Кружева Бессмертия

Глава двадцать пятая

Двигайся, боевой маг!

Вспомни клятву, которую вы принесли в конце первого курса, когда отсеялись не выдержавшие суровых тренировок на полигоне и в Ничьей земле! Вспомни: «Клянусь не отступать перед Стихиями и Началами. Клянусь не отступать перед Изначальными. Клянусь оборонять Равалон и его жителей от Черной магии. Клянусь помогать слабым и беспомощным, когда им потребуется моя помощь, помощь боевого мага».

Двигайся!

Таллис Уберхаммер приближался. Он не спешил. Магистры застыли перед ним как пригвожденные бабочки в коллекции энтомолога из Эквилистонского университета. Напор убоговской ауры оказался таким, что почти невозможно было дышать, не то что двигаться. Смертные ничтожества не заставят Бессмертного спешить. Он успеет сделать все, что требуется.

Двигайся!

Эльзе стоило огромных усилий заставить себя не трепетать при виде Разрушителя. Уберхаммер появился в Храме Меона вместе с Супербием, одним из тех, кто ответственен за Инфекцию. Неужели именно он стоял за всем этим кошмаром Великой Жертвы? Или, как и Грисс Шульфиц, предал Аваддана ради таинственного господина?

Двигайся!

«Ради чего ты стараешься? — прошептал холодный голос откуда-то со стороны затылка. — Если Таллис Уберхаммер служит тому же, кто дал Гриссу Шульфицу магию Бессмертных, то тебе не победить его. Смертному не одолеть Бессмертного. Учитель Джетуш попытался. Учитель Джетуш погиб. Так что же пытаешься сделать ты?»

Я — боевой маг!

Я — ар-Тагифаль!

Не отступать!

Мои предки сражались с захватившим Олорию Сабииром, и когда дрогнувшее ополчение побежало под натиском сабиирских рыцарей, ар-Тагифаль не отступили, боясь позора, а не смерти.

Мои предки отправлялись в Священные Походы на Ближний Восток, и когда не скованные Номосами Конклава колдуны Маудовской Абарии и Туллистана выпускали на войска Роланского Союза огненных джиннов, от которых не всегда защищали заколдованные доспехи, ар-Тагифаль шли первыми в бой, верные своей чести, и не страшились смерти.

Когда Франциск Одан ар-Тагифаль столкнулся с шестью Тварями, выжившими после закрытия Прорыва в соседней Макитании, он не бросился бежать, оставив на поживу Младшим убогам беззащитных крестьян. Пока конклавовцы спешили в Олорию, мой дед сдерживал Тварей всеми силами, применив королевское Заклинание Вызова, которое обязан был использовать лишь в ситуации непосредственной угрозы для жизни короля.

«Не отступать!» — рычит вздыбившая шерсть мантикора.

Двигайся!

Таллис Уберхаммер остановился. Лениво, словно нехотя, поднял правую руку. В длинных ухоженных пальцах закружились потоки серебра, принимая форму шара. И такие же потоки водоворотом окружили Эльзу и лежащего возле ее ног Уолта. Декариновая сфера неотвратимо смыкалась над Магистрами.

Похожие на эту и по внешнему виду, и по движению энергий сферы уничтожили напавших на таггора Хирургов. Эльза хорошо запомнила, как высокий стройный убог сначала спас Уолта, а потом решил его убить — и как она ничего, ну ничегошеньки не могла сделать, кроме как смотреть сквозь плоть таггора на происходящее.

Эльза закричала — попыталась закричать. Ярость расплавленным железом помчалась по жилам; ненависть вместо привычных магических энергий заструилась по Локусам Души. Она ненавидела — безумно, страстно.

Убоги — в рассказах Франциска ар-Тагифаль и лекциях профессоров Школы Магии они были далеки, а творимые ими неприятности и беды происходили с другими.

Убоги — зло. Да, дедушка, ты прав, тысячу, миллион раз прав. Убоги зло, зло, зло, не абстрактное Мировое Зло, которому противостоит такое же абстрактное Мировое Добро, между которыми мы, смертные. Зло конкретное, ощутимое. Подавитесь своими размышлениями, многомудрые теологи, изрекающие, что зло лишь умаление добра, недостаток совершенного бытия Тварца. Скажите это в лицо убогу, когда его Аспект Разрушения стягивается вокруг вас, как удавка на шее разбойника.

Убоги зло, зло, зло!

