Кровавый Дозор

Глава 2

Каждый раз, выходя на улицу, я чувствовал, как, дождавшись именно моего появления, колючий весенний воздух старательно начинал пробираться сквозь любые щели в моей одежде, пытаясь достать до тела и наградить меня влажным холодным ознобом. Я старательно кутался в свою демисезонную курточку, поднимал воротник и втягивал голову в плечи, но не помогало ничего. Мне было плохо.

Нет, погода как раз была хорошей — ярко светило солнце, но жара еще не успела стать той удушливо горячей субстанцией, что обволакивает тебя всего и заставляет потеть от пяток до макушки. Еще не успели по новой разгореться торфяники, и воздух был по весеннему чистым, как будь-то ушедший снег убрал с улиц всю накопившуюся за долгую зиму копоть и грязь. Даже по-весеннему одетые люди выглядели слегка удивленными и радостными, потому что город отряхнулся от старого убранства и вот-вот был готов надеть новое, зеленое. Нет, плохо было совершенно другое. Закончив свой рабочий день в архиве, я мог часами бесцельно блуждать по Москве, опасаясь сесть в рогатое чудище под названием троллейбус и стараясь пореже переходить через наземные переходы даже на зеленый сигнал светофора. Я по прежнему не узнавал ни эти проспекты, ни весь этот город. Как я мог забыть новую детскую площадку и замечательные удобные скамейки в своем дворе? Или новый рыболовный магазин возле супермаркета? Почему деревья поменяли свои очертания и даже местоположение, почему я помню их совершенно другими? Мне казалось, что Москва издевается надо мной, отыгрываясь за все те года, когда я сам без должного пиетета относился к ней и не замечал ничего вокруг, а теперь она властно и с наслаждением ставит меня на место. Мне не помогали ни прогулки с Ласом, ни поездки в машине с Семеном, ни походы в кино со Светланой, я по прежнему не понимал, почему кинотеатры снова становятся популярными и зачем в них продают попкорн. Все казалось ненастоящим, взятым из чужой жизни, непонятным и иногда даже страшным. Что-то заставляло меня бояться этого бесконечного уличного хаоса, насыщенного автомобильным угаром воздуха и всех этих немыслимых теней, которые дрожали в перегретом асфальтовом мареве.

— Может, сводить тебя к психологу? — неоднократно предлагала мне Света. — У меня даже есть на примете психолог-Иная, она будет счастлива поработать с тобой!

— Спасибо, любимая, но Арина хорошо со мной поработала, все нормально, просто мне нужно больше времени, чтобы привыкнуть к такой жизни.

— Антон, прошло уже два года с того момента, как ты стал человеком, но я же вижу, что тебе до сих пор неуютно среди людей, ты постоянно прячешься в своем занюханном архиве и даже дома бываешь все реже и реже. Поделись, пожалуйста, со мной, что тебя тревожит, в чем ты сам видишь свою главную проблему, откройся мне, ведь только так я могу помочь тебе!

— Скорее всего проблема в том, что я перестал быть Иным, но так и не научился быть Человеком. Но справиться с этим не поможет никакой психолог, даже если она Иная.

Как я мог объяснить ей, самому дорогому моему человеку, что больше всего на свете мне хочется той, прежней жизни — приходить на работу в родной Ночной Дозор, мотаться по миру, устраняя угрозы человечеству, о чем оно, человечество, не имело ни малейшего представления, изображать активную борьбу с отпрысками Завулона и радоваться тому, как развиваются отношения Нади и Кеши. И чтобы рядом со мной всегда была она, моя любимая Светка. А вместо этого я считал себя обязанным все больше и больше сворачивать наши взаимоотношения, чтобы со временем дать ей абсолютную свободу. Не обращая внимания на то, как больно это будет для меня.

Как не странно, единственным местом, где я себя нормально чувствовал, стал Архив. Чем больше я его узнавал, тем больше он поражал мое воображение, я не знал и не понимал, как может существовать что-то подобное в нашем мире. Нескончаемо огромный, временами он уже начинал казаться мне почти живым существом, которое свернулось клубочком и разрешало бродить внутри себя, пока оно спит. Я и сам не заметил, как начал с ним разговаривать, и хотя не произнесено было ни слова в ответ, убедил себя в том, что Архив слышит меня и воспринимает. Только здесь я чувствовал себя дома, в безопасности и при деле. Его бесконечные, тихие и темные коридоры странным образом меня успокаивали и приводили в чувство равновесия, которое мгновенно покидало меня, стоило мне только выйти на улицы нашего города. Я мог часами просто бродить по его закоулкам, с благоговением едва прикасаясь к ветхим корешкам таких же ветхих книг. Здесь постоянно царила оптимальная влажность и температура, для удаления пыли применялись какие-то специальные заклинания, поэтому все рукописи выглядели точно так же, как и тогда, когда их в последний раз касалась рука человека. Сначала я несколько дней просто привыкал к этому воздуху, к гулкой тишине высоченных сводов, пытался разобраться в многочисленных ходах и поворотах, которые создавали казалось бы непроходимый лабиринт, но даже в них была заложена какая-то магия, потому что в результате я всегда выходил к своему рабочему месту. Немного попривыкнув, я начал заниматься тем, для чего, собственно, и попросился работать в архив — искать любые записи, касающиеся превращения человека в Иного. Я рылся в каталогах, которые создала для нас Элен Киллоран, научился выделять из массы информации крупицы необходимых мне данных и как ищейка бросался к стеллажам, обнаружив, как мне казалось, хоть какой-то крошечный след. Но проходили дни, недели, месяцы, а мне так и не удавалось обнаружить хоть что-то, касающееся моей проблемы.

Из всех Иных пока только Надя изредка проявляла интерес к моей работе, приходя ко мне развеяться после занятий, иногда даже с Кешей. После одной из экскурсий по Архиву, которую я ей устроил, она задумчиво заявила:

— Папа, а тебе не кажется, что Архив — это нечто более сложное, чем просто место для хранения манускриптов?

— Кажется, доча, еще как кажется! Но мне интересно, что увидела в нем ты?

— Помнишь, еще когда я в первый раз к тебе пришла, то уже вроде прислушивалась к чему-то?

— Помню, — улыбнулся я. — Я еще сказал, что мышей и тараканов здесь нет, и вурдалаки по нему не шастают.

— Да, точно, — улыбнулась и Надя. — Тогда я сама еще не понимала, что могло так меня заинтересовать, но в последний раз я уже целенаправленно пыталась просканировать его через Сумрак и кое-что интересное, как мне показалось, все-таки таки обнаружила. — Она лукаво посмотрела на меня.

— Ну не томи, пожалуйста, — взмолился я.

— Хорошо. — снова улыбнулась Надя. — Что ты помнишь из университетской программы о Бутылке Клейна?

Вопрос оказался настолько не в тему, что достаточно сильно озадачил меня, но очень не хотелось пасть лицом в грязь перед собственной дочкой, поэтому, порывшись на задворках памяти, я ответил:

— На сколько я помню, это объемная топографическая фигура с односторонней поверхностью, названная по имени математика, который ее описал.

— Правильно, папочка, ты у меня умничка! — как ни странно, мне очень польстила ее похвала. — Мне пришлось немного полазить по интернету, чтобы убедиться, что я права, и если в двух словах, то все помещение Архива оказалось очень похожим на Бутылку Клейна, только несколько усложненный ее вариант. И входишь ты сюда через единственно возможный проход — ее горлышко.

Я попытался представить себя внутри огромной бутылки, переполненной рукописями и артефактами, которые должны были постоянно сваливаться со своих полок из-за кривизны пространства.

— А проходы между стеллажами…

— Правильно, папочка, проходы — это многообразие Лент Мебиуса с переменой гравитационной составляющей, из-за чего ты всегда уверен, что движешься в одной плоскости.

Так очень часто бывает, когда ты замечаешь какие-то странности, но, не найдя вразумительного ответов, начинаешь воспринимать их уже как должное, но стоит кому-то дать тебе дополнительную информацию или даже просто подсказку, как в голове срабатывает незримый тумблер, раздается щелчок и разрозненная мозаика складывается в одну цельную картину. Мне, например, сразу стало понятно отсутствие тупиков в Архиве и почему я всегда могу возвратиться к своему рабочему месту.

— А кто создал это чудо, ты не нашла?

— Ну, это уже скорее вопрос к тебе, ты же у нас архивариус, — поддела меня Надя. — Не думаешь же ты, что такие сведения можно легко найти в обычных человеческих энциклопедиях? И еще я думаю, что это произведение искусства было создано не в Москве, и даже не в России, а в совершенно другом месте за тысячи лет до того, как здесь был построен город. Наверняка должны были сохраниться записи о том, каким образом и откуда Архив был перемещен на территорию Москвы, вот тут тебе, папочка, и карты в руки.

— Ты думаешь, это может как-то пригодится Ночному Дозору?

— Не знаю, я как-то не думала об Архиве в этом аспекте, просто мне показалось, что для тебя это может быть интересным.

Наверное, Надя сама не подозревала, насколько она оказалась права. Благодаря дочери, я получил возможность отвлечься от своих горьких размышлений и заняться новой очень интересной работой. И чем черт не шутит — а вдруг наш Архив действительно не был построен на своем теперешнем месте, а являлся когда-то гробницей египетского фараона или, к примеру, китайского императора и лишь намного позже был изъят Светлыми для более полезной цели?

