Большая часть материала книги была почерпнута из средневековья, и именно поэтому должна была служить доказательством его достоверности. Дрюмон, в своем предисловии к книге, писал: "Достоверность этих фактов гарантирована (не признанным современной печатью) свидетельством; свидетели эти ничему не верили, чего они собственными глазами не видели в густо населенных городах старых времен; все эти факты были собраны хроникерами тех времен и они подтверждены все еще сохранившимися памятниками древности.
Для Дрюмона и его фанатических приверженцев это была странная позиция: вдруг оказалось, что современный человек, загипнотизированный печатью, готов поверить чему угодно, в то время как средневековый человек будучи стойким скептиком, верил только в то, что видел собственными глазами. Все эти статьи в "La Libre Parole", l'Action Francaise "La Croix", относящиеся к процессу Бейлиса, состояли главным образом из цитат из Пранайтиса, Сикорского и Шмакова.
Только Шарль Моррас, желающий поддержать свою репутацию интеллектуального писателя, считал, что он должен проявить некоторую объективность: "Мы не стоим за теорию ритуального убийства, но и не возражаем против нее, писал он, "мы не знаем что это такое, но мы знаем, как евреи умеют защищать друг друга, мы это видели во время процесса Дрейфуса, поэтому мы должны быть настороже".**
Группа В. Самые интересные и поучительные комментарии прессы исходили от тех, кто соблюдал "нейтралитет", кто стояли за сдержанность и разумность. Эти люди говорили: "да ...но все-таки", "но с другой стороны" и... "всегда могут быть два мнения" ...все те осторожные разговоры, которые ведутся определенного типа зрителями при каждом преступлении.
Лондонский корреспондент "Йоркшир Пост" писал: "В (238) лондонских политических кругах чувствуется неловкость по поводу киевского процесса; наша официальная дружба с Россией никогда не имевшая поддержки либералов, встречает все больше и больше возражений". Читая эти строки можно подумать, что корреспондент осуждает британских либералов за бейлисовский процесс; уж очень он пришелся некстати в связи с предубеждением либералов по отношению к русскому правительству.
Популярный еженедельник того времени "Рефери" хороший пример всех выплывших наружу тогдашних двусмысленностей: "Если Англия, своими протестами вмешивается во внутренние дела иностранной державы, наша обязанность, умеренной прессы, удерживать нашу страну от такого вмешательства; однако, опасность таящаяся за обвинением в ритуальном убийстве такова, что она дает достаточные возможности для апелляции приговора. Вне всякого сомнения, русская интеллигенция глубоко оскорблена русской администрацией показавшей свою страну в таком неблагоприятном свете перед цивилизованным миром".
Иначе говоря, можно интерпретировать эти строки следующим образом: "нам не нравится бейлисовский процесс, но мы не можем об этом говорить, чтобы не вмешиваться во внутренние дела иностранной державы, где интеллигентные люди стыдятся того, что происходит". В эпоху, когда по очень важным политическим соображениям было желательно сблизиться с русским правительством, бейлисовский процесс был для целого ряда людей в Англии очень досадной неприятностью.
Грубое неприличие и бесчестность бейлисовского дела, были конечно очевидны, и нельзя было не принять во внимание положение подсудимого. "Байстандер" по своему определял его: "Если несчастного киевского еврея засудят, влиятельные евреи в Лондоне, Берлине, Париже, дадут почувствовать русскому правительству, что если они не совершают "ритуальных убийств", то они вполне способны на "финансовые убийства".
Многие разделяли веру "Байстандера" в финансовую силу евреев. Еще в то время, когда в 1905 г. по России (239) прокатилась волна погромов, Витте искал возможность получить крупный иностранный заем, но некоторые международные банки, принадлежавшие евреям, ничего общего не хотели иметь с русским правительством. Таковы были банки Куна, Леба и Компании (Яков Шиф) в Нью-Йорке, и также банки Ротшильдов. Но были и другие еврейские банкиры, как например Нетцлин в Бельгии или Мендельсон в Берлине, не такие чувствительные к обвинению в ритуальных убийствах и к погромам. Мендельсон, потомок известного ученого Моисея Мендельсона, даже просил Витте помнить, что его банкирская фирма "преданно служила русской Империи в течение целого столетия".*
Ко времени бейлисовского процесса, общественное мнение в Англии и Франции разделилось между теми, кто считал, что русское правительство важный социально-стабилизирующий фактор, и теми, кто считал, что оно препятствует прогрессу человечества. Точно такой же раздел мнений можно было наблюдать тридцатью годами позже по отношению к нацистской Германии, когда евреев называли поджигателями войны, потому что они не могли остаться равнодушными, когда преследовали их сородичей.
В. Т. Стид, значительная фигура первого периода писал в "Обзоре всех Обзоров": "Меня никто не может обвинить в антисемитизме; слишком многим я обязан авторам Ветхого и Нового Завета. Тем более я чувствую, что должен предупредить моих друзей: если они будут продолжать подчинять интересы всеобщего мира собственным импульсам мщения по отношению к России, такое их стремление может оказаться очень опасным". Нельзя сказать, что бы Стид был реакционером; он часто боролся за правое дело. Но приходится удивляться, что он усмотрел еврейскую "вендетту" по отношению к русскому правительству, а не видел обратного, или почему он предполагал, что если никто не будет протестовать против преследования евреев в России, обращение с ними от этого там улучшится?
"Оксфордский и Кембриджский Обзор" за время своего короткого существования был блестящим современным выразителем мнения англиканской церкви. Оно явно не вытекало из каких-либо практических соображений и основывалось (240) исключительно на академических принципах и интеллектуальной щепетильности. Вот что было написано в "Обзоре":
"Нет и тени сомнения в том, что ортодоксальные евреи, - нет, все еврейство в целом, невиновно в ритуальных убийствах, что не исключает возможности практики ритуального убийства в какой-нибудь одиночной еврейской секте; мы не знаем где правда, и не думаем, что множество подписей и общественные протесты правильный путь для ее раскрытия".
Конечно, нет возможности доказать, что не существует еврейской секты, практикующей ритуальное убийство; однако, точно также невозможно доказать что Торговый Клуб или же общество "Дочерей Американской Революции" никогда тайно не практиковали ритуального убийства. И также верно, что народное возмущение не самый лучший способ для раскрытия истины в чем бы то ни было, включая и умственные хитрости "Оксфордского и Кембриджского Обзора".
Однако, если правда о ритуальном убийстве была все еще неизвестна, все же было уместным протестовать против претензии официальных лиц в России, будто бы раскрывших эту тайну, уже не говоря о практическом применении этого "открытия", ими сделанном. Но на эту тему "Оксфордскому и Кембриджскому Обзору" нечего было сказать.
3.
Каковы бы ни были жалобы Щегловитова не некоторых строптивых чиновников в министерстве юстиции и полиции, русские представители заграницей не могли не заслужить его полного одобрения и похвалы.
Положение их было трудное; это были по большей части люди хорошо образованные, и им надо было как-то оправдать дело Бейлиса, но в то же время постараться выйти самим из смешного положения. Было бы скверной рекламой для России, если бы они притворялись, что они и другие образованные русские люди верят в средневековую легенду о ритуальном убийстве.
Поэтому они решили опираться на два положения: во-первых, что речь идет не о еврейском народе или его религии, (241) а только о небольшой тайной секте, (чье существование евреи не хотят признать), все еще практикующей кровавый ритуал. Во-вторых, царские дипломаты стояли на той позиции, что евреи повсюду были вредным элементом. Возмущаясь усилиями иностранцев влиять на общественное мнение в России (недопустимое, по их мнению, ничем не оправданное вмешательство в чужие дела), они сами делали все от них зависящее, чтобы влиять на общественное мнение тех стран, при которых они были аккредитованы и заносить туда заразу антисемитизма.
Русский генеральный консул в Лондоне, барон Гейкинг, писал в "Фортнайтли Ревью": "Они (т.е. евреи) чувствуют себя чуждыми народам и национальным интересам тех стран, где они проживают, и преследуют только свои собственные клановые цели, получая в то же время все выгоды от государственного и социального устройства построенных потом и кровью других народов".
Такие стрелы барона были направлены на международное еврейство; однако, как бы читатели "Фортнайтли Ревью" ни относились к своим английским евреям, они не могли не спрашивать себя, почему от русских евреев ожидалось выражение энтузиазма к политике направленной для их уничтожения? - вопрос, на который до сих пор еще не получен ответ в новой, совсем другой России нашего времени.
Барон также отмечал неприличную сенсацию, к которой прибегали критики русского правительства: "Эти люди потакают болезненным вкусам некоторых слоев британского населения ко всякого рода сенсационным отчетам о преступлениях и всевозможных ужасах, происходящих в России". Принимая во внимание, каким "вкусам" потакали Пранайтис и Сикорский, приходится удивляться наивности такого рода замечаний.
Комментируя большой британский манифест, барон Гейкинг писал в лондонском "Таймс": "Обвинение в ритуальном убийстве мальчика Ющинского совершенно не направлено против еврейства и еврейского народа. Оно только касается обвиняемого; предполагается, что Бейлис принадлежал к небольшой секте, где учение Талмуда доведено до последней своей крайности - практики ритуального убийства".
(242) Такого рода инсинуация была очень кстати; значит, если талмудическое учение (согласно словам осведомленного барона) доведенное до крайности, приводило к практике ритуального убийства, то учение это в целом, неминуемо имело весьма специфический оттенок морального характера. Барон считал, что евреи проявляют большую злонамеренность в том, что они защищаются. Он писал в Санкт-Петербург своему начальству: "К сожалению приходится наблюдать все новые нападки на наши домашние дела со стороны англичан, подстрекаемых евреями".
Граф Бенкендорф, русский посол в Лондоне, был менее озабочен; он заверял Санкт-Петербург, что протест представлял собой "сентиментальную демонстрацию", и что подписавшие его не отдавали себе отчета, какое впечатление он может произвести в чужой стране". В действительности манифест был написан с целью поддержать дух русских либералов, и он оказал свое влияние.
Бахметьев, русский посол в Вашингтоне, телеграфировал домой: "Американские евреи, конечно, воспользовались киевским процессом, чтобы вновь настроить общественное мнение против России; член конгресса, еврей Адольф Сабат, внес резолюцию, предлагающую государственному секретарю выразить чувства возмущения американского народа русскому императору через посредство американского посольства в Санкт-Петербурге; сенаторы Хамильтон и Левис проделали тоже самое в Сенате. Брайан (Вильям И.) государственный секретарь, с которым я в частной беседе обсуждал лживость газетных статей, был поражен, выслушав мои объяснения".
Наш старый знакомый начальник полиции Белецкий был возмущен повсеместными нападками на личность царя. Обозревая иностранную печать, он писал в докладе своему начальству, министру внутренних дел: "Евреи, в своем ненавистничестве, не ограничиваются инсинуациями против Русского правительства и Русского правосудия, ненависть евреев поставила себе целью привить общественному мнению всего мира, что первопричину инициативы киевского процесса нужно искать в личных антисемитских чувствах Верховной Власти (т.е. Императора Николая II-го)". Так как именно Белецкий (243) составлял материал для регулярных докладов царю о ходе бейлисовского процесса, выражение его возмущенных чувств, нам вполне понятно.
Пальма первенства в услугах русскому правительству среди русских дипломатов за границей, безусловно принадлежит Нелидову, русскому послу при Ватикане. Тут надо пояснить, что защитникам Бейлиса стало известно о намерении Пранайтиса объявить папскую буллу, отрицающую практику ритуального убийства у евреев, подлогом. Одна из копий буллы хранилась у Ротшильда в Лондоне.
По просьбе адвокатов Бейлиса Ротшильд послал эту копию папскому секретарю в Ватикан для удостоверения ее подлинности. Кардинал Мерри де Балл сравнил копию с оригиналом в архивах Ватикана и подтвердил подлинность документа за своей подписью.
Эти заверенные документы были затем воспроизведены в лондонском "Таймс", а также во всех главных европейских и русских газетах. Но Нелидов задержал у себя официальный, подписанный кардиналом документ, и он никогда не был предъявлен на суде.
Отрезанные от внешнего мира присяжные заседатели никогда не узнали, что Ватикан уличил Пранайтиса во лжи; может быть это не составило бы в конечном счете никакой разницы, однако, министр иностранных дел, Сазонов, настолько был доволен находчивостью Нелидова, что счел уместным доложить о ней царю.
4.
Наиболее значительные отклики на дело Бейлиса наблюдались в России. В русском протесте напечатанном уже в декабре 1911 г. одинаково говорилось об опасности, нависшей и над Россией, и над евреями: "Извечная борьба человечества за свободу, равенство и братство и против рабства и социальных разногласий следует за нами из века в век. И в наши времена, как и в прошедшие, те же самые люди, ответственные за бесправное положение своих единородцев, одновременно разжигают в них страсти религиозного и расового характера. Клевета об употреблении евреями христианской крови опять (244) была пущена в ход; это все тот же, знакомый нам издревле, злой умысел".
Под этим манифестом стояло 150 подписей - людей, известных в мире искусства, науки и политики - там были подписи Короленко, Горького, графа Ильи Толстого (возглавлявшего Академию Наук), 6 членов Государственного Совета и 64 членов Думы.
