Кричи громче

Глава 10

С каждым днем, проведенным в бункере, Ярик становится все более отчужденным и раздражительным. Не понимаю, чем его так злю. Нет, иногда, конечно, умышленно кровь из него сосу. Но тут уже, даже когда я зайка-паинька, смотрит с укором, обличая в каких-то надуманных провокациях.

Вероятно, мы попросту, как я и предполагала, дуреем от чертовой психоделики. В этом жутком месте трудно оставаться нормальным, даже если у тебя с головой никаких проблем изначально не возникало. А если еще какие-то мелкие тараканы и незначительные сдвиги – ловите мою крышу! Аж в ушах свистит, так летит.

У каждого человека есть свой жизненный ориентир. Мой – Градский. В бункере… Хочу быть ближе к нему. Хочу приклеиться. Ни на секунду не отпускать. Он – мой якорь, только за него держусь. Без него вообще никак. Не справлюсь. Все, что угодно, лишь бы с Яриком! Вот только он, напротив, все чаще умышленно увеличивает между нами дистанцию. Замечаю ведь… Садится дальше, чем обычно. Подолгу зависает в ванной на перекурах. Ночью сразу же отворачивается к стене.

А мне бы хотелось, чтобы обнял. Как папа… Ну, не совсем как папа. Это же Ярик… Он – мой самый близкий друг. Никого ближе нет. Даже там, на воле, братьев и сестер не числится. Никиту в расчет не беру. Он на шесть лет старше нас. У него, как правило, совсем другие интересы находились. Не мы. Я же во всем всегда рассчитывала на Яра. Знала, что он в самую худшую минуту придет на помощь. И развеселит, и утешит, и защитит… Просто будет рядом.

Папе все не расскажешь. А Ярику – можно. Ему и с ним – очень многое позволено.

Как сейчас, блин…

Град в одних трусах вошел в чат.

– Э-э-э…

Ну, у него и тело, черт возьми… Мышцы объемные и выпуклые, отчетливо сепарируются. На вид кажутся твердыми, будто из стали вылитыми. Пресс идеально прочерчен, все шесть кубиков просматриваются. Они зовут проверить их на плотность… Еще эта смущающая V-образная линия, ведущая к паху под боксеры. Пояс Адониса, я читала. Действительно красиво.

Мотаю головой и отворачиваюсь, когда Яр заканчивает промокать полотенцем затылок.

– Вода горячая?

– Регулируется, если что, – не разбирая посыла, в удивлении брови вздергивает. – По-прежнему.

– У-у, хорошо. Чем будем сегодня заниматься? – спрашиваю, соскальзывая с кровати.

Градский в этот момент поворачивается к шкафу, а мой взгляд сам собой соскальзывает на его крепкую задницу.

Ходит тут!

Отворачиваясь, скрещиваю на груди руки.

– Можешь, пожалуйста, впредь одеваться в ванной? – пыхчу и негодую. – Все-таки ты тут не один живешь.

– Я что, голый вышел? – отбивает снисходительно-раздраженно.

– Нет… Но… – не могу же сказать ему, что через трусы все очертания рассмотрела. Ненужная мне информация! И напоминание того, что уже однажды видела. – Я же не хожу перед тобой в трусах.

– А могла бы, – придурковато усмехается Яр. – В одних трусах. Готов заценить твои сиськи. Кажется, они снова подросли.

Я отчаянно краснею. Помимо гнева, наполняюсь волнением неясной природы.

Ух, этот бункер сведет меня с ума!

– Ты нормальный вообще?

– Нет, – и дальше лыбится.

Хвала Богу, уже практически одет.

– Ты напился, что ли?

– С чего ты взяла?

– Пошлишь. Прям в ударе, смотрю!

– Ты же в курсе, мне не нужно напиваться, чтобы хотеть увидеть тебя голой.

– А ты в курсе, что это никогда не случится? – заявляю крайне взвинченным тоном.

Градский пожимает плечами и ложится на кровать. Я тут же к нему под бок мощусь.

– Никогда не случится? Чего тогда постоянно ко мне ломишься? – заводится. – Сейчас день. Дай продохнуть!

– Ну и отдыхай, – обратно на ноги вскакиваю. – Сам звать будешь! Дурак…

Укладываясь в свою постель, отворачиваюсь к стене и подушкой голову накрываю.

Тишина длится от силы пять минут. Потом меня начинает долбить обида, что не зовет. Внимания не обращает!

Да и холодно становится. Согрел бы… Из-за него не успела переодеться из пижамы во флисовый комбинезон.

Просто вселенский мрак!

Осторожно выползаю. Смотрю с укоризной. Вот только ему дела нет, играет на карманной приставке.

– Я тут страдаю, между прочим!

– И что? – имеет наглость ухмыляться.

– По твоей вине.

– Да ну?! И что я сделал в этот раз? – и дальше рубится.

– Ты меня не замечаешь!

