Криптоэффект

ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ШЕСТОЙ

Первое правило межзвёздного шпионажа — ансибль ужасно громоздкий и тяжёлый.

Второе правило межзвёздного шпионажа — ансибль жрёт очень много энергии.

Третье правило межзвёздного шпионажа — ансибль очень нежная и хрупкая штука. Малейшее внешнее воздействие приводит к коллапсу волновой функции конденсата частиц, и соответственно — к потере связи.

Можно запихнуть ансибль в межзвёздный зонд — сложно, но можно. Но даже гений прежнего Хана вряд ли смог бы сделать так, чтобы ансибль пережил ядерный взрыв, а затем НЕЗАМЕТНО прилип к броне чужого корабля. Машина-диверсант должна быть автономной, достаточно умной, компактной и лёгкой.

Пришлось снова просить о помощи голограммы. Хан не любил использовать один и тот же трюк два раза подряд, но на войне не до перебора средств.

Отделяемый модуль содержал кристаллы со слепками личностей Фаоры и Нона. Поначалу они находились в пассивном режиме — но когда заражение кристаллом распространилось достаточно глубоко в корпус фрегата — сознания загрузились. Учёный и диверсантка дружно принялись за работу.

Подключение к внутренним кабелям, дешифровка и подделка сигналов самодиагностики. Возможно, если бы корабль контролировался настоящим искусственный интеллектом, он бы немедленно забил тревогу — "В моих каналах кто-то копается!" Но компьютер не был запрограммирован искать признаки разумной деятельности и принял всё за обычные помехи в сети. Благо, ни на один известный в мирах Цитадели вирус это похоже не было — так что турианские эвристические алгоритмы остались к ним слепы и глухи.

Корабельные фабрикаторы подали запрос, каких именно деталей не хватает для полного восстановления. Узел самодиагностики, который контролировал Нон, отослал им весьма обширный список, включающий как реальные повреждения от взрыва, так и то, что было уже "переварено" кристаллической опухолью.

Спустя час обшивка выглядела так же, как до взрыва. Теперь никакой визуальный осмотр не определил бы, что на "Прыткий" проникло нечто чужеродное. Заражение распространялось исключительно внутри стен, вдоль кабелей и каркаса, перехватывая один узел за другим — но корабельная сеть и механизмы продолжали функционировать в штатном режиме.

Когда щупальца кристалла добрались до резервуаров с омнигелем, рост пошёл значительно быстрее. За каких-то два часа Нон и Фаора буквально СТАЛИ всей корабельной периферией, и начали готовиться к атаке на центральный компьютер.

Тем временем "Прыткий" прошёл через Ретранслятор. За три прыжка он добрался до крупной турианской орбитальной станции, где встал в сухой док и добрая половина экипажа сошла "на землю".

Фаора вошла во вкус и готова уже была заразить всю базу, но голограмма Нона вовремя схватила её "за шкирку".

— И думать не смей! Местные компьютеры намного мощнее и умнее, чем на борту фрегата. Если мы проявим хоть какую-то активность, нас мигом вычислят.

— Если не проявим, нас вычислят чуть позже, — не согласилась женщина. — Откуда ты знаешь, что фрегат, побывавший в близком столкновении с противником, не отправят на глубокую диагностику? Наш единственный шанс — действовать на опережение!

— У нас банально не хватит вычислительной мощности, чтобы контролировать такую огромную систему! — попытался воззвать к ёе здравому смыслу Нон.

— Не хватит, чтобы контролировать её СКРЫТНО, — уточнила Фаора. — Но если мы просто начнём максимально быструю ассимиляцию, эта станция станет одним большим криптонским кораблём раньше, чем они успеют организовать оборону.

— Допустим, и что дальше? Думаешь, захват одной базы остановит турианцев? Наша задача — вернуться на Криптон с информацией, а не устраивать диверсии.

— Мы и вернёмся! Проломимся через их флот, защита будет достаточной, чтобы выдержать обстрел некоторое время…

— Во-первых, это "некоторое" время окажется весьма солидным — ходовые характеристики у твоего гибридного монстра получатся очень хилыми. Я уж промолчу о том, что станция километров десяти в длину — и чтобы пропихнуть в Ретранслятор, нам пришлось бы её полностью перекомпоновать, расплющив содержимое минимум половины отсеков. Во-вторых, Дру-Зод запретил раскрывать технические возможности Криптона, включая размножение кристаллов — а посмотреть, во что мы её превратили, соберутся все корабли Цитадели. Ну и в-третьих, ты хочешь вывести их прямо на Криптон? Пока что они не знают, через какой первичный Ретранслятор мы явились. Но по передвижениям такого суперкорабля его не обнаружит разве что слепой.