Возмущение бейлисовским процессом, достигшее таких широких и шумных размеров, принудило Пуришкевича (принадлежавшего к правому крылу), заявить в Думе: "Я не могу допустить, чтобы участь Франции (во время процесса Дрейфуса), когда вся страна забросила свои каждодневные дела и обязанности, и только и заботилась об исходе процесса этого еврея, была разделена Россией. Я должен предупредить членов Государственной Думы, что этот путь приведет нас к роспуску Думы. Если мы превратим форум Думы в беспрерывный митинг, если мы будем заниматься разжиганием страстей в такое время, когда низшие слои населения и без того бурлят, благодаря стараниям некоторых организаций, тогда Государственная Дума не может и не должна существовать".
Но и Пуришкевич, и остальные реакционеры, сами же и поощряли конфликты, ими осуждаемые, и их общая цель была совершенно ясна - роспуск и уничтожение Думы.
Да, Пуришкевич прав был, что дело Бейлиса, в некотором смысле, было повторением дела Дрейфуса. "Никогда, писал Короленко, не было в России процесса, привлекшего к себе внимание широких масс в таком размере, как процесс Бейлиса; все остальные, как внутренние так и зарубежные дела, благодаря этому процессу были отодвинуты на второй план. Каждый человек, раскрывавший газету, не смотрел каковы были новые австрийские требования или ноты, или же каковы были размеры последней железнодорожной катастрофы: он искал раньше всего, что нового произошло на процессе. По всей видимости, русские люди наконец-то поняли, что еврейский вопрос не только еврейский вопрос, но что ложь и разложение, обнаруженные на процессе Бейлиса, это всеобщий русский вопрос...".
Не только "низшие слои общества" (245) (по выражению Пуришкевича) были потрясены; потрясение распространилось на все его слои: адвокаты, доктора, студенты, рабочие и крестьяне собирались на митинги протеста и призывали к забастовкам. Рабочие, обслуживавшие киевский городской транспорт сделали сбор для семьи Бейлиса.
Глава старообрядцев, отколовшихся от казенной православной церкви, епископ Михаил отверг кровавый навет, а глава русской, католической церкви, митрополит Кучинский осудил ксендзов (он не назвал Пранайтиса по имени), выступавших против евреев. Святейший Синод, на который конспираторы возлагали большие надежды, держался в стороне, чем и навлек на себя упреки со стороны крайне правого "Русского Знамени": "Почему наше духовенство молчит? почему оно не высказывается по поводу отвратительного ритуального убийства Ющинского, совершенного евреями?"* - писала газета. Были, конечно, одиночные священники, заявлявшие публично свою солидарность с правительством.
Дело Бейлиса в 1913 г. вызвало количественно больше правительственных репрессий против печати, чем какой бы то ни было другой, породивший разногласия, спорный вопрос. Шесть редакторов были арестованы, было восемь случаев судебных преследований, три случая закрытия газет, тридцать шесть конфискаций изданий, сорок три штрафа.
По обыкновению, цензура работала крайне беспорядочно и нелогично; некоторые самые сильные атаки в печати, как например атака Набокова, сходили с рук, а иногда малейший намек на критику уже был сигналом для репрессии.
На банкете, в Москве, где праздновалось пятидесятилетие либерального органа "Русские Ведомости", произнесены были речи, атакующие правительство; ничего не произошло до той минуты, когда оглашена была одна из поздравительных телеграмм:" Если бы было больше таких органов как "Русские Ведомости" - не могло бы быть бейлисовского процесса". - В этом месте, жандармский офицер, на чьей обязанности было "соблюдать порядок", прервал банкет и велел гостям разойтись.
Защитниками Бейлиса также была получена в Киеве телеграмма, посланная собранием Союза петербургских (246) адвокатов с протестом против "искажений основ правосудия, очевидных на этом процессе, против клеветнического поклепа на еврейский народ, против обвинений, высказанных на суде, имеющих целью возбуждать расовую и национальную ненависть".
Двадцать пять членов Союза Санкт-Петербургской адвокатуры были осуждены на разные сроки тюремного заключения за эту телеграмму (среди них Керенский, в то время депутат в Думе, позже министр юстиции, и еще позже председатель Совета министров Временного Правительства).*
Шульгин, этот "почтенный антисемит", чье яростное денонсирование обвинительного акта против Бейлиса явилось таким ударом для царской администрации, продолжал призывать к "разумному антисемитизму"! ...Он многократно отзывался о процессе, как о грубейшей ошибке; он считал, что в случае осуждения Бейлиса, те кто не верили в его виновность, с отвращением откажутся от антисемитизма (мысль, что это может случиться очень его беспокоила). Он продолжал искать эффективный метод, как бы отделаться от евреев, не нарушая законов.
Он даже хотел (или, во всяком случае, всем казалось, что хотел) уничтожить существующие ограничения местожительства для евреев, когда заявил в Думе: "Все ограничения и высылки, которым подвергают евреев, приносят один только вред; распоряжения эти полны всякого вздора и противоречий, и вопрос этот тем более серьезен, что полиция, благодаря ограничениям,** живет среди Диаспоры на взятках, получаемых ею от евреев".
Несмотря на все это, Шульгин оставался антисемитом даже и после того, как Чрезвычайная Комиссия в 1917 г. обнаружила, в какой клоаке зародилось дело Бейлиса. Во время происходивших, параллельно с большевистской революцией 1918-го г. погромов, Шульгин объявил, что мол, так евреям и надо - они только платят за свои грехи.***
А крайне правые безжалостно все напирали и напирали. Уже заявление Пуришкевича в Думе указывало, что некоторые из них хотели довести положение до крайней точки с целью распустить Думу и восстановить абсолютизм. На это же указывал и один из меморандумов, переданный Маклаковым, министром внутренних дел Николаю. Вот его текст: "Дума (247) фактически вступает в борьбу со всяким авторитетом, она прокладывает дорогу к своей конечной цели - революции.
В случае, если боевой дух вспыхнет и разойдется в ширь и глубь, администрация, действуя быстро и решительно, сумеет подавить беспорядки и справиться с восстанием. Но для этого необходимо провести два мероприятия: распустить Думу и объявить столицу на чрезвычайном положении".*
От Николая, из его крымской резиденции, немедленно получился ответ: "Это именно те слова, которые я давно ожидаю от моего правительства".**
(248)
Глава двадцатая
ЧЬЯ ПОБЕДА?
Вернемся теперь в залу суда, покинутую присяжными заседателями для вынесения приговора.
Защитники Бейлиса и их друзья, потрясенные бесстыдством заключительной речи судьи Болдырева, сидели удрученные, но не хотели терять надежды... Наступил вечер, зажглись электрические лампы, заслоняя собой серое октябрьское небо. Извне просачивались слухи, что здание суда будто бы оцеплено пешей и конной полицией, и все движение вокруг приостановлено; будто бы вокруг Софийского собора собралась большая толпа народа с зажженными факелами, в ожидании заупокойной службы по убиенном Андрее Ющинском, сейчас же после объявления приговора.
Было невозможно предугадать каков будет вердикт. Если бы только список присяжных был составлен по принципу лотереи, виды на хороший исход были бы прекрасные; хотя украинский мужик и был малограмотен, он всегда считался умным и проницательным; он ничего не берет на веру и терпеть не может, когда чувствует себя одураченным.
Однако список этот не был составлен из случайных людей, и теперь оставалось только выяснить насколько "правильно" он был составлен. Если ответ на этот вопрос следовало искать у старшины присяжных, правительственного чиновника Мельникова, то нужно было ожидать самого худшего.
В начале каждого заседания суда, когда судьи уже сидят, а публика еще стоит, присяжные входят под предводительством Мельникова.
(249)
Вот как Короленко его описывает: "...Человек маленького роста, одетый в черный сюртук и светлый жилет, он быстро шагает как будто боится, что кто-нибудь его опередит и таким образом унизит его достоинство; когда он доходит до скамьи присяжных, он делает пол оборота и останавливается, опираясь локтем о стол, наклонив свой корпус с некоторой грацией, слегка скрещивая ноги... где-то, в такой же позе стоит памятник какому-то великому человеку... В правой руке он держит карандаш, больше напоминающий в данной обстановке маршальский жезл или же адмиральский телескоп. Он стоит без движенья, - если бы скульптор или фотограф захотели его увековечить - он готов! Он сохраняет эту величественную позу все то время, пока присяжные как солдаты, вереницей шагают мимо него.
Человек этот угодлив. Короленко о нем дальше пишет:
"Он всеми силами старается выявить свое отношение к процессу: напряженное внимание к речам прокуроров и высокомерие к высказываниям защитников или же свидетелей защиты".
Мельников также не внушал доверия репортеру антисемитской газеты под редакцией Шульгина "Киевлянин". Он находил, что Мельникову, временно получившему такое большое значение, недоставало достоинства, приличествующего его функциям; он по-прежнему производил впечатление мелкого чиновника, изо всех сил старающегося угодить властям. "А так как желание властей, хотя и не высказанное вслух, было совершенно ясным, то многие в зале суда смотрели на старшину, кто с мрачным предчувствием, а кто и с надеждой; последние особенно в тех случаях, когда он вооружался карандашом, чтобы отметить замечания сделанные обвинением".
Бейлиса (под охраной солдат с саблями наголо) нет на его обычном месте напротив скамьи присяжных. Он находится в своей камере, где он провел последние тридцать три ночи.
О чем Бейлис думает? Согласно его простодушным воспоминаниям, он думал о себе и своей семье; о том, что его судьбу теперь решают присяжные и это значит: Сибирь или свобода, катастрофа или начало новой жизни. Он слышит колокольный звон киевских церквей, призывающих к вечерне, и сердце его сжимается от плохого предзнаменования - никогда этот звон ничего хорошего евреям не приносил.
(250) Наконец-то, после невыносимо долгого ожидания, они за ним приходят и ведут его обратно, в залу суда; ему кажется, что он ждал целую вечность, а на самом деле прошло всего полтора часа с тех пор, как присяжные удалились. Бейлис устремляет свой взор на дверь, ведущую налево от покрытых красным бархатом кресел судей. Вокруг него мертвая тишина, в воздухе чувствуется тяжелое напряжение.
Без двадцати шесть старшина входит с особой торжественностью - в руках у него текст врученных ему двух опросных листов.
После того, как присяжные заняли свои места, он читает вслух текст первого вопроса:
"Было ли доказано, что 12-го марта 1911-го г. в одном из зданий еврейской хирургической больницы, Андрей Ющинский был схвачен, ему засунули в рот заклеп, и ему были нанесены раны, из которых вытекло пять стаканов крови, после чего были нанесены новые раны, общее число которых достигло сорока семи. Была ли смерть Ющинского следствием всех этих ран, причинивших ему страшные страдания и приведших к почти полной обескровленности его тела?"
Вердикт: "Да, это было доказано".
У Бейлиса потемнело в глазах; сердце его бешено забилось: "Раз они определили место убийства на кирпичном заводе, значит они вынесут решение, что одним из убийц был я". Ведь согласно словам маленькой Людмилы, она собственными глазами видела как он, Бейлис, схватил Андрюшу, а по свидетельству Чеберяк, ее сын тоже это видел и, умирая, сказал ей об этом. Фонарщик тоже показал, что Женя ему это говорил; правда, он позже отрекся от своего показания, но ведь в свое время именно оно и привело к аресту Бейлиса; Бейлис решил, что он погиб.
Как будто издалека до него доходит чтение второго вопроса:
"Виновен ли подсудимый в сообщничестве с другими лицами, не обнаруженными во время следствия, побуждаемый религиозным фанатизмом, в предумышленном убийстве мальчика Андрея Ющинского; схватил ли он его и потащил ли он (251) находящегося там Ющинского к одному из зданий кирпичного завода ?"
Вердикт: "Нет, не виновен"
На секунду все онемели, затем по залу как будто пробежал электрический ток и началась невероятная суматоха; раздавались восторженные выкрики вперемежку со слезами. С самим Бейлисом сделалась истерика. Один из стороживших его солдат принес ему стакан воды, Зарудный бросился вперед, выхватил у него из рук стакан и подал его Бейлису: "Бейлис больше не ваш - он принадлежит нам!"
Когда вся эта буря немного улеглась, судья Болдырев обратился к Бейлису с официальной формулировкой оправдательного вердикта: "Вы свободны, и можете занять ваше место в обществе".
Вокруг плачущего Бейлиса собралась толпа. Некий купец, не имеющий возможности близко к нему подойти, кричит: "Я оставил без призора три фабрики в Петербурге и сижу тут целый месяц! Я не мог уехать домой, я не мог бы спать по ночам! Слава Богу, я могу вернуться домой, я теперь счастливый человек! Я бы хотел пожать вашу руку, но вы видите, я не могу к вам пробраться!"
Короленко протиснулся сквозь толпу на улицу; его тут же, с восторженными криками, окружили студенты; он их просил разойтись по домам, чтобы не возбуждать беспорядков. За несколько часов сотни телеграмм были получены на имя Бейлиса и его защиты.
Сам Бейлис, хотя и свободный теперь человек, был тайно препровожден обратно в свою камеру, чтобы избежать демонстраций при его публичном появлении; только под покровом ночи вернулся он к себе домой.
Небольшая, разочарованная толпа собравшаяся вокруг Софийского собора, сама собой рассеялась.
Пророчившие погромы в Киеве и других местах, даже если Бейлис будет оправдан, ошиблись - погромы не состоялись. Свидетели процесса рассказывали потом, что телефонистки в Киеве, Москве и Петербурге, по внезапному импульсу превратились в газетных репортеров; вердикт их так обрадовал, что они сначала заявляли звонившим: "оправдан", а уж (252) потом только осведомлялись о требуемом номере. Тоже самое случалось и в других городах; по всей стране прокатилась волна торжества и радости, как будто при известии о военной победе. Чужие люди, со слезами на глазах и сияющими лицами, обнимали друг друга на улице.
