Глава 6 В Великой войне. 1914-1918
Резкое осложнение обстановки в Европе в середине лета 1914 г., указывавшее на приближение большой войны, вынудило командование Морскими силами Балтийского моря пересмотреть планы боевой подготовки и, по мере возрастания угрозы агрессии со стороны Германии, направить основные усилия на обеспечение мобилизации и развёртывания сил флота. 12 июля командующий морскими силами Н.О. Эссен распорядился об отмене ранее запланированных маневров, объявив кораблям и соединениям повышенную готовность. Одновременно в целях предупреждения внезапного нападения противника был предпринят ряд необходимых мер, включая организацию крейсерского дозора в устье Финского залива и охрану рейдов.
Учитывая подавляющий перевес германского флота, русское верховное командование ставило перед Морскими силами Балтийского моря основную задачу: не допустить высадки неприятеля на побережье Финского залива, обеспечив развёртывание VI армии, для обороны Петрограда с суши. Согласно «Плану операций на случай возникновения европейской войны», разработанному в 1912 г. и без изменений приведённого в действие два года спустя, решение поставленной задачи предусматривалось посредством боя на Центральной минно-артиллерийской позиции на рубеже о. Нарген-Порккала-Удд. Отдельные её элементы - фланговые береговые батареи калибром от 75 мм до 8" - оборудовались заранее, в то время, как обширное минное заграждение, преграждающее вход в залив, должно было выставляться лишь в угрожаемый период.
Опираясь на позицию, флоту предписывалось оказать упорное сопротивление неприятелю при попытке его прорыва в восточную часть Финского залива, задействовав для этого все силы, включая и бригаду крейсеров, которые, заранее развернутые на линии Дагерорт-Утэ, должны были своевременно обнаружить приближение противника и при наличии в его составе лишь лёгких сил вступить в бой. В случае же появления главных сил неприятеля бригаде предписывалось, не теряя контакта с ним, немедленно отходить к Центральной позиции и, маневрируя к востоку от минного заграждения, совместно с линкорами не допускать прорыва германских кораблей.
За пять дней до начала боевых действий в полночь 13 июля 1914 г. броненосные крейсера «Громобой» (флаг начальника бригады контр-адмирала Н.Н. Коломейцева), «Баян», «Паллада» и «Адмирал Макаров» в сопровождении эскадренного миноносца «Новик» покинули Ревельский рейд, держа курс в открытое море. На траверзе Суропского маяка корабли застопорили ход и флагман, созвав совещание командиров, сообщил им о приказании Н.О. Эссена приступить к несению дозорной службы на линии о. Оденсхольм - банка Аякс с целью своевременного обнаружения противника. Около 5 час. 30 мин. крейсера, перестроившись в строй фронта, заняли свои места на линии дозора на расстоянии пяти миль друг от друга. Несение дозорной службы осуществлялось путём постоянного маневрирования кораблей вдоль линии завесы на удалении до 10-12 миль от неё.
В тот день ничего подозрительного обнаружено не было, лишь около 14 час. с «Адмирала Макарова» донесли по радио о двух виденных с него двухтрубных кораблях серой окраски, тип и принадлежность которых из-за большой дистанции определить не смогли. Однако посланный на поиски быстроходный «Новик» никого не обнаружил и около 3 час. пополудни крейсера, покинув линию завесы, направились в кильватерном строю в Гангэ, где с кораблей списали на берег весь вольнонаёмный персонал, а также офицеров болгарского флота, проходивших на бригаде практическую стажировку.
Несение дозорной службы крейсерами бригады осуществлялось и в последующие дни. В полночь 17 июля была объявлена мобилизация флота, а утром следующего дня адмирал Н.О. Эссен с санкции морского министра распорядился о начале постановки минного заграждения, для прикрытия которой на меридиан Пакерорта вышли линейные корабли, а в районе мыса Дагерорт - бригада крейсеров, имевшая задачу задерживать все пароходы, направлявшиеся в Финский залив. Грандиозная заградительная операция, в ходе которой было выставлено более 2000 мин, завершилась к полудню, а вечером 19 июля командование Балтийским флотом было извещено о начале войны с Германией.[1 И.К. Григорович. Воспоминания бывшего морского министра. - СПб.: Дева, 1993. с. 141.]
Спустя несколько часов соединения флота - бригада линкоров, обе минные дивизии и бригада подводных лодок - были развёрнуты на подходах к Центральной позиции и изготовлены к бою, в то время как крейсера вели непрерывную разведку устья залива для своевременного обнаружения неприятеля. В ожидании противника проходили дни, однако германский флот не предпринимал попыток прорыва к русской столице. Впоследствии выяснилось, что германское морское командование, рассчитывая вести войну на два фронта, сосредоточило главные силы на Северном морском театре против Англии, выделив для Балтийского моря на постоянной основе лишь небольшое число боевых единиц, включая лёгкий крейсер «Магдебург», бронепалубные крейсера «Аугсбург», «Любек», «Амазон», «Ундина», «Тетис», «Газелле», «Фрейя», канонерскую лодку «Пантер», 16 миноносцев, четыре подводные лодки, пять минных заградителей, 12 сторожевых кораблей и несколько тральщиков, в задачу которых входило проведение в основном демонстративных операций с целью заставить русский флот как можно дольше придерживаться оборонительного образа действий. Общее командование этими силами осуществлял гросс- адмирал Генрих Прусский (брат кайзера Вильгельма).
Первое боевое столкновение крейсеров с германскими кораблями произошло лишь 5 августа 1914 г. - на 18-й день войны. Накануне утром с русских береговых постов было обнаружено в море множество дымов, а спустя несколько часов сигнальщики «Громобоя» и «Адмирала Макарова», находившихся в тот день в дозоре, опознали германские корабли как броненосные крейсера «Роон» и «Принц Генрих», шедшие в сопровождении четырёх крейсеров-разведчиков и миноносцев. В действительности же силы противника насчитывали лишь лёгкие крейсера «Аугсбург» (флаг контр-адмирала Р. Мишке), «Магдебург», миноносцы V-25, V-26, V-186 и минный заградитель «Дойчланд», по огневой мощи значительно уступавшие русскому дозору. В задачу отряда входило скрытно проникнуть в устье Финского залива и с целью закупорки южного выхода из него выставить минное заграждение из 200 мин к весту от о. Нарген. Обнаружение германской оперативной группы русским дозором фактически ставило всю операцию на грань срыва, однако схожесть силуэтов кораблей кайзеровского флота сыграла свою роль. Предполагая, что перед ними превосходящие силы противника, русские крейсера, держась на меридиане м. Пакерорт, ограничились лишь наблюдением за передвижением германских кораблей, а с наступлением темноты ушли в Ревель.
Но нерешительность контр-адмирала Н.Н. Коломейцева ввела в заблуждение и противника. Не встретив противодействия со стороны русских, контр-адмирал Мишке посчитал это хитрым маневром с целью заманить его отряд вглубь залива и вечером 4 августа принял решение отойти до выяснения обстановки к берегам Швеции. Одновременно на линии Гангэ - мыс Тахкона (т.е. значительно западнее ранее намеченного района) было выставлено и минное заграждение.[2 Эта постановка осталась незамеченной нашими силами и лишь факт подрыва 6 августа двух голландских пароходов - «Алисон» и «Гоферин», следовавших из Ревеля к Балтийским проливам, указал на наличие германских мин в этом районе.]
На следующий день, 5 августа подошедшие к о. Даго германские миноносцы в течение 15 минут обстреливали пост наблюдения и маяк на мысе Дагерорт, разрушив постройки и уничтожив береговые навигационные знаки. Получив донесение об этом, адмирал Эссен отдал приказ дозорным крейсерам атаковать неприятеля. На случай внезапного появления более крупных сил кайзеровского флота в помощь 1-й бригаде крейсеров выделялась 2-я бригада («Россия», «Олег», «Богатырь», «Аврора»), а также V дивизион миноносцев в составе восьми единиц («Стройный», «Сторожевой», «Сильный», «Разящий», «Дельный», «Деятельный», «Достойный», «Расторопный», «Громящий»).
Около 20 час. 5 августа «Громобой» и «Адмирал Макаров» в 30 милях к зюйду от Гангэ обнаружили германский отряд и, приведя противника на левый траверз, с дистанции 70-85 кб открыли огонь главным калибром. Бой длился около получаса, в течение которого русские крейсера выпустили до 20 8" снарядов, однако попаданий отмечено не было и в 21 час. неприятель, пользуясь сгущающимися сумерками и значительным преимуществом в ходе, ушёл на вест. Отошли на линию завесы и русские корабли.
Нерешительные действия русских дозорных сил в первые две недели войны вселили в германское морское командование уверенность в необходимости продолжения операций демонстративного характера, имевших целью как можно дольше удерживать Балтийский флот в состоянии пассивной обороны. Для этого из состава германских морских сил Балтийского моря был сформирован «отряд особого назначения» под общим командованием контр-адмирала Э. Беринга, включавший лёгкие крейсера «Амазоне», «Аугсбург» (соответственно 1906 и 1908 гг. постройки), «Магдебург» (1913 г.), новейшие миноносцы V-25, V-26, V-186, а также канонерскую лодку «Пантер» и подводную лодку U-3.
12 августа отряд сосредоточился в 15 милях к норд-весту от южной оконечности о. Готланд, имея задачу с рассветом следующего дня войти в устье Финского залива и атаковать там русские дозорные корабли. При этом U-3, которую вели на буксире, предполагалось оставить на позиции в 40 милях к осту от Дагерорта с задачей прикрыть отход германских кораблей после осуществления набега.
В 0 час. 37 мин. 13 августа крейсер «Магдебург», следуя в густом тумане на 15- узловой скорости, выскочил на камни у о. Оденсхольм. Все попытки команды крейсера и подошедшего миноносца V-26 сдёрнуть корабль с камней не увенчались успехом. Спустя час после аварии германские корабли были обнаружены русским береговым постом на острове, который, несмотря на интенсивный артиллерийский обстрел с крейсера (при этом было подожжено здание поста и часть личного состава получила ранения), не замедлил сообщить в штаб Балтийского флота о появлении противника. К Оденсхольму был спешно выслан I дивизион миноносцев, а затем и дозорные крейсера «Паллада» и «Богатырь», которые до этого из-за тумана отстаивались на якоре в Балтийском порту. Выслать более крупные силы командование флотом сочло рискованным, поскольку не исключалась возможность попытки неприятеля завлечь таким образом русские корабли на заранее выставленное минное заграждение.
В 7 час. 25 мин. «Паллада» и «Богатырь» снялись с якоря и, перестроившись уступом, взяли курс на Оденсхольм. Туман был настолько плотным, что на переходе с кораблей практически не видели друг друга, а рулевые «Паллады», шедшей концевой, ориентировались лишь по кильватерной струе «Богатыря». Не имея точной обсервации, крейсера около часа шли по счислению со скоростью 7 уз и только в 8 час. 25 мин., определив место по вспышкам маяка Пакерорт и повернув к Оденсхольму, ход увеличили до 14 уз. Вскоре в густом тумане «Паллада» вновь потеряла «Богатырь», вынужденный сообщить ей свой курс по радио и периодически подававший сигналы сиреной.
В 10 час. 50 мин. «Богатырь» по счислению лёг на истинный курс 237°, рассчитывая пройти в 2 кб к весту от острова. В этот момент в тумане показалась «Паллада», а через девять минут открылся маяк Оденсхольма, неподалеку от которого был виден застрявший на камнях «Магдебург». Открытый по крейсеру и снимавшему с него экипаж миноносцу V-26 огонь, несмотря на небольшую дистанцию, оказался малоэффективным, поскольку временами противник совершенно скрывался за плотной стеной тумана, постепенно поднимавшейся вверх и сильно затруднявшей управление стрельбой. Так, по свидетельству командиров русских кораблей, комендорам «Богатыря» приходилось наводить орудия «поверх прицелов», а старший офицер «Паллады» капитан 2-го ранга В.М. Романов - артиллерист, сражавшийся в Порт-Артуре на прежнем «Баяне» и награжденный золотым оружием за храбрость, корректируя стрельбу, вынужден был даже спуститься на носовой срез корпуса, поскольку ни с фор-марса, ни с мостика разглядеть неприятеля было невозможно.[3 РГАВМФ, ф. 479, оп 1, д. 323, л. 5.]
Несмотря на своё бедственное положение, противник отвечал частым огнем, не принесшим, впрочем, особого вреда, за исключением нескольких осколков, попавших в корпус «Богатыря». Несколько лучше была стрельба русской артиллерии - в ходе боя зафиксировано одно попадание в миноносец V-26, поспешно скрывшийся в тумане, а также несколько попаданий в неподвижный «Магдебург», на котором 6" снарядами с «Паллады» было разбито одно 105 мм орудие, сорвана радиоантенна и сильно повреждены дымовые трубы.[4 Официальная германская история боевых действий на море в 1914-1918 гг. так описывает этот эпизод: «...Командир миноносца очень ловко управлялся на своем переполненном людьми корабле под неприятельским огнем. Во время поворота он представлял весьма удобную цель для русских, которые осыпали его градом снарядов. Когда, наконец, миноносец развил 30 узлов на курсе вест, один снаряд прошёл вплотную над кормой, вырвав восемь человек, которые упали за борт. Один снаряд ещё ранее испортил радиотелеграфную установку. Вскоре после этого V-26 получил попадание 6" снаряда в кормовую часть. Снаряд попал немного выше ватерлинии в правый борт и разорвался в кормовой офицерской каюте. Он совершенно разрушил кают-компанию, обе офицерские каюты правого борта и сильно повредил на левом борту каюту ревизора и спальню командира. Снаряд этот пробил верхнюю палубу, водонепроницаемую переборку заднего турбинного отделения и палубу над офицерским погребом. Все находившиеся в кают-компании люди, по большей части тяжело раненые с «Магдебурга», были убиты, в том числе и старший инженер- механик «Магдебурга» Кох. В кормовом турбинном отделении снаряд этот повредил трубопровод отработанного пара и обшивку холодильника; помещение наполнилось паром так сильно, что машинная команда не могла в нём оставаться. Пришлось застопорить левую турбину. Миноносец в это время мог дать только 23 узла. Командир не знал, как долго удастся сохранить эту скорость ввиду большой утечки пара, поэтому он не мог выполнить своего намерения использовать приготовленные тем временем аппараты для торпедной атаки и остался на курсе вест...». // Р. Фирле. Война на Балтийском море. Т. I. От начала войны до марта 1915 г./ Пер. с нем. - М.: Госвоениздат, 1937. с. 124.]
Всего же крейсером было израсходовано 16 8", 53 6", 18 75 мм снарядов и одна мина Уайтхеда, выпущенная в 11 час. 05 мин. старшим минным офицером лейтенантом Измайловым и вследствие неверно определенного расстояния «далеко недошедшая до цели».[5 РГАВМФ, ф. 479, оп 1, д. 323, л. 5.]
В разгар боя прочно сидящий на камнях «Магдебург» потряс сильный взрыв - оставшиеся члены экипажа во главе с командиром (к этому времени кроме него на борту оставалось ещё 56 человек) подорвали носовой торпедный погреб, окончательно выведя корабль из строя. Однако похожая участь могла постичь в тот день и наши крейсера. Маневрируя вблизи острова, «Паллада» и «Богатырь» в 11 час. 40 мин. чуть не столкнулись в тумане с двумя миноносцами, изготовившимися к торпедной атаке. Открытый по ним огонь почти сразу же пришлось прекратить - неизвестные корабли оказались русскими миноносцами Службы связи Балтийского моря - «Лейтенантом Бураковым» и «Рьяным», вышедшими к Оденсхольму для разведки и не получившими своевременного оповещения о присутствии своих кораблей в этом районе. По счастью, это «боевое столкновение» обошлось без потерь, хотя один из снарядов «Паллады» разорвался в двух саженях от борта «Лейтенанта Буракова».
Операция по захвату германского крейсера «Магдебург», потерпевшего навигационную аварию на камнях о. Оденсхольм 13 августа 1914 г. (Схема из: Г. Ролльман. Война на Балтийском море. 1915-й год. / Пер. с нем. - М.: Госвоениздат, 1937)
Выпустив в 11 час. 50 мин. ещё два залпа по «Магдебургу», русские крейсера ввиду молчания неприятеля задробили стрельбу, а через пять минут полуразрушенный «германец» спустил флаг. Предоставив принимать трофей экипажу подошедшей «России», «Богатырь», «Паллада» и присоединившийся к ним «Олег» по приказанию начальника 2-й бригады крейсеров вышли в 14 час. к линии о. Оденсхольм - банка Аякс, образовав завесу на случай прорыва противника вглубь Финского залива. Однако последний не проявлял активности и к 22 час. русские корабли благополучно возвратились в Балтийский порт.
Неудавшаяся набеговая операция, носившая характер явной авантюры, стоила германскому флоту не только гибели одного из современных кораблей. Некоторое время спустя, обследуя полузатопленный «Магдебург», водолазы подняли со дна трёхфлажную сигнальную книгу и извлекли из сейфа командира крейсера новейшую шифровальную таблицу германского флота. Благодаря этим поистине бесценным находкам, русское, а затем и английское морское командование получили возможность расшифровывать практически все радиограммы противника, что в значительной степени облегчило ведение радиоразведки в Балтийском и Северном морях.
Неудача 13 августа, тем не менее, не обескуражила неприятеля. На следующий день около 17 час. крейсер «Аугсбург» (флаг контр-адмирала Э. Беринга) обстрелял русские тральщики, ведущие работы в устье Финского залива, но вскоре был замечен дозорными крейсерами «Адмирал Макаров» и «Баян» и немедленно начал отходить на вест. Намерение противника заключалось в том, чтобы увлечь за собой русских и тем самым вывести их на позицию подлодки U-3, действовавшей совместно с крейсером, обеспечив ей благоприятные условия для торпедной атаки.
С этой целью «Аугсбург» и следующий ему в кильватер миноносец V-25 в 17 час. 46 мин. даже повернули навстречу нашим броненосным крейсерам и, сблизившись с ними до 72 кб, в 18 час. 10 мин. легли на обратный курс, открыв с дистанции 66 кб огонь из 105 мм орудий. «Адмирал Макаров» и «Баян» самым полным ходом преследовали их на параллельных курсах, ведя интенсивную стрельбу по неприятелю, который вскоре оказался накрытым высокими всплесками 8" снарядов. Всего в ходе более чем часовой погони их было выпущено более 40, большинство из которых ложилось не далее 150 м от «Аугсбурга», создавая, по словам очевидцев, «впечатление нескольких в него попаданий». Но, как оказалось впоследствии, германский крейсер получил лишь незначительные повреждения от осколков, которые буквально «покрывали палубу».
В 18 час. 27 мин. русские крейсера, резко изменив курс вправо, резко прекратили преследование - с мостика «Адмирала Макарова» обнаружили подводную лодку U-3, изготовившуюся для атаки. Чтобы вновь увлечь русских за собой и подвести их ещё ближе к своей субмарине, контр-адмирал Беринг даже приказал повернуть на обратный курс (в это время расстояние между кораблями было около 75 кб) и, застопорив ход, травить пар из вентиляционных труб машинного отделения, изображая аварию руля.[6 Р. Фирле. Война на Балтийском море. Т. I. От начала войны до марта 1915 г. / Пер. с нем. - М.: Госвоениздат, 1937. с. 135.]
