Кризис совести

В изданиях Общества Сторожевая башня можно найти много полезных и ценных сведений. В статьях поддерживается вера в Творца, содержатся призывы к полноценной семейной жизни, назидания в честности, подчеркивается важность смирения и других добродетелей — и все это делается на основании Писания. Другие материалы серьезно выступают против религиозного обмана и лицемерия. Посмотрите, например, на отрывок из статьи, опубликованной в журнале «Сторожевая башня», приведенный на следующей странице.

На протяжении своей истории Общество Сторожевая башня никогда не было повинно в «поощрении и оправдании» беззакония и нарушений праведных законов и путей Божьих», чем отличались различные религиозные организации и их лидеры. Статьи «Сторожевой башни», в первую очередь, смело оповещали весь мир о любом недостойном поведении или лицемерии в этих организациях. Они проводили параллель между нечестностью таких религиозных лидеров и фарисеев времен Иисуса. Они открыто заявляли о собственной строгой приверженности к нормам праведности, нравственной целостности и прямому, честному подходу ко всему.

Именно это очень встревожило меня, когда на свет вышли определенные сведения, в то время как Правление Свидетелей Иеговы обсуждало вопрос об альтернативной службе. Сведения пришли из Мексики. Но, как бы поразительна ни была сама эта информация, еще более меня обеспокоил обнаруженный ею резкий контраст между позицией организации по отношению к этой стране и ее позицией по отношению к восточно–африканскому государству Малави.

Для того, чтобы лучше все увидеть, необходимо обладать некоторыми предварительными сведениями. С 1964 года Свидетели Иеговы в Малави начали подвергаться преследованию и насилию в масштабе, неслыханном для нашего времени. Одна за другой, по всей стране на них обрушились волны злобных нападений и жестокости в 1964, 1967, 1972 и 1975 годах. Во время первого периода гонений были сожжены или разрушены дома 1081 малавийских семей, погибло 588 возделанных полей. В 1967 году Свидетели из Малави сообщили об изнасиловании более тысячи женщин из числа членов Общества, одну из матерей насиловали шестеро мужчин, а ее тринадцатилетнюю дочь — трое. По крайней мере, у сорока женщин в результате этого были выкидыши. Каждая такая волна насилия, побоев, муччений и даже убийств никак не контролировалась властями, и наападения достигли такого размаха, что тысячи семей были вынуждены покинуть свои дома и бежать в соседние страны. Официальные подсчеты показывают, что в 1972 году 8975 человек бежали в Замбию, 11600 — в Мозамбик. Когда насилие утихало, семьи потихоньку возвращались назад на родину. Затем новая волна вновь вынуждала их бежать. Вдобавок к этой трагедии приходили сообщения о том, что из–за недостатка медикаментов и медицинской помощи умирают маленькие дети[117].

Как выяснилось, эта буря насилия разразилась из–за отказа Свидетелей приобрести партийную карточку правящей политической партии. Малави — однопартийное государство, им управляет Малавийская партия конгресса, во главе которой стоит доктор X. Камузу Банда, пожизненно являющийся президентом страны. Свидетелям Иеговы, обратившимся с вопросом в филиал Общества, отвечали, что приобретение такой карточки будет отступлением от христианского нейтралитета, компромиссом, а значит, нарушит преданность Богу. Позиция филиала получила поддержку международной штаб–квартиры и была подробно представлена в публикациях Общества. Подавляющее большинство Свидетелей из Малави твердо следовало этой позиции несмотря на невероятную цену своей преданности.

Ничем невозможно оправдать жестокость по отношению к беззащитным людям Малави. У меня по этому поводу нет никаких сомнений. Правительство и партийные чиновники стремились добиться полного подчинения своей политике, гласившей, что все граждане страны обязаны иметь партийную карточку; это рассматривалось как зримое свидетельство лояльности по отношению к правительственной структуре. Методы, примененные для достижения этой цели, были безнравственными, преступными.

Однако у меня возник серьезный вопрос о позиции, которую занял филиал и которую поддержала центральная штаб–квартира в Бруклине. И этому есть ряд причин.

В 1975 году мне было поручено написать о самой недавней кампании террора против Свидетелей в Малави. Объясняя, почему Свидетели Иеговы так серьезно относились к приобретению партийных билетов, я привел информацию, опубликованную еще раньше, установив параллель между этой позицией и позицией первых христиан, отказывавшихся положить малейшую щепотку благовоний на алтарь в жертву «гению» римского императора[118]. Правда, делая это, я ощущал некоторую неуверенность — являлась ли такая параллель полностью истинной? Возложение благовоний на алтарь, без сомнения, рассматривалось как акт поклонения. Но представляло ли собой приобретение партийного билета такой же явный акт поклонения? Я не мог увидеть в этом убедительного доказательства. Тогда было ли это, на самом деле, нарушением христианского нейтралитета, разрушением единства с Богом?