Евреи и христиане поздравляли друг друга, они гордились своей страной и своими "простыми мужичками", они злорадствовали по поводу унижения администрации, и главное - радовались, что все хорошо кончилось.
Но праздничное настроение длилось не долго: на другой день после окончания процесса, полуофициальный орган правых организаций - ядовитое, антисемитское "Новое время" вышло с комментариями, что по вопросу о виновности Бейлиса голоса присяжных заседателей разделились поровну - шесть на шесть. По русским законам такое разделение автоматически приводило к оправдательному вердикту.
Но как могло "Новое время" об этом узнать? Закон запрещал присяжным заседателям раскрывать тайну их голосования. Конечно, целью "Нового времени" было снизить и довести до абсолютного минимума моральное значение вердикта; однако, отчет газеты получил широкую огласку и никогда не был опровергнут, да и по сегодняшний день он сохраняет весь свой интерес.
Конечно, после оправдательного вердикта все вздохнули с громадным облегчением, но все-таки можно себя спросить следовало ли плясать на улицах?
Да, появилась возможность поднять насмех администрацию; ведь несмотря на все оказанное ею давление, ей не удалось набрать, в таком большом городе как Киев, семи негодяев, согласных поддержать явное извращение правосудия.
С другой стороны присяжным не хватило только одного голоса, чтобы заклеймить Бейлиса, и таким образом никак невозможно было сказать, что нужная и такая заслуженная оглушительная пощечина администрации была дана. Оправдательный вердикт в голосовании шести голосов на шесть имел более техническое, чем моральное значение: милосердие - да, но оставляющее сомнение, напоминающее известное (253) шотландское "не доказано - не виновен, но и не невинен", когда каждый может верить во что хочет.
Спор, касающийся кровавого навета, оставался тем самым безнадежно запутанным. Неизвестно, произошло ли по настоящему голосование в вопросе убийства с ритуальной целью; ведь в первом вопросе, на который присяжные ответили утвердительно (никогда не выяснилось были ли у них здесь какие-нибудь разногласия), не было упомянуто, что преступление было мотивировано религиозным фанатизмом; вопрос касался только места, где преступление было совершено, иначе говоря, госпиталя на земле, принадлежащей Зайцеву?
В этом первом вопросе также спрашивалось правда ли, что из тела Ющинского вытекло пять стаканов крови (с тонким намеком что эта кровь могла быть выпита) и наступила ли смерть Андрюши вследствие нанесенных ему ран? Мотивировка не указывалась, но недоказанные "обстоятельства" были представлены в таком виде, что явно подсказывали ритуальное убийство.
Только во втором вопросе, касающемся виновности Бейлиса, был упомянут возможный мотив религиозного фанатизма; но на этот вопрос ответ гласил: "НЕТ, БЕЙЛИС НЕ ВИНОВЕН". Как же было разобраться теперь во всей этой путанице?
Когда, в Англии, в городе Манчестере, улеглись первые восторги, люди стали мрачно размышлять над комментариями газеты "Манчестер Гардиан"; газета писала: "Простые люди в составе присяжных имели достаточно мужества, чтобы вынести оправдательный вердикт еврею, которого хотели погубить и против которого конспирировали самые влиятельные люди. К сожалению, их мужества не хватило до конца и они в своем заключении добавили: "преступление было совершено на зайцевском заводе" (вернее, они не "добавили" эту фразу, а только "оставили" ее, но смысл от этого не меняется).
Другие ведущие газеты писали в таких же, а иногда и более мрачных красках. Например лондонский "Таймс": "Надо пожалеть, что решение вынесенное присяжными было в согласии с самой позорной стороной обвинения, позволяя таким (254) образом русским реакционерам дальнейшее распространение ужасной и лживой легенды".
"Вестминстерскую газету" русские реакционеры тоже должны были читать с далеко не радужным самодовольством:
"Хотя Бейлис и был оправдан, и этот факт удовлетворил общественное мнение, но в целом вердикт вовсе не был удовлетворительным. Мы не можем обвинять присяжных; формулировка вопросов им поставленных, заранее санкционировала утвердительный ответ на вопрос, касающийся ритуального убийства".
"Лондонец", писавший в "Дэйли Ньюз" одновременно выражал и порицание, и ироническую разочарованность: "Киевское дело совершенно убило мой интерес к еврейскому международному, финансовому и политическому могуществу. Чего такая интернациональная сила добилась? - Вердикта, все еще подтверждающего старый, злостный, кровавый навет!"
Совершенно излишне, конечно, говорить, что такие органы печати как "Аксион Франсэз", "Ля либр Пароль", Ля Круа", ликовали по поводу вердикта, рассматривая его как свою победу. Другие, симпатизирующие им, были более сдержаны; они признавали, что если и нельзя было полностью праздновать победу, то в главном пункте они ее все-таки одержали.
"Райхспост", венский орган "христианских социалистов", писал "В общем, вердикт не опровергнул теорию, допускающую возможность ритуального убийства".
Во второй своей передовой статье "Таймс" назвал приговор "смущающим", и точно так же выразился "Берлинер Тагеблат". И таковым он, конечно, и был. Судье Болдыреву кое-что удалось выгадать из бейлисовского процесса (и это было совсем не мало), а именно: что большому количеству людей, как в России так и за границей по-прежнему оставалось неясным, как расценивать приговор в связи с теорией о ритуальном убийстве.
По этому поводу можно было сказать, что мнение таких присяжных по такому вопросу ничего не означало, и никого ни в чем убедить не могло. Однако, это дело было в каком-то смысле "пробное", нечто вроде плебисцита в миниатюре.
Каково было отношение народа к клевете о кровавом (255) навете? Верил ли он, что евреи собирались в определенный день, в определенном месте и подвергали христианских детей мучениям, предписанным им еврейской религией? Да, заявлено было громогласно с одной стороны - они верили; но другая сторона, с таким же успехом могла утверждать, что приговором ничего не было доказано кроме того, что двенадцать сбитых с толку, усталых людей получили запутанный опросный лист, не позволивший им высказать каковы их убеждения, не говоря уже об убеждениях тех миллионов людей, которых они будто бы представляли.
Однако, одно положение было статистически ясно, среди большинства преобладало единодушное мнение, что игра администрации (чья недобросовестность только прикрывалась некомпетентностью), потерпела фиаско.
Лондонская "Дэйли Ньюз" писала: "Оправдательный вердикт Бейлису был самым сокрушительным ударом для России после русско-японской войны". В моральном отношении для русского правительства оно так и было; но тут следует себя спросить: не был ли самый факт судебного дела более сокрушительным для царской администрации, чем оправдание Бейлиса?
Известный, всеми уважаемый англо-еврейский историк Люсьен Вольф следующим образом выразил свои чувства: "Я боюсь, писал он, что мы не можем проявлять восторга и поздравлять друг друга по поводу результата киевского процесса. Без сомнения, вердикт был сфабрикован властями с целью пустить пыль в глаза заграницей и одновременно сохранить в целости теорию ритуального убийства, облекая ее в какой-то степени моральной поддержкой правительства. Я, лично, никогда не возлагал больших надежд на вердикт; все что нами могло быть извлечено из процесса это возможность осведомить общественное мнение вне России о том, что происходит в этой стране".
3.
Само собой разумеется, и прокуратура и администрация провозгласили свою большую победу.
"Тот факт, что слова "религиозный фанатизм" были (256) опущены из первого опросного листа, объяснял Замысловский, было "простой формальностью"; мы даже не настаивали чтобы слова эти были включены в текст; некоторые особенности данного убийства, подробно изложенные, не оставляли никакого сомнения в ритуальном его характере".* Излагая свои "чувства" по поводу оправдания Бейлиса, Замысловский сказал: "Конечно, нас не удовлетворило оправдание, но на процессе вопрос о ритуальном характере убийства был главным, осуждение же Бейлиса - второстепенным (факультативным)".
Желая отметить "победу", официальные лица, поддерживавшие администрацию, устроили в Петербурге банкет. Самыми выдающимися гостями на банкете были министр юстиции Щегловитов и государственный прокурор Виппер. Были посланы поздравительные телеграммы Чаплинскому, Шмакову, Замысловскому, Косоротову, Сикорскому и другим (Пранайтиса, как будто, в этом списке не было). Всех их чествовали как "героев бейлисовского дела"; и в телеграммах этих восхвалялось "благородное мужество и высокое моральное достоинство неподкупного и независимого русского человека".**
Некоторые поздравления и выражения благодарности и восхищения подкреплялись более существенным образом. Замысловскому выдано было двадцать пять тысяч рублей, чтобы написать книгу о бейлисовском деле; судья Болдырев получил повышение по службе, он возглавлял теперь киевскую судебную палату. (Он также получил личный подарок от царя - золотые часы и тайную, незаконную прибавку жалованья).
Чаплинский, неутомимый труженик, успел лучше всех; он был переведен на службу в Сенат - высшую судебную инстанцию в России.
Все награды, выданные инициаторам и сотрудникам конспирации, были конечно аннулированы революцией. То что в конечном счете с ними со всеми случилось, а также с теми, кто с ними боролись, мы приводим в нижеследующем, неполном списке: Щегловитов, Белецкий и Н. А. Маклаков (министр внутренних дел и брат защитника Бейлиса) были расстреляны большевиками в 1918 г. Шмаков умер еще до революции, а Сикорский в 1919 г. Виппер устроился на службе в большевицкой администрации в Калуге, в ста десяти верстах от (257) Москвы; в 1919 г. его там обнаружили, и революционный трибунал его судил и прокурор требовал для него смертной казни, но так как он был нужен администрации в Калуге, его приговорили только к короткому тюремному заключению.* В тюрьме он и умер.
Голубев был убит на фронте в первую мировую войну;
Пранайтис умер в Петербурге (в то время - Петрограде) в январе 1917 г. Замысловскому, успевшему выпустить книгу о деле Бейлиса накануне революции, удалось бежать в Югославию, где его еще видели в 1933 г.
Вера Чеберяк и ее сводный брат Сингаевский были расстреляны большевиками в 1918 г. Единственный отчет о смерти Чеберяк мы получили от журналиста Хаима Шошкесса в ежедневной еврейской газете "Дей-Морнинг Джорнал". Шошкесс рассказывает, что будучи в большевицкой тюрьме в Харькове в 1920 г. он слышал, как тюремный надзиратель Антазерский хвастался перед заключенными, что он собственноручно расстрелял Веру Чеберяк в киевской Чека.
Судьба также принесла мало счастья жертве этого процесса и его защитникам. Мендель Бейлис покинул Россию в 1914 г. так как жизнь для него там стала невыносимой; друзья помогли ему уехать в Палестину, но он не смог там устроиться. В 1922 г. он приехал в Америку, где он безуспешно пробовал работать, сначала в одной типографии, потом в качестве страхового агента. В 1925 г. вышла его биография, написанная с его слов, печатавшаяся также в американо-еврейской газете. Ко времени смерти Бейлиса (в 1934 г.) общественный интерес к нему сильно понизился.
С приходом большевиков к власти, Грузенберг, Карабчевский, Марголин и Набоков эмигрировали за границу. В. Маклаков был послом во Франции в период большевицкой революции, и он никогда не вернулся в Россию. Карабчевский, Грузенберг и Маклаков умерли во Франции - в 1925, 1940 и 1959 г.г., Марголин умер в Америке в 1957 г.
Смерть В. Д. Набокова в некоторой степени иллюстрировала его жизнь; сын его писал о том, как это случилось, когда во время публичной лекции в Берлине, в 1922 г. Набоков защитил своим телом лектора (своего старого друга Милюкова) (258) от стрелявших в него двух русских фашистов; в то время как Набоков наносил сокрушительный удар одному из убийц, второй его застрелил.
Зарудный и Короленко, решили оставаться в России. Короленко умер в 1921 г., Зарудный был еще жив в 1933 г., Бразуль-Брушковского арестовали во время чисток в 1937 г., и никто о нем больше ничего не слыхал.
О студентах - Караеве и Махалине ничего больше не было известно.
Может быть, самая интересная судьба была у Шульгина; во время прихода к власти большевиков он покинул Россию, но потом вернулся обратно. В 1965 г. он будто бы участвовал в историческом фильме, в котором играл себя самого. О нем говорят, что он оказывал лояльную поддержку коммунистическому режиму.
(259)
ЭПИЛОГ
ОТКЛИКИ ЧЕРЕЗ ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ
Кровавый навет был незначительным фактором в истории антисемитизма за последние пол столетия. Он неожиданно появлялся на поверхности то тут то там в "желтой" печати, не вызывая серьезных волнений. Можно было сказать, что Навет был убит делом Бейлиса, если бы настоящим убийцей (предполагая что "смерть" была действительной), - не был дух времени. За последние 50 лет дьявольские инстинкты определенного рода неудачников искали удовлетворения не в картинах пытаемых детей и человеко-вампирах, а в страшных рассказах о мировом заговоре и всеобщей погибели.
За провалом бейлисовского дела последовало воскресение "Протоколов Сионских Мудрецов", которые сильно способствовали смягчению восприятия миром первых фаз гитлеровского антисемитизма.