Прежде всего я решил поговорить с Элен Киллоран, кто же еще, как не она, мог знать больше о нашем Архиве. С помощью аналитиков, которые считали, что знаю все о том, что, где и когда, я узнал, что работает она сейчас в Королевском архиве Ночного Дозора в Копенгагене, и с ней легко можно связаться по телефону, номер которого мне и вручили.

— Привет, Антон! — обрадовалась девушка. — Слышала, что с тобой произошло, сочувствую, но рада, что ты сумел найти себя в моем любимом деле!

— Спасибо, Элен! — я действительно был тронут, хотя, если честно, уж коль она так переживала из-за моей судьбы, то давно могла бы позвонить и сама. — Хотел тебя спросить, куда ты спрятала одеяло, а то здесь прохладно и я постоянно мерзну на твоей постели?

— Какое одеяло, Антон? — не поняла Киллоран. — А, это есть ваш русский юмор такой, да? — засмеялась она, специально коверкая фразу на иностранный манер, а затем лукаво добавила, — Или ты хочешь пригласить меня, чтобы я тебя согрела?

Вспомнив угрозу своей жены по поводу двух индейцев под одним одеялом, я слишком торопливо отказался от предложения Элен, чем немало ее потешил.

— Спасибо, дорогая, но это уже как нибудь в другой раз. Сейчас меня интересует другое — ты несколько лет провела в нашем Архиве, тебе ничего не показалось странным в его, скажем так, архитектуре?

— Да нет, — уже обычной русской фразой ответила Элен. — Архив как архив, как и многие другие, как мне кажется. Может только побольше остальных, и магией наполнен по завязку, даже я со своим пятым уровнем это почувствовала. Но, если честно, я мало внимания обращала на само помещение, меня больше интересовало его содержимое.

— А среди содержимого тебе не встречались упоминания о том, как Архив создавался и кто его этим содержимым наполнял?

— По поводу его строительства я ничего не помню, кажется, ничего не было такого, а вот по поводу наполнения могу с уверенностью сказать, что во всех архивах это происходило однотипно — сначала вождю, императору или верховному жрецу подданные тащили все непонятное, найденное у ведьм, колдунов, в разграбленных библиотеках и даже просто на улицах, а уже у тех все потихоньку изымали Иные, тщательно просматривали и оставляли себе лишь то, что их интересовало.

— Ты хочешь сказать, что первоначальным накопительством занимались все-таки люди?

— Конечно, кстати, именно у людей была отжата, как вы любите говорить, Александрийская библиотека, которая якобы сгорела, а московские архивы Светлых и Темных поровну поделили библиотеку Ивана Грозного.

— Это очень интересно! — я подумал, что нужно будет попросить разрешения Завулона на сотрудничество с его архивариусом. — Но немного не то, что меня интересует. Возможно, ты знаешь, кто проектировал эти подземные хранилища?

— Извини, Антон, вряд ли я смогу тебе в этом помочь. Я никогда особо не задумывалась над этим вопросом, да и сами Иные, как мне кажется, не придавали этому большого значения — некоторые архивы до сих пор находятся в карстовых пещерах или в соляных шахтах, в качестве хранилища применялись любые более-менее подходящие помещения, лишь бы не строить их самим.

Мы вместе посмеялись над последним ее утверждением, и она пообещала обязательно связаться со мной, если обнаружит что-либо новое. Я почувствовал, что вступаю на совершенно неизведанную территорию. Никто до меня, казалось, не интересовался Архивом, как целостным объектом, мне первому выпала честь исследовать его родословную и определить, как и откуда он оказался на территории Москвы.

— Борис Игнатьевич, — позвонил я Гесеру. — Вы не помните случайно, кто был архитектором нашего Архива?

— Даже не хочу спрашивать, для чего это тебе нужно, могу лишь сказать, что твой архив уже существовал, когда я впервые здесь появился. Еще вопросы есть? — я почувствовал, что шеф занят и поспешил отключиться.

С подобным вопросом я решил обратиться и к Завулону. Мой дед сильно охладел ко мне после того, как я стал человеком, но контакт, хоть и на минимальном уровне, все-таки поддерживал, скорее всего, правда, из-за Абсолютной правнучки. После непродолжительного прослушивания известной музыкальной фразы, я, наконец, услышал хорошо поставленный голос автоответчика:

— Добрый день! Вы позвонили в офис Дневного Узора! (Ах, хитрецы, а ведь действительно слово «узор» звучит более расплывчато, чем «дозор»). Ваш звонок очень важен для нас! (ха-ха, как бы не так!).

— Если вы желаете заказать сувенирную продукцию фирмы «Дневной Узор», нажмите на кнопку 1 (Интересно, о какой сувенирной продукции идет речь?).

— Если вас интересует вопрос получения лицензии, нажмите 2! (Осталось с того времени, когда в Дневном Дозоре были вампиры, догадался я).

— Если вам нужна зарядка, наберите 4! (Слово «амулетов» было «случайно» пропущено).

— Если вам нужны услуги Темного целителя, нажмите 5! (С помощью одного только слова, «Темного», фраза начинала блистать мистическими отблесками, что должно было дополнительно привлекать доверчивого обывателя).

— Если вы обнаружили некорректные действия Ночного Узора, нажмите 6! (Вот наглецы!)

— Если вы желаете получить вознаграждение, касающееся кнопки 6, нажмите на кнопку 7! (Нужно Гесеру доложить, вдруг он не в курсе!).

— Если вы желаете прослушать сообщение еще раз, нажмите кнопку 8!

— Для заказа пиццы наберите 999 в перевернутом положении и дежурный по пицце расскажет, куда вам следует идти!

— и для того, чтобы абонент собрался с мыслями и решил, на какую кнопку ему стоит нажимать, а на какую — нет, в трубке зазвучала до чертиков надоевшая мелодия.

Я уже знал о подвохе, поэтому сразу нажал пропущенную кнопку с цифрой 3.

— Добрый день! — раздался вежливый женский голос. — Менеджер Валерия, как я могу к вам обращаться? — чуть-чуть магии в голосе, и вы уже готовы рассказать совершенно незнакомому человеку свои самые сокровенные тайны, поэтому я не мешкая представляюсь.

— Антон Городецкий, сотрудник Ночного Дозора, прошу соединить меня с Завулоном по личному вопросу. — на том конце провода раздалось какое-то шуршание и тот же голос, но уже в чисто деловой тональности, сообщил:

— В настоящее время шеф занят, могу ли я вам чем-либо помочь? — как бы не так, занят он, кувыркается где-нибудь с девочками, подумал я, но в трубку вежливо ответил:

— Уважаемая Валерия, в настоящее время, — я специально сделал ударения на этих словах, — меня интересует вопрос вашего архива и мне бы хотелось побеседовать с вашим архивариусом.

— Уважаемый Антон Городецкий, — ответила мне той же монетой Валерия. — Насколько я осведомлена, штатным расписанием Дневного Узора… тьфу, простите, Дозора, — мы синхронно прыснули, — должность архивариуса не предусмотрена. Но я постараюсь сейчас навести справки и затем смогу более подробно ответить на ваш вопрос. Не отключайтесь, пожалуйста! — и в трубке снова зазвучала опостылевшая мелодия.

Минут через 10 ко мне «на минутку» перед очередной «пятиминуткой» у шефа заскочила Светлана.

— Чего у тебя трубка не на месте лежит? — кивнула она на аппарат.

Пришлось ей рассказать, что я ожидаю отклика из офиса Дневного Дозора, но ждать, по видимому, придется еще долго.

— Это мы сейчас посмотрим, — злорадно заявила Светлана, взяла трубку и начала прислушиваться к происходящему на том конце. Затем она что-то прошипела в микрофон и на возмущенное «Ой, что это было!», спокойно, но внушительно произнесла:

— Алё, курица завулоновская, ты в курсе, кто тебе только что звонил?

— Конечно, — ответил почему-то всхлипывающий и слегка шепелявый голос Валерии. «Я ей шестерочку вырвала» — промурлыкала мне в ухо Светлана. — «Без наркоза». Обожаю свою жену.

— Антон Городецкий, — послушно продолжала Валерия. — Бывший Высший Светлый, но сейчас обычный человек, почему я должна выполнять его пожелания?! — попыталась она возмутиться, но Светка тут же поставила ее на место.

— А кто жена у него ты знаешь? — вкрадчиво спросила она.

— Д-да, Светлана Городецкая, Высшая Светлая, — послушно ответила «менеджер Дневного Узора», понимая, что на этот раз она вляпалась очень серьезно и одним зубом может не отделаться. А шеф даже бровью не поведет, чтобы ей помочь. Завулон не возражал против того, чтобы его сотрудники могли под настроение похамить обычным людям, но когда случались накладки подобные этой, делал вид, что его это не касается.

— Через две минуты чтобы вся информация была готова, я лично проверю, надеюсь, мне не придется больше выдергивать твои зубки, — мягко распорядилась Светлана и передала трубку мне. — Я убежала, — она чмокнула меня в щеку. — А эта Валерия теперь сделает все, что тебе нужно.