Я не могу сказать, что в то время мое мышление по этому вопросу полностью сформировалось, да и сегодня у меня нет жесткого правила по этому поводу. Но у меня возникли следующие мысли, и я задумался, насколько прочной была основа позиции, занимаемой моей организацией (членом Правления которой я являлся) — твердой, бескомпромиссной позиции, осуждающей приобретение таких партийных карточек как проявление неверности Богу.

Вся проблема заключалась в том, что этот билет был билетом «политическим», означающим членство в «политической» партии. Для многих и особенно для Свидетелей Иеговы слово «политический» всегда значит что–то изначально плохое. В течение многих столетий бесчестные политики дали основание той неприглядной коннотации, с которой это слово часто употребляется сегодня. Однако то же можно сказать и о других словах, например, слове «набожный», которое часто вызывает образы показного благочестия и поддельной святости из–за лицемерия некоторых религиозных личностей. Тем не менее, «набожный» на самом деле означает почтительное благоговение и истинное посвящение Богу; таково основное значение этого слова. И слово «политический» означает следующее:

«Имеющий установленную или постоянную систему или администрацию правительства; имеющий отношение к государственным делам или национальным мерам; присущий нации или государству; или нациям или государствам в отличие от «гражданского» и «муниципального»; относящийся к политике или правительству, как в «политической партии»[119].

Я знал, что слово «политический», как и слово «политика», произошло от греческого слова «polis», означавшего «город». По–гречески «polites» означает «гражданин» (само слово «гражданин» — от корня «град», «город»), а прилагательное «politi–cos» означает «относящийся к гражданам, государству». Английский и русский языки заимствовали эти термины из латинского языка, где слово «politia» означает «гражданство, правительство, администрация». Такие слова, как «полиция» и «политика», происходят от одного корня.

Очевидно, все правительство является «политическим» в этом основном значении слова. Каждое правительство на земле является политическим образованием; каждый народ, объединенный под определенной формой правительства, образовывает политически организованное общество (английское «policy» от греческого «politeia» — прим. перев.). Являться гражданином любой страны значит быть членом такого политического государства, получая блага и выполняя обязанноети, связанные с таким членством. Человек может подчиняться требованиям такого политического государства в разной степени, но его членство остается фактом.

Именно об этих политических государствах и их правителях говорит апостол Павел в Рим. 13, призывая христиан подчиняться им как «Божьим слугам» или «служителям». Конечно, политическая деятельность может быть нечестной — и, без сомнения, политическое правительство Рима было до чрезвычайности развращенным — но это само по себе не делает все политическое изначально нехорошим. Национальное гражданство — принадлежность к политическому государству или нации — также не становится от этого извечно плохим. Политические партии и их соперничество с целью приобрести власть во многом несут ответственность за дополнительное, второе (а не основное, фундаментальное) значение слова «политиках» — «замысел или заговор людей, стремящихся к личной власти, славе, положению и т. п.». Это — действительно зло, но не потому, что все, относящееся к политической деятельности, является злом, поскольку отсутствие этой деятельности, в ее светском смысле, означает отсутствие правительства.

Это подводит нас ко второй причине моих сомнений. Я могу понять, почему человек, согласно своим убеждениям, может стремиться избежать участия в политической борьбе и яростном соперничестве, которые обычно характеризуют деятельность партий. Однако фактор, заставивший меня серьезно взглянуть на ситуацию в Малави, заключался в том, что это государство было и остается однопартийным. Малавийская партия конгресса является руководящей партией страны, существование других партий запрещается. Таким образом, эта партия фактически становится эквивалентной самому правительству, «высшей власти». Если человек может быть гражданином, а значит, членом национального политического сообщества, не нарушая единства с Богом, где найти свидетельство тому, что подчинение приказу правительства (исходящему от главы государства) о том, что каждый должен приобрести билет правящей партии, является таким нарушением единства с Богом? Я спрашивал себя тогда, спрашиваю и теперь, так ли велика эта разница.

Но более всего я хочу знать вот что. Если бы Авраам, Даниил, Иисус и Его апостолы или первые христиане оказались в подобной ситуации в библейские времена, согласились бы они с точкой зрения организации на подчинение таким требованиям правительства? Хорошо, в Малави не было фактического закона об обязательном приобретении карточек, но посчитал бы Иисус Христос важной эту тонкость в свете заявлений руководящих властей, распространяющихся по всей стране[120]? Как бы посмотрели на это первые христиане в свете назиданий апостола: «Отдавайте всякому должное: кому подать, подать; кому оброк, оброк; кому страх, страх; кому честь, честь»[121]?

