Кровь Рима

Скэрроу Саймон

Кровь Рима

(The Blood of Rome)

Любительский перевод

Жанры: Историческая проза, Исторические приключения

Серия: Eagles of the Empire #17

Язык книги: Русский

Оригинальный язык книги: Английский

Переведено для группы: «Саймон Скэрроу | Eagles of the Empire» в 2021 году.

Над переводом работали: Джандиэр «CeaserDzhandier» Варазашвили, Нуржан «turk.legioner» Астана

Домашняя страница группы Вконтакте: https://vk.com/simonscarrow_romaneagle

Описание книги

55 год нашей эры. Проблемы назревают на восточных границах Римской империи, вновь трибуну Катону и центуриону Макрону необходимо готовиться к войне… Коварное Парфянское царство вторглось в Армению, пограничное государство, на которое Рим претендует в пределах своих амбиций, изгнав царя Радамиста. Хотя царь амбициозен и безжалостен, но он жизненно важен для стратегических интересов Рима.

Полководец Корбулон должен вернуть его на армянский трон, а также подготовить армию к войне с могущественным Парфянским царством. Корбулон приказывает вновь прибывшим Катону и Макрону и их элитной когорте преторианской гвардии выполнить это задание.

Им предстоит пройти маршем сквозь неизведанную и незнакомую местность для восстановления непопулярного царя на троне - опасная миссия. Союзникам нельзя доверять, и враги подстерегают со всех сторон. Храбрость и мастерство римской армии будут проверены до предела…

Действующие лица

Квинт Лициний Катон: трибун, командующий Второй когорты преторианской гвардии;

Луций Корнелий Макрон: старший центурион Второй когорты преторианской гвардии, суровый ветеран;

Легат-ветеран Гней Домиций Корбулон: недавно назначен командующим армиями на востоке Империи;

Гай Уммидий Квадрат: проконсул и наместник римской провинции Сирия;

Гай Амаций Пинтон: квестор в свите проконсула;

Преторианская гвардия:

Центурионы: Игнаций, Николис, Метелл, Петиллий, Плацин, Порцин;

Опционы: Марцелл, Ганник, Терций

Центурион Спирак Керан: назначенный Катоном в качестве командира балеарских пращников;

Рутилий: знаменосец

Ауксилларии:

Гай Глабий: балеарский пращник

Тит Борен: легионер

Парфия:

Царь Вологез: царь Парфии

Полководец Спораз: один из парфянских высших военных

Абдагаз: царский казначей

Принц Вардан: старший и любимый сын царя Вологеза и наследник парфянского престола.

Митракс: армянский посол при парфянском дворе

Армения:

Радамист: иберийский царевич и недавно свергнутый царь Армении;

Царь Тиридат: брат царя Вологеза, и недавно утвержденный им в качестве нового царя Армении;

Аргалис: дворцовый распорядитель при дворе Тиридата;

Нарсес: один из свиты Радамиста, назначенный переводчиком и связным офицером между иберийцами и римлянами;

Зенобия: жена Радамиста;

Берниша: служанка в свите Радамиста, над которой сжалился Катон;

Иберия:

Царь Фарасман: царь Иберии и отец Радамиста;

Прочие:

Луций: сын Катона, маленький сорванец;

Петронелла: нянька у Луция и женщина, с которой нужно считаться;

Юсеф: ювелир, серебряных дел мастер и домовладелец Катона;

Граникул: квартирмейстер римского гарнизона в Бактрисе.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Ктесифон, столица Парфянской империи, март 55 г. н.э.

Заходящее солнце освещало широкую гладь реки Тигр, так что она поблескивала, как расплавленное золото, на фоне бледно-оранжевого неба. Воздух был тихим и прохладным, и последние грозовые облака, окутавшие город, ушли на юг, оставляя слабый запах железа в сумраке. Слуги царского дворца суетились по своим обязанностям, готовя прибрежный павильон к вечернему совещанию царя и его совета, чтобы обсудить последние новости, а именно римскую угрозу Парфии. Их подгоняли нетерпеливые крики и удары распорядителя, тощего сгорбившегося человека, преждевременно поседевшего от беспокойства, вызванного частым общением с раздражительным правителем империи, простиравшейся от берегов Инда до границ римской провинции Сирия. Царь Вологез был человеком, стремящимся возродить величие Парфии, и не был готов к тому, чтобы в малейшей степени терпеть любого, кто встанет на пути его венценосной судьбы. Ни мятежный придворный, ни неуклюжий или неэффективный слуга. Последний распорядитель не позаботился о том, чтобы еда, поданная на пиру, была достаточно горячей, когда она достигла царского стола. За это его чуть ли не до смерти высекли, а потом выбросили на улицу. Нынешний распорядитель был полон решимости не последовать его участи, и поэтому он проклинал и бил своих подчиненных, когда они расставляли диваны, складывали поленья у жаровен и вешали толстые вышитые ширмы с трех сторон павильона. Четвертая была оставлена открытой, чтобы царь и его гости могли любоваться видом на реку, когда солнце скроется за горизонтом, а звезды выйдут на небосклон и засверкают в темных водах реки.

Когда последние шелковые подушки были аккуратно разложены, слуги отступили в сторону замкнутого пространства павильона и стали ждать, пока распорядитель тщательно изучит их работу и наклонится, чтобы внести несколько незначительных поправок, пока не убедится, что его хозяин не будет рассержен. Не то чтобы Вологез был склонен внимательно осматривать каждую деталь той роскоши, в которой он привык жить. «Тем не менее», размышлял распорядитель, «лучше быть скрупулезным, чем идти на малейший риск навлечь на себя гнев царя». Закончив осмотр, он громко хлопнул в ладоши.

- Прочь, собаки! Принесите фрукты и вино. - Когда они побежали, он повернулся к своему помощнику. - А ты, скажи хозяину кухни приготовить еду, которую подашь, как только я дам знак.

Его помощник, молодой, тучный человек, который, несомненно, стремился заменить его, кивнул и поспешил прочь. Распорядитель еще раз оглянулся на дело рук своего помощника, а затем встал перед помостом царя, и прищурившись, осмотрел большой диван, подушки и покрывала. Он наклонился вперед, чтобы разгладить складку на ткани, а затем отступил и с удовлетворением сложил руки. Затем, что было для него нехарактерно, он слегка улыбнулся и осторожно огляделся. Но он был совсем один. Это был редкий момент в его жизни, поглощенной бесчисленными обязанностями в своей новой должности. Перерыв должен был быть достаточно коротким, прежде чем слуги вернутся с фруктами и вином вместе с царским дегустатором, который должен был попробовать каждую чашу и блюдо по указанию распорядителя, чтобы гарантировать, что царь Вологез сможет безопасно есть и пить. Несмотря на то, что Парфия существовала долго, правители империи не были столь долговечны. Они регулярно становились жертвами заговоров могущественной знати или амбиций членов царской семьи.

Распорядитель глубоко вздохнул и, улыбнувшись при виде царского дивана, он почувствовал почти непреодолимое желание броситься вперед и никем не замеченным упасть на шелковые подушки. Его сердце забилось быстрее от перспективы такого неслыханного нарушения правил, и на протяжении нескольких вдохов он был на грани искушения. Затем он отпрянул и в ужасе прикрыл рот при мысли о том, что с ним будет, если бы царь когда-нибудь узнал, что он сделал.

Хотя распорядитель был совсем один, страх перед его хозяином овладел его сердцем, и он содрогнулся от своего мимолетного безумия. С тревожным вздохом он поспешил наверх по ступенькам, ведущим вниз в сады по обе стороны дорожки, которая тянулась к основному дворцу. Первый из слуг возвращался, нагруженный большим серебряным блюдом с инжиром, финиками и другими прекрасными фруктами.

- Беги, ленивая собака! - рявкнул распорядитель, и мужчина побежал рысью, пытаясь не нарушить расположение блюд.

Распорядитель бросил последний взгляд на обстановку и быстро помолился Митре, чтобы его хозяин не нашел ничего, что могло бы вызвать его недовольство. Когда царь и его небольшая свита вышли из дворца, солнце уже скрылось за горизонтом, и полоса бронзового неба растянулась по тенистому ландшафту над рекой. На самом верху бронза сменилась фиолетовым и темным бархатом ночи, где первые звезды сияли, как крошечные серебряные пятнышки. Впереди шел отряд телохранителей, вооруженных копьями и одетых в богато расшитые штаны, заправленные в кожаные сапоги. Чешуйчатые доспехи и конические шлемы блестели в свете факелов и горящих жаровен, установленных по обе стороны от дорожки. Но их внешний вид был словно самый неблагородный металл рядом с чистейшим золотом в сравнении с великолепием их господина. Вологез был высоким, хорошо сложенным мужчиной с широким лбом, густыми бровями и квадратной челюстью, которая выглядела еще более квадратной благодаря тщательно остриженной темной бороде. Его глаза были такими же темными, как полированное черное дерево, что придавало его взгляду грозную силу.

Однако в его выражении лица улавливалась склонность к веселью, даже к добродушию. Его губы приподнялись по краям, и он улыбнулся, когда заговорил своим глубоким теплым голосом. Действительно, он был способен на остроумие и доброту, наряду с его мудростью и честолюбием, его солдаты и его люди относились к нему с преданной любовью. Но те, кто хорошо его знал, опасались переменчивого настроения, на которое он был способен, и улыбались, когда он улыбался или стояли неподвижно в страхе, боясь нарушить тишину, когда им овладевал гнев.

Этой ночью его настроение было мрачным. В столицу Парфии дошли новости о том, что император Клавдий был мертв, убит, и что его сменил его приемный сын Нерон. И для Вологеза вопрос заключался в том, как смена правителя может повлиять на напряженные отношения между Парфией и Римом, отношения, которые испортились за последние годы. Причиной, как всегда, стала судьба Армении, несчастного пограничного царства, зажатого между амбициями Рима и Парфии.

Около четырех лет назад претендент на армянский престол царевич Радамист из соседнего царства Иберия вторгся в Армению, убил царя и его семью и утвердил себя в качестве нового правителя. Радамист оказался столь же жестоким, сколь и амбициозным, и армяне обратились к Вологезу за помощью, чтобы тот спас их от тирана. Поэтому он повел свою армию против Радамиста, который бежал из своей столицы и посадил своего брата Тиридата на трон. Вологез знал, что это провокация, поскольку Рим рассматривал Армению в пределах сферы влияния Рима уже более ста лет. Римляне вряд ли отнесутся с пониманием или оценят вмешательство Парфии с положительной стороны.

Распорядитель, ожидавший у входа, поклонился царю в пояс, когда группа поднялась по ступенькам в павильон. Телохранители заняли свои места снаружи, за исключением двух крупных воинов, которые расположились по обе стороны от царского помоста. Вологез опустился на ложе и устроился поудобнее, прежде чем он указал на членов своего высшего совета.

- Садитесь.

В официальной обстановке его гости остались бы стоять перед своим хозяином, но Вологез сознательно выбрал павильон и отложил придворные порядки в сторону, чтобы побудить своих подчиненных говорить свободно. Как только они уселись на диваны, царь наклонился вперед, взял со своего блюда инжир и откусил кусочек, тем самым позволив остальным, есть, как они пожелают.

Вологез бросил недоеденный фрукт обратно на блюдо и пристально оглядел своих гостей: Спораз, его лучший полководец; Абдагас, царский казначей и царевич Вардан, старший сын царя и наследник парфянского престола. Посол Тиридата завершал собрание: молодой человек, примерно того же возраста, что и царевич, по имени Митракс.

- У нас мало времени, друзья мои,- начал Вологез,- Так что уверен, что вы извините меня за то, что я отказался от пустых формальных разговоров. Все вы слышали новости из Рима. У них появился новый император по имени Нерон, с которым нам придется бороться.

- Нерон? – сказал Спораз и покачал головой. - Повелитель, я что-то не припомню это имя.

- В этом нет ничего удивительного. Он был усыновлен всего несколько лет назад. Сын последней жены императора Клавдия от предыдущего брака.

- Та самая жена, которая приходится Клавдию племянницей,- криво усмехнулся Вардан, он щелкнул языком и поднял бровь. - Эти римляне, а? У них совершенно варварские нравы. Никогда и ничего кроме скандалов.

Остальные улыбнулись его замечанию.

- Что мы знаем об этом Нероне? - продолжил Спораз. Полководец был ветераном, у которого было мало времени на легкомыслие, и эта характеристика подходила его тонким, почти изможденным чертам лица. Большинство из тех, кто находился в царском дворе, плохо относились к его хамским манерам, но Вологез знал его ценность как солдата и ценил его таланты. Более того, как сын греческого наемника и шлюхи из Селевкии, Спораз был презираем великой знатью Парфии и поэтому не представлял угрозы для Вологеза.

Царь кивнул Абдагасу, который управлял сетью шпионов, которых использовали для сбора информации и шпионажа внутри Римской империи.

- Ты читал полный отчет. Так расскажи всем присутствующим.

- Да, повелитель. - Абдагас прочистил горло откашлявшись. - Прежде всего, он молод. Всего шестнадцать лет. Совсем еще мальчишка.

- Может, и так, - Спораз слегка наклонил голову, - Но Августу было всего восемнадцать, когда он решил уничтожить своих противников и стать первым императором Рима.

- Нерон не Август,- кратко возразил ему казначей. - Он может стать таким, хотя, по словам наших агентов в Риме, вероятность этого мала. Новый император считает себя художником, музыкантом, поэтом… Он окружает себя актерами, музыкантами и философами. У него есть желание сделать Рим своего рода маяком для таких людей, вместо того, чтобы сосредотачиваться на военных делах.

- Художник? Музыкант? - Спораз покачал головой. - Что это за долбанный император?

- Надеюсь, тот, кто сыграет нам на руку, - сказал Вологез. - Будем надеяться, что молодой Нерон продолжит, концентрировать все свои усилия на своем искусстве, и не будет отвлекаться на события в Армении.