И действительно, через две минуты я уже знал, что Темные и раньше уделяли слишком мало внимания своему Архиву, а после того, как переехали в новый офис, вообще законсервировали его с помощью магии и забросили. По ее словам, их архив находился в старых московских подземных ходах, вырытых еще в XIII–XV веках, и ничего особенного собой не представлял.

— А вы можете проверить, в каком он сейчас состоянии? А то вдруг мне придется там поработать, если у вас своего архивариуса нет? — улыбнулся я в трубку.

— Да с какой это я стати… — попыталась было возмутиться Валерия, но я совершенно невежливо перебил ее.

— Мне показалось, что у тебя кариес на верхнем правом резце, может, позвать еще раз стоматолога?

— Уважаемый Антон Городецкий, муж Великой Светлой Светланы Городецкой! — торжественно раздалось в трубке. Я не удержался и в голос заржал. — По вашему запросу ответ будет получен через… 48 секунд от нашего патруля, который случайно оказался в указанном районе, — невозмутимо продолжал вежливый голос с нотками ненависти. — Не кладите трубку, ваш звонок очень важен для нас!

Я терпеливо ждал, но ни через 48 секунд, ни через пять минут ответа так и не получил, дождался лишь того, что трубку положили именно в офисе Дневного Дозора. Правда, тут же зазвонил мой аппарат. На проводе был сам Завулон.

— Антон, — не здороваясь начал он. — Ты знаешь, где находится наш архив?

— Нет, — удивился я. — Но могу предположить, что где-то в районе старого офиса.

— Старый, это в твоем понимании, предыдущий?

— Ну да!

— Мимо. Мы слишком часто переезжаем, чтобы постоянно таскать за собой ненужные бумажки. Ответь мне тогда на такой вопрос — откуда ты узнал, что он был взломан, если даже не знал, где он находится?

Я опешил.

— Ничего я не знал, просто занимаюсь архивной работой и хотел получить консультацию от вашего архивариуса, а при случае, и поработать там. С твоего разрешения, конечно же.

— А ну, дыхни в трубку!

Я с сомнением посмотрел на старый аппарат, но перечить не посмел и послушно дыхнул.

— Действительно, не знал, — задумчиво произнес Завулон и отключился.

Не успел я переварить услышанное, как телефон задребезжал снова.

— Уважаемый Антон… — услышал я в трубке знакомый голос и снова бесцеремонно ее прервал.

— Лера, давай по существу, что у вас там произошло?

— Несколько лет наш архив находился в законсервированном состоянии, — начала Валерия. В ее голосе уже не было ни ненависти, ни панибратства, сейчас она вежливо вела деловой разговор. Ай да Светка! — снова я повосторгался своей женой.

— Этот объект входил в зону контроля работающих в том районе патрулей, но вы сами понимаете, — она слегка замялась, — что обстоятельства не всегда позволяли вовремя проверить целостность объекта, — нашлась она. В переводе на человеческий язык это означало, что патрули Темных чихать хотели на выполнение своих должностных обязанностей и проверку «объекта» проводили весьма нерегулярно.

— После вашего обращения была проведена внеочередная проверка, в ходе которой было установлено, что вход в архив был взломан, о чем тут же было доложено руководству Ночного Дозора… Наши криминалисты установили, (ого, у вас есть свои криминалисты? Или это вся полиция Москвы на вас работает?) что взлом был произведен не ранее, чем прошлой ночью (намек на Ночной Дозор?). Было ли что-то украдено, пока не установлено, — Валерия снова слегка замялась. Конечно, при таком отношении к своему архиву, я не удивлюсь, если у них даже каталогов не было.

— Какие будут дальнейшие указания?

Дать указания я не успел, потому что телефон самопроизвольно отключился и тут же зазвонил снова.

— Антон, что происходит?

— А что происходит, Борис Игнатьевич? — попытался я изобразить недоумение, но Гесер мне не поверил.

— Ты мне перестань это! — грозно приказал он. — Ко мне только что заявился Завулон, и заявил, (от волнения Гесер даже не заметил тавтологии в своем предложении) что этой ночью был ограблен их архив, а сегодня ты почему-то начал им интересоваться. Случайность? Не думаю! Хм, это, кажется, уже не мои слова, — пробормотал он.

— Нужно меньше смотреть телевизор, — услышал я ехидный голос Завулона, но Гесер не обратил на него никакого внимания, ожидая моего ответа.

Пришлось рассказать все по порядку — как я заинтересовался историей нашего Архива, про мои поиски внутри его, звонок Киллоран и про попытку узнать, в каком стиле выстроен архив Темных.

— Это все? Учти, я же проверю!

— Все, Борис Игнатьевич, все! — успокоил я шефа. Не буду же я ему докладывать, что на тему архивов меня натолкнула моя Надя. Случайность? Хм…

В сознании вдруг отчетливо нарисовалась связь между взломом архива Темных и поисками в нашем, которые проводил Костя Саушкин пару лет назад. Интересно, что он здесь искал?! И, судя по всему, не нашел? А нашел ли он это что-то сегодняшней ночью? Поразмыслив, я все таки отбросил такую вероятность — наш Архив, который был в значительной мере упорядочен и каталогизирован, ему пришлось посещать несколько раз, вряд ли ему удалось отыскать нужное в неухоженном архиве Темных буквально за несколько часов. Я почувствовал, что нахожусь на пороге грандиозной тайны, где-то глубоко внутри меня вдруг звонко лопнула черная струна и ослепительно ярким светом засияла белая. А жизнь-то налаживается, господа Иные!

«Необходимо срочно заняться вампирами», решил я, по новой погружаясь в дебри Архива.

Ко мне в редко заходили посетители и еще реже звонили, поэтому, когда дребезжащий телефонный звонок неожиданно прорезал гулкую подвальную тишину, я даже вздрогнул, отложил статьи Чаба Ороша, которые решил на всякий случай перечитать, и с сомнением посмотрел на аппарат. Брать трубку категорически не хотелось. Может сделать вид, что меня нет на месте и продолжить свои вампирские исследования? Но я вовремя остановился и не стал развивать эту мысль далее — еще свежа была история о том, как Гесер на спор позвонил Семену на ботинок, да и других способов передать информацию у Великих хватало.

— Городецкий, слушаю вас.

— Антон, — услышал я голос своей любимой жены. — Мы сейчас на совещании в кабинете Гесера, есть интересная тема, касающаяся тебя. Ты не мог бы подняться к нам?

— Хорошо, сейчас буду! — я прекрасно понимал, что «интересная тема» — это срочное задание, а просьба подняться на самом деле была приказом срочно явиться на совещание.

Но выйдя на улицу, я решил, что пять минут ничего не решают, и полез в карман за сигаретами. Курить в архиве было категорически запрещено инструкциями и подтверждено магически — открытый огонь мгновенно гас, поэтому в хранилище даже не было ни одного огнетушителя. Для того, чтобы перекурить, приходилось подниматься на шесть этажей вверх и выходить на улицу, поэтому для перекуров я использовал любой подходящий повод. В измятой пачке «Сумеречных» по прежнему было шесть идеальных сигарет и, хотя чувство новизны уже давно прошло, я до сих пор не мог к этому привыкнуть. Попробовав поэкспериментировать, я узнал, что новая сигарета появляется в пачке только после того, как я докурю старую, но если я ее просто достану и положу, допустим, себе в карман, то новая не появится до тех пор, пока я не выкурю предыдущую. Или если она не исчезнет каким-то иным способом — однажды я одну сигарету случайно смял и раскрошил, и в пачке тут же появилась новая. Сигаретами я мог угощать кого угодно, но если они сразу не выкуривались, то «Сумеречные» могли незаметно исчезнуть у этого человека и снова появиться у меня в пачке. Сама пачка была очень приятная на ощупь, хотя и ужасно мятая. Ее невозможно было сжечь или утопить, она не реагировала на кислоты и щелочи, ее можно было бросить в грязь или забыть на скамейке, а на следующий день найти на том же самом месте, похоже, что на нее было наложено заклинание невнимания, и только я мог ее увидеть и забрать. Внутрь пачки можно насыпать, например, песок, но на качество сигарет это не влияло. Однажды я попробовал налить туда кофе, и спокойно выпил его, одновременно дымя абсолютно сухой сигаретой, которую из этого же кофе достал. Но вот стоило только сигарете покинуть пачку, как она становилась уязвимой ко всем внешним раздражителям — она легко сгорала или размокала, ее мог унести ветер или замести снег, сигарету мог поднять и выкурить бомж или затоптать случайный прохожий — вариантов было множество, но результат всегда один и тот же — как только сигарета переставала существовать физически, в пачке тут же появлялась новая. Я ужасно гордился своей тайной и тщательно ее хранил, особенно, перед сотрудниками Ночного Дозора — не хватало еще, чтобы мой артефакт отобрали для каких-то опытов.

Докурив, я поднялся наверх и, вежливо постучав, заглянул в кабинет к Гесеру.

Присутствовали практически все Светлые от первого уровня и выше, если не считать моей Нади, которая по прежнему полностью игнорировала Ночной Дозор. Ольга вопросительно посмотрела на мой карман, и я без лишних разговоров достал ей сигарету. Открыв форточку, она впустила в комнату изрядную дозу свежего воздуха, который тут же озонировала с помощью прикуренной сигареты. Присутствующие дружно воздержались от замечаний Великой, тем более, что дым от моих сигарет нравился всем. Поморщился только Гесер, но и только.