Видя неподвижный, в облаках белого пара, «Аугсбург», командир «Адмирала Макарова» капитан 1-го ранга К.И. Степанов (старший дозора) посчитал его тяжело повреждённым и в 18 час. 32 мин. крейсера вновь повернули на противника, открыв сильный огонь главным калибром, временами вводя в дело и средний. Удачная стрельба вынудила противника отбросить маскировку и вновь развить полный ход, склоняясь к зюйдовым румбам. Бесперспективность погони становилась все более очевидной - в 19 час. русские корабли прекратили преследование и повернули на норд.
Действия дозорной полубригады, не сумевшей, используя превосходство в силах, отрезать противнику пути отступления и принудить его к решительному бою, не нашла одобрения у вышестоящего командования. Приказом адмирала Н.О. Эссена капитан 1-го ранга К.И. Степанов был отстранён от должности, а на его место назначен капитан 1-го ранга П.М. Плен.[7 «Этому ли я Вас учил!» - произнёс, по свидетельству очевидца, командующий флотом, обращаясь к командиру «Адмирала Макарова» при разборе операции.]
Характер операций германских морских сил на Балтике в первой половине августа, ясно показывал, что противник не собирается предпринимать попыток прорыва центральной минно-артиллерийской позиции, а все его активные мероприятия являются не более чем демонстрациями. Это «открытие» позволило русскому командованию расширить операционную зону Балтийского флота и, в частности, отнести линию крейсерского дозора дальше к весту, на меридиан мыса Дагерорт. Впрочем, противник также не снижал активности, направив в Балтийское море крупные силы, в том числе броненосный крейсер «Блюхер» и 4-ю эскадру линейных кораблей (6 единиц класса «Виттельсбах»). Разделившись на два отряда, они должны были провести очередную демонстрацию с целью выманить русские корабли из Финского залива, увлечь их к зюйду и уничтожить. Предполагалось, что возможный урон заставит русский флот вновь «вернуться к оборонительному образу действий, которого он держался до 14 августа».
В 5 час. 45 мин. утра 24 августа, снявшись с якоря у о. Эре, в дозор вышли «Баян» и «Паллада», радиостанции которых уже через четверть часа начали принимать сообщения о появлении неприятеля вблизи нашего побережья. Однако визуальный контакт с противником был установлен лишь спустя семь часов, когда на горизонте на дистанции 160 кб показался знакомый силуэт «Аугсбурга», явно пытавшегося вновь завлечь наши крейсера в погоню. Шаблонные действия немцев не принесли результата - учитывая близость главных неприятельских сил, на «Баяне» и «Палладе» сыграли боевую тревогу и увеличили ход до 15 уз, но покидать для атаки район дозора у Дагерорта сочли неблагоразумным.
Тем временем в северо-западной части горизонта обнаружилось множество дымов, а к 16 час. 30 мин. на удалении 220 кб удалось распознать броненосный крейсер «Блюхер» (принятый русскими сигнальщиками за линейный крейсер «Мольтке»), пытавшийся совместно с «Аугсбургом», «Страсбургом» и отрядом эсминцев окружить русские корабли. Сознавая всю опасность положения, старший дозора командир «Паллады» капитан 1-го ранга С.Р. Магнус принял решение, повернув на курс NО 16°, обогнуть банку Винкова и отойти затем вдоль южного побережья к устью Финского залива. Этот вариант действий был очевиден и для противника - в 16 час. 45 мин. «Блюхер» повернул на пересечку курса и развил полный ход. Через четверть часа дистанция сократилась до 115 кб, что заставило «Баян» и «Палладу» также увеличить ход до 19 уз, а затем ввиду заметно приближающегося неприятеля лечь на курс N0 82°. Маневр оказался удачным - уже повернувший непосредственно на русские корабли «Блюхер» был вынужден изменить курс к зюйду и, чтобы окончательно не упустить противника, в 17 час. 22 мин. открыть по концевому «Баяну» огонь левым бортом.[8 РГАВМФ, ф. 479, оп. 1, д. 323, л. 9.] Стрельба с дистанции 95 кб не нанесла повреждений русским крейсерам и после пяти залпов, ложившихся кучно с недолетом около 5 кб, была прекращена, после чего германские корабли отошли на зюйд, а «Баян» и «Паллада», присоединившись на меридиане Оденсхольма к вышедшим в поддержку «Громобою» и «Адмиралу Макарову», направились в Ревель.[9 Есть основания полагать, что причиной поспешного отхода противника стала подводная лодка «Акула», державшая позицию у Дагерорта. Видя тяжёлое положение, в котором оказались крейсера, её командир старший лейтенант Н. Гудим принял решение всплыть в надводное положение на виду неприятеля и тем самым отвлечь его внимание на себя. Эффект превзошёл ожидания - завидя движущуюся навстречу лодку, германская эскадра повернула на обратный курс, отказавшись от дальнейшего выполнения задачи // РГАВМФ, там же.]
Операция германского флота у входа в Финский залив 24 августа 1914 г.
Начало осени 1914 г. ознаменовалось периодом относительного затишья, вызванного усилением активности британского флота и переброской части германских сил с Балтики в Северное море, что подтверждалось и результатами разведки северной и западной частей Балтийского моря, предпринятой 10-11 сентября крейсерами «Рюрик», «Адмирал Макаров», «Баян» и «Паллада». Крупных сил противника в указанных районах обнаружено не было, что давало русскому командованию возможность перейти к активным боевым действиям, позволявшим «нанести наибольший вред неприятелю».
Своеобразным пробным шагом должна была стать крейсерская операция в южной части Балтийского моря, проводимая под личным командованием адмирала Эссена и имевшая целью уничтожение неприятельских дозорных кораблей. В 8 час. утра 14 сентября броненосный крейсер «Рюрик» под флагом командующего флотом покинул рейд Лапвика, держа курс на зюйд. Три часа спустя к нему присоединились «Паллада» и «Баян», однако последний вскоре получил приказание остаться в устье Финского залива для несения дозорной службы. Поход к Борнхольму проходил при 11-бальном шторме, мешавшем продвижению кораблей и заставлявшем их временами снижать скорость до 3-4 узлов, а сильная качка в случае встречи с противником не позволяла надеяться на прицельный огонь. Двухдневное плавание не дало результатов - обнаружить германские дозоры не удалось и вечером 16 сентября «Рюрик» и «Паллада» возвратились к о. Эрэ.
Встревоженное ростом активности Балтийского флота и стремясь сдержать его действия минимальными силами, германское морское командование приняло решение о более широком использовании для этой цели подводных лодок. В дополнение к уже имевшимся пяти субмаринам в Балтийское море было направлено ещё три - U-23, U- 25 и U-26. Их предполагалось развернуть на позициях в устье Финского залива.
Первая встреча русских крейсеров с подводным противником произошла 27 сентября. В тот день в дозоре на меридиане о. Оденсхольм находились «Баян» и «Паллада», для поддержки которых и одновременного прикрытия сидевшей на мели подводной лодки «Аллигатор» в 7 час. утра из Лапвика вышли «Громобой» (флаг нового начальника 1-й бригады контр-адмирала М.К. Бахирева) и «Адмирал Макаров». На траверзе банки Аякс крейсера обнаружили парусную лайбу под голландским флагом, идущую курсом вест. Поскольку указаний о пропуске её в запретные для плавания гражданских судов районы не имелось, командир «Адмирала Макарова» капитан 1-го ранга П.М. Плен получил приказание задержать судно и направить затем в Балтийский порт. Подойдя в 8 час. 05 мин. к лайбе и приказав капитану последней возвращаться, крейсер дал 17-узловый ход, одновременно положив руль право на борт. Спустя пять минут, находясь в 11,5 милях к зюйд-весту от банки Аякс, на левом крамболе неожиданно был замечен след торпеды, прошедшей впереди по курсу на расстоянии одного кабельтова. Вслед за первой торпедой обнаружили и вторую, прошедшую значительно ближе - примерно в четверти кабельтова от крейсера.[10 В рапорте командира крейсера капитана 1-го ранга П.М. Плена (РГАВМФ, ф. 479, оп. 1, д. 315, л. 54) сообщается и о третьей торпеде, якобы прошедшей на расстоянии 0,5 кб под кормой. Однако подобное утверждение опровергается тем фактом, что подводная лодка U-26 имела два носовых и два кормовых 533 мм торпедных аппарата и, следовательно, не могла выпустить одновременно более двух торпед.]
Уклоняясь от атаки, «Адмирал Макаров» развил полный ход и повернул на норд- вест. Одновременно к выходу из залива повернула и лайба, которую двумя боевыми выстрелами из 75 мм орудий крейсера заставили вновь лечь на указанный курс. Несмотря на неблаговидную роль лайбы, капитан 1-го ранга П.М. Плен в своём радиодонесении в штаб флота не замедлил сообщить о непричастности судна к инциденту, указав, что торпеды выпущены подводной лодкой, «удачно воспользовавшейся моментом».[11 РГАВМФ, ф. 479, оп. 1, д. 315, л. 54.]
Как выяснилось впоследствии, неизвестной субмариной оказалась U-26 под командованием капитан-лейтенанта К.Л. Веркхейма - одна из трёх германских лодок, скрытно развёрнутых на подходах к нашей Центральной позиции. Неудачная атака русского крейсера едва не сорвала всю операцию немцев, но грозное предупреждение не было должным образом воспринято штабом Балтийского флота, оставившим схему несения дозоров практически без изменений.
На следующий день, 28 сентября в 6 час. 45 мин. «Паллада» и «Баян» снялись с якоря на рейде Эре и, пройдя извилистым шхерным фарватером (на его последнем «колене» был сыгран сигнал «отражение минной атаки», отменённый с выходом в открытое море), легли на курс 192°, направившись в сопровождении миноносца «Стройный» к о. Даго. В 9 час. 10 мин. к крейсерам присоединился миноносец «Мощный», расположившись вместе со «Стройным» на крамболах «Паллады», шедшей головной. Спустя 20 минут ввиду о. Даго корабли повернули к норду, ожидая подхода новой дозорной смены - в этот день 1-я бригада крейсеров заканчивала свое дежурство в устье Финского залива, уступая место 2-й бригаде.[12 С самого начала воины несение крейсерского дозора нроизводилось в светлое время суток поочередно обеими бригадами, сменявшими друг друга через неделю, причём первую половину её в дозоре находилась 1-я нолубригада из двух кораблей, а вторую - 2-я. На ночь дежурная нолубригада, как правило, уходила на рейд Эре, в то время как оба «подвахтенных» крейсера базировались на Ланвик.]
Около 10 час. в восточной части горизонта показалось несколько дымов, а в 11 час. 08 мин. «Паллада» и «Баян» повернули на ост навстречу сменявшим их «России» (флаг начальника 2-й бригады) и «Авроре». Разойдясь с ними в 11 час. 35 мин. на контркурсах и отпустив миноносцы, «Паллада» и «Баян» 16-узловым ходом пошли в Ревель. Несмотря на близость базы, вахтенные сигнальщики, дежурные расчёты 75 мм орудий верхней палубы и специально назначенные наблюдатели продолжали напряжённо следить за морем. Как вспоминал впоследствии один из участников этого похода лейтенант П.В. Лемишевский, «идя этим курсом нужно было быть начеку: солнце осеннее, сильно слепившее глаза, мешало наблюдать водное пространство по правому борту, как раз самому опасному в смысле атаки подводной лодки. Небольшая рябь, ослепительно отражавшая в себе лучи солнца, давала возможность подводной лодке, если бы таковая находилась в этом районе, занять идеальную позицию между солнцем и крейсерами, к тому же ярко освещенными им, и достичь намеченной цели, т.е. произвести удачную атаку...».[13 П.В. Лемишевский. Гибель крейсера «Паллада» 28 сентября 1914 г. // Морской сборник, 1922 г., № 1-2, с.106.]
В 12 час. 14 мин. над «Палладой», шедшей головной, неожиданно взметнулся столб пламени, сопровождаемый звуком взрыва, по словам очевидцев, больше похожим на хлопок пистолетного выстрела. Крейсер заволокло клубами дыма, целиком скрывшего даже мачты.[14 Судя по записям в вахтенном журнале крейсера «Аврора», проходившего в момент взрыва «Паллады» траверз маяка Бенгшер, высота столба дыма на месте катастрофы составляла около 1000 м.] «...Моим глазам представилась следующая картина: столб дыма громадного диаметра (правого края его даже не было видно) и вышиною раз в десять больше высоты рангоута «Баяна», бурого цвета, в верхней своей части смешанного с паром ... Мгновенно пронизала меня мысль - «Палладе» конец...», - вспоминал впоследствии артиллерийский офицер «Баяна» лейтенант П.В. Лемишевский.
Сразу же после взрыва вахтенный начальник «Баяна» лейтенант В.Н. Селянин поставил ручки машинного телеграфа на «стоп», одновременно приказав пробить тревогу и дать авральный звонок. В это время на мостик прибыл и командир крейсера А.К. Вейс, который немедленно лично дал машинам «полный назад». Пока машины «забирали» на задний ход, корабль по инерции продолжал двигаться вперед, остановившись примерно в 1,5 кб от места взрыва, в тот момент, когда столб дыма начал подниматься вверх, «обнажая вместо «Паллады» гладкую поверхности воды». По свидетельству наблюдателя с «Баяна», «вооружённым глазом были видны летающие фуражки, бумажки и прочая мелочь. С каким напряжением впились глаза смотревших на это... место с надеждой хоть кого-нибудь увидеть. Тщетно, никого не было. До боли в глазах, смотря в бинокли, осматривали это место, но, к глубокому сожалению, никто не был усмотрен...».[15 П.В. Лемишевский. Ук. соч., с. 112.] Всплыло лишь рангоутное дерево (очевидно, шлюпочное) - это было всё, что осталось от 8000-тонного крейсера и 597 человек экипажа, бывших на его борту в тот роковой день.[16 Несмотря на все усилия посланных к месту трагедии эсминцев, тщательно осмотревших район катастрофы, спасённых из числа экипажа «Паллады» не было. Не удалось обнаружить и тела погибших, за исключением старшего артиллериста лейтенанта Л.А. Гаврилова, чей труп, привязанный к обломку дерева был найден 8 октября 1914 г. на побережье в районе Гангэ.]
Причиной гибели «Паллады» стала всё та же германская подлодка U-26, накануне неудачно атаковавшая «Адмирал Макаров» и не покинувшая позиции в надежде на успех. 28 сентября в 5 час. утра лодка в надводном положении отошла от северной оконечности о. Оденсхольм, взяв курс на норд, и в 9 час. 15 мин. заметила в направлении на норд-ост несколько дымов. Лодка тотчас же погрузилась и, пройдя в сторону дымов, вскоре обнаружила два крейсера, шедшие в строе кильватера в сопровождении эскадренных миноносцев. Ими оказались «Россия» и «Аврора», шедшие сначала на зюйд-вест, а затем, примерно в трёх милях от U-26, повернувшие к весту. За эсминцы же командир субмарины принял «Богатыря» и «Олега», направлявшихся в Лапвик на смену «Громобою» и «Макарову», в 11 час. покинувших рейд и вышедших в Ревель.
Потопление крейсера «Паллада» германской подводной лодкой U-26.
(Схема из книги: Г. Ролльман. Война на Балтийском море. 1915-й год. / Пер. с нем. - М.: Госвоениздат, 1937.)
Ожидая возвращения кораблей, лодка продолжала оставаться на позиции, лишь изредка поднимая перископ, стараясь не пропустить удобный для атаки момент. Предположения капитан-лейтенанта Веркхейма оправдались - в 11 час. 30 мин. снова появились два больших корабля, шедшие на ост. Спустя короткое время U-26 пересекла их курс, после чего пошла прямо навстречу. Противники стремительно сближались. На расстоянии 11-15 кб субмарина уменьшила ход и повернула вправо, намереваясь произвести выстрел из кормовых аппаратов. В 12 час. 10 мин. по головному четырёхтрубному крейсеру с расстояния в 2,8 кб была выпущена торпеда, спустя короткое время достигшая цели. Попадание пришлось в среднюю часть корабля, причем в перископ удалось заметить, как рушились трубы.
На основании донесения командира германской подлодки с высокой вероятностью можно предположить, что взрыв торпеды произошёл с левого борта в районе погребов 6" боезапаса или торпедного погреба, детонация которых вызвала взрыв котлов, что окончательно разрушило корабль. Указанное обстоятельство косвенно подтверждается вахтенным начальником «Баяна» лейтенантом В.Н. Селяниным, заметившим, что «с правого борта «Паллады» показалось три огня, почти одновременно три огня с левого борта, а затем весь крейсер сразу скрылся в дыму и огне», причем «все эти взрывы происходили один за другим, почти одновременно».[17 П.В. Лемишевский. Гибель крейсера «Паллада» 28 сентября 1914 г.// Морской сборник, 1922 г., № 1-2, с. 111.]
Очевидно, что первый из «огней» означал подрыв боевого зарядного отделения германской торпеды, второй и третий - взрыв погребов и котлов, на разрушение которых указывает наличие пара в верхней части дымового облака. Тот же факт, что вспышки сначала были замечены с правого борта и лишь затем с левого (откуда, собственно, и производилась атака), следует отнести за счёт своеобразного восприятия в тот момент очевидцем окружающей обстановки.
Стремясь отойти от места катастрофы, «Баян» продолжал двигаться задним ходом, когда в 12 час. 24 мин. кондуктор Сыров заметил по корме перископ подводной лодки. Дав полный ход, крейсер лег на курс 45°, уклоняясь от новой атаки, и одновременно открыл огонь из всех орудий левого борта по предполагаемому месту нахождения субмарины. За девять минут было выпущено более 40 снарядов (в том числе два 8" и 14 6"), некоторые из которых, по словам «баянских» артиллеристов (огнём управляли лейтенанты А.А. Борошенко и Б.К. Новицкий), «ложились просто отлично».
Быстрота маневра спасла корабль от гибели, лишив германских подводников шансов на повторный успех - отказавшись от дальнейших атак, U-26 малым ходом начала продвижение на вест, к выходу из залива. Тем не менее, как следует из донесения командира «Баяна» А.К. Вейса, на меридиане мыса Пакерорт крейсер всё же был вторично атакован неизвестной подлодкой. В 14 час. 45 мин. на правом крамболе был замечен предмет, похожий на перископ. На корабле немедленно положили руль «лево на борт», открыв одновременно огонь правым бортом. Спустя две минуты перископ скрылся из вида, после чего «Баян», прекратив стрельбу, вновь лёг на прежний курс. В 15 час. с правого борта была усмотрена торпеда, шедшая на пересечку курса, уклоняясь от которой, крейсер опять повернул влево, введя в действие 75 мм орудия, но через короткое время их огонь был также прекращён. В 15 час. 55 мин. «Баян» благополучно достиг Суропского прохода и спустя полчаса отдал якорь на Ревельском рейде, где уже находились пришедшие ранее «Громобой» и «Адмирал Макаров».
Катастрофа «Паллады» выявила настоятельную необходимость пересмотра организации боевой деятельности Балтийского флота, оказавшегося, как и флоты всех воюющих держав, практически безоружным перед лицом грозного подводного противника. Учитывая реальную опасность новых потерь, Н.О. Эссен в тот же день, 28 сентября, распорядился об отзыве из дозора крейсеров 2-й бригады, а на случай возможной попытки прорыва в Финский залив неприятельских надводных кораблей в Ревеле сосредотачивались «Громобой», «Адмирал Макаров» и «Баян». Дозорная же служба с этого момента возлагалась лишь на миноносцы и подводные лодки.