— А по передвижениям фрегата? Насколько я помню, угол поворота Ретранслятора не меняется от того, что через него проходит, шлюпка или супердредноут!

— Верно, но фрегат — быстрый корабль. Захватив его, мы сможем оторваться от преследователей, и пройти домой через другие Ретрансляторы. Кроме того, на случай если все проходы будут блокированы, зонды с ансиблями будут ждать нас в нескольких системах Змеи, так что информацию мы все равно отошлём.

— Ладно, — сдалась Фаора. — Просчитай пока хотя бы захват главного компьютера, чтобы времени не терять. Как только покинем базу — начнём…

— Не могу. Интенсивные вычисления вызывают тепловыделение — и детекторы базы его наверняка засекут.

— Так переведи основные процессоры к дюзам! Они ещё не скоро остынут!

— Да, там тепловыделение может пройти незаметно… но кристаллизация в стенках дюз может вызвать дестабилизацию магнитного поля, а это уж точно будет замечено при любом тестировании двигателей. Кроме того, в дюзах используются самые тугоплавкие вещества, известные турианцам, если не всей Цитадели. А их перерабатывать в кристалл гораздо сложнее, чем электронику, покрытия и заполнители. Не то, чтобы невозможно, но нужно много энергии. Солнечный камень изначального зонда — это аварийный запас на крайний случай. А брать мощность от реактора я не могу, он сейчас выключен.

Фаора замысловато выругалась.

"Будем мыслить рационально — благо, наши враги ещё не давали повода заподозрить их в идиотизме. Предположим, я — Жнец. Предположим, я манипулирую двумя цивилизациями и хочу с какой-то целью стравить их между собой. Как мне это сделать, если их лидеры в целом не очень-то и хотят воевать? Для начала, конечно, промыть мозги этим самым лидерам — но до Дру-Зода они добраться не могут, я слишком хорошо себя охраняю. Значит будем считать турианских военачальников зомби, пока не получено доказательство обратного. Но этого мало — самый тоталитарный командир не сможет долго посылать своих подчинённых на смерть, если они считают войну бессмысленной. Значит, обе стороны нужно как следует раздраконить, чтобы довести до реакции "сначала стреляй, потом спрашивай…" Как это можно сделать?"

Ответ был очевиден. И Хану он очень не понравился.

Он располагал достаточной огневой мощью, чтобы уничтожить любой корабль, выходящий из Ретранслятора. Если заранее навести в ту область орудия, то перейти на сверхсвет корабль не успеет. Насколько бы хорош он ни был, лазерные лучи все равно быстрее.

Проблема в том, что если орудия будут наведены заранее и запрограммированы стрелять без предупреждения, то Жнецы смогут это использовать против него же. Вместо бомбардировщика-камикадзе пришлют дипломатический корабль (желательно, с каким-нибудь видным политиком Цитадели на борту), и когда он сгорит — повод к тотальной войне без переговоров получат уже турианцы.

Хан, конечно, поставил на Арктуре маяк с соответствующим предупреждением. Но кто сказал, что они придут обязательно через Арктур? Если у Жнецов есть полная карта сети, незваные гости могут явиться с любого направления, с любого другого вторичного Ретранслятора в радиусе пары сотен светолет. Везде маяки не расставишь.

Кроме того в словосочетании "любой корабль" крылась как сила, так и слабость Криптона. Любой одиночный корабль — да. Но не КОРАБЛИ. Если врагов одновременно появится вокруг Ретранслятора достаточно много, да ещё если они сразу начнут ставить помехи и запускать ложные цели — пока станции обороны будут жечь одни, другие успеют стартовать к Криптону, обгоняя собственный свет. Да, такой метод прорыва неизбежно связан с очень большими потерями — но для бомбардировщиков-камикадзе потери не имеют особого значения. Лишь бы их достаточно добралось до цели.

Они появились за час до рассвета по времени Криптонополиса. Фрегаты, крейсера, даже, похоже, переделанные грузовики и яхты — возникало полное впечатление, что для штурма наспех собрали любой хлам, лишь бы он обладал сверхсветовым двигателем. Были здесь и турианские корабли, и аппараты совершенно незнакомого дизайна. Были и просто металлические коробки размером со звездолёт, битком набитые ракетами и ложными целями. И "голые" рельсовые орудия, заряженные для единственного выстрела в сторону планеты массивной болванкой. И имитаторы кораблей из лёгкого пластика. И даже просто куски камня, чтобы хоть на секунду отвлечь на себя стрелков планетарной обороны.

Всего около семи тысяч объектов, из них около тысячи более-менее технологичных устройств, около трехсот звездолётов и около пятидесяти настоящих боевых кораблей.