Подчинение таким требованиям тогда, как и сейчас, наверняка было бы осуждено некоторыми как «компромисс», как «пресмыкательство» перед требованиями политических властей. Но я уверен, что во времена Иисуса жили многие ревностные иудеи, которым казалось, что подчиниться требованиям военачальника ненавистной Римской империи, например, понести что–то в руках на расстояние одного поприща, было так же омерзительно; многие из них согласились бы подвергнуться наказанию, но не повиновались бы. Но Иисус велел повиноваться и идти, и не только одно поприще, но и два[122]! Многим Его слушателям такой совет был противен — трусливое повиновение вместо несгибаемой стойкости в своем отказе подчисться враждебным, языческим властям.

В конце концов, мне стало ясно одно: перед тем, как защищать или распространять какую–либо принятую позицию, я хотел твердо убедиться, что она прочно стоит на Слове Божьем, а не просто на человеческом рассуждении, особенно принимая во внимание ее серьезные последствия. Я больше не был уверен в том, что Писание так уж четко и ясно поддерживает политику организации по отношению к ситуации в Малави. Я мог понять человека, который по велению совести чувствовал, что ему надо отказаться приобретать этот билет, и если дело обстояло именно так, то он должен был отказаться, согласно совету апостола в Рим. 14:1–3, 23[123]. Но я не видел основания навязывать убеждения в этом вопросе одного человека другому или представлять эту позицию в качестве жесткой нормы, которой все должны подчиняться, особенно если Писания и факты не давали этому убедительной поддержки.

Узнав об этих обстоятельствах в Малави, посмотрите информацию, вышедшую в свет во время обсуждения Правлением вопроса об альтернативной службе. Многие высказанные заявления отражали то строгое, бескомпромиссное отношение Свидетелей Малави, которое поощрялось Обществом. Звучали такие высказывания:

Самое поразительное, что в то время, когда звучали эти сильные, твердые высказывания, те, кто их произносил, были прекрасно осведомлены о ситуации в Мехико. Раздавая членам Правления копии обзора отчетов, которые были составлены комитетами филиалов по вопросу об альтернативной службе, я включил туда материал, присланный комитетом филиала в Мехико, в котором содержался материал о «личной карточке для воинской службы» («Identity Cartilla for Military Service»; «cartilla» означает «документ, удостоверение» — прим. Автора):

Какую же позицию заняли Свидетели Иеговы по отношению к таким «незаконным операциям» в связи с этим законом? В письме комитета филиала далее говорится:

.

Короче говоря, в Мехико мужчины призывного возраста должны пройти определенный курс военной подготовки в течение одного года. При регистрации человек получает удостоверение или «карточку», где отведено особое место для отметок о посещении им еженедельных занятий по военному инструктажу. Служащим запрещено записывать в карточку посещение занятий, если на самом деле человек их не посещал, и, если это происходит, они подвергаются наказанию. Но им можно дать взятку, и именно так поступают многие мужчины в Мехико. Согласно материалу комитета филиала, это являлось обычной Практикой и среди Свидетелей Иеговы. Почему? Посмотрим на Дальнейшие заявления филиала:

Какой же информации, представленной Обществом, филиал в Мехико следовал годами? Каким образом она соотносилась с позицией по отношению к Малави и с твердыми, бескомпромиссными заявлениями членов Правления против даже «малейших намеков на компромисс», против «прямой или косвенной моральной поддержки» военных образований?

Через несколько дней после заседания Правления от 15 ноября 1978 года, в результате которого вопрос об альтернативной службе был «заморожен», я поехал в Мехико. Мне поручили посетить филиал в Мехико, а также филиалы в других странах Центральной Америки. Когда я встречался с работниками филиала в Мехико, они заговорили о практике взяток, описанной в их отчете, Они сказали, что ужасные преследования, переживаемые Свидетелями Малави из–за отказа приобретать партийный билет, вызвали у мексиканских Свидетелей беспокойство и угрызения совести. Однако они прямо заявили, что давали советы Свидетелям в полном согласии' с указаниями, полученными филиалом из штаб–квартиры. Что это были за указания? Некоторым, возможно, будет трудно поверить, что указания на самом деле были даны, но вот свидетельство, представленное филиалом. Во–первых, это следующее письмо:

То, что вы только что прочитали, является копией письма филиала в Мехико президенту Общества, и второй вопрос этого письма показывает, что филиал спрашивает о взятках за поддельное воинское удостоверение (это копия, сохраняемая филиалом, на которой, как и на оригинале, обычно не было подписи).

Какой же ответ они получили? Ответ, датированный 2 июня 1960 года, был напечатан на двух страницах. На второй странице был помещен ответ на вопрос о воинской службе. Вот страница письма, предоставленная мне бюро филиала, содержащая указания Общества по доводу их вопросов:

Хотя письмо филиала было адресовано Президенту Норру, ответ на него за подписью членов корпорации был, по всей видимости, написан вице–президентом Фредом Францем, которому, как уже говорилось, Президент поручал дать формулировку политики организации в подобных случаях.