Загнанный зверь, окруженный загонщиками с крепкими сетями и дубинками с обездвиживающими заклятиями, — дикое бешенство захватывало Эльзу, как шторм застигает не успевший войти в порт корабль. Еще никогда она не испытывала подобного. Игровой азарт во время проводимых Школой соревнований между кафедрами, когда ловкость и сообразительность значат больше, чем умение плести заклинания; боевой азарт на полигоне, моделирующем схватки с Черны ми магами или дикими элементалями, в те минуты подспудно знаешь, что все это понарошку, не взаправду; охотничий азарт в Ничьей земле, где по договоренности с Орденом боевые маги обучаются охоте на нечисть, но ты помнишь: тебя прикрывают куратор группы и присланный Орденом ведьмак — ничто из этого не могло вызвать подсердечной ненависти.

Пришлось пережить смерть Райхгера Цфик-лай-Торага, смерть учителя Джетуша, смерть Варрунидея Асирота, чтобы в душе что-то сместилось — что-то очень важное.

Эльза хотела убить убога, чей Эфир смыкался над Магистрами смертельными объятиями. Не уничтожить, как нечисть или неразумную Тварь — убить, как кровного врага!

Убить Бессмертного!

Конечно, она помнила и об Онтологическом Эфире, который делает Бессмертных бессмертными; не забыла она и об ограниченности второго состояния заклинательного баланса и о своем магическом уровне. Эльза ар-Тагифаль помнила все. Но…

Убить Бессмертного! Что бы ради этого ни потребовалось! Убить, убить, убить!

Все эти мысли промчались молнией; прошло лишь несколько мгновений с того момента, как Эфир Таллиса Уберхаммера начал виться сферой вокруг Магистров. Пурпурное лезвие дрогнуло и, скорее по наитию, чем понимая, что и зачем делает (и как делает!), Эльза взмахнула последней формой, которую принял Ангнир. Копье Богов (или Деструктор Бессмертия? о, как это название ласкало сейчас сознание!) сверкнуло октарином над головой чародейки и опустилось, резанув левую руку. Уже почти излеченная рука сама, повинуясь чужой воле (воле Ангнира) вытянулась под удар — и кровь Эльзы потекла по лезвию. Резкая боль почти сразу пропала: из жерла раковины протянулся изумрудный щуп, окутал руку и рана затянулась. Следующий удар Ангнира пришелся на серебряную сферу, почти завершенную. Эфир Бессмертного дрогнул, поддаваясь пурпурному лезвию. Ангнир вонзился в сферу снизу и описал почти идеальный круг, разрезая серебряный шар пополам. Полусферы опали, растеклись, стали похожи на зловонную слизь, в которую обращается болотная нечисть, сожженная огнешаром.

Таллис Уберхаммер бегло окинул взглядом оружие чародейки, заинтересованно глянул на тяжело дышащую девушку. За спиной убога медленно растеклась декариновая энергия, принимая форму крыльев. Шесть крыльев, похожие на крылья нетопыря. Верхняя пара — белые, с сизой окантовкой. Средняя пара — густой индиго с ядовитой прозеленью по краям. Нижняя пара — декарин с черным контуром. В ответ из горловины магического оружия Эльзы вырвались лоскутки октаринового пламени с золотистой каймой. Подхваченные пронесшимся холодным ветром, огненные клочки разлетелись по сторонам, словно дивные бабочки.

— Значит, господин был прав. Твое оружие действительно Деструктор Бессмертия. Даже Варрунидей не понял из отчета Глюкцифена, что вместе со смертными доставил в Подземелье Стоящий-у-Порога. — Тонкие губы сложились в подобие усмешки. Так, наверное, улыбаются Призраки Гибели. — В его оправдание можно сказать, что никто из окружения Аваддана не понял, что в тебе хранится Наследие титанов, смертная.

Наследие титанов? Ангнир — артефакт, оставшийся от титанов? Но как это возможно? Ведь это заклинание, которое она сама создала, кропотливо изучая основы боевой магии; заклинание, над формулой которого трудилась ночами втайне от товарок по общежитию; заклинание, которым сумела удивить даже куратора курса и старших боевых магов! Ее личное, собственное заклинание!

Но зачем убогу ей врать? С другой стороны, зачем убогу говорить ей правду?

— Ты ведь знаешь, смертная, что Наследие титанов неопасно для Онтоса Молодых Бессмертных? — Уберхаммер небрежно вытянул левую руку. Ладонь сложилась в кулак, по плечу поползло левое крыло из нижней пары.