– Нет, – тянет с той же ухмылкой. – Я тебя намеренно игнорирую. Это разные вещи.

– И зачем?

В этот раз и не смотрит в мою сторону, прежде чем грубо ответить:

– Так надо. Отвали, Титова.

– Сам отвали! Придурок… – Яр шумно выдыхает и продолжает играть. Ненадолго замолкаем. Не могу выдержать. – Мне что, поплакать, чтобы ты обратил на меня внимание?

Не отзывается! Увлеченно мочит чертовых зомби!

Ну и хорошо! Прекрасно!

Поднимаюсь и гордо удаляюсь. Пусть сам сидит, а я…

Чем же я займусь?

Бесцельно двигаюсь по узкому коридору. В ванной умываюсь, чищу зубы и переодеваюсь в комбинезон.

Ничего интереснее, кроме как смотреть в одиночку фильм, не придумываю. Веселье, конечно, сомнительное. Назло Ярику включаю самую драматическую мелодраму! Все еще надеюсь, что он придет и будет злиться на мой выбор. А я буду хохотать и припоминать, что так получилось только потому, что он, козел, меня игнорировал.

Но фильм отматывает больше чем за середину, а Градский так не появляется. Я не хочу плакать, но от всей этой ситуации нервы взвинчены до предела. Слезы сами собой начинают катиться по щекам.

Чертов обманщик… Обещал ведь, что мы вместе… Что весело будет… Что все хорошо закончится… Обещал, что нас быстро найдут…

Еще и незаслуженно обижает меня!

А ведь все его вина, что мы тут сидим! Почти две недели…

«Это как пионерский лагерь. Только для взрослых…»

«И здесь справимся… Вместе…»

«… Я весь твой, святоша. Пользуйся…»

На кой черт мне его утешения и обещания, если все это обман?! Вернемся домой, месяц с ним разговаривать не буду!

– Ты что, плачешь?

Пришел все-таки… Когда я уже все слезы выплакала! Сижу, наверное, с покрасневшим носом и воспаленным глазами.

– Да, плачу! Тебе какое дело?! – растирая остатки горячей влаги, не смотрю в его сторону.

Как он!

– И откуда столько эмоций?

– Фильм очень трогательный, – вру, захлебываясь порцией рваных вдохов.

– Зачем такой смотришь? Я же просил, Машка…

– Мало ли, что ты просил! Хочу и смотрю! Захочу… вообще порно включу. И буду смотреть! Ты мне папа, что ли?!

– Ого. Порно, – вздыхает и присаживается перед диваном на корточки. Заглядывает в глаза, не тая насмешки. – Смотри, сознание не потеряй, святоша.

– Не думаю, что там все настолько страшно… – ерничаю я. – Без твоего беспокойства обойдусь. Со своим порно!

– Ну-ну, – внаглую усмехается. – Я впечатлен. И все же хочу контролировать… просмотр.

– Еще чего! Вот теперь ты отвали, Градский!

– Ладно тебе, святоша, – протяжно вздыхает. – Мир.

Меня только разобрало, а ему мириться вдумалось.

Ни фига!

– Большой банан тебе, Кинг-Конг, а не мир!

– Я тебе сейчас покажу большой банан, – с угрозой рычит Яр, прежде чем бесцеремонно сдернуть меня на ковер. Я оказываюсь в неудобном положении, зажатой между ним и основанием дивана. – Ну? – грубо рявкает мне в лицо. Надвигаясь, упирается в переносицу лбом. – Что дальше придумаешь, Маруся?

Внутри живота зарождается какой-то огонек. Он несется, словно вспышка, через все мое тело. Разрывает обжигающим теплом грудь. Осыпая искрами плечи, наполняет тело странным теплом.

Начинаю дышать чаще и громче. Непроизвольно жмурюсь. А распахнув глаза, почему-то смотрю на губы Ярика. Он так близко…

– Почему ты постоянно доводишь меня?

– Ничего я не довожу!

– Мириться будешь, твою мать?

– Буду, черт тебя дери!!! Буду!

– Так-то! И не ной больше, – отступает, но возможность полноценно вдохнуть не возвращается. – Ты нарушаешь правила.

– Которые ты придумал?

– Введу штрафные, Маруся, – заявляет, словно он здесь, блин, главный. – Будешь отрабатывать.

– Да ты сам нарушаешь!

– Поподробнее?

– Вместе, – криком бросаю ему его обещания. – Справимся вместе!

– А я куда-то вышел? – нагло ударяется в иронию.

– Ты знаешь, о чем я. Хочу с тобой быть.

– Ты и так со мной, – выдыхает значительно мягче. – Просто… Есть вещи, которые немного усложняют процесс нахождения здесь.

– Какие?

Ярик не отвечает. Поднимается и помогает мне встать.

– Не обижайся. Я не со зла, если что… – бросает, как будто между делом, и выходит.

Я снова остаюсь одна.

Черт возьми…