Отказ противника от нанесения удара по Петрограду с моря позволил русскому командованию перейти к активным операциям по поддержке своих сухопутных войск, действующих на южном побережье Балтийского моря. Однако выход к нему части флота был сопряжён с риском встречи с превосходящими германскими силами, обладавшими, помимо преимущества в ходе, возможностью оперативного маневрирования между театрами. В этой связи наиболее эффективным способом действий представлялись широкомасштабные минные постановки на германских коммуникациях в юго-восточной и южной частях моря, к осуществлению которых должны были привлекаться разнородные силы, включая эсминцы, обе крейсерские бригады и даже линейные корабли.[18 РГАВМФ, ф. 479, orn 1, д. 970, л. 27.]
Первая минно-заградительная операция с участием крупных кораблей проводилась 4-7 ноября 1914 г. и имела целью заграждение германских судоходных путей у банки Штольпе. В связи с этим штабом флота был сформирован Отряд специального назначения под командованием контр-адмирала Л.Б. Кербера в составе крейсеров «Рюрик», «Олег», «Богатырь» и минного заградителя «Амур», скрытно выставившего 5 ноября в заданном районе 240 мин под прикрытием крейсеров.
Следующей операцией с участием нового соединения стало заграждение наиболее вероятных подходов с моря в районах Данциг-Пиллау и Рикегефт-Данциг, чем предполагалось ещё более затруднить снабжение левофланговой группировки германских войск, действующей в Прибалтике. Учитывая положительный опыт использования для минных постановок тяжёлых кораблей, в состав Отряда по инициативе Н.О. Эссена помимо минного заградителя «Енисей», «Рюрика», «Олега», «Богатыря» включили крейсера «Адмирал Макаров» и «Баян», экстренно оборудовав их минными рельсами и скатами. Для тренировки экипажей произвели несколько учебных постановок под руководством опытных минёров, откомандированных с минных заградителей.
Планом операции, разработанным Л.Б. Кербером с участием офицеров оперативной части штаба флота, предусматривалось, что «Енисей» вместе с назначенными для его прикрытия «Олегом» и «Богатырём» сосредотачиваются в Утэ, а «Рюрик», «Адмирал Макаров» и «Баян» с минами на борту - в Папонвике, откуда им надлежало выйти в море для встречи в условленной точке рандеву. Далее соединение в полном составе должно было следовать в заданный квадрат, из которого корабли группами расходились бы к местам постановок.
Реализация плана началась точно в назначенное время. 28 ноября из Свеаборга, приняв на борт 120 мин заграждения, вышел «Рюрик» (флаг контр-адмирала Л.Б. Кербера), взявший курс на Папонвик, где в это время находились «Адмирал Макаров» и «Баян», принимавшие мины с заградителя «Ильмень». Однако из-за свежей погоды эта сложная и опасная операция затянулась, в результате чего к утру 30 ноября полный запас мин (80 единиц «образца 1912 г.») удалось принять лишь «Баяну». Тем не менее, ввиду намерения противника в ближайшее время начать переброску морем своих войск в Данциг и Кенигсберг, контр-адмирал Кербер распорядился о подготовке к выходу в тот же день, а запаздывавшему с погрузкой мин «Адмиралу Макарову» было предписано принимать их «вплоть до съёмки с якоря, сколько успеет, хоть даже и менее 80».[19 РГАВМФ, ф. 479, orn 1, д. 324, л. 19.]
В 12 час. 30 мин. 30 ноября в сильную пургу «Рюрик», «Баян» и «Адмирал Макаров» (принявший лишь 64 мины) снялись с якоря и, развив 16-узловый ход, вышли по назначению. Однако ухудшение видимости не позволило выйти в море остальной части соединения - «Енисею» и конвоировавшим его «Олегу» и «Богатырю», вследствие чего начальник отряда принял решение начать постановку имеющимися силами, а мины с заградителя выставить по улучшении погодных условий.
Утром 1 декабря выяснилось, что «Баян» с «имеемым углем может дать лишь 17 уз, а всего оставшегося запаса угля хватит на 30 часов 16-узлового хода или на 50 часов 12-узлового», кроме того, на крейсере наблюдался сильный разогрев подшипников правой машины. Вследствие этого ему было приказано вернуться в Утэ, а остальным крейсерам продолжить операцию.
В 11 час. 50 мин. корабли разошлись к местам постановки. В 20 час. 30 мин. «Адмирал Макаров» достиг назначенного района (примерно в 40 милях северо- западнее маяка Риксгефт), и, определившись по счислению, лёг на истинный курс N, сбросив первую мину, вслед за которой с интервалом около 45 м последовало ещё 20. Спустя шесть минут, описав коордонат влево, крейсер вновь лёг на тот же курс, выставив вторую минную банку, отстоявшую от первой на 0,5 мили к весту, а ещё через 10 минут после аналогичного маневра удалось поставить и остальные 22 мины, последняя из которых «из-за невозможности приготовить или оставить на корабле была , , 20 сброшена безопасной».[20 РГАВМФ, ф. 479, on. 1, д. 315, л. 70.]
В 20 час. 53 мин., завершив постановку, осуществленную «чисто, без каких либо заеданий и неисправностей», крейсер лег на курс 335°, повернув затем к южной оконечности о. Готланд. Определившись по мелким маякам (при этом было установлено, что заграждение выставлено точно в назначенном месте), «Адмирал Макаров» находился вблизи побережья до утра 2 декабря, перейдя затем в район рандеву с отрядом. Но последнее не состоялось и крейсеру пришлось самостоятельно идти в Утэ, куда он благополучно прибыл утром 3 декабря. Столь же успешно выставили свои заграждения «Рюрик» и «Енисей», завершив тем самым план минных постановок в юго-восточной части Балтийского моря.[21 Предполагая наличие вблизи избранной точки рандеву значительных сил неприятеля (о чем имелись свежие данные радиоразведки), капитан 1-го ранга П.М. Плен решил не идти в назначенный квадрат, а ожидать отряд милях в 12 западнее, рассчитывая, что начальник отряда и командиры остальных кораблей вследствие изменившейся обстановки будут вынуждены поступить аналогичным образом. Однако «Рюрик», «Енисей», «Олег» и «Богатырь», без помех соединившись утром 2 декабря точно в условленном месте и полагая, что «Адмирал Макаров» из - за сильной мглы разминулся с ними, повернули, не ожидая последний, в сторону Хоборгского рифа, откуда после захода солнца «Енисей» и конвоировавший его «Богатырь» вышли к месту постановки. // П.В. Гельмерсен. Заградительные операции Балтийского флота у германского побережья в 1914-1918 гг. - СПб.: Галея-Принт, 1998. с. 18.]
16 декабря 1914 г. было произведено переформирование крейсерских сил Балтийского флота. В 1-ю бригаду вошли броненосный крейсер «Рюрик», крейсера «Адмирал Макаров», «Баян», «Олег» и «Богатырь», во вторую - броненосные «Россия» и «Громобой», а также «Аврора» и «Диана». Должность начальника 1-й бригады принял контрадмирал М.К. Бахирев.
Учитывая возросшую минную опасность, германское командование с начала декабря осуществило перевод значительной части своих кораблей из Данцига в западные пункты базирования - Кольберг, Штеттин и Свинемюнде, откуда они могли выходить как в Киль, так и к русским берегам. В последнем случае наиболее удобный маршрут пролегал между о. Борнхольм и банкой Штольпе, в районе которой 5 ноября было выставлено минное заграждение с «Амура». Желая воспрепятствовать свободному развёртыванию сил противника для операций в российских водах, адмирал Н.О. Эссен в конце декабря 1914 г. принял решение о минировании этого прохода и района у мыса Аркона, мимо которого «пролегает путь от Киля ко всем портам неприятеля, находящимся в восточной части моря, равно как и к русским берегам...».[22 РГАВМФ, ф. 716, оп 1, д. 714, л. 84-85.] Принимая во внимание значительное расстояние, которое необходимо было преодолеть кораблям и высокую вероятность встречи с противником, постановка заграждения возлагалась на этот раз на крейсера 2-й бригады - «Россию», «Богатырь», «Олег», а прикрытие - на «Рюрик», «Адмирал Макаров» и «Баян» под общим командованием начальника отряда заградителей контр-адмирала В.А. Канина.
Днем 30 декабря оба отряда покинули рейд Севастополь в Абосских шхерах и, пройдя стратегическим шхерным фарватером, с темнотой вышли в открытое море, взяв курс на юг. В течение ночи шли раздельно (впереди корабли 1-й бригады крейсеров), держась в целях маскировки в 15-16 милях друг от друга. На рассвете обе группы вышли на параллель южной оконечности о. Готланд и к 16 час. 31 декабря достигли условного района рандеву. Спустя полчаса после встречи корабли дали ход 14 уз, направляясь к северной оконечности Борнхольма, однако через короткое время скорость пришлось уменьшить: по мнению В.А. Канина, «Баян» и «Макаров» так дымили, что отряд рисковал быть замеченным издалека».[23 РГАВМФ, ф. 479, оп 1, д. 315, л. 109.]
С наступлением темноты крейсера-заградители, отделившись от сил прикрытия, пошли к местам постановок, а «Рюрик», «Адмирал Макаров» и «Баян» приступили к «ночному крейсерству». Последнее оказалось безрезультатным - в течение ночи бригада встретила лишь один, шедший с огнями, пароход, с которым разошлись правыми бортами. Около 10 час. утра 1 января 1915 г. к отряду прикрытия присоединились успешно выполнившие свою задачу заградители, а спустя ещё сутки все корабли без потерь возвратились в шхеры.
Итоги «новогоднего похода» балтийских крейсеров, в ходе которого в германских водах было выставлено 300 мин, поставили под угрозу безопасность как наиболее важных морских коммуникаций неприятеля, так и районов боевой подготовки его флота, считавшихся до того сугубо «тыловыми». 13 января 1915 г. на минах, выставленных «Россией» подорвался крейсер «Аугсбург», а спустя несколько часов - крейсер «Газелле», потеря которых чувствительно ослабила германские морские силы на театре.
Заключительной операцией русского флота на путях сообщения противника зимой 1914/1915 гг. явилась попытка заграждения Данцигской бухты в конце января 1915 г., имевшая целью содействие русским войскам, ведущим тяжёлые оборонительные бои в Восточной Пруссии. Как и в предыдущих случаях, к участию в ней привлекались крейсера 1-й бригады - «Рюрик», «Адмирал Макаров», «Олег» и «Богатырь», которым придавались эсминцы «Новик», «Генерал Кондратенко», «Сибирский стрелок», «Охотник» и «Пограничник». По замыслу операции, эсминцы должны были минировать ближние подступы к Данцигу, в то время как «Олегу» и «Богатырю», принявшим по 100 мин, надлежало выставить заграждения значительно мористее.
Снявшись с якоря утром 30 января, крейсера вышли по назначению, рассчитывая на следующий день на параллели южной части о. Готланд встретиться с эсминцами, сосредоточившимися к тому времени в бухте Тага-Лахт. Около 4 час. утра 1 февраля корабли в густой снегопад приблизились для определения места к маяку Фарэ. Здесь флагманский «Рюрик» подстерегало серьёзное испытание: крейсер «переехал» всем днищем через необозначенную на карте каменную банку, через которую головной крейсер русской колонны - имевший менее глубокую осадку «Адмирал Макаров» - перешёл беспрепятственно. Вдвое более тяжёлый «Рюрик» получил очень серьёзные повреждения корпуса и принял около 2700 т воды. Операцию пришлось прервать - «израненный» крейсер, конвоируемый остальными кораблями бригады, сумел 6-узловым ходом вернуться в Ревель, откуда затем ледоколами был переведён на ремонт в Кронштадт. Остальные крейсера также окончили кампанию, встав в Ревельской гавани на зимовку.
Тем не менее, положительный опыт, накопленный в морских боях первого года войны, позволил развернуть активные действия у неприятельского побережья и в следующую кампанию. Одна из таких операций, имевшая целью постановку новых минных заграждений восточнее Данцига, была проведена уже в конце апреля 1915 г. с участием миноносцев (отряд заграждения) и крейсеров 1-й бригады («Адмирал Макаров», «Баян», «Олег» и «Богатырь»), назначенных в прикрытие. Достигнув в ночь на 25 апреля 1915 г. района к югу от Готланда, бригада согласно замыслу операции приступила к крейсерству, когда в 1 час. 50 мин. сигнальщики «Адмирала Макарова» заметили в западной части горизонта дым, а спустя ещё несколько минут смогли разглядеть и силуэт лёгкого германского крейсера «Мюнхен», принятого поначалу за «Аугсбург», и миноносца V-181, выдвигавшихся в район Либавы. В 2 час. 08 мин. «Адмирал Макаров» и «Баян», шедшие головными, открыли огонь, а через несколько секунд ответил из 105 мм орудий и «Мюнхен». Опасаясь возможной атаки миноносцев, русский отряд, не теряя неприятеля из виду, вскоре после начала перестрелки повернул на вест и в 2 час. 18 мин. совершил ещё один поворот вправо, войдя в полосу тумана. Спустя несколько минут бой возобновился - вышедший вперёд германский крейсер выпустил торпеду, но безрезультатно. В ответ русские крейсера усилили огонь, но, несмотря на сравнительно малое расстояние (около 23 кб), пристреляться удалось не сразу - предрассветные сумерки и постоянное маневрирование неприятеля значительно затрудняли наводку. Накрытий добились лишь через 20 минут, причем один залп лёг настолько близко от цели, что всплески залили всю носовую палубу германского крейсера до боевой рубки. (По свидетельствам русских офицеров - очевидцев этого боя, наши корабли добились одного попадания, отчётливо виденного многими, однако германские источники этот факт отрицают). Начинающийся рассвет постепенно делал противника всё более заметным, что вынудило его увеличить дистанцию, а в 2 час. 35 мин. германские корабли прекратили огонь и, увеличив ход, скрылись на вест. Последние залпы русские орудия выпустили по миноносцам V-151 и V-153, подошедшим на выручку и также вынужденным отступить.[24 Г. Ролльман. Война на Балтийском море. 1915-й год. / Пер. с нем. - М.: Госвоениздат, 1937. с. 117.]
Другим не менее ярким эпизодом боевой деятельности крейсеров типа «Баян» в кампанию 1915 г. стал набег на Мемель, завершившийся боем русских и германских кораблей у острова Готланд. Идея этой смелой операции возникла в связи с получением штабом Балтийского флота агентурных данных о намеченном на 18 июня в Киле смотре германского флота в присутствии самого кайзера Вильгельма II и сосредоточении там большей части боевых кораблей. Стараясь использовать данный фактор, русское командование намеревалось путём обстрела с моря одного из пунктов неприятельского побережья произвести «сильное моральное впечатление» на германскую общественность, под влиянием мощной государственной пропаганды искренне полагавшей, что «русский флот окончательно заперт в Финском заливе и ни один крупный корабль ни разу за войну не был у берегов Германии».[25 Там же, с. 243.] Помимо достижения политических целей данная операция преследовала и чисто военные, в том числе отвлечение внимания противника от Рижского залива, что, по мнению русского командования, позволило бы выиграть время для завершения оборонительных работ при входе в него.
В качестве объекта предстоящего набега был выбран Мемель - достаточно крупный порт, являющийся в связи с началом кайзеровского наступления в Курляндии подлинно «нервным» пунктом морских коммуникаций противника. Согласно плану операции, одобренному новым командующим флотом вице-адмиралом В.А. Каниным (назначенным в мае 1915 г. после кончины Н.О. Эссена), осуществить набег должна была 1-я бригада крейсеров совместно с «Новиком» и VI дивизионом эсминцев, для прикрытия которых выделялись линкоры «Цесаревич», «Слава» и подводные лодки.
Крейсер «Баян», 1916 г.
В кампанию 1916 г. «Баян» вступил с приметно изменившимся силуэтом. Теперь в нём доминировали мощная коробчатая балка в носу (установлена в 1915 г.), являвшаяся составной частью комплекта трального оборудования, так и не поставленного, и отсутствие фальшборта на шкафуте, срезанного в преддверии установки перед грот-мачтой третьего 8" орудия. Также с целью усиления артиллерии крейсера в фальшборте в средней части были сделаны вырезы для четырёх 6" орудий. Показано место попадания германского 210 мм снаряда с «Роона» в бою 19 июня 1915 г.
Все крейсера, за исключением «Рюрика», находившегося в Ревеле, с середины апреля 1915 г. базировались на Люм в полной готовности в выходу в море, поэтому их подготовка к предстоящему походу свелась лишь к приёму небольшого количества топлива. П оследним в 17 час. 20 мин. 17 июня завершил погрузку угля «Баян», после чего бригада немедленно снялась с якоря, достигнув спустя четыре часа рейда Пипшер. Отсюда в 2 час. ночи 18 июня «Адмирал Макаров» (флаг командующего бригадой контр-адмирала М.К. Бахирева), «Баян», «Олег» и «Богатырь» в сопровождении эскадренных миноносцев «Боевой», «Внимательный», «Выносливый» и «Бурный» взяли курс на банку Винкова. В районе банки бригаде надлежало встретиться с «Рюриком», вышедшим из Ревеля и около 5 час. утра присоединившимся к остальным кораблям.
Считая возможным выполнение намеченной операции вечером того же дня, М.К. Бахирев донёс об этом командующему флотом, одобрившему его намерение. Однако изменение первоначального замысла не позволяло до темноты присоединить к бригаде VI дивизион эсминцев, отстаивавшийся из-за тумана у о. Вормс. Вследствие этого дивизиону было приказано возвратиться, в то время как находившемуся с ним «Новику» предписывалось действовать по плану. Пользуясь своей быстроходностью и сообщёнными по радио координатами, курсом и скоростью крейсеров, последний к 13 час. догнал бригаду, заняв место в кильватере «Рюрика».
Плавание отряда проходило в условиях плотного тумана, иногда сгущавшегося до такой степени, что «не позволял видеть с переднего мостика корму впереди идущего мателота, а порой даже собственный гюйс-шток». Чтобы удержать строй, кораблям даже пришлось выбросить за борт специальные трещотки, позволявшие во время движения не терять друг друга.
В 18 час. 10 мин. в счислимой точке с координатами 56° 19' N и 19° 57' О корабли легли на окончательный курс 133°, направляясь к Мемелю. Но ещё более сгустившийся к 19 час. туман заставил М.К. Бахирева отложить операцию до рассвета. Не имея обсервации с 2 час. утра 18 июня, он посчитал рискованным подходить к неприятельскому побережью без определения, а потому распорядился идти к маяку Фамуден на южной оконечности о. Готланд с целью уточнить вблизи него своё место. При подходе к острову туман стал заметно редеть, а вскоре разошёлся совсем, что позволило бригаде, определившись по маяку, снова лечь на обратный курс.
Однако около 2 час. ночи 19 июня туман сгустился вновь, вследствие чего начальник бригады принял решение отказаться от выполнения главной задачи и спустя час приказал повернуть на курс 10°, причём об изменении направления движения кораблям пришлось сообщать по радио малой мощностью, поскольку последние временами теряли друг друга из виду. Примерно в это же время выяснилось, что в строю отсутствуют концевые «Рюрик» и «Новик», разлучившиеся с бригадой ещё при первом повороте к Мемелю и не сумевшие затем соединиться с отрядом. «Новик» возвратился к Церелю, в то время как «Рюрик» продолжал самостоятельно следовать к цели. Отсутствие одного из наиболее современных кораблей Балтийского флота в значительной степени снижало огневую мощь набегового отряда, основной «ударной силой» которого стали теперь «Адмирал Макаров» и «Баян».
