Кровавый шантаж

Глава 2

Британский подданный Ричард Стонберд появился в Нигерии лет десять тому назад. Всем, кто с ним сталкивался, было известно, что он англичанин, но нельзя сказать, чтобы общение с ним доставляло удовольствие.

В отличие от большинства своих соотечественников Стонберд был субъектом малосимпатичным. Начать с того, что прослыл он человеком, которому честные пути заказаны, — склонность к пороку была, похоже, неотъемлемой чертой его характера. К тому же люди далеко не все о нем знали. Не ведали они, например, о том, что, выдавая себя за чистокровного англичанина, Ричард забывал упомянуть, что по отцу он ливанец, а англичанин лишь по матери.

Не знали люди и о тёмном прошлом Стонберда, и о том, почему ему пришлось спешно покинуть Англию, когда запахло жареным. А ведь, если б не бежал он вовремя, может, выпало б ему на виселице болтаться. Некогда

Стонберд служил в британской армии, впоследствии сделался «солдатом удачи», воюя за деньги в чужеземных войнах. Как солдат–наёмник он был беспощаден и жесток, благодаря этому выжил и неплохо зарабатывал.

А если деньгами разжился, какой ещё с него спрос?

На все прочее плевать он хотел.

Но вот уже два месяца, как дела у Стонберда шли из рук вон плохо. Рэкет, которым он в последнее время занимался, не выгорел, деньги иссякли, да к тому же Ричард чуял, что полиция села ему на пятки. Нуждаясь в наличных, он сбыл с рук по бросовой цене два из трёх своих автомобилей. Но деньги, вырученные от этой продажи, уже подходили к концу. В последние дни Стонберд лихорадочно пытался поправить дела, но, похоже, все известные каналы были перекрыты. Он понимал, что время не терпит. Если кредиторы пронюхают, что он на мели, они мигом с ним разделаются — он ведь даже не выплатил до конца кредит за проданные автомобили! В течение нескольких дней Стонберд обдумывал, не отправиться ли на заработки в Зимбабве, где идёт война.

Там он смог бы предложить свои услуги. Но, поразмыслив, отказался от этой затеи. Во–первых, нет у него уже прежних связей, а без них трудно пускаться в такое пред приятие. Д а и возраст даёт о себе знать. Ему сорок, он раздобрел, к комфорту привык, и неохота ему вкушать опять прелести военно–полевой жизни. Д а и потом, где только он на своём веку не воевал — и что в итоге имеет?

Вьетнам, Камбоджа, Нигерия, Египет… Нет, с него до вольно дикого кочевья!

Наконец Стонберд решил: он продаст свою виллу и, раздобыв таким образом денег, смоется из страны подобру–поздорову. Два дня назад он поговорил со своим ближайшим дружком Ральфом — сказал, что хочет про дать дом, но о дальнейших планах умолчал. Ральф согласился переговорить с одной богатой шишкой, ничего определённого не обещая. Когда продаёшь дом не спеша, без суеты, предупредил Ральф, можно выручить хорошие деньги; но когда продаёшь, потому что срочно нужны наличные, покупатели это чуют и не очень раскошеливаются.

И вот теперь дружки встретились снова.

Откинувшись в кресле, Ричард недоверчиво посмотрел на Ральфа.

— Это ты так шутишь, а? — заметил он с лёгким раздражением.

Ральф сидел напротив, выставив свои огромные ручищи. Он то и дело отхлёбывал из бокала. Ральф нынче был многословен — развлекал Ричарда пустыми разговора ми о том о сём.

— Да какие тут шутки. Я, когда речь идёт о деле, не шучу, сам знаешь.

— Тогда к чему клонишь? — За несколько месяцев знакомства Ричард изучил своего дружка и видел, что теперь тот и вправду завёл разговор о чем–то важном.

— О рэкете с контрабандной нефтью слыхал, наверное, а? — тихо спросил Ральф, пристально поглядев на собеседника.

— Не понимаю всё–таки, к чему ты ведёшь. Допустим, слыхал краем уха, ну и что? Меня это как–то не волновало.

Ральф осушил бокал. Выпитое давало о себе знать — у него все больше развязывался язык.

— Сдаётся мне, теперь для тебя самое время поразмыслить об этом.

