Кризис совести

ГЛАВА 4. ВНУТРЕННИЙ ПОДЪЕМ И РЕОРГАНИЗАЦИЯ

Этот процесс, несомненно, начался после информации о пресвитерах, представленной в книге «Помощь в понимании Библии». До того времени общиной обычно управлял один человек — руководитель общины. Замена при необходимости этого человека группой пресвитеров вызвала вопросы об организационной структуре филиалов, где один человек был «руководителем» для целой «страны», подобно тому, как епископ (или архиепископ) имел в своем ведении большой район, состоявший из многих общин. И у центральной штаб–квартиры был свой президент, к которому я лично обращался (на семинаре Для руководителей филиалов в Бруклине) как к «главному руководителю всех общин мира»[81].

По всей вероятности, именно эта очевидная аномалия — контраст между положением в общинах и ситуацией в международной штаб–квартире — привела к речи о «хвосте, виляющем собакой» и статьям в «Сторожевой башне», поскольку они стремились объяснить существующие различия между положением в общинах и в центральной штаб–квартире. Почти не подлежит сомнению, что в то же время эти статьи должны были дать сигнал для членов корпорации с правом голоса с тем, чтобы они не пытались при голосовании выразить свое мнение или внести изменения в структуру штаб–квартиры, или высказаться по поводу членства в Правлении и его администрации.

В том же 1971 году, когда была произнесена эта речь, Президент Норр позволил Правлению обсудить и высказать свое мнение по поводу книги под названием «Организация для проповедования Царствия и обучения последователей», которая была чем–то вроде пособия для церквей, посвященного организационной структуре и политике управления общим порядком, начиная со штаб–квартиры, включая филиалы, районы, округи — вплоть до общин. От Правления не требовалось предоставления материала для этой книги. Президент поручил написание книги руководителю писательского отдела Карлу Адамсу (который не являлся членом Правления и не принадлежал к числу «помазанных»). Он, в свою очередь, поручил Эду Данлэпу и мне сотрудничать с ним в подготовке пособия, в результате каждый из нас написал около трети всего материала[82].

Подготовленный нами материал освещал взаимоотношения между Правлением и общинами в соответствии со статьями о «хвосте, виляющем собакой». Когда некоторые разногласия, касающиеся этого вопроса, предстали перед Правлением, они вызвали довольно жаркую дискуссию. Президент Норр ясно высказался, что, по его мнению, это было попыткой «забрать в свои руки» его обязанности и деятельность. Он подчеркнул, что Правление должно заниматься исключительно «духовными вопросами», а корпорация позаботится обо всем остальном. Но, как было известно членам Правления, «духовные вопросы», разрешение которых им предоставлялось на той стадии, почти полностью состояли из практически ритуального назначения неизвестных им в своем большинстве людей на работу в качестве разъездных» представителей, а также в решении постоянно прибывающих «вопросов об исключении».

Несколько раз в течение обсуждения я выразил свое мнение о том, что в обязанности Правления входят и другие вопросы духовного характера (я лично не мог привести существовавший монархический порядок в согласие с утверждением Иисуса о том, что «все же вы — братья» и «один у вас Наставник — Христос»; «что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так»[83]. Мне казалось нечестным говорить то, что было сказано в статьях, помещенных в «Сторожевой башне» от 1971 года, и не выполнять этого).

Однако каждый раз, когда я об этом упоминал, Президент принимал эти замечания на свой счет, долго и напряженно говорил о том, что «очевидно, кому–то не нравится, как он справляется со своей работой», Он подробно рассказывал о своей деятельности, а затем добавлял, что, «по всей видимости, некоторым не хотелось бы, чтобы я и далее управлял делами», и что, возможно, ему надо «принести все сюда и позволить Рею Францу все это делать».

Мне трудно поверить, что он настолько не понимал того, что я хотел сказать: я выступаю за то, чтобы административная власть существовала в виде органа, а не за то, чтобы передать ее от одного единоличного администратора другому. Каждый раз я объяснял ему это, пытаясь доказать, что все сказанное не надо воспринимать как личные выпады против него самого, что, по–моему, НИ ОДИН человек не должен выполнять подобные обязанности единолично, что, согласно моему пониманию Библии и публикаций в «Сторожевой башне», выполнятъ такие обязанности должна группа людей. Я снова и снова повторял, что, если бы речь шла о том, чтобы передать власть от одного человека другому, я предпочел бы его; что, по–моему, он просто делал то, что считал нужным делать, и то, что делалось в прошлом; по этому поводу у меня не было никаких жалоб. Однако все мои объяснения, по–видимому, не производили на него никакого впечатления, и, понимая, что все, что я скажу по этому поводу, вызовет только его гнев, после нескольких попыток я обычно сдавался. В подобных случаях остальные члены Правления просто сидели, слушали и ничего не говорили. То, что случилось через несколько лет, было полной неожиданностью.

В 1975 году вефильские пресвитеры (старший член Служебного департамента и помощник управляющего Вефильским домом) написали в Правление, выражая беспокойство по поводу некоторых моментов, касавшихся работников штаб–квартиры, конкретно говоря об атмосфере страха перед руководящими лицами, о растущем ощущении подавленности и появляющемся в результате этого чувстве неудовлетворенности.

В то время любой человек, желавший работать в штаб–квартире («Вефильское служение»), должен был согласиться оставаться там не менее четырех лет. Большинство желающих было молодыми людьми в возрасте 19–20 лет. Четыре года были пятой частью того, что они уже прожили. За обеденным столом я часто спрашивал соседа: «Вы уже сколько лет здесь работаете»? За десять лет, проведенных мною к тому времени в штаб–квартире, я ни разу не слышал, чтобы молодые люди отвечали, используя округленные числа — «около года» или «около двух лет». Ответы неизменно были таковы: «год и семь месяцев», «два года и пять месяцев», «три года и один месяц» и т. п.; они всегда называли точное количество лет и месяцев. Я не мог не подумать о том, что в тюрьме заключенные часто отмечают время похожим образом.