— Антон, я не буду вдаваться в детали нашего сегодняшнего совещания, скажу лишь только о том, что посвящено оно было вампирам, которые снова начинают проявлять повышенную активность. Все идет к большой войне, и мы обязаны быть готовы к ней со всех сторон. От тебя нам нужно вот что — в архиве наверняка есть данные о том, кто и как боролся с ними на протяжении прошлых веков, какие применялись заклинания и как удавалось ограничивать их численность. Конечно, кое-что помню я, кое-что остальные, но даже нам не лишним будет освежить свою память. Архив у нас, как ты уже наверняка убедился, просто огромный. Все документы собирались веками, и в этих списках очень часто можно найти описания самых неожиданных событий. На Темных надежды мало, они до сих пор даже не установили, пропало ли у них что-то при взломе или нет. Так что будь добр, все упоминания о вампирах, об их образе жизни, их слабых и сильных сторонах, о битвах, где они побеждали и, особенно, где проигрывали — буквально все мне на стол! Может у тебя уже есть что-то на примете?

Все выжидательно уставились на меня, а Ольга выпустила в мою сторону колечко дыма и, зябко передернув плечами, закрыла форточку. Окурок она, как обычно, просто растворила в воздухе. «Интересно, должны же они где-то выпадать, там уже целая гора их собралась! — подумал я. — Или она окурки в Сумраке прячет?»

— Борис Игнатьевич, так как до сих пор мне не ставились какие-то конкретные задачи, я занимался, в основном, обычными архивными делами, так что ничем пока порадовать не могу. К сожалению, даже Элен Киллоран не удалось полностью систематизировать все содержание нашего Архива, и мне нужно будет немало времени, чтобы хотя бы приблизиться к ее умению и мастерству. Я не знаю, сколько времени мне понадобится на решение вопроса о вампирах, но кое-какие мысли по этому поводу у меня есть.

— Какие? — без особого интереса спросил Гесер.

— Прежде всего, я считаю, что налет на архив Темных совершили именно вампиры.

— Откуда такая уверенность? — тут же заинтересовался Гесер.

— Вы же помните, что чуть более двух лет назад Саушкин что-то искал в нашем архиве под видом Элен Киллоран. Я считаю, что искомое он не нашел и сейчас сделал попытку порыться в архиве Темных.

Гесер покрутил в пальцах карандаш, пожевал губами и решительно взялся за телефон.

— Кажется, мы поняли, кто взломал твой архив, — ехидно начал он.

— И..?

— Вампиры.

— У нас была такая версия, но мы не нашли мотива. У тебя он есть?

— Два года назад Саушкин рылся и у нас, но не нашел того, что искал.

— Я перезвоню, — сказал Завулон и отключился.

Не успел Гесер положить трубку, как телефон противно зазвонил — шеф специально не менял мелодию звонка, чтобы не было соблазна не брать трубку.

— Да?

— Как ты думаешь, у нас они нашли то, что искали?

— В вашем бардаке? Нет, конечно! — злорадно ответил Гесер и с миной победителя положил трубку на место. — Теперь они сами все перероют, чтобы найти то, не зная, что. Продолжай, Антон.

— Мне нужно ваше разрешение на контакт с Костей Саушкиным, — медленно и членораздельно произнес я. Одинокая муха, упорно мешавшая всем в комнате, чуть не свалилась от воцарившейся тишины и поспешила спрятаться от греха подальше в одинокую паутину в углу. Все недоуменно посмотрели на меня.

— Я против! — мгновенно отреагировала Светлана.

— Погоди, — отмахнулся от нее Гесер. — Давай-ка поподробней, почему ты считаешь, что такой контакт будет нам полезным? — обратился он ко мне.

— Accidit in puncto, quod non contigit in anno — иногда в один миг случается то, на что не надеешься и годами. Дело в том, что я лучше всех вас знаю Костю. И даже лучше Темных. Одно время мы были чуть ли не друзьями, затем стали заклятыми врагами, а в истории с Шестым Дозором он даже помогал нам. Я не знаю, как он сейчас относится ко мне — нейтрально или ненавидит, потому что я дважды уничтожал его и развоплотил его отца. Но я уверен, что при любом раскладе ему будет очень интересно встретиться со мной, во первых, для того, чтобы посмотреть, как живет Антон Городецкий-человек, а во вторых, проверить возможность что-либо выведать у меня. Он же не дурачок какой-то и поймет, что я буду делать то же самое. Я надеюсь, что в спокойной обстановке он скажет мне что-нибудь такое, что сможет дать нам решающее преимущество в предстоящей битве или я смогу узнать, что он до сих пор ищет.

— Я по прежнему против! — решительно заявила Светлана. — Антон, ты собираешься встретиться с нашим смертельным врагом, и последствия могут быть самыми непредсказуемыми! Он может убить тебя одним пальцем, ты понимаешь это?! Да и где ты собираешься с ним встречаться? Поедешь к нему на Рублевку?

— Нет, Света, у нас дома.

— Что?! Чтобы эта мразь, сосущая кровь у беззащитных людей, переступила через порог нашей квартиры? Да я его в порошок сотру! — Я невольно залюбовался Светланой, с которой можно было бы писать портрет валькирии.

— Я считаю, что это будет самым безопасным местом для встреч. А вот тебя с Надей дома дома быть не должно, — ответил я.

— Что?! — снова взвилась моя жена. — Теперь из-за этого кровососа я еще и в свою квартиру не имею права заходить! И где же ты мне жить прикажешь?

— Elephantum ex musca facis. Света, ты делаешь из мухи слона! Борис Игнатьевич, — обратился я к Гесеру, который молча слушал нашу перепалку и что-то усердно прикидывал. — Я предлагаю дать Светлане Городецкой отпуск, тем более, что у нее больная мама, пусть поедет подлечит ее. А я тем временем постараюсь наладить отношения с Саушкиным, возможно, что-то и получится.

— Я помню, в 1924 году, сразу после смерти Ленина… — начал было Семен, но Гесер бесцеремонно его перебил.

— Как ни странно, твоя идея мне нравится. Света, — он жестом решительно остановил мою жену. — Твоя задача будет состоять в том, чтобы снабдить Антона максимальной защитой от воздействий со стороны вампиров вообще и от их Мастера в частности. Кое-что я затребую у Инквизиции, а ты попроси помощи у бабушек, я думаю, что они тоже не останутся в стороне. У меня к тебе, Антон, только один вопрос — как ты заставишь Саушкина прийти к тебе на встречу?

— Я собирался поговорить с Завулоном и попросить его связаться с ним по своим каналам.

— Решено, тогда прямо сегодня и начинай! Кстати, поиски в архиве тоже остаются на тебе!

Домой мы ехали молча. Светлана явно злилась и резко бросала машину из полосы в полосу, полностью игнорируя правила дорожного движения и все окружающие нас автомобили. У Семена научилась, что ли? Но я уже привык спокойно воспринимать ее манеру вождения — Светлые мне напомнили, что она автоматически просчитывает вероятности попасть в аварию, и нам абсолютно ничего не угрожает. Более того, ни водители, ни дорожная полиция нас попросту не замечали, но старательно уступали место и объезжали непонятно зачем пустое пространство, вот только дорожные камеры никак не удавалось обмануть, но после нескольких «писем счастья» с оповещением о начисленных штрафах, Светлана перед выездом с помощью магии меняла номер нашего автомобиля на номер одной из машин вампиров, и теперь все штрафы приходили им на Рублевку. Когда же за рулем был я, я старался ехать очень аккуратно и поэтому бывало часами торчал в московских пробках.

К нашему удивлению, в квартире оказалась Надя.

— Мама, папочка, привет! Я ненадолго! — Она звонко чмокнула меня в щеку. — Мамочка, мне нужно срочно с тобой поговорить! Извини, папа, это наши девочкины секреты! — она схватила Свету за руку и уволокла ее в комнату.

«Уж не беременна ли она!» — ошалело подумал я и побрел в спальню переодеваться. А что? Она вполне могла решить, что делать мне особо нечего и для разнообразия можно наградить меня внуком или внучкой, чтобы я не скучал. Я попробовал прикинуть, готов ли я стать дедом, ничего не решил и начал прислушиваться к разговору. Было слышно, как за стеной Надя что-то очень решительно доказывает матери, но слов разобрать я не мог. Голоса Светланы слышно не было. Прождав около 20 минут я, решился зайти к ним в комнату.

— Девочки, я все-таки кушать хочу, пойдемте ужинать!

За столом Света была непривычно тихой и задумчивой. Она практически не участвовала в нашем разговоре, по-видимому, обдумывая то, что ей сказала дочка. Зато Надя не умолкала — она весело рассказывала об их с Кешей взаимоотношениях, жаловалась на то, что он много времени проводит за своими «предсказаниями», с которыми затем бежит ко мне, поделилась, что надолго собираются за границу, хочется, мол, побольше повидать, пока нет детей. Я посоветовал ей кругосветное путешествие, но она мне ответила, что на это они пока не рассчитывают, не хватит ни времени, ни средств, а обращаться лишний раз к прадеду не очень то хочется.