Удачно пущенная торпеда Протоколов было делом рук русских реакционеров, сделавших также возможным дело Бейлиса. Их ничем нельзя было обескуражить и ничему нельзя было научить. Тем не менее было бы слишком упрощенно сказать, что их антисемитизм погубил их, так как их роковая неспособность что-либо понять охватывала гораздо более широкую сферу. Однако, антисемитизм был органической частью их сущности, и символически и реально. Они упорно продолжали верить, что они были побеждены только потому, что не смогли собственными силами противостоять мировому еврейству и, что даже теперь, если бы только иметь возможность возбудить весь мир против евреев, можно было бы еще повернуть стрелку часов назад.
Когда протоколы впервые проникли на запад, они вызвали (260) у разумных и интеллигентных людей такое же недоверие и насмешку как и первые сообщения о деле Бейлиса. Казалось, что дикая небылица, распространяемая во время гражданской войны 1918 г. белой армией, никак не может быть принята всерьез значительным количеством людей. Однако, почти с самого начала, появление нелепой выдумки принесло с собой свои плоды, и первые попытки создать еврейское государство в Палестине наткнулись на это препятствие.
Хаим Вайцман, позднее первый президент Израиля, посланный британским правительством для планировки осуществления бальфуровской декларации с целью создания еврейского государства, находился в Палестине весной 1918 г. в качестве главы сионистского комитета.
Вот что Вайцман пишет в своих мемуарах: "Уже с первого моего разговора с генералом Виндхамом Дидсом, я узнал по крайней мере об одном источнике наших бед. Внезапно, без всякого предисловия, он вручил мне несколько отпечатанных на машинке листов бумаги и сказал, чтобы я их внимательно прочел; прочитав первый лист я посмотрел на генерала в недоумении и спросил его о значении этого хлама. Но Дидс спокойно и даже строго ответил: "Вы лучше все это внимательно прочтите до самого конца, так как тут таятся для Вас в будущем большие неприятности".
"Это было моим первым знакомством с "Протоколами Сионских мудрецов", и я спросил Дидса, как они попали в его руки? - Он ответил тихо и грустно: "Вы найдете копии их во многих полевых сумках британских офицеров, и... они этому верят! Протоколы были занесены сюда британской военной миссией со времени ее службы на Кавказе, в ставке великого князя Николая Николаевича".
2.
Интерес к "Протоколам" сперва дошел до своего апогея, а затем стал спадать;* но миллионы людей во многих странах их прочитали, и они оставили после себя в умах людей западного мира осадки ненависти, подозрительности и страха, или, иначе сказать, некую восприимчивость, использованную (261) нацистами со смертоносным успехом в Германии, и отнюдь не безуспешно во многих других странах.
Оставшиеся в живых поборники дела Бейлиса и распространители протоколов с удовлетворением увидели, как их "крестовый поход" освобождения мира от еврейского засилья был перенят Гитлером и доведен до "совершенства" не снившегося его предшественникам.
После революции путь русского антисемитизма был неровный. Согласно коммунистическому кредо проявлять антисемитские чувства считалось просто неприличным, а когда нацисты ввели антисемитизм в свою программу, отвращение к этим извращенным и злобным чувствам еще больше увеличилось.
Казалось естественным, что коммунистическое общество будет относиться к антисемитизму, как к контр-революционному явлению, и не потерпит его. И, действительно, нельзя отрицать того, что в первые ленинские годы коммунистической власти, антисемитизм в России исчез из виду.
Но надо сказать, что это только "казалось естественным", так как даже коммунисты не могут отрицать что под Сталиным антисемитизм снова появился фактически, даже тогда когда его отрицали принципиально.
Это, конечно, не был нацистский антисемитизм или похожий на практику царских реакционеров. Никогда не подразумевалось, что евреи низшая порода людей, которую для блага страны необходимо изгнать, подавить или уничтожить. Никто также не смел предлагать чтобы исключение евреев из какой-либо профессии было узаконение. Но если можно сказать, что коммунистический антисемитизм отличается от нацистского абсолютно, а от царского только до некоторой степени, то это потому что опять всплывают знакомые, характерные черты.
Можно было бы следующим образом суммировать антисемитизм в Советском Союзе: нет ничего предосудительного в каждом отдельном еврее - он также, как и всякий другой, может быть превращен в лояльного гражданина; но необходимо последовательно обескураживать всякое его желание или попытку сохранения еврейской культуры и традиции в любой (262) форме, религиозной или секулярной, особенно на древне-еврейском языке, но также и на идиш.
Посредством постоянного давления, лишая евреев их традиционнного образовательного и воспитательного материала (т.е. нужных им книг), всего того, что составляет органическую и историческую часть еврейской культуры, власть заставляет её вымирать и растворяться в русской культуре.
Совершенно очевиден результат такой тактики: уничтожение еврейства как такового; еврейство, лишенное своей основной духовной пищи (древних книг, позволяющих ему изучать еврейскую историю и традицию), не может не задохнуться в чужой ему атмосфере, и не перестать существовать.
Сейчас большевистская тактика по отношению к еврейству, если не в физическом, то в духовном смысле, может быть приравнена к дореволюционной, выраженной в свое время в антисемитской прессе: "Жиды должны быть поставлены в такие условия, при которых они постепенно будут вымирать; задача эта должна быть разрешена нашим правительством и нашими самыми способными людьми". (Но тут для справедливости надо отметить - коммунисты не употребляют оскорбительного слова "жид").
Другие меньшинства в Советском Союзе поощряются получаемыми ими стипендиями, всякими льготами для постройки школ, субсидиями театрам, для издания печатного материала, газет, всего того, что необходимо для сохранения культурного быта народа. Некоторые из этих меньшинств гораздо малочисленное чем евреи, и ни одно из них не имеет такого богатого культурного и духовного наследия.
Только в последнее время поступающие отовсюду протесты заставляют Советское правительство уступать и соглашаться на выпуск некоторого ничтожного печатного материала, позволяющего евреям частичное самоопределение. Еще несколько десятилетий такого голода, таких ничтожных подачек и эти жалкие уступки никому не будут нужны, так как никого больше не останется, чтобы ими воспользоваться.
Мы могли бы, может быть, взглянуть на первые вспышки сталинского антисемитизма вылившиеся в конечном счете в "дело врачей", приведшие к уничтожению в Советском Союзе (263) большей части еврейской интеллигенции с неоправданной снисходительностью, назвав эти вспышки личными "ошибками" и идиосинкразией Сталина. Но мы видим еще более обескураживающие явления в советском антисемитизме нашего времени; мы замечаем в советской прессе с неровными интервалами* странные высказывания, никак не соответствующие общей схеме коммунистической антирелигиозной политики. Их нельзя рассматривать, как логический вывод из враждебного отношения советского правительства к израильскому государству.
Мы вернее можем судить о значении этих высказываний изучая такое злостное произведение как книгу (в 192 стр.) "Иудаизм без прикрас", написанную Трофимом Корнеевичем Кишко. Эта книга была напечатана осенью 1963 г., но она привлекла к себе внимание не ранее весны 1964 г., когда стали раздаваться энергичные протесты, многие из них от иностранных коммунистов, за пределами С.С.С.Р.
Конечно, мы ожидаем со стороны коммунистов презрительного отношения к любой религии (основанного на их "научной" платформе) и не ждем никаких поблажек для еврейской религии; однако, в этой книге обвинения в обскурантизме и антикоммунизме перерождаются в поносительство всего еврейства, преданного своей традиции. Почти все внимание автора уделено тому, что он считает аморальностью иудаизма - религии, по его мнению, проповедующей воровство, обман и ненависть к людям иных вероисповеданий.
Автор заявляет, что в "Мишне" найдена была следующая интерпретация заповеди: "не укради" - Не укради и не причиняй никакого другого вреда твоим соседям - евреям - хаверим; что же касается "гоев" - людей иных вероисповеданий, то евреи, согласно еврейскому учению, могут присваивать себе их имущество потому что Иегова отдал все богатства иных народов в пользование евреев. Или еще иначе: "Талмуд - моральный развратитель - он прививает дух торгашества и вымогательства - учение Талмуда пропитано презрением к работе. Евреи очень любят разглагольствовать по поводу заповеди запрещающей им лжесвидетельствовать; однако, когда речь идет о благополучии какого-либо еврея, лжесвидетельство и даже ложная присяга - дозволены; все что (264) требуется, учит "святое писание", это опровергнуть в своем сердце данную ложную присягу".
К этому еще добавляется интересный вариант на тему о мировом еврейском могуществе: "Единственная причина почему евреи еще не прибрали к своим рукам решительно всего, это опасение потерять необходимую им рабочую силу других народов". (Предполагается, что такая точка зрения исходит от религиозных евреев, невидимому убежденных в возможности "все прибрать к рукам", если только они этого захотят).
И дальше - в более общих чертах: "Этика иудаизма не запрещает ни постыдного лицемерия, ни позорного взяточничества. Известный толкователь Талмуда - Раши объясняет: "основываясь на библейском учении, евреи, чтобы соблазнить своих врагов должны прибегать к взяткам с первых же шагов; в других случаях, когда им это надобно, они должны проявлять всяческую хитрость".
И еще: "всякие измышления и теории, касающиеся мацы, свиней, воровства, лжи и разврата очень характерны для многих раввинов". После этого следует странный параграф: "При современных условиях, еврейские пасхальные праздники приносят нам, во многих отношениях определенный вред; они порождают презрение к труду и способствуют поощрению национальных чувств среди еврейских рабочих. Празднуя свою пасху, евреи не являются на работу в течение нескольких дней, и таким образом задерживают выполнение плана продукции и нарушают рабочую дисциплину. Все эти пасхальные празднества тем более вредны, что их молитвы, легенды с ними связанные, возбуждают в верующих евреях желание возвращения в Израиль, где их - свободных граждан Советского Союза - превратят в пушечное мясо для Бен-Гурионовской шайки и его хозяев - империалистов".
Следовало бы предположить, что если праздники порождают презрение к работе, то воскресные дни, если их и не соблюдают в религиозном смысле, все-таки приносят государству не меньший ущерб, чем еврейская пасха. Настоящая цель всех этих клеветнических высказываний вполне ясна: с чем автор на самом деле не может примириться, это с (264) существованием национального самосознания евреев, и связанного с ним стремления возвратиться в собственную страну.
Если бы автор откровенно высказался об этом, такое заявление было бы несомненно предосудительно по множеству причин; но он скрыл бы свою злобную нетерпимость, применив открыто антисемитский маневр. Работа, которую Кишко проделал на наших глазах, нам хорошо знакома; у нас не может оставаться сомнений, что он воскресил высказывания Ипполита Лютостанского, а частично и самого отца Пранайтиса (правда, без упоминаний ритуальных убийств). Он пользуется такой же вереницей непонятных слов, вроде "мишна", "талмуд", "раши", "хошен", "мишпат", "хавер", "абот раввин Натан" и т.д. Таинственность всех этих слов должна внушить читателю доверие к глубокой учености автора, в то время как для человека, обладающего некоторой эрудицией, все это является утомительным перечнем давно знакомых и искаженных цитат, выбранных вне контекста, и просто лжи, почерпнутой из классической антисемитской литературы.
Научные квалификации автора в области еврейской религии и истории не были указаны; были даны только хвалебные отзывы о его работе. В кратком предисловии говорится: "Автор этой книги вскрывает для читателя настоящую сущность иудаизма, одной из старейших религий мира, впитавшей в себя все, что есть самого реакционного и антигуманитарного в учении всех существующих религий".
Второе, более длинное предисловие, подписанное "доктором исторических наук" А. Введенским и "писателем Григорием Плоткиным", заверяет нас, что книга эта результат глубокого и добросовестного изучения огромного фактического материала. Нам опять-таки не даны научные квалификации в вопросах еврейской истории ни профессора Введенского ни писателя Плоткина, единственно что нам ясно - еврейская фамилия этого последнего.
Последняя фраза первого предисловия гласит: "Эта книга написана для широкого круга читателей", - иначе говоря, она оказывается предназначена не только для того, чтобы открыть евреям глаза на порочность религии их предков, но также и для того, чтобы оповестить об этом другие народы.
(266) Первое издание вышло количеством в 12 тысяч экземпляров. Многочисленные карикатуры, иллюстрировавшие этот "научный" анализ иудаизма могут соперничать с самыми оскорбительными, появившимися в свое время в "Штюрмере" Штрайхера (- Примечание переводчика: Грубейшая нацистская антисемитская газета, издававшаяся при Гитлере.)
те же отвратительные лица с выпяченными, сладострастными губами и хищными носами, внушающими характеристику алчности и хитрости изображаемых фигур. Эти карикатуры еще больше чем текст книги побудили коммунистов Англии, Франции, Америки, Голландии и других стран поднять протест; надо сказать, что текст точно так же как "исследования" отца Пранайтиса просто не поддается вразумительному обсуждению.
Месяцев через шесть после издания книги, Советское правительство стало проявлять признаки неловкости. Советский "ТАСС" и "Правда" выразили сомнение в точности некоторых утверждений в "Иудаизме без прикрас". "ТАСС" писал: "Определенное количество ошибочных заявлений и иллюстраций могут показаться обидными для верующих и могли бы рассматриваться как проявление антисемитских чувств".*
По-видимому возмущение неверующих, выраженное с силой как коммунистами так и не коммунистами (а среди этих последних было большое количество известных людей не еврейского происхождения), в расчет не принималось.