Обычно трудно было побудить этих молодых людей высказать свои соображения по поводу работы в штаб–квартире. Как я узнал от друзей, работавших вместе с ними, они не желали говорить открыто, потому что боялись, что, сказав что–нибудь неодобрительное, они попадут в категорию людей, называемых П.О. — людей с «плохим отношением».

Многие чувствовали себя^: «винтиками в машине», км казалось, что на них смотрят только как на работников, а не как на людей. То, что человека в любой момент без предварительного обсуждения и каких–либо объяснений могли перевести с одного задания на другое, вызывало чувство неустойчивости, неуверенности в работе. Границы между руководителями и служащими были четкими и тщательно соблюдались.

Месячного пособия в размере 14 долларов часто еле–еле хватало (а иногда и не хватало) на то, чтобы заплатить за проезд, добираясь на собрания в Зал Царствия. Для тех, у кого были состоятельные родители или друзья, это не было проблемой, поскольку они получали помощь от них. Но остальные редко могли позволить себе что–нибудь, кроме самого необходимого. Для тех, кто приезжал издалека, особенно из западных штатов, было чрезвычайно трудно проводить отпуск с семьей, тем более, если они были из бедных семей. И все–таки они регулярно получали приветствия, адресованные Вефильской семье Правлением, а также теми, кто разъезжал по стране и по всему миру, выступая с речами. Они видели, как служащие корпорации водят новенькие «олдсмобили», купленные Обществом и обслуживаемые такими же работниками, как они сами. Их деятельность, состоявшая из 8 часов 40 минут ежедневно и 4 часов в субботние дни, посещения собраний три раза в неделю, еженедельного «свидетельского» служения, часто превращала их жизнь в бестолковую, выматывающую беготню. Но они знали, что послабление в той или иной области их работы тут же занесет их в разряж П. О. и результатом этого станет вызов их на особое собрание с целью исправить подобное отношение к работе.

В письмах двух вефильских пресвитеров говорилось об этом без особых подробностей. Однако Президенту, по–видимому, опять показалось, что здесь содержалось критическое отношение к его администрации. Он сообщил Правлению о своем желании устроить слушание по этому вопросу, что и произошло 2 апреля 1975 года. На нем выступили некоторые вефилские пресвитеры и рассказали о многих из упомянутых подробностей. Выступавшие не переходили на личности и не предъявляли никаких требований, но подчеркнули необходимость уделять больше внимания конкретным людям, потребность в братском общении, полезность совместного обсуждения проблем и их решений. По словам помощника управляющего Вефильским домом, «нас часто больше интересует продукция, чем люди». Штатный врач Диксон рассказал, что к нему часто приходили супружеские пары с жалобами на то, что жены не справляются с напряжением и не способны следовать жесткому расписанию (при этом женщины часто принимались плакать).

Через неделю, 9 апреля, в официальном протоколе заседания Правления записали:

Три недели спустя, 30 апреля, на заседании Президент Норр удивил нас, объявив, что с этого момента все решения будут приниматься большинством в две трети голосов от обладавших правом голоса (которых тогда насчитывалось 17 человек)[84].

Вслед за этим в официальном протоколе того заседания сообщается:

Эти три выступления гласили:

Н. X. Норр:

И. С. Читти:

Л. К. Гринлис:

На следующий день, 1 мая, вновь произошло долгое обсуждение. Вице–президент (написавший для «Сторожевой башни» статью, о которой шла речь) особенно возражал против выдвинутых предложений и всякого изменения в существующем порядке, против всякого уменьшения власти Президента (это напомнило мне его замечание, высказанное в 1971 году, о том, что, по его мнению, Иисус Христос будет управлять организацией через одного человека до прихода Нового порядка). Он не упомянул об очевидном противоречии между представленным в статьях «Сторожевой башни» материалом (и их смелых утверждениях о том, что Правление использует корпорации просто в качестве инструментов) и тремя выдвинутыми предложениями, каждое из которых (в том числе предложение самого Президента) явно указывало на то, что в настоящее время Правление не руководило корпорациями.

Обсуждение продолжалось. Переломный момент наступил, когда свои замечания четко высказал Грант Сьютер, секретарь–казначей главных корпораций Общества. В отличие от всех предыдущих замечаний, высказанных в пользу изменений» его слова носили личностный характер, они как будто выпустили наружу все копившиеся до этого чувства по отношению к Президенту, которого он прямо назвал. Говоря о структуре власти, он не высказал конкретных обвинений, кроме вопроса по поводу своего права внести некоторые изменения в свой кабинет (он просил разрешения произвести такие изменения, но ему было отказано); но затем его выступление стало более резким. Он закончил следующим образом:

Эти слова произвели на меня достаточно сильное впечатление, и я рад, что запомнил и записал их именно так, как они были сказаны. Я не знаю, хотел ли Сьютер на самом деле сказать то, что он сказал, или это было просто сиюминутной вспышкой, не отражавшей сердечных побуждений. В любом случае эти слова заставили меня серьезно задуматься об истинных причинах, и мне очень хотелось, чтобы все, что случится в результате этого выступления, происходило из искреннего желания всех участников точнее придерживаться принципов и примеров Библии, а не по какой–либо другой причине. Это заседание очень обеспокоило меня, в основном, потому, что дух его не был таким, какого люди вправе ожидать от христианского сообщества.

Однако вскоре после замечаний, высказанных секретарем–казначеем, Президент Норр, по–видимому, принял решение и высказал замечание, застенографированное Мильтоном Хеншелем, который выступал в роли секретаря Правления и сам выдвинул конкретные предложения[86]. Согласно официальному протоколу, выступление Президента содержало следующие Утверждения:

В конце своей речи он сказал: «Я объявляю это предложением». К моему удивлению, это предложение было поддержано вице–президентом Ф.У. Францем. Оно было принято единогласно всем Правлением.