Между тем ещё ночью 19 июня флагманский радиотелеграфист капитан 2-го ранга И.И. Ренгартен, находившийся на радиостанции в Кильконде, дважды передал по радио контр-адмиралу Бахиреву расшифровку вражеских переговоров, ясно указывавших на то, что между 6 и 7 часами утра вблизи бригады предполагалось присутствие нескольких германских кораблей во главе с «Аугсбургом». Уничтожение в открытом бою хотя бы части неприятельских сил сулило гораздо большие перспективы, чем при обстреле Мемеля и М.К. Бахирев приказал идти на сближение с противником. В 5 час. 30 мин. туман рассеялся (при этом ни «Рюрика», ни «Новика» не было видно) и в это же время начальник бригады получил новое радио, уточняющее курс и скорость германского крейсера. В 6 час. 15 мин. русский отряд повернул к норд-осту «на пересечку неприятеля», а спустя ещё час, увеличив ход до 19 уз, лёг на курс 10°, ведущий к месту предполагаемой встречи с ним.
Расчёты русского флагмана оправдались - в 7 час. 35 мин. по курсу бригады сигнальщики опознали силуэты крейсера «Аугсбург», минного заградителя «Альбатрос» (принятого за крейсер «Ундина») и трех миноносцев, шедших в кильватерном строю на зюйд-вест. Намереваясь охватить голову вражеской колонны, «Адмирал Макаров», не мешкая, начал поворот влево, приводя противника на курсовой угол 40° правого борта и, подняв стеньговые флаги, открыл огонь по «Аугсбургу» с дистанции 44 кб. Спустя три минуты к нему присоединилась артиллерия «Баяна», а в 7 час. 45 мин. начали стрелять «Богатырь» и «Олег», избравшие целью «Альбатрос».[26 В.Ю. Грибовский. Бой у Готланда 19 июня 1915 г.// Гангут, № 11. с. 40.]
«В этот момент все были проникнуты одним желанием: уничтожить крейсер ("Аугсбург"), который до сего времени всегда ускользал от наших крейсеров - вспоминал впоследствии артиллерийский офицер «Баяна» лейтенант П.В. Лемишевский. - Но вот грянул залп из башенных и казематных орудий на «Адмирале Макарове». Небольшая пауза, необходимая, чтобы залпы двух кораблей не легли одновременно, и "Баян" открыл огонь из всех орудий по головному неприятельскому кораблю. Вслед за "Баяном", выдерживая мёртвый промежуток, открыли огонь "Богатырь" и "Олег"».[27 М.А. Петров. Два боя.-Л., 1926. с. 44.]
Встреча с русскими крейсерами оказалась полной неожиданностью для немецких кораблей, отвернувших вправо и одновременно увеличивших ход до полного.[28 Как выяснилось впоследствии, германский отряд в составе броненосного крейсера «Роон», лёгких крейсеров «Аугсбург», «Любек», минного заградителя «Альбатрос» и семи миноносцев вечером 18 июня осуществлял минную постановку в русских водах в районе маяка Богшер. При следовании по назначению корабли в густом тумане разошлись буквально в 50 кб с крейсерами М.К. Бахирева, однако ни те, ни другие не заметили друг друга. По завершении постановки флагман отряда коммодор Карф, державший флаг на «Аугсбурге», дал радио о выполнении задачи с указанием места, курса и скорости, расшифрованное русскими ночью 19 июня и использованное в дальнейшем для наведения своих кораблей на противника. При этом сам коммодор Карф не имел никаких сведений о близости русских кораблей, хотя в эфире была слышна оживлённая работа их радиостанций. Однако этим радиопереговорам не придали значения, приписав их дозорным кораблям в Ирбенском проливе, и в 7 час. утра отряд разделился - крейсера «Роон» и «Любек» с четырьмя миноносцами повернули к Стейнорту, а «Аугсбург» с «Альбатросом» и тремя миноносцами пошли к южной оконечности Готланда, чтобы оттуда взять курс на Риксгефт // Г. Ролльман. Война на Балтийском море. 1915-й год. - М.: Госвоениздат, 1937. с. 244.]
Пользуясь преимуществом в скорости и пасмурностью, «Аугсбург», покинув остальной отряд, вышел вперед и, постепенно склоняясь к зюйду, около 8 час. невредимым пересёк курс бригады, благополучно скрывшись из виду. В результате вся мощь русской артиллерии обрушилась на минный заградитель, пытавшийся, яростно отстреливаясь из четырёх 88 мм пушек, найти спасение вблизи Готланда - в территориальных водах нейтральной Швеции.
В 8 час. контр-адмирал Бахирев сигналом приказал «Богатырю» и «Олегу» «действовать по усмотрению», в результате чего оба крейсера повернули вправо, стремясь не дать «Альбатросу» уйти на норд. Описав полукруг, вторая полубригада в 8 час. 10 мин. вновь открыла стрельбу по заградителю, на который чуть ранее перенёс огонь и «Адмирал Макаров». «Баян» несколько запоздал с открытием огня по новой цели, поскольку всплески от падений снарядов с остальных трёх кораблей сильно затрудняли управление стрельбой.[29 В.Ю. Грибовский. Ук. соч., с. 41.]
Стремясь прикрыть свой заградитель, оставшиеся с ним германские миноносцы вышли в голову бригады, выпустив несколько дымовых завес, на время скрывавших «Альбатрос» и мешавших стрельбе. Затем миноносцы перешли на левый траверз бригады, попытавшись приблизиться к нашим крейсерам, но после нескольких залпов с них скрылись на зюйд.
В 8 час. 20 мин. германский заградитель получил первое попадание, разворотившее верхнюю палубу и борт в кормовой части. Спустя короткое время на «Альбатросе» была сбита фок-мачта, разрушены штурманская рубка, мостик и возник сильный пожар. Ещё через 20 минут оказалось затопленным румпельное отделение, вследствие чего корабль начал заметно «садиться кормой» и описывать произвольные циркуляции.
Стремясь окончательно добить противника, «Адмирал Макаров» в 8 час. 35 мин. повернул к норду, открыв огонь левым бортом, в то время, как «Баян» по сигналу флагмана склонился влево, отрезая «германца» с зюйда. Но, несмотря на эти попытки, сильно поврежденный «Альбатрос», управляясь машинами, всё же сумел достичь Готланда и, войдя в шведские воды, в 9 час. 12 мин. выбросился на восточное побережье острова за маяком Эстергарн.
Позднее выяснилось, что в заградитель попало 5-6 8" и 20 6" снарядов, четыре из которых были найдены неразорвавшимися. Потери экипажа германского корабля составили 82 человека, включая четырёх офицеров, из которых 27 (в том числе один офицер) погибли, а 55 получили ранения.[30 К.П. Пузыревский. Повреждения кораблей от артиллерии и борьба за живучесть. - Л: Судпромгиз, 1940. с.101.] Ответным огнём 88 мм германских орудий было достигнуто одно попадание в «Адмирал Макаров», на котором осколками был повреждён 75 мм прожектор и тяжело ранен комендор Д.И. Белоусов. Остальные корабли потерь и повреждений не имели.
Убедившись, что с противником покончено, русский отряд в 9 час. 50 мин. лёг на курс 48° для следования в Финский залив. Бригада оказалась разобщённой - впереди шли «Богатырь» и «Олег», за ними «Адмирал Макаров», позади которого несколько восточнее в 10-15 кб находился «Баян». Ещё южнее, вне видимости с кораблей, находился «Рюрик», вызванный М.К. Бахиревым по радио и извещённый им о бое.
В 10 час. с «Баяна» позади правого траверза были обнаружены шесть дымов. Это были броненосный крейсер «Роон», лёгкий крейсер «Любек» и четыре миноносца - запоздавшая помощь, вызванная «Аугсбургом». На этот раз превосходство русского отряда в артиллерии не было столь подавляющим - по количеству башенных орудий «Роон» (четыре 210 мм в двух башнях) не уступал «Баяну» и «Макарову», причём на последнем к тому же ощущался недостаток в снарядах главного калибра.[31 Капитан 2-го ранга Г.К. Граф в своих воспоминаниях приводит данные о том, что на «Адмирале Макарове» «оставалось слишком мало крупных снарядов, например, около 90 штук 8" и всего половина запаса 6"» // Г.К. Граф. На «Новике». - СПб.: Гангут, 1997. с. 110.]
В 10 час. 05 мин., сблизившись с «Баяном», «Роон» с дистанции 62-64 кб первым открыл огонь, а слабее вооружённый и бронированный «Любек» вступил в перестрелку с «Олегом». Из-за недостатка боезапаса и большой дистанции «Адмирал Макаров» не мог оказать помощь собрату по бригаде и, сознавая всю тяжесть ситуации, контр-адмирал Бахирев немедленно вызвал по радио «Рюрик», полным ходом спешивший теперь к месту боя.
Командир «Баяна» А.К. Вейс решил вести бой на зигзаге и курсовом угле близком к 90°, стремясь максимально использовать оба 8" орудия. Умелое маневрирование, по свидетельству П.В. Лемишевского, сильно мешало пристрелке противника, вследствие чего четырехорудийные залпы «Роона», отлично выверенные по целику, не давали накрытий. За 20 минут боя по русскому крейсеру было выпущено 18-19 четырёхорудийных залпов, но лишь один германский 210 мм снаряд попал в крейсер. По воспоминаниям очевидцев, «снаряд пробил борт правого шкафута между 61 и 65 шпангоутами и, разорвавшись, разбил на верхней палубе коечную сетку, четвёрку, порвал трубы рабочего и отработанного пара мусорной лебедки в кочегарной шахте № 5, мелкими осколками на несколько саженей в окружности пробил во многих местах шахты кочегарки № 5, кожух шкафутной лебёдки, командный камбуз, вторую дымовую трубу, бимсы. Головная часть снаряда, проникнув через верхнюю палубу внутрь корабля, прошла вплотную вдоль передней переборки 6" каземата №3, сильно выпучив ее, а затем проникла в угольную яму, где и была потом обнаружена. В батарейной палубе был слегка повреждён осколками станок 75 мм орудия № 3 и получены вмятины на палубе. Несмотря на обилие осколков, разлетевшихся по верхней палубе борта, никто из находившихся вблизи (дальномерщик, дальномерный специалист, сигнальщики)... не был ни ранен, ни контужен. В батарейной палубе легко пострадали два человека». Кроме того, образовавшиеся при взрыве газы проникли в кочегарку, вызвав отравление находившегося в ней личного состава, который, тем не менее, продолжал работу. К счастью, отравление не приняло серьезной формы, поскольку газы были быстро удалены при помощи надежно действовавшей вентиляции.[32 П.В. Лемишевский. Набег русских крейсеров на Мемель и бой у Готланда 19 июня 1915 г.// В сборнике: Русское военно-морское искусство. - М.: Госвоенмориздат, 1951. с. 430.]
Операция против Мемеля, бой у о. Готланд 19 июня (2 июля) 1915 г.
(Схема из книги: Г. Ролльман. Война на Балтийском море. 1915-й год. / Пер. с нем. - М.: Госвоениздат, 1937.)
«Баян» отвечал двухорудийными залпами, израсходовав до 40 8" снарядов, но так и не сумел добиться попаданий, если не считать повреждения антенны, в результате чего «Роон» на всё время боя лишился радиосвязи. Во время перестрелки с русского крейсера отчётливо наблюдались два взрыва в носовой и кормовой оконечностях неприятельского корабля; однако эти факты в германской официальной истории войны на море подтверждения не находят.
В 10 час. 25 мин. противник начал постепенно склоняться вправо, а вскоре оба германских крейсера, задробив стрельбу, повернули на обратный курс. С подходом к месту боя броненосного «Рюрика» с его мощной 10" и 8" артиллерией соотношение сил вновь изменилось в пользу русских. Это отлично поняли и командиры немецких кораблей, которые после недолгой перестрелки предпочли отойти. Не преследуя их, русские крейсера, соединившись, повернули к норду, располагая курсы в точку рандеву с линкорами «Слава» и «Цесаревич», высланных в поддержку. Встреча состоялась северной части Балтийского моря в 17 час. 19 июня, после чего корабли группами направились к устью Финского залива.
Около 19 час. 30 мин., когда отряд подходил к Эре, М.К. Бахирев получил приказание командующего флотом идти в Ревель и в 2 час. 30 мин. 20 июня соединение благополучно возвратилось в базу. В тот же день крейсера перешли в Гельсингфорс, где их восторженно встретили экипажи дредноутов, стоявших на Свеаборгском рейде. Исправление повреждений не заняло много времени и к концу июня 1-я бригада крейсеров вновь обрела прежнюю боеспособность.
Основная причина незначительного успеха русских кораблей в ходе боя у о. Готланд кроется в неэффективном управлении силами со стороны контр-адмирала М.К. Бахирева, допустившего ряд ошибок. Грамотно выйдя на перехват германских кораблей, предприняв в целом верный маневр с охватом головы неприятельского отряда (используя при этом всю мощь артиллерии своих крейсеров) и правильно организовав стрельбу бригады на начальном этапе боя, русский флагман не предпринял никаких мер по преследованию уходящего «Аугсбурга», допустив затем сосредоточение огня четырёх кораблей по одной цели. В итоге артиллеристы бригады из-за обилия всплесков от падения снарядов одного калибра лишились возможности корректировать стрельбу (осложнявшуюся к тому же неблагоприятными погодными условиями), что привело к излишнему расходу боезапаса, в то время как противник так и не был уничтожен. Положение не изменилось и после невнятного приказания 2-й полубригаде «Действовать по усмотрению», поскольку, даже отделившись, «Олег» и «Богатырь» (не имевшие к тому же достаточной «артиллерийской» практики) не прекращали стрелять по «Альбатросу».
Столь же неудачными были действия русских крейсеров во второй фазе боя. Выставив против более сильного неприятеля одинокий «Баян», контр-адмирал Бахирев не озаботился о его немедленной поддержке, ограничившись вызовом по радио «Рюрика». В результате флагманский «Адмирал Макаров» стал лишь безучастным зрителем поединка, в то время, как даже редкие (вследствие недостатка боезапаса) залпы его 8" башен могли бы оказать существенную помощь. Ещё более непонятной выглядит логика начальника бригады при условии предполагаемого значительного расхода снарядов главного калибра на «Баяне», что, к счастью оказалось, далеко не так. Не имея возможности корректировать должным образом стрельбу своих орудий по «Альбатросу», крейсер вводил в действие обе 8" башни лишь однажды, сохранив тем самым боезапас, весьма пригодившийся для последующей схватки с «Рооном».[33 П.В. Лемишевский. Боевые действия на Балтике в годы Первой мировой войны. - СПб.: Изд. РГАВМФ, 2005. с. 41.]
Тем не менее цель операции русских крейсеров - оказать воздействие на общественное мнение Германии - была достигнута. Уже в день прихода бригады в Ревель в местных газетах была опубликована телеграмма из Стокгольма о бое с неприятельским отрядом и выбросившимся на побережье «Альбатросе». Теперь германское правительство уже не могло скрыть фактов потери боевой единицы и присутствия русских сил в Южной Балтике, произведших большое впечатление на общественность, неоднократно подтверждённое русской разведкой.
Наступление войск противника в Прибалтике и овладение ими Курляндским побережьем наряду с активизацией германского флота в Балтийском море вынудило русское командование принять меры к усилению морской группировки в Рижском заливе, направив в этот район линейный корабль «Слава». В связи с невозможностью проводки его Моонзундским каналом, переход линкора решено было осуществить через Ирбенский пролив при условии всестороннего обеспечения, особенно в навигационном отношении, поскольку наиболее безопасные пути прокладывались вблизи минных заграждений противника у островов Даго и Эзель.
Для непосредственного охранения «Славы» назначались 1-я бригада крейсеров и группа эсминцев VII дивизиона, а в качестве сил поддержки - линейные корабли «Андрей Первозванный», «Император Павел I», английские подводные лодки Е-1 и Е-9, две подлодки типа «Окунь», эсминцы VIII дивизиона и часть других кораблей Минной дивизии. В ходе развёртывания назначенных для операции сил «Андрей Первозванный» и «Император Павел I» с группой миноносцев VIII дивизиона должны были ночью 17 июля выйти из Гельсингфорса, в то время как крейсера под флагом начальника бригады контр-адмирала Бахирева покидали Ревельский рейд с расчётом входа на продольный стратегический фарватер в 4 час. утра.
Предполагалось, что между 10 и 12 час. того же дня все корабли соберутся на рейде П ипшер (о. Эре), откуда в 17 час. линейный корабль «Слава», 1-я бригада крейсеров в охранении миноносцев VII дивизиона выйдут в море и 15-узловым ходом, руководствуясь безопасными курсами, пойдут к Ирбенскому проливу, достичь которого предполагалось к 4 час. следующего утра. Линкоры «Андрей Первозванный», «Император Павел I» и миноносцы должны были оставаться в Эре в полной готовности к выходу в море по первому требованию начальника бригады крейсеров и по его указанию.
Во исполнение плана операции в 1 час. 30 мин. 17 июля бригада крейсеров в составе броненосного крейсера «Рюрик» (флаг контр-адмирала Бахирева), крейсеров «Адмирал Макаров», «Баян», «Богатырь» и «Олег» вышла из Ревеля. Спустя четыре часа при пасмурной погоде бригада достигла Поркалаудского рейда и, имея ход 12 узлов, вышла на шхерный стратегический фарватер. В 11 час. 15 мин. корабли благополучно пришли на рейд Пипшер, где и встали на якорь, а через 20 минут туда же прибыли линейные корабли «Андрей Первозванный», «Император Павел I» и «Слава», вышедшие из Гельсингфорса 16 июля в 21 час. 30 мин.
Броненосный крейсер «Принц Генрих»
Броненосный крейсер «Принц Адальберт»
Броненосный крейсер «Роон»
Планируя в начале войны ведение операций в «Восточном море», германский Адмирал-штаб выделял для этой цели в основном крейсерские силы, основу которых должны были составить броненосные крейсера постройки 1898-1905 гг. (т.е. фактически современники русских «баянов») - «Принц Генрих», «Принц Адальберт», «Фридрих Карл», «Роон» и «Йорк». Однако после гибели в ноябре 1914 г. «Фридриха Карла» и «Йорка» на минах (первого - на русских, второго - на своих) и потопления в декабре у Фолклендов составлявших заграничный отряд «Шарнхорста» и «Гнейзенау» (их также в случае удачного прорыва в европейские воды планировалось использовать на Балтике) в строю осталось три крейсера. Все они относились к разным проектам, но обладали схожими тактико-техническими характеристиками, допускавшими их совместное использование в операциях.
«Принц Генрих» (9650 т, 126,5 х 19,6 х 8,1 м, 20,25 уз), изначально создававшийся для службы в колониях, являлся облегчённой версией первого германского броненосного крейсера «Фюрст Бисмарк» (1897). Преемник получился на 1600 т легче и отличался уменьшенным составом вооружения: 2 (вместо 4) 240 мм и 10 (вместо 12) 150 мм орудий. При такой же длине он был на 0,8 м уже и имел более мощные механизмы, что позволило получить прибавку в скорости почти на 2 уз. Его бортовой пояс имел вдвое меньшую толщину (100 мм), но прикрывал большую площадь борта. В части расположения артиллерии именно «Принц Генрих» стал родоначальником схемы, позднее воспроизведённой во всех последующих проектах германских броненосных крейсеров - тяжёлые орудия в башнях в оконечностях, 150 мм - на верхней и средней палубах плотной группой у миделя. В 1916 г. корабль выведен из боевого состава флота и стал плавказармой. Сдан на слом в 1920 г.