Ричард решил, что его приятель попросту хватил лишнего и плетёт невесть что.

— Нет, меня это не интересует. Да и прочее не интересует.

Ральф пожал плечами.

— Интересует, не интересует — разве в том дело, Рик? — Ральф поднёс ко рту пустой бокал и, увидав, что бокал пуст, всё–таки запрокинул его. — Ну ладно. Если не терпится продать дом этому ворюге за жалкие двадцать тысяч, делай как знаешь — удерживать не стану.

Я-то думал, тебе настоящие деньги нужны, и, когда босс тут об одном деле упомянул, я сразу подумал про тебя, помочь захотел… Я тебя к водице привёл, но насильно пить не заставишь.

— По–моему, ты просто хватил лишнего, Ральф.

Про какого–то босса толкуешь — первый раз слышу, что у тебя босс есть. Болтаешь невесть что, лапшу на уши вешаешь, а я этого терпеть не могу.

Ральф плеснул в бокал вина, в два глотка осушил его, сморщился, поставил бокал на столик рядом, лихорадочно обдумывая положение. Настал решающий момент, подумал он. Ральф обещал Окариме, что обработает Ричарда; срок, отпущенный боссом на обработку, подошёл к концу.

А если ты задание босса не выполнил, пеняй на себя — он уж поговорит с тобой, у босса разговор в таком случае короткий: пуля в затылок, и все дела. Вдруг Ричард упрётся, тогда его, Ральфа, песенка спета. А может, пора поднажать — припереть Ричарда к стене? Собеседник Ральф а со своей стороны тоже обмозговывал ситуацию. Контрабанда? Нет, это дело гиблое, тут двух мнений быть не может. В контрабандные аферы стоит только ввязаться, потом, как ни старайся, не выпутаешься. Как говорится, назвался груздем… в общем, сиди и не рыпайся — раньше или позже тебя накроют и упекут за решётку.

Тут он опять подумал о доме. Неужели отдавать виллу за какие–то паршивые двадцать тысяч найр? Фантастика, черт подери! Он выложил в своё время семьдесят пять кусков за эту коробку, а с мебелью и прочим она обошлась, пожалуй, в сотню, и к тому же дома растут в цене с каждым годом… Но всё–таки придётся продавать, ни чего не поделаешь. Зато он разживётся монетами, которых так не хватает… Тут Ричард на миг осёкся, вспомнив о долгах. Ба! Да ведь этих двадцати тысяч недостанет, даже чтоб разделаться с долгами! Подумав, однако, он решил, что в нынешнем положении насчёт долгов можно и не беспокоиться. Уматывая из страны, он трубить об этом не станет. Не исключено, правда, что кто–то из кредиторов случайно пронюхает о его планах. Надо будет действовать осторожней, чтоб свести риск к минимуму.

Ричард внимательно поглядел на Ральфа. Вроде не так уж много и выпил, а видок такой, будто еле лыко вяжет.

Ну и рожа, черт подери, ну и рожа: взглянешь на такую — повеситься захочешь. А ведь без этого кретина не обойтись, дом не продать…

— Ну, так я жду, Рик. Что–то долго с мыслями собираешься, резину тянешь. — Ральф решил, что от медоточивых уговоров пора переходить к нажиму. А уж по части нажима Ральф был непревзойдённый мастер — на стоящий «жёсткий парень», что и говорить.

— Ничего я не тяну, — отозвался Ричард; он говорил, выбирая слова: ссориться с дружком резона не было. — Я вот о чем думаю, Ральф. Как считаешь, не мог бы этот твой приятель выложить, скажем, тысяч сорок? Меня бы это больше устроило.

— Ты что, думаешь, если б из этого хрена можно было выудить больше, я бы не выжал, что ли?! — Ральф притворно сердито взглянул на приятеля. — А предложи он сорок кусков, неужто ты бы согласился, Рик?

Ричард пожал плечами.

— Да, Ральф, да. По мне, дело это всё–таки более верное, чем влезать по уши в ваши безумные контрабандные затеи.

Ральф ощетинился.

— Почему же это безумные?

— А зачем меня–то в них тянете? У вас что, своих мозгов не хватает? Нет, меня в эти дела не заманишь.

Ральф окончательно расстался с надеждой уговорить дружка по–хорошему. Пора открыть карты.