Казалось, смелые заявления «Сторожевой башни» четырехлетней давности из простых слов превращались в реальность. Из выступления Президента следовало, что нас ожидали перемены без особых затруднений. Однако оказалось, что за этим затишьем последовала величайшая буря.

В течение последовавших месяцев назначенный «комитет пятерых» встретился индивидуально с каждым членом Правления и с 33 членами штаб–квартиры, работавшими там в течение длительного времени. Подавляющее большинство одобрительно высказывалось о реорганизации. Комитет подготовил подробные проекты организации комитетов Правления для руководства различными сферами деятельности во всем мире. Одиннадцать из семнадцати членов Правления выразили общее одобрение в личных интервью.

Из оставшихся шести человек Джордж Гэнгас, приветливый и эмоциональный грек, один из старейших членов Правления, был очень осторожен, колебался в высказываниях соответственно настроению момента. Чарлз Фекель из Восточной Европы много лет назад являлся одним из директоров Общества, но потом был отстранен от этой должности по обвинению в нарушении своей целостности и преданности в результате данной им клятвы во время принятия американского гражданства. Членом Правления его назначили недавно, и он, будучи человеком очень мягким, редко высказывался во время обсуждений, постоянно голосовал вместе с большинством и по этому вопросу не мог сказать почти ничего. Ллойд Барри из Новой Зеландии, также недавно присоединившийся к Правлению, прибыл в Бруклин после долгих лет служения в качестве руководителя филиала в Японии, где деятельность Свидетелей пережила невероятный подъем. Он выразил серьезные сомнения по поводу предложений, особенно того, что подобные меры приведут к децентрализации по отношению к президентству; в письме от 5 сентября он назвал предложенные изменения «революционными». Билл Джексон, очень «земной» непредвзятый техасец (не такая уж и редкость, как о том говорят), провел в штаб–квартире большую часть своей жизни и, как и Барри, считал, что надо оставить все, как есть, особенно потому, что при существующей администрации организация значительно увеличилась.

Самое сильное влияние среди проголосовавших «против» имели Президент и вице–президент: тот, кто выдвинул это предложение, и тот, кто его поддержал!

В то время, как «комитет пятерых» расспрашивал опытных Работников штаб–квартиры об их мнениях, подошла очередь Президента в течение недели председательствовать на заседаниях Правления. Несколько дней по утрам он пользовался этой возможностью для того, чтобы в присутствии более 1200 членов Вефильской семьи, размещавшихся в нескольких обеденных залах (полностью оснащенных звуковым и телеоборудованием), обсуждать то, что он называл «расследованием» (т. е. сооеседования, проводимые «комитетом пятерых»), говоря, что «Некоторые» желают изменить то, что делалось определенным обРазом на протяжении всего существования организации. Он снова и снова спрашивал: «Где доказательства тому, что все идет не так, как надо, что нужны изменения»? Он говорил, что «расследование» стремится «доказать, что эта семья дурна», но заявлял о своей уверенности в том, что «несколько жалобщиков» не «возьмут верх над радостью большинства». Он воодушевлял всех «верить в Общество», указывая на его многие достижения. Однажды он с большим чувством и силой сказал, что перемены в Вефильской семье, ее работе и организации, требуемые некоторыми, произойдут «только через мой труп»[87].

Отдавая справедливость Натану Норру, необходимо сказать, что он, несомненно, верил в истинность существовавшего порядка. Он знал, что так же думал и вице–президент, самый уважаемый ученый организации, на которого он полагался в вопросах Писания. Норр, в общем, был дружелюбным, приветливым человеком. Когда он не выступал «в роли» Президента, он мне искренне нравился. Однако, как это нередко происходит, его положение обычно не давало ему возможности проявлять эти черты характера, и (опять же, несомненно, из–за его уверенности в том, что он выполнял свою роль согласно воле Божьей) он обычно очень быстро и резко реагировал на всякое вторжение в свои полномочия как Президента. Все понимали, что лучше бы он этого не делал. Тем не менее, я серьезно сомневаюсь, что Натан согласился бы с некоторыми из жестких действий, которые впоследствии были предприняты коллективным органом, унаследовавшим его президентскую власть.

Я прекрасно понимаю его чувства и реакцию, поскольку сам много лет проработал в качестве руководителя филиала в Пуэрто–Рико и Доминиканской республике, где был, согласно превалирующей в организации точке зрения, «верховным человеком» в стране, личным представителем Президента. Мои попытки действовать согласно этому мнению постоянно заставляли меня думать о своем положении и поддерживать это положение. Однако нелегким опытным путем я обнаружил, что жизнь в соответствии с этим понятием в нашей организации не способствовала развитию хороших отношений с другими и делала мое собственное существование довольно сложным. Я чувствовал, что по природе своей совершенно не могу участвовать в возникших в результате этого конфликтах, и по прошествии какого–то времени прекратил попытки подражать тому, что раньше видел в штаб–квартире. В результате моя жизнь стала намного приятнее, и общие итоги оказались гораздо эффективнее.

Последние упомянутые мною слова Президента оказались почти пророческими. В то время, когда он их произнес, у него уже была злокачественная опухоль мозга, хотя этого никто не знал до момента, когда реорганизация уже определенно стала свершившимся фактом, закончившись официально 1 января 1976 года. Норр умер спустя полтора года, 8 июня 197 7 года.

Этим возражениям Президента вторил (даже превосходя их) вице–президент. 7 сентября 1975 года на выпускной церемонии миссионерской Школы Галаад, на которой присутствовали члены Вефильской семьи и приглашенные гости (в основном, родственники и друзья закончивших школу), вице–президент произнес речь, обычную для каждого выпускного праздника.

Стиль выступлении Фреда Франца был неподражаемым, драматическим (даже мелодраматическим). Следующая цитата взята непосредственно из его речи, но напечатанные слова не могут передать интонацию, дух, «настроение», местами даже сарказм, присутствовавший в самой речи.

