Не знают? Но если узнают, пускай обязательно всем расскажут — без короля земле плохо...»

Ангмарца обсушили, накормили и отпустили на все четыре стороны. Он так и не понял, что разговаривал с врагами своего короля.

Риворы шли по Ангмару вслед за Элрондом, огибая болота, что оставлял король эльфов на месте ангмарских поселений. По приказу Элронда лопались подземные трубы тёплых дорог, заливая всё вокруг, затапливая земли, что когда-то осушил Бессмертный Король и его рабы тролли.

Встреченным по дороге беженцам Ветер и ещё несколько хоббитов, кое-как говоривших на северном наречии, рассказывали, как пройти сухими участками до Непогожих холмов.

В срединном Ангмаре, по словам Нарта, было три больших поселения, считавшихся городами — Манала, Туонела и Сариола. Все три затопила и разрушила освобождённая вода. Месть за Артедайн вершилась на глазах у Ветера: Ангмар переставал существовать, сама земля меняла облик, и гуси селились там, где прежде жили люди.

В погоне за Элрондом риворы пересекли Ангмар с юго-востока до северо-запада. Здесь снова начинались холмы и леса, и попадались селения, не тронутые войной, где риворов принимали за ангмарский отряд с каких-то окраин и делились с ними едой неохотно, но без драки.

— Нарт, — позвал Ветер, — мне надо поговорить с тобой. Это очень важно.

— Я слушаю тебя, — отозвался Нарт, — чем я могу помочь?

— Боюсь, что пришла нам пора расстаться, — Ветерих тяжело вздохнул, — я совершил сегодня большую глупость.

— Что случилось? — Нарт насторожился, и рука его легла на рукоять Гламдринга.

— Мы зашли в деревню, как обычно, за припасами. Но мы там были не первые. В деревне стоит гондорский отряд.

— Большой?

— Дюжины четыре будет. Они нас сначала за ангмарцев приняли. Мне пришлось быстро-быстро заговаривать их воеводе зубы, ну я и сказал ему, что мы артедайнская гвардия, и имеем право на знамя с башней и скипетром. Помнишь, ты говорил.

— Знамя с башней и скипетром может дать только король... — глухо рассмеялся Нарт. — Вот и всё...

— Я давно догадался, что ты король, — сказал Ветер, — но не знаю, почему ты опасаешься гондорцев не меньше, чем ангмарцев. Они ищут тебя? Зачем?

Нарт глубоко вздохнул.

— Я Аранарт, сын Арведуи, названного Последним Королём. По рождению у меня больше прав на корону Гондора, чем у короля Гондора. И нынешний король Гондора это отлично знает.

Когда мы услышали, что корабли с юга идут в Серую Гавань, мы радовались, что Артедайн будет спасён, и лелеяли надежды на восстановление Арнора, и только печалились, что Гондор не послал помощь раньше, когда был ещё жив мой отец. Оказалось, что его смерти король Эарнил ждал нарочно.

Среди приближённых королевича Эарнура нашлось несколько верных людей, из потомков арнорцев. И они рассказали мне, что Эарнур намерен взять с меня клятву подданства.

— Это что значит? — спросил Ветер.

— Это значит, что Артедайн стал бы вассальным княжеством Гондора, а северная линия королей потеряла бы все права на престол Соединённого королевства. Сначала я не поверил. Но потом мне донесли, что войско состоит из личных вассалов Эарнура и Эарнила, и с ними всадники из Рованиона, чужаки, для них Артедайн ничего не значит.

— И ты решил скрыться?

— Мой долг — сохранить драгоценности короны, чтобы они не попали в руки Гондора. Если они будут на сохранении в Ривенделле, Эарнил не посмеет затевать вражду с Элрондом.

— А что же будет потом? — спросил Ветер. — Что будет с Артедайном?

— Его больше не будет, — ответил Нарт, — Я много думал об этом, и Артедайн должен исчезнуть. Уже в битве на Вечерней равнине артедайнцы сражались под знамёнами Кирдана, словно и не было никогда такой страны — Артедайн. Мы станем скрытым народом — рассеемся по лесам и равнинам, не будем жить в городах, чтобы никогда не дотянулась до нас хищная лапа Гондора, и так будет, пока не придёт пора вернуться настоящему Королю.

Король вдруг помрачнел.

— Но ты говоришь, начальник гондорского отряда что-то подозревает, — сказал он, — теперь за нами начнётся охота.

— Не печалься, твоё величество Нарт, — усмехнулся Ветер, — по дороге из той деревни мы повстречали двух эльфов, которым сказал Элронд, которому сказал Крконош, что ты его ищешь. Если идти вдоль ручья, в паре тысяч шагов — наших шагов, не твоих, долговязая ты ходуля, — будет большой серый валун со сколотой вершиной. Там они будут ждать тебя на закате солнца. А когда завтра к нам приедут гондорцы, то пускай ищут тебя, сколько им вздумается.

— Ветер! — воскликнул Аранарт, падая на одно колено и крепко сжимая руку воеводы, — Ты... я бы не только знамя с башней и скипетром, я бы вас каждого сделал рыцарем, а тебя — князем! Вы так послужили Артедайну, как ему давно никто не служил, и послужили не по клятве, а из доброго соседства. Я в долгу перед вами.

— Нарт, твоё величество, — смущённо улыбнулся Ветерих Ток, — то из тебя слова не вытянешь, а то ты разговорился, как Быкка на совете старейшин. Давай лучше собирай свои вещи и вверх по ручью отправляйся, да не забудь по воде пройти, чтобы тебя с собаками не нашли, мало ли что. Герн тебя проводит, я его попросил.

— Прощай, Ветер, — сказал Аранарт, — я желаю тебе и всем вам вернуться домой в целости и сохранности. Да хранят вас Стихии.

— Прощай, Нарт, — отпуская руку короля, ответил Ветер, — доброй дороги, и передавай привет эльфийской королевне!

На закате солнца вернулся Фритигерн с подозрительно красноватыми глазами.

— Ушёл? — спросил Ветерих.

— Ушёл, — ответил Герн, — вместе с эльфами.

Ну что ж, пора и спать ложиться, — вздохнул воевода. — Завтра с утра поворачиваем в сторону Шира. Пора домой!