Последовавшие за «Принцем Генрихом» (1900) броненосные крейсера «Принц Адальберт» (1901) и «Фридрих Карл» (1902) (9700 т, 126,5 х 19,6 х 7,8 м, 20,5 уз) были созданы на корпусе с теми же размерениями, такой же броневой защитой и 150 мм артиллерией, но получили замену 2 240 мм орудий в концевых башнях на 4 210 мм , а также прибавили в мощности машин. Как и прототип, они обшивались в подводной части деревом и медью, но отличались от него наличием трёх дымовых труб против двух. Судьбы обоих кораблей оказались схожими. Вся предвоенная служба «Принца Адальберта» прошла в качестве учебно-артиллерийского корабля, «Фридриха Карла» - учебно-минного (школа торпедистов); оба погибли на Балтике - «Фридрих Карл» от подрыва на мине, «Принц Адальберт» - от торпеды британской подводной лодки Е-8.
Не считая добавленной четвёртой дымовой трубы и дальнейших мелких усовершенствований в части бронирования, «Роон» и «Йорк» (10100 т, 127,8 х 20,2 х 7,7 м, 21 уз) практически воспроизводили предыдущий проект. «Йорк» (1904) подорвался на германской же сдрейфовавшей мине во время нахождения на якорной стоянке в устье Яде (4 ноября 1914 г.). «Роон» (1903) участвовал в 1914-1916 гг. в операциях на Балтике (флагманский крейсер командующего Разведывательным отрядом Восточного моря из броненосных крейсеров «Принц Генрих», «Принц Адальберт» и «Роон»), но в начале 1916 г., как и «Принц Генрих», был выведен из боевого состава флота, разоружён и превращен в плавказарму. Существовал проект его переделки в гидроавианосец с 4 самолётами на борту, располагавшимися в ангаре в кормовой части, но реализация этого плана не была завершена в связи с общей нехваткой в конце войны в Германии металла и рабочих рук. Сдан на слом в 1921 г.
В 16 час. 35 мин. бригада крейсеров, имея «Славу» концевой, снялась с якоря и, пройдя по створам на рейд Эре, вышла затем в охранении миноносцев в Финский залив, развив ход 15 уз. В 17 час. 15 мин., миновав входную створную веху рейда Севастополь, корабли повернули к банке Винкова, двигаясь ломаными курсами и меняя их на два румба через каждые 20 минут. Через четыре часа, подойдя к банке Винкова, бригада легла на курс 248°, а в 21 час. 30 мин. начальник бригады отпустил конвоировавшие миноносцы, вновь повернув затем на курс 200°.
В 3 час. утра 18 июля на правом крамболе были усмотрены прожекторы миноносцев, дававших условные позывные. Спустя час, придя в назначенную точку рандеву и опознав полудивизион «охотников», выделенных для дальнейшего конвоирования линкора через Ирбены, М.К. Бахирев сигналом приказал «Славе» «идти по назначению», после чего бригада повернула на обратный курс, развив 19 уз.
В 9 час. утра к крейсерам присоединилась группа миноносцев VII дивизиона, вступивших в охранение. Предосторожность не оказалась излишней - спустя короткое время в квадрате 155 миноносец «Боевой», шедший на левом крамболе «Рюрика», произвёл два выстрела, описав циркуляцию и показав сигнал «вижу подводную лодку». В результате начальник бригады крейсеров, считая возможность атаки из-под воды реальной и располагая сведениями о появлении вражеской субмарины в соседнем квадрате, сигналом приказал менять курсы через каждые четверть часа. Немного позднее о германской подлодке донесла по радио и канонерская лодка «Бобр», поэтому в дальнейшем курсы крейсеров располагались так, чтобы избежать створов рейда Севастополь.
В 12 час. 35 мин. корабли благополучно достигли рейда, уменьшила ход, а миноносцы были отпущены. Миновав рейд Пипшер, бригада вновь вышла на стратегический фарватер и в 15 час. 18 мин. достигла Лапвика, где стала на якорь, а к 13 час. следующего дня перешла в Гельсингфорс.
Эта достаточно рядовая операция, тем не менее, отличалась большой пунктуальностью исполнения, что, благодаря точному, по минутам, приходу линейного корабля «Слава» в точку рандеву с миноносцами полудивизиона Особого назначения, позволило благополучно провести линкор протраленным фарватером в Рижский залив. В тот же день, 18 июля, «Слава» прошла на рейд Аренсбурга, а 20 июля прибыла в Куйваст, причем противник, наблюдавший с занятого берега Ирбенского пролива за входом линкора, предпринял атаку его с воздуха, успешно отбитую огнём корабельной артиллерии.[34 РГАВМФ, ф. 479, orn 1, д. 469, л. 28.]
Активные действия русского флота вынудили германское командование в очередной раз перебрасывать на Балтику крупные силы, предприняв в июле-августе 1915 г. масштабную попытку прорыва в Рижский залив. Не принеся существенных результатов, эта операция в конце концов завершилась уходом неприятельского флота из залива и последующим отводом значительной части его сил в Вильгельмсхафен. Это обстоятельство давало русским реальную возможность перехватить инициативу и вновь перейти к активным действиям на германских коммуникациях. На этот раз, в отличие от прошлой кампании, основная роль в предстоящих операциях отводилась подводным лодкам, в то время как на крупные боевые единицы - крейсера - предполагалось возложить осуществление минных постановок в сочетании с редкими набеговыми действиями.
Первым объектом нападения были избраны судоходные пути неприятеля в Ботническом заливе, по которым осуществлялись поставки в Германию шведской железной руды и других стратегических материалов. Ввиду того, что в этом районе из-за угрозы атак русских подлодок немецкие перевозки чаще всего осуществлялись под прикрытием ВМС Швеции, штаб Балтийского флота решил привлечь к операции надводные силы, в очередной раз задействовав для этой цели крейсера 1-й бригады.
В 17 час. 15 октября «Адмирал Макаров», «Баян», «Олег» и «Богатырь» в сопровождении пяти эскадренных миноносцев VIII дивизиона («Ловкий», «Молодецкий», «Лихой», «Искусный» и «Крепкий») вышли с рейда Люперте, взяв курс в Ботнический залив мимо маяка Эншер. Через час, с наступлением темноты миноносцы отделились от бригады, взяв курс на маяк Агэ. Крейсера, уменьшив ход до 8 уз, повернули в заранее назначенные точки, рассчитывая к 8 час. утра следующего дня расположиться на линии норд-зюйд на расстоянии 10 миль друг от друга. Крейсируя затем в общем направлении норд-норд-ост, корабли должны были осмотреть всю южную часть залива, служа одновременно прикрытием для захваченных пароходов, которые предполагалось вести в русский порт Раумо.
Подойдя к шведскому берегу к 3 час. утра 16 октября, эсминцы начали продвижение на норд, осматривая все встречные пароходы, шедшие вне территориальных вод. Спустя два часа ими был захвачен 1700-тонный германский пароход «Фраскатти», направлявшийся в Данциг. Под конвоем миноносцев «приз» в 10 час. 30 мин. был препровождён к крейсерам, после чего в сопровождении «Лихого» отправлен в Раумо, в то время как остальные эсминцы присоединились к бригаде. Проследовав в район Норшер-Стремингбодан и определившись по маякам, бригада повернула на зюйд, предоставив миноносцам действовать самостоятельно. К сожалению, дальнейший поиск оказался безрезультатным - все встреченные суда были под нейтральными флагами и военной контрабанды на них не оказалось. Соединившись утром 17 октября на траверзе маяка Эншер, корабли покинули Ботнический залив и вечером того же дня благополучно пришли в Люперте.[35 РГАВМФ, ф. 479, orn 1, д. 590, л. 1.] Невысокая эффективность действий 1-й бригады объяснялась просто - узнав о присутствии в Ботнике значительных русских сил, шведские власти задержали в Лулео и других портах залива все германские суда (которых только в Лулео скопилось до 20), лишив тем самым балтийские крейсера реальной возможности нанести «ощутимый вред неприятелю».
Фактическая неудача рейдерской операции на торговых путях противника вновь заставила обратиться к уже испытанному средству ведения морской войны - систематическим минным постановкам, возобновившихся глубокой осенью 1915 г. Стремясь любой ценой нарушить германские морские перевозки между Килем и Либавой, командование Балтийского флота спланировало ряд заградительных операций, задействовав для этого практически все наличные силы, включая и крейсера обеих бригад.
Первая постановка в кампанию 1915 г. была осуществлена 29 октября южнее о. Готланд. К участию в ней в качестве заградителей привлекались «Рюрик», «Адмирал Макаров», «Баян» и «Олег», а для их прикрытия совместно с эсминцами VI дивизиона, «Новиком» и подводными лодками выделялись дредноуты «Гангут» и «Петропавловск». Покинув в 15 ч. 30 мин. 28 октября рейд Пипшер и раздельно миновав в темноте линию германских дозоров, корабли к 9 час. утра следующего дня достигли района банки Хоборг. По сигналу командовавшего операцией контрадмирала Л.Б. Кербера (флаг на «Петропавловске»), крейсера, построившись двойным уступом, начали постановку. Всего в течение двух часов было выставлено две линии из 560 мин, после чего отряд, перестроившись по-походному (головным «Рюрик», далее в кильватер линкоры с «Баяном» и «Адмиралом Макаровым» на траверзах, концевыми «Олег» и «Новик») лег на обратный курс. На этот раз линию неприятельских дозоров пришлось форсировать в светлое время суток, однако движение отряда осталось незамеченным - после гибели крейсера «Ундине» германские крейсера высылались в дозор только по ночам, а миноносцы в этот день вообще не выходили в море из-за шторма. 31 октября русские корабли благополучно возвратились в базы. Грамотно спланированная и успешно осуществленная операция принесла свои результаты. 12 ноября на минах, выставленных русскими крейсерами подорвался лёгкий крейсер «Данциг», надолго вышедший из строя.
Для окончательной «закупорки» морских транспортных «артерий» в южной части Балтики, по которым осуществлялось снабжение германских армий, действовавших в Лифляндии, решено было осуществить новую минную постановку, намеченную на конец ноября. Сосредоточившись накануне на рейде Пипшер (о. Эрэ), «Рюрик», «Адмирал Макаров», «Баян» и «Олег» с минами на борту в 14 час. 45 мин. 22 ноября пошли к выходному фарватеру, где к ним присоединились «Богатырь», также назначенный для постановки, и силы прикрытия, включавшие линкоры «Гангут», «Петропавловск» и эсминцы во главе с «Новиком».
С наступлением темноты эсминцы (кроме «Новика», продолжившего плавание) были отпущены в базу, а отряд, перестроившись в кильватер и развив 19-узловый ход, повернул к месту постановки. «Суда эскадры вытянулись, как по ниточке, так что казалось, будто впереди шёл только один корабль. Но если бы кто-нибудь взглянул на нас сбоку, то перед ним, как призраки, встали бы гигантские тени всех судов эскадры. Казалось, они мертвы; на них не было видно ни одного огня, не слышно ни одного звука; и только чёрные клубы дыма выдавали, что внутри них кипела жизнь: там всё было готово к бою, и стоило только появиться на горизонте каким-либо силуэтам, как они все ожили бы и опоясались вспышками орудийных выстрелов...» - так описывал этот поход его непосредственный участник Г.К. Граф.[36 Г.К. Граф. На «Новике». - СПб.: Гангут, 1997. с. 156.]
Однако применить свою многочисленную артиллерию отряду особого назначения в этот раз так и не пришлось. Благополучно достигнув района постановки (примерно в пяти милях южнее предыдущего заграждения), «Рюрик», «Адмирал Макаров», «Баян», «Олег» и «Богатырь» утром 23 ноября скрытно выставили более 700 мин. Эта операция также была результативной - 1 января 1916 г. на заграждении подорвался германский крейсер «Любек».
К сожалению, тяжёлая ледовая обстановка, сложившаяся в конце 1915 - начале 1916 г. в устье Финского залива, не позволила крейсерам продолжить активные действия у побережья противника. Кампанию решено было закончить, а корабли бригады сосредоточить в Ревеле, где экипажи, пользуясь вынужденной паузой, длившейся до весны, приступили к ремонту порядком изношенной материальной части.
Опыт морских сражений первых полутора лет войны, как и следовало ожидать, подтвердил слабость артиллерии русских крейсеров, значительно уступавших германским. Устранение подобного недостатка решительно требовало проведения необходимых мер в отношении кораблей обеих бригад. Начало этому было положено с начала осени 1915 г., по мере того как кампания этого года начала клониться к концу. В сентябре 1915 г. черёд дошёл и до крейсеров типа «Баян», по вопросам перевооружения которых была создана специальная комиссия, рассмотревшая различные варианты усиления огневой мощи. В конце концов, из множества проектов выбрали два, разработанные флагманским артиллеристом 1-й бригады капитаном 2-го ранга В.А. Свиньиным и командиром «Баяна» капитаном 1-го ранга С.Н. Тимирёвым. Оба они, настаивая на снятии всей абсолютно бесполезной 75 мм артиллерии, предлагали взамен установить на верхней палубе одно 8"/45 или четыре 6"/45 орудия, боезапас для которых после несложной переделки стеллажей для снарядов размещался в освобождавшихся погребах противоминного калибра. После долгих обсуждений комиссия нашла возможным объединить оба варианта, практическая реализация которых не представляла особых трудностей. Проведённые расчёты показали, что установка дополнительной крупнокалиберной артиллерии не вызовет больших перегрузок и, как следствие, значительного увеличения осадки и дифферента. В конце января 1916 г. на Русско-Балтийском заводе в Ревеле начались работы по перевооружению «Баяна», а на соседнем «Беккер и К°» - «Адмирала Макарова».
Проект модернизации крейсеров«Баян» и «Адмирал Макаров» (РГАВМФ)
Крейсер «Адмирал Макаров» по состоянию на 1917 г.
Единство конструкции обоих крейсеров давало возможность сохранить полную идентичность состава и расположения артиллерии. Что же касается путей подачи и погребов боезапаса, то они переделывались на каждом крейсере несколько по- разному, следуя указаниям и пожеланиям личного состава.
К началу кампании 1916 г. все подготовительные работы на обоих крейсерах (установка подкреплений, переделка погребов, демонтаж 75 мм орудий в центральном каземате) были закончены. Однако довооружение затянулось из-за неготовности 6" и 8" орудий, так что весь 1916 г. «Баян» и «Адмирал Макаров» проходили с прежним составом артиллерии, ещё на год сохранив 75 мм пушки верхней палубы.
Оперативная обстановка, складывающаяся на театре к началу кампании 1916 г., как никогда раньше, позволяла Балтийскому флоту широко развернуть боевые действия практически на всех морских направлениях. Повышенная активность британского флота в значительной степени приковала внимание германского командование, не позволяя ему проводить на Балтике даже крупных демонстраций. Указанное обстоятельство было учтено русской стороной и в марте-апреле 1916 г. штабом Балтийского флота был разработан оперативный план будущей кампании, отличавшийся от планов прошлых лет.
Хотя в основе его по-прежнему лежала задача «не допускать проникновения противника к востоку от главной позиции», план предполагал и проведение активных операций, в том числе (при благоприятных условиях) по уничтожению части германского флота «открытой силой». Кроме того, предусматривались и широкие действия на коммуникациях неприятеля, участие в которых должны были принимать как подводные лодки, так и крупные надводные корабли.
Операцией подобного рода с участием крейсеров 1-й бригады стал набег лёгких сил Балтийского флота на германский конвой в Норчепингской бухте 1 июня 1916 г., когда русскими миноносцами под прикрытием «Рюрика», «Олега» и «Богатыря» были уничтожены вспомогательный крейсер «Герман», два эскортных корабля и несколько транспортов. Неизменным участникам практически всех походов к берегам неприятеля - крейсерам «Баян» и «Адмирал Макаров» на этот раз отвели более чем скромную роль отряда поддержки главных сил в случае, «не предусмотренном планом». Покинув 27 мая Ревельский рейд, «Баян» и «Адмирал Макаров» перешли в Лапвик, а утром следующего дня - в Люм, где им предписывалось находиться в готовности к немедленному выходу. Однако серьёзных непредвиденных ситуаций в ходе операции так и не возникло и через несколько дней корабли вновь возвратились в Ревель.
Летние месяцы 1916 г. характеризовались с обеих сторон интенсивной подготовкой к будущим боевым действиям. Полагая одной из основных задач текущей кампании прочное удержание Моонзундской позиции, русский флот в течение июля- августа усиливал минные заграждения в Ирбенском проливе, а также на подходах к островам Эзель, Даго и Моон. Одновременно увеличивался и корабельный состав дислоцирующихся здесь морских сил, поскольку прошлогодняя попытка прорыва немцев в Рижский залив выявила настоятельную необходимость постоянного присутствия здесь помимо канонерских лодок и эскадренных миноносцев и более крупных кораблей, включая крейсера. В соответствии с этим, штаб Балтийского флота принял решение, углубив Моонзундский канал до 7,9 м, провести через него и сосредоточить в Рижском заливе линкор «Цесаревич» и крейсера «Адмирал Макаров», «Баян» и «Диана». Помимо обороны залива, корабли предполагалось привлечь и к участию в крупной десантной операции, намечавшейся Ставкой на Рижском направлении в августе 1916 г. с целью отбросить противника от рубежа реки Западная Двина, способствуя тем самым последующему контрнаступлению войск Северного фронта в Курляндии.
Первым из крейсеров в Моонзунд в середине лета перешла «Диана», к которой 12 августа присоединился «Баян». Его переход из Лапвика к о. Вормс осуществлялся 12- узловым ходом в обеспечении дивизиона тральщиков при усиленном наблюдении за морем - относительно небольшая скорость хода в сочетании с ограниченной маневренностью тралящих кораблей увеличивали вероятность атаки германских подлодок. Одну из них во время перехода обнаружили с наблюдательного поста в районе м. Тахкона, однако неприятель вследствие значительного расстояния не решился атаковать и отряд сумел благополучно достичь входа в Моонзундский пролив. Через несколько часов крейсер при помощи буксиров миновал извилистый канал, подойдя затем к месту своего постоянного базирования севернее о. Шильдау. Спустя три недели, 2 сентября сюда, также Моонзундский каналом, прибыл и «Адмирал Макаров».
Пребывание в Рижском заливе, по словам нового командира «Баяна» капитана 1го ранга С.Н. Тимирёва (20 июля 1916 г. он сменил А.К. Вейса, назначенного начальником штаба Минной обороны), «ничем выдающимся в боевом отношении не ознаменовалось». Интенсивная подготовка германского флота к новому вторжению в Рижский залив и высокая вероятность срыва планируемой десантной операции вынудила командование Северного фронта отказаться от её проведения. Однако противник не предпринял активных действий и, в конце концов, задача кораблей свелась к несению дозорной службы, периодическим обстрелам германских тральщиков в Ирбенах, и к артиллерийской поддержке приморского фланга ХП русской армии, оборонявшей Рижское направление.
Определенное «разнообразие» в рутину повседневной службы приносили эпизодические налеты неприятельских аэропланов, доставлявшие немало хлопот экипажам линкоров и крейсеров. Несмотря на интенсивный зенитный огонь, им почти всегда удавалось производить прицельное бомбометание, к счастью не причинявшее серьёзного ущерба. Так, во время одного из налетов на «Баяне» осколками бомб «была осыпана вся палуба, а один крупный осколок пробил борт значительно выше ватерлинии». При этом лёгкие повреждения получил и носовой мостик, на котором оказались перебитыми деревянные поручни и пострадали парусиновые обвесы.[37 С.Н. Тимирёв. Воспоминания морского офицера. - СПб.: Галея-Принт, 1998. с. 55.]