— Ты, значит, думаешь, что поумней нас будешь, оттого–то и зовём тебя?

Несколько мгновений приятели мерили друг друга взглядами. Помня о задании Окариме, Ральф не дал воли злобе.

— Послушай, Рик, — проговорил он почти мягко. —

Допустим, ты продашь этот дом за двадцать или даже сорок тысяч, ну а дальше что? Думаешь, кредиторы не на сядут на тебя и дадут улизнуть? Да после того, как ты расплатишься за свой «феррари» и с ювелиром, у тебя на руках пшик останется, и…

— Ральф! — Ричард побледнел. — Откуда… откуда ты знаешь про «феррари» и ювелира?

Ральф видел, что попал в точку, и торжествовал.

— Что–то выпить ещё охота, — сказал он, протягивая руку к бутылке.

— Оставь в покое моё вино, — рявкнул Ричард. В тоне его уже не было и следа дружелюбия. Свои долги он хранил в тайне и разглашения этой тайны не простит никому!

Ральф пожал плечами. Он чувствовал себя на коне.

Если дело дойдёт до кулаков, он без труда справится с Ричардом.

— Похоже, Рик, тебе бы очень хотелось, чтоб о твоих долгах никто не пронюхал.

— Д а иди ты к черту! — огрызнулся Ричард. Плохо дело, думал он. При таком раскладе смотать удочки будет непросто.

— Ну и что теперь будешь делать, а? — спокойно проговорил Ральф. — Мне известно и про компанию «Лейкстоун джуэллинг». И про «Уэдрок», да и про остальные тоже. Рик, отчего ты решил, будто от всего этого можно так просто отмахнуться?

Ричард уставился на приятеля, не в силах вымолвить ни слова. Его душила злоба. Кто бы мог подумать, что у этого кретина есть в голове извилины? Он, Ричард, уже несколько месяцев под колпаком — и ни о чем не догадывался.

— Не понимаю, о чем толкуешь. Про что там тебе известно?

— Слушай, Рик. Ты знаешь, я человек терпеливый.

Раз хочешь, могу рассказать с подробностями. «Лейкстоун джуэллинг» ты должен одиннадцать тысяч. «Феррари» — шесть тысяч триста. «Уэдроку» — две тысячи. «Кингсуэй сторз»…

— Замолчи! — крикнул Ричард. Он попытался встать, но ноги его не держали, и он тяжело плюхнулся в кресло. Он попался! Кто–то загодя забросил удочку, и он на эту удочку попался. «Лейкстоун» — компания со штаб–квартирой в Лондоне, «Феррари» — тоже иностранная фирма, значит, тут поработала чья–то дельная голова, иначе откуда бы взялись эти сведения!

— Ну уж молчать–то я не собираюсь, — небрежно бросил Ральф. — Я тебя предупредил, так ведь? Ну а теперь слушай, внимательно слушай.

Ричард Стонберд поморщился как от боли, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, потом открыл и молча уставился в потолок.

Едва Фрэнк Джиринде с женой переступили порог дома, послышался телефонный звонок. Чем дальше, тем больше голова у Фрэнка шла кругом, но при встрече с

Джейн он сумел взять себя в руки и довольно–таки убедительно соврал. Тот человек с Полем, успокоил он же ну, должно быть, разминулся с ним, в конце концов они сюда вернутся. Вымолвить правду было выше его сил.

— Подойди, — сказал он жене. Стараясь не выдать своего смятения, Фрэнк крепился как мог. Пока Джейн шла к телефону, он бросил портфель на диван, поднёс руку к вентилятору на столике. Фрэнк догадывался, что звонят по его душу.

— Алло, добрый вечер, чем могу служить? — произнесла Джейн, не назвав себя. С некоторых пор она начинала всякий телефонный разговор таким не совсем обычным приветствием. Несколько мгновений молчания, за тем мужской голос в трубке проговорил медоточиво: — Будьте любезны, позовите к телефону своего мужа.

Прикрыв микрофон ладонью, Джейн обернулась.

— Тебя, Фрэнк.

Он взял трубку.

— Алло, я вас слушаю.

— Советую вам, Фрэнк: попросите–ка жену уйти из комнаты.

Джиринде сразу узнал голос — бодрый и холодный.

