Кровавая жатва

6. ЗАВЕДЕНИЕ ШЕПОТА

Наша поездка закончилась на темной, обсаженной деревьями улице недалеко от центра. Мы вылезли из машины и направились к перекрестку.

Появился плотный человек в сером пальто и надвинутой на глаза серой шляпе.

— С Шепотом все накрылось, — сообщил плотный человек шефу. — Он позвонил по телефону и сказал, что решил засесть у себя в лавке. Говорит, попробуйте-ка меня отсюда выкурить, если сможете.

Нунан хихикнул, почесал ухо и весело осведомился:

— Сколько там с ним народу, по-твоему?

— Полсотни есть.

— Брось! Откуда столько в такое время?

— Все оттуда же, — огрызнулся плотный человек. — Они туда с полуночи перли без остановки.

— Да? Значит, кто-то ему стукнул. Может, не надо было тебе их туда пропускать.

— Может быть. — Плотный рассердился. — Но я делал, как вы велели. Вы сказали, впускать и выпускать всех, кто пожелает, а когда покажется Шепот…

— Взять его, — сказал шеф.

— Вот именно, — согласился плотный, свирепо взглянув на меня.

К нам подошли еще несколько человек и принялись молоть языками. Все были в плохом настроении, кроме шефа. Он как будто наслаждался всем этим. Я не понимал, что его так радовало.

Заведение Шепота размещалось в трехэтажном кирпичном здании посреди квартала. Первый этаж занимала табачная лавочка, служившая прикрытием для игорного зала наверху. В доме, если можно было доверять информации плотного, Шепот собрал полсотни друзей, настроенных на битву. Силы Нунана были рассредоточены вокруг здания — на улице перед входом и на соседних крышах.

— Ну, ребята, — дружелюбно заявил шеф, когда все высказались, — по-моему, Шепот так же хочет неприятностей, как и мы. Иначе он давно уже попытался бы прорваться, если там у него столько народу, хотя лично я не думаю, что они все в доме. Вряд ли их так много.

Плотный сказал:

— Черта с два их не много.

— А если он не хочет неприятностей, — продолжал Нунан, — может быть, имеет смысл с ним поговорить. Сходи, Ник, попробуй настроить его на мирный лад.

Плотный сказал:

— Черта с два я пойду.

— Тогда позвони ему, — предложил шеф.

Плотный проворчал:

— Ну, это еще туда-сюда, — и удалился.

Вернулся он абсолютно счастливый.

— Он говорит, — доложил плотный, — «пошли вы знаете куда».

— Вызывайте сюда всех ребят, — радостно приказал Нунан. — Как рассветет, так сразу и ударим.

Плотный Ник и я сопровождали шефа, пока он лично не удостоверился, что его люди расставлены правильно. Они не произвели на меня особого впечатления — потрепанная компания, глаза бегают, никакого интереса к предстоящей работе.

Небо из черного стало серым. Шеф, Ник и я встали в дверях мастерской водопроводчика — напротив нашей цели, чуть наискосок.

У Шепота свет не включали. Окна верхнего этажа пустые, на дверях и окнах табачной лавочки — плотные жалюзи.

— Душа не лежит начинать, пока я не дал Шепоту последний шанс, — сказал Нунан. — Он парень ничего. Но меня к себе не подпустит. Он всегда меня недолюбливал.

Шеф посмотрел на меня. Я ничего не сказал.

— Не хотите рискнуть? — предложил он.

— Ладно, попробую.

— Очень красиво с вашей стороны. Буду премного благодарен. Попробуйте уговорить Шепота выйти без шума. Вы знаете, что сказать, — мол, для его собственного блага, и все такое, в общем, правду скажите.

— Угу, — сказал я и пошел к табачной лавочке, особенно следя за тем, чтобы оттуда было видно, как болтаются на ходу мои пустые руки.

До рассвета оставалась самая малость. Улица была цвета дыма. Мои ноги звучно шаркали по мостовой.

Я остановился у двери и костяшками пальцев негромко постучал по стеклу. Зеленая штора за дверью превратила стекло в зеркало. В нем я увидел, как на той стороне улицы задвигались две фигуры.

Изнутри не слышалось ни звука. Я постучал сильнее, потом опустил руку, чтобы подергать дверную ручку.