Вопреки ожиданиям, действие имевшихся на крейсере «противоаэропланных» орудий, оказалось малоэффективным. Наибольший угол их вертикального наведения, ограниченный 72°, существенно отодвигал ближнюю границу зоны поражения, заставляя прекращать огонь задолго до достижения самолётами точки сброса ими бомб. Кроме того, из-за отсутствия специальных приборов управления огнём по воздушным целям, зенитчики почти всегда опаздывали с пристрелкой, в результате чего «стрельба становилась нервной и только слепой случай мог помочь попасть в аэроплан».[38 С.Н.Тимирёв. Ук. соч., там же.] Однако, несмотря на угрозу воздушных налетов и постоянную 2-4-часовую готовность к выходу, создававших «настроение бодрой настороженности», служба крейсеров в Моонзунде считалась «совершенно спокойным занятием», позволившим экипажам «Адмирала Макарова» и «Баяна» даже создать собственную импровизированную береговую базу с подсобным хозяйством и скромным жильём для офицеров, размещённым на арендованном участке земли в районе маяка Патерностер.
Так продолжалось до начала октября, когда «Баяну», ввиду снижения активности противника на Рижском направлении, было предписано перейти в Гельсингфорс на соединение с бригадой, в то время, как «Адмирал Макаров» оставался на зимовку в Моонзунде. Плавание в составе соединения, включавшее новый поход в Або- Оландские шхеры, артиллерийские стрельбы и практику в эволюциях, длилось до конца месяца, после чего «Рюрик» и «Баян», вернувшись в Гельсингфорс, начали подготовку к переходу на зимовку в Кронштадт.
В 15 час. 15 мин. 6 ноября оба крейсера совместно с линкором «Андрей Первозванный» снялись с якоря и, перестроившись в кильватерную колонну (головным «Андрей Первозванный» под флагом контр-адмирала А.К. Небольсина, затем «Рюрик» и «Баян»), пошли, на ост с расчётом к полуночи обогнуть южную оконечность о. Гогланд. Переход отряда был обеспечен в навигационном и противоминном отношении - все попутные маяки были зажжены, а на фарватере произведено контрольное траление, не затронувшее, впрочем, узкости к зюйду от острова. Именно это обстоятельство и стало причиной подрыва «Рюрика» на минном заграждении, скрытно выставленном в этом районе германской подводной лодкой. Взрыв в носовой части корабля прогремел в 21 час. 15 мин., когда крейсер, исполняя приказание флагмана, начал поворот влево на курс 83°. Спустя короткое время на «Рюрике» оказались затопленными 10 помещений, в которые поступило 490 т воды, создавшие небольшой дифферент на нос. Однако, благодаря хорошо державшей переборке на 30 шп, полученные повреждения не представляли особой опасности.
Сразу же после подрыва «Баян» сблизился вплотную с «Рюриком», маневрируя вокруг малым ходом в готовности оказать помощь, причём во время маневров «фактически протралил своим дном все подозрительное пространство». Судьба хранила корабль - на другой день тральщики уничтожили в районе аварии ещё две мины, выставленные на самом фарватере и лишь по счастливой случайности крейсер не наткнулся на них.
К 4 час. утра 7 ноября «Рюрику» удалось своим ходом достичь о. Лавенсаари, а спустя сутки ошвартоваться у Алексеевского дока в Кронштадте. Вместе с ним в главную базу флота прибыл и «Баян», вскоре также введённый в док для ремонта подводной части, продолжавшегося около месяца. После завершения этой работы крейсер вернулся в Гельсингфорс, а затем в составе бригады перешёл в Ревель, заняв место зимней стоянки в глубине гавани.
План кампании 1917 г., разработанный штабом Балтийского флота в декабре 1916 г., мало чем отличался от предыдущих лет и так же предусматривал мероприятия по обороне Финского залива, содействие приморскому флангу сухопутных войск и проведение активных операций на коммуникациях противника, масштабы которых предполагалось увеличить, вновь используя для этого разнородные силы.
Однако последовавшие в феврале - марте 1917 г. в Петрограде массовые волнения, отречение от престола императора Николая II и приход к власти Временного правительства внесли в планы войны существенные коррективы. Революционные события затронули и Балтийский флот, вылившись в ряде его соединений и частей в репрессии против офицеров и сверхсрочнослужащих. К счастью, кровавые эксцессы, подобные тем, что творились в Кронштадте и Гельсингфорсе, практически не затронули 1-ю бригаду крейсеров, на которой, по словам командира «Баяна» С.Н. Тимирёва, «боевой дух и дисциплина были очень высоки». Большое значение здесь имели «разумные и своевременные действия» командования соединения, в первую очередь начальника бригады контр-адмирала В.К. Пилкина, быстро разобравшегося в обстановке и умело взявшего в свои руки «дело осведомления команд о всём происходящем» с соответствующим разъяснением его смысла.
Примером этому могут служить события 3 и 4 марта 1917 г., ставшие «самыми тяжёлыми днями» в Ревеле. Как вспоминал впоследствии С.Н. Тимирёв, в эти дни «тысячные толпы рабочих с разных пригородных фабрик и заводов устраивали манифестации в городе. Несколько раз они приходили в порт и буквально осаждали ближайшие к городу корабли - «Пётр Великий» и «Баян», стоявшие в самом начале мола друг против друга. Рабочие требовали, чтобы матросы примкнули к ним для участия в манифестациях. Наши же адмиралы, видя, что эти манифестации начинают принимать разнузданный характер, убедили матросов пока оставаться на кораблях, под тем главным предлогом, что с уходом матросов корабли остались бы без охраны и могли бы быть разграбленными. Это последнее соображение, как ни странно, особенно подействовало... и ни один человек в эти дни на берег не пошёл. С приближением манифестантов у трапа выставлялся караул и никто из толпы на корабли допущен не был...». А спустя несколько дней с разрешения командования бригады манифестация была организована и экипажами самих крейсеров, причём «команды, в полном порядке, по форме одетые, с Андреевскими флагами во главе каждого корабля... продефилировали под звуки нашего оркестра по всем главным улицам города...».[39 С.Н. Тимирёв. Воспоминания морского офицера. - СПб.: Галея-Принт, 1998. с.75-76.]
Достаточно спокойно весть о смене власти в стране была воспринята и экипажем «Адмирала Макарова», зимовавшего вместе с линкором «Цесаревич» в Моонзунде. 4 марта построенной во фронт команде крейсера был зачитан манифест об отречении императора, после чего прямо на льду рейда Куйваст состоялся митинг, на котором среди прочих выступил и командир «Адмирала Макарова» капитан 1-го ранга Н.Д. Тырков, призвавший нижних чинов к сохранению порядка и поддержанию боеготовности.
Относительный порядок сохранялся на бригаде и в период начала революционных преобразований, выразившихся прежде всего в учреждении на каждом из крейсеров судовых комитетов. Появился такой «выборный орган» и на «Баяне», взявший в свои руки поначалу «чисто хозяйственные функции - главным образом, сложного дела кормления команды», а также наблюдение за дисциплиной с правом наложения взысканий и даже отдачи под суд.
Так, согласно постановлению комитета от 21 марта 1917 г., за самовольные опоздания без уважительных причин из отпуска «баянские» кочегары А. Иванов и Д. Иванов были назначены на «кочегарную вахту с 8 до 12 час. ночи на 4 суток подряд». На пять суток за аналогичный проступок в кочегарное отделение был направлен и комендор Д. Горюнов, а машинисту В. Григорьеву за опоздание из отпуска на семь суток пришлось заступить на «строевую вахту рассыльным с 6 до 12 час. в течение двух суток», причём на время отбытия наказания все «штрафованные» лишались права схода на берег.[40 РГАВМФ, ф. Р-207, оп 1, д. 1, л. 59. ]
Однако с углублением революционных реформ на флоте и наделением судовых комитетов правом «разбора «недоразумений» между офицерами и нижними чинами» последние из хозяйственно-дисциплинарных органов постепенно превращались в настоящих вершителей судеб кадровых военных моряков, дав начало «вакханалии «отводов», т.е. списывания офицеров, в большинстве случаев основанных на сведении личных счётов». К чести экипажа «Баяна», подобная «чистка» практически не коснулась командного состава крейсера, комитет которого постановил «просить личный состав всеми силами поддерживать единение и дисциплину на корабле, чтобы не вносить разруху во внутреннюю жизнь корабля... и вместе с офицерами [- Выд. авт.] дружно встать на защиту нашей дорогой свободной Родины...».[41 Там же, л. 1.] Определённым репрессиям и поражению в правах был подвергнут лишь боцман И. Андреевский, вся вина которого заключалась в мнимом участии в подавлении флотского восстания 1905 г. и «переписывании в первые дни революции тех, кто выходил к народу». Как «незаслуживающего доверия», Андреевского первоначально решено было отправить в местную Ревельскую милицию, однако затем, «по желанию команды», судовой комитет ходатайствовал о лишении его «означенного звания», переводе из разряда сверхсрочнослужащих в разряд матросов 2-й статьи и направлении в Петроград для зачисления в резерв флота.[42 Там же, л. 59.]
Вместе с тем, сознавая, что отсутствие специалистов отнюдь не способствует поддержанию боеготовности, члены комитета предпринимали меры к возвращению на крейсер моряков, направленных в первые дни революции в распоряжение различных органов новой власти. В конце марта 1917 г. «по согласованию с командой» было решено возвратить на корабль лейтенанта Молчанова, для чего даже командировать в Кронштадтский совет воинских и рабочих депутатов члена судового комитета.
И всё же, несмотря на прилагаемые усилия, 1-я бригада крейсеров в течение зимы 1916/1917 гг. вследствие всеобщего политического хаоса значительно утратила прежнюю боеспособность, начав очередную кампанию лишь в конце мая. Тогда же было завершено развёртывание и всего Балтийского флота, боевая деятельность которого ограничивалась главным образом подновлением минных заграждений на Центральной позиции и редкими выходами на коммуникации подводных лодок.
Готовились к новой военной кампании и на стоявшем в Моонзунде «Адмирале Макарове». После вскрытия ото льда Рижского залива на крейсере в течение двух месяцев производили пробы машин, уничтожение девиации, отрабатывали курс стрельб. Небезынтересно отметить, что за время зимней стоянки боевой дух экипажа отнюдь не был подорван, свидетельством чему является постановление общего собрания команды от 21 июня 1917 г., в котором, в частности, говорилось: «Горячо приветствуем все доблестные воинские части флота и армии, понявшие грозную минуту опасности и выразившие готовность идти вперёд на защиту дорогой нашей СВОБОДНОЙ РОДИНЫ [выделено в документе. - Авт.] и сражаться за честь, свободу и землю. ... мы считаем, что только решительными активными действиями на всех фронтах можно достигнуть тех великих целей, к которым стремится СВОБОДНЫЙ РУССКИЙ НАРОД [выделено в документе. - Авт.], только решительным наступлением в тесном единении с нашими доблестными союзниками можно ускорить момент окончания войны... Эти наши взгляды мы объявили уже в печати ещё 23 мая, ныне подтверждая их, просим считать наш крейсер КОРАБЛЁМ СМЕРТИ [выделено в документе. - Авт.], готовым во всякую минуту исполнить свой долг перед родиной и с честью умереть за неё». [43 РГАВМФ, ф. Р-207, оп. 1, д. 2, л. 77.] Инициатива команды «Адмирала Макарова» была поддержана бригадным комитетом, постановившим 14 июля «разъяснить на собраниях команд, причины, заставившие крейсер записаться в корабли смерти и вынести предложения другим кораблям присоединиться к его резолюции, создав таким образом бригаду смерти...».[44 Там же, л. 89.]
В конце июня, выдержав перед этим целое «нашествие» разного рода революционных «делегаций», в Рижский залив из Ревеля перешёл крейсер «Баян», сменивший «Адмирала Макарова» на позициях в Моонзунде. Последний 2 июля покинул рейд Куйваста и, перейдя в Лапвик, присоединился к бригаде. Однако вместо предполагавшихся операций у германского побережья потекли однообразные дни стоянок в Лапвике, Гельсингфорсе и Ревеле, перемежаемые лишь редкими межбазовыми переходами.
Впрочем, не проявлял особой активности и противник, всё внимание которого вновь было приковано к району Северного моря. Обстановка начала накаляться лишь к концу лета, когда в связи с успешным наступлением кайзеровских войск в Прибалтике остро встал вопрос об обороне фланговой Моонзундской позиции, опираясь на которую русский флот сохранял господство в Рижском заливе.
Первые сообщения о готовящемся вторжении немцев на острова начали поступать ещё в июле, причем их характер красноречиво свидетельствовал о том, что операция должна начаться в ближайшие месяцы и что её основной целью станет занятие островов Эзель и Даго для обеспечения последующего входа в Рижский и Финский заливы. Непосредственную подготовку к захвату Моонзундских островов (эта операция получила условное наименование «Альбион») немецкое командование начало 8 сентября, выделив для этой цели значительные силы. Обеспечивать высадку 25-тысячного десантного корпуса должны были 10 лучших линейных кораблей Флота Открытого моря (3-я и 4-я эскадры), линейный крейсер «Мольтке», девять лёгких крейсеров и 56 эскадренных миноносцев.
Германской ударной группировке штаб Балтийского флота смог противопоставить лишь два устаревших линкора «Слава» и «Гражданин» (так с весны 1917 г. назывался бывший «Цесаревич»), крейсер «Баян», 21 эсминец и три канонерские лодки. Выделение более крупных сил русское командование сочло рискованным, поскольку наряду с операцией в Моонзунде, не исключалась и возможность попытки прорыва германского флота через Центральную позицию и высадки десанта в Финляндии.
Вполне достоверные сведения об истинных намерениях противника поступили 12 сентября, а 27-го стало известно о начале развёртывания германских сил. Однако вместо организации разведки и принятия эффективных мер противодействия командующий флотом контр-адмирал А.В. Развозов ограничился приказанием направить в крейсерство одну подводную лодку, даже не успевшую своевременно занять позицию. В результате противнику удалось в полной мере обеспечить элемент внезапности: корабли десантного отряда были обнаружены на рассвете 29 сентября уже на подходах к бухте Тага-Лахт (о. Эзель). После подавления двух русских береговых батарей (в сумме 6 6745 орудий) на берег высадились основные силы десанта, сразу же начавшие продвижение вглубь острова. Одновременно противник предпринял первую попытку форсировать пролив Соэлозунд, разделяющий острова Эзель и Даго. Началась упорная пятидневная борьба за господство на Кассарском плёсе - одной из ключевых позиций русских сил.
Особые гидрографические условия района (малые глубины, наличие большого количества банок и мелей) вынуждали использовать главным образом лёгкие силы - миноносцы и канонерские лодки, на которые и легла основная тяжесть боёв. Черёд крейсеров настал позже, когда ввиду неослабевающего натиска кайзеровского флота русскому командованию потребовалось усилить корабельную группировку в Соэлозунде, направив туда «Адмирал Макаров».
1 октября согласно приказанию начальника 1-й бригады крейсер в 13 час. 50 мин. снялся с якоря на Ревельском рейде и, конвоируемый эскадренными миноносцами «Сторожевой», «Лихой» и «Дельный» 10-узловым ходом пошёл в Моонзунд. В 18 час. 25 мин. того же дня корабли достигли Харилайда, где пришлось встать на якорь, поскольку буксиров для проводки отряда каналом прислано не было, а входить в узкость самостоятельно в тёмное время суток сочли рискованным (вскоре после отдачи якорей «Дельным» была уничтожена дрейфующая мина заграждения отечественного производства).
Узнав из полученных за день радиограмм о прорыве противника на Кассарский плёс и учитывая возможность его продвижения далее к Рогокюлю, с наступлением темноты на крейсере изготовились к отражению минной атаки - к дежурным орудиям были выведены расчёты, офицеры и команда спали не раздеваясь. Миноносцы же, чтобы не мешать стрельбе, были заранее поставлены между крейсером и берегом.
Ночь прошла спокойно и в 8 час. 20 мин. утра 2 октября отряд снялся с якоря и вслед за лоцманским пароходом, присланным начальником Охраны водных районов, 8-узловым ходом вошёл в канал. Не встретив затруднений при проходе, крейсер в 11 час. 35 мин. достиг рейда Куйваст, где встал рядом с «Баяном». Пребывание здесь длилось недолго - едва ознакомившись с обстановкой, командир крейсера капитан 1-го ранга Сполатбог получил приказание командующего Морскими силами Рижского залива возвратиться обратно к Рогокюлю для обеспечения его обороны в случае прорыва германских миноносцев.
В 16 час. 15 мин. корабль снялся с якоря и вместе с миноносцем «Лихой» самостоятельно двинулся к норду. Идя 10-узловым ходом, крейсер спустя три часа находился в нескольких милях к зюйд-осту от Харилайда, однако в сгустившейся темноте рулевые уже не могли различать вехи фарватера, что вынудило «Адмирал Макаров» в 19 час. 45 мин. вновь встать на якорь, изготовившись к отражению минной атаки. Стараниями командира и офицеров в течение всего времени операции удавалось поддерживать высокую дисциплину среди команды, всегда бывшей в курсе происходящих событий. Так экипаж крейсера был «крайне взволнован полученными сведениями о предстоящей сдаче и разрушении Церельской батареи», прикрывавшей Ирбенский пролив и являвшейся наиболее мощной в системе береговой обороны Моонзундской позиции. По просьбе судового комитета вице-адмиралу М.К. Бахиреву была даже послана радиограмма о готовности пополнить береговые
орудийные расчёты моряками «Адмирала Макарова», причём в желающих не было недостатка. К сожалению, «революционный порыв масс» остался без ответа, не позволив «укомплектовать батарею бодрыми людьми».
. С утра 3 октября, пользуясь затишьем, на крейсере, имевшем лишь половинный запас топлива, приступили к погрузке угля со стоявшего на внешнем рейде Рогокюля транспорта «Иже», за которым посылали миноносец. Но приём угля вскоре пришлось прервать - срочным сообщением «Адмиралу Макарову» предписывалось идти к Кассарскому плесу для поддержки находившихся там русских эсминцев.
Приняв 150 т, корабль в 14 час. вышел по назначению и спустя полтора часа занял позицию в четырёх милях к зюйд-весту от Харилайда, где ему приказано было, искусственно создав крен, изготовиться к стрельбе по квадратам, что «касалось главным образом действий ночью, т.к. предполагалась высадка неприятельских десантов на северное побережье о. Моон». В 16 час. 30 мин. завели шпринг и, встав левым бортом к Кассарскому плесу, создали крен 5° на правый борт, увеличив (по таблицам) дальность стрельбы 8" башен до 104 кб. Проверить расчёты удалось спустя полтора часа, когда два больших неприятельских эсминца приблизились к крейсеру менее чем на 105 кб. Два залпа главным калибром дали недолёты, заставив, тем не менее, противника ретироваться.
На следующее утро с рассветом вновь «открылись два миноносца», подошедшие на дистанцию 100-105 кб по дальномеру. Залп обоих 8" башен далеко не достиг цели, однако противник, более не приближаясь, увеличил ход и скрылся в тумане. В течении всего дня германские корабли держались вне зоны досягаемости орудий «Адмирала Макарова», осмелившись войти в неё лишь однажды, в 17 час. 10 мин., но после двух, по-прежнему недолётных, залпов вновь отошли на безопасное расстояние.