Тот же человек звонил ему на работу. Зажав микрофон рукой, он бросил жене:

— Извини, Джейн, у меня разговор — на минутку.

Джейн, никогда без нужды с мужем не пререкавшаяся, вышла из комнаты. Она решила проведать детей.

— Так, что вам надо? — Фрэнк старался говорить спокойно, но твёрдо. — Где мой сын? Вы сказали…

— Не спешите, куда вы так спешите, мистер… э-э…

Фрэнк? Сынок ваш жив–здоров, брыкается… пока что.

Теперь слушай. Ты соображаешь, конечно, что сынка твоего мы могли прихватить где угодно — в школе, на улице, мало ли где. Но взяли прямо из дома. Зачем?

А чтоб ты, Фрэнк, понял: никуда ты от нас не денешься, у нас руки длинные. И что не только ты у нас на при мете, но и все твоё семейство. И что никакая полиция тебе не поможет. Ну, теперь понял — и решился?

— Послушайте, как же я могу решиться, если не знаю даже, с кем говорю, не знаю, чего вы хотите. Я ни чего ровным счётом не понимаю! — Фрэнк чуть повысил голос. — Возможно даже, что я не в состоянии выполнить ваши требования. Так как же можно обрекать…

Голос в трубке оборвал его:

— В состоянии, в состоянии, Фрэнк… Был бы не в состоянии, мы бы тебя не трогали.

— Но я ведь понятия не имею, о чем речь! Ну хорошо. Допустим, я завтра приеду в назначенное место, что тогда? Вы отпустите моего сына?

— Ну, так быстро дело не делается, Фрэнк. Но я распоряжусь, чтоб его не трогали.

— Не трогали?! То есть как это? Вы что, распорядились, чтоб сейчас его «трогали»?

— Ну, не совсем, Фрэнк. Видишь ли…

— Послушайте, господин хороший. Я предлагаю вам сделку, хотите сделку?

— Сделку? Сделку — это можно. Какую же?

— Вы возвращаете моего сына, а вместо него берёте меня, согласны? — предложил Фрэнк, но в тот же миг почувствовал, что предложение его нелепо. Его хватятся в компании, поставят на ноги полицию, а домашние окажутся в положении ещё более беспомощном, чем сейчас.

— Не валяй

дурака,

Фрэнк, — после некоторого

молчания сказал незнакомец. — Соображаешь? О семье кто заботиться должен — ты или твой сынок? Я понятно выражаюсь?

— Нет, — соврал Фрэнк.

— Ну ладно, я вижу, ты непонятливый. Тогда запомни вот что. Если попытаешься финтить, сильно пожалеешь об этом. Кровавую баню устроим тогда всему твоему дому.

И запомни: завтра в девять ноль–ноль у отеля «Голубой лебедь». — В следующий миг послышался гудок отбоя.

Фрэнк долго стоял с телефонной трубкой в руке и остекленело глядел на неё. Он не слыхал, как в комнату вошла жена.

— Фрэнк, что стряслось?

Он вздрогнул и попытался придать лицу невозмутимое выражение, но преуспел в этом лишь отчасти. Джейн испуганно вглядывалась в помрачневшее лицо мужа.

Неторопливым движением Фрэнк опустил трубку на рычаг. Он чувствовал, что притворяться более не в силах, — никакого лицедейства не хватит, чтобы скрыть то, что творилось у него внутри.

— Джейн, я должен тебе сказать кое–что, — начал

Фрэнк, осторожно выбирая слова. Он обнял жену, но она чуть отпрянула назад, продолжая пристально глядеть на мужа.

— Я расскажу тебе, Джейн, но пообещай, что возьмёшь себя в руки. Уверяю тебя, все обойдётся, все будет хорошо. — Фрэнк никак не решался произнести самое страшное. Казалось, Джейн вот–вот сорвётся с места и закричит.

— Фрэнк, что–нибудь с Полем стряслось? — Джейн с усилием выговаривала слова, глаза у неё от испуга сделались большими и круглыми. У Фрэнка закололо сердце.

Он усадил жену, опустился на стул рядом, рука его лежала у неё на плече. — О Фрэнк, ну говори же. Кто тебе звонил? Что случилось?

Собравшись с духом, Фрэнк рассказал жене почти все, опустив лишь кое–какие подробности. Джейн выслушала известие молча.