Его первые слова не оставили никаких сомнений в том, о чем будет идти речь. Помня, что в то время назначенный Правлениием комитет выдвинул предложение, чтобы обучение и руководство миссионерами осуществлялось Правлением, а не корпорациями, можно догадаться, что он начал так:

Его внимание определенно было заострено на корпорации, о Правлении же упомянуто не было. Конечно, никто не задавал «смелого вопроса», который он здесь поставил; для Правления настоящий вопрос заключался в том, принимать ли всерьез то, что он сказал четыре года назад о взаимоотношениях Правления и корпорации. Однако он продолжал в своей манере:

Не упоминая Правление непосредственно, он косвенно вовлек его в обсуждение, давая этим «Правлениям» различные названия (он мог бы также упомянуть иезуитов, у которых административный орган так и назывался — «Правление»). Но его основная мысль заключалась в том, что ни одно Правление не имело никакого влияния и не пользовалось никакой властью по отношению к основателю корпорации Сторожевая башня. Расселл был «независимым», не подчинялся ни одному из этих правлений.

Правление назначило «комитет пятерых», который предлагал сформировать постоянно действующие комитеты для руководства работой во всем мире. Таким образом, следующие слова из речи вице–президента приобретают особую значимость, поскольку, рассказав о том, как Иисус послал на служение 70 Своих учеников, он обратился к выпускникам так:

При всем этом Правление оставалось бездеятельным. Ни один человек не предлагал высылать миссионеров как «комитеты», чтобы они «взяли в свои руки работу» в стране своего назначения, но эта речь послужила средством для представления идей комитетов и их дискредитации.

Далее речь зашла о «евангелисте» Филиппе, и вновь возник вопрос о том, «кто превратил его в евангелиста или миссионера»[88]. Вице–президент упомянул о случае, приведенном в Деян. 6, когда все апостолы сочли необходимым назначить семь человек, включая Филиппа, для распределения пищи, чтобы покончить с жалобами некоторых обойденных вдов. Затем он сказал:

Для тех членов Правления, кто слышал заявления Президента о том, что Правление должно заниматься «строго духовными делами», предоставив остальное корпорации, слова эти прозвучали очень знакомо. Странно, но около половины членов Правления проводили свои ежедневные 8 часов 40 минут, занимаясь именно «полумирской работой». Дэн Сидлик и Чарлз Фекель работали на фабрике; Лео Гринлис трудился над страхованием и делами, связанными с его должностью секретаря–казначея; Джон Бут занимался Вефильской кухней; Билл Джексон вел юридические дела и документы; Грант Сьютер каждый день разбирал финансовые вопросы, заведовал вложениями, акциями, завещаниями, а Мильтон Хеншель и сам Президент (которые контролировали все это) занимались огромной «полумирской» административной работой, которую, по словам вице–президента, нужно было отдать на попечение другим.

Затем прозвучал рассказ о Павле — обращенном Савле, — который во время своего посещения Иерусалима, сразу после обращения, увидел только двух апостолов, а не всех сразу; как, в конце концов, он пришел в Антиохию Сирийскую. Говоря о том, что Дух Святой призвал Павла и Варнаву к миссионерской деятельности, вице–президент постоянно подчеркивал, что это произошло через антиохийскую общину (а не через Иерусалим, где находилась группа апостолов)[89]:

Я помню, что в этот момент я слушал и думал: «Понимает ли этот человек, что говорит? Я знаю, какую цель он преследует, — понизить значимость Правления с тем, чтобы укрепить авторитет и власть корпорации и ее Президента, — но понимает ли он, какие выводы можно сделать из того, что он говорит? Пытаясь достичь своей цели, он подрывает все учение о существований в первом веке централизованного Правления, Действовавшего из Иерусалима, обладавшего властью руководить и управлять всеми общинами истинных христиан везде, во всем мире, по всем вопросам; он подрывает понятие, заложенное в сознании всех Свидетелей Иеговы с помощью публикаций Общества, понятие, которого придерживается сегодня подавляющее большинство».

Но вице–президент еще далеко не закончил свою мысль и пытался донести ее до слушателей с еще большей настойчивостью. Описывая завершение первого миссионерского путешествия Павла и Варнавы, он все возбужденнее и драматичнее продолжал:

Все, что он говорил, было совершенно верно. Но это также полностью противоречило публикациям «Сторожевой башни», которые изображали Иерусалим как место, где находилось Правление, обладавшее полной властью и руководством над всеми христианами как рука Христова, действующая с полномочиями, данными свыше. Несомненно, именно поэтому, в отличие от всех остальных речей вице–президента, эта речь не послужила основанием для статьи в «Сторожевой башне». Если бы любой Свидетель сказал что–нибудь подобное сегодня, его заявление посчитали бы еретическим, бунтарским. Если понять слова вице–президента буквально, то получилось бы, что любая община на земле имела право посылать на служение собственных миссионеров, если они верили в то, что это происходит по ведению Иисуса Христа и Святого Духа, посылать, ни с кем не советуясь, будь то штаб–квартира в Бруклине или филиал. Я ни минуты не сомневался в том, какую скорую и враждебную реакцию это вызовет в штаб–квартире и службах Общества. Это было бы воспринято как угроза их централизованной власти, и любую общину, поступившую подобным образом, ожидало бы множество таких вопросов: «Да знаете ли вы, кто мы такие? Разве вы не признаете главенство Господа Иисуса Христа, действующего через нас»? Все сказанное в речи было верно, совершенно верно. Но, по всей видимости, никто не собирался с полной силой все это применять, за исключением положений, приведенных около четырех лет назад в речи о «хвосте, виляющем собакой». Помимо этого, с помощью упоминания об Антиохии вице–президент попытался установить параллель с корпорацией, действующей отдельно от Правления.