Стоит заметить выражения, содержащиеся в письме, а также вернуться немного назад и сравнить их с приведенными выше утверждениями членов Правления по поводу альтернативной воинской службы, в которых они не заботились о подборе мягких слов и о том, как это звучит, и которые зачастую были бесцеремонными, даже оглушительными.

В ответном письме Общества старательно избегается слово «взятка», оно заменено выражениями «за определенную плату», «путем передачи денег». Подчеркивается тот факт, что деньги идут отдельному человеку., а не «военному ведомству», и, по–видимому, имеется в виду, что это обстоятельство каким–то образом меняет характер этой «передачи денег». В письме говорится, что такое положение дел является «общепринятым» и что поскольку инспекторы «не проверяют подлинность документа», то можно «оставить все как есть» из–за «значительных преимуществ». Оно заканчивается упоминанием о сохранении преданности в некоей возможной в будущем «решительной проверке».

Если это письмо перевести на язык заседаний Правления, посвященных альтернативной военной службе, то, как мне кажется, получится следующее:

Я не хочу говорить саркастически и не думаю, что здесь есть место сарказму. Я считаю, что написанное выше представляет честный ответ Общества филиалу в Мехико, переложенный на простой язык, свободный от эвфемизмов, — больше похожий на язык, звучавший на заседаниях Правления.

Одна из причин, по которым эти сведения так ошеломили меня, заключается в том, что одновременно с письмом, где говорилось о том, что Общество «не возражало» против того, чтобы мексиканские Свидетели, вынужденные пройти военную подготовку, «уклонялись от нее с помощью денег», приходили сообщения о молодых людях в Доминиканской республике, которые проводили бесценные годы своей жизни в тюрьмах из–за отказа проходить такую же военную подготовку. Некоторых из них, например, Леона Гласса и его брата Энрико, приговаривали к заключению два или три раза, и в общей сложности они провели в тюрьме девять лет. В течение этих лет Президент и вице–президент посетили Доминиканскую республику и побывали в тюрьмах, где сидели многие из таких молодых людей. Как можно было, зная о положении этих доминиканских заключенных, все–таки принимать двойные стандарты, я понять не могу.

Через четыре года после указаний мексиканскому филиалу произошла первая волна нападений на Свидетелей Иеговы в Малави (1964 год) и встал вопрос о приобретении партийных билетов. Филиал в Малави занял позицию, гласившую, что это будет нарушением христианского нейтралитета, компромиссом, недостойным подлинного христианина. Международная штаб–квартира знала, что приняли именно такое решение. На какоето время преследования прекратились, но потом вновь разразились в 1967 году с такой яростью, что тысячи Свидетелей были вынуждены бежать с родины. В штаб–квартиру начали поступать потоки сообщений об ужасающих жестокостях.

Какое влияние это оказало на них и их совесть, если вспомнить политику, принятую в Мехико? В Малави Свидетелей избивали и мучили, насиловали женщин, разрушали дома и ноля, целые семьи убегали в другие страны — непоколебимые в своем решении повиноваться положению организации о том, что приобретение партийного билета является актом нравственного предательства. В то же время в Мехико Свидетели платили взятки военным чиновникам для оформления документа, ложно утверждающего, что они выполнили обязательства воинской службы, — и когда эти люди обращались в филиал, его работники следовали указаниям Общества и не говорили ничего о том, что эта практика несовместима с нормами организации и принципами Слова Божьего. Зная об этом, как чувствовали себя люди, занимавшие высокое положение? Судите сами.

Спустя девять лет после первого письма, 27 августа 1969 года филиал в Мехико прислал второе письмо, также адресованное Президенту Норру. На этот раз они подчеркивали определенный момент, который, по их мнению, не получил должного внимания. Ниже приводится материал со сс. 3 и 4 письма, предоставленного мне бюро филиала. Я подчеркнул главный момент, выделенный филиалом.

На ответе, посланном 5 сентябр51 1969 года, стоит печать Нью–Йоркской корпорации, но символ, указанный перед датой, говорит о том, что письмо написано Президентом через секретаря («А» — символ Президента; «AG» — символ одного из его секретарей). Принимая во внимание, что мировой штаб–квартире было известно об ужасных страданиях Свидетелей Иеговы в Малави, перенесенных ими в 1964 и 1967 годах из–за твердого отказа приобретать партийные билеты, навязываемые правительством их страны, посмотрите письмо от 5 сентября 1969 года, пришедшее в ответ на вопрос мексиканского филиала.