Пообщавшись еще около часа, Наденька снова чмокнула нас в щечки и упорхнула к счастливчику Кеше. Света нежно коснулась моей руки:

— Надя убедила меня, что твое решение правильное и я обязана оставить тебя наедине с этим кровососом.

— Но откуда она узнала?! На совещании она не была, мы сразу же приехали домой…

— Не забывай, что наша дочь — Абсолютная волшебница. Даже я не всегда могу понять ее и не до конца знаю ее возможности. Она говорит, что мы обязаны оставить тебя одного, и не просто быть рядом, а совсем наоборот, уехать как можно дальше, иначе Саушкин вряд ли окажется в нашей квартире, а это почему-то очень важно. Пока он еще не набрал свою максимальную силу, ему еще нужно время и армия, он очень боится нас с Надей и вряд ли пойдет на контакт. Поэтому Надя с Кешей открыто улетают на другой конец света и сделают все возможное, чтобы постоянно быть на виду у тех вампиров, которые будут приставлены к ним для слежки. Мне же достаточно просто уехать к маме, как ты и предлагал. — Она подняла мою руку и прикоснулась к ней щекой. — Антон, я очень люблю тебя, даже если в последнее время тебе могло показаться иначе. Нам выпало очень серьезное испытание, возможно, что такого еще никто в мире не переживал, кроме нас. Молчи! — она приложила пальчик к моим губам, заметив, что я собираюсь что-то сказать. — Мне очень не хочется оставлять тебя одного, но Надя утверждает, что это необходимо для нашего общего блага. Поэтому не обижайся, но завтра я уеду к маме в деревню, — на ее глазках заблестели слезы.

Я молча встал, взял ее на руки и унес в нашу спальню.

Вскоре все мои девочки разъехались, и я остался наедине с самим собой. Зная, что дома меня никто не ждет, я часто, чуть ли не каждый день, допоздна задерживался на работе. Поиски архивных данных о вампирах возбуждали меня и заставляли забыть про сон и еду, я буквально заставлял себя попить чая с бутербродом и немного поспать прямо здесь, в Архиве. Я забросил прежние свои поиски, но, к сожалению, ничего нового найти пока не мог. На самом деле, сообщений о вампирах было множество. Чаще всего они носили летописный характер — где, когда и сколько людей погубили вампиры, сколько вампиров погибло в схватках с магами, какие заклинания применялись и какие потери были среди мирного населения. Я систематизировал эти данные в одну таблицу, получилось довольно познавательно, но из нового почти ничего. Оказалось, правда, что во времена Великого Переселения Народов, когда волны скифов, сарматов, гуннов, мадьяр, татар и прочих племен волнами накатывали из азиатских степей на Европу, существовала и обратная волна. Волна вампиров с Запада на Восток. В столкновениях между собой, как не странно, всегда побеждала дикая степная сила и менее цивилизованные отряды неизменно отбрасывали вампиров на прежние позиции, вот почему в России они появились намного позже, чем, скажем, во Франции, уже во времена Василия III. Был, правда, очаг вампиризма в Хазарском каганате в низовьях Волги, куда вампиры попали в числе евреев-переселенцев из Персии, но после разгрома Хазарии Киевским князем Святославом, который оказался не инициированным Иным, они были полностью вырезаны и весь регион вновь возвратился людям. В те дни вампиры одинаково часто конфликтовали как с Темными, так и со Светлыми, и лишь после нескольких глобальных поражений жалкие остатки их армий вынуждены были вступить в Дневной Дозор. Вампиров опустили до самых низов иерархии Темных Иных, им ограничили пищу и размножение, и долгие годы, века, они вынуждены были с этим мириться. Из заклятий чаще всего против них применялся Серый Молебен, который на большой мощности не только развоплощал вампиров, но и ломал кости всем окружающим. Вот почему маги старались использовать его точечно и очень осторожно. Это все было интересно, но идти с такими мелочами к Гесеру было смешно, поэтому я тщательно обследовал самые дальние углы Архива, но все пока безрезультатно.

Эта шкатулка стояла на самом видном месте, но меня почему-то не покидало ощущение, что раньше ее здесь не было. Правда, моя память в последнее время часто меня подводила, посылая несуществующие воспоминания и затирая реальные. Но ведь в самом деле — не мог же я раньше не заметить этого произведение искусства — деревянную шкатулку с изумительной резьбой, которая, казалось, не стоит на полке, а слегка парит над ней и подсвечивается мягким голубым сиянием? Долгое время я просто проходил мимо, потому что мне казалось, что то, что на самом деле искал в нашем архиве Костя Саушкин, должно находиться в самых дальних его уголках. Но когда мои поиски фактически зашли в тупик, я не выдержал, принес стремянку и осторожно перенес шкатулку к себе на рабочий стол. Под светом настольной лампы ее сияние стало менее заметным, наверное, на улице оно не заметно совсем, зато появилось какое-то мерцание, от которого нелегко было отвести взгляд. Не помню, сколько времени я ее рассматривал, изучая каждый завиток, каждый штрих мастера, сотворившего такое чудо. Отвлек меня только звук открывающейся двери, оказалось, что ко мне снова зашел Лас.

— Привет, Антон!

— Привет, Лас! Рад тебя видеть!

— Чем занимаешься? Может, по пиву?

— Ты знаешь, пока что-то не хочется. Вот, нашел на полках, теперь сижу изучаю. — Я указал ему на шкатулку.

— А что тут может быть интересным? — спросил Лас и взял листок, на котором шкатулка стояла. Я пораженно смотрел, как его рука свободно прошла сквозь твердое дерево — Обычный санскрит, перепись Темных Иных за 15 век, рутина, ничего нового. — Он зевнул. — Устал после дежурства, — объяснил он мне. — Так как насчет пива?

— Наверное, пока никак, — я старался не выдавать своего волнения, но голос все равно предательски дрожал.

— Никак, значит, никак. — Легко согласился Лас и снова зевнул. — Тогда, дружище, извини, угости меня сигареткой, если у тебя найдется, и пойду-ка я лучше отдыхать. — Лас никогда не ленился пройти лишний раз вверх-вниз шесть этажей по ступеньках, лишь бы попросить у меня закурить.

Дождавшись, пока за ним захлопнется дверь, я снова взглянул на шкатулку. Неужели ее вижу только я? Или это происки Сумрака и никакой шкатулки на само деле нет, а есть только жалкие галлюцинации бывшего Великого Иного? Я коснулся ее и легонько погладил слегка шершавую, в узорах, боковую стенку, на которой явно просматривалась вертикальная полоса. Точно такая же полоса была и на других трех стенках. Да нет же, вот она, вполне реальная! Я порылся в каталоге Киллоран, но никакая шкатулка в нем не значилась, а место на полке обозначалось как пустое. Получается, что она сама собой появилась здесь только в последнее время? Или наступил какой-нибудь условный час Х, когда она должна была проявиться? Но почему тогда ее никто не видит?

И вдруг я все понял. Лас не видел ее потому, что он Иной. По этой же причине ее не видели Саушкин в образе Киллоран, сама Киллоран и тот Антон Городецкий, который был Высшим магом. Почему-то только люди были способны увидеть ее и воспользоваться. Но снова возникал вопрос — почему и зачем?

Я слегка приоткрыл крышку, которая поддалась необычайно легко, как будто давно этого ожидала. Из образовавшейся щели показался мягкий голубой туман, он медленно выполз наружу и голубым светом окутал всю шкатулку. Я невольно отпрянул и насторожился, но больше ничего подозрительного не происходило, если не считать того, что крышка и дальше продолжала открываться. Заглянув во внутрь, я обнаружил, что она почти доверху заполнена какими-то бумагами. Я взял несколько верхних листочков. Это оказались записи князя Евгения Павловича Долгорукого, сделанные им летом 1854 года в городе Санкт-Петербурге. Он сообщает, что его дядя, Дмитрий Иванович Долгоруков, будучи полномочным министром в Персии с 1845 по 1854 год, по возвращению в Россию привез очень занимательную шкатулку и попросил его, своего племянника, сделать перевод бумаг, которые в ней находятся. Будучи знатоком арабского языка, он практически без труда перевел текст, написанный, как оказалось, великим арабским историком VIII века Абу-л-Мунзир Хишам ибн Мухаммад ибн ас-Са'иб ал-Калбиэтот, чьи исторические труды чрезвычайно ценились и сами по себе уже стоили немалых денег, но вот основной документ был написан на неизвестной ему разновидности арамейского языка, и никто из его знакомых лингвистов даже не знал, на какой. Текст же первого документа гласит следующее:

«Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного!