Далее вице–президент показал, что причина, по которой Павел и Варнава пришли в Иерусалим (как записано в Деян. 15), заключалась в том, что сам Иерусалим стал источником серьезных проблем для антиохийской общины, ибо оттуда пришли люди и учили верующих исполнять обряд обрезания. Поэтому путешествие в Иерусалим было предпринято с тем, чтобы опровергнуть учение этих иерусалимских возмутителей спокойствия. Развивая свою мысль, Фред Франц упомянул о втором миссионерском путешествии Павла и его нового спутника Силы и вновь подчеркнул, что именно из антиохийской общины они отправились в путь, так что «вновь антиохийская община было использована для того, чтобы послать на служение виднейших в библейской истории миссионеров». Затем они вернулись в Антиохию, откуда Павел отправился в свое третье путешествие. Завершая рассказ, взятый из книги Деяний, вице–президент сказал:

Три последних предложения, произнесенных вице–президентом, представляют собой позицию, которой придерживаются сегодня многие Свидетели. За то, что они занимают такую позицию, их называют «вероотступниками». Однако, опять же совершенно ясно, что имелось в виду не совсем то, что прозвучало. Ибо вице–президент в то же время говорил, что сомневаться во власти Библейского Общества Сторожевая башня и полномочиях его Президента равносильно тому, что ставить под сомнение власть Иисуса Христа. Он не думал, что мысли или действия «комитета пятерых», назначенного Правлением, хоть сколько–нибудь могли представлять руку Гтавы церкви по той простой причине, что Он, Иисус Христос, сформировал эту организацию и действовал через нее. Мне казалось, что логика здесь несколько странная.

То, что именно в этом заключался главный смысл речи, можно было увидеть из его подхода к сути дела, при котором он применил все эти моменты к современности. Он говорил о возрастании Чарлза Тейза Расселла, об основании нового религиозного журнала «Сторожевая башня» и спрашивал: «Кто уполномочил этого человека на такие действия»? Затем он заговорил о формировании Расселлом Библейского Общества Сторожевая башня и добавил:

Господь Иисус Христос и Дух Божий взрастили Расселла, сказал он, а также поддержали формирование корпорации, «этого активного, действующего Общества». Затем вице–президент описал начало формирования Школы Галаад, рассказал, что это была идея Президента корпорации; что Совет директоров, поддержал ее и что Президент должен был ею руководить. Во время речи Натан Норр находился тут же, и Фред Франц указывал на него, произнося следующие слова:

С самого начала я понимал, что это и была главная мысль речи, так что меня удивило не это, а поразил язык вице–президента. С этого момента тон речи несколько смягчился, и Фред Франц заговорил об особенности именно того дня, 7 сентября 1975 года:

Совершенно очевидно, вице–президент полагал, что кто–то «бросил перчатку» Президенту, подвергая сомнению его деятельность. Эта речь ясно и тщательно провела границу между воюющими сторонами. У корпорации были свои «владения», куда вход Правлению был запрещен. Как это ни грустно, в результате многие сотрудники вице–президента по Правлению были представлены агрессорами, и было открыто заявлено, что они не уважают власть Господа Иисуса Христа, воплощенную в Его «истинном инструменте» — корпорации.

Присутствовавшие гости, родители и друзья выпускников были озадачены многим из сказанного, самой направленностью речи, ее язвительным языком. Члены Вефильской семьи, имея смутное представление о каких–то трудностях из–за заявлений Президента и вице–президента в то время, когда они возглавляли заседание, теперь утвердились в своих подозрениях по поводу того, что в Правлении происходил конфликт, по–видимому, борьба за власть.

Не могло быть контраста более резкого, чем контраст между этой речью и выступлением четырехлетней давности о «хвосте, виляющем собакой». Обе речи произнес один человек, но их смысл был совершенно противоположным. Было бы нечестным не признать, что в тот день я вышел из аудитории не только глубоко обеспокоенным, но и несколько нездоровым. Все выглядело так, будто Слово Божье можно было подогнать к определенному аргументу, если того требовали обстоятельства, или к противоположному, если ситуация изменялась. Это тревожило меня больше, чем все остальные аспекты дела.

Как и в случае с Натаном Норром, конкретные факты помогут понять действия Фреда Франца. В конце 1941 года, когда судья Рутерфорд лежал при смерти в Бет–Сариме, он призвал к себе Натана Норра, Фреда Франца и Хейдена Ковингтона и сказал, что хотел бы, чтобы они продолжали дело после его смерти и «держались вместе», как команда. Это походило на «Завещание» пастора Расселла, только устное, а не записанное. Двадцать лет спустя, в 1961 году в книге «Да святится имя твое» Фред Франц упомянул об этом событии в связи с эпизодом, когда пророческая милоть Илии (в Новом мировом переводе Библии — «официальное одеяние») была передана его преемнику Елисею[91]. Он представил это в виде пророческой драмы:

Когда Правление обсуждало предложенную реорганизацию, вице–президент прямо сослался на это указание умиравшего судьи Рутерфорда. Я не сомневаюсь, что Фред Франц чувствовал, что в то время произошла некая «передача милоти». Как уже говорилось, Натан Норр стал президентом–преемником Рутерфорда. Хейдена Ковингтона, крупного юриста из Техаса, много раз защищавшего Свидетелей Иеговы перед Верховным Судом США, Норр попросил стать вице–президентом несмотря на то, что он в то время не принадлежал к классу «помазанных» (это показывает, что ни судья Рутерфорд, ни изначально Натан Норр не считали принадлежность к «помазанным» существенным условием для управления работой во всем мире). Собственное свидетельство Ковингтона, данное во время Уэльсского дела в Шотландии, показывает, что только несколько лет спустя, после получения писем, в которых спрашивалось, как такое могло случиться, он поговорил с Норром о том, что не принадлежит к «помазанным», и решил уйти в отставку[93]. Со временем отношения между этими двумя людьми начали портиться, и, в конце концов, Ковингтон оставил этот пост и занялся частной практикой[94]. После того, как Ковингтон в 1944 году ушел в отставку, вице–президентом был избран Фред Франц.