Все это кажется совершенно невероятным именно потому, что политика организации по отношению к членству в военных ведомствах всегда совпадала с политикой по отношению к членству в «политической» организации. В обоих случаях Свидетели, приобретающие такое членство, автоматически считались исключенными. Тем не менее, мексиканский филиал совершенно ясно дал понять, что те Свидетели, которые приобрели полностью оформленное удостоверение о воинской службе (при помощи взятки), теперь состояли в основном резерве военных сил. Свидетели Малави рисковали жизнью и здоровьем, домами и землей, чтобы следовать политике организации по отношению к их стране. В Мехико же, где не было такого риска, применялась в высшей степени снисходительная политика. Здесь Свидетели могли входить в основной резерв армии и при этом оставаться районными и окружными надзирателями, членами Вефильской семьи! Об этом ясно говорит отчет бюро филиала (а также показывает, насколько обычной среди Свидетелей была практика приобретения удостоверений за взятку).

Буквально тысячи Свидетелей в Мехико знают, насколько верно описана здесь эта ситуация. Это известно и всем членам бюро филиала в Мехико. И Правление Свидетелей Иеговы в курсе установленной политики международной штаб–квартиры по этому вопросу. Тем не менее, за пределами Мехико очень немногие знают, что об этом говорилось. Об этом не имеет понятия, наверное, ни один Свидетель в Малави.

Более очевидного двойного стандарта я не могу себе представить. Я также не в состоянии понять запутанную логику, допускающую позицию, принятую в Мехико, и в то же время так Упорно и так догматично настаивающую на осуждении альтернативной службы потому, что «правительство считает се выполнением воинской обязанности», что она является «молчаливым, подразумеваемым признанием своего долга перед военной машиной кесаря». Те же люди, говорившие на заседаниях Правления, что не хотят «никаких серых пятен», что «совесть братьев нуждается в образовании», произносили это, зная, что на протяжении многих лет самой обычной практикой Свидетелей Иеговы в Мехико было платить взятки за документ, удостоверяющий, что они прошли воинскую службу, — и такая практика признавалась штаб–квартирой, утверждавшей, что это «дело их совести»,

Несмотря на это некоторые члены (и, к счастью, на нескольких заседаниях они составляли меньшинство) отстаивали традиционную позицию о том, чтобы лишать общения человека, если он на вопрос судьи о работе в госпитале отвечает просто и правдиво: совесть позволяет ему это делать. Они защищали такое мнение, зная при этом, что в Мехико люди, являвшиеся старейшинами, окружными и районными надзирателями или работниками филиала, давали взятки государственным чиновникам, чтобы получить удостоверение о воинской службе, свидетельствующее о том, что теперь они входят в состав основного резерва армии, «военной машины».

Один член Правления, отстаивая традиционную политику, привел слова Р. Абрахамсона, работника бюро датского филиала, по поводу альтернативной службы: «Я содрогаюсь при мысли о том, чтобы предоставить этим молодым людям право собственного выбора». Тем не менее, официальные указания штаб–квартиры для филиала в Мехико гласили: молодые братья, дающие взятки за незаконно выданные документы, согласно которым они включались в резерв армии, должны были «беспокоиться об этом сами, если они обеспокоены. Бюро филиала об этом тревожиться не должно». Далее в письме говорится, что «нет оснований принимать решения о совести другого человека»-

Почему подобный взгляд не был применен к ситуации в Малави? Я серьезно сомневаюсь, что большинство Свидетелей в этой стране пришло бы к тому выводу, к которому пришли работники филиала. Я также сомневаюсь, что в принятии этого решения участвовал хотя бы один местный житель Малави.

Разве такое гротескное различие в направлениях, указанных руководителями организации, не накладывает на них ответственности?

Исходя из того, что малавийские власти не смогли последовать высоким принципам своей конституции, Общество Сторожевая башня заявило, что «в конечном счете» ответственность лежит на президенте Банда:

Тот же стандарт, по которому организация осудила малавийские власти, несомненно, должен быть применен к самой организации. Если Правление, зная не только о том, что было сказано о правительстве Малави и его ответственности, но и о позиции организации в Мехико, на самом деле считало, что политика, примененная к братьям в Малави, была верной, тогда оно непременно должно было отвергнуть политику, принятую в Мехико. Чтобы поддержать жесткую позицию в Малави, Правление должно было быть твердо убеждено в своей правоте, не иметь никаких сомнений о том, что это единственная позиция, которую может занимать истинный христианин и которая прочно основана на Слове Божьем. Любое поощрение политики, практикуемой в Мехико, отрицало бы, что Правление в этом убеждено. С другой стороны, если они (члены Правления) считали, что политика в Мехико, позволяющая людям полагаться на свою совесть в решении о приобретении воинского удостоверения (даже незаконным способом), была верной или хотя бы приемлемой, тогда они, конечно же, должны были предоставить малавийским братьям то же право решать в согласии с собственной совестью вопрос, в котором речь не шла ни о взятках, ни о незаконных способах, ни о подделывании документов. Поддержка и той и другой позиции, «отказ смотреть на происходящее», «одобрение молчанием», любой двойной стандарт, исходящий, возможно, из «боязни за свое положение», означал, что Правление идет по тому же пути, что и малавийские власти, от начала до конца.

