Кричи громче

Глава 6

Глотая слезы, листаю альбом с детскими фотографиями. Подолгу на каждой зависаю. Почти на всех снимках рядом с Яриком – Маша. Даже если мы семьями, она все равно рядом с ним. На трети они грозно взирают друг на друга, забывая о просьбах фотографирующего смотреть в кадр. На нескольких – и вовсе дерутся. А мы рядом, такие смешные, с открытыми ртами и выпученными глазами.

Смеюсь сквозь слезы.

Есть, конечно, много фотографий, на которых улыбаются. И чаще всего именно друг другу. Мало, где по-настоящему позируют. Поймать их являлось непосильной задачей. Сколько раз случалось, учительница звонила и жаловалась: час мурыжили весь класс, сделали дюжину снимков, и все равно – Титова с Градским перекошенные. Я, безусловно, расстраивалась и переживала, пыталась разговаривать с Яриком. Но он с самого рождения сам себе Бог. Выслушает и сделает по-своему. До фонаря ему чье-либо мнение.

Яр вращается на своей орбите. Любит шутить, смеяться, громко разговаривать по телефону, слушать музыку, танцевать. Причем танцует именно с кайфом, никого не стесняясь. Когда он дома, его всегда слышно. Я столько раз просила быть потише…

Вернуть бы теперь домой только, Господи…

Маша – хорошая девочка. Вроде тихая такая, послушная. Но с Яриком вдвоем такие проделки устраивали! Оба – как мальчишки! Сын ее, конечно, постоянно подбивал на всякие проказы и искусно провоцировал, если Машка вдруг думала упираться. Но и она за ним везде, куда бы он ни шел, следовала. Если Яр злился, на спину ему запрыгнет и не отпустит, пока он не прекратит обижаться.

– Сильно болит?

Наблюдаю в окно, как сын опускается на колени возле свалившейся с качели Маши.

– Не твое дело!

– Не кричи ты. Дай помогу.

Но девочка продолжает кричать:

– Нет!

Решаю вмешаться. Выйдя на террасу, слышу приглушенный голос Ярика:

– Хочешь, я тебя обниму?

И Маша вдруг сама к нему бросается.

– Да!

В какой-то момент мы просто перестали обращать внимание на то, что они говорят друг другу. Порой, конечно, их споры переходили все грани. Приходилось разнимать. Но не так, чтобы слишком часто это случалось. Или это мне сейчас так кажется…

– Папа сказал, чтобы я сильно тебя не обижала, потому что ты когда-нибудь на мне женишься, – проговаривает семилетняя Мария, не вынимая изо рта чупа-чупс.

Ярик в панике расширяет глаза и ни словом не комментирует это сообщение. А я, взбивая тесто на блины, тихонько смеюсь и продолжаю наблюдение.

– Я не хочу замуж. Я ненавижу замуж. Мне не нравится секс, – проговаривает Маша тоном уставшей от всего, и жизни в том числе, женщины.

У меня глаза на лоб лезут, когда это слышу. А им обоим хоть бы что. Смотрят исключительно друг на друга.

Маша продолжает:

– Я соглашусь за тебя выйти, только если пообещаешь, что тебе секс тоже не нравится.

У сына, очевидно, нет столь же категоричного и точного мнения по этому поводу, но он отвечает:

– Не нравится.

Кажется, он ее в очередной раз обманывает.

– Тогда посмотрим, – важно заключает Маша.

А я качаю головой и смеюсь.

Ярик за ней, куда только не носился. Не дай Бог, Титова с кем-то другим гулять уйдет! Целая катастрофа!

– Что это за запах? Ты что, курил? Я все расскажу дяде Сереже!

– Стой! Мелкая гадина! Стой!

Не успеваю среагировать, как Маша бежит из кухни. Яр нагоняет. Оборачивая вокруг ее талии руку, крепко прижимает спиной к себе и поднимает над полом.

– Пусти, придурок! Сила есть – ума не надо.

А в девятом классе Яр на школьной дискотеке избил парня, посмевшего пригласить Титову на танец. Мол, слышал, что тот говорил о ней гнусные вещи.

Но самый сильный спор между ними случился в десятом классе. Крик стоял на весь дом! Вот только все слова какими-то обрывками неслись. Пока поднималась наверх к комнате Ярика, понять ничего не успела. Маша с плачем мимо меня прошмыгнула и убежала домой. Но и Яр… Хотела его отругать. Вошла в комнату и растерялась. Впервые видела в глазах сына слезы. Как ни допытывались – ни мы, ни Титовы, так и не узнали, из-за чего произошла эта отличительная ссора.

Раньше случалось, что поскандалят и друг другу названивают. Целый день телефон разрывается. Яр примет вызов, она ему что-то прокричит и бросит трубку. Потом он ей так же, слышу же. И несется по кругу. Скажу, чтобы отключил телефон – так нет! Не дай Боже! Мечется по комнате и ждет, когда позвонит.

А тут целую неделю конфликт не разрешался. Не разговаривали совсем. Потом все же, с демонстративным безразличием друг к другу, начали общаться.

Вне дома Ярик Машку всегда чересчур опекал. Чего только не было…

– Перестань меня защищать! Я без тебя справлюсь!

– Ага, как же! Я не для тебя это делаю. Чтобы ты ничего себе не надумала.

Маша выбрала наш университет, и сын, естественно, за ней последовал. Одиннадцать лет вместе в школе. Наверное, им обоим казалось невозможным расстаться в фактически взрослой жизни. Снова вместе. Со скандалами, спорами, бесконечными пикировками и даже настоящими дебошами, но вместе.

Яр всегда Машку ждал по утрам. Она еще, случалось, обиженная, с отцом хочет уехать, но мой сын ждет и настаивает.

– Какой бред! Я еду в то же место, зачем папе Титу делать крюк? Не выделывайся! Давай, садись, святоша!

Адам только улыбался и пожимал плечами, передавая Яру свою ненаглядную принцессу. Да Машка и сама – кричит, кричит и бежит к нему… Смешные такие…

Мне кажется, к их конфликтам привыкли все. Даже соседи. Никто не обращал внимания на круглосуточные крики и ругань.

Не хочу верить в то, что они могли сделать что-то плохое. Они бы никогда не сбежали и не причинили друг другу вред.

Но если они все же в беде, как им помочь? Где искать?

Всех друзей опросили, никто ничего толкового не посоветовал. Остался один Ридер, но с ним самим случилось несчастье. Мы с Сережей были в шоке, когда узнали, что у друга нашего сына передозировка и, как следствие, наркотическая кома.

– Ник!

– Я здесь, – отзываясь на голос мужа, откладываю альбом на стол и поднимаюсь с дивана.

Не успеваю дойти до двери, Сережа ее открывает и заходит в спальню.

– Плохие новости.

У меня сердце обрывается.

– Господи… Говори скорее!

– Ридер умер, не приходя в сознание.