"Селекция по ускорению", — мысленно скомандовал Хан, устная речь была слишком долгой для такой ситуации.

Компьютер почти сразу выделил те объекты, которые меняли скорость слишком быстро для их тяги, а значит шли на импульсе. Ложные цели не могли помочь в этой ситуации — даже если они обладали собственными двигателями, без эффекта массы их сразу сносило назад.

Разумеется, в сторону Криптона летели также и ракеты, и простые вольфрамовые болванки… но все они не могли перейти на сверхсвет, а значит, ими можно заняться потом. Десять миллионов километров на досвете это… много.

Маяки вокруг Ретранслятора передали выявленным кораблям предупреждение. Но только одно, и это была чистая формальность. Дипломаты помех не ставят и ложных целей не запускают. Спустя четверть секунды Хан отдал через ансибль мысленный приказ:

"Фотонные мины — огонь".

Пустота космоса расцвела яркими вспышками. Шестью сотнями вспышек — в среднем по две на каждую цель, хотя изначально стреляла одна мина по кораблю — а следующая срабатывала, если сеть видела, что цель не поражена.

Мины были развешены прямо в районе Ретранслятора, так что их лучи достигли вражеских кораблей менее, чем за секунду. Это были крайне простые устройства — модуль наведения, солнечный камень и оптический резонатор, в котором вся масса этого камня "высвечивалась" в одну сторону достаточно узким лучом за одну миллисекунду. Масса солнечного камня составляла одну тысячную эла — после полной аннигиляции это составило примерно двадцать пять килотонн в тротиловом эквиваленте.

Испытывалось это оружие в изолированной подземной лаборатории, роботами под личным контролем Хана, так что никто из криптонцев до последней секунды не знал, чем защищена планета на самом деле. Даже если у Жнецов на планете была связь с их хозяевами, предупредить турианцев они бы не смогли.

Корабельные кинетические щиты были совершенно прозрачны для электромагнитного излучения. На случай лучевых атак (например системой ПОИСК) корабли Цитадели были оснащены абляционной бронёй — густой массой с очень высокой теплоёмкостью и удельной теплотой испарения, а также с низкой теплопроводностью. Отрываясь, её молекулы уносили в космос излишнее тепло, не позволяя ему проникнуть вглубь корабля.

Они бы не смогли поглотить луч, обладающий энергией небольшой ядерной бомбы, но это в принципе и не было нужно. Когда первые слои испарялись, они образовывали перед кораблём облако плазмы — и вся дальнейшая энергия луча шла только на нагрев этого облака.

В теории.

А на практике даже поглощённая плазменным облаком энергия никуда не исчезает. Она переходит в температуру и давление. По сути поражение таким "лазером" эквивалентно взрыву полутора хиросимских бомб на обшивке корабля.

Переделанным на скорую руку гражданским судам этого вполне хватило. Поля эффекта массы не смогли ослабить взрывы на обшивке. В отличие от близких взрывов, когда их продукты, уже после детонации, попадали внутрь "щитов", сохраняя прежнюю скорость, но катастрофически теряя массу, а, следовательно, и энергию — в данном случае вся энергия сообщалась массивной материи уже внутри поля, и значительно облегчённые ионы просто разгонялись до гораздо больших скоростей при той же температуре. Все равно, что нагревать радон и гелий — не смотря на различие масс атомов в пятьдесят пять с половиной раз, одинаковое количество теплоты вызовет равное увеличение температуры и давления для равного количества вещества.

Однако, настоящие военные звездолёты сопротивлялись дольше — половина фрегатов и практически все крейсера устояли — значительная часть энергии уходит в сторону от корпуса, а броня кораблей была многослойной, разделённой широкими вакуумными промежутками. И, всё же, даже неудачное попадание обдирало приличный лоскут брони. Кроме того, тут был ещё один маленький нюанс… улетая за пределы поля щита, плазма уносила с собой тёмную энергию в виде кинетики — каждый атом становился тяжелее, сохраняя прежнюю, весьма высокую, скорость. И от этого стремительно таял не только щит, но и общее масс-поле корабля, вынуждая его сильно уменьшать коэффициент псевдоскорости, что просто не позволяло "подранкам" скрыться на сверхсвете.

Поэтому фрегаты полностью потеряли щиты с первого же попадания, а крейсера — со второго (самые везучие — с третьего). И следующие лучевые удары не пробили обшивку — но вмяли её внутрь ударной волной, словно гигантские кулаки. Корабли теряли форму, ломались, плющились. За десять секунд всё было кончено — не все чужаки разлетелись на куски, но все потеряли ход и боеспособность.

— А вот теперь займёмся всем тем хламом, что они привезли, — уже вслух произнёс Хан, переключая фокус на траектории кинетических снарядов.