Что же в действительности говорилось членами Правления на заседаниях, когда их вниманию были предложены сведения о ситуации в Мехико? Политика для Мехико была разработана, в основном, двумя людьми, но теперь о ней знало все Правление[132]. Какую ответственность они чувствовали, как они реагировали на очевидное несоответствие между этой политикой и политикой в Малави?

Когда я об этом заговорил, то не услышал ни одного слова неодобрения или нравственного негодования от тех, кто так жестко и бескомпромиссно выступал против альтернативной службы. От тех, кто смело отвергал даже «намек» на компромисс, не прозвучало никакого призыва изменить существовавшую в Мехико политику. Хотя по Свидетелям Малави ударили третья и четвертая волна насилия (в 1972 и 1975 годах), я не услышал никакого выражения отчаяния по поводу несоответствия стандартов Малави и Мехико. Большинство членов, по всей видимости, считало, что можно принять политику Мехико и в то же время настаивать на совершенно ином стандарте для людей другой страны.

Еще раз повторяю, я не считаю, что все дело в личностях, в конкретных людях. Я пришел к выводу, что подобное мнение на самом деле является типичным продуктом любой структуры власти, которая подходит к христианству с точки зрения строгого соблюдения закона и, таким образом, позволяет людям, обладающим властью, видеть существующие двойные стандарты и не чувствовать при этом угрызений совести. К их чести, братья в Мехико были встревожены и обеспокоены, когда узнали о невероятных страданиях. Свидетелей Малави, отказавшихся платить законным образом официальную цену за партийный билет правительства страны: ведь в то время они сами незаконным образом при помощи взяток приобретали воинские удостоверения. Однако «верхушка» — люди в так называемой «башне из слоновой кости», — казалось, была до странности нечувствительна к таким переживаниям, ие понимала, что эти двойные стандарты делали с людьми. Я думаю, что это тоже — один из продуктов системы, и это одна из причин, по которым лично мне эта система кажется отвратительной.

К осени 1978 года всем членам Правления было известно о политике в Мехико, Почти год спустя, в сентябре 1979 года, Правление возобновило обсуждение неразрешенного вопроса об альтернативной службе. На этот раз внимание к вопросу привлекло письмо из Польши.

Предупреждая о том, что альтернативная служба является «ловушкой, сбивающей братьев с пути», Мильтон Хеншель призвал к чрезвычайной осторожности, выступая в поддержку Действий многих польских Свидетелей, нашедших подходящий выход из положения: чтобы избежать призыва в армию, они отправлялись работать на угольные шахты. Ллойд Барри вновь предупредил, что наша политика гласит, что Свидетели «должны быть полностью свободны от всякого военного ведомства».

Тед Ярач сказал, что «у наших братьев возникают проблемы, и они всегда обращаются за руководством в организацию Иеговы», что нужно избегать различия во мнениях, что не следует создавать у братьев впечатление, будто Правление говорит: «идите и подчинитесь» приказу об альтернативной службе. Кери Барбер высказал точку зрения о том, что «здесь неуместно разрешать свободу совести, это такое дело, где нужно прямо сразу идти до конца», не сворачивая. Фред Франц произнес, что «наша совесть должна учиться на Библии» и вновь высказал свою поддержку традиционному взгляду против всякого принятия альтернативной службы.

В то время Эварт Читти не являлся членом Правления, так как его отправили в отставку. Гранта Сьютера на заседании не было; 15 ноября 1978 года он и Читти голосовали за изменения в политике организации по этому вопросу. Но в Правлении было два новых члена: Джек Барр (из Англии) и Мартин Поэтзингер (из Германии), которые присутствовали на заседании 15 сентября 1979 года. Когда же было выдвинуто предложение, голоса разделились пополам: 8 человек высказались за изменение положения, 8 — против (включая новых членов).

3 февраля 1980 года этот вопрос еще раз внесли в повестку дня. К тому времени прошло больше года после моей поездки в Мехико, и туда с ежегодным визитом отправился Альберт Шредер. Работники бюро филиала вновь выразили беспокойство по поводу практики приобретения поддельных воинских удостоверений за взятки, и по возвращении Шредер рассказал об этой ситуации Правлению. Высказывания разных членов Правления ясно показали, что большинства в две трети ни «за», ни «против» решения вопроса об альтернативной службе достичь не удастся, поэтому не было даже выдвинуто никакого предложения.

Дело попало «на полку». С момента получения письма от Михеля Вебера, старейшины из Бельгии, в ноябре 1977 года до февраля 1980 года Правление Свидетелей Иеговы шесть раз безуспешно пыталось решить этот вопрос.