В месяц Мухаррам год 48 от Хиджры случился черный мор недалеко от Куфы, но еще чернее было в самом городе. Тучи летучих мышей наполнили улицы, не давая пройти ни днем ни ночью, и очень удивительными были эти твари, потому что не боялись они нападать на горожан и пить их кровь. Стали опасаться люди из домов своих выходить, и продолжалось это до месяца Сафара, когда Аллах, да святится имя Его! прислал своего Великого Воина, который стал на центральной площади Куфы и прокричал громогласным голосом, чтобы жители все заперлись в домах своих и не разрешали никому чужому входить к ним в дом, и останутся тогда они живы, а он уничтожит всех, кто остался на улицах. Спрятались перепуганные горожане, и только в крошечные щели видели, как черная тьма надвинулась на площадь, и некоторые летучие твари вдруг начали превращаться в обнаженных людей, и это было страшно. Но лишь смеялся громогласно Великий Воин, и от смеха его рушилась темная стена и падали на колени его враги. Все павшие превращались в пыль, и, когда пал последний враг, поднял он смерч до небесных вершин, а затем забросил этот смерч в самую середину песчаной пустыни и каждую пылинку смешал с миллионом песчинок, которые рассеял затем по всей пустыне. И сказал Великий Воин кому-то невидимому: — А теперь попробуй, собери их! — и снова радостно засмеялся громогласным смехом.

С опасением выходили горожане из своих домов, очень медленно собирались они на площади вокруг Великого Воина. Но терпеливо ждал Он, пока они соберутся все, и лишь тогда начал речь свою.

— Сегодня повезло вам и городу вашему, потому что вовремя узнал я о вашей беде и успел спасти вас. Но не надейтесь, что они ушли навсегда! Эти твари как сорняк ползучий, их очень тяжело вывести, и они очень легко возрождаются. Запомните все — никогда не разрешайте незнакомому путнику входить в ваш дом, потому что получит он при этом власть над вами, но если уж вошел он непрошеный, то не страшен он вам, накормите и омойте ноги его, и спать уложите на лучшей постели вашей. Только робкий гость, который не посмеет войти в дом ваш без разрешения вашего, на самом деле страшнее самого свирепого дэва. Я не всегда смогу оберегать и спасать вас, в следующий раз я могу быть на тысячу дней пути от Кафы и надеяться вам придется только на самих себя. Но, во имя Аллаха, я оставлю вам эту шкатулку, и заклинание, заключенное в ней, сможет помочь вам в новой войне. Семь дней и семь ночей вам нужно будет молиться Аллаху и накладывать заклинание на избранного, который станет новым Великим Воином и снова спасет ваш город. Только мудрейший из мудрейших сможет прочесть это заклинание, и наложить печать на сердце самого достойного, который сможет его принять. Никто, кроме человека, не сможет заглянуть внутрь, никто, кроме вас, не сможет взять и сохранить эту шкатулку. — Он обвел взглядом толпу и подозвал мальчишку, отца отца отца моего, да будет мир ему!

— Твоя семья будет хранить ее века и передавать из поколения в поколение. И случится в твоей семье великий ученый, который сможет с ваших слов записать события сегодняшние, так пусть же эти записи тоже хранятся в этой шкатулке, пока не придет их время. — с этими словами передал он шкатулку мальчишке и растворился в белом тумане.

И вот теперь я, Абу-л-Мунзир Хишам ибн Мухаммад ибн ас-Са'иб ал-Калбиэтот, записываю рассказ об этих событиях со слов своего отца, который тоже слышал об этом от своего отца, и тот тоже от своего. Но не смог я перевести заклинание, потому что написано оно на очень древнем языке, похожим на арамейский, но для знаний которого не хватает мудрости моей.»

Наверное, это было как раз то, чего ждал от меня Гесер. но, вместо того, чтобы тут же бежать к нему со своей находкой, я задумался. Еще раз перечитав перевод, я остановился на той его части, где Великий Воин разговаривает с горожанами, и тут до меня дошло — возможно, что заклинание, заключенное в шкатулке, превращает человека в Иного и дает ему магическую силу для борьбы с вампирами!

Дрожащими руками я достал из шкатулки свиток пергамента, на котором уважаемый историк изложил свой рассказ, и тщательно осмотрел его. Выглядел свиток практически как новый, по видимому, шкатулка создавала необходимый для сохранения микроклимат, и здесь не было ничего удивительного, с подобными вещами мне уже приходилось сталкиваться даже в своем архиве. Отложив свиток, я хотел достать листочки, на которых было написано само заклинание, но они, как будто услышав мое желание, один за другим воспарили из шкатулки и мягко спланировали передо мною на стол. Семь листов пергамента были исписаны знаками, среди который я не мог выделить ни букву, ни слово, какая-то странная вязь, которую не смог расшифровать даже великий арабский ученый. Мне же предстояло как-то справиться с этой задачей, но вот как? Дать прочесть Светлане, которая, возможно, сможет это сделать с помощью Сумрака? Но как она это сделает, если листки пергамента будут невидимы для нее? Я посмотрел на ксерокс — а вдруг получится? — и по очереди сделал копии с каждой странички. Древние явно не знали, что в будущем будет произведена такая машина, и у меня получились аккуратные и красивые копии. Оставалось только позвонить Светке в село, и дождаться, когда она приедет и прочтет их.

Еще арабский историк писал о какой-то печати, которую нужно наложить на сердце избранного. Я снова заглянул в шкатулку и невольно вздрогнул — на самом дне лежала черная мужская кисть. Высушенная и мумифицированная, она внушал мне мистический ужас, и я долго не решался взять ее в руки. Наконец, собравшись с духом, я все-таки взял ее и поднес к настольной лампе, чтобы получше рассмотреть. Неужели это и есть та самая печать?! Но не успел я обдумать эту мысль, как кисть рассыпалась в мельчайшую пыль, а невидимый магический пылеулавливатель тут же удалил ее из архива. А я так и остался растерянно стоять у пустой шкатулки. Что это? Злой рок, судьба или обычная случайность? А может, это так забавляется Сумрак и радостно хохочет сейчас над моей неудачей? Еще пару часов назад у меня не было ничего — ни данных о вампирах, ни свидетельств о том, что существует хоть какая то возможность снова стать Иным. Еще не факт, что моя находка решила бы мою проблему, но утеря кисти просто убивала на корню все мои надежды. Оставалось, правда, еще заклинание, но его еще нужно было расшифровать, и я чувствовал, что даже это будет непросто сделать.

Перечитав перевод в третий раз, я остановился на названии города. Кафа. Мне показалось, что где-то я уже встречал упоминание об этом населенном пункте, вот только где? Я бросился к записям Чаба Ороша. Точно, вот же оно — автор с гордостью перечисляет города, которые когда-либо полностью находились под контролем вампиров! Читая текст, я не обратил особого внимания на это упоминание, но в памяти это отложилось и сейчас очень пригодилось мне. Среди десятков поселений, многие из которых сейчас уже не существуют, как, например, египетский Пелузий из восточной части дельты Нила, в списке был даже огромный Константинополь! Проследив хронологически и географически время и место захвата городов, я обнаружил, что они почти на 100 % совпадают с ареалом Юстиниановой чумы, охватившей всю территорию цивилизованного мира того времени и проявлявшуюся в виде отдельных эпидемий на протяжении двух веков с 541 по 750 года. Что это, неужели вампиры были распространителями чумы?! Поразмыслив над этим вопросом, я все-таки отбросил такую вероятность — вряд ли мертвая нечисть может служит переносчиком хоть какой-то заразы. Тогда что? А вдруг они просто следовали за чумой, чтобы скрытно и незаметно, на фоне огромной смертности, безбоязненно пить человеческую кровь?

Я нашел в интернете признаки заболевания чумой и поразился тому, что до сих пор никто не обратил внимания на очень интересную деталь! Вот что написано о ней в современной Википедии: «Особенный ужас наводила на современников первично-септическая чума. Внешне здоровый человек при ней погибал в тот же день, причем до появления каких-либо клинических признаков.» Ну разве не понятно, что большая часть таких смертей происходила по вине кровососов, но современники списывали все на чуму!

Когда-то Элен Киллоран рассказывала мне, что в нашем Архиве содержатся порой уникальные летописи, в которых раскрываются исторические данные, неизвестные ученым. В качестве примера она приводила мне Георгия Амартола. Считалось, что его «Хроники» состояли из четырех книг, но у нас их было на одну больше. Пятой книгой, о которой никто не знал, была «История Константинополя», и мне срочно понадобилось ее пересмотреть, в переводе, конечно. Найдя главу об исторических событий 544 года, я вынужден был прочесть ее несколько раз, прежде чем до меня дошло, что описание почти полностью повторяет то, что написал в своем свитке Абу-л-Мунзир Хишам ибн Мухаммад ибн ас-Са'иб ал-Калбиэтот! Жители, боящиеся выйти на улицу, огромные тучи летучих мышей и, что самое главное, Избавитель, который изгнал из города этих тварей! Но ни слова о шкатулке…

Кое-как приведя в порядок свои мысли, я решил, что в первую очередь обязан доложить о находке Гесеру, но пока только об «Истории Константинополя». Вопрос о шкатулке я решил отложить на более позднее время, мне еще предстояло обдумать, что делать дальше с ней и с заклинанием.

Поиск и обработка документов в архиве занимали столько времени, что порой, заканчивая работу, я с трудом мог поверить, что уже второй час ночи и все нормальные люди давным давно крепко спят. Как, например, сегодня. Но Гесер очень часто засиживался допоздна в своем кабинете, да и нормальным человеком назвать его можно только с большой натяжкой, поэтому я, не мешкая, помчался к нему с докладом о своей находке.