Эльза хорошо понимала, что будет дальше. Исполинская гора-голова — и хрупкая волшебница с беспамятным боевым магом под ногами. Нетрудно догадаться, что Силы убога вполне хватит для того, чтобы проделать с ними то же самое, что и с горой-головой.

Сейчас вылетит серебряный луч…

Горловина загудевшего Ангнира расцвела ярко-зеленым цветком; изумрудные лепестки распахнулись, выпуская из нутра Копья Богов октариновый вихрь, переполненный до краев Силой, Силой непривычной, странной, но, Эльза могла поклясться, заполни ею боевое заклинание, ударь по Одинокой горе на границе Олории и Сабиира — и от горы останутся лишь воспоминания.

Вихрь совершенно бесшумно изогнулся над Эльзой, направив воронку в сторону Разрушителя. Что-то шевельнулось там, внутри магического коловращения, и Эльза пошатнулась: на плечи словно уселась упитанная гарпия.

— Тем не менее, — Уберхаммер прищурился, — мне надоело строить из себя не рассуждающего о последствиях исполнителя. Наследие опасно в первую очередь для Старших, но и мне не хочется прочувствовать мощь Деструктора. В идеале и я выживу, и с Онтосом ничего не станется. Но господин сказал: «Онтосу Младших убогов и богов Наследие ничем не грозит». Он сказал именно так, и, зная его склонность к точным формулировкам, мне не хотелось бы узнать, что произойдет с Младшим Бессмертным, а не его Онтосом. Лишиться разума или Функции я не желаю. Поэтому у меня к тебе есть предложение, смертная.

«Никогда не верь убогам, — говорил Франциск ар-Тагифаль внучке. — Они обманывают, всегда обманывают. Их речи могут показаться неопасными, их обещания — ясными и прозрачными. Но никогда и ни за что не верь Разрушителям, если они решат заговорить с тобой. Помни, твое предназначение бороться с ними и их последователями!»

— Мне приказано лишь покончить со смертным, что находится рядом с тобой. Если быть точным, он лежит сейчас позади тебя. Давай договоримся: я не стану трогать тебя, и ты покинешь Подземелье целой и невредимой. Взамен ты отдашь мне смертного, коему суждено умереть от моей руки. Соглашайся, это очень выгодное предложение.

«Соглашайся! — прошипел холодный голос со стороны затылка. — Соглашайся, дура! Жизнь — вот что важно! Честь? Клятва? Верность товарищам? Все это невозможно, если ты умрешь! Ты должна жить!»

Не верь убогам!

Уолт…

Эльза набрала полную грудь воздуха и на выдохе подробно повторила Уберхаммеру все, что слышала от старших боевых магов в адрес Конклава, Тварей, нечисти и конкурентов из различных Орденов. Разрушитель прищурился, когда узнал, куда он может отправиться и что там с ним будет делать Барах Вулканов всеми своими десятью фаллосами.

— Жаль, — вздохнул Таллис. К нему вернулось привычное презрение, которое он выделял, как лед холод. — Я не люблю лишние осложнения…

Серебряный луч вырвался из левой руки. Октариновый вихрь метнулся ему наперерез, поглощая посланную в Эльзу убоговскую энергию. Но следом за первым лучом почти сразу же ударил второй — с правой руки Уберхаммера!

Эти мгновения тяжелой печатью упали на разум Эльзы. Вот кинжальным выпадом летит прямо ей в грудь серебряный луч убоговской энергии. Вот из раковины выплескивается еще один октариновый вихрь, склоняется, пытаясь прикрыть Эльзу. И вот навстречу лучу быстро, невероятно быстро поднимается Уолт — декариновый кокон вырывается из его Маски Хаоса, закрывая Ракуру и ар-Тагифаль.

Разрушение столкнулось с Разрушением. Но подобное, сойдясь с подобным, не породило свою противоположность. Эфир столкнувшихся Сил закрутился мельничными жерновами, разрывая даже ткань реальности Подземелья; в черных трещинах, разбежавшихся от места столкновения, сверкнули десятки, сотни, тысячи Глаз — Глаз без глазниц и век, одни лишь белки и зрачки. Они заглянули в открывшуюся им реальность, потянулись, стремясь ухватиться за обрывки действительности, воплотиться в бытии живого мира, но Подземелье быстро затянуло раны, закрыв чужеродному существованию (или — не-существованию?) путь в Равалон, оставив смертных и Бессмертного улаживать свои дела без посторонних.