Абдагас кивнул. - Да, повелитель. Мы можем надеяться, но не стоит довольствоваться простой надеждой. Нерон может быть дилетантом, но было бы глупо сразу же отмахнуться от него. Он окружен советниками, многие из которых обладают интеллектом и опытом, чтобы доставлять нам проблемы. Хотя бы потому, что они страдают от римской болезни.

- Римская болезнь? - Вардан приподнял бровь, он взял вторую фигу и откусил большой кусок. Его челюсти небрежно двигались, прежде чем он попытался продолжить с набитым ртом. - Что… болезнь. . . так ли это?

- Это термин, который некоторые из нас при царском дворе использовали для обозначения римлян, одержимых погоней за славой и их совершенно непреклонным чувством чести. Ни один римский аристократ любого положения никогда не упускает шанса завоевать признание для своей семьи. Какой бы ни была цена. Вот почему Красс попытался вторгнуться в Парфию и потерпел поражение. А за ним, Марк Антоний. Очень жаль, что они, кажется мне, измеряют свои достижения, только превзойдя достижения своих предшественников, предков и стремятся к успеху там, где другие потерпели неудачу. - Абдагас остановился на

мгновение. - Казалось бы, неудачи Красса и Антония только вдохновляют римлян рассматривать Парфию, как вызов, который нужно преодолеть любым способом. Разумные люди могли бы извлечь из этого выгоду, могли бы воспользоваться примером неудач, но аристократическая честь римлян превосходит здравые римские рассуждения почти каждый раз. Август был достаточно проницателен, чтобы понять, что он мог бы получить больше от дипломатии, чем от военных действий с Парфией, и его наследники в основном последовали его примеру. Даже если это означало разочарование сенаторов, побуждающих их начать войну против нас. Вопрос в том, сможет ли этот новый император противостоять уговорам своих советников и Сената?

- Я искренне надеюсь на это, - ответил Вологез. - Парфия не может позволить себе войну с Римом, пока у нас есть враги, грозящие неприятностями у наших границ на других фронтах.

Вардан вздохнул. - Вы говорите о гирканцах, отец?

Вардан был любимым сыном царя. Он обладал такими качествами как: мужество, ум и харизма, которые были полезными для наследника. Но он так же был честолюбив и амбициозен, и этих качеств следовало опасаться, нежели ими восхищаться. Особенно в Парфии. Выражение царя потемнело.

- Да, гирканцы. Похоже, что они не одобряют увеличение дани, которую я потребовал от них.

- Что неудивительно. - Вардан улыбнулся. - И на мой взгляд это бесполезно, в то время когда мы провоцируем наших греческих подданных, заставляя их отказаться от своего языка и традиций, чтобы навязать наши, хотя греческий язык является общим языком в восточном мире. Тем временем назревают проблемы с Римом из-за Армении. - Он отхлебнул из своего кубка вино. - Боюсь, мы переоцениваем свои возможности. Особенно в отношении Армении. Рим и Парфия похожи на двух собак, дерущихся за кость.

Казначей вежливо кашлянул и прервал его: - Ваше Высочество, это только упрощает дело. Кость окажется нашей, римские захватчики не имеют права даже пытаться ухватиться за неё. В жилах большинства аристократов Армении течет наша кровь. Армения была верна Парфянскому царству на протяжении веков, пока Рим не обратил свой взор на восток.

- Думаю, мы все можем согласиться с тем, что Рим не имеет права на Армению. Тем не менее, Рим претендует на Армению, и если дело дойдет до войны, то они возьмут её. Я много слышал о мощи римских легионов. Мы не сможем одолеть их.

- Не в битве, мой царевич. Только не в открытом бою. Но если мы сможем избежать… лобового столкновения, наши силы смогут измотать их, ослабить их, и когда придет время, разорвать их на куски. Так же, как охотничьи собаки убивают горных медведей. Не так ли, полководец? - Абдагас повернулся к Споразу в поиске поддержки.

Полководец на мгновение задумался, прежде чем ответить. - Парфия побеждала римлян в прошлом. Когда они пришли на наши земли, не имея достаточных сведений о стране и без достаточных запасов для поддержания армии. Их армия передвигается медленно, даже без обоза и осадных машин. В то время как наши силы могут очень быстро преодолевать, дальние расстояния, особенно наши конные лучники и катафракты. Мы можем позволить себе тянуть время, чтобы позволить им исчерпать свои запасы и свои силы. Но это действенно только в том случае, если они ведут войну там, где нужно перебираться через реки и пустыни Месопотамии. Армения – другое дело. Гористая местность предпочтительна для римской пехоты, а не нашей кавалерии. Боюсь, царевич Вардан прав. Если Рим захочет захватить Армению, он добьется успеха, и захватит ее.

- Вот так! - Вардан щелкнул пальцами. - Я говорил вам.

- Однако, - продолжил Спораз, - чтобы захватить Армению, Рим будет вынужден сконцентрировать свои силы. Солдаты Рима самые лучше в мире, это правда. Но они не могут быть в двух местах одновременно. Если они пойдут в Армению, то оставят Сирию беззащитной. Не для завоевания. Нам не хватает сил для этого. Парфия никогда не будет достаточно сильна, чтобы разрушить Рим, и у Рима никогда не будет достаточно людей, чтобы победить и захватить Парфию. И так было и всегда будет, мой царевич. В этом конфликте ни одна из сторон не может победить. Поэтому единственный ответ – мир.

- Мир! – Вологез фыркнул. - Мы пытались заключить мир с Римом. Мы соблюдали каждый договор и выполняли все условия, заключенные между нами, только для того, чтобы проклятые римляне постоянно их нарушали. - Вологез недовольно нахмурил брови, когда он на мгновение задумался.

- И только по этой причине мы должны быть уверены, что мы выбрали мудрый подход в решении с ситуацией в Армении.

Он повернулся к послу, отправленному его братом. - Митракс, ты еще ничего не сказал. Разве у тебя нет мнения о новом императоре в Риме и его намерениях в отношении Армении?

Митракс небрежно пожал плечами. - Едва ли мое мнение имеет, какое либо значение и уж, тем более то, что я думаю, Ваше Величество. Я армянский придворный, уходящий корнями к давним предкам, ни один из которых не дожил до того, чтобы увидеть нашу землю свободной от влияния Парфии или Рима. У наших царей есть привычка быть низложенными или убитыми. Твой брат пробыл на троне всего два года. Он ничем не хуже тех, кто правил Арменией и…

- Тщательно подбирай слова, когда говоришь о моем брате, - предупредил Вологез.

- Ваше Величество, меня послали сообщить о ситуации в Армении и попросить Вашей помощи. Я считаю, что лучше всего это сделать, если я буду говорить честно.

Царь, пристально посмотрел на него и отметил, что армянин не вздрогнул от его взгляда.

- Мужество, а также честность? Все ли армянские придворные, как ты?

- К сожалению, нет, Ваше Величество. И это проблема, которая беспокоит Вашего брата. Как я уже сказал, он не хуже многих правителей и лучше многих. Тем не менее, он был вынужден править твердой рукой, чтобы установить свою власть над своим новым царством.

- Насколько крепкой рукой?

- Некоторые придворные благоволят Риму, Ваше Величество. Некоторые возмущаются тем, что им навязывают иностранцев. Царь Тиридат решил, что уроки необходимы для того, чтобы отбить охоту к подобной нелояльности. К сожалению, необходимо было изгнать некоторых и казнить других. Это привело к подавлению большей части недовольства.

- Могу себе представить. - Вардан улыбнулся. - Но я осмелюсь сказать... что, возможно некоторые были еще больше недовольны происходящим.

- Совершенно верно, Ваше Высочество. Однако царь Тиридат остается на троне в Артаксате. На данный момент его враги запуганы. Хотя я уверен, что они скоро обратятся за помощью в свержении царя. Если они этого еще не сделали. - Митракс перевел взгляд на Вологеза. - Поэтому Ваш брат просит, чтобы вы послали ему армию, для обеспечения его контроля над Арменией. Достаточно людей, чтобы победить всех вельмож, которые замышляют заговор против него, и удержать Рим от вторжения на его земли.

- Армия? И это все, что он просит у меня?- издевательским тоном спросил царь Парфии. - И неужели мой брат думает, что я могу просто так с воздуха или из-под земли доставать целые армии? Мне нужны все мои солдаты здесь, в Парфии, чтобы справиться с внутренними угрозами, с которыми я уже сталкиваюсь.

- Он не просит большой армии, Ваше Величество. Просто сила, достаточно сильная, чтобы пресечь любые попытки свергнуть его.

- Армянские мятежники – это одно, а римляне – совсем другое. Я сомневаюсь, что их обескуражит любая сила, которую я смогу позволить себе отправить в Армению.

Митракс покачал головой.

- Я в этом не уверен, Ваше Величество. Наши шпионы в Сирии сообщают, что римские легионы там плохо подготовлены к войне. Они не доукомплектованы, недостаточно сильны и плохо оснащены. Прошло много лет с тех пор, как они участвовали в каких-либо военных действиях. Я сомневаюсь, что они представляют большую угрозу для царя Тиридата.

Вологез обратился к своему полководцу. - Это правда?

Спораз на мгновение задумался, прежде чем ответить. - Так оно и есть в соответствии с нашим собственным пониманием вещей, Ваше Величество. Но если римляне решат вмешаться, они приведут в Сирию еще больше легионов, и обязательно найдут новых рекрутов для существующих легионов. Конечно, их нужно будет обучать. Запасы нужно будет подготавливать, и складывать, ремонтировать дороги, грузить осадные механизмы в обозы, готовя их к транспортировке. Для подготовки кампании потребуется время. Возможно годы. Но как только римляне решат действовать, их ничто не остановит. Это римский путь. - Он ненадолго помедлил, чтобы другие могли обдумать его слова, затем продолжил. - Мой совет – не провоцировать нашего врага еще больше. Рим уже чувствует себя оскорбленным из-за того, что на трон посадили Тиридата. Но он еще не решился на войну. Если мы отправим войска, чтобы помочь Вашему брату, это может склонить римлян к действию. Кроме того, мы еще не знаем характер этого нового императора, Нерона. Он может колебаться, в любом случае его можно еще склонить к миру. Так что давайте не будем давать партии войны в Риме никакой возможности убедить его начать войну. Вместо этого я предлагаю, чтобы мы польстили ему теплыми словами дружбы и поздравили его с тем, что он стал императором. Если он подвергнет сомнению наши действия в Армении, то скажите ему, что мы были вынуждены заменить тирана, и что мы не заинтересованы в каких-либо других землях, граничащих с территорией Рима. - В

заключение он склонил голову. - Это мой скромный совет, Ваше Величество.

Вологез расслабился на подушках и сложил руки, обдумывая все, что слышал от своих советников. Это правда, что гордость Рима будет терпеть поражение только до поры до времени. И все же он не мог рисковать посылать людей, чтобы поддержать своего брата, в любом случае, когда он сам столкнулся с потенциальным восстанием в Гиркании.

- Похоже, я вынужден ждать развития событий. Выбор того, что делать, остается за императором Нероном. Он решит, будет ли у нас мир или война.

*************

ГЛАВА ВТОРАЯ

Тарс, столица восточной римской провинции Киликия, два месяца спустя…

- Это война, - объявил центурион Макрон, войдя в помещение своего командира и скинув сагум, свой военный плащ, повесил его на крючок у двери. Он вернулся с утренней проверки солдат, охранявших дом торговца шелком, где был расквартирован командующий Корбулон.

- Война? - Катон поднял взгляд от пола, где он сидел со своим сыном, Луцием. Мальчик играл с игрушечными солдатами, вырезанными из дерева несколькими преторианцами, находящимися под командованием трибуна Катона, и преподнесенными мальчику в подарок.

Вторая преторианская когорта была отправлена из Рима в качестве охранного эскорта полководца Корбулона и его штаба. Катон все еще не привык к тому, что к нему обращаются по официальному званию – трибун, поскольку солдаты и офицеры ранее обращались к нему как

к префекту, звание в котором он завоевал ощутимую славу за последние годы. Но командующий Корбулон был сторонником строгого следования армейскому уставу, и трибун Катон его придерживался. Во время долгого путешествия

из Брундизия солдаты стали считать Луция талисманом и баловали его при каждой возможности. Катон нежно взъерошил прекрасные темные волосы сына и встал. - Откуда ты это слышал?

- Имперское воззвание. Гонец, присланный из Рима, всего минуту назад зачитал его на форуме. Похоже, мальчик Нерон схватил крапиву и решил приставить ее к парфянским яйцам и вернуть Армению. - Макрон надул щеки. - Это война.

Оба мужчины ненадолго замолчали, размышляя над последствиями новостей. Это не было таким уж большим сюрпризом, так как решение отправить полководца командовать армиями всей восточной части Империи, уже было принято несколько месяцев назад. Тем не менее, рассуждал Катон, Риму часто удавалось добиться своего, просто угрожая применить силу в прошлом, таков был страх, и трепет в котором Империя держала большинство царств, которые имели несчастье столкнуться с её легионами на поле боя. Возможно, император и его советники надеялись, что достаточно будет послать легата такого уровня, как Корбулон, чтобы убедить Парфию отказаться от своих амбиций вернуть Армению в свою сферу влияния. Похоже, блеф Нерона был раскрыт, или император был убежден, что ничто, кроме войны, не утвердит его власть в Империи, особенно если учитывать, как простыми римлянами были так любимы новости об очередной удачной войне.

- Ну, одно можно сказать наверняка,- сказал Макрон. - Мы еще не готовы к походу в Парфию. Пока командующий не соберет достаточно людей и припасов, что может занять месяцы.

- Я думаю, что самое раннее через год,- ответил Катон. - И это будет время, которое парфяне не будут тратить впустую. Они будут готовы к нашему приходу задолго до того, как Корбулон пересечет границу.

Макрон пожал плечами.

- Пусть готовятся, сколько хотят. Это ничего не изменит, и не будет иметь большого значения для нас. Ты же знаешь, на что похожи эти восточные люди, парень. Расхаживают по городу в длинных струящихся шелковых одеждах. Мы встречались с ними раньше и давали им хороший пинок под зад.