Конечно же, он еще был на месте. Закончив все свои неотложные дела, Борис Игнатьевич мог себе позволить снять официальный костюм и облачиться в более привычный для него просторный узбекский халат. Ненавистный галстук валялся на столе, зато ноги в любимых поношенных тапочках были любезно выставлены на общее обозрение. Выглядел он уставшим, но, тем не менее, очень собранным, по видимому, события последних дней не давали ему возможности нормально расслабиться даже после 20-часового рабочего дня.

— Да, здравствуй, Антон. — ответил он на мое приветствием, — что там у тебя?

— Борис Игнатьевич, — начал я. — Выполняя ваше поручение по поиску всех данных, касающихся вампиров, я столкнулся описанием очень интересных событий, которые могут вас заинтересовать.

— Ну?

— Я обнаружил, что вампиры очень часто следовали за вспышками чумы. Вряд ли они являлись разносчиками болезни или болели ею, скорее всего, под прикрытием пандемии они занимали целые города и высушивали тех, кому удавалось уцелеть.

— Хм… вполне вероятно, но что это нам дает?

— Да, сам по себе факт интересен, но не более. Но поразительно другое — всегда находился кто-то, кто шел у вампиров по следу и выбивал их из занятых городов!

— До сих пор я не встречал письменных указаний на подобные события, — враз насторожился Гесер. — Где ты встретил подобные упоминания?

— В записках Георгия Амартола и Абу-л-Мунзир Хишам ибн Мухаммад ибн ас-Са'иб ал-Калбиэтота, — без запинки ответил я. Не знаю, знакомы ли шефу эти имена, но он и глазом не моргнул, услышав их.

— И как же они это описывают?

— И тот и другой указывают, что во времена чумы в городах появляются полчища летучих мышей, которые начинают терроризировать людей, выпивая у них кровь. И продолжается это до тех пор, пока не появляется какой-то Великий Воин или Избавитель, который уничтожает всех кровопийц и освобождает город.

— А от болезни он лечил?

— Не знаю, — был вынужден признать я. — Об этом авторы умалчивают.

Выслушав мой рассказ, Гесер надолго о чем-то задумался, и сразу стало заметно, как же он все-таки устал и осунулся. Посидев еще немного неподвижно, он поднялся, подошел к окну, устало облокотился на подоконник и долго долго смотрел на любимый ночной город, город, который, наверное, никогда не спит. Дороги, очистившиеся от постоянных вечерних московских пробок, все равно были наполнены автомобильными огнями, а ленивые светофоры по прежнему решали, кому ехать, а кому еще придется постоять. Смог потихоньку рассеивался, как будто огромный ночной дворник включил свой мощный пылесос, очищая воздух перед новым рабочим днем. Но вряд ли в этот момент Гесер видел Москву. Что-то неуловимо изменилось в его облике, в его лице еще больше стали заметны азиатские черты, а взгляд стал каким-то отреченно печальным, мне показалось, что своей находкой я всколыхнул в нем старые, почти забытые воспоминания, и, возможно, сейчас перед его глазами проносились картины далекого прошлого, а не реальные огни ночного города. Постояв еще немного, он вернулся в свое кресло.

— Ты провел хорошую работу, Антон. — начал он. — До тебя никому еще не удавалось найти письменные свидетельства о Великом Охотнике, Уничтожителе Вампиров, и только самые старые Иные помнили о его существовании. Может тебе просто повезло, а может… — он не закончил свою мысль и снова задумался.

— Действительно, на протяжении ранних веков подобные сражения случались неоднократно и только так можно было остановить вампирскую экспансию. В те времена Охотник, Избавитель или Великий Воин, как ты его называешь, нередко пользовался большим скоплением вампиров в одном месте и уничтожал всех, до кого мог дотянуться. Возможно, именно благодаря Охотнику, нынешние вампиры не любят собираться большими группами, история их эволюции показала, что намного лучше они выживают поодиночке, медленно наращивая свою популяцию за счет новообращенных. Но я хочу, чтобы ты понимал суть происходящего, начало начал, почему кто-то, какой-то мифический Охотник, занимается истреблением целой ветви Иных, и никто, ни Темные, ни Светлые, ни Инквизиция не могут ему ничего противопоставить. Эту историю знают далеко не все, но ты все равно роешься в архиве и неизвестно, что еще ты там найдешь и в каком виде, так что лучше ты услышишь мою интерпретацию, тем более, что ты уже просто обычный человек, — мимоходом он достаточно больно уколол меня, но даже не заметил этого.

Я замер в ожидании.

— Несколько тысяч лет назад в древней Месопотамии, еще в дошумерский период, была небольшая деревня, названия которой уже не сохранилось в анналах истории. Деревня была процветающей, жители ее занимались в основном скотоводством, успешно отбивались от нападений жадных соседей, строили новые глиняные дома и размножались. В общем, как практически все в те времена. Плодородные и малонаселенные земли давали хорошие урожаи, тучные стада обеспечивали всех мясом, шкурой и шерстью, и будущее было счастливым и безоблачным. Никто не подозревал, что происходило так во многом благодаря старосте поселка, который был Иным, но в те древние времена Иных было так мало и они были так разобщены, что даже не понимали, что значит быть Иным. Одним только своим присутствием староста отгонял захватчиков и вредителей, вовремя призывал дожди, но не предполагал, что это все его рук дело. Не знал он силы своей, никаких рангов, естественно, еще не было, и все, что происходило вокруг него считал он дарами Сумрачного Духа, который иногда приходил к нему в сны и беседовал с ним.

Гесер сделал небольшую паузу, удобней облокотился на спинку кресла, закрыл глаза и продолжил. Его речь становилась все пластичней и напевней, он как будто читал чей-то древний текст, соблюдая неслышимый мне ритм и паузы. Что-то мне это напоминало, но я пока не понимал, что.

— Но не торопился Сумрачный Дух обучать старосту мудрости своей, долго присматривался он к нему и только изредка преподать он мог крохи Истины сумрачной, недоступной для всех остальных живущих.

— И вот явился однажды Сумрачный Дух в ночной сон старосты деревенского и сказал ему так: — «Очень скоро к деревне твоей племя новое явится. Поведаю я тебе, что нет никого на земле милее их для меня, ибо это дети мои от духа моего. Издалека идут они к тебе по звездам, которыми я путь им проложил, как мог поддерживал я их и помогал дойти им до селения твоего, и теперь ты обязан приютить их. Разреши войти им в дома твои, ибо древнее тебя они и семьи твоей.»

— С благоговением слушал староста слова Бога своего и радовался, что новые люди прибудут в селение его, и новая кровь вольется в кровь жителей деревни его.

— И действительно, всего через два дня и две ночи новое племя из тринадцати человек прибыло к селению его. Были тощими они и оборванными, и только темные голодные глаза выделялись на скуластых лицах их. Удивился староста, что плохо так Сумрачный Дух заботился о детях своих, но ничего не стал он говорить об этом, а сказал только, что очень рад видеть их и двери домов деревни его теперь всегда открыты перед ними.

— Ибо не знал тогда староста, что без разрешения его не смогли бы гости его войти в любой дом селения его.

— И поселил их староста у одной вдовы, муж которой утонул в бурной реке в период половодья, и велел он вдове накормить и напоить их, для чего лично зарезал барана для еды им.

— И стали они жить у вдовы, похорошели, поправились, но заметили жители, что через некоторое время летучие мыши-кровопийцы появились в краях их. По ночам начали нападать летучие мыши на животных, и поначалу только кровавый след оставался на шее у баранов. Походит такой баран вялыми несколько дней, отъестся на зеленой траве, и снова бодрый он и крепкий. Но прошло несколько лун и начали находить овец высушенных полностью. Даже староста не мог понять, откуда напасть приключилась такая и хотел попросить он Бога своего, Сумрачного Духа, помочь и уберечь стадо от кровопийц залетных. Но не захотел Сумрачный дух разговаривать с ним и лишил он старосту сна его. Стал староста ночами деревню охранять, пытаясь кровопийц ненасытных отогнать, и заметил он тогда, что вылетают они из дома, где племя новое поселил он. А утром, войдя в дом этот, увидел он вдову, которая на полу лежала полностью высушенная и мертвая. И закричал он страшным голосом своим, но только насмешливо смеялись в лицо ему сытые и наглые дети Бога его. И упал он в беспамятстве, и пришел к нему, наконец, сон блаженный, и во сне явился к нему Бог его снова.

— Но что тебе до односельчан своих? — вопрошал Сумрачный Дух — Обычные люди, просто стадо, созданное для пропитания детей моих. Не забывай, что ты тоже Иной, создание мое, и хочу я видеть как ты служишь мне и насколько ты верен мне. И за службу твою верную, за то, что приютил и накормил ты детей моих, награжу я тебя по желанию твоему, но сейчас ты должен видеть и чувствовать все нутром своим и забыть, что такое сострадание к людям!

И сделал Сумрак так, что не мог староста пошевелить ни руками ни ногами своими, и мог он только взирать молча на происходящее, сидя у двери дома своего. И не согревало жаркое солнце его, ибо стыла кровь в жилах от увиденного. Вырезали вампиры сначала все стада, что в деревне были, а затем принялись и за людей. Шли дни за днями, и не мог староста уснуть ни на минуту, и не смел он глаза закрыть ни на миг, а вынужден был смотреть, как даже среди белого дня вампиры пьют кровь соплеменников его. До поры до времени не трогали лишь семью его. Хотел закричать он, но не было звука в крике его, и хотел заплакать он, но не было слез в глазах его. И не мог он сделать ничего, потому что не знал, как противостоять Сумраку и детям его. И вот пришел час, и когда в деревне остались только он и семья его, зарезали вампиры и всю его семью, и только он один остался неподвижно сидеть, как памятник, на одном месте, ожидая участи своей. И лишь тогда смог он снова закрыть глаза свои, уснуть на миг и незримый Сумрачный Дух снова вошел в него.