Но что же делать с людьми, попавшими под влияние действовавшей политики, людьми, которых «Сторожевая башня» называла «рядовыми»? Могли они тоже положить дело на полку? Напротив, неспособность Правления достичь этого необходимого большинства голосов в две трети означала, что любой Свидетель–мужчина в любой стране мира, действовавший согласно своей совести и принимавший альтернативную службу как соответствующее требование правительства, мог поступать таким образом только одной ценой: его начинали считать вышедшим из организации, практически исключенным. Это также означало, что Правление в целом не возражало против того, чтобы политика двадцатилетней давности в Мехико продолжала оставаться в силе в то время, как в Малави сохранялась без изменений совершенно иная политика.

НЕОДИНАКОВЫЕ ГИРИ

Мы лучше поймем логику отдельных членов Правления, если посмотрим на некоторые другие обстоятельства, преобладавшие среди Свидетелей Иеговы в Мексике. В результате мексиканской революции, из–за того, что католическая церковь очень долго владела невероятным количеством земель и Другой собственности страны, мексиканская конституция до недавнего времени запрещала любой религиозной организации владеть какой–либо собственностью. Церкви и церковное имущество, по сути дела, сохранялись в собственности государства, что позволяло религиозным организациям всем этим пользоваться. Из–за прежней эксплуатации со стороны иностранного священства в Мексике зарубежным миссионерам было запреещено выступать в роли священников. Что же это значило для организации Свидетелей?

Администрация штаб–квартиры Свидетелей Иеговы много Десятилетий назад решила, что из–за существующего закона Свидетели Иеговы представятся не как религиозная, но как «культурная» организация. Именно гак в Мексике была зарегистрирована местная корпорация Ла Торре дель Вигия. В течение многих десятилетий мексиканские Свидетели Иеговы говорили о проведении не религиозных или библейских, а «культурных» встреч. На этих встречах, как и на больших собраниях, не было молитв или песнопений. Занимаясь хождением «от двери к двери», они носили с собой только литературу Сторожевой башни (которую, по их словам, Общество Сторожевая башня предоставляло им в помощь их культурной деятельности). При этом они не носили с собой Библию, так как это означало бы, что они занимаются религиозной деятельностью. Свидетели, собирающиеся в определенном районе, называли себя не «общиной», а «группой». Они не говорили о крещении, но проводили его под предлогом выполнения «символических действий»,

Этот «двойной язык» был принят не потому, что дело происходило в тоталитарном государстве, сурово подавляющем свободу вероисповедания[133]. Это совершалось, в основном, для того, чтобы уклониться от следования закону о собственности религиозных организаций. Не нужно также думать, что мысль и решение о таком устройстве дел пришли от самих мексиканских Свидетелей; это было выработано и принято международной штаб–квартирой в Бруклине.

Интересно сравнить сознательный отказ от молитв и песнопений на собраниях Свидетелей Мексики с действиями Общества в Соединенных Штатах, где они, скорее, готовы были еще и еще раз сражаться, доводя дела до Верховного суда страны, нежели отказаться от определенных видов деятельности: например, раздачи литературы «от двери к двери» без разрешения и регистрации в полиции; права пользоваться громкоговорителями из машин, раздачи литературы на перекрестках и многих других видов деятельности, на которые распространяются конституционные права. Организация не желала от всего этого отказываться. Она сражалась за эту работу несмотря на то, что некоторые ее виды совершенно точно не практиковались христианами в первом веке и поэтому их нельзя считать основными видами деятельности христиан.

Но общая или групповая молитва являлась основной религиозной деятельностью на собраниях первых христиан и с незапамятных времен существовала среди слуг Божьих. Мексиканское правительство ничего не имело против молитвы на религиозных собраниях. Однако Свидетели Иеговы были обязаны говорить, что их собрания не являются религиозными. Вряд ли существует другое действие, более тесно связанное с поклонением Богу, более духовное, чем молитва. Когда императорским повелением в Персии на тридцать дней была запрещена молитва кому–либо, кроме царя, пророк Даниил считал ее настолько важной, что рисковал своим положением, имуществом и жизнью, нарушая этот указ[134].

Однако штаб–квартира посчитала возможным пожертвовать молитвой Свидетелей Иеговы по всей Мексике. Какая же польза, какие «несомненные преимущества» были с этим связаны? Отказавшись от общей молитвы, песнопений и использования Библии в публичной деятельности свидетельствования, организация могла продолжать владеть собственностью Свидетелей в Мексике и быть свободной от правительственных ограничений, которым были связаны все другие религии. Свидетели Иеговы в Мексике были готовы сказать, что их организация не была религиозной, что их собрания не были религиозными, что их свидетельская деятельность не была религиозной, что крещение не было религиозным актом, — когда во всех остальных странах мира Свидетели Иеговы говорили как раз противоположное (для дальнейшей информации см. Приложение).