Хотя из троих преемников Рутерфорда, присутствовавших у его смертного одра (это, кстати, доказывает, что действующего Правления не существовало), теперь осталось только двое, тем не менее, было ощущение, что их некая роль в исполнении пророчества все еще оставалась в силе. В 1978 году на большой конвенции в Цинциннати (штат Огайо) Фреда Франца, бывшего Президентом Общества, попросили выступить перед 30–тысячной аудиторией и рассказать о своем жизненном опыте Свидетеля. Большую часть времени он говорил о своих взаимоотношениях с тогда уже покойным Норром, особенно подчеркивая обращенные к ним слова умиравшего Рутерфорда. Можно честно сказать, что эта речь походила на надгробную эпитафию, когда Фред Франц расхваливал качества Норра и подчеркивал, что он держался вместе с Натаном Норром до конца, «как и советовал нам Судья», и гордился этим.

Возможно, заявление, сделанное в том же году во время заседания Писательского комитета Правления, еще более прояснит положение дел по отношению к идее о переданной милоти. На заседании присутствовали Лайман Суингл, Эварт Читти, Ллойд Барри, Фред Франц и я. Эд Данлэп работал тогда над комментарием к Посланию Иакова, Фреда Франца попросили сделать поправку к замечанию Данлэпа по поводу Иак. 3:1, где ученик Христа говорит:

В материале, подготовленном Данлэпом, говорилось, что, очевидно, этот стих являлся предупреждением против неквалифицированных людей, стремящихся стать учителями просто из желания получить признание и известность. Фред Франц попросил убрать большую часть, не дав этому никакого определенного объяснения, только письменно выразив свою просьбу следующим образом:

Поскольку мне поручили руководить проектом по созданию комментария, на слушании комитета я попросил Фреда Франца пояснить его возражения и сказать нам, что же, как он думает, значит этот стих. Он заявил, что, по его мнению, этот текст означает, что согласно Божьей воле во всей мировой христианской общине должно быть только несколько человек, по праву называющихся «учителями». Я спросил, кого можно считать учителями в наше время. Очень спокойно он ответил:

Этот случай меня так потряс, что слова крепко впечатались в память. Я был не единственным их свидетелем, поскольку они прозвучали в присутствии других членов писательского комитета. Этот ответ означал, что для нас на земле был только один учитель по имени Фред Франц. Кто были остальные, мы могли только догадываться. Как я впоследствии неоднократно говорил Лайману Суинглу, я жалел, что не стал дальше спрашивать и не узнал имена других «учителей» нашего времени. Но в тот момент слова Франца лишили меня дара речи.

В том же материале, где были помещены возражения взглядам Данлэпа, Президент Франц предложил добавить к готовящемуся комментарию следующие моменты (цитирую со второй страницы его записки):

Это вызвало в памяти его речь на выпускной церемонии в 1975 году, когда он ясно заявил о своем убеждении в том, что Иисус Христос лично взрастил пастора Расселла для особой миссии. Три года спустя этот материал обнаружил, что президент Франц считал, что это личное, индивидуальное избрание Христом имело место и в других случаях, в результате чего только несколько избранных человек были взращены в качестве особых «учителей» для собрания[95].

Однако предложенный выше материал, вовлекающий в общую картину представлений Расселла, использован не был, а информация, начиная со с. 99 по начало с. 102 «Комментария к Посланию Иакова», написана мною вместо материала Данлэпа с тем, чтобы учесть пожелания Президента. В определенном смысле это являлось опровержением его взглядов, поскольку слова Иисуса в Мф. 23:8: «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель — Христос, все же вы — братья» практически полностью противоречили мысли о небольшом количестве людей, составляющих исключительную группу особо избранных «учителей». Написанный мною материал был принят Комитетом и опубликован.

Есть и другая причина столь очевидно существовавшей разницы между смелыми утверждениями в печати и сравнительно расплывчатой действительностью. Причина эта заключается в том, что служащие корпорации считали, что малые изменения или реформы вполне могли бы заменить крупные, по–настоящему значительные перемены или стать их «свидетельством».

Например, в 1971 году президент Норр решил отменить свою монополию возглавлять заседания в Вефильской столовой, разделив ее с другими членами Совета директоров, а также позволил им по очереди председательствовать на заседаниях Правления. И этого простого факта было достаточно для того, чтобы показать, что корпорации (и их служащие) на самом деле подчинялись Правлению, что «на самом деле собака виляла хвостом». В структуре власти не произошло никаких других ощутимых перемен или значительных реформ, да воплощение в жизнь представленной всем грандиозной картины и не считалось необходимым.

То, что Фред Франц мог видеть дела именно в таком свете, было очевидно, особенно если учесть, что двадцать лет назад, в 1944 году он написал статьи для «Сторожевой башни», содержавшие все основные моменты учения о пресвитерах и руководителях, появившиеся затем в книге «Помощь в понимании Библии»[96]. Несмотря на это в структуре общин не произошло никаких изменений. Но об этом было сказано, об этом было напечатано, и этого, по всей видимости, было достаточно.

В тех статьях 1944 год был представлен как отмеченный в библейском пророчестве, в основном, из–за внесения поправки о том, что право голоса в корпорации больше не было основано на десятидолларовом взносе, как это было раньше. Вместо этого Совет корпорации избирал максимум 500 человек, имевших право голоса. Любой, побывавший на ежегодной встрече Библейского Общества Сторожевая башня, где происходят выборы директоров, знает» что это невероятно утомительно и что голосование представляет собой простую формальность. Большинство голосующих не знает буквально ничего о внутреннем устройстве организации и не имеет ни влияния, ни права голоса, ни контроля по отношению к политике и программам организации. По–настоящему деловая часть встречи обычно занимает не больше часа; и на этот год все заканчивается.