Так и не добившись успеха на Кассарском плесе, неприятель предпринял попытку прорваться в Моонзунд с юга, со стороны Рижского залива. 4 октября около 8 час. утра находящийся в дозоре у банки Ларина миноносец «Деятельный» донёс о приближении крупных сил противника в составе двух линкоров класса «Кёниг», нескольких крейсеров и значительных лёгких сил - миноносцев и тральщиков. Несмотря на большое неравенство сил, командующий Морскими силами Рижского залива решил принять бой у южного входа в пролив Моонзунд, опираясь на минноартиллерийскую позицию и задействовав все наличные силы - в том числе линкоры «Слава», «Гражданин» и крейсер «Баян» с тем, чтобы, «насколько это возможно, задержать овладение неприятелем южной частью Моонзунда».
В 9 час. утра вице-адмирал М.К. Бахирев вместе с капитаном 2-го ранга Б.В. Муромцевым и флаг-офицером лейтенантом Соколовым прибыл на крейсер «Баян», приказав сниматься с якоря. Вслед за тем на рейд пришли «Гражданин» и «Слава», поднявшие стеньговые флаги и изготовившиеся к бою.[45 М.К. Бахирев. Отчёт о действиях Морских сил Рижского залива 29 сентября - 7 октября 1917 года. - СПб.: Публ. РГАВМФ (серия «Мориском», вып. 1), 1998. с. 52.]
Вскоре русский отряд покинул рейд Куйваст и в кильватерном строю (впереди «Баян», за ним оба линкора) взял курс на зюйд, к минному заграждению, к западному флангу которого в это время уже приближался неприятель. Достигнув параллели Патерностера, крейсер уменьшил скорость, развернулся на ост и, пройдя ещё не сколько сот метров, застопорил ход.[46 Во время снятия с якоря произошел следующий инцидент, так описываемый С.Н. Тимирёвым. «... Бахирев приказал поднять «Славе» и «Гражданину» сигнал «буки», что условно обозначало им приказание перейти на боевую позицию... Одновременно с сигналом «Баян» снялся с якоря и поднял шары «на стоп». По заранее составленному плану предполагалось, что по сигнал «буки», «Слава» и «Гражданин» идут полным ходом на позицию; «Баян» же, следуя за ними, должен был поместиться несколько сзади, в расстоянии 1,5 кб от позиции. Следует заметить, что роль «Баяна» была чисто моральная, т.к. дальность его пушек была на 10-12 кб менее, чем на броненосцах. Прошло несколько томительных минут после спуска сигнала: «Слава» и «Гражданин» подняли якоря, спустили шары на «средний ход», но... не двигались: ни малейшего буруна не было заметно под их носом. Неужели опять «моральный элемент»? Ужасный момент! А неприятель всё приближался и с минуты на минуту можно было ожидать, что он откроет огонь из своих 12” башен; нам было ясно что тогда уже никакими силами не вытащить корабли на позицию. Бахирев подошёл ко мне и процедил сквозь зубы: «Они не желают идти! Что нам делать?». Мне пришло в голову, что если мы пойдем вперед, то корабли последуют за нами - отчасти в силу привычки «следовать движению адмирала», а отчасти из чувства стыда, что их «ведёт» слабейший корабль. Я высказал это Бахиреву. Так и сделали. Мы спустили шары и дали полный ход, повернув на позицию. Хитрость удалась - большие корабли также спустили шары и под носами у них забурлило. У Бахирева и меня отлегло от сердца...» // С.Н. Тимирёв. Записки морского офицера. - СПб.: Галея-Принт, 1998. с. 99-100.]
Сознавая всю трудность форсирования плотного минного заграждения, германское командование распорядилось выслать вперёд тральщики, которые, не считаясь с опасностью, начали расчистку фарватера. Стараясь воспрепятствовать этому, в 10 час. 05 мин. по тральщикам открыли огонь оба русских линкора, которые в свою очередь также подверглись ответному обстрелу с германской эскадры. Первые тяжёлые снаряды, выпущенные со 130 кб, легли недолётами около находившегося ближе всех к противнику «Баяна», поспешно переместившегося к осту. Последующая стрельба так же не причинила вреда, хотя, по словам М.К. Бахирева, «некоторые падения были близки к нашим кораблям». В 11 час. 20 мин. огонь по тральщикам был прекращён, а вслед за тем русские корабли встали на якорь, расположившись в следующем порядке - мористее всех «Гражданин», к весту от него «Баян», севернее которого держалась «Слава».[47 М.К. Бахирев. Отчёт о действиях Морских сил Рижского залива 29 сентября - 7 октября 1917 года. - СПб.: Публ. РГАВМФ (серия «Мориском», вып. 1), 1998. с. 54.]
Не сумев прорваться в Моонзунд западным фарватером, противник предпринял попытку обойти заграждение с востока. В 12 час. «Гражданин», снявшись с якоря, вновь был вынужден открыть огонь по приближающимся тральщикам, а спустя короткое время в борьбу с ними вступили «Слава» и «Баян», на котором на дистанции 65-70 кб ввели в действие оба 8" башенных орудия (палубная 8" пушка бездействовала), стрельбу которых с фор-марса корректировал мичман Голицын. Русские залпы давали частые накрытия, что вынуждало противника постоянно менять курсы и скорость, что, естественно, не могло не сказаться на результатах траления.
В 12 час. 15 мин. на сближение с главными силами М.К. Бахирева пошли германские дредноуты «Кёниг» и «Кронпринц», открывшие огонь по русскому отряду пятиорудийными залпами, отличавшимися на этот раз большой точностью и кучностью. Очень скоро противник достиг успеха - через 10 минут после начала боя оба русских линкора почти одновременно получили попадания. Перенеся затем огонь на «Баян» и выпустив в течение 13 минут не менее восьми залпов, немцы также добились накрытий - наблюдалось лишь два недолёта, а остальные снаряды ложились впритирку у борта. Под огнём неприятеля русские корабли начали медленно отходить к о. Шильдау - впереди «Слава», концевым «Баян», 15-узловым ходом стремившийся выйти из зоны обстрела. «...Единственно, что я мог предпринять, - вспоминал впоследствии С.Н. Тимирёв - это по возможности мешать пристрелке неприятеля, непрерывно меняя место, в самых неожиданных направлениях. На наше счастье машины работали без отказа, и большой крейсер вертелся, как вьюн, совершенно не позволяя неприятелю пристреляться: за всё время (15 минут) нашего пребывания на позиции ни один снаряд в нас не попал, хотя с момента отхода «Гражданина» неприятель перенёс весь огонь свой на крейсер. Но, несмотря на это, я никогда не забуду этих 15 минут: сознание, что малейшая неисправность в машинах или в действии рулевого привода могла сделать нас простой мишенью, и что одного случайного попадания было достаточно, чтобы пустить крейсер ко дну, мало располагало к сохранению должного хладнокровия. Меня поддерживала лишь непоколебимая выдержка испытанного героя, М.К. Бахирева: с полным наружным спокойствием он расхаживал по мостику, совершенно не вмешиваясь в мои распоряжения и лишь с сочувственной улыбкой поглядывал на мою сумасшедшую «игру» на машинном телеграфе...».[48 С.Н. Тимирёв. Воспоминания морского офицера. - СПб.: Галея-Принт, 1998. с. 101.]
Желая заблаговременно вывести из-под удара корабли, стоявшие к северу от Шильдау, вице-адмирал Бахирев также приказал им начать отход. Вскоре после этого флагманский «Баян» получил попадание 12" бронебойным снарядом, ударившим в правый борт под носовым мостиком. Германский снаряд пробил верхнюю палубу, прошёл через малярную и, пробив броневую палубу, разорвался в тросовом отделении. Взрывом были повреждены восемь шпангоутов, внутренняя обшивка двойного борта, сильно разрушены переборки и помещения шкиперской и провизионной кладовой. Две плиты верхнего броневого пояса оказались сдвинутыми с места. При взрыве погибли матросы Петр Храбрый и Петр Ермаков, ещё восемь человек получили ранения. В разрушенных помещениях мгновенно вспыхнул пожар, давший «много густого удушливого дыма, мешавшего управлению крейсером». Ввиду близости пожара к носовым 8", 6" и «противоаэропланным» погребам их пришлось затопить, в результате чего корабль сел носом до 7,93 м.
Благодаря своевременно предпринятым мерам огонь был локализован, однако окончательно справиться с ним удалось лишь через сутки - неудачное расположение части внутренних помещений мешало аварийным партиям приблизиться к очагу возгорания и, в конце концов, воду в тросовую начали подавать через специально проделанные отверстия в броневой палубе. Большой помехой стал густой дым, плотно окутавший всю носовую часть корабля и сильно затруднявший маневрирование. Как вспоминал впоследствии командир крейсера, «все мы, находившиеся на мостике, задыхались от этого дыма и с трудом могли рассмотреть что-либо спереди носа. Кто-то догадался принести к нам на мостик противогазные маски, и тогда дело пошло несколько лучше...».[49 С.Н. Тимирёв. Воспоминания морского офицера. - СПб.: Галея-Принт, 1998. с. 102.]
Но, несмотря на трудности в управлении кораблём, «Баян», благодаря высокому мастерству старшего штурмана крейсера старшего лейтенанта К.С. Ухова и старшины рулевого Попелюшко, продолжал продвигаться к цели. При подходе к Шильдау отряду пришлось уменьшить ход до самого малого и потом даже застопорить машины, чтобы стоявшие за островом заградители и транспорта успели войти в канал. В 13 час. 15 мин. туда же вошли «Баян» и «Гражданин», малым ходом двигавшиеся теперь на норд. В 16 час. корабли встали на якорь у Харилайда, куда к 15 час. следующего дня подошли «Адмирал Макаров» и «Диана».
Сознавая в полной мере «бесполезность и крайнюю опасность дальнейшего пребывания кораблей в Моонзунде», командование флотом приняло решение оставить позицию и, загородив фарватер минами и затопленными транспортами (у южного входа в канал была затоплена «Слава», осадка которого, значительно увеличившаяся вследствие поступления воды через пробоины, не позволяла ему пройти), отвести Морские силы Рижского залива в Лапвик и Гельсингфорс.
В 16 час. 6 октября русские корабли, разделённые на несколько отрядов, начали сниматься с якоря, выдвигаясь затем на норд в район Штапельботенского буя. Вслед за тральщиками и эсминцами-«новиками» место якорной стоянки покинул и «Баян», в кильватер которому, сопровождаемые угольными миноносцами, двигались «Адмирал Макаров», «Диана» и «Гражданин». Начатый за час до захода солнца переход (с целью миновать в светлое время суток наиболее сложный в навигационном отношении отрезок пути) был осуществлен без каких-либо инцидентов. Около 20 час. в тумане открылся прожектор эсминца «Новик» и вскоре, определившись по нему, корабли встали на якорь на подходе к Лапвикскому рейду. Войдя на него с рассветом, крейсера соединились с остальными кораблями 1-й бригады, вновь вступив под командование контр-адмирала В.К. Пилкина. Но пребывание в составе соединения длилось недолго - в тот же день по приказанию командующего флотом «Баян», «Адмирал Макаров», и «Диана» перешли в Гельсингфорс, а спустя пять дней, оставив «Диану» главной базе, ушли в Ревель.[50 М.К. Бахирев. Отчёт о действиях Морских сил Рижского залива 29 сентября - 7 октября 1917 года. - СПб.: Публ. РГАВМФ (Серия «Мориском», вып. 1), 1998. с. 76.]
Попадание германского 12” снаряда в крейсер «Баян» в бою 4 октября 1917 г.
Сражение за Моонзунд явилось последней крупной операцией «Баяна» и «Адмирала Макарова», ставшей своеобразным заключительным аккордом боевой деятельности всей бригады. Заключительные два месяца кампании были наполнены ожиданием возможного прорыва германских сил в Финский залив, однако противник, понеся крупные потери в предыдущей операции, на проявлял активности и 7 декабря соединение окончило кампанию, приступив к ремонту давно нуждавшейся в нём материальной части. На «Баяне» разобрали левый холодильник, сняли и отправили для ремонта на берегу пожарные донки № 1 и 2, а также донки береговой воды. Но прогрессирующая зимой 1917/1918 гг. дезорганизация флота не дала завершить начавшиеся работы.
Конец 1917 г. ознаменовался очередным зигзагом в отечественной истории, связанным с приходом к власти большевиков и начатым ими разрушением существующего государственного аппарата. Это обстоятельство наряду с ломкой прежнего уклада экономики и скорым распространением «новых порядков» по всей территории бывшей Российской империи на первых порах в значительной степени способствовало укреплению власти Советов. Однако положение нельзя было считать достаточно прочным, пока страна находилась в состоянии войны, что отлично сознавало правительство во главе с В.И. Лениным. Первым шагом к сепаратному миру с Германией стал соответствующий закон (знаменитый «декрет о мире»), принятый 26 октября 1917 г. II съездом Советов и открывший дорогу к переговорам с представителями германского командования, начатыми в Брест-Литовске 20 ноября. Однако после достижения соглашения о 10 дневном перемирии переговоры зашли в тупик, чему в немалой степени способствовала неуступчивая позиция главы советской делегации Л.Д. Троцкого.
Срыв переговорного процесса дал германскому командованию формальный повод для возобновления с 18 февраля 1918 г. боевых действий на всём протяжении фронта, в том числе на северном (Петроградском) направлении. Здесь противником предусматривалось нанесение одновременных концентрических ударов через Нарву и Псков и через территорию Финляндии на Выборг с целью охвата русской столицы, причём предварительным условием решения этой задачи являлся захват или уничтожение Балтийского флота в его базах. Наступление германских войск в Прибалтике и выход их к 21 февраля на ближние подступы к Ревелю вынудили Верховную морскую коллегию и Центробалт, являвшиеся центральными органами управления морскими силами, начать незамедлительную эвакуацию базы и перевод находившихся в ней кораблей (в том числе 1-й бригады крейсеров) в Гельсингфорс и Кронштадт. Туда же морем предполагалось вывезти и наиболее ценное имущество.
Ввиду тяжёлой ледовой обстановки и нехватки ледокольных судов переход боевых кораблей и транспортов представлял немалые трудности, усугублявшиеся значительным некомплектом экипажей (вследствие увольнения в запас моряков довоенных призывов на крейсерах, например, осталось не более трети личного состава). Тем не менее, 22 февраля первый отряд кораблей в составе двух подводных лодок и двух транспортов под проводкой ледокола «Ермак» покинул Ревель и на следующий день благополучно достиг Гельсингфорса.
Утром 24 февраля сухопутные части противника перерезали железнодорожное сообщение с Петроградом и подошли вплотную к городским окраинам. Однако к этому времени погрузка основной части имущества была закончена, а местный флотский комитет, руководивший эвакуацией, перебрался на крейсер «Адмирал Макаров». Днём на рейд при помощи ледоколов «Тармо», «Волынец», «Огонь» и возвратившегося «Ермака» на рейд удалось вывести две подводные лодки, транспорт «Европа», спасательное судно «Волхов», а также крейсера «Баян», «Богатырь», «Олег», на которых находилось около 4000 эвакуируемых и различные грузы, принятые из портовых складов, включая автомобили.[51 Н.С. Кровяков. «Ледовый поход» Балтийского флота в 1918 г. - М.: Воениздат, 1955 г. с. 84.]
Пытаясь помешать уходу кораблей из Ревеля, противник 25 февраля предпринял попытку бомбардировки гавани с воздуха. В 10 час. 20 мин. над рейдом показался германский самолет «Таубе», который, несмотря на огонь зенитной артиллерии и беспорядочную стрельбу из винтовок, сбросил шесть бомб, одна из которых попала в крейсер «Рюрик», а две другие разорвались за кормой «Баяна». Столь же малоэффективными оказались и последующие налёты. Тем не менее, вслед за воздушным противником атаку порта предпринял и сухопутный - около полудня отряд германских самокатчиков попытался прорваться в гавань, но встреченный ружейно-пулемётным огнем, поспешил ретироваться.
Между тем выход кораблей шёл своим чередом и к вечеру 25 февраля в гавани оставались лишь крейсера «Рюрик» и «Адмирал Макаров», в задачу которых входило прикрытие эвакуации. Около 17 час. к борту последнего подошёл катер с представителями германского командования, угрожавшими «репрессиями, если корабли откроют огонь по городу». Удовлетворившись ответом, что корабельная артиллерия будет применена лишь в случае противодействия выводу эскадры, парламентёры убыли восвояси, но спустя 45 минут другая немецкая делегация под угрозой обстрела крейсеров потребовала вернуть всё увозимое имущество. В ответ было заявлено, что погруженное на корабли имущество является казённым и первые же залпы германской артиллерии вызовут ответный огонь. Веский аргумент возымел своё действие - противник не рискнул вступить в артиллерийскую дуэль с крейсерами и в 19 час. «Адмирал Макаров», замыкая растянувшуюся на несколько миль колонну кораблей, беспрепятственно покинул Ревель.[52 Там же, с. 85.]
Переход эскадры в Гельсингфорс проходил в чрезвычайно трудных условиях - имевшиеся ледоколы с трудом справлялись с 70-см льдом, высвобождая затёртые корабли. Утром 26 февраля канал, проложенный идущим впереди «Ермаком», оказался забит льдом. Пытаясь самостоятельно пробить его, вынужден был остановиться «Баян», вслед за которым оказались затёртыми учебный корабль «Петр Великий» и транспорт «Михаил», только через некоторое время освобожденные из ледового плена. Остальные крейсера 1-й бригады - «Рюрик», «Адмирал Макаров», «Богатырь» и «Олег» смогли совершить переход в основном своими силами и лишь на подходе к Гельсингфорсу им потребовалась помощь ледокола «Тармо».
В полдень, находясь на траверзе Наргена, от каравана отделился ледокол «Волынец», доставивший на остров отряд матросов с «Адмирала Макарова», в задачу которых входило уничтожение объектов береговой обороны. С помощью прибывшей подрывной партии были взорваны 12" башенные установки, а вслед за этим приведены в негодность и остальные батареи. К утру 27 февраля передовой эшелон «ревельского» отряда достиг Гельсингфорса и в 9 час. «Адмирал Макаров», «Рюрик» и «Богатырь» прибыли на внутренний рейд, где через несколько часов к ним присоединились «Баян» и «Олег», за которыми пришли и остальные корабли.
Использовать опыт, накопленный во время перехода из Ревеля в Гельсингфорс, подтвердивший возможность ледового плавания боевых кораблей даже с относительно слабым корпусом, балтийским морякам пришлось уже две недели спустя, практически сразу после заключения 3 марта в Брест-Литовске мирного договора между советской Россией и Германией. Согласно его положениям вооружённые силы России подлежали демобилизации, в то время как боевые корабли немедленно разоружались или отводились в русские гавани, оставаясь там «до заключения всеобщего мира». Оговаривались и условия временного (до освобождения моря ото льда) пребывания Балтийского флота в базах на территории Финляндии, по которым на стоявших там кораблях «должны быть оставлены лишь немногочисленные команды».
В сложившейся обстановке скованные льдом и лишённые защиты с суши в связи с демобилизацией сухопутных частей, финские порты становились настоящей ловушкой, что вынуждало советское правительство принять срочные меры по перебазированию флота в Кронштадт. Соответствующая директива СНК была направлена ещё 17 февраля в Центробалт, на заседании которого два дня спустя было принято решение о подготовке к походу всех кораблей, стоявших в Гельсингфорсе. Ввиду недостатка ледокольных судов в первую очередь планировалось перевести в Кронштадт 1-ю бригаду линейных кораблей («Петропавловск», «Севастополь», «Гангут», «Полтава») и крейсера «Рюрик», «Богатырь» и «Адмирал Макаров», как наиболее подготовленные к плаванию во льдах.[53 РГАВМФ, ф. Р-92, oh. 1, д. 380, л. 350.]