"Известия" выразили удивление по поводу поднятой вокруг книги шумихи. Они считали, что книга была написана с лучшими намерениями. "Добросовестность брошюры (192 стр.!), писала газета, не оставляет никаких сомнений; правда, надо признать, что в ней содержатся "ошибки", и многие рисунки могут раздражать чувствительность религиозных евреев".** Протесты коммунистов в западных странах как будто не беспокоили газету; по ее мнению "буржуазная" печать всполошилась по пустякам: по поводу маленькой книжонки недавно изданной одним из украинских издательств.
Одно из украинских издательств,*** хотя технически и верно, на самом деле хитрая и бесчестная уловка: речь идет об Академии Наук Украинской Социалистической Советской (267) Республики, в Киеве! Что же это? - Наплыв старых воспоминаний?! - ведь из четырех ученых, участвовавших в тайном сговоре против Бейлиса, трое были профессорами киевского университета! Такое совпадение вызывает грустные мысли; еще печальнее, однако, тот факт, что никто из людей ответственных за "Иудаизм без прикрас", ни ее автор, ни иллюстратор, ни ее заказчик, - не были отданы под суд. Книга, в конце концов, была изъята из обращения, но остается неизвестным сколько экземпляров успели продать? Так обстояло дело весной 1966 года.
Советская цензура в наше время гораздо более строга, бдительна, и умела, чем была царская. То, что книга "Иудаизм без прикрас" находилась в продаже в течение целых шести месяцев, а затем была изъята только под давлением западных коммунистов (и... буржуазии), не оставляет ни малейшего сомнения в сочувствии правительства к факту ее издания.
Впрочем, такое утверждение является наивным преуменьшением настоящего положения вещей: желания правительства очень хорошо проводятся в жизнь в С.С.С.Р., опять-таки гораздо лучше чем они проводились в дни царизма. Если нельзя себе представить, чтобы Голубев и Чаплинский могли осуществить свой заговор против Бейлиса без сотрудничества Щегловитова, то с другой стороны совершенно невозможно, чтобы такой орган как Украинская Академия Наук рискнула издать подобного рода книгу без санкции Москвы.
Случилось так, что эксперимент не удался; благоразумие подсказало, что его надо замять. "Иудаизм без прикрас" только одна из целого ряда антисемитских публикаций, появившихся в Советском Союзе в разное время, и эти публикации, сами по себе, являются только частью упорной антисемитской деятельности советского правительства. Параллель со злом прошлого тут бросается в глаза самым непривлекательным образом, так как нет никаких указаний на то, что русский народ обеспокоен стремлением евреев защищать свое культурное наследие или их желанием праздновать собственную пасху; нет также никаких оснований предполагать, что если бы евреям даны были одинаковые права с другими меньшинствами, и им было бы позволено иметь свои школы (изучение литературы и (268) искусства на идиш), это повлекло бы за собой недовольство народных масс.
Как и в старые времена, и давление, и провокация приходят сверху. Ведь "Иудаизм без прикрас", - книга предназначенная не для евреев, не может быть иначе названа, как провокацией, и такое явление, снова имеющее место в России, особенно нас тревожит.
3.
Мы закончим это исследование вернувшись к некоторым положениям нашего предисловия: уместность сравнения бейлисовского дела с тем, что теперь происходит, только частично вытекает из его антисемитской сущности; эпизод этот имеет значение более общего характера - он знаменует собой извечную борьбу между прогрессом и реакцией.
Можно сказать, что бейлисовское дело при царе, было ранней иллюстрацией использования правительствами 20-го века "Великой Лжи". Тут надо отличать "Великую Ложь" от простой, т.е. той, что уже испокон веков практикуется и правительствами и частными людьми.
Великая Ложь - это не просто ложное изложение фактов - настоящая ее цель уничтожение умственных способностей. Люди ею пользующиеся не делают усилия, чтобы вызвать доверие у осведомленных людей; они относятся с наглым пренебрежением к общеизвестным фактам, прилагая все усилия для уничтожения живой мысли при помощи шума и крика, и непрерывающегося ритма повторений.
Тут надо прибавить что ЛОЖЬ в бейлисовском деле была плохо приурочена к своему времени; ошибочно думать что "Великая Ложь" может быть успешно проведена в любое время, она тоже должна найти для себя какой-то минимальный потенциал восприимчивости. Вот почему "Протоколы Сионских мудрецов" имели больше успеха в 20-ом столетии чем Кровавый Навет.
Дело Бейлиса для нас сейчас поучительно и в том смысле, что оно раскрывает намерения стоящих наверху подчинить себе чувства этического характера; таким образом, люди, (269) находящиеся на службе у государства, обязаны получать свое моральное удовлетворение исключительно в подчинении своему начальству, чьи действия не могут подлежать моральной оценке.
Бейлисовское дело следует изучать во всех его деталях: надо познакомиться со всем этим мерзостным гротеском и подлостью, необходимо почувствовать все бессовестное в нем пренебрежение к самой минимальной пристойности. Только тогда можно понять, что оно нам открыто говорит о всех разрушительных возможностях 20-го века, оно позволяет нам осознать насколько низко может пасть цивилизованный человек в наше время.
Но этот урок будет напрасным, если мы будем продолжать делить мир по категориям добра и зла или если будем пробовать укрываться от опасности. Пора прекратить жить иллюзиями (как мы это делали пятьдесят лет тому назад), что та или иная злая сила никогда больше не возродится в нашем обществе.
(270)
ПРИМЕЧАНИЯ
ПЕРВИЧНЫЕ ИСТОЧНИКИ
А. Стенографический отчет процесса (Стен.), включающий обвинительный акт и множество показаний, предшествовавших процессу, данных разными свидетелями. Все судебные заседания записывались сменяющимися стенографами, и ежедневно, слово в слово, печатались в "Киевской Мысли".
Для того времени это являлось значительным техническим достижением, особенно если принять во внимание, что заседания суда длились 34 дня (от 25 сентября до 28 октября). Они начинались в 10 или 11 утра и продолжались с некоторыми промежутками и перерывами для еды до 11 и 12 ч. ночи, а иногда и позже, включая воскресения и праздники. Работа стенографов являлась единственной в своем роде общественной услугой, хотя фактически выходящие в России или за границей газеты печатали выдержки процесса, часто довольно пространные.
Интерес в России к этому делу был настолько велик, что тираж "Киевской Мысли" возрос в течение процесса от шестидесяти тысяч до двухсот (она рассылалась во все концы России). Согласно тогдашним порядкам русский суд не сохранял дословных записей; только самые важные документы и заявления воспроизводились полностью. Иногда, по требованию обвинителей или защиты, некоторые замечания "включались в протокол".
Весь стенографический отчет был позже перепечатан "Киевской Мыслью" и (по оригинальным матрицам) полностью воспроизведен в 3-х томах, содержащих более тысячи четырехсот страниц двойного размера. Если бы не несколько уцелевших копий протокола (одна из них находится в Вашингтоне, в Библиотеке Конгресса) некоторые события, довольно подробно рассмотренные в этом повествовании, могли бы показаться чистой выдумкой.
Анализ этих событий был также воспроизведен в Европе, и как мы уже указывали раньше, никто из русских консулов и дипломатов, призванных защищать официальную позицию русского правительства, не заявил, что рапорты были не достоверными.
Б. Стенографический отчет Чрезвычайной Комиссии Временного Правительства (КОМИССИЯ - смотреть стр. 124 и в библиографическом отделе: "Падение царского режима").
В. "Красный Архив" (АРХИВЫ) - собрание документов периодически печатавшихся Советским Правительством начиная с 1918 г. (мы тут специально цитируем тома: 44, 46, 54 и 55).
Г. Секретные доклады агентов Дьяченко и Любимова (Агент Д.) Щегловитову через посредство Белецкого.
Д. Автобиографии или Воспоминания Менделя Бейлиса, В. В. Шульгина, В. Г. Короленко, Оскара Грузенберга, Бен-Цион Каца, раввина Мазе, дневники Николая II и его корреспонденция с женой, матерью, Вильгельмом II; Люсьен Вольф цитаты из официальных документов (см. библиографию).
ВТОРОСТЕПЕННЫЕ ИСТОЧНИКИ
"Падение царского режима" - Александра Тагера. (Тагер см. библиографию) английский, слегка сокращенный с русского оригинала, перевод покрывает много материала, использованного нами в первичных источниках. Мы убеждались в каждом отдельном случае, что Тагер заслуживает полного доверия; мы полагались на него для цитат, выбранных из русской печати (за исключением "Нового Времени" и "Речи", которыми мы пользовались в оригиналах) - для цитат из разных публикаций и секретных документов различных министерств, для фотостатов и конфиденциальных документов, переведенных с русского оригинала на английский, (Тагер) цитированных нами на стр. 80-90-91.
Отчет Кучерова о процессе в его: "Courts, Lawyers and Trials under the Last Three Tsars". Отчет Марголина в книге:
"Евреи в Восточной Европе". Отчет Кеннана в "The Outlook," Ноябрь 8, 1913. Полянский (см. библиографию). Газеты или периодические издания использованные нами по мере нашего повествования или же в примечаниях.
Мы имели много бесед с современниками этого процесса проживавшими в Киеве или в других городах России в то время. Некоторые из них присутствовали на разных сессиях суда.
Имена авторов находятся в библиографическом отделе.
Указанная ниже нумерация указывает страницу текста к которой примечание относится.
4 "четверо из них" - Иннокентий IV (1247), Григорий X, Мартин VI (1422), Павел III (1457), кардинал Ганганелли, позже Клементий XI издали в 1758 г. строгий меморандум, клеймивший кровавый навет. Смотреть также Salo W. Baron: "A Social & Religious History of the Jews" в 12 томах - том IX.
6 "Дело Дрейфуса" - Самый лучший, сжатый отчет о деле Дрейфуса мы находим у Halasz; самый подробный, в нескольких томах в собрании статей Клемансо. Имеется также блестящая интерпретация: Barbara W. Tuchman, "The Proud Tower" (Нью-Йорк, 1966) и более тщательное исследование: Е. Nolte, "The Three Faces of Fascism" (Нью-Йорк, 1966).
6 "страдавших галлюцинациями" - по поводу дальнейших замечаний об антисемитизме смотреть примечание 25.
7 "анти-дрейфусизм" - Относительно связи между анти-дрейфусарами и петенистами смотреть: Anthony Hartley "The Extreme Right in French Politics," Encounter. Nov. 1964. Моррас был петенистом и коллаборантом во время немецкой оккупации во Франции; приговоренный к пожизненному заключению, лишенный всех прав в 1945 г. его первой реакцией было написать книгу воспоминаний сороколетней давности: "C'est la revanche de Dreyfus!".
8 "Протоколы Сионских мудрецов" - для полного знакомства с развитием текста "Протоколов Сионских мудрецов" смотреть: Herman Bernstein.
9 "была написана о Бейлисе"- книга Тагера: "Падение царского режима" - мы о ней говорили в введении к этим примечаниям.
10 "мы стояли тогда" - цитаты из: Francis Thompson "An
Anthem of Earth".
12 "влиять на ход истории" - цитированное из: Maurice
Samuel, "The Great Hatred" (New York, 1940).
15 "Настало время!" - Кеннан.
15 "ребенок ли пропадал"" - фактические случаи, много раз приведенные в The Jewish Chronicle of London. (Лондонская Еврейская Хроника).
16 "должны стремиться к этой цели" - Тагер (Лондонская Еврейская Хроника).
18 "Киевская жандармерия" - "Охрана" - предвещала коммунистическую Чека, и разные ее перевоплощения.
19 "Примите это к сведению" - Тагер.
19 "Русское Знамя" - Тагер.
20 "будет сказано ниже" - тут был другой случай, не принятый в свое время во внимание. 8-го марта - за два дня до налета полиции на квартиру Чеберяк, ростовщик у (274) которого она оставила вещи, позже оказавшиеся крадеными, встретив ее на улице подозвал городового и ее арестовали; со свойственным ей самообладанием и находчивостью, назвав фальшивую фамилию и предоставив различные объяснения она умудрилась улизнуть во время допроса. Опознана она была только годом позже когда на нее донес ее любовник Миффле. (Стен. Отчет).
21 "Невинную женщину" - Тагер.
22 "Нет для этого доказательств" - Стен. Отчет.
25 "Всякое здоровое общество" - Тагер. Эта передовая статья поясняет превращение анти-иудаизма в антисемитизм (из религиозно-социальной в расовую и "научную" идеологию), во второй половине 19-го века. Французские и немецкие писатели указывали путь, последние как и следовало от них ожидать, с проявлением большей эрудиции; Россия следовала за ними. Народы средних веков желали и даже настаивали чтобы евреи переходили в христианство; они предоставляли им тогда все права и привилегии, которыми пользовались рожденные христиане (правда, мы не можем знать какова была бы их реакция если бы евреи стали массами переходить в христианство). Однако современное общество менее религиозное, более зависящее от соревнования, становилось все менее восприимчивым к частым случаям обращения евреев в христианство чем это было в средние века. Согласно книге Маттиаса Мизеса: "Der Ursprung des Judenhasses", русский Синод докладывал, что между годами 1835-1895 шестьдесят тысяч евреев перешли в православие, не считая не зарегистрированных, примкнувших к другим христианским религиям.
С восстановлением всех гражданских прав, крещеным евреям, согласно их индивидуальным талантам, свободно открывались двери в академический мир или в правительственные учреждения, дававшие им возможность оказывать влияние на ход событий. Русские антисемиты рассматривали этот закон, открывавший евреям путь к свободе и продвижению в их карьере, с тревогой, а иногда со злобой. Антисемитизм все еще оставался помесью расизма с религиозной нетерпимостью, но расовые чувства начинали преобладать.