Тем не менее, принятие этой поправки по отношению к членам с правом голоса в статьях «Сторожевой башни» от 1 декабря 1971 года (написанных Фредом Францем) представлено настолько значительным событием, что оно стало центральным моментом истолкования пророчества Дан. 8:14 о 2300 днях, связанных с «очищением святилища». Я сомневаюсь, что даже один из тысячи Свидетелей, если показать ему сегодня этот стих, свяжет его с 1944 годом и внесенной тогда поправкой. Однако, официальное объяснение этого пророчества остается неизменным и по сей день. Это еще один пример способности придать весьма незначительному эпизоду символическую ценность, представив его событием чрезвычайной важности.

15 августа 1975 года комитет пятерых наконец–то представил то, что было обнаружено, и свои предложения. От лица комитета я подготовил документ на 45 страницах, приводя исторические и особенно библейские причины того, что в своей основе монархическая структура должна измениться, и на 19 страницах очертил систему комитетов Правления для руководства различными сферами деятельности. Изначальный документ завершался следующим параграфом:

Эти слова выражали мои искренние чувства и надежды, Я не понимал, каким образом их можно рассматривать как вызов Иисусу Христу в управлении Его народом[97].

Материал предстал перед Правлением, и на заседании 10 сентября 1975 года подавляющее большинство в целом одобрило предложенные изменения. Однако для конечных поправок был создан еще один комитет пятерых[98]. Правление не избрало членами этого комитета ни Президента, ни вице–президента, поскольку их оппозиция была ясно выражена.

На тот момент комментарии Президента выражали сомнения в практичности этих перемен. Однако вице–президент вполне ясно заявил, что считает эти предложения «нападением на президентство». Когда ему зачитали предложение Президента, он ответил, что брат Норр выдвинул его «под давлением».

Лайман Суингл сказал, что, по его мнению, все члены Правления уважают Президента и не считают его «легкомысленным, никчемным номинальным главой ничего не делающего общества» (здесь он процитировал слова вице–президента из его речи на выпускной церемонии). Он подчеркнул, что и в случае воплощения в жизнь предложенных перемен Президент может использовать свою энергию, влияние и инициативу. Далее в дискуссии вице–президент настаивал, что документ комитета пятерых стремился именно к тому, о чем он говорил. Он заявил, что на приближающейся ежегодной встрече Общества он будет голосовать за дальнейшую власть корпорации, и сказал, что его речь на выпускном празднике в Школе Галаад была произнесена потому, что он считал своим долгом сообщить об этом братьям, чтобы они не чувствовали себя обманутыми.

После того, как второй комитет завершил свою работу над Рекомендациями и 3 декабря 1975 их представил, произошло окончательное голосование[99]: за исключением двух человек, все подняли руки, принимая предложенные рекомендации. Людьми, не поднявшими руки, были Президент и вице–президент.

На следующий день Правление собралось вновь. Вице–президент сказал, что накануне не принимал никакого участия в обсуждении, поскольку «не хотел больше иметь с этим делом ничего общего»; одобрить выдвинутые предложения ему «совесть не позволяла». Он непрестанно называл Натана Норра «главным лицом» Общества, «главным лицом народа Господня на земле» и сказал, что «Иисус Христос находится сейчас не на земле и поэтому использует Своих представителей для того, чтобы творить здесь Свою волю».

Дэн Сидлик, коренастый мужчина славянского происхождения с глубоким голосом, сказал, что очень хотел бы, чтобы «брат Норр и брат Франц обратились к Писанию или даже к публикациям «Сторожевой башни» для подтверждения своей позиции, но, к сожалению, этого не происходит». Лео Гринлис заметил, что если все общины с готовностью подчинились руководству Правления, почему бы так же не поступить и корпорациям?

Президент произнес, что, по его мнению, корпорация должна действовать «параллельно» Правлению, но в результате принятия предложенных изменений она оказывается в подчиненном положении, и добавил, что это «возможно, правильно». Вице–президент же сказал, что, по его соображениям, эти две организации будут действовать параллельно (может быть, как Антиохия и Иерусалим?), и заметил: «У меня никогда в мыслях не было того, что сейчас хочет делать Правление».

Было очевидно, что Президент и вице–президент продолжали оставаться в оппозиции. Ллойд Барри напряженным, прерывающимся от волнения голосом теперь уже умолял их проголосовать за принятие предложенных изменений, ибо всем было ясно, что это решение все равно будет принято.

Было объявлено еще одно голосование, и на этот раз Президент поднял руку, и вице–президент последовал его примеру.

Четыре года спустя, на заседании Правления в 1979 году Фред Франц, уже ставший Президентом, сказал, что тогда он проголосовал за принятие изменений «под давлением». Я с этим согласен. Когда Натан Норр уступил, Фред Франц почувствовал, что вынужден к нему присоединиться. Он также добавил, что с самого начала не одобрял изменений и что с того момента он «просто наблюдал», что из этого получится.

Приложенная таблица, подготовленная вторым комитетом пятерых, показывает структуру, установленную с 1 января 1976 года.

Джон Бут, член первого комитета пятерых, в молодости бывший фермером в штате Нью–Йорк, человек кроткий и серьезный, но с трудом выражающий свои мысли, лучше всех описал, что теперь представляла собой корпорация. На одном из первых заседаний комитета он сказал:

В таком положении оказались теперь Библейское Общество Сторожевая Башня в Пенсильвании и подчиненные ей корпорации. Это неизбежно означало, что власть Президента была ослаблена и теперь использовалась исключительно в официальных, юридических целях.

Когда Натан Норр умер, Правление решало, кто станет его преемником. Самыми вероятными кандидатами были вице–президент и Мильтон Хеншель, тесно работавшие с Норром в администрации. Хеншель предложил, чтобы Президентом стал Фред Франц, и это предложение получило единогласное одобрение. Когда речь зашла о том, кто заменит Норра в качестве «координатора» Издательского комитета, Хеншель, казалось, был самым подходящим человеком, но Фред Франц, будучи теперь Президентом, предложил кандидатуру Ллойда Барри. Отношения Норра и Хеншеля в последние годы были натянутыми, а в одной из бесед с первым комитетом пятерых Норр дал понять, что, по его мнению, в случае необходимости Барри мог взять на себя его (президентскую) деятельность. По всей вероятности, Фред Франц рассматривал это заявление в свете предсмертных указаний судьи Рутерфорда и полагал, что было бы уместно передать «милоть» Барри, но Правление проголосовало за Хеншеля.