- Верно, - согласился Катон. - Но в следующий раз все может быть наоборот. Не забывай, что Красс потерял лучшую часть из пяти легионов при Каррах. Рим не может позволить себе повторить такую катастрофу.

- Корбулон не Красс. Командующий воевал на Рейне большую часть своей карьеры, и этот враг не сильнее, чем те ублюдки в Германии. Если у парфян есть какой-то здравый смысл, то они придут к соглашению так же быстро, как сварится спаржа.

Макрон пересек комнату и нырнул в следующую комнату. Ставни были закрыты, и внутри царил полумрак, но он без труда разглядел женщину, лежащую на боку на большой кровати.

- А я все гадал, куда ты запропастилась, любовь моя.

Она зашевелилась и застонала, прежде чем натянуть одеяло на свои плечи.

- Пусть бедная женщина поспит. - Катон отстранил его от дверного проема. Петронелла не спала большую часть ночи с мальчиком. У него зубная боль.

- Тогда почему он все еще бодрствует, а она спит?- Макрон подмигнул. - Я думаю, что с моей женщиной что-то не так, Катон. Она бездельница и не отрицает этого.

- Подойди и скажи это еще раз, - прорычала няня Луция. - Если хочешь заполучить распухшее ухо.

Макрон рассмеялся.

- Вот это моя девочка! Всегда готова к драке.

Он отвернулся и осторожно закрыл дверь, прежде чем перейти к столу, где до сих пор лежали остатки утренней трапезы: немного хлеба, сыра, меда и кувшин с пряным вином, которое предпочитали местные жители. Взяв кувшин, Макрон взмахнул им и радостно улыбнулся, когда жидкость захлюпала внутри. Он налил себе чашу, затем остановился и взглянул на своего друга. - Хочешь немного?

- А почему бы и нет? Кроме этого нам здесь почти нечего делать, кроме как напиваться до тех пор, пока Квадрат не доберется до города.

Макрон покачал головой.

- Это встреча, которая не пройдет хорошо.

Катон кивнул. Проконсул Гай Уммидий Квадрат был наместником Сирии, на одном из самых престижных постов для любого сенатора. По крайней мере, до тех пор, пока Корбулон не прибыл в провинцию с полномочиями от императора позволяющими использовать все ресурсы, как гражданские, так и военные, включая в провинциях, граничащих с Парфией. Командующий отправил сообщение перед своим прибытием, вызвав Квадрата в Тарс, чтобы договориться о предстоящей кампании. Катон прекрасно представлял себе, как наместник отреагирует, Корбулон реквизирует большую часть его солдат, снаряжение и прочие расходные материалы. Кроме того, необходимо будет поручить провинциям взимать дополнительные налоги на оплату ремонта дорог в регионе, а также предоставить тягловых животных и повозки для обоза и снаряжение для кавалерии. Квадрат будет завален гневными протестами от разгневанных же городских магистратов, утверждая, что они не могут позволить себе такие навязанные расходы. Не то чтобы такие жалобы имели какой-либо эффект. Обязанность провинций Империи была в том, чтобы платить, когда армия готовилась к военной кампании на их территории или рядом, и было невозможно избежать или уклониться от такого обязательства. Разве что если те, кто хотел уклониться, не желали встретиться лицом к лицу с гневом императора, когда до Рима дошли бы известия об их скупости.

- Квадрат вряд ли обрадуется, - согласился Катон. - Но такова вертикаль власти, и у него не будет выбора в этом вопросе. Кроме того, Корбулон – не тот человек, который примет ответ «нет».

Они обменялись веселыми улыбками. В ходе путешествия из Рима они достаточно хорошо узнали полководца, чтобы распознать его тип. Корбулон был профессиональным солдатом; аристократом, имевшим вкус к оружию и военной жизни и сопутствующий ей талант. Поэтому после окончания службы трибуном, он остался с легионами, а не вернулся в Рим, чтобы погрузиться в мир политики. Катон размышлял, что одним из немногих достоинств воинской службы римской аристократии было то, что она позволяла отсеивать тех, у кого был ограниченный военный потенциал, и позволяла тем, кто сиял, оставаться в армии. Корбулон был боевым командиром. Он часто делил с легионерами простую солдатскую еду и тяготы военной службы. Когда они спали под открытым небом, он тоже. В бою, как только солдаты были расставлены, и отданы все приказы, он вел их в бой в первых рядах. Он подталкивал своих солдат становиться еще сильнее и выносливей, и сам становился сильным. Это завоевало уважение солдат и невольную привязанность. Об этом Макрон и Катон узнали от нескольких штабных офицеров, которых Корбулон решил взять с собой с рейнской границы. Два друга, уже достаточно отслужили под плохими командирами, чтобы радоваться их назначению к полководцу.

Были и другие причины быть благодарными судьбе за то, что они находятся далеко от Рима. Новый император означал перемены, и те, кто пользовался благосклонностью Клавдия, теперь столкнулись с неопределенным будущим. Новые люди были назначены на руководящие должности, и было множество счетов, которые нужно было свести. Так было всегда в кипящей яме римской политики.

Неизбежно влиятельных людей будут обвинять в преступлениях, совершенных при прежнем режиме, и будут судебные процессы; некоторые сенаторы будут сосланы, некоторые будут тихо уничтожены, а их имущество будет разделено между осведомителями и имперской казной. Невиновность уже не имела фактического значения в тот момент, когда осведомители и судьи чувствовали запах крови и, что еще важнее, денег.

У Катона не было ни малейшего желания ввязываться в подобные дела. Тем более, что он был вознагражден имуществом своего тестя, который был достаточно опрометчив, чтобы участвовать в заговоре с целью свержения Нерона в первые дни его правления. Выжившие друзья сенатора Семпрония не скрывали своих чувств об источнике недавно обретенного богатства Катона, и он знал, что его состояние было достигнуто ценой создания врагов, которые будут стремиться уничтожить его, как только будут уверены, что время пришло. И поэтому он был счастлив присоединиться к свите командующего, когда он направился к восточной границе. Более того, он решил привезти с собой своего сына и няню мальчика, а не оставлять их заложниками фортуны в Риме, решение, которое привело центуриона Макрона в восторг с тех пор, как у него завязались отношения с Петронеллой. Женщиной, которая могла бы сравниться с ним в распитии выпивки, и нанести удар, которому позавидовал бы любой бывалый ветеран войны в легионе.

И вот они вчетвером поселились в съемных комнатах дома еврейского ювелира и серебряных дел мастера на улице недалеко от Форума в Тарсе. Они пробыли здесь уже месяц, а от Квадрата ничего не было слышно, и он явно не торопился приезжать, да и как бы ни был велик Тарс, вскоре город устал от присутствия нового римского полководца и когорты преторианцев. И еще больше надоело громкое пьянство солдат вне службы. В обычном ходе событий Катон был бы обеспокоен вынужденным бездействием. Но задержка означала, что он успеет провести больше времени со своим сыном, и он был благодарен за эту возможность. Так же как и Макрон был благодарен за возможность насладиться обилием прелестей Петронеллы.

Макрон налил им обоим по чаше вина, и они уселись на табуреты по обе стороны стола и посмотрели вниз на маленький аккуратный перистиль дома.

Фонтан плескался в имплювиуме в центре перистиля, вокруг которого были расставлены ряд кушеток, затененных решетками. Это напомнило Катону о саде его дома в Риме, и он подумал, когда же он увидит его в следующий раз.

- Эта война с Парфией, - сказал Макрон. - Как долго она продлится? Да и сколько нам потребуется времени, чтобы убрать Вологеза?

- Зависит от Корбулона. Если он поступит правильно, то он позаботится о том, чтобы мы посадили нашего человека на армянский трон и останется удовлетворенным исходом дела. А если же он почувствует вкус к славе, то кто знает? Мы можем в конечном итоге пойти по стопам Красса. И это было бы самое плохое развитие событий, но в любом случае, почти наверняка

придется вступить в бой. Нерон не будет удовлетворен, если не будет великой победы, чтобы отпраздновать её в Риме.

Макрон кивнул, а затем указал на Луция. Ребенок сидел, расставив тонкие ножки, с деревянным солдатом в каждой руке, бормоча возбужденным низким тоном, он столкнул их вместе в воображаемом бою. - Что насчет них? Луций и Петронелла? Что будет с ними, когда начнется кампания?

- Они могут остаться здесь. Я позабочусь, чтобы наш хозяин, Юсеф получил достаточно денег наперед в уплату за жилье, что бы он остался довольным. Он порядочный человек. Я уверен, что он позаботится о них, когда мы уйдем. И будет беречь их, пока мы не вернемся. Если мы вернемся. - Катон был рад, что он оставил свое завещание адвокату в Риме до того, как они отправились в путь. По крайней мере, будущее Луция было в безопасности, даже если его собственное не было.

- Если? Тьфу! - Макрон покачал головой. - Всегда твой кувшин наполовину пуст. Кстати, об этом. - Он наполнил их чаши до краев. - Мы будем в порядке. Как только мы дадим этим парфянам приличную оплеуху, они с радостью вернут нам Армению и вернутся обратно в пустыню, или откуда они там родом.

Катон сделал печальное выражение лица. - Именно вот это меня и беспокоит, недостаток здравого смысла, который может привести к непоправимым последствиям, это должно так же волновать и командующего.

Макрон бросил на него мрачный взгляд, прежде чем Катон покачал головой. - Я говорю о военной разведке, а не о тебе.

- Вполне справедливо.

- Мы почти ничего не знаем о местности на другом берегу Евфрата, - продолжил Катон. - Где переправы через реки? Если уж на то пошло, а где же сами реки? И горные тропы, укрепления, города, поселения и так далее. Мы не имеем представления о количестве врагов, их намерениях или расстановке сил. Нам понадобятся проводники, чтобы вести наши армии по самым безопасным маршрутам, и все же, как мы узнаем, что можем им доверять? В конце концов, это было предательство проводников, которое привело Красса к катастрофе.

Катон сделал глоток и задумался.

- Я ходил в императорскую библиотеку, прежде чем мы покинули Рим, чтобы посмотреть, какие письменные источники о Парфии и Армении я смогу найти.

- О, да. Книги. Ты сможешь решить любую проблему, читая книги, - криво усмехнулся Макрон. - Где-то там должен быть ответ.

- Смейся над ними, как хочешь, но кое-какая полезная информация все же была. Не так уж много... Там был маршрут, оставшийся от кампании Антония. Для хорошего чтения мало годится. Я понятия не имел о масштабе Парфии, пока этот человек не преодолел расстояния между городами и мелкими поселками, которые он встречал. И согласно источнику этого человека, который составил маршрут, он оставил запись о том, что наши легионы едва ли проникли на треть пути в их империю. Он также описывает огромные пространства пустыни и многие дни между возможностями набрать воды для людей и корм для лошадей. А потом появился враг. Они редко вступали в открытый бой, предпочитая преследовать и изводить наши колонны и убивать патрули и отставших.

- Тогда давай помолимся богам, чтобы Корбулон не пошел в Парфию, а сосредоточил свое внимание на Армении и выполнял приказы императора.

Катон сделал глоток и посмотрел в свою чашу, мягко взбалтывая содержимое. - Он не будет первым римским полководцем, искушаемым перспективой завоевания славы на востоке.

- И я уверен, что он будет не последним. Но мы мало что можем с этим поделать, парень. Я всего лишь центурион, а ты трибун, командующий его охранным эскортом. Мы здесь, чтобы подчиняться приказам командующего, а не цитировать советы из пыльных свитков в Риме. Сомневаюсь, что Корбулон отнесется к этому очень доброжелательно.

- Ну да. Вполне. Что бы ни случилось, я подозреваю, что наша новая кампания не будет короткой.

- Я могу жить с этим. - Макрон осушил свою чашу и вытер губы тыльной стороной волосатой руки. - Эта часть мира теплая и комфортная по большей части. Вино дешевое, а пироги еще дешевле. - Он посмотрел на дверь, ведущую в следующую комнату. - Эх, не то чтобы я в поисках такого рода вещей.

Катон ухмыльнулся. - Центурион Макрон, что с тобой случилось? Петронелла превратила тебя в нового человека. Я едва узнаю тебя.

- При всем моем уважении, командир, не пошел бы ты в одно место.- Макрон откинулся назад и сложил мощные руки на груди. - Я тот же солдат, что и раньше. Никаких изменений. Только немного седины вокруг висков, и еще ... немного мучают боли в суставах. Но я готов к последней кампании. Если она продлится столько, насколько верны твои опасения.

- Последняя кампания? - Катон приподнял бровь. Он знал, что Макрон служит в легионах более двадцати шести лет. Он имел право на увольнение и денежное вознаграждение, которое положено ему. Если он, конечно, этого хотел. Но Макрон откладывал с уходом со словами, что время еще не пришло. Нет, пока ему еще оставалось несколько лет хорошей военной службы. И Катон был этому рад. У него была почти суеверная потребность иметь Макрона рядом с собой, когда он отправлялся на войну, и он боялся того дня, когда его друг,

наконец, демобилизуется и уйдет в отставку в какое-нибудь сонное захолустье, пока Катон в одиночестве продолжит свою карьеру. - Он заставил себя переключить свои мысли.

- Интересно, что об этом скажет Петронелла? Если эта кампания состоится на самом деле, она не будет рада разлуке с тобой.

Макрон пожал плечами.

- Это то, что она должна принять, раз уж она решила связаться с солдатом.

- Должен сказать, ты очень учтив.

- Так уж повелось. Она это знает и понимает.

- Тогда она действительно хорошая женщина.

- Да, так оно и есть.- Макрон налил остатки вина в их чаши.- И когда я, наконец, уйду из армии, я буду гордиться, что она станет моей женой.

Катон широко улыбнулся. - Интересно, а вы об этом думаете вместе?

- Мы уже все обсудили. Не могу жениться, пока я еще служу. Но самое меньшее, что я могу сделать, это гарантировать ей все необходимое, если со мной что-нибудь случится. Я составил завещание. Просто нужен свидетель, если ты не возражаешь, господин?