Согласно точке зрения расистов евреи неспособны к ассимиляции; в Германии, где евреи тоже в большом количестве переходили в христианство, Евгений Дюринг уже в 1901 г. пришел по этому вопросу к "логическому" заключению: в пятом издании своей: "Die Judenfrage" он писал: "Теперь, на пороге нового века уже неуместно говорить о привычных полумерах применяемых против (275) еврейской напасти среди народов; по моему глубокому убеждению единственный правильный ответ на еврейский вопрос это истребление всей этой сомнительной человеческой породы".
С этим провозглашением "еврейской напасти среди народов" и их неприемлемостью где бы то ни было, при каких бы то ни было условиях, дорога уже была расчищена для "окончательного решения вопроса", примененного нацистами. Дюрингу бесспорно принадлежит первое место в сдвиге антисемитизма религиозного в сторону расового. Дюрингский антисемитизм точно также как и дрюмондовский, или же тот, что выражен в "протоколах сионских мудрецов", был несомненно порожден галлюцинациями. (Однако, Энгельс в своих анти-дюрингских писаниях характеризует эту патологию самым банальным образом: исключительно в экономическом ее аспекте).
25 "убийц мальчика" - Тагер.
27 "Высшая власть" - Тагер и Чрезвычайная Комиссия" - обе инстанции свидетельствуют, что Николай II получал регулярные доклады о деле Бейлиса от Щегловитова и других.
27 "и девятнадцатилетним Голубевым" - Чрезвычайная Комиссия.
29 "Как Кушнир публично признался" - о том что он сознался свидетельствуют Кеннан и В. Д. Набоков.
33 "Чиновник правительственной администрации": "Агент Д." - смотреть стр. 173, а также в Примечаниях - Первоисточники Г.
33 "Редкий тип преступницы" - Лазарь Коган.
35 "Во время погрома в Киеве, в 1905 г." - детали киевского погрома мы находим в рапорте сенатора Тюро (члена Русского Верховного Суда), приведенного Фрумкиным. В рапорте сенатора Кузьминского об одесском погроме (тоже у Фрумкина) говорится, что генерал-губернатор появившийся на сцене в разгар погромов снял шапку перед погромщиками и сказал им: "спасибо вам, братцы", а еврею, которого били, просившего его о защите: "ничего не могу сделать, вы хотите свободы - вот вам свобода жидовские свиньи!".
Другие погромы описанные русскими чиновниками тоже перечислены у Фрумкина.
36 "Андрюша был незаконным ребенком": характеристика Андрея Ющинского взята из стенографического отчета, который содержит большое количество свидетельских о нем показаний. Среди них было много показаний детей; они показывали через два с половиной года после (276) Андрюшиной смерти, но некоторые из показаний были даны раньше, до суда. Однако никто ни из детей ни из взрослых никогда не сказал чего-либо предосудительного об Андрюше. Учитывая показания всех этих свидетелей, а также тех людей в чьих интересах было Андрюшу оговаривать, у нас получается вполне ясное впечатление о характере мальчика. Такое же суждение, с некоторыми изменениями, применимо почти ко всем членам его семьи; никто не опровергал, что у его тетки Натальи была святая душа.
37 "К знаменитой "династии" раввинов" - слава семьи Шне-ерсон началась с Шнеера Залмана (1747-1812), основателя "Хабада" - ветви хассидизма. Последний хассидский раввин, Менахем-Мендель Шнеерсон живет в Бруклине (см. Герберт Вайнера в "Комментарии" март и апрель 1957 г.).
45 "проявил интерес к этому делу" - Герман Бернштейн, в его отчете о бейлисовском деле - Американский Еврейский Ежегодник" (1914-1915).
47 "более способным человеком" - характер и методы Кра-совского наглядно выступают из множества его показаний на процессе; все его замечания касающиеся психологии убийц были тонкими и проницательными.
48 "про ссору с Андрюшей" - Стенографический отчет со слов Красовского.
51 "противились заговору" - Марголин подробно описывает борьбу между Фененко и Чаплинским; он самого высокого мнения о характере Фененко.
52 "все данные, чтобы ее разоблачить" - Тагер. Это свидетельство не фигурирует в семи томах: "Падение царского режима". Мы предполагаем что оно выбрано им из одного из официальных документов, ошибочно переименованных Тагером.
52 "признаков ритуального убийства" - смотреть выше.
53 "Он игнорировал собранный мною материал" - смотреть выше.
54 "что он был Мендель Бейлис" - для портрета Менделя Бейлиса мы читали его автобиографию: она имеет особенную ценность для его личной характеристики. Также рассказы и воспоминания людей, лично его знавших. Конечно, в стенографическом отчете имеется много автобиографического материала. Газеты, покрывавшие процесс, отзывались с неизменной похвалой о поведении Бейлиса на суде.
59 "Такой многочисленной стражей" - Бонч-Бруевич.
61 "комитет из представителей еврейской общественности" - нам дан частичный список комитета, составлявшего (277) защиту Бейлиса; Я. М. Маковери, последний из еще оставшихся в живых его членов (Октябрь 1965 г.), в его "Личных воспоминаниях", а также в "От кишиневского погрома до дела Бейлиса" (Париж, 1963 г.), где сотрудничали кроме самого Маковери, фабрикант Л. И. Бродский, раввин С. Аронсон, Арнольд Марголин, Марк Зайцев (сын Ионы Зайцева) и Др. Быковский, главный врач зайцевской больницы.
62 "приведенный к следователю" - все показания содержатся в стенографическом отчете.
63 "Чеберяк" принадлежит - Тагер.
67 "ублажал его водкой" ссылки на пьянство часто встречаются по мере развития дела. Бразуль-Брушковский (см. стр. 142) и Красовский постоянно подпаивали и Чеберяк и сестер Дьяконовых (см. стр. 193), Махалин и Караев пробовали напоить Сингаевского, чтобы вырвать у него признание (см. стр. 149); Казаченко (см. стр. 77) также как муж и жена Шаховские был пропойным пьяницей. Что же касается Волковны, то она никогда не была представлена в трезвом виде, разве что когда она появлялась в суде, где впрочем некоторые другие свидетели выступали "под парами". Однако, согласно русской классической литературе, русские люди пили и шампанское и водку по любому поводу.
"начал он допрос" - начиная с вопроса судьи Болдырева:
"что вы знаете об этом деле?" (см. стр. 69) вплоть до показания Волковны "они мне велели уйти, я и ушла" (см. стр. 69) - мы цитируем из мемуаров раввина Мазе, относящихся к процессу. Это единственное наше отступление от стенографического отчета, в этом месте очевидно сокращенного. Раввин Мазе, окончивший юридический факультет в России, присутствовал на процессе в качестве эксперта по еврейской религии.
72 "отца Сенкевича" - отец Сенкевич написал для Чеберяк петицию царю, которую он подал ему во время его приезда в Киев, в сентябре 1911 г. В этой петиции отец Сенкевич особенно подчеркнул, что жизнь Чеберяк была "безупречной жизнью труженицы", но что она по какой-то неизвестной причине была на подозрении в связи с убийством Ющинского.
74 "по поводу похищения Бейлисом Андрюши" - Тагер.
78 "скоро начнется еврейский погром" - Стенограф, отчет.
80 "о ритуальном характере убийства" - фотостат с оригинального письма у Тагера.
81 "сделаны после смерти" - Тагер.
82 "четыре тысячи рублей" - (см. стр. 170).
(278)
84 "ведущих медицинских экспертов" - из (см. библиографию). Мнение западных ученых было единодушным: Оболонский, Туфанов, Сикорский и Косоротов сделали свои заключения в полном противоречии с фактами, представленными в первом рапорте Оболонского - Туфанова, а также ранее указанными Карпинским. Страны представленные в "Der Fall Justchinski" - Германия (5 мнений), Австрия
(2, одно из них с двумя подписями), Швейцария (1 мнение), Англия (1 мнение с тремя подписями), Франция (1 мнение с двумя подписями). Профессор А. Халберда (Вена) писал: "Согласно рапортам экспертов нет никаких оснований для предположения, что смерть наступила вследствие полного обескровления внутренних органов. После первого вскрытия тела (прозектором Карпинским), мускулы были обозначены красным, а селезенка красно-коричневым; описание органов сделанное после второго вскрытия (Оболонским-Туфановым), тоже не приводит к заключению, что смерть наступила вследствие полной утечки крови. По моему мнению содержание рапорта не доказывает, что тело было полностью обескровлено, хотя и была большая потеря крови. Головные раны же без сомнения были нанесены еще живому мальчику, раны на ягодицах - когда он умирал или уже после его смерти. Мы можем определенно заключить (судя по большому количеству ран), что жертва была подвергнута пыткам. Вся эта кровь, состояние возбуждения понятное у убийцы, объясняет бессмысленность причиненных ранений. Если бы убийство было совершено с целью собрать как можно больше крови, количество сравнительно малых и наудачу нанесенных ран не могло бы послужить этому умыслу..."
Профессор Эрнст Цимке (Киль): "Доктора Оболонский и Туфанов заявляют, что смерть наступила главным образом вследствие анемии из-за нанесенных ран; однако вскрытие тела не дает никаких доказательств для подтверждения такой точки зрения; ни одна из больших вен или артерий не были повреждены; из этого, а также и из описания состояния внутренних органов следует, что не может быт и речи о вытяжке крови; причину смерти вследствие потери крови нужно исключить, или по крайней мере считать очень мало вероятной. Профессора Оболонский и Туфанов утверждали, что потеря крови равняется двум третям всего ее количества в теле. Для такого заявления нет ни малейших доказательств; имеется много больше вероятности, что это утверждение произвольно. Мнение проф. Сикорского, что это преступление сложное, старательно продуманное и выполненное тоже не находит "подтверждения; когда он говорит, что раны были нанесены сильной и уверенной рукой, он, давая волю своему воображению, мешающему спокойному и сдержанному рассуждению, выходит из рамок объективной расценки..."
Профессора А. Ласкаль (Лион) и Л. Тойо (Париж): "Относительная обескровленность тела еще недостаточное доказательство что смерть наступила вследствие потери крови; имеется много доводов против такой гипотезы: большинство ран были нанесены когда мальчик уже агонизировал, а может быть был мертв; большинство ран были поверхностны. Из первого заключения (прозектора Карпинского) мы не видим, что внутренние органы были обескровлены настолько, чтобы установить причинную связь со смертью мальчика. Что же касается основного вопроса (question capitale) - было ли это обыкновенное убийство или совершенное со специальной целью то надо сказать, что способ причинения целого ряда по большей части поверхностных ран (причем ни одна из них не указывала на вытечку крови из канала крупной вены (vaisseau) наружу надо было бы считать очень странным) (facon singuliere). Абсурд такого метода дает неопровержимый ответ (juge sans replique) на поставленный перед нами вопрос...".
Доктора Чарльз А. Пеппер, А. Марсье, В. X. Вилькокс (факультет лондонского университета), занимавшие важные посты в частных и правительственных учреждениях: "предположение, что цель убийства мальчика состояла в том, чтобы собрать его кровь, представляется немыслимым. Мы подчеркиваем самым решительным образом, что мы не согласны с заключениями профессора Сикорского; мы полностью убеждены, что детали этого убийства нигде не указывают на убийцу в его расовой или национальной характеристике, и мы находимся в полной оппозиции к мнению профессора Сикорского, что преступление это в каком бы то ни было его аспекте было ритуального характера...".
Остальные аттестации в "Der Fall Justchinski" в том же духе касательно question capitale - ритуального убийства.
Среди экспертов были несогласия по поводу других вопросов, не имеющих отношения к главному, как, например: в каком порядке раны были нанесены, в какой момент жертва потеряла сознание, мог - ли сексуальный мотив играть какую-либо роль, было ли несколько человек замешано в преступлении и т.д. и т.д. ...
Нам конечно не нужно разъяснять, что все (280) вышеуказанные цитаты приведены не для того, чтобы убедить читателя, что никакого ритуального убийства не произошло, а для того, чтобы указать на неправдоподобность "добросовестной ошибки" со стороны Оболонского и Туфанова. Эмоциональная психика Сикорского делает вопрос об его честности излишним.
85 "Псевдо-научной аргументации" - Тагер.
85 "возбуждают евреев" - Тагер.
85 "не прекратятся" - Тагер.
86 "со своей прошлой жизнью" - "Кантонист" - эпизод из русско-еврейской жизни, глубоко внедрившийся в фольклор. Он был известен как "Бохолох" (суматоха, замешательство, террор), а стражников, хватавших людей, называли "хапперс".
88 "вниманию правительства"" - Тагер.
88 "мудрого государственного управления" - Тагер.
90 "одним из соучастников преступления" - Чрезвычайная Комиссия и Тагер.
90 "вручить в собственные руки" - фотостаты с писем, цитированных в этой главе (Полк. Шределя, губернатора Гирса, министра внутр. дел Макарова, Чаплинского) - Тагер.
97 "выращивать репу" - цитировано у Барбары Тушман:
Если не обозначено иначе, все цитаты в этой главе взяты из дневника Николая II (с примечаниями его жены), а также из его корреспонденции с женой, матерью и Вильгельмом II.
100 "он был убит группой монархистов" - в октябре 1965 г. князь Юсупов, последний еще здравствовавший из убийц Распутина, вновь возбудил к себе интерес когда он подал в суд на американскую телевизионную компанию, показавшую на телевизоре Распутина, вторгаясь таким образом в частную жизнь Юсупова.