Статья в журнале «Тайм», сообщая об избрании Фреда Франца новым Президентом, утверждала:

Нельзя представить себе более неверного утверждения. Это было бы верным год назад или около того, но положение Президента, хотя и оставалось в какой–то мере престижным и значительным, больше не являлось средоточием власти, распространявшейся по всему миру, как это было раньше. Очень немногие люди вне Правления могли оценить, насколько разительны были эти перемены.

Если бы Президенту на самом деле принадлежала власть панского масштаба (пусть без роскоши и церемоний, присущих папству), руководители филиалов тогда были бы кем–то наподобие архиепископов, поскольку каждый из них являлся «руководящим христианским служителем на той территории, куда был назначен»[101]. И здесь также произошли перемены, поскольку руководители филиалов взяли на себя эту ответственность.

1976 и 1977 годы принесли некоторые приятные перемены. В международной штаб–квартире определенно ощущалась совсем иная атмосфера, дух большего братства и равенства. Кое–кто сравнивал это с «окном», открытым Папой Иоанном XXIII для католической церкви, чтобы «впустить немного свежего воздуха».

Новые комитеты Правления произвели определенное количество изменений для улучшения положения Вефильской семьи как в Бруклине, так и в 90 с лишним филиалах. Значительное внимание было уделено финансовым нуждам так называемых «рядовых» членов, особым нуждам женщин и пожилых людей. В 1976 году был проведен ряд встреч с уважаемыми и почитаемыми людьми: сначала в Бруклин были приглашены представители филиалов со всего мира, затем разъездные работники со всех Соединенных Штатов, наконец, пресвитеры общин, представляющие различные регионы страны[102]. Во всех случаях чувствовалась свобода обсуждения и выражения своих взглядов, что, по мнению многих, разительно отличалось от всего, что им пришлось увидеть в прошлом.

Я сомневаюсь, что эти перемены так же чувствовались на уровне общин, поскольку многие предложения, выдвинутые этими людьми, не нашли сколько–нибудь действенного применения. Тем не менее, многие Свидетели Иеговы одобрили то, что (по крайней мере, в течение некоторого времени) публикации сильнее подчеркивали авторитет Писания и главенства Иисуса Христа и уделяли меньше внимания власти человеческой организации. В общем и целом, люди чувствовали, что был усвоен более спокойный, уравновешенный, сочувственный подход к делу. Один Свидетель со стажем сказал об этом так: «Раньше я считал, что я должен что–то делать; теперь мне начинает казаться, что мне хочется это делать».

Эти перемены в некоторой степени сказались и на заседаниях Правления. То, что 1975 год, так широко освещенный до этого в печати, прошел без ожидавшегося празднования тысячелетнего юбилея, несомненно, несколько смирило всех и смягчило догматизм некоторых людей. Появилась осторожность при принятии новых правил для жизни людей, уменьшилось стремление относить конкретные действия к категории «поступков, ведущих к исключению»; все это нашло свое отражение в голосовании, хотя и неполностью.

В течение 1976 года здоровье Натана Норра начало ухудшаться. Тем не менее, пока он был в состоянии посещать заседания, он принимал участие в обсуждениях и, хотя ему явно были не по душе проводимые изменения, обычно проявлял стремление сотрудничать и оказывать посильную помощь. Иногда его высказывания помогали преодолеть крайности. Они редко были основаны на Писании, но отражали его здравый подход к делу. На протяжении почти всего этого времени вице–президент Франц предпочитал сидеть и слушать, участвуя в обсуждении лишь изредка, при этом его выступления почти всегда приходились на самый конец обсуждения, как раз перед голосованием. К тому времени общее мнение по тому или иному вопросу было вполне очевидным (основанным на высказываниях присутствовавших), и часто его замечания противоречили общим взглядам большинства. Наверное, ничто так поразительно не показывает изменения в мышлении членов Правления в то время, как тот факт, что результаты голосования (хотя иногда и подвергавшиеся влиянию замечаний вице–президента, высказанных в последнюю минуту) часто противоречили его высказываниям. Однако, в основном, в течение этого времени он никак не высказывал своего мнения до тех пор, пока членов Правления привычно не призывали к голосованию. В официальных «протоколах» результаты голосования обычно были записаны таким образом: «Шестнадцать (или сколько там было) — «за»; один воздержался» — и этот один был вице–президент. Обычно это происходило, когда речь шла об изменении политики по так называемым «вопросам исключения». Решения по вопросам нерелигиозной, «полумирской» деятельности (покупка собственности, служебные процедуры) или назначения членов комитетов обычно принимались единогласно.

Когда было принято постановление о новой структуре Правления, я с трудом мог поверить, что такая огромная перемена в организации руководства действительно произошла, особенно если принять во внимание интенсивное сопротивление этой перемене со стороны наиболее видных руководителей организации, а также близких друзей, не входящих в Правление. Я искренне надеялся, что «уравнивающий» эффект перемен приведет к умеренности, уменьшению догматизма, большей заботе о людях и повышению внимания к конкретным обстоятельствам и проблемам и, может быть, когда–нибудь — к устранению авторитарного подхода, породившего такое множество правил и так полновластно управлявшего личной жизнью людей.

Как я уже сказал, кое–что из этого действительно появилось — на некоторое время. А затем, приблизительно в течение двух лет, подобно зябкому осеннему ветру, предвещающему наступление еще больших холодов, снова и снова начали проявляться очень ясные признаки возврата к старому, на прежний путь.