Так как члены Правления знали об этой ситуации, некоторые из них были склонны к тому, чтобы принять практику приобретения поддельных документов за взятки, поскольку это недалеко уходило от общей политики Свидетелей Иеговы в этой стране. Отчасти этим можно объяснить, как они могли в то же время так властно говорить о том, что в других странах «компромисса быть не должно». Очевидно, в сознании некоторых членов Правления это не являлось вопросом двойного стандарта. В их сознании существовал только один стандарт: делать то, что решает и одобряет организация. Организация приняла решение в связи с существующей в Мексике практикой дачи взяток, оставив этот вопрос на совести каждого человека, допуская, таким образом, что человек может давать взятку за воинское удостоверение и продолжать выполнять самую важную работу, в то время как руководители этой работы продолжают его использовать, не неся особой ответственности перед Богом. Организация приняла иное решение по вопросу об альтернативной службе (как и в связи с ситуацией в Малави), и поэтому любой человек, не выполняющий его, считается недостойным занимать любое положение в общине и является нарушителем единства с Богом.

Я до сих пор не понимаю, как христиане могли придерживаться подобной точки зрения. Из–за этого все смелые, почти беспрекословные призывы некоторых «хранить себя чистыми от мира» для меня были пустыми, чисто риторическими, пышными фразами, не соответствовавшими действительности. Я не в состоянии понять, как эти фразы могли произноситься перед лицом фактов, хорошо известных всем, кто говорил и слушал.

Я жил в латиноамериканских странах около 20 лет и взяток не давал. Однако мне хорошо известно, что не только в Латинской Америке, но и в других частях земли просто невозможно многое сделать, не заплатив чиновнику, хотя он не имеет на это права и закон на вашей стороне. Нетрудно увидеть, что человек, столкнувшийся с такой ситуацией, посчитает это вымогательством; подобно этому в библейские времена мытари, а также военные, могли требовать больше положенного и. таким образом, заниматься вымогательством. Мне кажется нечестным строго осуждать тех, кто считает необходимым подчиняться такому вымогательству. Более того, я не собираюсь судить людей в Мексике, действовавших против закона, поскольку закон не был на их стороне, которые не просто подчинялись вымогательству, но вместо этого сознательно склоняли чиновника к беззаконным действиям, предлагая ему деньги за поддельный, незаконно выдаваемый документ, Во всем этом деле не это кажется мне наиболее ошеломляющим и пугающим, а то, что люди, обладающие высоким положением, могут «интересы организации» считать неизмеримо более важными, чем интересы простых людей с их детьми, домами и работой, людей, чье поведение дает основание думать, что они так же полностью преданы Богу, как и любой человек из тех, кто, как судьи, решают, что можно, а что нельзя позволить этим обычным людям решать в соответствии с их личной совестью.

Это люди, обладающие властью, считающие себя вправе иметь собственное мнение, но требующие соглашательской политики от всех остальных; не доверяющие другим в использовании христианской свободы совести, но ожидающие, что другие будут полностью доверяться им и их решениям, тогда как они оставляют за собой право пользоваться незаконными способами и искажать факты, не испытывая при этом: угрызений совести,

Эти обладающие властью люди из–за того, что один голос Уменьшает большинство с 66 2/3 % до 62,5%, готовы сохранять в силе политику, из–за которой другие могут подвергнуться аресту, на долгие месяцы разлучиться со своими семьями, даже попасть в тюрьму на многие годы. При этом люди не понимают, каким образом политика, которой они следуют, основана на Писаниях, а иногда считают, что эта политика неверна.

Эти люди, обладающие властью, способны создать обстоятельства, при которых простой народ — мужчины, женщины и дети — вынужден будет терять свои дома и и земли, подвергаться побоям, мучениям, изнасилованиям и даже смерти из–за отказа отдать официальную плату за билет организации, которая по своей сути является правящей силой страны, — и эти же руководители говорят гражданам другой страны, что они могут платить взятки военным чиновникам за документ, незаконно утверждающий, что они прошли воинскую службу и входят в основной резерв армии.

Вот что меня шокирует. И какими бы искренними при этом ни были отдельные личности, мне это все равно кажется пугающим.

Я лично не в состоянии понять, как взрослые люди могут не увидеть во всем этом непоследовательность, как они могут не ужаснуться ей, как их сердца могут молчать при виде ее влияния на жизнь других людей. В конце концов, это просто убедило меня в том, что «преданность организации» может заставить людей сделать самые невероятные выводы, позволить им подвести разумные основания под самые отвратительные беззакония, освободить их от всякой чувствительности к страданиям, к которым может привести принятая ими политика. Такой эффект утраты чувствительности, который может произвести такая преданность организации, запечатлен в документах; он вновь и вновь проявлялся в течение столетий и в религиозной, и в политической истории, например, в жестокостях инквизиций и нацистского режима. Но он все еще может вызывать отвращение, если сталкиваешься с ним близко там, где меньше всего его ожидаешь. По–моему, это наглядно показывает, почему Бог никогда не желал, чтобы люди обладали такой чрезмерной властью над себе подобными.