Маска Хаоса Уолта вспыхнула, осыпаясь серебристой пылью. Удар Разрушителя обратил одежду Магистра в рваные клочья; пострадали руки, грудь и голова, превратившись в одну сплошную кровоточащую рану. Артефакт, дарующий Онтологический Эфир, не выдержал атаки Молодого убога. Если вихрь Эльзы полнился силой, способной снести гору, то мощь удара Таллиса Уберхаммера могла лишить Ундориан Великой гряды со всеми обитающими в ней Младшими богами.

Это… это была запредельная Сила даже для Разрушителя!

Уолт упал.

Эльза закричала.

Она не знала. И он не знал. Они не знали, что у Таллиса Уберхаммера есть Сила, которая сломит защиту Онтологического Эфира. Уолт защитил ее, понадеявшись на артефакт, полагая, что он оградит Магистров хотя бы от первого удара — ведь Маска учителя Джетуша выдержала начальные выпады Грисса Шульфица. Уолт, пришедший в себя и за мгновение разобравшийся в ситуации, использовал убоговский артефакт — и теперь при смерти.

Не верь убогам!

Никогда!

Раковина загудела, из горловины до самого неба протянулся столб октаринового пламени с зигзагами золотистой и серебристой энергии внутри. Эльза сама не поняла, как очутилась рядом с Уберхаммером. Пурпурное лезвие, оставляя за собой огненную дугу, обращая в пепел мельчайшие частички воздуха, рухнуло на убога. Тот, кажется, тоже не ожидал такой прыти от смертной, но успел отреагировать, прикрывшись средним крылом, вздувшимся, словно парус. Клинок прошел сквозь индиго, как незадолго до этого сквозь серебро, — легко, будто магический меч сквозь кожаный доспех; со скрежетом скользнул по руке убога, высекая искры, словно железо сошлось с железом.

Верхние крылья Таллиса вздрогнули, покрывая убога прядями чар. Разрушитель исчез и в следующий миг оказался метрах в десяти от Эльзы. Судя по его изумленному виду, он рассчитывал не на такой итог.

По руке убога, в которую пришелся удар Ангнира, стекала кровь.

— Странно, — задумчиво произнес Таллис, рассматривая мгновенно зажившую рану. — Онтос действительно в порядке…

Но Онтологический Эфир не помешал Наследию ранить Молодого убога!

Соберись, Эльза. Не радуйся напрасно. Пока цел Онтологический Эфир, Бессмертный бессмертен. Хоть проткни его Ангниром насквозь, он регенерирует быстрее, чем ты успеешь подумать об этом. Такова дарованная Тварцом сила богов; такова сила отпавших от Тварца убогов.

Но выход есть.

Маска Хаоса на груди приглашающе сверкнула, уловив намерение Эльзы воспользоваться ей.

Даже если на миг…

Даже если на миг ей будет дарован Онтологический Эфир и она станет равна Бессмертным, она сможет пробить, обрушить свой Онтос на его Онтос; и пока Сила Бессмертных будет сражаться с Силой Бессмертных, Эльза убьет незащищенное тело Уберхаммера.

Если исходить из теологии, магии Эфира и того, что она успела узнать о новых свойствах Копья Богов, задуманное должно получиться. Неклассическая ситуация: оружие, проходящее сквозь Онтологический Эфир. Все знания о возможной борьбе со Старшими богами и убогами строились на временном ограничении Онтического Эфира, окружающего Бессмертных в Равалоне. Эльза знала о Печатях Времени, о развоплощающих физические тела Старших убогов экзорцизмах, о боевых заклинаниях, способных сковывать Онтический Эфир. Боевым магам Школы рассказывали о таком. Но об оружии, проникающем сквозь Онтологический Эфир, слышать не приходилось.

Она могла только строить предположения и действовать на их основе.

Может, Молодой убог умрет неокончательно, но полученная рана должна задержать его, пока тот будет восстанавливаться. В теории — должна. А тем временем она с Уолтом сбежит, найдет Фа, Лизара и Глюкцифена. А потом…

Потом будет потом.

Сначала надо убить Бессмертного.

Доказать теорию.

Младший убог не собирался упрощать ей задачу. Пока Эльза быстро думала, что ей делать с открывшимися возможностями Ангнира, Уберхаммер снова распахнул нижние крылья. Больше подпускать чародейку к себе Разрушитель не собирался. Из декаринового сияния вырвалась орда золотокожих фурий, размахивающих косами с зубцами на лезвиях. Продолжающие мчались нестройной толпой, некоторые начинали забегать в сторону, намереваясь обогнуть Эльзу.