Из лавочки донесся совет:

— Иди отсюда, пока можешь.

Голос был приглушенный, но он принадлежал не Шепоту. Наверное, кто-то из помощников.

— Я хочу поговорить с Талером, — сказал я.

— Иди поговори с бочкой сала, которая тебя послала.

— Я не от Нунана. Талер меня слышит?

Пауза. Потом приглушенный голос сказал:

— Да.

— Я тот оперативник из «Континентал», который шепнул Дине Бранд, что Нунан шьет тебе дело, — сказал я. — Мне надо поговорить с тобой пять минут. С Нунаном у меня никаких дел — и я не прочь вывести его на чистую воду. Я один. Если велишь, брошу свою пушку на мостовую. Впусти меня.

Я подождал. Все зависело от того, успела ли Дина довести до его сведения нашу беседу. Мне показалось, что я жду долго.

Приглушенный голос сказал:

— Когда откроем, входи быстро. И без фокусов.

— Договорились.

Звякнула щеколда. Я нырнул внутрь, словно привязанный к двери.

На той стороне бабахнул десяток револьверных выстрелов. Вокруг нас зазвенело стекло, выбитое пулями из двери и окон.

Кто-то подставил мне ногу. От страха у меня словно утроились мозги и глаза. Я попал в переплет. Нунан подсидел меня как надо — эти ребята, конечно, теперь думают, что я веду его игру.

Я полетел на пол, извернувшись так, чтобы оказаться лицом к двери. К моменту приземления револьвер был у меня уже в руке.

На той стороне улицы из дверного проема выступал плотный Ник, поливая нас огнем с обеих рук. Я поудобнее уткнул в пол правый локоть. Плечи Ника появились у меня над мушкой. Я нажал на спусковой крючок. Ник перестал стрелять. Он скрестил на груди руки с пистолетами и мешком свалился на тротуар.

Кто-то схватил меня за щиколотки и поволок назад. Пол обдирал мне подбородок. Дверь захлопнулась. Какой-то остряк сказал:

— М-да, никто тебя, бедного, не любит.

Я сел и заорал, перекрикивая весь этот тарарам:

— Я тут ни при чем!

Стрельба поутихла, потом прекратилась. Жалюзи на двери и окнах были в серых дырочках. В темноте глухим шепотом сказали:

— Тощий, вы с Лисой присмотрите тут. Остальным можно наверх.

Мы пересекли комнату за лавчонкой, прошли коридором, поднялись по лестнице, покрытой ковром, и очутились в комнате на втором этаже, где стоял зеленый стол для игры в кости. Комната была маленькая, без окон, в ней горел свет.

Нас собралось там пятеро. Талер сел и закурил сигарету — невысокий, смуглый молодой человек с красивым лицом, будто созданным для варьете — но это лишь на первый взгляд, пока не разглядишь его тонкогубый жесткий рот. Угловатый светловолосый парнишка, не старше двадцати, валялся на диване в твидовом костюме и пускал к потолку сигаретный дым. Другой паренек, такой же молодой и такой же светловолосый, но не столь угловатый, занимался тем, что то и дело поправлял свой алый галстук и приглаживал соломенную шевелюру. Худой человек лет тридцати, у которого под широким расхлябанным ртом почти не было подбородка, со скучающим видом слонялся по комнате, напевая под нос «Румяные щечки».

Я сел на стул в двух шагах от Талера.

— Долго еще Нунан будет ошиваться? — спросил он. Беспокойства в его хриплом шепоте не было, разве что легкое раздражение.

— На этот раз он не отстанет, — ответил я. — По-моему, пойдет до конца.

Игрок улыбнулся слабой презрительной улыбкой.

— Пора бы ему сообразить, что это дело он на меня не навесит.

— А он и не собирается ничего доказывать суду, — сказал я.

— Да?

— Тебя прихлопнут при сопротивлении аресту или при попытке к бегству. После этого зачем ему улики?

— Раздухарился старик. — Тонкие губы снова скривились в улыбке. Шепот явно был невысокого мнения о смертоносности толстого шефа. — Если уж он меня прихлопнет, значит, так мне и надо. Что он имеет против тебя?

— Догадался, что от меня можно ждать неприятностей.

— Ай-яй-яй. Дина сказала, что ты парень ничего, только прижимистый, словно шотландец.

