Кровавый шантаж

Глава 5

Звонок телефона в очередной раз вывел Джейн из задумчивости. С той минуты, как муж выехал из дома, она сидела на кушетке без движения, не в силах ничем заняться. Ригал и Джойс играли около телевизора. Джейн с самого утра не спускала с них глаз. Конечно, если бандиты заявятся сюда, она не сможет оказать сопротивления, единственное, что она может, — не выпускать детей из по ля зрения. Когда она думала о муже и старшем сыне, её охватывала тоска. Прошло уже два часа, как Фрэнк выехал на свидание с гангстерами, а от него ни слуху ни духу. От этих негодяев можно ждать чего угодно. Это же не люди, а звери. Всякий раз, как телефон подавал голос, Джейн с надеждой хватала трубку. Но надежда не оправдывалась. На сей раз она помедлила, прежде чем снять трубку.

— Алло! — проговорила она и, затаив дыхание, вслушалась. Это он, наконец–то! — Фрэнк, откуда ты? Ты едешь домой? А Поль? — Джейн в ужасе замерла. — Он с тобой! Фрэнк, господи, как я счастлива!

После разговора с мужем Джейн некоторое время ещё сидела с трубкой у уха, тихо её поглаживая.

— Ригал! Джойс! Поль скоро приедет домой! — радостно возвестила она, забыв о том, что дети не в состоянии разделить с ней радость события. Погримасничав, Ригал и Джойс недоуменно поглядели на мать и, не долго думая, возобновили игру. Что ж тут такого особенного, что

Поль приедет домой? Подумаешь! Они сто раз видели, как он приходит домой из школы.

Джейн пошла умыться. Теперь, когда худшее, похоже, позади, она может привести себя в порядок. Утром, пока дети были в ванной, Джейн всплакнула — она не хотела, чтобы дети заметили неладное. Слезы, пролитые, когда тебя некому утешить, пусть так и останутся с тобой.

Через четверть часа к дому подкатил на машине

Фрэнк, но — о боже! — у него был такой ужасный, такой пришибленный вид! Хотя поначалу Джейн этого не заметила. Счастливо улыбаясь, она выбежала с детьми навстречу мужу и Полю, подхватила мальчика на руки, обняла его. Но, повернувшись к мужу, мгновенно переменилась в лице.

— О Фрэнк, что с тобой — что они с тобой сделали?!

Ты себя чувствуешь нормально?

— Конечно, Джейн. — Фрэнк выдавил улыбку. — Все нормально, устал только.

Жена шагнула ему навстречу, и он обнял её. Они стоя ли обнявшись, а дети, щебеча, весёлой гурьбой устремились к дому. Вслед за детьми в дом вошли и родители.

— Все оказалось хуже, чем мы могли себе представить, Джейн.

— Фрэнк, ты мне расскажешь все–все, но чуть позже. А сейчас пойди прими душ, а я пока искупаю Поля и приготовлю ему что–нибудь поесть.

— Душ подождёт. Мне надо позвонить.

Джейн испытующе посмотрела на мужа и почувствовала, что спорить с ним сейчас бесполезно.

— Хорошо. Иди звони. А я пока искупаю и накормлю Поля. Ладно?

— Милая моя Джейн… — Фрэнк через силу улыбнулся, в глазах его мелькнуло восхищение. — Благодарю тебя за все.

Джейн ничего не сказала в ответ. Она поцеловала его в щёку и вышла.

Она хочет отвлечь меня от тягостных мыслей, от того, что меня гложет, думал Фрэнк, сидя у телефона. Страх переполнял его. Ему предстояло сейчас принять трудное решение — на карту поставлено благополучие всей семьи.

Или он обречёт своих близких на несчастье, или спасёт их. В глубине души он сознавал, что решение, к которому он склонялся, не спасительно, скорее наоборот — в долго временной перспективе по крайней мере. Но слаб человек и по слабости своей ближайших последствий страшится больше, чем отдалённых. А может, случится чудо, благо даря которому все тяготы разрешатся сами собой? А может, нельзя поступить иначе?

И, как человек, разрубивший наконец гордиев узел, Фрэнк решительно набрал номер. На лице его застыло отсутствующее, хмурое выражение, зубы были стиснуты.

Он подождал, пока на другом конце не снимут трубку, затем, настроившись на подобающий тон, произнёс: — Алло, здравствуйте. Могу я поговорить с начальником Управления?

— Да! — отозвался бодрый голос. — Кто говорит?

— Фрэнк Джиринде. Я хочу поговорить с начальником по срочному делу.

— Одну минуту.

Прошло несколько мгновений, и в трубке послышался другой голос:

— Здравствуйте, мистер Джиринде. К сожалению, начальника нет на месте, но, если вы хотите что–то сообщить, мы ему передадим.

— Спасибо. Нет, сообщить ему мне нечего. Передайте только, чтобы он срочно мне позвонил… Телефон мой у него есть. Спасибо. — Фрэнк положил трубку.

— Здравствуй, Марк. Ну вот ты и доигрался. Дай–ка мне ленту — ту, что в карман сунул. И пошевеливайся, а то хуже будет.

Содом, с пистолетом на изготовку, не спеша двинулся вперёд, не спуская с Марка глаз. Его взгляд не обещал ничего хорошего. Прикидываться непонимающим бесполезно, мелькнуло в голове у Марка. Доигрался, как сказал этот… Марку достаточно было нескольких мгновений, чтобы понять, с кем он имеет дело. Перед ним был профессиональный убийца.

Ощущение безвыходности охватило его.

— Так вот кто замучил бедняжку — ты, значит! Думаешь, это сойдёт тебе с рук?

— Заткнись, ублюдок. Говорить будешь, когда спросят.

А ну, выкладывай ленту! Даю тебе десять секунд, не успеешь — получишь пулю в ногу. Я тебе устрою медленную смерть.

Глянув на часы, Содом уставился на Марка. Его тонкие губы кривились в усмешке. Он опустил дуло пистолета, метя, как и обещал, в ногу.

Марк не обманывался насчёт своего отчаянного положения. Выбора у него нет. С простреленной ногой он уж точно не сумеет отомстить за смерть Франциски. И убийца, можно быть уверенным, стрельбой по ногам не ограничится, так что в любом случае он лентой завладеет.

Марк вынул катушку и протянул её гангстеру. Пока тот забирал катушку, в голове у Марка вихрем пронеслось несколько способов внезапного нападения, но все они, решил он, обернутся лишь самоубийством. Хотя Содом был широкоплеч, Марк мог бы попробовать с ним сладить, не будь тот вооружён.

— А теперь сядь–ка вон там. — Содом показал на стул у кровати. — Я задам тебе кой–какие вопросы, а ты на них ответишь, только без вранья.

— С чего ты решил, что я заговорю? Её-то ты говорить не заставил…

От этих дерзких слов Содом пришёл в ярость. Он тёр петь не мог, когда его уличали в чем–то или перечили.

Скажи такое кто–то из дружков–приятелей, он мигом от правил бы наглеца на тот свет. Но Марк не из его дружков, хотя жить ему тоже осталось считанные минуты.

Злобно усмехнувшись, Содом попытался осадить обидчика: — Думаешь, я тебя расколоть не сумею? Да людишки вроде тебя в пыли у моих ног валялись, когда до них доходило, что им конец пришёл. Ты, видать, ещё надеешься на что–то, на избавление надеешься. — Содом кивнул на труп Франциски: — Эта твоя баба тоже надеялась. Она говорить не хотела, это точно, она упёрлась. Но вот теперь мёртвая лежит — и что ж осталось от её упрямства?

Когда ты рядышком ляжешь, что с твоим упрямством будет, а? — Содом лютой ненавистью ненавидел полицию и полицейских и не скрывал этого. — Так вот, первый вопрос такой. Ты на полицию работаешь. Зачем тебя под садили сюда, в «Голубой лебедь»? — Держа Марка под прицелом, он отступил назад и прислонился к двери.

— Для начала я хотел бы знать, с кем говорю. И по том, ты небось думаешь, что сможешь обойтись без второго убийства. От одного трупа проще избавиться, чем от двух. — Марк пытался выиграть время. Ах, если б он во время дал знать в полицию, теперь была бы хоть надежда.

Если бы да кабы… — Когда я…

Содом нажал на спусковой крючок, раздался хлопок, пуля, вылетев из ствола с глушителем, чиркнула по рукаву рубашки и задела предплечье. Дёрнувшись вперёд, Марк схватился за левую руку и ошеломлённо поглядел на

Содома, в глазах его сверкнула ненависть. Содом криво усмехнулся.

— Я убиваю не торопясь, запомни это. Ты, я вижу, из тех умников, кто считает, что перед полицией надо на карачках ползать. Думаешь, я тебя прикончу, а потом в знак почтения потащу мимо полицейского отделения, чтоб на меня твои дружки поглядели? С минуты на минуту к гостинице подъедет пикап, из тех, что бельё в прачечную возят. Сюда придут парни с контейнерами. Положат туда ваши трупы и спокойненько унесут. Ну, что скажешь, полицейский умник? Я своё дело знаю и сделаю, будь уверен.

— Ты, может, и смог бы сделать его, да полицию не обойдёшь, я уже сообщил куда следует, жди, скоро при будут. Мимо них не проскользнёте — никакие трюки не помогут!

На миг в глазах гангстера мелькнул страх — так, во всяком случае, показалось Марку.

— По–моему, ты просто время тянешь, — бросил Со дом, пожав плечами. — Что ещё тебе остаётся! Ну хватит, кончать пора. — Он взглянул на часы. — Самое время тебя к праотцам отправлять, храбрец–молодец. — Содом при целился, метя в сердце. С такого расстояния и слепой не промахнётся.

Марк закрыл глаза, шепча слова последней молитвы. Секунда–другая — и все, конец. Тело невольно напряглось в ожидании смертельного толчка…

Даже несколько дней спустя, когда Марк окончательно пришёл в себя на больничной койке, он не мог до конца понять, как все вышло. Он помнил лишь, что внезапно дверь с грохотом соскочила с петель и в комнату с крика ми ворвались люди. Содом вместе с дверью совершил стремительный бросок вперёд и рухнул на Марка. От удара Марк потерял сознание.

В мгновение, когда дверь толкнула Содома в спину, он успел–таки нажать на курок. Но опоздал на долю секунды, и пуля угодила Марку не в сердце, а чуть правее и выше.

Операции «Мёртвой хватки» планировались с таким расчётом, чтобы успех был обеспечен наверняка. Ричард разрабатывал планы, Ральф их исполнял. Вот и на этот раз, прежде чем позвонить Фрэнку Джиринде, Ричард заранее обсудил с Ральфом идею приобретения помещения поблизости от дома Фрэнка.

Найти такое помещение оказалось делом довольно простым. Один из сподручных Ральфа, Джайд Хассан, как–то в разговоре похвастал Ральфу, что у него есть шикарная подруга и что живёт она в районе Лобстер Клоус. Выяснилось, что подруга Джайда живёт прямо напротив Джиринде — через улицу. Ральф побеседовал с Джайдом: пусть он договорится со своей дамой, чтобы в одной из комнат её дома дня на два поселился его приятель. Ральф попросил Джайда об этом «одолжении» так, что отказать было нельзя, в противном случае Ральф, похоже, стёр бы своего подручного в порошок. И Джайд, как ни тошно ему было, согласился. За несколько дней до начала операции в дом подруги Джайда внесли аппаратуру для подслушивания. А за день до того, как в кабинете Фрэнка Джиринде раздался положивший всему начало звонок, там же появился некто Камаран, которому было поручено работать на этой аппаратуре.

Незнакомец, пришедший к Джиринде в первый день операции с «визитом», разумеется, прекрасно знал, что не застанет хозяина виллы дома, — Воле Питерс (так звали незнакомца) хорошо изучил распорядок дня Фрэнка. Этот негодяй с обезоруживающе доброй улыбкой умел, как ни странно, завоёвывать симпатии детей. И он не только увёз в неизвестном направлении Поля Джиринде, но и успел установить повсюду в доме микрофоны подслушивания.

Лишь одного он не успел — вставить подслушивающее устройство в телефонный аппарат…

Высадив Фрэнка Джиринде у перекрёстка Мампа, Ричард велел шофёру ехать к Окариме, а после доклада боссу направился домой. Тут он позволил себе чуть–чуть расслабиться. Сделав коктейль из виски и рома со льдом, Ричард с бокалом в руке не спеша подошёл к телефону.

Нельзя сказать, чтобы пока все шло как по маслу, но если на этого Джиринде как следует надавить, он покорится. Все людишки раньше или позже покоряются.

Окариме сказал, что «весьма доволен», и изволил даже похлопать Ричарда по плечу. Жалкий недоносок! Он, видите ли, доволен. Ещё бы! Кто обмозговал всю операцию?

Ричард! Кто установил контакт с южноафриканцами и договорился о продаже им нефти? Кто предложил наладить связи с другими клиентами? Нет, это Ричард должен быть доволен, а не этот чёртов гном!

Ричард набрал номер, по которому должен был находиться Камаран — человек, ответственный за прослушивание дома Джиринде. Ему не терпелось узнать, что же там у Джиринде происходит. Надо проследить, как всходят посеянные им, Ричардом, семена. Не исключено, хоть и маловероятно, что этот субъект снова попытается что–нибудь выкинуть у них за спиной. На другом конце провода сняли трубку.

— Алло… — послышался женский голос.

Ричард нахмурился.

— Здравствуйте. Простите, кто говорит?

— Меня зовут Банми.

Что вам угодно?

— У вас должен быть мой друг, позовите его.

— Одну минуту, сэр.

Телефонный аппарат в доме Банми был переносной, с длинным шнуром. Взяв аппарат в руку, девушка подошла к бывшей своей комнате и постучала. Дверь открыл Кама ран — он был явно недоволен её появлением.

— В чем дело? — грубо спросил он.

— Вас к телефону. Я…

— Ладно. — Камаран заграбастал

телефонный аппарат. — И вали отсюда. — Он захлопнул дверь и запер её изнутри.

В мгновения, когда дверь была открыта, Банми расслышала голоса, доносящиеся из радиозаписывающего устройства на её туалетном столике: два слабых голоса, мужской и женский. Банми видела за свою жизнь немало детективных фильмов, читала детективные книжки, поэтому воображение её разыгралось. Её подмывало пошпионить немножко, но что–то подсказывало ей, что лучше не совать нос в это дело. Когда Банми позволила друзьям Джайда расположиться на время у себя, она думала, что окажется в центре интересных событий. Но со вчерашнего дня ей удалось заглянуть в комнату лишь дважды, да и то ненадолго. Камаран наводил на неё страх. Он казался человеком вне закона. К тому же он все время запирался на ключ.

Фрэнк Одоло стремительно вышел из здания полицейского управления и направился к машине. Несколько мгновений спустя она с включённой сиреной вырвалась на улицу. В машине Одоло связался по радио с Кленцем и, не вдаваясь в объяснения, сообщил, что они встретятся в отеле «Голубой лебедь».

Потеряв из виду Ричарда с Джиринде, Кленц катил не спеша по Бимбо–авеню, направляясь в своё сыскное бюро. От Бимбо–авеню до «Голубого лебедя» было рукой подать, и Кленц подоспел к отелю даже чуть раньше шефа.

Увидав, как шеф выскочил из резко затормозившей у отеля машины и с пистолетом в руке сломя голову бросился к входным дверям, Кленц недоуменно крикнул:

— Что происходит, шеф?

Но Одоло так спешил, что не обратил внимания на друга. Старик эдак совсем себя доконает, подумал Кленц, бросаясь вслед за ним и вытаскивая на ходу пистолет.

По гостинице уже рассредоточивались оперативники из группы Мэтта. Оповещённые по радио, некоторые из них примчались на место чуть раньше. В команде Мэтта, надо сказать, ребята были как на подбор — бывшие головорезы, переученные на исправных волкодавов. Несколько молодцов в штатском и в форме сопровождали шефа.

Посетители ресторана, увидав вбежавших в зал вооружённых людей, испугались. Некоторые повскакали с мест и недоуменно озирались. Другие, роняя бокалы, бросились наутёк.

Одоло знал, где находится комната Франциски, и устремился прямо к лестнице. За ним следовали Кленц, Майк и часть оперативников Мэтта. Прочие его молодцы перекрыли к этому времени все входы и выходы из гостиницы. В коридоре второго этаж а Одоло дал знак, чтобы следовавшие за ним двигались осторожно и тихо.

Йово уже давно вела наблюдение из окошка ванной комнаты. Она ждала появления полиции. Догадываясь, что с её подругой случилось что–то страшное, Йово плакала.

Прожив пять лет в Порткано, знаешь, что случается тут всякое. Но «высовываться» она боялась — всякий, кому жить ещё охота, давным–давно понял, что в Порткано «высовываться» не следует. Йово видела, как в комнату

Франциски вошёл официант Марк, а потом другой мужчина, тот самый, которого она заметила ещё прежде, утром.

Тут уж она испугалась по–настоящему.

При появлении полицейских Йово выбежала из своего укрытия.

— Они там, внутри! — лихорадочно зашептала она, показывая на дверь Франциски.

— Сколько их? — спросил Одоло.

— Двое.

Часть полицейских сгрудились у двери, другие рассредоточились по коридору и лестнице, готовые действовать по первому знаку. Шеф приложил ухо к замочной скважине и услышал, как чей–то голос за дверью произнёс: «Самое время тебя к праотцам отправлять…» Ждать было нельзя.

— Быстрей! — шепнул Одоло Кленцу. Будь дверь стальной, Кленц, несмотря на всю свою мощь, быть может, и не высадил бы её с первого удара, но дверь, по счастью, не была стальной и с грохотом слетела с петель.

В те минуты, когда начальник полиции Порткано мчался на машине к отелю «Голубой лебедь», Джейн Джиринде, накормив сына, пришла в гостиную, где её ждал муж.

Они были наконец одни и могли начать разговор, но что–то мешало им. Они испытующе глядели друг на друга.

Джейн заговорила первой:

— Что ж. Я готова. Либо ты расскажешь мне все, либо ничего. Что им надо?

Фрэнк отозвался не сразу — было видно, что ему тяжело, что он недоволен собой. Он поглядел в потолок, затем проговорил:

— Джейн, они потребовали, чтобы я тебе ничего не говорил, но я думаю, так у нас не выйдет. — Он выжидательно посмотрел на жену, она промолчала. — Ты помнишь Намкфо, замбийца, — он работал до меня на моем месте?

— Да, Фрэнк. Он имеет к этому отношение?

— Косвенное. — Фрэнк осторожно выбирал слова. —

Как видно, в экспортном отделе делались дела особого рода, но не буду вдаваться в подробности… Эти типы, Джейн, — контрабандисты, промышляющие нефтью, понимаешь? Ты знаешь, наша компания экспортирует сырую нефть, перерабатывается она за границей. За всякую партию нефти, отправляемой из портов Нигерии, платится определённая экспортная пошлина министерству финансов. Так вот, в двух словах: эти типы промышляют контрабандным вывозом нефти, сырой и переработанной. То есть вывозят нефть, а пошлину за неё не платят. От меня им надо, чтобы я регулярно поставлял сырую нефть.

Разговор тут идёт, конечно, не о мелочах, а о больших поставках, крупных партиях. — Фрэнк помолчал, о чем–то задумавшись. — Но это ещё не самое скверное. Кажется, они сплавляют нефть в Южную Африку — или по край ней мере собираются это делать. Покуда в деле, я буду получать десять процентов.

Джейн пристально посмотрела на мужа. Взгляд у неё был какой–то странный, резкий — пожалуй, она никогда раньше так на него не глядела.

— Фрэнк, тебя что, эти десять процентов интересуют?

Фрэнка поразила грубоватая прямота вопроса, в таком тоне жена прежде с ним не говорила.

— Вопрос не в десяти процентах, Джейн. Я о семье нашей думаю. Неужели ты считаешь… — Взглянув на жену, Фрэнк осёкся. — Джейн, ты о чем задумалась? — спросил он встревоженно.

— Не знаю, конечно… Только это серьёзно, очень серьёзно. Что за человек мой муж — вот что я хочу понять…

Фрэнк поморщился. Нет, он с ума сошёл, он не должен был ей говорить! Ведь знал же, чувствовал, что Джейн его не поймёт, упрётся. Да она понятия не имеет, с кем им пришлось столкнуться. Судя по тому, как эти негодяи организованы, они способны черт знает на что. Пока до них полиция докопается, они столько дров успеют наломать!

Вырежут его со всей семьёй — и глазом не моргнут! Пытаться их перехитрить — безумие! Верное самоубийство!

Джейн ничего не понимает. Надо переубедить, уговорить её.

— Джейн, погоди, не торопись, — начал Фрэнк примирительным тоном. — Зачем вставать на дыбы? Ей–богу, это по–детски. Ну неужели тебе и смерть не страшна? Пойми, Джейн, эти негодяи пойдут и на убийство, им это ничего не стоит.

— А если б, Фрэнк, судьба переменилась и тебе выпало бы разорение, бедность, — (Фрэнку на миг показалось, что жена вняла его доводам), — неужели ты бы пошёл на преступления, стал контрабандистом? Мне начинает казаться, в тебе есть какая–то гнилая жилка, Фрэнк.

Поражённый, Фрэнк не сразу нашёлся что сказать. Он с изумлением посмотрел на жену: о чем она говорит? Но вдруг догадался: Джейн хочет, чтобы он не поддался этим негодяям. Муж и жена внимательно, и на какое–то мгновение без неприязни, посмотрели друг другу в глаза.

— Джейн, ты не ведаешь, что говоришь. — Фрэнк при двинулся к жене и попытался её обнять. Она отстранилась.

— Когда ты вернулся с Полем, надо было сразу звонить в полицию, Фрэнк.

В глазах Джейн вспыхнул огонёк. Фрэнк знал, что этот огонёк означает: Джейн собирается стоять на своём до конца. Нет, он должен переубедить её, она должна осознать всю серьёзность положения.

— Я вижу, ты в воинственном настроении, Джейн, и ничего не хочешь слушать. Но успокойся, прошу тебя, постарайся меня понять. Чего ты хочешь? Чтобы я принял решение, из–за которого погибнет вся наша семья? Ты требуешь от меня слишком многого, Джейн. На карту поставлена жизнь наших детей, твоя жизнь, моя. Ты что, думаешь, я пожертвую всеми нами ради каких–то паршивых баррелей нефти?! Нам угрожают смертью, понимаешь? Смертью! Пусть полиция ищет и ловит этих мерзавцев. Я даже, может быть, и помогу ей; но потом, когда моей семье не будет угрожать смерть. Пусть полиция занимается своим делом, в конце концов она так или иначе до них доберётся. Я готов принять на себя удар, но если ударят только по мне, а не по моей семье.

Доводы Фрэнка как будто утихомирили Джейн. Помолчав немного, она глубоко вздохнула и, глядя мужу в лицо, проговорила: — Фрэнк, я хочу сказать тебе одну тайну. — Голос её был спокоен. Приободрившись, Фрэнк подался вперёд, собираясь слушать. — Сколько мы живём с тобой, я ни разу не обмолвилась тебе об этом. Знаешь, как я думала об африканцах, когда выходила за тебя замуж? Я думала, все они тупицы. Дикари. Я выходила за тебя замуж — прости меня, Фрэнк, — из любопытства. Я хотела испытать новые ощущения и понять, что это за люди — чернокожие. Ты не знаешь по–настоящему человека, когда он тебе приятель или друг. Муж — другое дело… Я думала тогда так: удовлетворю любопытство и разведусь, вернусь домой. Но это все в прошлом, Фрэнк. Я люблю тебя. Я полюбила твой народ — уж скоро десять лет, как я живу здесь. До замужества, когда я слышала жалобы африканцев на дискриминацию, я думала: ну, это все пустые притязания, зачем им права? Но теперь я все понимаю, Фрэнк.

Я твоя жена, твоя плоть. И твоя страна стала теперь моей…

Фрэнк глядел на жену, растерянно улыбаясь. Он был ошеломлён. Ему казалось, что жена делает сейчас эти признания, чтобы выбить у него почву из–под ног, покорить его. Но что же делать? Из глаз Джейн катились слезы, голос её дрожал и срывался, а он, как ни хотел, не находил нужных слов утешения.

— Как можно предать эту страну ради спасения собственной шкуры? — (Фрэнк открыл было рот, чтобы произнести что–то, но жена остановила его.) — Детей можно отправить к моим родителям в Лондон. Подумай, Фрэнк, если ты начнёшь сотрудничать с этими типами, пойдёшь на предательство, я уже не смогу остановить тебя. Но и бросить не смогу… Конечно же, я понимаю, ты пойдёшь на это ради нас, Фрэнк. Прости мне жестокие слова. Но, ради бога, Фрэнк, не верь этим негодяям. Это мерзавцы, бесчестные типы, от них можно ждать какой угодно подлости. Если ты с ними свяжешься, наша жизнь все время будет под угрозой. Они будут шантажировать тебя до бесконечности. Пойми, мы должны довериться полиции, Фрэнк. Даже если она нас не защитит, всё–таки о нашей беде узнают… У меня…

Тут они вздрогнули — так вздрагивает спящий, когда его резко тронут за плечо. Рядом на столике пронзительно дребезжал телефон. Фрэнк склонился к нему и взял трубку. Вероятно, это Фрэнк Одоло, подумал он…

— Алло! — прорычал в трубку Камаран. Он был уверен, что звонит Ричард, но сейчас ему было на все плевать — злоба душила его. Да и кто из «Мёртвой хватки» не разъярился бы, услышь он, какие разговоры ведутся в эти минуты в доме Фрэнка Джиринде.

— Да. Что там у тебя? — сердито бросил Ричард. Он терпеть не мог, когда с ним разговаривали в резком тоне. — Почему девка до сих пор болтается в доме?

— Да черт с ней, с девкой, не беспокойтесь. Тут вот что, послушайте–ка… — И он, увеличив громкость, положил трубку перед динамиком радиозаписывающего аппарата.

Ричард прислушался. До него донеслись слова Джейн Джиринде «я хотела испытать новые ощущения и понять, что это за люди — чернокожие…». Ричард напрягся, лоб его покрылся испариной. Он залпом осушил стоявший под рукой бокал. На него накатывало бешенство. Когда жена

Джиринде произнесла «не верь этим негодяям», терпение Ричарда лопнуло, он надавил на рычаг. И тут же набрал номер Джиринде.

— Алло, Фрэнк Джиринде у телефона… — начал приветливо Фрэнк. Но в следующее мгновение выражение лица его резко переменилось. Он замер, услыхав брошенные в холодном бешенстве слова:

— Из-за длинного языка твоей жены, Джиринде, семейке твоей пришёл конец. Жди вестей!

— Одну ми… — закричал было срывающимся голосом

Фрэнк, но осёкся — Ричард уже бросил трубку. Внутри у него все похолодело.

— Что такое, Фрэнк? Кто это? — Джейн вскочила, увидав бледное, как полотно, лицо мужа.

Фрэнк от волнения охрип, но голова у него соображала неплохо.

— Видимо, они слышали наш разговор, Джейн. Собирай детей. Мы едем в полицию!

Ричард Стонберд в тот миг уже набирал номер Ральфа.

Он был вне себя от ярости и едва понимал, что делает.

Черт подери, он только что доложил Окариме, что все идёт как по маслу! А Окариме, как известно, не прощает провалов. Если немедля не убрать этого мерзавца Джиринде, положение будет хуже некуда — Джиринде может запрос то его опознать! Кажется, черт возьми, его подвела само уверенность — он решил, что десятью процентами заткнёт рот этому болвану. Просчитался! Но кто ж предполагал, что кретин Джиринде совсем ополоумеет и пойдёт трепать языком с женой! Эк она разостлалась перед ним! Он и дрогнул, конечно. Ясно теперь, что он отрезанный ломоть. Скоро он поставит на ноги всю полицию, с ужасом думал Ричард.

Ральф снял трубку.

— Ральф, собирай парней, пусть гонят во весь опор в Лобстер Клоус. Операция по ликвидации — бросить все силы, уничтожить всех до единого! — И Ричард швырнул трубку на рычаг.

Офицер полиции лихо отдал честь и вручил шефу донесение.

— Только что получено по радио, сэр.

К этому моменту Марк и Содом, раненный при стычке с полицией, уже были увезены в больницу; туда же отправили тело Франциски. Фрэнк Одоло, сопровождаемый Кленцем и Майком, направлялся к выходу из отеля. Про бежав глазами бумажку, он оглянулся через плечо.

— Кстати, Джек. Как там вышло с нашим другом? Вы его обнаружили?

— Да. Но потом потерял. Бумажка имеет к нему отношение?

— Да нет. — Шеф увлёк Кленца в сторону. — Джек, похоже, неприятности у друга продолжаются. Он вернулся домой. Просит, чтобы я ему позвонил. Наверно, хочет поблагодарить за бездействие. Кстати, я распорядился, чтобы Мэтт выслал парней для охраны его дома. Сейчас они, должно быть, уже там.

— Когда думаете ему позвонить, шеф? — помедлив, спросил Кленц.

— Когда выдастся свободная минута. А почему, собственно, вы спрашиваете? Хотите заниматься этим дальше? Не надо, Джек. Пока я не скажу, не надо.

— Всё–таки я бы советовал позвонить Джиринде не откладывая. Небезынтересно, что он сообщит. Сказанное им, может быть, даже натолкнёт нас на след убийц…

— Черт возьми! Вы правы, Джек. — Фрэнк Одоло ускорил шаг. — За мной, ребята, едем в Лобстер Клоус! Звонить ни к чему.

На улице, у входа в отель, он чуть задержался, отдавая распоряжение офицеру полиции:

— Джолом, остаётесь за старшего. Я ещё сюда вернусь, — бросил он на ходу.

— А позвонить бы Джиринде не мешало, шеф, — за метил Кленц, когда машина, рванув с места, взяла курс на

Лобстер Клоус.

— Нет, Джек. Мне надо поглядеть ему в глаза. Если он «влип», я по выражению лица увижу.

— Вы заранее знаете, что он скажет?

— Конечно. Он пошёл на сделку с ними, в противном случае они его не отпустили бы. А если б отпустили, то без сына, и приехал бы он не домой, а в полицию. Теперь он попытается от нас отвязаться.

Приспустив боковое стекло, Кленц выбросил окурок.

— Да, наверное, так, шеф. Но я о другом. Мы ведь пришли к выводу, что его телефон прослушивается, верно?

И, позвони мы ему сейчас, эти типы, конечно же, подслушали бы разговор. А сказать мы могли бы следующее: «Слава богу, мистер Джиринде, что вы и ваш сын снова дома, что вы целы и невредимы. У нас одной заботой меньше», то есть дали бы понять, что больше этим делом заниматься не будем. А сами… — Но Кленц не успел досказать свою мысль — раздался радиосигнал.

Кленц наклонился вперёд и нажал кнопку приёма.

— Говорит Эс22. Шеф, вы меня слышите? Внимание!

На дом по проезду Лобстер Клоус совершено нападение.

Их оказалось больше, чем нас. — Речь оборвалась, и из радиоприёмника послышались щелчки выстрелов, затем глухой удар, после чего все стихло…

Джайд Хассан ехал к Банми — он хотел проведать свою девушку, посмотреть, не увивается ли там за ней

Камаран. Но вышло, что до Банми он так и не добрался.

По пути ему предстояло миновать отель «Голубой лебедь». Неподалёку от отеля пронеслась, обгоняя Джайда, полицейская автомашина, но Джайд не придал этому обстоятельству никакого значения. Его мысли были в тот момент сосредоточены на другом: как он поступит с Камараном, если заметит, что тот клеится к Банми?

Проезжая мимо «Голубого лебедя», он увидал скопление полицейских машин, толпу людей у входа. Так как Джайд знал, кто является настоящим владельцем отеля, он заинтересовался происходящим. Поставив свою шикарную

«моррис–марину» на стоянке поодаль, он пошёл к центральному входу в гостиницу. Несколькими минутами позже у входа затормозила санитарная машина, из неё выскочили санитары с тремя носилками и скрылись в здании отеля. Джайд застыл в напряжённом ожидании.

Появление носилок означало, что кого–то ранили или убили. Кого же?

В одном из тех, кого вынесли на носилках, Джайд почти сразу узнал Содома. Содом был жив и, по–видимому, только легко ранен. Стараясь не выдать волнения, Джайд неторопливо зашагал прочь. Лишь отойдя от гостиницы на порядочное расстояние, он со всех ног бросился к своей «моррис–марине». Вскочив в неё, рванул вперёд и подкатил к ближайшему телефону–автомату. Он решил позвонить Ральфу. Но у Ральфа никто не отзывался. Джайд, выругавшись, бросил трубку.

Подумав, он набрал номер Ричарда. До сих пор он никогда напрямую не связывался с Ричардом — правила это запрещали. Джайд мог ему телефонировать лишь в случае чрезвычайных обстоятельств. Трубку сняли почти мгновенно. Ричард ждал известий из Лобстер Клоус, и настроение у него было преотвратное.

— Ну?! — зарычал он.

— Говорит Джайд. Я зво…

Ричард едва не сорвался на крик:

— Ах ты, черт тебя побери?! Кто просил тебя…

— Понимаю, сэр, но… только что в «Голубом лебеде» была перестрелка. — (Ричард насторожился.) — У меня на глазах Содома вынесли на носилках и увезли.

— Экая скотина! Он мёртв? — с надеждой спросил

Ричард, прекрасно осведомлённый о том, что должен был делать Содом в отеле, — два дня назад Ричард дал Ральфу соответствующее распоряжение.

— Нет, жив. Он ранен и, похоже, выживет, сэр.

— Так. Ладно. Немедленно поезжай в «зону7», там встретимся.

Ричард грохнул трубку на рычаг и поглядел в окно, на небо, как будто там, в вышине, крылась причина навалившихся на него злоключений.