— Фрэнк, но чего они хотят? Я не понимаю, бессмыслица какая–то! — воскликнула она, оправившись от первого потрясения.

— Если б я знал. — Фрэнк уже не пытался скрыть своего смятения. Что делать теперь? Он не понимал, что можно здесь сделать. С подобными ситуациями ему не приходилось сталкиваться. Он посмотрел на жену. Она сидела в глубокой задумчивости, чуть опустив голову.

— О чем думаешь, Джейн?

— Да так, сама не знаю, — проговорила она рассеян но. И, чуть помедлив, добавила: — Хорошо бы через полицию установить, откуда звонил этот тип. Он находился, должно быть, где–то неподалёку, потому что знал, когда именно ты приехал домой. — Фрэнк признал, что эта идея не лишена смысла. Но, как бы там ни было, в полицию обращаться нельзя, разве что в самом крайнем случае.

— Насчёт звонка мысль неплохая. — Фрэнк на мгновение задумался. — Но что же делать сейчас? Просто си деть и ждать? Эти типы, наверное, наблюдают за нашим домом, и, стоит нам пуститься в розыски, они отыграются на нашем мальчике.

— Думаю, мы не должны пока ничего предпринимать. Если мы выполним их условия, они не тронут Поля.

Судя по всему, тот, что говорил с тобой по телефону, человек более или менее респектабельный, да и тот, который увёз Поля, тоже не был похож на убийцу.

Фрэнк с изумлением поглядел на жену. Удивительный она человек всё-таки. Не первый раз Джейн поражала его своей решительностью и оптимизмом, какие трудно ожидать при подобных обстоятельствах. Пару лет назад руководство фирмы проводило кампанию по сокращению штатов. У Фрэнка были веские основания опасаться, что его уволят. В своё время он не устоял перед кое–какими искушениями. Когда вы работаете по сбыту, особенно в нефтяном бизнесе, соблазнам несть числа.

Бизнесмены, с которыми вы ведёте переговоры, предлагают деньги или подарки. Раз–другой вы, допустим, отклоняете такие подношения, но потом вас начинают одолевать сомнения. А почему бы не взять? Разве это кому–нибудь повредит? И вы начинаете принимать под ношения, но это не проходит бесследно. Каждая взятка оборачивается как бы закупоркой сосуда. И мало–помалу ваши «сосуды» приходят в никуда не годное состояние — так что болезнь трудно скрыть от окружающих. У Фрэнка ёкало от страха сердце, когда директорский топор опускался на головы его коллег; он ждал, что скоро доберутся и до него. Тогда–то Фрэнк и поделился с Джейн своими опасениями — считал, что жена имеет право знать о нем все. Он ожидал, что Джейн напустится на него.

Но ошибся — ничего подобного не случилось. Она не толь ко встретила дурные вести с поразительным спокойствием, но сумела и в него вселить уверенность, потому–то, может быть, его тайные страхи и не оправдались. Фрэнку повезло тогда, его грехи не вышли наружу.

— Как там наш Поль, а? Ему, наверное, очень плохо теперь — неудобно, страшно.

— Сейчас мы ничем не можем ему помочь, — отозвалась, чуть помедлив, Джейн. — Одна ночь в неприятной обстановке — это не так уж страшно. Я не верю, чтоб с ним дурно обращались.

— Ты как–то странно рассуждаешь, Джейн, — будто не впервой испытываешь подобное. Я так не могу. Типы, с которыми мы столкнулись, — это бандиты, отпетые негодяи. Они не…

— Теперь не время терять голову, Фрэнк. Ты сам говорил об этом. Ужасаться будем потом — когда они предъявят требования и надо будет решать. А пока мы просто беспомощны. Мы игрушки в чужих руках.

Ай да Джейн, думал Фрэнк. А он–то призывал её не паниковать да не отчаиваться! Некоторое время он сидел молча, потом сказал:

— Если б знать, чего они хотят! Как ты думаешь, неужели денег?

— Из-за денег они не стали бы связываться с тобой — выбрали бы другого, — уверенно сказала Джейн. — Нет, на вымогателей они не похожи. Когда мы с тобой познакомились, помнишь, где я работала? В газете «Глоуб».