- Возражаю? Я с удовольствием это сделаю,- Катон поднял свою чашу. - За долгую и счастливую совместную жизнь. Конечно, с учетом требований военной службы.

Макрон изобразил хмурое выражение лица. - Да иди ты!

Затем он поднял свою чашу и стукнул по чаше Катона. - И вам долгой и счастливой жизни. Тебе и Луцию, обоим.

Они повернулись к ребенку и увидели, что он упал вперед, положив голову на сложенные руки, с закрытыми глазами и глубоко и ровно дышал.

- Спит на дежурстве? - Макрон втянул в себя воздух.- Какое наказание за это? Тогда никаких катаний по двору или пикников с дядей Макроном сегодня вечером.

Катон покачал головой. - Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты жестокий ублюдок, Макрон?

- Нет, я мягкий как ягненок. Можешь спросить парней из моей центурии.

Они рассмеялись и осушили свои чаши. Вино, полуденная теплота, дружеское общение с давним другом и мирный сон его сына в совокупности дали Катону необъятное ощущение благополучия, и он молился, чтобы проконсул Квадрат воздержался от прибытия на встречу с командующим еще на несколько дней.

Затем он услышал звук подбитых гвоздями армейских калиг в конце коридора, а через мгновение раздался резкий стук в

дверь.

- Входите!

С мягким скрипом петель дверь распахнулась, вошел преторианец и отдал римский салют двум офицерам.

- Прошу прощения, трибун, но полководец хочет, чтобы вы были в штабе.

- В чем дело?- спросил Макрон.

- Трирема наместника Квадрата была замечена, господин. Должна прибыть в порт в течение пары часов. Командующий вызывает когорту, чтобы составить почетный караул.

- Дерьмо, - вздохнул Макрон. Он поднялся на ноги и посмотрел на мальчика, все еще крепко спящего. - Как я и сказал. Сегодня пикника не будет.

*************

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

- Когорта сформирована для проверки, господин.

Обменявшись приветствиями с Катоном, Макрон прищурившись посмотрел на полуденное солнце, в то время как Катон закончил закреплять завязки своего шлема и поправил его так, чтобы он сидел прямо на голове.

- Очень хорошо, центурион. Есть, кто отсутствует?

Макрон сверился со своей восковой табличкой и прошелся по очереди, перечисляя все шесть центурий, включая собственную и те, которыми командовали Игнаций, Николис, Петиллий, Плацин и Порцин, прежде чем он дал свой отчет: - Трое преторианцев освобождены от обязанностей по медицинским показаниям. Восемь человек дежурят в штабе. Еще двое охраняют сундук с жалованием. Шесть ушли в самоволку, последний раз их видели в одной из гостиниц позади форума. Я послал опциона Марцелла, чтобы найти их и устроить им хорошую взбучку. Позже я буду формировать списки с их ежемесячными выплатами и обмундированием, и, если ты согласен, я лишу их месячного жалованья.

- Очень хорошо. - Катон кивнул. - Давай разберемся с этим всем до того, как корабль наместника пришвартуется.

Они оба посмотрели на набережную, туда, где трирема проплывала через конец сторожевой башни, весла поднимались, проносясь вперед, и с плеском опускались, словно военный корабль скользил по спокойным водам реки Циднус. Площадь, ведущая от причала, была очищена от мусора и гражданских лиц, когорта были построена вдоль трех сторон, обращенных к набережной, по две центурии с каждой стороны, стоявших в четыре ряда по стойке смирно.

Их щиты на данный момент были опущены на землю, в то время как они сжимали древки своих копий в правой руке. Полированные пластинчатые доспехи блестели поверх их грязно-белых туник. В задней части площади находилась платформа, обращенная к храму божественного Августа, где полководец Корбулон и его штабные офицеры стояли в ожидании перед штандартом когорты, который держал Рутилий, крепкий ветеран, удостоенный этой чести.

Встреча наместника Сирии была очень торжественной. «Довольно впечатляющее зрелище» - подумал Катон, но как бы усердно солдаты ни старались привести в порядок и начистить свое оружие и снаряжение, оно никогда не будет достаточно идеальным для орлиного взора Макрона.

Оба офицера подошли к первой центурии, которой командовал Макрон, и Катон замедлил ход, периодически останавливаясь, чтобы разглядеть каждого преторианца. - Этот ремень болтается …

Макрон отметил имя человека своей центурии и его проступок несколькими ловкими движениями своего стилуса по вощеной поверхности таблички.

- Грязь на ножнах этого человека … И ржавчина …

Таким образом, он продолжал идти по рядам когорты, записи делались каждым центурионом по очереди, пока их командир не закончил проверку. Катон повернулся к Макрону и глубоко вздохнул, чтобы его было слышно на другой стороне площади.

- В целом, прекрасное состояние подразделения, центурион. Эти люди украсили бы встречу самого императора. Отлично сработано. Продолжай в том же духе!

- Да, господин.

Катон понизил голос и обратился к Макрону. - Хорошо, представление скоро начнется. Возвращайся к своим людям. Я буду с командующим для официального приветствия.

Они отсалютовали друг другу, и Макрон, развернувшись, прошел через площадь к первой центурии, а Катон поднялся по ступенькам на площадку перед храмом и приблизился к Корбулону. - Когорта готова, господин.

Полководец кратко посмотрел на аккуратные ряды преторианцев и кивнул. - Так, что же я вижу. У тебя там прекрасные на вид солдаты, трибун Катон.

- Да, господин. Благодарю вас, господин.

- И из донесений, которые я слышал, они хорошо зарекомендовали себя в Испании под твоим командованием. Не говоря уже о том несчастном деле, недавно случившемся в Риме.

Катон ничего не сказал, он решил промолчать. Это правда, что его люди сыграли важную роль в подавлении заговора против Нерона с целью заменить его младшим сводным братом, Британником. А это включало битву на улицах самой столицы, а также штурм острова Капри, где заговорщики заняли свою последнюю оборонительную позицию и дали свой последний бой.

После захвата и отравления Британника были предприняты согласованные усилия, чтобы замять весь инцидент, что означало, что когорта не получила боевых наград или какой-либо другой официальной награды за свои действия.

Корбулон похлопал его по плечу. - Расслабься, Катон. Мы далеко от Рима и политиков, информаторов и заговорщиков. Мы здесь всего лишь солдаты. Выполняй свой долг и больше ни о чем не беспокойся, хорошо?

- Да господин.

- Ну вот. Посмотрим, что скажет наместник Квадрат сам за себя.

Офицеры, стоявшие на платформе, смотрели на противоположную сторону площади, на набережную, туда, где трирема грациозно поворачивалась, показывая свой борт, когда гребцы торопливо сушили свои весла. На палубе матросы стояли наготове с мотками канатов и швырнули их в сторону докеров, ждущих на пристани. Они торопливо обвивали веревки вокруг швартовочных столбов и тащили канаты военного корабля до тех пор, пока борт мягко не ударился о пробковые крылья, а затем связали швартовые канаты.

В тот же миг сходни были сброшены, и группа морских пехотинцев выскочила на берег, выстроившись в две шеренги с каждой стороны и остановившись по стойке «смирно». Группа солдат и офицеров в тогах стояла в ожидании у кормы триремы. Мгновение спустя человек в искусно украшенном шлеме и посеребренной броне появился из маленькой каюты на корме корабля и повел своих спутников по сходням на набережную. Там он остановился и быстро оглядел выстроившихся перед ним преторианцев, прежде чем повернуться и отдать приказ одному из своих подчиненных. Восемь мужчин, неся фасции, обмотанные лентой, побежали вперед и выстроились перед проконсулом.

- Ликторы?- пробормотал один из штабных офицеров Корбулона. – Немного он переборщил с церемонией в этой заднице Империи, не так ли?

- Действительно. - Полководец усмехнулся. - В любом случае, в соревновании у кого струя сильнее и дальше, у меня есть важное преимущество. Целая когорта преторианцев в любой момент может побить кучку ликторов. Особенно здесь, в моей новой сфере командования в заднице Империи, как ты любезно выразился.

У офицера отвисла челюсть, потом он собрался было что-то ответить, но задумался и сжал губы, его лицо залилось краской смущения.

Наступила долгая пауза, Квадрат стоял неподвижно, ожидая, когда полководец спустится и поприветствует его. Но Корбулон не сдвинулся с места, стоя так же неподвижно, как и преторианцы, выстроившиеся на площади. Наконец Квадрат сдался и махнул своей группе двигаться вперед. Катон улыбнулся, мысленно подумав: «Первый раунд за командующим».

Когда отряд наместника подошел к ступеням, Квадрат жестом остановил остальных и начал подниматься в одиночку. Катон увидел, что черты Квадрата были гораздо более морщинистыми с момента их последней встречи. Ответственность и напряженность его службы взяли свое. Он явно не привык к доспехам и тяжело дышал, когда поднялся на площадку и протянул руку.

- Гней Домиций Корбулон, добро пожаловать!

- Я должен приветствовать тебя, Квадрат, с тех пор как я послал за вами. -

Прежде чем проконсул успел отреагировать на колкое приветствие, Корбулон шагнул вперед, улыбнулся, сжал предплечье и быстро встряхнул его, прежде чем продолжить. - Я так понимаю, вы получили известие из Рима относительно моей цели здесь?

- Да, мне сказали, что вы придете. И что вам поручено вернуть Армению под контроль Рима. Но мне не сообщили точный объем ваших полномочий в этом регионе.

- Нет? Я нахожу это чем-то вроде сюрприза. Но ничего страшного, все будет ясно, как только у нас будет возможность обсудить ситуацию в моей штаб-квартире. Я приготовил еду и напитки для вас и вашей свиты. И, конечно же, жилье. Трибун Катон! Распусти своих людей, и сопроводи отряд наместника в штаб.

- Да, господин!

Корбулон кивнул и затем повернулся к проконсулу. - Проходите. Без дальнейших слов он указал на узкую лестницу в конце площади, ведущую вниз к главной улице, которая шла от набережной до форума, где находился дом богатого торговца, который служил штаб-квартирой командующего, доминируя над рынками, расположенными вокруг форума.

Штабные офицеры и писцы Корбулона поспешили за ним, а Катон вернулся на площадь и приложил ладонь ко рту. - Центурион Макрон! Распусти когорту!

-Да, господин! - Макрон повернулся, призвал людей к вниманию и отдал приказ: - Вольно! Разойтись! - И в одно мгновение аккуратно выстроенные ряды разбились на группы людей, взваливших копья на плечи и неторопливо пересекавших форум.

Катон повернулся к наместнику. Позади ликторов стояла группа офицеров и солдат в тогах вместе с горсткой мужчин в развевающихся одеждах. Один был на голову выше своих товарищей. Мощно сложенный со светло-каштановой бородой и темными волосами, он стоял, скрестив руки на груди, расставив ноги в стороны, и проницательным взглядом наблюдал за уходящими преторианцами.

- Я трибун Квинт Лициний Катон, командир эскорта командующего.

Один из одетых в тогу мужчин вышел вперед и склонил голову достаточно, чтобы быть вежливым, но не настолько, чтобы подразумевать, что он считает Катона равным. - Гай Амаций Пинто, квестор.

- Если вы и ваши спутники последуете за мной, господин, - вежливо сказал Катон и указал на улицу на углу храма. Пинто зашагал рядом с ним, когда они тронулись в путь.

- Надеюсь, ваше путешествие было приятным - сказал Катон, открывая беседу, стараясь не отвлекаться на презрение квестора, проявленное минуту назад.

- Так же приятно, как и любое морское путешествие. Я не нахожу корабли приятными, - с чувством сказал Пинто. - Движение палубы под ногами довольно неприятно для желудка, чтобы не придавать этому особого значения.

Катон почувствовал, как его сердце потеплело от сочувствия к этому человеку. Он сам ужасно страдал от морской болезни и проводил большую часть времени в любом путешествии, склонившись над бортовыми перилами, ожидая следующего приступа рвоты и рвотные позывы, которые сотрясали его тело.

- Вас все еще пошатывает?

Пинто помедлил, а затем кивнул.

- Такое ощущение, что я выпил гораздо больше вина, чем мне нужно.

- Разве такое возможно?

Они посмотрели друг на друга и быстро рассмеялись, благодарные за возможность избавиться от формальной раздражительности при первой встрече. Они свернули за угол и увидели отряд Корбулона в пятидесяти шагах от них.

- Итак, Корбулона послали укротить парфян? - сказал Пинто. - Мне сказали, что это лучший легат во всей армии.

Катон поджал губы. Были и другие прекрасные командиры, но ни один из них не обладал таким опытом и успехом, как Корбулон.

- Что вы о нем думаете? - Пинто продолжил в доверительном тоне.

- Слишком рано говорить с какой-либо уверенностью. Я не служил под ним раньше. Но он кажется уверенным в себе. И он напрямую говорит о проблемах.

- Именно поэтому он преуспел как солдат, а не как политик.

- Мне подходит. Если мы пойдем против Парфии, я бы предпочел, чтобы меня вел человек, который знает, как встретить врага с мечом в руке.

- Вместо того, чтобы знать, как владеть кинжалом и вонзить его кому-нибудь в спину, а?

Катон искоса взглянул на Пинто и увидел, что тот улыбается ему.

- Трибун, поверьте мне, я хорошо знаю разницу между обоими типами. И военная репутация Корбулона безупречна. Можете спать спокойно. Вы и ваши люди в надежных руках.

- Рад это слышать... Осмелюсь сказать, что ваш наместник не считает Корбулона достойным такого уважения.

- Разве можно его винить? Он был самым влиятельным магистратом в восточной части Империи. Четыре легиона под его непосредственным командованием и множество вспомогательных подразделений. Получение состояния от продажи договоров о взыскании налогов. И все это до тех пор, пока не появился Корбулон. Квадрат не привык играть второстепенную роль. Особенно, когда он чувствует, что он – очевидный выбор в решении проблем с Парфией. Он знает регион. Он знает местных жителей, правителей и он считает, что эта работа должна была принадлежать ему. Вполне понятно, правда.

Катон пожал плечами.

- Что я могу сказать? Нерон утвердил его полномочия и отправил Корбулона на восток. Ничего не поделаешь, кроме как подчиняться приказам. Это касается всех нас.

- Я так понимаю, вас выбрали на эту роль, потому что вы предпочитаете быть солдатом, а не политиком, как и ваш командующий?

- У меня не было выбора. Моей когорте было поручено сопровождать полководца. Кроме того, я не патриций. Я не заигрываю с политиками.

- Неужели?

Катон прекрасно осознавал, что его оценивает другой человек, который ждал объяснения вместо того, чтобы задать острые вопросы о происхождении Катона. То, что его отец когда-то был рабом, и что он сам провел свое детство в рабстве, для Катона не было источником стыда или позора. Он гордился своими достижениями. Он поднялся в ряды всадников, второго по величине класса римских граждан, исключительно благодаря своим собственным усилиям. Мало кто из аристократов мог сказать то же самое. Конечно, благодаря его скромному происхождению, он никогда не будет принят в Сенат. Вершина его карьеры, если он выживет и продержится достаточно долго и завоюет благосклонность императора, станет должность префекта Египта. Это был самый высокий пост, к которому стремился любой всадник. Однако это было настолько маловероятно, что Катон редко позволял себе вообразить такую перспективу.

- Квинт Лициний Катон? Я уверен, что слышал, как ваше имя произносили, когда я был в последний раз в Риме несколько лет назад.

Возможность упомянуть о своих достижениях искушала, но Катон не позволил себе хвастаться. Вместо этого он позволил себе меньшую победу, разочаровав любопытство Пинто, и оглянулся через плечо на группу, которая следовала за ними, и его взгляд снова привлекла высокая фигура, одетая в восточные одежды.

- А кто этот здоровяк?

- Он? Он причина, по которой мы все здесь и собрались. А Парфия и Рим снова вцепились друг другу в глотки.

- А...? - Подсказал Катон.

- А зовут его Радамист. Царевич Радамист. Наследник престола Иберии, территории, которая граничит с Арменией. Только он был немного нетерпелив, чтобы унаследовать трон. Поэтому его отец отправил его в Армению во главе армии, чтобы он мог найти свое царство, чтобы править. Так сказать старик спасься от грязной работы, он должен был его прикончить прежде, чем он нанес бы первый удар. Ну вобщем таким образом, он вступает в Армению, подкупает командира римского гарнизона, чтобы тот предал предыдущего царя, убивает всю царскую семью и захватывает трон для себя. Что еще хуже, римский губернатор соседней Вифинии признал его суверенитет, без предварительного согласия Рима, затем сделал Радамиста нашим человеком.

- Значит, он обуза?

Пинто поднял руку и покачал ладонью из стороны в сторону.

- Он достаточно храбрый и сильный парень, и его солдаты любят его. К сожалению, мало кто из его подданных его любит, и они были рады пригласить парфян, чтобы выгнать его. Только чтобы обнаружить, что парфянская замена была почти такой же плохой. Теперь мы должны вернуть Радамиста обратно на трон и убедиться, что он останется там.

Катон задумался на мгновение.

- Там нет другого кандидата?

- В данный момент нет. Весь конфликт между нашим протеже и парфянином, Тиридатом.- Пинто щелкнул языком. - Не могу сказать, что завидую армянам.

- Я уверен, что многие иностранцы относятся к Риму с похожими чувствами, учитывая некоторых наших императоров, которые у нас были.... - Катон кашлянул и быстро продолжил. - Хотя я... уверен, что у Нерона все получится.

- Я в этом не сомневаюсь.

Немного впереди улица выходила на форум, отполированный поздним послеполуденным солнцем. Некоторые из торговцев уже собирали свои прилавки, но главная площадь все еще была шумной, и воздух наполнился криками торговцев, пронзавшими шум разговоров, и грохотом молотков кузнецов. Прямо напротив возвышался колонный фасад дома торговца. Он был построен в больших масштабах и с таким хвастовством, заставляющим содрогнуться даже самых богатых римлян. Отряд преторианцев стоял на страже у входа, и увидев приближающихся Корбулона и Квадрата, встал по стойке смирно.

- Полагаю, вам не помешает что-нибудь выпить после путешествия, - сказал Катон.

- Вот уж верно. Хорошо бы еще что-нибудь съесть.

Пинто ускорил шаг, и Катон решил увеличить шаг, чтобы оставаться рядом с ним. Хотя мысль о приличном пиршестве была желанной, перспектива напряженной встречи между его командиром и проконсулом, все еще ожидалась. Парфия собирала свои силы, чтобы броситься на римскую границу, сейчас не время для римских лидеров меряться своими детородными органами, чтобы завоевать славу и честь для себя. Не тогда, когда так много было поставлено на карту. Когда империи сталкивались, победа обязательно была на той стороне, которая не была расколота раздорами и конкурирующими амбициями.

Когда они достигли входа, грудь Катона вздрогнула от разочарования, готовясь к предстоящей встрече в роскошном зале командующего.

*************

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Корбулон позволил своим гостям досыта поесть и выпить, прежде чем он пригласил наместника Сирии присоединиться к нему в таблинии торговца, который он решил использовать в качестве своего собственного. Квадрат настоял на том, чтобы взять с собой Пинто.

- Хорошо, раз уж вы настаиваете на свидетелях…

Квадрат покачал головой.

- Дело не в этом, мой дорогой Корбулон. Конечно, я вам доверяю, но я достиг того возраста, когда лучше всего иметь помощника на случай, если кто-то потеряет счет деталям или чтобы зафиксировать важные сведения.

Корбулон холодно посмотрел на него, прежде чем он ответил: - Как мудро. Тогда я сделаю то же самое. Он оглянулся и повысил голос. - Трибун Катон! Присоединись к нам, пожалуйста.

Катон наблюдал за происходящим с другой стороны банкетного стола, который тянулся вдоль всего зала, он положил булку, усыпанную семенами, которую он ел, и направился к ожидающим его людям. Корбулон вывел их из зала через коридор проведя в свой таблиний и закрыл за ними дверь. Сама комната, где располагался таблиний была удобно расположена, в ней было достаточно места для большого рабочего стола, предназначенного для писцов командующего в дополнение к нескольким табуретам, которые использовались для инструктажа его штабных офицеров. Большое окно выходило на перистиль с садом в центре дома, и легкий ветерок шевелил тонкую ткань штор с обеих сторон.

- Садитесь господа, - приказал Корбулон, как только они вошли, а затем, когда остальные опустились на табуретки, он остался стоять и смотреть на них сверху вниз.

Катон отметил, что это замечательная уловка. Полководец вновь продемонстрировал свой империй над Квадратом. И теперь он ловко перешел к обращению к наместнику, как к младшему офицеру.

- Почему вы не отреагировали на мою директиву сразу же, как только получили ее? Мы потеряли почти месяц, в то время когда мы должны были готовиться к кампании!

- Я прибыл так быстро, как только смог. Но были дела, которые нужно было решить, прежде чем я смог покинуть Антиохию. Сирия большая провинция, командующий. И управлять такой территорией сложно.

- Спасибо, но мне не нужны лекции по управлению провинцией, я вызвал вас, чтобы вы немедленно встретились со мной здесь. А не на досуге. В будущем я ожидаю более своевременного ответа на любые мои письма.

Выражение лица Квадрата стало напряженным.

- Вы не имеете права говорить со мной в таком тоне. Я сенатор, как и вы. Я являюсь проконсулом и наместником одной из самых престижных провинций Империи. Исключительно, благодаря моей образцовой службе я занимаю этот пост на много лет дольше, чем предыдущие правители.

- Это может измениться очень скоро, - вмешался Корбулон. - Более того, я осмелюсь сказать, что если я сообщу, что считаю необходимым заменить вас, то Нерон с готовностью согласится. Конечно, я очень надеюсь, что мне не придется этого делать. Я бы предпочел воспользоваться вашим богатым опытом и нужными контактами, если они будут полезны для нас при планировании и проведении кампании против Парфии.

Наместник больше не мог сдерживать себя, его терпение лопнуло, и он резко встал.

- Вы заходите слишком далеко! На основании каких полномочий вы действуете столь властно? У меня есть замечательная мысль, самому доложить об этом в Рим и потребовать, чтобы вас отозвали. Я уверен, что смогу справиться с этими парфянами сам, без какой-либо помощи какого-нибудь солдата, который провел почти всю свою карьеру, крадучись по лесам Германии…

Катон внимательно следил за лицом своего командира, но не увидел даже намека на вспышку гнева. Вместо этого Корбулон спокойно взял со стола свиток и развернул его, чтобы Квадрат смог его лучше рассмотреть.

- Вот полномочия о моем империе. Подтвержденные императорским кольцом-печаткой.

«Гней Домиций Корбулон уполномочен действовать от моего имени во всех гражданских и военных делах, в пределах провинций, простирающихся между Каппадокией и Иудеей, включая их. Я требую, чтобы все должностные лица, независимо от их ранга, подчинялись его указаниям так же, как если бы они исходили от меня, под страхом быть отозванными в Рим для предъявления обвинений в неправомерных действиях на государственной службе или в государственной измене, в зависимости от того, что будет сочтено уместным для соответствующих лиц».

- Так что, похоже, вас отдали под мое прямое командование, Квадрат.

Наместник прочел, а затем перечитал императорский указ с каменным лицом, прежде чем сжал челюсть, кивнул и снова занял свое место. Корбулон повернулся к Пинто.

- Поскольку проконсул предусмотрительно настоял на вашем присутствии, я требую от вас заявления, что вы были свидетелями того, что он прочитал и признал мои полномочия согласно императорского указа. Вы согласны?

Пинто взглянул на Квадрата, в поисках подсказки что ему делать, но тот смотрел прямо перед собой и не дал ему никаких знаков.

- Да, господин.

- А ты, трибун Катон? Для протокола.

- Я свидетельствую об этом, господин.

- Хорошо. Тогда решено.

Корбулон потянулся к восковой табличке, лежащей на столе, он пробежался взглядом по ней, прежде чем продолжил.

- Первым шагом к подготовке нашего плана будет проверка наших наличествующих войск. Мне понадобятся свежие данные о численности каждого подразделения, находящегося в провинциях под моим командованием, начиная с Сирии, поскольку именно там сосредоточено большинство из них. Информация мне нужна как можно скорее. Никаких дальнейших задержек или оправданий. Это ясно?

- Совершенно ясно, - твердо подтвердил Квадрат.

- Костяком моей армии станут легионы. У вас под командованием их четыре, и они базируются в Сирии?

Квадрат кивнул.

- Совершенно верно. Десятый, Двенадцатый, Третий и Шестой. Как только я получил известие о решении Нерона, я перебросил несколько подразделений в Бактрис на Евфрате, чтобы охранять его от парфянский разбойников, пытающихся там переправиться.

- Разумная предосторожность. А как насчет других ваших сил? Вспомогательные войска?

- Восемь когорт пехоты, но они в основном рассредоточены по городам и гарнизонам по всей провинции. Некоторые находятся в форпостах.

- А как насчет кавалерии?

- Пять когорт. В основном на патрульной службе.

Корбулон произвел быстрый подсчет.

- Выходит всего около двадцати шести тысяч человек. Но это если бы они все были в полном составе, а так я буду удивлен, если на данный момент их насчитается хотя бы более пятнадцати тысяч.

Прежде чем продолжить, Корбулон сделал пометку на восковой табличке. - А имеются ли любые другие специальные подразделения? Лучники, пращники?

- Одна когорта с Балеарских островов. Пращники.

Полководец сделал еще несколько заметок и снова поднял глаза.

- Итак, что касается легионов, какие из них лучшие?

Квадрат помолчал, прежде чем заговорить, и Катон увидел, как на мгновение по его лицу мелькнул расчетливый взгляд. Затем он пожал плечами и ответил: - Между ними нечего выбирать. Так как, никто из них уже давно не участвовал в боевых действиях. Ну разве что, если не считать карательных рейдов или оцепления и сдерживания толпы, когда ситуация выходит из-под контроля во время гонок на колесницах. Те... единственные люди, у которых есть за плечами какие-то кампании, это те кого перевели служить сюда из других легионов. Я уверен, что они проявят себя достаточно хорошо, когда их призовут сражаться.

- Хммм, это мы еще посмотрим. Что касается их качества, то, судя по моим собственным запросам кажется, что Десятый и Двенадцатый находятся в плохом состоянии. Так что я пока оставляю их под вашим командованием. Два других я немедленно возьму под свое непосредственное командование вместе с большинством ваших ауксиллариев. Они должны выступить в Бактрис, как только вы вернетесь в Сирию. Я позабочусь о том, чтобы у вас были письменные распоряжения, прежде чем вы покинете нас.

Квадрат обменялся озабоченным взглядом с Пинто, прежде чем он покачал головой.

- Но это оставит Сирию открытой для нападения. У меня едва хватает людей, чтобы защищать провинцию и держать местных в узде.

- Это чушь, и вы это знаете. Там всегда было гораздо больше войск, чем требуется для поддержания порядка. Легионы предназначены для сдерживания Парфии и формирования костяка любой армии, необходимой для начала кампании против врага. Теперь пришло время их использовать, и у вас останется более чем достаточно, чтобы удерживать Сирию в повиновении. Кроме того, я буду считать Десятый и Двенадцатый легионы своим резервом, и, скорее всего, я буду требовать от них сменить некоторые подразделения, когда начнется кампания. Я даже могу потребовать, чтобы они присоединились к основной армии, если того потребует ситуация. Я бы посоветовал вам подготовить свою провинцию к этому непредвиденному случаю.

- Я протестую!

- Протестуйте сколько хотите. Изложите это в письменном виде, если это заставит вас почувствовать себя лучше. Вы можете предъявить протест напрямую императору, если пожелаете. Но, учитывая, что мои приказы исходят непосредственно от него, Нерону, возможно, не понравится, если они будут поставлены под сомнение.

Катон пытался скрыть свое веселье, наблюдая, как Квадрат побледнел, и изо всех сил пытался найти какое-нибудь эффективное решение своего затруднительного положения.

Корбулон дал ему время подумать, прежде чем он продолжил.

- Я уверен, что вы окажете мне полную поддержку во время войны с Парфией. В свою очередь я обязательно буду информировать вас о любых значительных событиях и буду регулярно консультироваться с вами о том, как лучше поступить. В соответствии с моими приказами и полномочиями, предоставленными мне.

«Если это должно было быть лишь утешением, то это мало что дало»,- подумал Катон, рассматривая каменное выражение проконсула. Более чем вероятно, что Квадрат будет лишь делать вид, что соблюдает условия Корбулона, но он обязательно будет подрывать его авторитет, используя свои каналы через друзей и союзников в Риме. «Честно говоря», - подумал Катон, «Корбулон обязательно сделает то же самое. Даже успешный полководец не мог рассчитывать на свою незаменимость и был вынужден играть в политику, чтобы прикрыть спину».

- Двигаемся дальше. - Корбулон кивнул в направлении главного зала, где все еще пировали другие гости. - Я так понимаю, изысканно одетый великан в вашей свите – это Радамист?

- Да, царь Радамист.

- Царь без царства, на мой взгляд, это не совсем царь. А поскольку его отец не заинтересован в возвращении потенциального соперника в Иберию, он едва достоин титула «царевич». Правда в том, что он инструмент римской политики. Он снова вернется на престол Армении только потому, что Рим готов решить вопрос силой острия гладия. Взамен он будет нашим союзником и отныне будет выполнять наши приказы. Такова цена нашей помощи и поддержки. Я осмелюсь сказать, что некоторые в Риме уже пытаются сделать все необходимое для того чтобы Радамист согласился завещать нам свое царство после его смерти. И тогда Армения станет полноценной провинцией Империи, и это положит конец интригам Парфии. - Корбулон махнул рукой пренебрежительно. - Но это работа на будущее. Что сейчас важно, так это вернуть его на трон как можно быстрее. Если не считать той разношерстной шайки прихлебателей, что с ним, есть ли в его распоряжении солдаты? Или какие-либо союзники, которых он может призвать, чтобы бороться за него?

Квадрат повернулся к Пинто. - Что скажешь?

Его помощник кивнул. - Есть некоторое количество человек из Иберии, воины, которых отец предоставил ему, чтобы захватить трон. Пятьсот пеших и, возможно, две тысячи всадников. И это все, господин. Он пробыл на троне недостаточно долго, чтобы заключить какие-либо прочные альянсы с окружающими государствами.

- Жаль, - ответил Корбулон. - Тем не менее, две с половиной тысячи человек… Это уже кое-что. Хотя и не достаточно, чтобы вернуть свое царство в одиночку. И это сейчас в приоритете. Я должен надежно держать Армению в наших руках, пока я собираю, вооружаю и снабжаю армию для кампании против Парфии.

Услышав слова командующего, Катон ощутил холодок тревоги. Насколько знал Катон, приказ императора распространялся на возвращение Армении. Возможно ли, что Корбулон намеревался расширить свои полномочия? Перспектива еще одной дорогостоящей кампании по бескрайним не нанесенным на карту просторам Парфии, наполнила Катона дурными предчувствиями.

Корбулон откашлялся.

- Мне нужно поговорить с Радамистом, позже. Но сейчас я рад, что мы заложили основу в наших рабочих отношениях, мой дорогой Квадрат. Я уверен, что вместе мы будем гордиться Империей, а Империя нами. И пока еще есть вино и еда, советую вам двоим вернуться на пир.

Это было резкое и грубое прекращение разговора, но наместник и Пинто встали и, не сказав больше ни слова, вышли из комнаты. Когда дверь за ними закрылась, лицо Корбулона расплылось в улыбке.

- Я не думаю, что сегодня завел себе новых друзей. Но Квадрату нужно было в твердой форме указать на его место.

Катон кивнул.

- Я обратил внимание на выражение твоего лица в конце встречи, когда я упомянул поход на Парфию. Я так понимаю, ты не одобряешь какие-либо масштабные операции?

Это было сказано очень прямолинейно, и Катон был смущен тем, что его командир так легко угадал его чувства.

- Господин, я ничего не могу сказать по этому поводу.

- Не скажешь, но мнений у тебя, я уверен, предостаточно. Говори свободно, Катон. Я ценю честные комментарии своих подчиненных, когда это уместно, как и строгое повиновение, когда дело решено, и приказ отдан.

- Да господин. Я разделяю эту философию.

Катон собрался мыслями, прежде чем сказать.

- В общем, я не могу не беспокоиться о вовлечении армии в полномасштабные боевые действия с Парфией. Рим шел по этому пути и раньше, и ничего хорошего для нас это не принесло.

- Я знаю об этом и не собираюсь повторять ошибку. Я намерен полностью ограничиться кампанией по возвращению Армении Риму. Но если Вологез раздует конфликт, то я должен быть готов встретить любые атаки через Евфрат, а также любую попытку снова захватить Армению. Чего я не буду делать, так это бросаться вглубь Парфии в попытке завоевать бессмертную славу и наполнить мои сундуки парфянским золотом и серебром. - Корбулон остановился. - Я считаю, что существует неписаный договор между полководцем и людьми, которых он возглавляет. Полководец не рискует своей жизнью без необходимости, и при этом он никогда не должен ценить свои личные амбиции выше жизней солдат. Ну вот, трибун Катон, это тебя успокоит?

- Да господин, мне приятно это слышать.

- И ты можешь сдерживать меня в рамках этих правил. В этом я клянусь. - Корбулон обошел вокруг стола и сел напротив Катона.

- Я также верю в инициативу, когда это возможно. Нужно держать противника в равновесии, но стоит лишь слегка лишить его равновесия, и битва наполовину выиграна. Вот почему не должно быть никаких задержек с возвращением Радамиста на армянский престол. Осмелюсь сказать, то, что осталось от его армии, – не более чем сброд. Если он хочет иметь хоть какой-то шанс на успех, ему нужно укрепить свои ряды. Ему нужны римские солдаты за спиной. И какое-то осадное снаряжение, если его соперник, Тиридат, решит продержаться в столице, Артаксате. Проблема в том, что у меня нет войск, кроме твоей когорты.

Катон почувствовал, как его сердце забилось быстрее.

- Моя когорта? Но мы были назначены служить вашим охранным эскортом, господин. Кто будет охранять вас?

- Мне не нужно, чтобы все они охраняли меня. Здесь, в Тарсе, я в полной безопасности. Достаточно будет небольшой группы телохранителей. Кроме того, у меня будет два легиона и множество вспомогательных войск, как только Квадрат пришлет их из Сирии. Подготовка армии к походу займет много месяцев. Скорее всего, я не смогу выдвинуться до следующего года. Но меньшую силу гораздо проще обеспечить провизией и отправить в путь. Таков будет приказ, трибун. Твоей когорте и всем вспомогательным войскам, которые я смогу выделить, приказываю, сопровождать Радамиста и его войска в Артаксату, и восстановить его на троне. И ты поможешь царю продержаться до тех пор, пока я не буду готов подготовить войска, чтобы справиться с любой угрозой со стороны Парфии.

- А что, если парфяне сначала подкрепят Тиридата, господин?

- Я сомневаюсь, что это произойдет. Во-первых, они тоже должны мобилизовать свои силы и подготовить необходимые припасы. Во-вторых, я получил некоторые интересные сведения из наших источников в Парфии. Похоже, что царю Вологезу угрожает одно из его вассальных государств – Гиркания. Более того, его сын, Вардан, предал своего отца и связался с мятежниками. - Корбулон слабо улыбнулся. - Факт в том, что он был щедро подкуплен римскими агентами, и вполне возможно, что это как-то связано с этим. В любом случае он может позволить себе услуги достаточного количества наемников, чтобы доставить своему отцу массу неприятностей. Более чем достаточно, чтобы ненадолго отвлечь его от операций в Армении. Тиридат сам по себе. Таким образом, не беспокойся на этот счет, трибун Катон.

- Думаю, что так, господин.

- Это должна быть достаточно прямолинейная миссия. Это займет у тебя не более трех месяцев. Сопроводи этого человека в столицу, посади его на трон и оставайся там до дальнейших приказов. Я бы сказал, что твоя самая большая задача – не задушить этого ублюдка до того, как все закончится.

- Господин?

- Я достаточно наслышан об этом человеке, чтобы понять, что он сумасбродный, высокомерный человек с жестокой жилкой шириною в километр.

- Понятно …

- Просто держи его подальше от неприятностей, Катон. Я уверен, что ты сможешь справиться с этим. Я достаточно хорошо тебя узнал, за последние несколько месяцев, чтобы быть уверенным, что ты подходишь для этой задачи.

- Если вы так считаете, господин,- спокойно ответил Катон.

Последовало короткое молчание, прежде чем Корбулон указал на дверь.

- Пока все, трибун. Лучше всего насладись тем, что осталось от застолья. Вероятно, у тебя это будет последняя приличная еда, на ближайшее время.

*************

ГЛАВА ПЯТАЯ

- Вот так, - Макрон поправил удочку в руках мальчика и мягко похлопал его по плечу, когда они стояли на берегу реки, недалеко от города. - Ты все понял, Луций. А теперь ты должен быть терпеливым. Когда рыба купится на приманку, ты должен позволить ей хорошенько поклевать. Нет, это будет пока не сам клев, но ты почувствуешь, как палка немного сместится в твоих руках, но сразу резко не тяни, подожди, пока рыба не заглотнет наживку полностью, и как только твоя удочка резко дернется. Ты нанесешь рыбе удар. Просто сильно потяни назад, чтобы крючок закрепился, и рыба – твоя.

Луций поднял голову с возбужденной улыбкой.

- Моя, чтобы поесть на ужин!

- Совершенно верно. Конечно, если ты все будешь делать правильно, то наловишь столько, что всем нам хватит на ужин.

- Да. Обещаю, дядя Макмак.

- Ну вот, юноша. Ты уже достаточно взрослый, чтобы перестать употреблять детский лепет. Нет необходимости называть меня Макмак. Ты можешь называть меня Макрон, когда мы будем общаться наедине, или же при Петронелле или при твоем отце. В противном случае нужно ко мне будет обращаться как центурион Макрон, или господин. Ты понимаешь?

Луций серьезным взглядом посмотрел на него и кивнул.

- Но почему?

- Если ты однажды захочешь стать солдатом, тебе нужно привыкнуть к этому. Лучше всего начать пораньше, а? - Макрон наклонился и положил руку на удочку, изменив ее положение. - А теперь сосредоточься. Дядя Макрон голоден, и он хочет на ужин рыбу. Это будет твоим приказом, на сегодняшний день. Поймать рыбу.

- Поймать рыбу,- повторил Луций и сжал губы, пристально глядя на точку, где леска входила в поток реки, создавая еле видимую букву «V» на поверхности воды.

Макрон расслабился и полез через тростник, растущий вдоль берега, пока не достиг ровного участка земли, где Петронелла сидела в тени деревьев и распаковывала небольшую корзину, которую они привезли с собой из Тарса. Город, расположенный примерно в трех километрах отсюда, был как раз виден над излучиной реки, белый камень и красные черепичные крыши ярко играли красками на солнце.

- Мне бы хотелось выпить, - сказал Макрон, тяжело усаживаясь рядом с ней.

Петронелла протянула ему флягу, наполненную из общественного колодца, что возле дома Юсефа. Они могли бы напиться из реки, но... мало кто был готов сделать это ниже по течению от города. Макрон вытащил пробку, поднес горлышко фляги к губам и сделал несколько глотков, прежде чем положить на место.

- Это было необходимо. Сегодня жаркий день.

- Очень жарко, нет слишком жарко, - Петронелла обмахивала веером свое лицо, - Я сомневаюсь, что привыкну к этому.

- Ты привыкнешь. Я достаточно насмотрелся на различные места нашей Империи, чтобы знать, что человек может привыкнуть ко всему: к лютому холоду и снегу на севере, или к яркому солнечному свету в пустыне, настолько яркому, что больно глазам. Вот увидишь.

Она взглянула на него.

- Мы, вероятно, пробудем здесь какое-то время?

- Все зависит от парфян. Если они проявят благоразумие, они увидят, что Нерон не шутит, и они уйдут и уступят нам Армению. Как только Рим принимает решение, все знают, что мы доведем дело до конца, чего бы это ни стоило. Эту репутацию мы создали с незапамятных времен. И заставляет наших врагов дважды подумать, прежде чем напасть на нас.

- И все же парфяне решили пойти на Рим.

- В Парфии все по-другому, - сказал Макрон. - Они думают, что они равны нам. Вот почему они готовы рисковать время от времени.

- А они такие? Такие же сильные как Рим?

- Конечно, нет, - фыркнул Макрон. - Кучка мягкотелых изнеженных восточных мальчиков. Насколько я помню, они одеты в ниспадающие одежды и с макияжем на глазах.

- И все же они достаточно самоуверенны, чтобы бросать вызов Риму, - Петронелла задумалась. - Тогда это не может быть таким уж пустяком... хотя если они такие мягкотелые, то почему они до сих пор не часть нашей Империи?

Макрону не особенно понравился этот вопрос. Это бросало тень сомнения на боевую выучку римских легионов, которыми он безмерно гордился. Поэтому он вернулся к стандартной линии разговора, принятой солдатами, стремящимися развеять репутацию парфян.

- О, я полагаю, они могут время от времени дать достойный бой. Но правда в том, что они не настоящие солдаты. Они сражаются нечестно. Они лукавые, коварные, откровенно нечестные люди. Они полны трюков и ловушек. Это единственная причина, по которой они доставляли нам неприятности все эти годы.

Петронелла на мгновение задумалась. - Похоже, они нашли удачный способ, чтобы расправиться с тобой и твоими легионами.

Макрон рассмеялся и снисходительно похлопал ее по руке.

- Оставь военное дело знающим людям, любовь моя. Я знаю о чем говорю. Уверяю тебя. Мы разберемся с парфянами без особого труда.

- Я надеюсь, что это так. - Она пристально посмотрела на него, а затем обхватила его щетинистую щеку ладонью. - Я просто беспокоюсь за тебя. Вот и все. Тебя и твоего друга Катона, - она кивнула в сторону Луция, его голова была видна среди мягко покачивающихся верхушек тростника. - И Луция. Он уже потерял свою мать. И дедушку. Катон – это вся его семья, которая у него осталась. - Она взяла его за руку и сжала. - Я просто хочу, чтобы вы оба вернулись из похода живыми.

- До сих пор нам удавалось выживать. Было несколько раз, когда я... я думал, что с нами покончено, хотя в то время я не признавал этого. Но все будет хорошо. Клянусь Юпитером Наилучшим Величайшим.

- Тогда будем надеяться, что он услышит. Макрон, любовь моя, я не хочу это говорить, но тебе просто везло. Удача не склонна длиться долго. А там, ну…

- Что «ну»?

- Твой возраст. Ты уже не молод. Ты уже отслужил положенный срок, так почему бы не уйти в отставку, не получить свое вознаграждение и не поселиться со мной где-нибудь в тихом месте?

Макрон беспокойно заерзал. - Я все еще тот, кем был. И у меня впереди еще много славных лет. Кроме того, я должен присматривать за парнями. Они рассчитывают на меня. И есть еще Катон. Он умный и одаренный солдат, но за ним тоже нужно присматривать. Еще несколько лет службы в легионах, Петронелла, и все. Я назову тот день, когда не смогу угнаться за остальными. В любом случае, этот поход должен обеспечить меня большим количеством добычи, чтобы заплатить за приличный дом для нас. Парфяне богаты, как Крез. Легкая будет добыча.

- До тех пор, пока ты не станешь для них добычей.

- Тьфу!- Макрон был сыт по горло этим разговором и указал на корзину. - Что ты принесла нам поесть?

- Пирожки с бараниной, те самые фалафели, которые любят местные жители, и еще там есть фрукты.

- Звучит неплохо. Какое-то время они молча смотрели на реку, наблюдая, как грузовой корабль приближается к Тарсу на своих длинных веслах с широкими лопастями, которыми управляли по трое мужчин. Ни один из них не стремился возобновить предыдущее обсуждение предстоящего похода. Наконец Петронелла заговорила: - Ты действительно думаешь, что Луций что-нибудь поймает?

Макрон покачал головой.

- Нет. Но это заставляет парня быть занятым, пока я буду сосредоточен на тебе. Он обнял ее за талию и сжал, притягивая ее поближе. Они поцеловались. Потом снова, на этот раз дольше, а потом Петронелла легла на спину и притянула его к себе.

- Больше никаких разговоров. Займись со мной любовью.

Макрон приподнял складки ее столы, обнажив бедра. - Это ... моя девочка...

***

Луцию стало жарко, под полуденным солнцем, и рыба не клевала. Как бы он ни старался, неважно, как сильно он ни молился Фортуне или местному речному богу. Даже несмотря на то, что Макрон сказал ему, чтобы он держал удочку, ему стало скучно, и он начал экспериментировать, подняв ее так, чтобы крючок с наживкой поднялся из воды, а затем позволив ему упасть обратно с удовлетворительным хлопком. Но поклевок все равно не было. Он начал задаваться вопросом, есть ли у Макрона какие-либо дальнейшие советы о том, как ловить рыбу. Ему казалось Макрон, вроде бы все умеет. Он умел точить ножи, вырезать деревянных солдатиков, рассказывать грубые шутки и плевать дальше, чем когда-либо удавалось Луцию. Он вспомнил фразу, которую Макрон имел обыкновение довольно часто использовать в своей компании, когда дела шли не совсем так, как планировалось.

- Фурии вас забери, чушь собачья, - с восторгом пробормотал Луций, затем резко повернулся, чтобы посмотреть сквозь камыш.

Петронелле не нравилось, когда он использовал «солдатские проклятия», как она их называла. Она сказала, что сын высокопоставленного офицера не должен использовать такие выражения.

- Фурии вас забери, - тихо усмехнулся Луций. - Фурии, яйца, чушь собачья, чушь собачья…

Он поднял удочку, перекинул леску на берег реки и опустил ее, прежде чем он полез через камыши. Когда он приблизился к месту, где они устроили пикник, он услышал, как Петронелла тихо вскрикнула. Боль или удовольствие было трудно сказать. Потом он увидел их: Макрон сверху, а широко расставленные ноги Петронеллы, обвивали его спину.

Луций покачал головой. Они снова боролись. Как в первый раз, когда он застал их за этим занятием, и они поспешно объяснили, что делают. Они очень любили бороться. Казалось, что у Макрона это получалось хуже, так как он часто издавал глубокий стон, а затем откатывался в сторону, прекращая борьбу. Луций испустил тихий вздох раздражения, отвернулся и направился обратно к берегу. Он знал, что они еще некоторое время будут бороться. А когда Макрон как обычно проигрывал, он всегда был слишком уставшим, чтобы что-то делать. Луций поднял удочку, проверил, что маленький кусочек хряща, служивший наживкой, все еще надежно закреплен на крючке, и бросил его в реку. Он присел на корточки, одной рукой держась за удочку, другой поддерживая подбородок, глядя на воду и ожидая, пока первая рыба клюнет.

***

Катон ждал их у входа в дом ювелира, когда они вернулись в сумерках, уставшие, но веселые после дня проведенного у реки. В конце концов, Луцию удалось поймать три рыбы в завершение дня, когда прохладный воздух побудил рыбу выйти из более темных частей реки. Он гордо их поднял, чтобы его отец увидел.

- Я поймал их! Дядя Макрон показал мне как это сделать.

- Дядя Макрон? - Катон улыбнулся.

Его друг кивнул.

- Мы переросли Макмака.

- Жаль, я привык к этому. Люди из когорты тоже будут разочарованы.

Глаза Макрона сузились.

- Они не посмеют …

- Только не в лицо.

- Первым, кого я поймаю, будет выгребать дерьмо из латрин когорты до конца кампании.

Улыбка Катона померкла, когда он обдумал новость, которую должен был сообщить им троим. Но это может еще немного подождать. Он присел на корточки, чтобы полюбоваться уловом сына.

- Они красавицы. Должно быть, это была тяжелая борьба, чтобы получилось выловить их.

- Да. Очень тяжелая.

- Молодец Луций, я очень горжусь тобой. - Катон взъерошил волосы. - Не могу дождаться, чтобы съесть их на ужин.

- Но они мои. - Луций выглядел удрученным. - Я поймал их.

- Ну-ну, парень, - вмешался Макрон. - Солдаты делятся своим рационом. Если бы я их поймал, то поделился бы ими с тобой.

- Но ты этого не сделал, потому что был слишком занят борьбой с Петронеллой. Вот почему я их поймал.

- Борьбой? - Катон посмотрел на остальных. - А ну понятно…

Петронелла бросилась вперед с раскрасневшимся лицом и взяла Луция за руку.

- Пойдемте, господин Луций, мы отнесем их прямо на кухню и приготовим пир для всех нас. Как тебе это звучит?

- Пир! Да, да!

Катон и Макрон с любовью смотрели на них, когда они не скрылись по коридору в направлении кухни.

- У тебя прекрасный сын, Катон.

- Да, знаю.- Он гордо улыбнулся.

- Я и сам надеюсь, что когда-нибудь у меня будет сын.

- Петронелла не…

- Насколько мне известно, нет. И не из-за того, что мы не пытаемся.

- Ах да, надеюсь, что, в конце концов, вся эта борьба окупится, - усмехнулся Катон. - Я уверен, что у тебя будет сын, который будет жить в том же духе, что и его отец.

Макрон поморщился.

- Да помогут мне боги, если он будет таким. Я был шалопаем в детстве.

- Как неожиданно.

***

Тушеная рыба, приготовленная Петронеллой, была достаточно вкусной и сочной, чтобы Катон мог заподозрить неладное, а именно тайное добавление других пищевых добавок из кладовой хозяина дома, чтобы увеличить объем еды. К ним присоединился хозяин дома. Юсеф, был полным человеком с выпученными глазами и веселым лицом, который благодарно склонил голову, когда Катон указал, что ему следует занять место во главе стола. Когда тушеное мясо было принесено, он потер руки и задрал нос, чтобы принюхаться.

- Ах! Превосходно!- Петронелла подала ему блюдо, и Юсеф перевел взгляд на Луция. - Как я понимаю, мы должны благодарить тебя за то, что обеспечил нам этот пир, молодой человек. - Луций с гордостью улыбнулся, а Юсеф подождал, пока Петронелла не сядет, прежде чем поднять чашу. - Тост за нашего опытного рыбака, Луция!

- За Луция, - эхом отозвались остальные.

Мальчик поднял свою чашку.

- За меня!

Тушеное блюдо стало для Катона откровением. Рыба была нарезана кубиками и обжарена до того, как ее добавили к густой подливе из лука, помидоров и специй. Оно все еще было горячим, заставив его потянуться за разбавленным вином, в целом эффект был восхитительным.

- Еще одна причина сделать эту женщину своей женой, Макрон.

Центурион радостно улыбнулся и подмигнул Петронелле.

Юсеф посмотрел с озорным выражением лица.

- Действительно. Но если он этого не сделает, то я сочту за честь просить вашей руки, хотя бы для того, чтобы быть уверенным, что тебе подадут такую божественную пищу.

Макрон бросил на него острый взгляд.

- Не думаю, что лишние килограммы подойдут вам.

- Да, я шучу, центурион. Правда. Никто никогда не сможет заменить мою дорогую жену, да упокоется она в загробном мире. - На мгновение он задумался с грустью. - Милая женщина, но раздражительного характера. Смею сказать, что она нашла бы наши нынешние обстоятельства довольно пугающими.

Катон опустил ложку.

- Вы о чем?

- Предстоящая война с Парфией. Воспоминания из прошлого, и жители Тарса до сих пор говорят о набегах Парфян, в предущий раз, когда Рим и Парфия вели войну. Враг обыскивал наши земли, сжигая фермы и поселения, грабя, убивая и насилуя на своем пути. В городе мало семей, которые не пострадали от их рук. Не говоря уже об ущербе, нанесенном торговле, - он поднял глаза. - Потребовались годы, чтобы все восстановилось. Таким образом, вы поймете, если я скажу, что надеюсь, что ваш славный император Нерон и вероломный деспот Вологез, одержат победу, воззвав к хладнокровию и здравому смыслу. Тарс не может позволить себе такие набеги снова.

- Не нужно беспокоиться,- ответил Макрон. - Корбулон знает свое дело. Восточные провинции будут в безопасности в его руках. Кроме того, пройдет еще некоторое время, прежде чем армия будет готова идти на войну.

- Надеюсь, ты прав, центурион.

Катон мысленно поморщился от этого обмена репликами. С веселым возвращением домой с рыбалки и теплом совместной трапезы он откладывал последние новости о приказе, полученном от Корбулона. Он прочистил горло.

- Кстати об этом. Боюсь, мы будем задействованы намного раньше, чем я предполагал.

Все посмотрели на него, держа ложки на весу словно застыв.

Катон опустил голову и облокотился назад, продолжая говорить: - Главнокомандующий отдал нам приказ. В ближайшие дни когорта покинет Тарс.

Петронелла сглотнула подступивший ком в горле.

- Так скоро? Я думала, что это займет месяцы, чтобы собрать армию.

- Я тоже. Мне жаль, что этого не будет.

Юсеф нахмурившись, наклонился вперед.

- Неужели война так близка?

Катон знал, что не должен разглашать какие-либо подробности перед хозяином дома. Ему нравился это человек, но был шанс, что он был из тех людей, которые могли бы передать информацию своим знакомым и тем самым непреднамеренно предупредить какого-нибудь парфянского агента о приказах Катона.

- Я не могу сказать больше.

- Что с нами будет? - Спросила Петронелла. - Я и Луций? Мы отправимся с тобой?

Катон покачал головой.

- Я не могу так рисковать. Вы должны остаться здесь, с Юсефом. - Он повернулся к хозяину дома. - То-есть с вашего согласия. Я оставлю достаточно, чтобы покрыть их расходы за проживание и еду.

Юсеф кивнул, его тяжелые щеки дрожали, когда он добродушно улыбнулся.

- Для меня это большая честь, трибун.

Луций сидел молча, и теперь он заговорил, его губы слегка дрожали.

- Папа и дядя Макрон покидают нас?

Петронелла обняла его за плечи.

- Они должны это сделать, мой милый. Они должны помочь императору спасти нас от плохих варваров.

- Но я не хочу, чтобы они уходили, - Луций поджал губы и моргнул, когда первые слезы вырвались из уголка его глаз и потекли по его маленьким щекам.

Петронелла вздохнула, поднялась из-за стола и взяла мальчика на руки. - Пойдем, в любом случае пора уже спать. Я расскажу тебе несколько историй, если ты будешь смелым и осушишь свои слезы. В дверях она повернулась и встретилась взглядом с Макроном: - Мы поговорим об этом позже.

- Не о чем говорить, любовь моя. У нас есть приказ, и мы ему подчинимся. Вот и все, что нужно сделать.

Ее глаза сузились.

- Хммм…

Луций со слезами на глазах смотрел через плечо, а она повернулась и вышла из комнаты. Когда её шаги мягко отдавались эхом от стен коридора, Юсеф пошевелился и поднял свое грузное тело со стула.

- Мне кажется, будет лучше, если я оставлю вас вдвоем, господа, чтобы вы могли обсудить этот вопрос наедине. Без сомнения, есть вещи, которые не для моих ушей. Желаю вам спокойной ночи.

Он зашаркал прочь, и оставил Макрона и Катона наедине с недоеденной едой.

- Я не горю желанием говорить об этом с моей любимой, - вздохнул Макрон, почесывая подбородок. Затем он повернулся лицом к своему другу с блеском в глазах. - Так куда же нас отправляют?

- Артаксата, столица Армении.

Брови Макрона поползли вверх, и он тихо присвистнул.

- Только мы? Одна когорта, чтобы вторгнуться в целое царство?

- Нет, будут и другие. Мы – острие пилума. Я надеюсь, что по пути к нам присоединится несколько подразделений ауксиллариев. И там будет еще один отряд местных, во главе с царевичем Радамистом.

- Кто это? - Макрон сосредоточенно наморщил лоб. - Ах да, претендент на армянский трон. Сколько у него воинов?

- Пара тысяч. Понятия не имею об их качестве. Но мы узнаем, когда объединим с ними силы...- Катон потянулся за чашкой вина и сделал глоток. - То же самое относится и к Радамисту.

- А ты не знаешь, что он из себя представляет?

- Я еще не говорил с ним. Но из того, что я видел и слышал, он интересный человек.

- В хорошем смысле?

Катон пожал плечами.

- Скоро мы все узнаем.

*************

ГЛАВА ШЕСТАЯ

- Трахни меня Марс, он же … гигант, - пробормотал Макрон, когда человек, который должен был стать царем Армении, вошел в кабинет главнокомандующего.

«Это было правдой», - отметил Катон, поскольку Радамист был вынужден пригнуться, чтобы пройти через дверной проем. Он также был достаточно широк в плечах, чтобы инстинктивно повернуть туловище вправо, чтобы свободно пройти по ширине дверного проема. Его руки были похожи на окорока и загорели почти до цвета кожуры, поэтому сравнение оказалось удачным. Кольца с драгоценными камнями блестели на его руках, а его темные, покрытые маслом волосы аккуратно удерживались тонкой пурпурной полоской шелка.

Он склонил голову перед Корбулоном, а затем внимательно посмотрел на двух других офицеров, полководец слегка склонил голову в ответном поклоне и жестом указал на Катона и Макрона, и заговорил по-гречески, на общем языке в Восточных провинциях.

- Ваше Величество, это те два офицера, о которых мы говорили вчера. Позвольте мне представить вам трибуна Квинта Лициния Катона, командира Второй преторианской когорты, а это центурион Луций Корнелий Макрон, его старший центурион и заместитель командира.

Они склонили головы, услышав свои имена. Катон, который мог свободно говорить по-гречески, не испытывал затруднений после представления, но Макрон, чье знание языка было плохим, изо всех сил старался поспевать за говорившим.

Радамист прошел в центр таблиния и сложил руки, глядя сверху на трех римлян стоящих перед ним. Макрон, который был ниже большинства присутствующих, почувствовал, как кожа на затылке слегка вздулась, когда он посмотрел на иберийского царевича. Впервые за свою долгую карьеру он почувствовал, что находится в присутствии человека, который безоговорочно победит его, если они когда-либо встретятся в бою.

«Худшее поражение», - подумал Макрон. Радамист раздавил бы его голыми руками так же легко, как Макрон раздавил бы помидор. При этой мысли он почувствовал, как его желудок тревожно сжался. - «Хорошо, что этот ублюдок на нашей стороне …».

- Рад познакомиться с тобой, трибун. - Радамист заговорил более высоким голосом, чем ожидал Катон. Тем не менее, он был приятен для слуха. - И тобой, центурион. Мой друг полководец очень хорошо отзывался о вас обоих. Я рад, что вы будете служить под моим началом, когда я вернусь в Армению, чтобы убить парфянского пса Тиридата и вернуть мой трон.

Катон слегка пошевелился от намека, что он не будет командовать колонной. Он встретил взгляд Корбулона, и полководец слегка покачал головой, чтобы успокоить его.

- И для меня с центурионом, будет большой честью сражаться вместе с вами, Ваше Величество.

Радамист вежливо улыбнулся и снова повернулся к Корбулону.

- Я уже послал сообщение своим солдатам в лагерь под Антиохией. Они отправятся в Бактрис, как только получат приказ.

- Хорошо. Я уверен, что они извлекут пользу из обучения, которое я для них организовал.

Улыбка Радамиста слегка поблекла.

- Я могу заверить вас, что они уже хорошо обучены. Все, что им нужно для достижения победы, - это поддержка наших союзников. Мы можем взять на себя большую часть боевых действий.

- Конечно. Никто не сомневается в доблести ваших иберов. Просто для них имело бы смысл ознакомиться с тем, как действуют римские солдаты, чтобы мы могли тесно и эффективно работать вместе.

- Я понимаю и принимаю это, полководец. А теперь, что с моим запросом о предоставлении мне осадных механизмов? Если Артаксата будет сопротивляться мне, они мне понадобятся, чтобы пробить стены.

- Я принял во внимание вашу просьбу. - Корбулон сделал на последнем слове акцент, чтобы придать ему смысл. - Однако в настоящее время у меня нет свободных механизмов. Они будут необходимы для того чтобы сровнять с землей парфянские крепости вдоль берегов Евфрата, когда я переправлюсь через реку и расположу свою армию между вашим царством и Парфией. Кроме того, большая их часть старая и находится в плохом состоянии. Пройдет немало времени, прежде чем у меня будут осадные орудия, достойные этого названия. - Корбулон развел руки. - Поверьте мне, Ваше Величество, я охотно предоставил бы их вам, если бы мог.

- Тем не менее, у меня должны быть метательные машины, онагры, осадные башни, тараны и все подобное. Или мои силы будут бессильны перед даже малейшим укреплением в Армении.

- Как я уже сказал, я хотел бы помочь вам…

Радамист выпрямился во весь рост и властно посмотрел на него.

- Я чувствую, что вы не доверяете мне свои драгоценные осадные механизмы. Если мне не дадут того, что мне нужно, тогда я не вижу смысла, вести своих людей и ваших солдат в Армению. Вместо этого я останусь в Антиохии и буду ждать исхода войны, прежде чем я решу действовать.

Корбулон глубоко вздохнул, прежде чем ответил: - Ваше Величество, у нас есть соглашение. Вы должны вернуть свое царство настолько быстро, насколько это возможно, с любой поддержкой, которую я могу оказать на данный момент. В свою очередь, когда моя армия будет готова выступить против Парфии, Рим поклялся поддержать ваши притязания на армянский престол, какой бы то ни было ценой.

- Вот именно. Мое соглашение с вашим императором. Нерон пообещал дать мне ресурсы, необходимые для возвращения моего царства. Мне нужны осадные машины. Вы предоставите их. Или вы бы предпочли, чтобы я отправил посланника в Рим, чтобы обсудить этот вопрос непосредственно с императором?

Катон наблюдал, как его командир обдумывает угрозу, а затем признал, что его обошли с фланга. Если бы Радамист, сделал так, как он сказал, то, к тому времени, когда посланник вернется с ответом, едва ли останется времени, чтобы предпринимать какие-либо операции в Армении, прежде, чем наступит зима и горные проходы покроются снегом. Кроме того, была большая вероятность, что император будет в ярости от того, что его соглашение с царевичем, оспорено одним из его подчиненных. Из-за этого появился бы риск того, что Корбулона могли отозвать, а его командование передали бы Квадрату, человеку, у которого было очень мало военного опыта, в то же время отчаянно стремящегося завоевать славу – опасная комбинация. В интересах Рима, не говоря уже о командующем, Радамист должен действовать как можно быстрее, чтобы вернуть свой трон.

Все это Катон увидел в одно мгновение, пока его командир боролся с этой дилеммой и пришел к тому же заключению.

- Хорошо. Ради священного союза между Вашим Величеством и императором я найду несколько исправных осадных машин, которые будут сопровождать вашу колонну.

Радамист любезно кивнул в знак признательности.

- Но, как вы сами понимаете, технический характер метательных машин требует наличия специалистов для их эксплуатации и обслуживания. Следовательно, обоз с осадными машинами будет поручен трибуну Катону и его людям. Они позаботятся о том, чтобы механизмы благополучно добрались до Армении, и они же будут использовать оружие, чтобы сокрушить стены ваших врагов, Ваше Величество. Я надеюсь, что это соглашение приемлемо для вас?

Читая о предыдущих войнах в Парфии, Катон знал, что армии восточных царств имели ограниченный опыт в осадном искусстве. Радамист вряд ли сможет наилучшим образом использовать такие механизмы, если бы оружие было передано ему напрямую, и он об этом знал.

- Очень хорошо, - ответил Радамист. - Я принимаю ваши условия.

- Благодарю Вас, Ваше Величество, - столь же любезно ответил Корбулон как может человек, который был вынужден отказаться от чего-то и быть благодарным за эту «привилегию».

- Я прослежу, чтобы осадные орудия были доставлены в Бактрис как можно скорее. Что ж, я полагаю, что мы завершили наше дело здесь, когда вы познакомились с трибуном Катоном и центурионом Макроном. Я не буду больше навязывать вам свою компанию, Ваше Величество. Я уверен, что у вас есть много собственных забот.

- Конечно, командующий.

Радамист обменялся поклонами с римскими офицерами, а затем кивнул Катону.

- Я с нетерпением жду встречи с тобой снова в Бактрисе.

- Да, Ваше Величество.

Затем Радамист повернулся и вышел из комнаты, пригнувшись и слегка изогнувшись, когда он проходил через дверной проем. В тот же момент напряжение в комнате ослабло, и все трое римлян облегченно вздохнули. Они подождали, пока его шаги не затихли, прежде чем Корбулон сложил руки и откинулся на спинку стула.

- Я догадываюсь, о чем вы думаете, господа, но мы редко выбираем наших союзников. Это то, с чем мы должны работать, и сейчас жизненно важно вернуть нашего союзника в Армению, где он может попытаться изгнать парфянского узурпатора.

- Наш узурпатор против их узурпатора, - сказал Макрон. - Пусть победит лучший узурпатор.

Корбулон склонил голову набок.

- Ты имешь привычку делать такие комментарии, центурион? Если это так, пожалуйста, воздержись от этого на время нашего совещания, если конечно не желаешь покинуть нас и вернуться обратно к солдатам.

- Простите, господин. Это больше не повторится.

- В словах центуриона Макрона имеется смысл, господин, и он по-своему прав, - поспешно вмешался Катон, чтобы спасти своего друга от дальнейшего гнева их командира. - Мы должны убедиться, что у нашего кандидата имеются шансы на успех. Мы не можем позволить себе все оставить на волю случая.

- Я и не собираюсь этого делать. Вот почему я посылаю вас, а теперь еще и ценные осадные машины. Я дам тебе достаточно онагров и других метательных механизмов, чтобы взять Артаксату. Наши агенты в Армении сообщают, что почти все парфянские войска были выведены для борьбы с Варданом и его гирканскими мятежниками. Сейчас настало время для удара, и у тебя будет более чем достаточно людей, чтобы выполнить задание. Итак, по словам центуриона, пусть победит лучший узурпатор. Или придется расплачиваться веселому Плутону, за всех нас.

- Господин, могу я спросить, каков план, если Радамист не сможет вернуть себе трон?

- Если неудача будет казаться неизбежной, тогда ты выведешь своих людей из Армении как можно быстрее и безопаснее. Нам будет проще заменить нашего иберийского друга, чем элитное формирование римской армии. Я подозреваю, что Радамист знает это, и поэтому он явно с подозрением относится к степени его поддержки. А кто бы так не думал в его ситуации? У нас в Риме много заложников царских кровей, которых мы могли бы использовать для его замены. Но если так сложится, что по какой-либо причине вывод солдат будет невозможен, тогда вы оба должны убедиться, что штандарты когорты не попадут в руки врага. Рим не может повторить позор с орлами, которых мы потеряли при Каррах. Это будет под твоей ответственностью, как старшего центуриона, Макрон.

- Слушаюсь господин. Даю вам слово, что штандарты врагу не достанутся.

- Рад это слышать. Также твоим долгом будет обучить людей нашего друга как можно лучше, прежде чем они пойдут в Армению. Времени будет мало, и у тебя оно будет только для начальных тренировок. Но они должны уметь действовать в соответствии с римскими приказами, если колонна собирается сражаться как единое целое.

- Да, господин. Я приведу этих ублюдков в форму.

Корбулон тяжело вздохнул. - Предпочтительный термин «уважаемые союзники». По крайней мере, так называть их в лицо.

- «Уважаемые союзники», да, господин. Не ублюдки. Понял.

Корбулон бросил на него испепеляющий взгляд, но Макрон не вздрогнул и невозмутимо посмотрел в ответ. Полководец обратил свое внимание на Катона.

- Несмотря на то, что может подумать Радамист, и что я только что сказал ему, ты будешь командиром колонны. Я дам тебе эти полномочия в письменной форме, и, поскольку мои полномочия предоставлены самим императором, этого должно быть достаточно, чтобы удерживать Радамиста в подчинении. В любом случае, вы должны приложить все усилия, чтобы удержать его на нашей стороне.

- Даже рискуя подвергнуть опасности моих людей?

- Я оставлю это на твое усмотрение. И это у тебя тоже будет в письменной форме.

Катон попытался скрыть свою недовольную реакцию и кивнул.

- Я понимаю, господин.

- Не принимай это так близко к сердцу, Катон. Я верю в твои способности. Ты будешь делать то, что посчитаешь лучшим вариантом. Я нашел время расспросить о тебе, когда проезжал через Рим по дороге сюда. Похоже, ты заслужил завидную репутацию человека, который командует людьми в самых сложных условиях. Вот почему я дал тебе эту работу.

- Да, господин, - спокойно ответил Катон. По своей природе он не доверял лести и приписывал большую часть своего успеха к непредвиденным обстоятельствам, над которыми он не властен. По его мнению, он просто реагировал так, как только мог. Для него было бы высшим высокомерием даже думать о том, как овладеть судьбой. Более того, он был склонен отказаться от похвалы, подозревая в ней скрытые мотивы. Почти единственным человеком, чьему мнению и суждению о своих способностях он доверял, был Макрон. Центурион всегда был легок на критику по поводу его ошибок по службе и неохотно признавал свое восхищение. И это Катона устраивало. Он отмахнулся от похвалы и обратился к вопросу, который беспокоил его.