— Мы с ней хорошо посидели. Что ты знаешь об убийстве Дональда Уилсона?

— Его жена прихлопнула.

— Сам видел?

— Видел ее секунду спустя — с пугачом в руке.

— Это не пройдет, — сказал я. — Не знаю, хорошо ли состряпана у тебя версия. Может, в суде ты на ней бы и выехал, только до суда не дойдет. Если Нунан тебя и возьмет, то лишь в виде трупа. Выложи мне все подчистую. Мне это нужно, чтобы наделать шуму.

Он уронил сигарету на пол, растер ногой и спросил:

— Что, все настолько накалено?

— Расскажи мне свою версию, и я тут же зацапаю убийцу, если, конечно, выберусь отсюда.

Макс закурил новую сигарету и спросил:

— Миссис Уилсон сказала, что это я ей звонил?

— Угу… когда ей Нунан подсказал. Теперь она сама в это верит… может быть.

— Ты прихлопнул Большого Ника, — сказал Шепот. — Рискну на тебя поставить. В тот вечер мне позвонил какой-то человек. Кто такой, не знаю. Сказал, что Уилсон поехал к Дине с чеком на пять косых. Мне-то что до этого? Но, понимаешь, забавная история — вдруг какой-то чужак мне про это стучит. Я и поехал туда. Дэн меня в дом не впустил. Ладно. А меня все не отпускала мысль — зачем этот парень мне позвонил? Вот я и устроил засаду в парадном. Видел, что там стояла тачка, но тогда я не знал, чья она и кто в ней сидит. Уилсон скоро вышел из дома. Выстрелов я не видел. Правда, слышал. Тут из тачки выскакивает женщина и бежит к нему. Но это не она стреляла. Тут бы мне и смыться, однако интерес меня удерживал. А когда я увидел, что это жена Уилсона, то все-таки пошел к ней, чтобы узнать, как там и что. Дело-то пахло жареным, верно? Надо было все знать в точности, чтобы не оступиться в случае чего. Я ее припугнул. Вот и все — если по-честному.

— Спасибо, — сказал я. — За этим я и приходил. Теперь весь фокус в том, как отсюда выбраться, чтобы нас не накрыли.

— Обойдемся без фокусов, — заверил меня Талер. — Уйдем, когда захотим.

— Я хочу сейчас. И тебе советую. Ясно, что Нунан поднял ложную тревогу, но тебе-то зачем рисковать? Смывайся и сиди тихо до полудня, а к тому времени все, что он тебе подстроил, гроша ломаного не будет стоить.

Талер засунул руку в карман и извлек толстую пачку денег. Он отсчитал сотню или две, двадцатками и десятками, и протянул человеку без подбородка, сказав:

— Купи нам отход, Джерри, и не давай никому больше, чем положено.

Джерри взял деньги, забрал со стола шляпу и удалился. Через полчаса он появился и вернул Талеру несколько купюр, небрежно сообщил:

— Пошли ждать в кухню, они дадут знак.

Мы отправились в кухню. Там было темно. К нам присоединилось еще несколько человек.

Наконец в дверь стукнули.

Джерри открыл дверь, и мы спустились по трем ступенькам во двор. Уже почти совсем рассвело. Нас было десять человек.

— Это все? — спросил я Талера.

Тот кивнул.

— Ник говорил, что вас пятьдесят.

— Против этой-то вшивой команды? — ухмыльнулся он.

Блюститель в мундире придерживал открытые ворота и нервно бормотал:

— Скорее, ребята, пожалуйста.

Лично я был не прочь поторопиться, но остальные не очень-то к нему прислушивались.

Мы вышли в переулок. Высокий человек в коричневом костюме поманил нас в другие ворота, мы прошли через сквозной подъезд на соседнюю улицу и влезли в черный автомобиль, стоявший у тротуара.

Один из юных блондинов сел за руль. Он знал, что такое скорость.

Я попросил, чтобы меня высадили где-нибудь поближе к гостинице «Грейт Вестерн». Водитель взглянул на Шепота, тот кивнул. Через пять минут я вылез у своей гостиницы.

— До скорого, — прошептал игрок, и машина отчалила.

Последнее, что я увидел, был ее полицейский номер, исчезавший за углом.