Я немного знаю, как действует эта публика. Надеюсь, к утру мы что–нибудь придумаем. А сейчас одно могу сказать: если завтра, на встрече с ними, ты дашь слабину, пощады от них не жди.

Фрэнк жестом остановил её.

— Джейн, мне пришла в голову мысль. А что, если позвонить моему приятелю — ну, тёзке моему, тому самому, который в полиции? Он что–нибудь придумает.

Джейн непонимающе поглядела на мужа.

— Ты забыла, что ли? Тот самый мой приятель, который…

— Да я не забыла, Фрэнк. Я только думаю, стоит ли обращаться к нему сейчас, в нынешнем положении.

— Я думаю, стоит. Объясню ему, что случилось, и попрошу помочь, по–дружески, неофициально. — И Фрэнк, не долго думая, стал набирать номер.

Наконец Ричард заставил себя открыть рот. Покрасневшие глаза его были мутны, язык чуть заплетался.

— Чего тебе надо, Ральф, чего именно?

Ральф не спеша налил себе вина. Отхлебнув из бокала, сказал:

— Чего именно? Так ты согласен, значит, черт тебя подери?

— А, брось! На что согласен–то? — огрызнулся Ричард.

— Не горячись, Рик. Не надо ерепениться. Будь уверен, наша организация — дело стоящее. Ещё ручки будешь целовать.

— Так. Организация, значит. Какая такая организация? — вырвалось у Ричарда.

— А ты думал, я с тобой по собственному желанию вожусь?

— Не тяни! Выкладывай давай: какая организация?

Ральф в хмельном глубокомыслии медлил с ответом.

Босс наказывал ему лишнего не болтать, имён и адресов не называть, пока нет полной уверенности, что человек в их колоде. Будь Ральф потрезвей, он попридержал бы язык.

— Организация Джеральда Окариме — слыхал о таком? — сказал он наконец.

У Ричарда мурашки по спине побежали. Хотя он и не был посвящён во все тайны подпольного мира Порткано, ему были известны имена главных заправил, и потому он, конечно, слыхал об Окариме. В лабиринтах преступного мира Порткано это была одна из самых зловещих фигур. Неужто Ральф в самом деле связан с таким чёртом, как Окариме?

— Чья, как ты сказал? — переспросил Ричард.

— Чего притворяешься, ты прекрасно расслышал! — рявкнул Ральф, который испытывал раздражение, когда замечал, как при упоминании имени Окариме вздрагивают от страха парни не робкого десятка, парни, которым пальца в рот не клади. Почему Ральфа не боятся так, как боятся этого тщедушного человечка? Ну да ладно, пусть имя Окариме наводит страх на умы и сердца, зато без могучих мускулов Ральфа самому Окариме не обойтись.

Ричард откинулся в кресле. Ладно, коли разговор пошёл напрямую, он будет говорить тоже напрямую.

— Допустим, я слыхал это имя. Д а только не верится мне, что ты завязан со зверем такого калибра, Ральф.

— А мне плевать, верится тебе или не верится! — Ральф не на шутку разозлился. — Окариме мой босс, я могу тебя с ним свести.

— Так, значит, ты всю дорогу водил меня за нос, Ральф. Я бы ни за что…

— Да ладно уж, проехали! Что мне сказать про тебя боссу — ты входишь в нашу игру?

— Рехнулся, что ли? С чего ты взял, что я буду связываться с этим спрутом? Сколько молокососов из–за него отправилось на виселицу, простачков вроде тебя!

Сначала на четвереньках перед ним бегают, а потом, не успеешь оглянуться, финишируют на том свете. Нет, мне с ними не по пути. Спасибо. Я уж удовольствуюсь…

— А у тебя что, есть выбор, Рик? Заблуждаешься.

Видел бы ты, какое у босса досье на тебя! Да тебе надо ему в ножки бросаться…

— Попридержи–ка язык, ты, крыса! Что ты там мелешь? Какое ещё досье?

— Надоело мне с тобой пререкаться, Рик. Р аз не хочешь по–хорошему, получай гранату! Ты в британской армии служил. А помнишь, почему оттуда вылетел?

Так вот, Окариме известно про твои грязные дела в Лондоне, имей в виду.