101 "имело святую цель" - Мария Распутина, цирковая актриса во Франции защищала своего отца: "он был великий и святой человек, совсем не тот сладострастник, как некоторые его описывали. Конечно он любил вино и музыку, и я не отрицаю что у него были любовницы; как мог мужчина такой силы духа... и т.д.".
101 "посвятившего себя абсолютному самодержавию, кормившему его" Слиозберг, один из выдающихся евреев того времени, высоко уважаемый в русском обществе, сообщает, что Распутин решительно высказался против бейлисовского дела. Его мнение явно не имело влияния на царя. Однако, когда по окончании процесса киевские реакционеры испрашивали разрешение построить часовню (281) памяти павшего жертвой Ющинского, Распутин, по словам Слиозберга, настоял чтобы Николай II отказал им. Слиозберг не дает источников своей информации.
101 "Было намерение" - Шульгин, см. его ДНИ и другой материал.
103 ""Все было ошибкой?" - Пэрc.
104 "десять истерик в день" - Шульгин.
104 "порой безжалостным человеком" - Вальш.
105 "Молодец" - Витте.
106 "Человека в таком несчастье - Витте.
106 "Все это меня не касается" - Витте.
107 "историческими документами исключительной важности" - А. Пьер, французский переводчик дневников Николая II проводит интересную параллель между царем, последним из Романовых и Людовиком XVI-ым, последним из династии Капетов. Относительно Людовика он цитирует французского историка Олара: "ограниченный ум, слабая воля, неспособный составить какой-либо план, выполнить какой-либо проект. Если бы у него были пороки, он мог бы подпасть под влияние своей любовницы, но он был целомудренным - охотник и слесарь. Александру - же может заменить Мария-Антуанета.
111 "в газетной статье 1905 г." - фотостат этого признания в "Речи" от 9-го июля 1911 г.
112 "а умер всеми забытый" - по окончании бейлисовского процесса Лютостанский подал в суд на целый ряд издателей за напечатанные ими, порочащие его замечания по поводу его характера и взглядов. Но он исчез посередине процесса после того как судом были получены записи католической консистории Полянский - см. также Борисова и Еврейскую Энциклопедию (Санкт-Петербург).
112 "противоестественное поведение" - весьма сомнительно, чтобы царь когда-либо видел знаменитое письмо адресованное ему в 1900г. Толстым, когда в 72 года Толстому казалось что он умирает. "Я не хочу умереть не сказав Вам что я думаю о Вашей деятельности до настоящего времени, сколько добра Ваше царствование могло бы принести и Вам, и миллионам людей, и сколько зла оно принесет если Вы будете продолжать следовать по теперешнему Вашему пути. Одна треть России находится на положении усиленной охраны, иначе говоря - полной анархии. Полиция, секретная и официальная все увеличивается в числе; тюрьмы, ссыльные поселения и каторга в Сибири переполнены сотнями тысяч не только обыкновенных преступников, но и политических заключенных, и к их числу теперь также прибавляются и рабочие. Цензура ставит (282) свой запрет с произволом, превышающим сороковые годы. Религиозные преследования никогда не были такими частыми и жестокими как теперь, и они постепенно все ухудшаются. В городах и больших индустриальных центрах собраны войска, вооруженные заряженными ружьями, угрожающие народу. Во многих местах уже совершилось братоусобное кровопролитие, и еще большие неотвратимо подготовляются.
В результате бесчеловечной деятельности администрации, сто миллионов крестьян от которых зависит могущество России с каждым годом становится все беднее и беднее, и голод постоянное и даже нормальное явление в нашей стране".
Толстой был сторонником крайних мер и он написал это письмо имея ввиду духовный аспект общества и человеческих взаимоотношений, но по существу его обвинение было оправдано. И тут еще надо вспомнить, что написано оно было за несколько лет до революции 1905 г. и всех жестокостей ее подавления.
114 "тот естественный климат, в котором он жил" - для полного отчета о "соглашении в Бьорке и предполагаемого "Тройственного Союза" - см. Люсьен Вольф: "Notes on the Diplomatie History of the Jewish Question."
120 "бывший министр юстиции Щегловитов" - мы не нашли полного жизнеописания Щегловитова. О нем писали во многих биографиях и мемуарах русских политических деятелей нашего времени. В дореволюционном издании Энциклопедического Словаря его имя упоминается с уважением, а в послереволюционном издании, с презрением. Также см. Большую Советскую Энциклопедию. Другие источники упомянуты в тексте.
121 "Казнь Витте должна быть первым шагом" - Tareр.
122 "отвечать за наши действия" - Тагер.
122 "Из всех великих реформ Александра II - размах судебных реформ проведенных Александром II хорошо описан в сжатой форме в образцовом, дореволюционном труде о России у Валласа: "Из глубины разложения и коррупции, судебная система была поднята до уровня просвещенного Запада. Одной из особенностей реформы было введение системы присяжных заседателей.
124 "Чрезвычайная Комиссия временного правительства" - если не обозначено иначе, источником для этой главы была: "Комиссия".
125 "вступившими на путь цивилизации" " В. Д. Набоков.
128 "некоего Малиновского" - Фишер; Суханов.
(283)
130 "Дмитрий Богров" - В. Богров (в библиографии) был братом убийцы Стольпина.
131 "был бы погром" - Богров.
132 "стало известно" - Алексей Гольденвейзер.
132 "отвечать перед Богом" - Тагер.
133 "братья по крови" - Николай Лесков: "Евреи в России".
134 "Правое крыло из пятидесяти депутатов" - Вальш.
139 "главы волостной полиции" - Стенографический отчет.
139 "выдающегося ученика" - мы не перестаем удивляться почему администрация, обжегшая себе пальцы на Красовском, поручила в дальнейшем дело его выдающемуся ученику и поклоннику его таланта - Кириченко.
140 "Размитальский" - характеризован на суде как не имеющий службы и злостный банкрот. Он был важной персоной в местной "Черной Сотне".
140 "из мотивов мести" - Стенографический отчет.
140 "Бразуль-Брушковский" - материал о Бразуль-Брушковском взят из стенографического отчета и из его книги (см. Библиографию), к которой нужно относиться с осторожностью.
143 "мы догадаться не можем" - она притворилась, сказал Бразуль, что хотела установить контакт с одним из грабителей, Лизуновым; однако выяснилось, что Лизунова в Харькове не оказалось; во всяком случае никто не связывал его с убийством". - Много времени было потрачено на Лизунова на процессе, но он не был вызван свидетелем, и все разговоры о нем оказались не относящимися к делу.
150 "это сознаться" - см. стр. 195.
156 "касающихся судебной процедуры" - суд над Катюшей Масловой в "Воскресении" Толстого и следствие и суд над Дмитрием Карамазовым у Достоевского хорошо иллюстрируют какова была судебная процедура в России после судебных реформ и до революции.
158 "представленных суду" - лондонская "Еврейская Хроника" приписывает прокурору Пащенко-Разводовскому авторство обвинительного акта и утверждает, что он был вознагражден за него повышением на должность государственного прокурора в Умани, пост ранее занимаемый Болдыревым.
В обвинительном акте подчеркивается тот факт, что когда Андрюшины родители пришли в редакцию "Киевской Мысли", чтобы поместить объявление о пропаже ребенка, человек принимавший объявление, некий Барчевский, еврей, почти немедленно доложил следователю, что родители не показались ему огорченными, они даже улыбались (что могло и быть от смущения). La Libre Parole в Париже, (284) следуя за некоторыми газетами в России, мрачно намекала, что Барчевский в это время уже знал, что на самом деле случилось с Андрюшей. Арест Мищуком Андрюшиных родственников, судя по обвинительному акту был прямым следствием заявления Барчевского, и государственный прокурор Виппер усмотрел в этом рапорте начало конспирации чтобы направить следствие по ложному пути. Обвинительный акт также уделяет много места другому еврейскому журналисту в "Киевской Мысли", Ординскому, который, также как и Барчевский, явился к следователю по собственной инициативе, чтобы дать показание относительно пропавшего мальчика: он заявил что слышал в доме своих друзей, как прачка рассказывала, что ее сестра встретила на улице Андрюшиного дядю, и дядя сказал ей улыбаясь: "мы не можем его найти, он действительно пропал". Прачка (со слов Ординского) продолжала рассказывать, что через день или два после Андрюшиного исчезновения "мужчина и женщина были замечены на берегу тащившие тяжелый мешок", и прачка была того мнения, что в мешке находилось тело Андрюши, убитого его матерью. В этом обвинители тоже усмотрели начало еврейской конспирации, чтобы направить следствие на ложный след.
166 "бежать из России" - Шульгин был позже осужден за оскорбление государственных чиновников. Когда его судили, Замысловский выступил главным свидетелем прокуратуры и Шульгина осудили на три месяца домашнего ареста, что было смягченной формой тюремного заключения. Однако, апелляция и другие задержки были причиной проволочки его дела до самой мировой войны, когда он был амнистирован. - Полянский.
167 "состава и характера заседающих в суде присяжных" - Тагер.
171 "членами Союза Русского Народа" - Короленко.
172 "двойственный же образ мышления" - нас удивляет что Тагер очень мало пользуется досье Дьяченко - Любимова; это может быть самый ценный источник информации для суждения о манипуляциях происходивших за сценой.
177 "А. С. Зарудный" - отец Зарудного, также как и отец В. Д. Набокова, только может быть в более скромном масштабе, был одним из инициаторов судебных законов при Александре. Можно предположить, что в обоих случаях сыновняя любовь усилила ненависть к Щегловитову, манипулятору законов.
182 "Основные моменты процесса" - Протокол процесса содержит в себе приблизительно миллион двести пятьдесят тысяч слов; мы выбрали из них те сцены, которые казались нам наиболее характерными. Красовский, Кириченко, Бразуль-Брушковский и другие давали показания в течение многих часов; мы старались показать какова была по существу дела роль сыгранная этими людьми.
188 "Вся загвоздка этого дела" - Тагер.
189 "я не Берель" - было нам рассказано, источник неизвестен.
193 "Аделя Равич" - После процесса, Красовский в сопровождении Пинкаса Дашевского (которого Грузенберг защищал после его стрельбы в зачинщика антисемита Крушевана) - см. стр. 175, отправились на поиски Равичей и нашли их в маленьком местечке. Равичи дали очень интересную информацию, подтверждающую участие Веры Чеберяк в убийстве. Но в этой информации не было новых элементов, требуемых законом для возобновления дела перед апелляционным судом. У Марголина было специальное заседание по поводу этих документов с Фененко "Увы, сказал Марголин, нам пришлось признать, что в этих показаниях содержались только новые доказательства, но не было новых обстоятельств". Марголин приложил большие старания чтобы предъявить обвинение Вере Чеберяк и отдать ее под суд. Он жалуется на отсутствие поддержки еврейской общественности, обвиняя ее в недостатке смелости.
208 "Один из наблюдателей" - Мазе.
227 "Тевеевич" - отчество от Теве.
234 "в субъективной оценке фактов" - странным образом, именно французская анти-бейлисовская пресса оспаривала надежность рапортов, посылаемых в ходе процесса. Она указывала на контроль (по ее мнению) евреями международной печати. Но т.к. эта пресса заранее признала и кровавый навет и виновность Бейлиса, можно заключить, что с их точки зрения рапорты были написаны так, чтобы выставить реальность в смешном виде.
236 "Шарль Моррас" - см. анти-дрейфусизм, примеч. к стр. 7.
237 "над подобным чтением" - Достоевский, знаток патологии, дает нам классический пример реакций таких "наркоманов" в "Братьях Карамазовых" в разговоре Лизы и Алеши. "Вот у меня одна книга, говорит Лиза, я читала про какой-то где-то суд, и что жид четырехлетнему мальчику сначала все пальчики обрезал на обеих ручках, а потом распял его на стене, прибил гвоздями и распял, и потом на суде сказал, что мальчик умер скоро, через четыре часа. Эка скоро! Говорит: стонал, все стонал, а тот стоял и на него любовался. Это хорошо! ...Я иногда думаю, (286) что это я сама распяла. Он висит и стонет, а я сяду против него и буду ананасовый компот есть. Я очень люблю ананасовый компот. Вы любите? Алеша, правда ли, что жиды на Пасху детей крадут и режут?" - Алеша отвечает: "Не знаю". Однако, самая интересная часть этого отрывка имеет больше отношения к Достоевскому чем к его героям;
Алеша, вне сомнения самый любимый, созданный им образ человека; Достоевский выражает свои высшие моральные и интеллектуальные чаяния именно через Алешу.
237 "Мы должны быть настороже" - в этой фразе сказалась двусмысленность позиции Морраса.
239 "в течение целого столетия" - Витте.
245 "совершенного евреями?" - Тагер.
246 "Председатель Совета министров Временного Правительства - Кучеров.
246 "благодаря ограничениям" - Шульгин.
246 "они только платят за свои грехи" - Гольденвейзер.
247 "на чрезвычайном положении" - Тагер,
247 "я давно ожидаю от моего правительства" - Тагер.
256 "в ритуальном его характере" - интервью с Замысловским в "Новом Времени".
256 "независимого русского человека" - Тагер.
257 "к короткому тюремному заключению" - Крыленко.
260 "а затем стал спадать" - Интерес стал спадать, но не окончательно. В 1964 г. новый испанский перевод появился в Мадриде, а португальский - в Бразилии.