— Ты хорошо служил мне до прихода детей моих, ты хорошо принял их и впустил в дома свои, но не справился ты со службой своей мне после их поселения. — промолвил Сумрачный Дух. — За это будешь ты и вознагражден, как обещал я, но и наказан будешь тоже, ибо не принял ты воли моей. — Сумрачный Дух сделал паузу. — Итак, чего хочешь ты от повелителя своего?

Не сразу произнес измученный староста желание свое, но, когда он начал говорить, оказалось оно очень коротким и очень простым.

— Хочу я, чтобы любое ремесло и любое умение, которые есть сейчас и которые будут в будущем, я умел делать лучше всех остальных и людей, и Иных.

— Странно звучит твое желание в последние мгновения твои, но да будет так! — отвечал Сумрачный Дух и тут же растворился сам в себе.

Не вник Сумрачный Дух в суть этого самого заветного желания слуги своего, и не смог он понять, к чему привести может оно. А староста поднялся и в одно мгновение испепелил стоявших перед ним пятерых вампиров. Ведь в один миг постиг он, как лучше всего уничтожить врагов его, познал он все заклинания, которых боятся вампиры, и лучше всех на свете теперь он мог использовать их. И пошел он затем в дом вдовы, и нашел он всех остальных вампиров там. Обездвижив всех, начал сжигать он их постепенно, медленно, по одному, испытывая сожаление лишь от того, что поторопился он уничтожить первых пятерых и не могут видеть они, как пожирает он огнем своим соплеменников их. Огромное волнение прошло по Сумраку, взрыв магии и боли заставил Сумрачного Духа снова вернуться в селение, где, как он считал, ему уже делать нечего. И поразился Дух всему увиденному, и поднял он павших вампиров из праха и приказал он им уничтожить старосту. Быстрее тени взвились крылатые кровопийцы над головой старосты, но успел укрыться он Щитом и от вампиров крылатых и от самого Сумрачного Духа, а затем применил против них заклинание Разящих Мечей, и посек их на мелкие куски, которые кровавым дождем упали к ногам его. Поднял он отрубленную кисть мужскую и оставил себе, а над остальными останками провел он рукой своей и снова превратил в прах. Взял он тридцать кувшинов, и мгновенно весь пепел взвился выше крыш и с оглушающим воем влетел в открытые жерла.

— Так будет надежней. — сказал он тихо и застыл на месте. Чувствовал он, как вокруг клубится Сумрак, Сумрак кровожадный, враждебный, жаждущий мести, но бессильный и не способный ничего противопоставить силе его. И тогда он сам вошел в свою тень, но испугался его Кровавый Бог и еще глубже вошел сам в себя. Но староста не отставал и продолжал погоню до тех пор, пока снова не оказался в обычном мире. Так родились слои Сумрака, и понял староста, что не сможет он убить злого Бога, потому что суть мироздания он.

— Ты, наверное, не знаешь, Антон, — сделал отступление Гесер. — что, не имея физического тела, Сумрак не способен на действия в физическом мире. Именно поэтому, намного позже после этих событий, Сумрак научился производить Двуликих и Тигров, с которыми ты уже был знаком.

Я молча переваривал услышанное и до конца не мог поверить, что все это — правда.

— Борис Игнатьевич, вы разрешите мне записать это с ваших слов и поместить в наш Архив?

— Итак, продолжим. — Гесер сделал вид, что не услышал меня. — Вернувшись в реальность, он собрал все кувшины с прахом вампиров и, не оглядываясь назад, пошел в сторону Великой реки Тигр. Наложив на кувшины трехтысячелетнюю печать, забросил он их далеко в пучину великой реки, а сам пошел по землям, городам и странам, уничтожая всех ненавистных вампиров на своем пути.

— То, что ты нашел, Антон, это уникальные записи о существовании Великого воина, странно только, что никто до тебя их не обнаружил.

— Не там искали, Борис Игнатьевич. Похоже, что кто-то специально вычистил все упоминания о нем, и только в городских летописях остались короткие упоминания об Избавителе.

Гесер вздохнул.

— Вот так все, вероятно, и было, Антон. Да вот только последние лет сто не слышно об Охотнике ничего, хотя я уверен, что он живой, но сам скрывает свое местоположение.

— Борис Игнатьевич, — наконец и я подал свой голос. — Что-то подобное я уже когда-то читал, мне кажется, что все это похоже на Книгу Иова из Библии. Вам так не кажется?

— Мне никогда ничего не кажется! — отрезал Гесер. — Библия была написана намного позже, и легенду об Иове исказили, переврали под себя и просто включили в текст Ветхого Завета.

— А вот имя сохранили… — немного помолчав, добавил он.

— А откуда у вас такая уверенность, что он жив? — задал я второй вопрос.

— Хм… — Гесер внимательно посмотрел на меня, как будто видел в первый раз, но все-таки решил идти до конца. — Иов был моим учителем. Это он инициировал меня, и я бы почувствовал, если бы он умер.

Выйдя на улицу, я закурил и начал по новой прокручивать в памяти прошедший разговор. А вдруг Сумрак все-таки дотянулся до праха вампиров и снова оживил их, а спустя тысячи лет арабы начали вылавливать кувшины с обезумевшими от долгого заточения джиннами, повести о которых затем вошли в «Сказки Тысячи и одной ночи»? — пришло мне в голову. Нужно будет спросить у шефа в следующий раз

А еще благодаря рассказу Гесера я догадался, что печатью, которой закреплялось заклинание, была отрезанная кисть вампира. Чем черт не шутит, возможно мне удастся заменить одну печать на другую и, произнеся заклинание, снова стать Иным? То ли утренняя прохлада подействовала, то ли от одной этой мысли меня пробил озноб, я решил, что так и заболеть можно, и снова спустился к себе в Архив — домой идти уже слишком поздно, да и что я там потерял?

Оставался еще вопрос с заклинанием, поэтому, не откладывая в долгий ящик, я набрал Светлану. Ответила она мгновенно — по ее словам, она задолго до звонка знала, что я позвоню, даже как сейчас, ранним утром.

— Привет, мое светлое солнышко, — поприветствовал я жену.

— Привет, Тошка! — ответила она. — Ты почему не спишь?

— Понимаешь, я тут интересный свиток нашел, но написан он на каком-то очень древнем языке, и мне нужна твоя помощь, чтобы перевести его.

— Нет.

— То есть как нет? — опешил я. — Ты думаешь, что у тебя тоже не получится?

— Нет означает то, что все должен сделать ты сам — ни я, ни Надя, никто другой из Иных не должны принимать в этом участия. Любое наше вмешательство может резко изменить ситуацию в Москве и, скорее всего, не в лучшую сторону.

— Что же мне делать? — растерянно спросил я.

— Все, что ты посчитаешь нужным. — голос жены смягчился. — Поверь, я бы с удовольствием разорвала сейчас пространство и оказалась бы рядом с тобой. Я бы разогнала всю нечисть вокруг, помогла бы найти тебе самого себя, расшифровала бы все твои загадки, все, что угодно, лишь бы быть с возле тебя, чувствовать твое дыхание. Но Надя мне категорически это запретила, а ей я верю больше, чем себе. Поэтому держись, любимый, как только придет время, я обязательно окажусь рядом, но пока я вынуждена быть здесь.

Я был огорчен, но старался не показывать этого. Хотя, кого я обманываю — Светлана и на расстоянии прекрасно чувствовала все мои переживания.

— Как мама? — попробовал я перевести тему разговора.

— Спасибо, я почти поставила ее на ноги, и ее конечно поддерживает мое присутствие. Думаю, что вскоре я смогу ее покинуть, но не раньше, чем мне разрешит наша дочка.

— Хорошо, передавай ей привет от любимого зятя, пусть выздоравливает!

— Спасибо, Антоша, только я внушила ей, что никакого зятя и внучки у нее нет, иначе тяжело было бы объяснить, почему вы так долго к ней не приезжаете.

— Думаешь, так будет лучше?

— Конечно, поверь мне.

Разговор со Светой помог мне понять, что у Нади есть какой-то план и главным звеном в этом плане был я. Я не понимал, что должно получиться в конце, но не доверять дочери, Абсолютной Иной, у меня не было никаких причин. Это план предусматривал полную свободу действий с моей стороны, даже не смотря на то, что я не знал, что мне делать дальше. Зато у меня появились зацепки сразу в двух направлениях моих поисков, и если с переводом предстояло еще разобраться, то информация по вампирам появилась вполне определенная, и я решил позвонить деду — все-таки вампирский вопрос интересовал Темных в той же степени, что и Светлых, и не будет ничего плохого в том, что я передам им ту же информацию, что только что озвучил Гесеру.

— Привет, Завулон! — сказал я в трубку. — Свободен? Есть желание пообщаться?