Ральф рывком поднялся с кресла. Окариме в своё время наставлял его (Ральф и теперь слышал сиплый голос босса): «Этот человек очень опасен, он убийца,наёмник. До поры до времени злоба в нем дремлет, но, как только откроется, что мы копнули его грязное прошлое, он разъярится как черт. Надо быть наготове. Почему бы тебе не иметь рядом железного Лэрри — на всякий пожарный случай? Нельзя, чтоб дело сорвалось на этой стадии». Ральф успокоил босса: он, мол, умеет брать в оборот таких гавриков. Он изучил парня и в нужный момент прижмёт его как пить дать. «Ну–ну, — отвечал босс. — Только запомни: этот человек нам очень нужен.

В решающий момент он может выпустить когти. Ты вполне уверен, что обойдёшься без Лэрри?» Ральф повторил, что беспокоиться не о чем, он возьмёт Ричарда тёпленьким и доставит боссу в наилучшем виде на блюдечке.

«Ладно–ладно, — напутствовал Окариме. — Мне–то беспокоиться не о чем. Беспокоиться надо тебе. Если не ты его, а он тебя загонит в угол, имей в виду: сюда ко мне ты уже никогда не придёшь, ни при какой погоде».

Лицо Ричарда побледнело, явно не предвещая ничего хорошего, и Ральфа кольнула мысль, что, быть может, он напрасно пренебрёг советом Окариме насчёт Лэрри.

Железный Лэрри может голыми руками и гремучую змею скрутить.

Опустив руку в карман, Ральф нащупал холодную рукоять пистолета и чуть приободрился. Но полной уверенности в себе почему–то не было. В крайнем случае он будет стрелять, но пистолетом можно воспользоваться и как холодным оружием.

Ричард встал с кресла — его движения были рассчитаны, неторопливы, черты лица заострились. В течение нескольких мгновений приятели мерили друг друга исполненными ненависти взглядами. Ральф стиснул рукоять пистолета. Мертвенно–бледное лицо Ричарда производило на него жуткое впечатление. Ральф вспомнил, что перед ним — солдат–наёмник, умеющий хладнокровно смотреть смерти в глаза. Ричард резко шагнул в сторону, и в тот же миг Ральф выхватил пистолет.

— Ну–ка стой, вояка, не двигаться! — крикнул он, поведя пистолетом, но Ричард даже не глянул в его сторону, он направился к двери, ведущей в спальню. — Предупреждаю, Рик, стой, — рявкнул Ральф . — Ещё шаг — стреляю!

Ричард никак не среагировал на угрозу. Ральф нажал на спусковой крючок, не целясь. Грохнул выстрел, и пуля, скользнув по дверному косяку (на пол полетели щепки), пробила дыру в двери. Ричард даже не оглянулся.

Черт подери, Окариме был прав, мелькнуло в голове у Ральфа, когда Ричард скрылся за дверью. На мгновение

Ральф растерялся — он знал, что там, в спальне, Ричард держит оружие, сейчас он будет мстить! Надо бежать!

Но Ральф быстро взял себя в руки. Нет, бежать нельзя — это провал, а провал ему не простят, он один из приближённых Окариме, он имеет дело непосредственно с бос сом, и в случае провала его ждёт скорая и неминуемая смерть на рассвете…

Прошло несколько минут. Наконец дверь спальни отворилась, и на пороге возникла фигура Ричарда Стонберда. Ричард переоделся: на нем был коричневый двубортный костюм, розовая сорочка, голубой галстук, на голове шляпа, на ногах коричневые туфли из крокодиловой кожи. Он застыл в дверном проёме, держа руки в карманах, вперившись взглядом в приятеля.

Ральф по–прежнему стоял с пистолетом на изготовку, подозрительно всматриваясь в его лицо. Ричард не спеша двинулся вперёд, не вынимая рук из карманов. Это ловушка, подумал Ральф, в кармане у него пистолет. Вот–вот в руке его мелькнёт большой воронёный палец — шестой.

Но Ральф к этому готов, он пустит в ход пистолет.

Делать нечего — самооборона. Другого выхода нет.

Когда Ричард приблизился на расстояние вытянутой руки, Ральф напрягся как струна. Пальцы его как бы одеревенели. Он попытался нажать на курок, но не смог.

Он весь сжался, боясь выдать внутреннее смятение.

— Ну, идём, — бросил Ричард.