Сразу же по возвращению крейсеров из Ревеля на них приступили к подготовке к новому походу, которая велась практически круглосуточно - проверялись и ремонтировались механизмы, вооружение, в экстренном порядке принимались топливо и пресная вода. Помимо прочего, корабли до отказа грузились и различными запасами из береговых складов. Как вспоминал впоследствии капитан 2-го ранга Г.К. Граф «работа кипела. Команды, напуганные слухами, что немцы будут вешать матросов без суда и следствия, работали так, как не работали и в доброе старое время».[54 Г.К. Граф. На «Новике». - СПб.: Гангут, 1997. с. 344.]
Трудности, связанные с огромным объёмом подготовительных мероприятий, проводимых в кратчайшие сроки, усугублялись неразберихой и неорганизованностью, царившими в самом Центробалте, распоряжения которого не соответствовали складывающейся обстановке, зачастую просто противореча друг другу. Так приказом от 5 марта 1918 г. № 114 разрешалось «теперь же уволить всех желающих уехать с судов флота и береговых учреждений морского ведомства, оставив на судах 1-й и 2-й бригад линейных кораблей, 1-й бригады крейсеров и дивизии подводных лодок необходимое число людей для перехода в Кронштадт. На судах, оставляемых в портах Финляндии до открытия навигации, иметь минимальное число людей». Спустя неделю военный отдел Центробалта распорядился «ввиду срочной эвакуации Балтийского флота из пределов Финляндии... вернуть все флотские части с внутреннего финляндского революционного фронта для укомплектования кораблей». Стоит ли говорить, что подобные распоряжения отнюдь не способствовали укреплению и без того расшатанной дисциплины личного состава.
Тем не менее, несмотря на всю сложность обстановки, к вечеру 11 марта первый отряд кораблей был готов к походу и в 14 час. следующего дня вслед за «Ермаком» и «Волынцем» вышел по назначению, имея в голове колонны бригаду линкоров, за которыми в кильватер двигались «Адмирал Макаров», «Богатырь» и «Рюрик». В 19 час. караван застопорил ход - из-за сложности плавания во ледовых условиях решено было двигаться только днём, а с наступлением темноты останавливаться на ночёвку. Движение возобновилось в 6 час. утра 13 марта, когда «Ермак», обойдя корабли, освободил их ото льда, после чего отряд вновь лёг на курс. Необходимость предоставить линкору «Петропавловск» более благоприятные условия плавания в связи с так и неисправленными повреждениями носовой части вынудила изменить порядок перехода - теперь непосредственно за ледоколами шёл «Рюрик», в то время как остальные крейсера по-прежнему замыкали строй. Весь день корабли двигались переменными ходами, преодолевая сплошной ровный лёд, и к 19 час. 30 мин. достигли траверза маяка Южный Гогланд. 14 марта условия плавания значительно усложнились - вместо дальнейшего продвижения к востоку ледоколам пришлось освобождать затёртые льдами «Рюрик» и «Гангут», однако ещё более трудным оказался следующий день. Отряд вошёл в плотное ледяное поле, преодолеть которое в одиночку оказалось не под силу даже «Ермаку» и лишь совместными усилиями обоих ледоколов («Волынец» был «взят» форштевнем в кормовой вырез «Ермака») удалось пробиться вперёд.
Но уже в 8 час. 10 мин. вследствие густого тумана корабли были вынуждены застопорить ход, продолжив путь спустя четыре часа и достигнув к вечеру о. Сескар. В столь же тяжёлых условиях осуществлялся переход и на следующий день. Уже через час после начала движения «Волынцу» пришлось освобождать застрявшие в пробитом канале корабли, причем подобную операцию пришлось проводить неоднократно. И всё же к 19 час. караван подошёл к Шепелевскому маяку, а утром 17 марта в 11 час. 30 мин. «Ермак» первым вошёл на Большой Кронштадский рейд, начав взламывать лёд в гавани для стоянки остальных кораблей. К вечеру весь отряд, преодолев за пять суток 180 миль, без повреждений достиг тыловой базы.
С ещё большими трудностями, связанными с высадкой германских войск в Гангэ и захватом финнами ледоколов «Тармо» и «Волынец», готовился перевод в Кронштадт второго отряда кораблей, в том числе крейсеров «Баян» и «Олег». Как и в предыдущем случае, их переход должен был обеспечиваться «Ермаком», вышедшим обратно в Гельсингфорс 25 марта. Миновав о. Лавенсаари и подвергшись безрезультатному обстрелу с береговой батареи, «Ермак», с трудом пробиваясь во льдах, достиг северной оконечности о. Гогланд. Здесь 31 марта он был внезапно обстрелян с ледокола «Тармо», давшего восемь залпов с недолётами 20-30 кб. Имея лишь четыре 47 мм пушки и не рискуя вступать в поединок, «Ермак» вынужден был повернуть на обратный курс. В тот же вечер в 23 час. из Гельсингфорса на выручку ему вышел крейсер «Баян» в обеспечении малых ледоколов «Силач» и «Город Ревель», однако вскоре после начала похода из-за начавшейся подвижки льдов «Баян» начало сносить на камни. Маломощные ледоколы оказались бессильными предотвратить дрейф и лишь благодаря усилиям собственных машин крейсеру удалось - около 5 час. утра благополучно вернуться в гавань.[55 РГАВМФ, ф. Р-92, orn 1, д. 380, л. 759.]
В связи с вторжением германских войск в Финляндию переход кораблей второго отряда (линкоры «Республика», «Андрей Первозванный», крейсера «Баян», «Олег» и подводные лодки «Тур», «Тигр» и «Рысь») решено было начать безотлагательно, не ожидая прихода «Ермака». С утра 4 апреля «Силач» и «Город Ревель» начали выводить корабли на внешний рейд Гельсингфорса и утром следующего дня отряд рышел по назначению.
Вследствие начавшейся весенней подвижки льда условия похода второго отряда оказались гораздо тяжелее, чем у его предшественников. Линкоры и крейсера с трудом пробивали дорогу среди громадных торосов, причем в роли лидера из-за малой пригодности портовых ледоколов пришлось выступить флагманскому «Андрею Первозванному». В этот день за шесть ходовых часов корабли смогли преодолеть лишь около шести миль, остановившись на ночевку у маяка Грохару. С рассветом 6 апреля отряд вновь тронулся в путь и к 19 час. 7 апреля достиг о. Родшер, где встретили чрезвычайно плотный лёд, вынудивший вновь остановиться и по сигналу флагмана «загрести жар в топках» в ожидании помощи. Спустя два часа сигнальщики «Баяна» обнаружили ходовые огни спешащего на выручку «Ермака», который 5 апреля в сопровождении «Рюрика» вышел из Кронштадта. Утром 8 апреля ледокол подошёл к отряду и, освободив из ледового плена, повел корабли по назначению. В этот день «Ермаку» ещё не раз приходилось выручать застрявших собратьев, но движение каравана не прекращалось до самого вечера, когда пришлось в очередной раз стать на ночёвку.
Вынужденная стоянка принесла новые беспокойства - ночью бывший без хода «Олег» течением стало наваливать на корму неподвижного «Баяна». Аварию удалось предотвратить только благодаря умелым действиям экипажа подводной лодки «Тигр», сумевшей оттянуть «Олега». Трудным был и дневной переход 9 апреля, о чём свидетельствуют следующие записи в вахтенном журнале крейсера «Баян»:
«12 час. 50 мин. «Силач» застрял во льду. «Олег» обгоняет его.
13 час. 10 мин. Стоп машина. Застряли во льду.
13 час.20 мин. «Ермак» освободил «Силача». «Силач» снова застрял.
13 час.25 мин. «Ермак» освободил нас. Дали ход.
13 час.27 мин. Затёрло льдом.
13 час.45 мин. «Ермак» взял «Силача» на буксир и повёл к отряду.
13 час.55 мин. Застопорили машины.
14 час. 10 мин. «Ермак» освободил нас. Дали ход.
14 час. 15 мин. Затёрло льдом.
14 час.25 мин. «Ермак» освободил нас. Пошли за ним.
14 час. 27 мин. Затёрло льдом».[56 РГАВМФ, ф. Р-172, оп. 1, д. 663, л. 96-99.]
Но несмотря на трудности, корабли упорно продолжали продвигаться к цели и в полдень 10 апреля отряд вошёл в гавань Кронштадта, ознаменовав завершение ещё одного важного этапа стратегической операции. Спустя две недели туда же полностью прибыл и третий эшелон Балтийского флота в составе эсминцев, сторожевых кораблей, подводных лодок и транспортов.
«Ледовый» переход окончательно завершил почти четырёхлетнюю боевую деятельность Балтийского флота в мировой войне, став последним значимым событием и для 1-й бригады крейсеров. Менее чем через месяц после окончания перебазирования из Финляндии приказом по флоту от 16 мая 1918 г. за № 292 соединение переименовали в бригаду крейсеров, часть кораблей перевели в Петроград и зачислили в резерв. Ещё до этого распоряжения в бывшую столицу 18 марта под проводкой «Ермака» перешёл из Кронштадта «Адмирал Макаров», а двумя месяцами позже, с открытием навигации, туда же самостоятельно прибыл «Баян».
Неудовлетворительное состояние материальной части обоих крейсеров при отсутствии возможностей для ремонта не позволяло вернуть им прежнюю боеспособность, вынудив в конечном итоге к постановке на долговременное хранение. Первым в Петроградский военный порт 7 августа 1918 г. был сдан «Адмирал Макаров», в то время как «Баян» ещё продолжал формально оставаться в строю. Однако значительный некомплект личного состава, увольнение в запас опытных специалистов в сочетании с низкой квалификацией и дисциплиной оставшейся части команды тем же летом привели к аварии на крейсере, ускорившей окончание его «карьеры».
Около 6 час. вечера 12 июля смена кочегаров закончила вахту в I котельном отделении (котлы которого в течение дня находились под парами, обслуживая немногочисленные действующие механизмы и системы) и, «загребя жар в топках», покинула отсек, состояние которого проверялось лишь один раз около 2 час. ночи в ходе осмотра помещений.
| 13 июля 1914 г. | Начало несения крейсерами «Громобой», «Адмирал Макаров», «Паллада» и «Баян» дозорной службы в устье Финского залива. |
| 5 августа 1914 г. | Перестрелка крейсеров «Адмирал Макаров» и «Баян» с двумя германскими миноносцами в Финском заливе. |
| 13 августа 1914 г. | Выход крейсеров «Паллада» и «Богатырь» к месту аварии германского крейсера «Магдебург» у о. Оденсхольм, перестрелка с крейсером и миноносцем V-26. |
| 14 августа 1914 г. | Преследование крейсерами «Адмирал Макаров» и «Баян» лёгкого крейсера «Аугсбург». |
| 24 августа 1914 г. | Столкновение крейсеров «Паллада» и «Баян» с германскими крейсерами «Блюхер», «Роон» и «Аугсбург» у Дагерорта. |
| 10-11 сентября 1914 г. | Поиск противника в северной и западной частях Балтийского моря крейсерами «Рюрик», «Адмирал Макаров», «Баян» и «Паллада». |
| 27 сентября 1914 г. | Неудачная атака крейсера «Адмирал Макаров» во время дозора германской подводной лодкой U-26 в устье Финского залива. |
| 28 сентября 1914 г. | Атака германской подводной лодкой U-26 крейсеров «Паллада» и «Баян», возвращавшихся из дозора, гибель крейсера «Паллада». |
| 30 ноября - 2 декабря 1914 г. | Участие «Адмирала Макарова» и «Баяна» совместно с крейсерами «Рюрик», «Богатырь», «Олег» и заградителем «Енисей» в минной постановке в южной части Балтийского моря. |
| 29 декабря 1914 г. — 4 января 1915 г. | Участие «Адмирала Макарова» и «Баяна» в конвоировании крейсеров «Россия», «Богатырь» и «Олег» в ходе минно-заградительной операции в юго-западной части Балтийского моря. |
| 31 января - 1 февраля 1915 г. | Выход «Адмирала Макарова» и «Баяна»в составе 1-й бригады крейсеров на минную постановку, участие в конвоировании потерпевшего аварию крейсера «Рюрик». |
| 23-24 апреля 1915 г. | Поход «Адмирала Макарова» и «Баяна» в составе 1-й бригады крейсеров к Виндаве для прикрытия миноносцев, участие в перестрелке с германским лёгким крейсером «Мюнхен». |
| 17-19 июня 1915 г. | Совместно с кораблями 1-й бригады поход «Адмирала Макарова» и «Баяна» к Мемелю, участие в бою с германским минным заградителем «Альбатрос», крейсерами «Аугсбурп> и «Роон». |
| 17 июля 1915 г. | Участие крейсеров «Адмирал Макаров» и «Баян» в конвоировании линкора «Слава» во время его перехода в Рижский залив. |
| 15-17 октября 1915 г. | Поход «Адмирала Макарова» и «Баяна» в составе 1-й бригады в Ботнический залив, захват германского парохода «Фраскатти». |
| 28-30 октября 1915 г. | Поход крейсеров «Адмирал Макаров» и «Баян» совместно с Отрядом особого назначения в южную часть Балтийского моря и участие в постановке минного заграждения. |
| 19-24 ноября 1915 г. | Участие «Адмирала Макарова» и «Баяна» совместно с Отрядом особого назначения в постановке минного заграждения в южной части Балтийского моря. |
| 12 августа 1916 г. | Переход крейсера «Баян» в Рижский залив. |
| 3 сентября 1916 г. | Переход крейсера «Адмирал Макаров» в Рижский залив. |
| август - октябрь 1916 г. | Пребывание крейсеров «Адмирал Макаров» и «Баян» в Рижском заливе, содействие приморскому флангу XII армии. |
| октябрь 1916 г. | Переход крейсера «Баян» из Рижского залива в Гельсингфорс. |
| октябрь - ноябрь 1916 г. | Плавание крейсера «Баян» в составе бригады крейсеров в Або-Аландских шхерах. |
| 6 - 8 ноября1916 г. | Переход крейсера «Баян» совместно с линейным кораблем «Андрей Первозванный» и крейсером «Рюрик» из Гельсингфорса в Кронштадт. |
| ноябрь - декабрь 1916 г. | Ремонт крейсера «Баян» в Кронштадте, переход в Ревель на зимовку. |
| июнь 1917 г. | Переход «Баяна» в Рижский залив. |
| 2 июля 1917 г. | Переход крейсера «Адмирал Макаров» из Рижского залива в Лапвик. |
| 1 -2 октября 1917 г. | Переход «Адмирала Макарова» в Моонзунд. |
| 3 - 4 октября 1917 г. | Бой крейсера «Адмирал Макаров» с германскими миноносцами на Кассарском плёсе. |
| 4 октября 1917 г. | Участие крейсера «Баян» совместно с линкорами «Слава» и «Гражданин» в бою с германскими кораблями в северной части Рижского залива, повреждение крейсера в результате попадания 12" снаряда. |
| 4 - 7 октября 1917 г. | Переход крейсеров «Адмирал Макаров» и «Баян» в составе морских сил Рижского залива в Лапвик и Гельсингфорс. |
| 12 октября 1917 г. | Переход «Адмирала Макарова» и «Баяна» из Гельсингфорса в Ревель. |
| 25-27 февраля 1918 г. | Участие «Адмирала Макарова» и «Баяна» в переходе кораблей Балтийского флота из Ревеля в Гельсингфорс. |
| 1 2 - 17марта 1918 г. | Переход «Адмирала Макарова» в составе 1-го отряда кораблей из Гельсингфорса в Кронштадт. |
| 18 марта 1918 г. | Переход крейсера «Адмирал Макаров» в Петроград. |
| 31 марта-1 апреля 1918г. | Выход «Баяна» из Гельсингфорса для встречи и конвоирования ледокола «Ермак». |
| 5-10 апреля 1918 г. | Переход «Баяна» в составе 2-го отряда кораблей из Гельсингфорса в Кронштадт. |
| Май 1918 г. | Переход крейсера «Баян» в Петроград. |
В 6 час. утра 13 июля очередные кочегары, отправившись вновь поднимать пары, обнаружили, что отделение затоплено водой, поднявшейся уже выше колосниковых решеток. Немедленно были задраены клинкетные двери между остальными кочегарками, но вскоре выяснилось, что затоплены и они, причем уровень воды не позволял «ни развести паров в котлах, ни откачать воду своими средствами».
Осушить отсеки пробовали при помощи водоотливных средств стоявших неподалёку буксиров, однако они были не в состоянии откачивать воду из-за большой глубины кочегарок. Положение улучшилось с прибытием парохода «Эрви», с которого смогли дать пар к судовым помпам, после чего в первом отделении «вода сразу же пошла на убыль», позволив спустя некоторое время развести пары в крейсерских котлах и осушить помещения «исключительно своими средствами».[57 РГАВМФ, ф. Р-207, оп. 1, д. 24, л. 22.]
Как выяснила позже специально созданная комиссия по расследованию, причиной аварии явился незакрытый в IV кочегарке клапан промывания, размещённый на дифферентной трубе, ведущей к осушительной помпе, и используемый в случае засорения её приемной сетки. Указанный клапан приводился в действие около 16 час. 12 июля в ходе работы помпы, в связи с чем был открыт на три оборота, что явилось достаточным для поступления в отделение в течение 10-12 часов около 1000 т воды и последующего распространения её по соседним отсекам. По докладу председателя комиссии старшего инженер-механика «Адмирала Макарова» Шевкуненко «вода продолжала прибывать и после задраивания переборок в четвёртую группу котлов через открытый клапан, в третью и первую - через коммингсы по причине плохого состояния резины на опускаемых дверях и во вторую группу - из-за сломанного штока двери, не позволявшего опустить дверь до места».[58 РГАВМФ, ф. Р-207, оп. 1, д. 24, л. 21.]
После «ликвидации последствий» аварии на «Баяне» под руководством вр.и.д. командира корабля «военмора» Борошенко продолжались работы по подготовке к долговременному хранению - до глубокой осени приводились в порядок и ставились на консервацию механизмы, выгружался боезапас. Советское морское командование, видимо, не питало особой надежды на скорое возвращение «Адмирала Макарова», «Баяна» и остальных боевых единиц бригады крейсеров в строй, в связи с чем 15 марта 1919 г. приказом по флоту Балтийского моря № 117 соединение было расформировано, а корабли, за исключением «Олега», вошли во вновь образованный 1-й отряд больших кораблей с подчинением начальнику Петроградской военно-морской базы.[59 РГАВМФ, ф. Р-100, 1, д. 11, л. 12.]
Однако выйти в море крейсерам было уже не суждено. Косвенно поучаствовать в боевых действиях вовсю полыхавшей в России Гражданской войны довелось лишь «Баяну», орудия которого во время наступления на Петроград войск генерала Юденича готовились к стрельбе по сухопутному противнику на южных подступах к городу. Но применить главный калибр так и не пришлось, а через некоторое время с корабля были демонтированы четыре 6" пушки, установленные затем на плавбатареи Онежской военной флотилии.
Позже началось разоружение «Адмирала Макарова», с которого к началу 1921 г. было снято одно 8", 12 6" и два 75 мм орудия, а также две 76 мм и три 47 мм «противоаэропланных» пушки.[60 РГАВМФ, ф. Р-202, оп. 1, д. 53, л. 27.] Летом 1921 г. крейсер использовался в качестве штабного корабля старшего морского начальника в Петрограде, но спустя год оба корабля в связи с нецелесообразностью восстановления решено было отправить на слом. 1 июля 1922 г. «Баян» перешёл в собственность советско-германского акционерного общества «Деруметалл», а 15 августа тому же «совместному предприятию» был продан и «Адмирал Макаров», вместе с собратом отбуксированный затем в Германию.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги