Кровоточащая чаша

Вторая глава

Небо над Эвмениксом затянула тьма. Весь мир-улей оказался заперт в бесконечных сумерках, освещаемый лишь слабым оранжевым свечением шахт теплообменников и дрожащими, затухающими люминосферами, которые выключались одна за другой по мере того, как планета умирала. Над Ульем Квинт, домом для быстро уменьшающегося населения в миллиард человек, шел дождь из жирного пепла, пока горы трупов высотой с башню горели у разграбленных дворцов планетарной знати. Какофония города-улья была слышна на многие километры вокруг – вопящие сирены подавляющих беспорядки танков Арбитрес, пронзительный визг рушащихся туннельных переходов, по которым толпы обезумевших горожан пытались покинуть очередную горячую точку, рев разрывов - мины-ловушки, потревоженные мародерами или перегруженные чартерные шаттлы, разбившиеся при взлете с временных, плохо подготовленных пусковых площадок.

И запах. Разумеется, гарь – вряд ли запах мог быть иным, когда только огонь способен сохранить что-либо в чистоте. И пролитое горючее. И панический пот. Но было и кое-что еще, сладкое, но едкое: запах, заставляющий носы морщиться, а глаза слезиться. Он пропитал весь город, от роскошных галерей до подулья, до бесчисленных смотровых ям и украшенных золотыми плитами торговых залов. Запах добирался даже до бесплодных пространств между городами. Даже в окружающих пустошах, те, кто старался спастись по земле, могли ощущать его, и еще до того, как бурлящие замусоренные дюны принимали их в свои цепкие объятия, они знали, что это - запах смерти. И не просто постоянно бродящей по Улью Квинт обыкновенной смерти – нет, то было зловоние чумы.

Некоторые называли её белой смертью, или подульевым сифилисом, или духовной гнилью. Доктора, ухаживающие за болеющей городской аристократией, ввели в обращение обозначающие её длинные и сложные термины на высоком готике. Но к тому времени, как старый губернатор Хьюгенштейн, с телом, покрытым множеством гноящихся и пузырящихся язв, скончался на пару со своей семьей и большей частью окружавших его лизоблюдов, болезнь уже была известна просто как «чума».

Непонятно было, как её лечить. Всё, от полного переливания крови для самых богатых до народных средств, унаследованных от времени основания города, было перепробовано и отвергнуто, не оправдав ожиданий. В отчаянии, люди искали причину – и множество невинных было сожжено как распространяющие сифилис политические агенты или еретики. К тому времени, как пламя чумы затмило небеса над ульем, даже быть незараженным стало смертным приговором. Но никто не знал, откуда распространяется болезнь. И попытка понять это всего лишь приближала к смерти.

Кое-кому удалось выбраться. Офисы Администратума приложили максимум усилий, чтобы позволить высшим эшелонам спастись. Несколько владельцев мануфакториумов проявили свой бритвенно-острый коммерческий нюх и купили себе проход из Улья Квинт, как пассажиры на борту удирающих роскошных яхт, или как человеческий балласт на судах контрабандистов.

Другие могли сбежать, но не стали – губернатор совершил самый благородный поступок за все время правления и присутствовал при кончине города. Адептус Арбитрес без колебаний решили остаться и охранять Имперский Закон, даже если улей развалится на части. Не ушли и проповедники Адептус Министорум, и молитвы Богу-Императору гремели во всех храмах, набитых потерявшими надежду зараженными горожанами. Но населявшие все тысячи подуровней Улья Квинт миллионы людей мечтали иметь возможность спастись на той жалкой горстке кораблей, что покидали планету. Любое судно, достаточно большое, чтобы перевозить значительное число горожан, сбивалось орбитальными защитными лазерами, выполняющими приказ о карантине Эвменикса – те, кому удавалось оказаться в безопасности, были просто тоненьким ручейком в общей массе обреченного населения.

Разумеется, всё это не предотвращало старты крупнотоннажных кораблей, и их превращение в длинные горящие полосы в небе – как знамения смерти для людей внизу. Но в городе существовали и меньшие по размеру суда, способные прорваться через карантинную блокаду. Часть космопортов еще функционировала, и где бы ни возникал слух о готовящемся к отправке челноке, туда тотчас устремлялись орды полумертвых жертв чумы, сбивающихся в кучу перед посадочными площадками и корабельными ангарами.

В большинстве случаев, корабли отсутствовали. Но когда чума достигла своего апогея, во Входном Причале 31 Картель Полиос начал готовить чудом сохранившееся невредимым небольшое исследовательское судно, достаточно большое, чтобы патриарх и его ближайшие родственники смогли улететь из Улья Квинт. Очень скоро огромные толпы жителей, с трудом сдерживаемые личной армией Картеля Полиос, стали собираться под стенами Причала 31. Залпы дробовиков прореживали людскую массу, пока шаттл заправляли и готовили к запуску. По-видимому, это была последняя надежда для всех сбежать от чумы.

Надежда являлась самым редким товаром из всех. Но когда мощный взрыв снес часть восточной стены, все надежды испарились.

Авточувства в шлеме сержанта Салка на секунду затемнили его взор, когда ослепительная вспышка взрыва прокатилась по восточной стене. С выгодной позиции, занимаемой его отделением в руинах жилого блока, подобным островку спокойствия в сгущающейся чумной толпе, он мог разглядеть обломки ферробетона, взметнувшиеся в воздух вместе с громовым раскатом. Стражей Картеля Полиос скинуло с зубчатых стен и смятыми куклами пронесло сквозь толпу, в то время как первые ряды людей силой взрыва отшвырнуло назад. Подрывной заряд Каррика сделал своё дело. Отделенному от остального отряда, для Каррика будет удачей соединиться с ними, если, конечно, вообще кому-то удастся прорваться в космопорт. Но сейчас это было уже не важно. Капитан Дрео мертв и командовал теперь Салк. Отделение захватило свою цель, и он знал, что если ему потребуется пожертвовать жизнями своих боевых братьев ради выполнения задания, он сделает это.

- Вперед! - заорал он в вокс, и шестеро оставшихся в живых Испивающих Душу возникли из выгоревших окон разрушенного жилого здания. Они приземлились посреди толпы, и Салк почувствовал гноящиеся руки, забарабанившие по доспеху, едва он нырнул, словно в океан, в бурлящую человеческую массу,. Сержант вскарабкался на ноги и увидел остатки своего подразделения, борющиеся с волной людских тел – самые высокие неаугментированные жители доходили лишь до груди космодесантников, и Салк с легкостью смог обнаружить своих бойцов: Крин с плазмаганом, Дриан, Хортис и огромный Ниций, сжимающий единственного пленника.

Ницию пришлось бросить свою пусковую ракетную установку после кровавых первоначальных этапов задания, когда был потерян Дрео, и теперь он дрался боевым ножом и болт-пистолетом. На него возлагалась ответственность за сохранность заключенного со связанными запястьями и закутанной головой, которого он тащил свободной рукой.

Салк прокладывал себе путь через волнующуюся чумную орду. Лица с безумными глазами и распахнутыми ртами неясно вырисовывались на фоне человеческой массы, а руки цеплялись за него. Горожане были освещены огнями, горящими тут и там на шпилях улья, подобно маякам на горных вершинах, и поисковыми фонарями, направляющими выстрелы солдат на прорванной стене космопорта. Только вокруг восточной части ограждения собралось порядка десяти тысяч человек, и Салк видел, как они сбивались в кучи напротив баррикад под стенами, живые и мертвые. Салк пробивался сквозь них, его закованное в силовой доспех тело разбрасывало жителей в стороны. Он поднимал и отшвыривал тех, кто стоял у него на дороге. Десантник не хотел причинять вреда этим людям – они не были виноваты в том безумии, что охватило Империум, в котором были рождены – но если жертвы чумы окажутся перед ним, он сметет их и раздавит своими бронированными сапогами. Задание стало отвратительным с самого начала, и так же безобразно оно и заканчивалось.

Толпа ринулась вперед, когда первые шеренги поднялись после взрыва и стали бросаться в брешь. Оружейная стрельба сверху начала затихать, когда бойцы Картеля Полиос перенесли свой огонь на горожан, карабкающихся по грудам обломков и мусора на посадочные площадки космопорта.

Ракета прочертила воздух от ближайшей сторожевой башни и взорвалась в мечущейся толпе. Салк протолкнулся через людей и рванул к окруженной почерневшими телами тлеющей воронке, на расстоянии короткой перебежки от зияющего пролома в стене. Стена была двадцати метров в высоту и несколько в толщину, но заряд вырвал из неё изрядный кусок. Шквал огня из автопушек уже летел из-за лежащих осколков каменной кладки, пока залпы дробовиков лаяли по ту сторону горы обломков, войска Картеля Полиос расстреливали горожан, сумевших пробиться внутрь.

- Ниций, Крин, за мной! – приказал по воксу Салк, выпустив пару болтерных зарядов в пышно разряженных солдат Полиоса, присевших за укрытием из кирпичной кладки. – Остальные – огонь на прикрытие!

Могучая фигура Ниция вырвалась из толпы позади Салка, за ним по пятам следовал Крин. Некоторые из солдат уже заметили массивных десантников в фиолетовых доспехах, и направляли выстрелы в них, справедливо посчитав наибольшей угрозой для восточной стены. Пули из автоганов оцарапали плечевую пластину Салка, и он выстрелил в ответ, практически вслепую, пригнув голову и перебегая по простреливаемой области по направлению к укрытию из щебня посреди пролома.

Два космодесантника, стоящих на краю толпы, перевели свои болтганы в автоматический режим, осыпав стены градом микровзрывов. Бойцы на стенах конвульсивно задергались и рухнули, часть из них опрокинулась через ограждения на спирали колючей проволоки и баррикады внизу, их тела смешались с телами мертвых жертв чумы.

Салк скользнул в укрытие, и очередь тяжелого стаббера с наблюдательной башни прошила землю рядом с ним. Через мгновение к сержанту присоединился Ниций, на бегу ведущий огонь по башне. Наверху были ракетная установка и тяжелый стаббер, и теперь войска Картеля Полиос обозначили Салка и его десантников как свои приоритетные цели.

И не без причины. Копьё белого огня вырвалось с открытого пространства из-за спины Салка и разнесло верхушку башни, взрыв плазменного разряда, ограниченного внутренним пространством огневой точки, испепелил всех людей и все снаряжение. Крин, зарядные контуры плазмагана которого исходили слабым жаром, споткнулся от попадания автогана со стены, но добрался до убежища рядом с Ницием.

Пленник Ниция к тому времени уже перестал сопротивляться. Одетый в неброский ржаво-красный комбинезон, закопченный сажей и пороховой гарью от болтерного огня, он просто висел как тряпичная кукла на одной руке волочившего его Ниция, пока тот второй рукой сжимал болт-пистолет.

Салк присел у пролома в стене, выглядывая в брешь. Сержант Картеля организовывал из своих людей, в основном вооруженных автоганами с редкими вкраплениями дробовиков, огневую позицию вокруг пролома. Там было порядка двадцати человек, все в изумрудно-зеленой униформе Картеля Полиос, с ярко-золотыми пуговицами и пряжками, и начищенными черными ботинками до колен. Судя по кричащей одежде, большую часть времени они использовались Картелем для простой демонстрации силы, но вместе с тем патриарх понимал угрожающую ценность частной армии, и потому это были хорошо тренированные и мотивированные люди.

Салк кивнул Ницию и Крину, а затем отправил пригоршню осколочных гранат размером с монету по ту сторону каменной плиты, к которой прижимался. Раздалась серия слабых взрывов, и Салк вскарабкался по склону обломков навстречу огневой линии сквозь облако поднятой гранатами оседающей пыли.

Первые несколько выстрелов он сделал в автоматическом режиме, не давая солдатам поднять головы. Затем перевел болтер на одиночные, стреляя на ходу, его болты разбрызгивали багровые фонтанчики, отбрасывая назад головы стрелявших в ответ бойцов. Вокруг рвались снаряды, пару раз сержант ощутил вспышки боли, когда они пробивали керамит доспехов. Презрительно проигнорировав их, Салк запрыгнул в самую гущу стрелковой шеренги.

Именно так и сражались Испивающие Душу. Хладнокровно и быстро. Космодесантник был в наибольшей безопасности в самом сердце битвы, лицом к лицу с врагом, где его броня, оружие, физическая сила и доблесть многократно увеличивались, а решимость противника могла быть расшатана. В то время как перезарядившийся плазмаган Крина выплюнул заряд жидкой плазмы в дальнюю часть огневого рубежа, Салк обрушил казенник болтера на первое же увиденное лицо. Весь покрытый разводами грязи и камуфляжа, солдат недоверчиво таращился на то, как перед ним вырастает трехметровая машина для убийства, даже когда оружие Салка разможило его череп. Салк подмял тело под себя, одновременно выхватывая боевой нож, и стремительно рубанул следующего бойца, стоящего позади первого.

Вторая жертва сержанта рухнула, зажимая сделанную мономолекулярным лезвием ножа глубокую рану поперек туловища. Болт-пистолет Ниция щедро раздавал заряды направо и налево, и многие из солдат огневой линии уже спасались бегством, чтобы через секунду быть подстреленными десантником.

Ниций по-прежнему тащил пленного за собой, словно трясущееся тело ничего не весило. Если пленник погибнет, вся миссия провалится. Но Ниций огромным, бочкообразным торсом прикрывал человека от ведущегося по нему огня. Даже для десантника он был чудовищно велик, поэтому Ниций принадлежал к ограниченному контингенту бойцов Ордена, использующих тяжелое вооружение, и те попадания, что достигали его, бессильно разбивались снопами искр о доспехи.

Салк стянул третье тело с клинка и выпустил половину болтерной обоймы в брешь, осыпав взрывами преддверие космопорта. Командир солдат старался собрать их в новую огневую линию на гладком поле самого причала – Крин испарил его сгустком высокотемпературной плазмы, и отряд Полиоса рассыпался и побежал.

- Отделение Салка, доклад! – торопливо выкрикнул в вокс Салк тем десантникам, что прикрывали его наступление. – Эан, Хортис, Дриан!

Единственным ответом были разрозненные фрагменты переговоров, перебиваемые статикой. Если кто-то из них и оставался в живых на данный момент, он был так сильно стиснут людским морем, что вокс-оборудование было повреждено. Поскольку приемник был имплантирован в ухо, а передатчик – в горло, это означало, по меньшей мере, раздавленный череп. Это был не тот способ, которым должны были умереть трое хороших десантников, растоптанных находящейся в безвыходном положении полубезумной массой умирающих гражданских. Это был не тот способ, которым стоило терять Испивающих Душу, чья полная численность на сегодняшний день сводилась лишь к семи сотням боевых братьев. Задание оказалось оплачено гораздо более дорогой ценой, нежели мог предложить Орден, но если оно увенчается успехом, командор Сарпедон заверил Дрео и отделение Салка в том, что работа Императора будет сделана быстрым и самым качественным образом.

Салку не было известно, в чем состоит замысел Сарпедона. Знал Дрео, но он убит глубоко под Ульем Квинт. Но Салк верил в Сарпедона, мутировавшего, подверженного видениям библиария, который смог объединить Испивающих Душу как против злобы Хаоса, так и слепоты Империума. Если он должен погибнуть здесь, чтобы убедится, что пленник будет доставлен, как и приказал Сарпедон, то он умрет.

Салк жестом позвал за собой двух десантников, на ходу загоняя в болтер новую обойму. Им нужно двигаться, пока войска Картеля перед ними рассеяны, а толпа позади еще не прорвалась через брешь в стене. Уже сейчас он слышал шум человеческой массы, рвущейся к недавно зачищенному проходу. Три бойца, даже космодесантника, будут просто сметены людским приливом.

Сержант достиг вершины завала и оглядел раскинувшийся перед ним Входной Причал 31. Освещенное импровизированными посадочными огнями из бочек с горящим топливом, это было обширное пространство, покрытое изрытым воронками ферробетоном, с размеченными на нем посадочными зонами. Массивные ремонтные ангары и стыковочные скобы размером со здание торчали на поверхности, и многие их них были превращены Картелем Полиос в огневые точки. Орудийные расчеты в изумрудной униформе вокруг тяжелых стабберов и артиллерийских установок нервно ожидали пробивающиеся к ним орды людей.

Там, в нескольких сотнях метров впереди, находилась непосредственная цель Салка. Уродливое, приземистое судно, похожее на гигантское металлическое насекомое, прижалось к одной из стартовых площадок. Здоровенные сервиторы тащили к кораблю толстые заправочные шланги, пока команды обслуживания в лихорадочном темпе готовили его к отлету. Гогочущую группку экстравагантно разряженных людей, видимо, лидеров Картеля Полиос, эскортировали через поле космопорта вооруженные дробовиками солдаты в багрово-зеленной форме. Домашняя стража, личные телохранители больших шишек. В бою они не ровня космодесантникам, но с уверенностью можно сказать, что сдаваться они не станут.

Корабль был последней дорогой с Эвменикса, и Испивающие Душу должны удостовериться, что счастливый билет достанется именно им. Десантники спустились на поверхность, казалось, целую жизнь назад, при помощи высадочной капсулы, поскольку для десантно-штурмового модуля «Громовой Ястреб» угроза от орбитальных батарей была слишком велика. Согласно плану, Дрео должен был отвести их после выполнения задачи в безлюдные пустоши за ульем, где Десантников могли бы позже подобрать, наверное, спустя пару месяцев, но риск заражения распространялся теперь и туда, так что пленный мог не выжить. Единственным оставшимся выходом был Входной Причал 31.

Под огнем тяжелого стаббера с ближайшего дота Салк присел обратно. Несколько расчетов прятались между гигантскими металлическими когтями причальной скобы, прикрывая пролом.

Сержант вновь рванулся в атаку, ведя вгрызающийся в позиции стаббера беглый огонь. Тяжелые цепочки разрывов взрыли землю вокруг него, одна из пуль попала в поножи, отчего он чуть не рухнул на землю. Краем глаза он засек Ниция, принимавшего орудийные попадания на корпус, которым он закрывал пленника. Заряд плазмы прошелся по посадочной скобе, и несколько стрелков превратились в кучки золы, но стрельба не стихала, прижимая Салка и Ниция к земле на краю взлетного поля.

Внезапный взрыв разорвал скобу пополам, послав в воздух куски вращающегося металла, разорванные мешки с песком засыпали землю, а переломанные тела разлетелись. Рвущиеся снаряды стаббера затрещали, как связка фейерверков. Одиночная фигура в черной броне и с оружием в руках показалась из-за обломков. Салк уже собрался выстрелить, когда сообразил, что человек того же роста, что и он, в обугленном до черноты силовом доспехе, но с символом потира из кости, по-прежнему сверкающем с одного из наплечников.

- Хорошая работа, брат Каррик, - прокомментировал в вокс Салк.

Каррик присел, заняв позицию для стрельбы, не давая противнику приблизиться к огневой точке. Салк помчался к нему, следом – Ниций, а новый заряд плазмы разорвался внутри следующего дота на пути, когда Крин покинул свое убежище.

Выстрелы загрохотали над головами десантников и Салк понял, что огонь из космопорта перенесли на толпу, которая начала переваливать через обломки позади них.

- Сейчас! – закричал он, и выжившие десантники, перегоняя приближающийся край человеческой орды, ринулись к одинокому кораблю. Салк палил из болтера по мелькающим изумрудным одеждам, а Крин выпустил заряд плазмы под ноги процессии Картеля, заставив их отложить посадку лидеров, когда они рассыпались по полю в поисках укрытия

Салк на бегу ощутил попадания из стрелкового оружия, пули со звоном отскакивали от доспеха и вгрызались в ферробетон. Он перевел оружие на одиночную стрельбу, и болты защелкали по телохранителям, пытающимся затащить сановников на борт. Двое упали, и еще один задергался в судорогах, когда сквозь него прошли заряды из болт-пистолета Ниция. Каррик осыпал зарядами корму шаттла, и телохранители отступили, стараясь расположиться между источниками стрельбы и своими хозяевами.

Салк мог теперь хорошо разглядеть глав Картеля Полиос, закутанных в непрактичные аристократические одеяния с таким количеством слоев, что они выглядели тучными и смешными, когда беспорядочно цеплялись друг за друга позади челнока, стараясь скрыться за кормовым посадочным оборудованием. Телохранители открыли огонь по десантникам и надвигающейся толпе, но у них не было преимущества дистанции согласованного болтерного огня космодесантников. Короткая очередь ревущих болтов Салка оторвала голову одному и, словно удар по корпусу, сбила другого с ног. Каррик стрельбой сковал действия остальных, а Крин испарил группу бойцов, пытавшихся подготовить к стрельбе пусковую установку.

Сержант, не прекращая разряжать во врагов болтер, добрался до носа судна, меняя обоймы, под прикрытием огня из пистолета Ниция, и затем выцеливая телохранителей между посадочным снастями.

- Забирайся на борт! – проревел Салк Ницию. Защищенный прикрывающей стрельбой Каррика, Ниций обежал вокруг корабля и забросил пленного на выдвинутые сходни, а оттуда в пассажирское отделение. Лавина огня обрушилась на его доспехи, вырывая куски керамита, пока он протискивал мощное тело внутрь.

Следующим был Крин, затем Салк и Каррик, поливающий врагов из болтера, пока они карабкались наверх.

Крошечные апартаменты оказались роскошно украшены драпировками из выделяющихся сильным смешением зеленого и красного цветов Картеля Полиос. Помещение было рассчитано на дюжину человек, и казалось, оно еще больше сузилось от четырех громоздких космодесантников и их пленника. Салк взглянул на остатки своего отделения – броня Каррика почернела и фиолетовая краска почти полностью слезла. Шлем пропал, а одна половина лица сильно обожжена. Латные перчатки Крина дымились от соприкосновения с перегретым плазмаганом, а доспехи Ниция были изрыты пулевыми отметинами. Многие раны Ниция кровоточили, но кровь практически мгновенно сворачивалась в темно-красные кристаллики.

Пленник был грубо брошен на покрытый ковром пол и лежал без движения, если не считать неровного дыхания.

Салк развернулся и увидел люк, ведущий в кабину челнока. Он был закрыт. Сержант повесил болтер на ремень через плечо, погрузил закованные в броню пальцы в края двери, и с металлическим визгом вырвал её из рамы. Внутри были двое дрожащих от ужаса пилотов в изумрудной униформе, молодых и испуганных. Нейро-разъемы вставлены в порты на затылках их выбритых голов. Салк бросил взгляд на показатели приборных панелей перед ними – шаттл заправлен и готов к отлету.

Он снял шлем, чувствуя, как пот градом катится по лицу. Запах пороховой гари от болтера, обоженной кожи Каррика и постоянно присутствующие миазмы испарений города-улья заполнили его чувства.

- Взлетайте, - скомандовал он. Двое пилотов мгновение не двигались, загипнотизированные видом громадной бронированной фигуры, только что пробившейся в кабину. Затем они запустили системы контроля челнока, и почти механически переключились на маршевые и дирекционные двигатели. Грохот движков прорезался через фоновый шум оружейной стрельбы и криков. Салк вернулся в пассажирский отсек. Сквозь закрывающуюся аппарель он увидел толпу, беснующуюся в каких-то метрах от него, истощенные жертвы чумы, тянущие вниз телохранителей Картеля Полиос и самих сановников. Крин прицелился в толпу, но Салк опустил ствол плазмагана – в этом не было нужды. Через несколько секунд шаттл будет в воздухе. Эти люди ничего не могли им сделать.

Рампа со щелчком захлопнулась и раздалось шипение внутренней герметизации. Салк посмотрел через кабину и на переднем обзорном экране увидел горящие шпили Улья Квинт, и завихрения дымовых облаков впереди.

Врубились основные ускорители и судно устремилось вперед, прочь от пылающего кошмара Эвменикса и Улья Квинт. Внизу, в городе-улье, остались многие отличные Испивающие Душу, включая капитана Дрео, никого из которых Орден не мог позволить себе потерять. Но пока их пленник жив и вытащен с планеты, все жертвы были абсолютно приемлемы. Командор Сарпедон очень ясно донес это до Дрео, и Салк подчинялся этим же приказам, когда не стало капитана.

Салк присоединился к своему отделению. Каррик и Ниций оба нуждались в медицинской помощи, а Салк был послушником в аптекарионе Ордена до того, как его избрали полевым сержантом, и он смог заслужить доверие Сарпедона в ужасной войне Ордена. Что более важно, пленный был в шоке, и за ним следовало присматривать.

Нужно обследовать челнок на предмет припасов. Перед тем, как их подберут, пройдет еще какое-то время, а им нужно сохранить захваченного живым. Ну а пока он позволит отделению погрузиться в полудрему, а сам встанет на вахту, присматривая за пленником и выполняя другую рутинную работу, которая позволит им выжить до возвращения в Орден.

Салк не знал деталей плана Сарпедона. Но он знал достаточно, чтобы догадываться, что это задание - лишь его начало.

Субсектор Терион был практически пустынной частью космоса, знаменитой лишь своими разбросанными астероидными полями, которые приносили редкие минералы разрабатывающим их упрямым старателям. Именно эти изыскатели первыми и известили трофейные команды Имперского Флота о присутствии чего-то странного и поистине необъятного, появившегося без предупреждения, словно оно было волей случая выброшено из варпа.

Нечто было чудовищно огромным. Там были куски, в которых все еще можно было опознать Имперские боевые корабли, их орлиные носы выступали из массы перекрученного металла. Меньшие суда, истребители и эскорт, были спаяны в кошмарных ежей из зазубренной стали. Другие части оказались полностью чуждыми, с серповидными корпусами или выпуклыми органическими двигательными установками. Нельзя было рассчитывать на точный подсчет числа звездолетов, образующих космического скитальца, за исключением того факта, что там присутствовали суда из всех времен и неопознанных цивилизаций. Видно было, что скиталец побывал в боях, причем недавно – свежий шрам, серебристый и чистый, там, где большая часть корпуса была вскрыта будто бы гигантским когтем. Скиталец являлся одной из наиболее отвратительных вещей из всех, что приходилось видеть даже имперской трофейной команде.

Инквизитор Фаддей был с ними согласен. Монструозный космический скиталец выглядел чудовищно даже с его возвышенной позиции на мостике «Полумесяца», где голодисплеи проецировали над двигательным отсеком изогнутый, разделенный на части обзорный экран. Обширную область космоса, на которую уставился Фаддей, заполняла серо-черная туша скитальца. Свет Териона, центральной звезды субсектора, выхватывал заостренные металлические края, и оставлял углы скитальца в черной дыре тени. Несколько серебристых искорок, плывущих вокруг скитальца, были имперским трофейным кораблем, который передавал свои сигналы связи на находящийся неподалеку эскортный крейсер «Повиновение», а оттуда на «Полумесяц».

Капитан «Повиновения» признал Фаддея руководителем разведывательной операции без какого-либо давления со стороны инквизитора. Из записей первых нескольких дней исследования становилось ясно, что на скитальце высадились семьдесят четыре инженера-трофейщика. Обратно вернулись тринадцать.

Уцелевшие докладывали, что корабль кажется вычищенным от опасных организмов, обычно выбирающих скитальцев местом своего обитания, но зато напичкан хорошо замаскированными минами-ловушками. Связки осколочных гранат примотаны к люкам переборок. Орудийные сервиторы охраняют перекрестки. Воздушные шлюзы ведут в полный вакуум.

Но имелись и некоторые сведения о находящемся в глубине. Области, разделенные на монашеские кельи, и библиотека, забитая книгами в кожаных переплетах.

Один их инженеров доложил о палубе с боевым катером и машинах. Всё это произошло еще до того, как новости о находке скитальца дошли до Фаддея, и дальнейшие исследования корабля были приостановлены до того момента, как он сможет лично прибыть на место и руководить операцией.

Космические скитальцы, корабли, затерянные в варпе, и вернувшиеся спустя столетия в реальный космос, часто бывали домом для диких инопланетян, безумных культистов, и даже худшего. Но этот скиталец, такой необычно огромный, казалось, не нес в себе ничего из этих ужасов. Более того, до недавнего времени, в нем, видимо, кто-то жил.

Пальцы Фаддея пробежали по панели управления навигационного пульта, и на экране возникло несколько встроенных изображений. Это были трясущиеся, плохого качества передачи с камер, установленных на плечах офицеров трофейной команды, ожидающих в этот момент во флотских десантных катерах, пристыкованных к видимой отсюда части скитальца. Не было никакой надежды на то, что им удастся обследовать весь скиталец – подобная задача могла занять годы, судя по его размеру – так что Фаддей направил их в наиболее стабильные, узнаваемые области, вроде имперского корабля-госпиталя раннего образца и эскортного эсминца времен Готической Войны.

Трофейные команды Имперского Флота состояли из закаленных ветеранов одного из самых опасных условий обитания, которые мог предоставить открытый космос. Они знали, что на скитальце уже погибли люди, но были готовы пройти дальше, нежели другие, чтобы их команда была вознаграждена находкой, которую можно будет спустить на выпивку в следующем порту назначения. Вооруженные дробовиками и непреклонной решимостью, большинство из них стало бы пиратами или контрабандистами, если бы Флот силой не завербовал их из ульев и миров фронтира. Будет жаль стирать им память, когда они найдут что-нибудь, о чем им не следует знать, но они имели представление и об этой опасности тоже.

- Капитан? – осведомился Фаддей.

- Лорд-Инквизитор? – отозвался резкий голос капитана «Повиновения».

Фаддей не мог претендовать на статус Лорда-Инквизитора, но не стал поправлять человека. – Вы можете начинать.

Передачи с «Повиновения» прорвались сквозь море статики, идущей с динамиков мостика. Изображения на экране расплылись, когда трофейные команды, в дюжину человек каждая выбрались из катеров и двинулись во внешний корпус скитальца.

Одна из команд шла мимо благочестивых икон и святилищ корабля-госпиталя, ныне темного и пустого там, где раньше сестры из Ордена Госпитальеров заботились о раненных из какого-то неизвестного имперского района боевых действий. Другая была в пещероподобных устьях двигательного отсека звездолета, направляя прикрепленные к оружию фонари на тени под плазменными генераторами. Коридоры были мрачными и безлюдными, единственные звуки – шаги и приказы офицеров трофейных команд, и поскрипывание корпуса. Доклады отрядов проинформировали Фаддея, что скиталец кажется необитаемым и подозрительно чистым. Сила тяжести работала, и, что более важно, атмосфера была определена грубыми ауспексами команд как пригодная для дыхания. Самым младшим членам каждого из отрядов приказали снять респираторы, и тот факт, что они не свалились замертво, говорил о том, что в воздухе не было никаких скрытых токсинов.

В ходе дальнейшего продвижения в скиталец, одна из команд обнаружила судовой изолятор, выглядевший так, словно его не так давно использовали, с новыми замками и камерами с набожными текстами на высоком готике на всех стенах. Корабельный мостик был открыт, сложную электронику когитаторов и коммуникационного оборудования разложили по палубе, с устройствами мониторинга, врезанными в разъемы кабелей. Плазменные генераторы, встреченные отрядом в двигательном отсеке, были восстановлены в рабочем порядке. Кто-то жил в скитальце, убирал используемые части, и даже, кажется, пытался сделать его пригодным для движения в космосе. Если бы они преуспели, скиталец мог стать действительно грозным оружием, крепостью, способной нести большое количество живой силы, вместе с огневой мощью составляющих его нескольких кораблей.

Фаддей теперь на полном серьезе принимал возможность того, что Пилигрим оказался прав.

- Что-то двигалось в сторону команды Лероса, - донеся голос одного из офицеров. – Нечто слева от них.

Принимаемое изображение продемонстрировало окровавленные останки нескольких людей, разорванных на куски взрывом или оружием большого калибра, разбросанные по коридору.

- Заботьтесь о себе, команда семь, - рявкнул капитан «Повиновения». Седьмой отряд, подумал Фаддей, скорей всего не нуждается в подобных напоминаниях.

Инквизитор нажал на значок и изображение от группы семь на экране увеличилось. Они были на одном из боевых кораблей, стены которого богобоязненная команда покрыла девизами на низком готике. Части тел отряда Лероса были раскиданы повсюду: головы, руки, разбитое оружие валяется в стороне.

Нечто шевельнулось впереди, ярко блеснул металл.

- Стоять! – пролаял командир. – Все назад! Лорко, прикрой…

Слаженный рев оружейного огня прорезал коридор. Изображение сильно дернулось и сетка статических помех пробежала по экрану. Фаддей смог разглядеть мужчину, отброшенного на стену, его серый комбинезон был прорван на груди и пропитан кровью. Еще один отлетел назад, верхняя половина туловища взорвалась.

В ответ раздались залпы дробовиков. Яркие трассеры автоматического оружия прочертили коридор. Командир отряда выкрикивал приказы отступать к предыдущему участку перехода.

Фаддей увидел то, что стреляло по ним.

- Команда семь! – сказал он спокойно, зная, что его голос будет услышан именно офицером отряда. – Это орудийный сервитор. Какие взрывчатые вещества у вас с собой?

Офицер отступал вместе со своей командой.

- Только сигнальные ракеты, - доложил он, задыхаясь.

- Используйте их. Он будет ослеплен. – Фаддей услышал, как командир собирает горсть ракет от своих людей. Экран вспыхнул алым, когда их подожгли и кинули обратно в покинутый коридор.

Стрельба прекратилась. Картинка наполнилась жирным красным дымом от ракет, пока команда бежала к ослепшему сервитору. Через мгновение смертоносный веер глухих залпов дробовиков накрыл его.

- Оно мертво, - доложил командир. Без сомнения, в предыдущих операциях ему уже приходилось терять подчиненных, и сейчас его голос совершенно не дрожал.

- Оно никогда и не было живым, - бросил в ответ Фаддей. – Дайте картинку.

Офицер пнул ближайшую ракету вниз по коридору, развеяв часть дыма. Теперь Фаддею были видны останки сервитора на полу – нижняя его часть была ховером. Вместо рук - спаренные автоганы, подсоединенные к крупным цилиндрическим коробчатым магазинам. Лицом служила лишь выступающая масса сенсоров. Вероятно, он был сложным устройством, и поставлен охранять нечто важное – задача, с которой сервитор успешно справился, к сожалению первой команды, вступившей с ним в контакт.

- Продвигайтесь дальше! – приказал Фаддей.

Отряд прошел мимо перекрестка, который охранял сервитор. Офицер задумался, но Фаддей увидел, что один из коридоров ведет к изогнувшемуся аркой дверному проему.

- Этот, - распорядился он.

Команда собралась у порога. Помещение впереди было большим и неосвещенным, и сквозь дверной проем ничего не было видно.

- Ауспекс? – спросил офицер.

- Отрицательно, - пришел ответ от одного из уцелевших членов группы.

Командир просунул через дверь свой подствольный фонарь. Свет заиграл на полу, выложенным гладким, черным с белыми прожилками мрамором, и на основании книжного шкафа. Когда отряд входил, в свете своих фонарей они смогли разглядеть больше – ящики с книгами, достигающими высокого потолка комнаты. Полки забиты фолиантами, в основном тоненькими томами, которые могли уместиться на ладони руки крупного мужчины, но были и более массивные труды, свитки и даже каменные таблички. Каменная кафедра стояла перед несколькими рядами скамей из твердой древесины.

- Команда семь, есть следы жизненной активности?

- Нет, сэр, - отрапортовал командир.

- Движение! – раздался вопль сзади. Офицер мгновенно развернулся вокруг оси и вскинул оружие в положение для стрельбы, а его камера выхватила картинку приземистого существа, медленно ползущего по полу – еще один сервитор, но не боевой модели на этот раз. Это был автоархивариус, ноги и руки которого замещены длинными, тонкими суставчатыми манипуляторами, переставляющими и заменяющими тома на полках, пока он перемещался мимо на колесиках, встроенных в его основание.

Сервитор по-прежнему функционировал. Что означало, что эта комната – эта библиотека – недавно использовалась и, возможно, была оставлена в спешке.

- Не трогайте его, - остановил офицера Фаддей. – Я хочу, чтобы это место сохранилось в целости.

- Так точно, - протянул командир. – Не подстрелите его! – одернул он бойцов. – И ничего не лапайте. Босс хочет видеть всё чистеньким.

Легкая гримаса неудовольствия на лицах остальных продемонстрировала, что они рассчитывали осмотреться вокруг в расчете на обнаружение какой-либо поживы.

Фаддей вгляделся в другие изображения. Один из встроенных экранов был пуст – группа налетела на мину-ловушку в корабле-госпитале, куча сигнальных струн, натянутых через проход в один из хирургических театров. Другая потеряла троих, когда мостки над двигательным отсеком провалились под их весом. Отряд в изоляторе осматривал содержимое оружейного ящика – они извлекали наружу зазубренныые боевые ножи размером с короткий меч, энергетические булавы и крупнокалиберные патроны к отсутствующему здесь оружию. Мало-помалу команды продвигались вглубь скитальца, и большинство находили следы недавнего, организованного и, вероятнее всего, человеческого присутствия. Одна или две дошли до участков скитальца, имеющих очевидный ксенодизайн, но там им и было приказано остановиться.

Фаддей вернулся к картинке от отряда семь. Библиотека оказалась огромной – несколько переборок демонтировали, чтобы создать достаточное пространство. Блоки мемо-планшетов стояли между книжными полками подобно глянцево-черным монолитам.

- Достаньте мне одну из книг, - попросил Фаддей.

Командир отряда снял один из маленьких томов с ближайшей полки.

- «Боевые Катехизисы», - прочитал офицер золотистые буквы на обложке.

- Благодарю вас, - ответил Фаддей и переключился от команды обратно на офицеров «Повиновения».

Фаддей был хорошо начитанным человеком – инквизитор должен иметь большое количество знаний по истории и философским течениям по всему Империуму, чтобы вычислять заражающие их ереси. Но он лишь недавно ознакомился с «Боевыми Катехизисами», работой по тактической философии, которая исповедовала скорую, разрушительную форму боевых действий, в которых скорость и многократно превосходящая сконцентрированная в одной точке мощь были основным оружием.

Книга была написана воином-философом Дениятосом. Дениятосом из Испивающих Душу.

Пилигрим вновь оказался прав. Испивающие Душу сделали скиталец своей базой, но внезапно и не так давно исчезли. Скиталец был единым большим доказательством, на которое мог обоснованно рассчитывать Фаддей, но это было лишь доказательство, а не часть цели. Испивающие Душу сейчас в каком-то ином уголке галактики исполняют свои извращенные планы, пока Фаддей крохотными шажками к ним приближается.

- Капитан, - передал Фаддей на «Повиновение», - пусть ваши люди обеспечат зачистку посадочной площадки. Я продолжу руководить обследованием непосредственно со скитальца.

К тому времени, как капитан смог передать своему визави, что скиталец по-прежнему небезопасен, Фаддей уже скрылся с мостика.