263 "с неровными интервалами" - материал собран из: "Евреи в Восточной Европе"; "Периодический Обзор событий советского блока", изданный в Лондоне.
266 "Как проявление антисемитских чувств" - Евреи в Восточной Европе".
266 "чувствительность религиозных евреев" - Евреи в Восточной Европе".
266 "Одно из украинских издательств" - "Евреи в Восточной Европе".
(287)
БИБЛИОГРАФИЯ
Аллен, В. (Allen, W.E.D.) : The Ukraine. Cambridge, 1940.
American Jewish Yearbook, 1914-15. Philadelphia, Jewish Publication
Society of America, 1915.
Бейлис, M. (Beiliss, Mendel) : Die Geschichte fun Meine Leiden.
New York, 1925.
Белецкий, С. П.: Распутин. Москва, 1923.
Белов, M. (Beloff, Max) : Lucien Wolf and the Anglo-Russian Entente,
1907-14. London, 1951.
Беринг, M. (Baring, Maurice) : The Mainsprings of Russia. London, 1914. Бернштейн, Г. (Bernstein, Herman) : The Truth about the Protocols
of Zion. New York, 1935.
Бинг, E. (Bing, E. J.) sh. Nicolas II.
Бишоф, Э. (Bischoff, Erich) : Das Blut im Judischen Schrifttum und
Brauch. Leipzig, 1929.
Богров, В.: Дмитрий Богров и убийство Столыпина. Берлин, 1931.
Бонч-Бруевич, В. Д.: Знамение Времени. Санкт-Петербург, 1914.
Борисов, Фил.: Ипполит Лютостанский. Киев, 1912.
Бразуль-Брушковский, С. И.: Правда об убийстве... Дело Бейлиса.
Санкт-Петербург, 1913.
Брант, Евгений: Ритуальное убийство у евреев. Белград, 1926-9. Вакандар, аббат (Vacandard, l'Abbe Elphege) : La question du
meurtre rituel chez les Juifs. Paris, 1912.
Валлас, Д. (Wallace, Sir Donald Mackenzie) : Russia. London & New
York, 1912.
Валыш, В. Б. (Walsh, Warren, В.), состав, и изд.: Readings in Russian
History, 3 vols. Syracuse, 1963.
Витте, С. (Witte, Sergei) : The Memoirs of Count Witte. New York,
1921.
Вильгельм II. (Wilheim II) : The Kaisers Letters to the Czar. изд. I.
Don Levine, London, 1920.
Вольф, Л. (Wolf, Lucien) : Notes on the Diplomatie History of the
Jewish Question. London, 1919.
-----: The Jewish Bogey. London, 1920.
-----: The Myth of the Jewish Menace in Worid Affaira. New
York, 1921.
(288)
-: Darkest Russia, A Weekiy Record of the Struggle for Freedom, London, 1912-14.
-: The Legal Suffrerings of the Jews in Russia, with Appendix
of Laws. London, 1912.
Вырубова, A. (Vyrubova, Anna) : Journal secret. Memoirs of the
Russian Court. London, 1923.
Гольденвейзер, A. (Goldenweiser, Alexis) : Legal Status of Jews in
Russia, 1860-1917. New York, 1966.
Грузенберг, Оскар: Вчера. Воспоминания. Париж, 1938.
Дело Бейлиса (стенографический отчет), 3 тома. Киев, 1913.
Диллон, Э. (Dillon, Emile J.) : The Eclipse of Russia. New York, 1918. Дрюмон, Э. (Drumont, Edouard) : La France Juive, 2 Vols., 1885.
Дюринг, E. (Duhring, Eugen) : Die Judenfrage, 5-ое изд. Berlin, 1901. Жильяр, П. (Gilliard, Pierre) : Treize Annees a la Cour de Russie.
Paris, 1922.
Зайковский, 3. (Szajkowski, Zosa) : The Impact of the Beiliss Case on
Central and Western Europe. American Academy for Jewish
Research, Том XXXI, 1963.
Зенковский, А.: Правда о Столыпине. Нью-Йорк, 1965.
Кармайкель, И. (Carmichael, Joel) : см. Суханов.
Кац, Бен-Цион (Katz, Ben-Zion) : Memoirs (по древне-еврейски)
Тель Авив, 1963.
Кеннан, Ж. (Kennan, George) : Siberia and the Exile System. 2 Vols.,
New York, 1891.
-----: "The Ritual Murder" Case in Kiev. "The Outlook" (November 8, 1913).
Кишко, Трофим Корнеевич: Иудаизм без прикрас, (по-украински)
Киев, 1963.
Клеменсо, Ж. (Clemenceau, Georges) из нескольких томов содержащих статьи о деле Дрейфуса, в наличии были следующие:
L'Iniquite, 1899; Contre la Justice, 1900; Les juges, 1901; Injustice
militaire, 1902.
Коган, Л. (Cohen, Lazar) : Die Helden fun Beyliss Protzess. Лодзь, 1913.
Коковцев, В. (Kokovtsev, V. N.) : Out of My Past. London, 1935.
Короленко, В.: Собрание сочинений, Тома 10, 11. Москва, 1955.
Красный архив: Тома 44, 46, 54, 55. Москва, 1951.
Крыленко, Н. В.: Судебные речи (содержат заключительные речи в процессе против Виппера). Москва, 1964.
Куммер, Р. (Kummer, Rudolf) : Rasputin, ein Werkzeug der Juden.
Nurnberg, 1939.
Кучеров, С. (Kucherov, Samuel) : Courts, Lawyers and Trials under
the Last Three Czars. New York, 1953.
Лазаревский, В. (Lazarevsky, Vladimir) : Archives secretes de l'Empereur Nicholas II. Paris, 1928.
(289)
Лог, X. (Loge, Christian, псевдоним) : Gibt es Judische Ritualmorde?
Leipzig, 1934.
Локхарт, P. (Lockhart, Robert, H. B.) : British Agent. New York, 1932. Лютостанский, И. (Lyutostansky, J. J.) : Die Juden in Russland,
переведено бароном И. Розенбергом. Берлин, 1934. (Первоначальное изд. по-русски. 2-ое изд. 1880).
Марголин, A. (Margolin, Arnold D.) : The Jews of Eastem Europe.
New York, 1926.
Марсден, В. (Marsden, Victor) : см. Protocols.
Мизес, M. (Mieses, Mathias) : Der Ursprung des Judenhasses. Berlin
Wien, 1923.
Монио, A. (Monniot, Albert) : Le crime rituel chez les Juifs. Paris, 1914. Набоков, В. (Nabokov, Vladimir) : Speak, Memory. New York, 1951. "Неофит", апокрифическая книга цитировавшаяся Пранайтисом.
Предпологается, что "Неофит" автор книги, (она никогда не
была найдена).
Николай II (Nicholas II) : Journal intime (Дневники) перев. Пьер,
А. 1925.
Николай II (Nicholas II) : The Letters of the Czar to the Czaritsa.
изд. С. Е. Vulliamy, New York, 1929.
-----: The Secret Letters of the Last Czar: Being the Confidential
Correspondence between Nicholas II and his Mother Dowager
Empress Maria Feodorovna; изд. Edward J. Bing. New York, 1938.
-: The Willy-Nicky Correspondence; Herman Bernstein. New York, 1918. Падение царского режима (стенографический отчет Чрезвычайной
Комиссии, назначенной Временным Правительством), 7 томов.
Ленинград, 1924-26.
Полянский, Н. "Отголоски дела Бейлиса" в Новом Русском Слове,
Нью-Йорк, Август-Сентябрь, 1963.
Пранайтис, И. (Pranaitis, I. В.) : The Christians in the Jewish Talmud,
or, the Secrets of the Teachings ot the Rabbis about the Christians:
the Talmud Unmasked, перев. и изд. "Colonel S. E. Sanctuary"
New York. (Первоначально издано по-русски, Москва, 1892).
Protocols of the Elders of Zion, перев. и изд. Marsden, Victor. London,
1925.
Пэрc, Б. (Pares, Sir Bernard) : The Fall of the Russian Monarchy,
a Study of the Evidence. London, 1939.
Распутина, Мария (Rasputin, Maria) : Le Roman de ma Vie. Paris,
1930.
Родзянко, M. (Rodzianko, M. V.) : The Reign of Rasputin: An Empires Collapse, введение Б. Пэрса. London, 1927.
Розенберг, A. (Rosenberg, Alfred) ; Unmoral im Talmud. Beirut, 1935.
см. также Лютостанский.
Рот, С., редактор (Roth, Cecil) : The Ritual Murder Libel and the Jew. London, 1935.
(290)
"Sanctuary", E. N.: см. Пранайтис.
Сетон-Ватсон (Seton-Watson, Hugh) : The Decline of Imperial Russia. Слиозберг, Г. В.: Дела минувших дней, 3 тома. Париж, 1933-34. Стайнталь, В. (Steinthal, Walther) : Dreyfus. London, 1930.
Суханов, H. (Sukhanov, N. N.) : The Russian Revolution, 1917: An Eyewitness Account, перев. и изд. Кармайкель, 2 тома, сокращ. (Carmichael, Joel). New York, 1962.
Tarep, A. (Tager, Alexander B.) : The Decay of Czarism: The Beiliss
Trial. (Перев. с русского). Филадельфия, 1935.
Fall Justchinski, Der, Offizielle Dokumente und Private Gutachten, ed.
Paul Nathan. Изд. Натан, П. Berlin, 1913.
Фишер, Л. (Fischer, Louis) : The Life of Lenin. New York, 1964.
Фритш, Т. (Fritsch, Theodor) : Beiliss-prozess in Kiev. Leipzig, 1914. Фрумкин, И. (Frumkin, J. G.) : article in Russian Jewry 1860-1917.
New York, 1966.
Фюлоп-Миллер, P. (Fulop-Miller, Rene) : Rasputin, The Holy Devil.
New York, 1926.
Халаш, H. (Halasz, Nicholas) : Captain Dreyfus. New York, 1955.
Шарк, P. (Charques, Richard) : The Twilight of Imperial Russia.
Fairlawn, New Jersey, 1959.
Шрам, X. (Schram, Helmut) : Der Judische Ritualmord (содержит
нацистскую оценку процесса Бейлиса). Берлин, 1943.
Шульгин, В. В.: Дни. Белград, 1925.
Шульц, О. (Shulz, Otto, F. H.) : Kaiser und Jude: das Ende der
Romanovs und der Ausbruch des Boischevismus. Leipzig, 1936.
(291)
ОТ АВТОРА
Нельзя перечислить всех, кто мне помог написать эту книгу; меня бы это только отдалило от моего настоящего намерения - выражения благодарности всем тем, кто потратил много времени и много усилий, помогая мне.
Вот, кто они:
Профессор Илья Тартак, New School for Social Research. Его энциклопедическое знание русской литературы избавило меня от чтения (не имея нужного руководства) большого количества книг, для подготовки фона моего рассказа. Мы с ним также очень пространно обсуждали весь психологический аспект этого дела.
Г-жа Елена Файнман помощница редактора Franklin Papers в Ейле. Она посвятила два года своего свободного времени, помогая мне в исследовании европейской прессы.
Г-жа Евгения Толмачева, бывшая петербуржанка - бестужевка, и
Г-н Рой Мильтон, глава департамента иностранных языков во Franklin School, H. Й., помогавшие мне в исследовании и в переводах.
Др. Исаак Шомский, покрывший вместе со мной обширнейший медицинский материал по-русски и по-английски, и сделавший его доступным для широкой публики.
Алексей Гольденвейзер, окончивший юридический факультет в Киеве (1912), киевский адвокат вплоть до 1921 г. Он был в Киеве во время процесса и находился в тесной связи с ведущими представителями киевской еврейской общественности, включая комитет защиты Бейлиса.
Яков Фрумкин - диплом юридического факультета в Петербурге (1903), петербургский адвокат до роспуска всей адвокатуры советским правительством. Он был активен в еврейских общественных организациях, и с 1902 по 1917 был членом еврейского Совещательного Комитета при Думе.
(292)
Яков Робинсон - диплом юридического факультета Варшавы (1914). Он был специальным советником по еврейским делам при судье Джаксоне, во время процессов, имевших место в Международном Военном Трибунале, в Нюренберге.
Самуил Кучеров - диплом юридического факультета киевского университета (1912), докторат при Колумбийском университете, с 1949 по 1963 гг. эксперт по советским делам и юридическим вопросам при Библиотеке Конгресса.
Я считаю себя в особом долгу перед моей дочерью, Г-жей Честер Рапкин; ее умение организовать материал для исследования было для меня решающим.
Наконец, я добавлю, что я не мог бы привести в исполнение мое задание без великодушного поощрения судьи Артура Гольдберга.
Я бы хотел подчеркнуть, что хотя я и не смог бы провести эту работу без преданности и добросовестных советов моих, выше перечисленных, русских экспертов, я несколько раз расходился с ними во мнении по поводу интерпретации событий; и они не могут быть ответственны за, возможно, вкравшиеся в это повествование ошибки. Я только могу надеяться, что в целом, возможные ошибки не повлияют на основную точность этого отчета.
Еще я хочу указать, что предлагая читателю историю этого дела, я не пользовался никакой фикцией, и не выдумывал никаких разговоров; я старался каждый раз сделать ясным, когда интерпретация событий была моей, и когда она принадлежала другим лицам.
Все даты в России указаны по старому стилю (Юлианскому календарю). Нужно прибавить 13 дней для соответствия их с Григорианским календарем, теперь повсеместно употребляемым.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги