Кровный враг

ГЛАВА ВОСЬМАЯ ОРДОГАЗ

Склеп старейшин был скрыт глубоко под Ордогазом, многими футами ниже, чем самые глубокие подземелья и подвалы старинного особняка. В пол огромного подземелья, украшенного искусно сделанной мозаикой, были встроены три больших бронзовых диска. На каждом из дисков запутанные кельтские узоры обвивали одну из трёх украшенных больших букв:

A — для Амелии. M — для Маркуса. V — для Виктора.

Обычно в мрачном склепе, который редко посещали жители поместья, царило молчание, но сегодня, по случаю пробуждения Виктора, в подземелье присутствовал весь совет наряду с другими лицами. Гости собрались у самого входа в склеп, перед началом гранитных ступеней, ведущих вниз, к самому нижнему этажу, где Маркус ожидал в центре треугольника образованного дисками. Факелы мерцали в арочных нишах на стенах. Четвертый бронзовый диск, также украшенный замысловатым кельтскими узорами, находился на стене над дверным проемом.

Соня стояла по правую руку от Маркуса. В отсутствие матери, она была удостоена чести содействовать Старейшине в пробуждении её отца. Эта ответственность отягощала её разум. Она дрожала в своём глянцевом бургундском платье, как от холода, царившего в склепе, так и от ожидания важных событий впереди. Волнение в связи с перспективой увидеться со своим отцом, впервые за два столетия, омрачалось отрезвляющим осознанием того, что вскоре он должен узнать о несвоевременной кончине своей жены.

«Если бы я могла избавить его от столь ужасного откровения», — думала она, — «по крайней мере, пока он полностью не восстановился бы после пробуждения». Увы, как лидер ковена на ближайшие сто лет, было важно, чтобы он узнал, как можно быстрее, обо всём, что произошло во время его долгого отдыха. «Думаю, я должна быть благодарна, за то, что не мне предстоит сообщить отцу эти трагические новости».

Это бремя лежит лишь на Маркусе.

Соня наблюдала за уважаемой компанией, которая собралась, чтобы быть свидетелями Пробуждения. Одетые в свои лучшие одежды, члены Совета тихо беседовали между собой, ожидая начала церемонии. Николай стоял среди других гостей. Он откровенно скучал.

Пресыщенное отношение принца оскорбляло её. Хотя она знала, Николая в течение многих веков, ещё с тех пор, когда они были детьми, он ей никогда не нравился. Даже будучи ребёнком, его, не заботило ничего кроме собственных желаний.

Не в первый раз Соня почувствовала сожаление, что Луциан не смог присутствовать на Пробуждении. Конечно, он заслужил эту привилегию больше, чем подобные Николаю. Она даже хотела обратиться к Маркусу от имени Луциана, но в конечном итоге передумала. Она была не столь идеалистичной, чтобы думать, что Маркус, или любой другой старейшина, когда— нибудь смириться с присутствием простого ликана на Пробуждении.

Даже такого бравого и героического ликана, как Луциан.

Мысли о Луциане развеяли холод, продирающий её до костей. Она ещё никогда прежде не встречала подобного ему, как среди ликанов так и среди вампиров. У него был высокий лоб и нежные черты лица поэта, а еще вдобавок сердце воина. Как ученый и историк, она не могла не сравнивать его с легендарными героями прошлого, такими как Персей, Галахад, или даже царь Давид. И все же он был обречён на вечное рабство ни по какой иной причине, как только по причине случайности рождения.

Огромная несправедливость всего этого возмущала её. «Что— то глубоко неправильное с нашим сумеречным миром», — думала она, — «если рыцарственный дух не может подняться до уровня заслуженного своими значительными способностями и мужеством». Страстное осуждение наполнило ее сердце. «Я всегда смогу разглядеть истинное благородство человека».

Колокола зазвонили высоко над головой, отбивая полночь. Тишина опустилась на собравшихся, когда Маркус обратился ко всем присутствующим. Он поднял воротник темной мантии веером за головой. Золотой кинжал отдыхал на поясе.

«Члены Совета, уважаемые гости», — начал он, — «За этими стенами, в мире смертных мелочные тираны постоянно воюют за земли и власть. Короли и династии приходят и уходят в бесконечную и жестокую кавалькаду завоеваний и узурпации. С другой стороны, мы, ковен, не знаем ничего, кроме мира и стабильности уже около пятисот лет. Почему это происходит? «

Другие вампиры, включая Соню, ответили в один голос: «Благодаря последовательности!»

Маркус кивнул в подтверждение. «Мы старейшины, Виктор, Амелия, и я, не ведём войну друг против друга в стремлении к абсолютной власти, не имеем различных взглядов и инстинктов, которые могут привести нас к конфликту. Почему? «

«Благодаря последовательности!» — ритуальный ответ эхом отозвался в стенах мрачного склепа.

«Именно так», — подтвердил Маркус, — «Ковен существует в гармонии, потому что мы, Старейшины, мудро согласились разделить вечность меду собой, по столетию за раз. Один старейшина над землей, два под ней, это в порядке вещей, так что ковен имеет не более одного правителя в любом веке. Таким образом, порядок поддерживается через вечный цикл возрождения и омоложения. А почему? «

«Благодаря последовательности!» — ответили гости в третий и последний раз.

Взгляд Сони неудержимо тянулся к двум из трех бронзовых дисков на полу. Под этими круглыми дисками, она знала, ее отец и Амелия отдыхали в своих могилах. Собственный саркофаг Маркуса был пуст, ожидая его скорого возвращения к непрерывной темноте и одиночеству.

«Сейчас, в назначенный час», — объявил Маркус, — «Скоро я снова уйду под землю, уверенный, что судьба наших людей будет под надёжным руководством моих коллег старейшин на протяжении последующих двухсот лет, пока я не пробужусь снова».

Николай нахмурился от слов своего отца. Соня почувствовала приступ сочувствия к разочарованному принцу, в отличие от любого смертного наследника, Николай никогда не наследует высокое положение отца в ковене. Ведь Маркус был бессмертен, и даже его скорое погребение не могло скрыть этот неудобный факт. «Неудивительно», — подумала она, — «что Николай тратит ночи напролёт на девушек и веселье. Он наследник престола, который никогда не унаследует».

«Пусть начнётся пробуждение», — провозгласил Маркус. Он кивнул Соне и прошептал: «Ты можешь приступать, дитя «.

«Да, лорд Маркус.»

Она опустилась на колени перед бронзовым диском, который носил инициал её отца. Изображённая в традиционном стиле V, которая напоминала летучую мышь с поднятыми крыльями, напомнила ей об идентичном клейме на плече Луциана, но она тут же выбросила из головы все чувства к красивому ликану, сейчас не было времени отвлекаться на девичьи фантазии.

Ее пальцы охватили выступающую металлическую V, и она попыталась повернуть круглую часть диска, около десяти дюймов в диаметре. Нетронутый в течение ровно двух веков древний люк вначале сопротивлялся, но Соня приложила еще больше чистокровной силы, и миниатюрный диск поддался, приводя в движение скрытый заводной механизм. Замысловатые узоры, украшавшие люк, сдвинулись. Соня услышала приглушенный гул долго спящей техники, пробуждённой ото сна. Бронзовый диск полностью погрузился в пол, а затем разделился на четыре треугольных части, которые скрылись из виду, показывая верхнюю часть каменного саркофага ниже. Ещё одна V, отделанная лазуритом, говорила о том, что это был гроб её отца.

Тяжелый звук скольжения камня по камню зазвучал внутри склепа. Приводимый в движение скрытыми противовесами, вертикальный саркофаг поднялся из— под пола, как дьявол, возносящийся из— под помостов передвижной мистерии. Гроб поднимался вверх, возвышаясь над Соней как языческий монолит. Она подождала, пока он остановится, а затем шагнула вперед и освободила фиксатор, скрытый в искусно вырезанной внешней стороне саркофага. Гроб медленно повернулся вокруг своей оси, а затем встал горизонтально полу.

Недвижимая фигура лежала в саркофаге, удерживаемая украшенными металлическими прутьями. Соня подошла к гробу и тут же прикрыла рот рукой. Хотя её и предупредили чего следовало ожидать, но всё же она не смогла не ужаснуться от увиденного.

После двухсот лет спячки, ее отец имел скудное сходство с царственным монархом, которым она его помнила. Скелетная фигура в гробу больше походила на древнюю египетскую мумию, чем на вампира: ссохшийся, сморщенный, и, казалось, безжизненный. Иссушенная серая кожа обтягивала скелет, как вековой пергамент. Кости его грудной клетки торчали под кожей, как опоры заброшенного давным— давно собора, превратившегося в руины.

Голова её отца была лысой, как череп, на который было так похоже его истощённое лицо. Закрытые глаза тонули в чёрных глазницах, а его высохшие губы обнажали десна, показывая заострённые клыки, искажая его лицо мертвецкой гримасой.

Позолоченный кулон, похожий на ее собственный, лежал на его неподвижной груди. Драгоценный пояс и черные глянцевые рейтузы пощадили её от созерцания его иссохшей мужественности.

«Ах, отец!» — тихо сокрушалась она, — «Что с тобой случилось?»

Никаких признаков жизни, ни единого дыхания или сердцебиении, которые могли намекнуть, что ее отец еще жив. Любой смертный наблюдатель легко бы поверил, что тело её отца давно мертво. Даже Соне, знающей, что к чему, было трудно поверить, что ужасный труп перед ней скоро снова будет ходить среди них.

«Хорошо, дитя», — тихо сказал Маркус, — «Ты можешь подготовиться к переносу».

Полированный металлический стержень, с полой стеклянной ампулой в центре, растягивался поперёк открытого саркофага. Соня провела стержень вдоль встроенный борозды, пока пустая ампула не оказалась прямо надо ртом её отца. Потом отошла в сторону, пропуская Маркуса вперёд.

«А теперь приступим к священному обряду», — заявил он. Достав золотой кинжал из— за пояса, он протянул левую руку и провёл им по своему запястью. Тёмно— красная полоса появилась на бледной коже Маркуса.

Громкий вздох вырвался со стороны присутствующих, когда резкий запах крови старейшины наполнил воздух. Николай облизал губы, и даже рот Сони наполнился слюной, когда она представила каков на вкус могущественный нектар.

Не обращая внимания на реакцию толпы, Маркус поднёс кровоточащие запястье над цепочкой серебряных чаш, встроенных в край саркофага. Алые капли упали в первый из вогнутых сосудов, начиная постепенно переливаться из чаши в чашу, где пролитая кровь смешалась с тайным католическим осадком и подверглась алхимическим преобразованиям, прежде чем через металлический стержень попала в ампулу над окаменевшими челюстями Виктора. Медленно, тщательно, кровь Маркуса капала из полости в рот Виктора.

«Моя кровь тебе, мои мысли тебе», — скандировал Маркус, — «Прими мои воспоминания, Виктор из Молдавии, и воспоминания Амелии передо мной, так как последовательность не должна быть нарушена».

Соня в ожидании затаила дыхание. Только старейшина обладал знаниями и концентрацией, чтобы сделать то, что Маркус делал сейчас: передача полной и последовательной записи двух последних веков в спящее сознание её отца, чтобы Виктор пробудился с полным осознанием всего, что случилось пока он спал. Не только воспоминания Маркуса, но и Амелии, переданные Маркусу во время его пробуждения сто лет назад, были переданы Виктору через бессмертную кровь Маркуса.

Алые слезы вызвали незамедлительные перемены в трупе. Веки Виктора задрожали, как только кровь потекла по его горлу. Хрип донёсся из его высохших лёгких. Опираясь на стенку саркофага, Маркус приложил пальцы к горлу Виктора. Он удовлетворённо кивнул, когда он обнаружил у него слабый пульс.

«Старейшина пробуждается!» — объявил Маркус. Несколько отдельных капель крови упали на кожу Виктора, прежде чем запястье Маркуса исцелилось. Мгновенно участки здоровой розовой кожи появились там, где алые капли коснулись кожи Виктора. «Последовательность продолжается!»

Громкое ликование донеслось из толпы собравшихся вампиров, хотя и с вялым «ура» Николая. Горло Сони сжалось от волнения. Она вытерла кроваво— красные слезы с глаз.

Ее любимый отец пока ещё не был собой, конечно, но Соня знала, что он быстро поправится, благодаря достаточному количеству времени и крови. Последнее уже ждало его в личном лазарете в задней части склепа. Завтра, в это время, он снова будет гордым и величественным отцом из её воспоминаний.

«Большое спасибо за участие в этом священном событии», — сообщил Маркус собравшимся, — »но сейчас Виктору нужно отдохнуть. Вы все можете вернуться к своим обязанностям и развлечениям».

Один за другим, члены Совета и их коллеги, вышли из склепа. Николай покинул помещение в неподобающей спешке, в то время как остальные ушли сдержанно и величественно. Только Соня задержалась, чтобы помочь Маркусу с восстановлением своего отца. Маркус подождал, пока последние из вампиров покинут помещение, прежде чем подозвать Соню.

«Вот тебе и пышность и церемония «, — отметил он, — «Теперь проследим за восстановлением твоего благородного отца».

Лазарет был скрыт за парой толстых дубовых дверей прямо напротив главного входа в склеп. В то время как Соня поспешила открыть двери, Маркус установил массивный саркофаг на ряд дорожек, встроенных в плиточный пол. Через несколько минут гроб покоился на пороге лазарета, между двумя колоссальными каменными колоннами.

Ванна в римском стиле ожидала в лазарете — прямоугольный мраморный бассейн, наполовину заполненный красной кровью. Пара здоровых быков были пожертвованы, чтобы заполнить эту ванну, в то время как очаг под ванной сохранял её кровавое содержимое теплым, как будто только что пролитым. Изобретательное зелье, сделанное из слюны пиявок, мешало малиновому содержимому бассейна сворачиваться.

Аромат такого количества свежей крови опьянял. Соня пыталась представить себе, каково это купаться в такой ванне. По ее телу пробежала дрожь. Говорили, что сама Амелия иногда предавалась такому роскошному омовению в целях сохранения своей красоты.

Саркофаг продолжал свой путь к ванне до тех пор, пока тело Виктора не погрузилось на половину в кровь. Его иссохшее тело поглощало малиновую жидкость как губка, обретая новую жизнь с поглощённой кровью. Блестящие голубые глаза резко открылись и посмотрели на мир в первый раз за два века. Хриплый шепот донеся из его горла.

«Илона… мертва?»

Соня боролась с рыданием. Кровь Маркуса действительно передала ужасную правду её отцу.

«Да, друг мой», — сказал Маркус, перегнувшись через погруженный гроб, — «Я боюсь, что это так».

Старейшина повернулся к Соне, которая беспокойно стояла у подножия кровавой ванны. «Теперь, оставь нас дитя. Мне и твоему отцу нужно многое обсудить».

Соня ходила взад и вперед в холодном склепе. Она смотрела на закрытые двери лазарета, ожидая появления Маркуса. Не смотря на то, что ей хотелось пообщаться со своим отцом, она также опасалась. Кто знает, как он отреагирует на смерть её матери? Насколько она знала, они были преданы друг другу в течение почти шести сотен лет.

«Может судьба будет благосклонна, и я тоже когда— нибудь познаю такую любовь, как у них», — подумала она. Под ее ногами бронзовый диск запечатал теперь пустую могилу её отца. Соня оказалась в одиночестве в безмолвном склепе, за исключением спящей Амелии, до сих пор спокойно покоящейся под своим бронзовый диском. Пустынная гробница вселяла в нее своего рода тоску, и она хотела, чтобы Луциан был здесь и разделил с ней одиночество. «Было ли это то, что чувствовала моя мать», — спрашивала себя Соня, — «когда мой отец в течение двух веков находился в своей гробнице?»

Наконец, дубовые двери распахнулись, и Маркус вышел из лазарета. «Твой отец хочет видеть тебя сейчас «, — сообщил он ей, направляясь к арочному порталу на противоположном конце склепа. «Я покину тебя, не буду мешать вашему воссоединению, а я пойду, подготовлюсь к своему погребению».

По традиции, захоронение Маркуса состоится следующей ночью, после того, как Виктор, восстановит свои силы в течение дня. Все это время Маркус будет изолирован в своих апартаментах, чтобы обеспечить упорядоченную передачу власти, как указано в пакте, если только не случится что— то непредвиденное.

«Прощайте, мой господин», — сказала Соня покорно, — «Пусть ваши размышления будут плодотворны».

Соня смотрела в след нестареющему старейшине, затем поспешила к двери в лазарет. «Отец?» — позвала она, — «Это я, Соня».

«Входи, дочь», — скрипучий голос прохрипел из лазарета. Несмотря на то, что голос был шероховатым из— за неупотребления, он явно принадлежал её отцу. «Я хочу взглянуть на твое лицо еще раз».

Шагнув внутрь, Соня обнаружила своего отца сидящим на мраморном троне в противоположном конце бассейна крови. Его ноги были по— прежнему погружены в малиновые воды, как корни могучего дерева, берущее силы из сырой земли.

Хотя Виктор остался серым и высохшим, как труп, он уже восстановил большую часть своей энергии. Лазурные глаза, бдительные и пронзительные, смотрели из впалых глазниц. Силу и власть излучал его внешний вид. Соня не обнаружила следов немощи в его поведении, помимо его гротескного внешнего вида.

«Здравствуй, отец», — сказала она, — «Как проходит твоё восстановление?»

Виктор отогнал от себя своё изможденное состояние взмахом руки. «Моя сила начинает возвращаться». Он посмотрел на нее, и мягкая улыбка смягчила его ​​грозный облик. «Ах, моя прекрасная Соня… посмотри на себя! Когда я в последний раз ушёл под землю, ты была просто стройной девочкой. Теперь, я считаю, что ты превратилась в очаровательную молодую женщину! «

Его любящие слова радовали ее сердце, и она поспешно обошла кровавую ванну и встала на колени рядом с его троном. Она положила руки на его, еще похожую на скелет кисть. «О, Отец!» — воскликнула она, — «Я так скучала по тебе!»

«Ты и твоя мать всегда были в моих снах», — заверил он ее. Он погладил ее белокурые волосы свободной рукой и посмотрел на нее с огромной нежностью. «Представь себе мой ужас, когда я узнал, какая страшная судьба постигла мою любимую жену». Он заскрежетал зубами от отчаяния. «Если бы я был там, чтобы защитить вас и от смертного сброда, а не был бы беспомощно погребён под землёй, когда вы наиболее нуждались во мне!»

«Пожалуйста, отец, не мучай себя так!» — умоляла Соня, — «Кто мог догадаться, какая судьба ожидает нас? «— со слезами на глазах умоляла она. «Выскажи своё горе, ты имеешь на это право, но я прошу не вини себя в событиях, которые не могло предвидеть ни одно цивилизованное существо. Мы, ничего не подозревая, попали в западню на рассвете, и ты бы ничего не смог сделать!»

«Мы не все столь же цивилизованны, как ты», — сказал Виктор зловеще, — «но ты права. Сейчас не время для взаимных обвинений». Он печально переводил взгляд со своего кулона на Сонин. «Я должен быть благодарен, что, по крайней мере, ты выжила, чтобы продолжить наш род. Ты мое самое большое сокровище, Соня. Никогда не забывай об этом».

«Я не забуду, отец», — она облегченно вздохнула. Вина только продлит страдания её отца. «До тех пор пока я могу называть тебя отцом, у меня будет семья».

«Так будет вечно», — заверил он ее, — «Мы всегда будем вместе, несмотря на то, что судьба приготовила для нас. Ничто не встанет между нами».

Стук в дверь нарушил этот чуткий момент. Грубый голос Сорена вторгся в лазарет. «Вы хотели видеть меня, лорд Виктор?»

Лицо старейшины ожесточилось. Соня поднялась с колен и тихо зашла за трон. «Входи», — приказал Виктор.

Надсмотрщик вошел в лазарет. Его темные глаза на мгновение остановились на Соне, перед тем как переключить внимание на сидящего старейшину. Он ни как не отреагировал на истощенный внешний вид Виктора, но Соня почувствовала толику волнения, под стоическим выражением лица Сорена.

«Да, милорд?» — сказал он.

«Я так понимаю, что ты находился в процессии леди Илоны, когда она попала в засаду в крепости», — серьёзно заговорил Виктор, — «И все же ты не смог предотвратить жестокое убийство моей жены и, кроме того, бросил мою единственную дочь на верную смерть». Он разочарованно покачал своей похожей на череп головой, — «Я очень разочарован в тебе, Сорен «.

Лицо надсмотрщика побледнело под его бородой. «Простите меня, милорд! Этого больше не повторится «.

Виктор выглядел убедительно. «Твоё раскаяние не вернет мою жену к бессмертию. Никакое количество извинений никогда не сможет искупить мою потерю «.

«Но я служил вам верой и правдой на протяжении почти четырех столетий!» — запротестовал Сорен, и Соне показалось, что она уловила оттенок обиды в его голосе. «Я сражался на вашей стороне!»

«Это правда», — признал Виктор, — «У нас долгая история, у тебя и у меня».

«Я прошу вас, милорд. Не осуждайте меня. Жалкие смертные убили леди Илону, не я!»— Сорен уставился на Соню, стоящую молча за престолом своего отца. «Клянусь, что отныне я буду наблюдать за вашей дочерью с величайшим вниманием, чтобы с ней никогда не случилось ничего дурного! «

Дрожь прошла по телу Сони при мысли о жестоком надсмотрщике, выступающем в роли её стража. «Я бы выбрала другого защитника».

Возможно, Луциана.

Однако его пылкая клятва убедила ее отца. «Смотри, помни о своем обещании», — приказал он Сорену. Мумифицированное лицо старейшины грозно нахмурилось. «Ты прав в одном. В конечном счете, это смертные виноваты в смерти моей бедной жены». Костлявые кулаки сжали ручки мраморного трона. «Но их вероломство не останется безнаказанным. Клянусь моей бессмертной кровью, вскоре, я обрушу ужасную месть на всех, кто к этому причастен».

Ненависть в его голосе, так сильно отличалась от любящего тона, к которому она привыкла, испугала Соню. Она никогда не видела отца таким сердитым раньше… как демон, обретший плоть.

«Они пожалеют о том дне, когда они посмели восстать против своих повелителей, прежде чем я отправлю их кричать в ад!»