Их нельзя пропускать! Позади — Уолт!

Словно выпущенное из катапульты ядро по атакующему войску, по рядам фурий промчалось разбрызгивающееся золотистыми и серебристыми искрами октариновое копье, обращая Продолжающих в кровавую кашу. Копье сорвалось с пурпурного клинка, и если бы сейчас жизнь Эльзы зависела от ответа, она не смогла бы объяснить, как послала во врагов столь чудовищный заряд магической энергии. Будто некий кукловод дергал за ниточки, заставляя куклу-Магистра совершать не зависящие от нее действия.

Внезапно из горловины раковины выглянули две змеи. Зеленые головы, золотистое тело, серебряные глаза. Змеи зашипели и одним махом вытянулись арками справа и слева от Эльзы. Полыхнуло алое пламя, из которого показались зубцы изумрудных стен: на пути обходящих ар-Тагифаль фурий выросла магическая преграда. С венцов перекрытия неожиданно ударили стрелы с октариновыми оголовками, возникнув прямо из воздуха. Словно молнии богов, карающих святотатцев, они проредили ряды фурий. Некоторые долетели до Таллиса, но убог лишь отмахнулся, и стрелы, не успев коснуться Разрушителя, были поглощены серебряными сферами.

Уберхаммер даже не пытался покрыть фурий Онтологическим или хотя бы Онтическим Эфиром; он гнал на убой все новых и новых Продолжающих, выпуская из сверкающих слепящим декарином крыльев десятки убоговских воителей. Но Эльза била октариновыми копьями все быстрее и быстрее, с арок-змей мчалось все больше и больше стрел. Чем бы ни был Ангнир, Деструктором Бессмертия или Наследием титанов, он щедрым водопадом Силы питал ар-Тагифаль, охваченную стремлением покончить с Бессмертным.

И Эльза старалась не думать, что за все нужно платить.

Продолжая выпускать сгустки Силы в виде копий, она сделала маленький шажок вперед. Потом еще. И еще. Напор фурий не уменьшался, подобного количества в Равалоне хватило бы для того, чтобы уничтожить отряд хорошо подготовленных боевых магов, владеющих Великими боевыми заклинаниями, но мощь Ангнира позволяла не обращать внимания на разницу в Силе. Уберхаммер, сосредоточившись на сотворении фурий, не помышлял о других атаках…

Стоп.

Почему ты вдруг решила, что убог не собирается нападать иным способом?

Она не успела осознать эту мысль до конца.

Верхние крылья Таллиса пришли в движение, испуская волну Силы. Из нижней пары появился еще десяток фурий. Новые Продолжающие прикрывались щитами в полный рост, выставив в специальное отверстие длинные, почти пятиметровые совни. Можно было только гадать, как при появлении они не ранили своих предшественников, быстро павших под октариновыми копьями, оставляющими целые просеки в шеренгах Продолжающих. Их это не останавливало: не умеющие размышлять, живые орудия спешили исполнить отданный приказ.

Октарин с золотом и серебром расколол щиты, оставив в руках фурий обломки, но копья не уничтожили ритмично шагающую шеренгу, приготовившую для удара совни. Эльзе пришлось отвлечься на неожиданную угрозу, совсем ненадолго отвлечься, взмахом пурпурного клинка поднимая перед собой зеленоватую пелену, прикрывшую от выпада Продолжающих (совни сломались, воткнувшись в напомнившую Травяную Стену защиту) и выпуская из лезвия уже не копья, но октариновую волну с пеной электрона на гребне. Волна смыла фурий, разворотив их, как и предыдущих Продолжающих, а Таллис…

Почему? Она ведь отвлеклась лишь на мгновение!

Убог завис высоко в небе — декариновая звезда в оранжевом куполе. И два серебряных луча лезвиями гильотины неслись в Эльзу и лежащего недалеко Уолта.

Выбора не было. Вообще. Никакого. Мелькнула где-то шаловливым «или» дизъюнкция — и поспешила спрятаться от восставшего ей навстречу гнева.

Никаких «или»!

Кокон декариновой ауры выскользнул из Маски Хаоса, вспучился пузырем и лопнул, растягиваясь серебряным зонтиком над Эльзой и Уолтом. А под зонтиком щитом протянулся октарин с нитями золота и серебра, весь доступный октарин, только что истреблявший фурий и защищавший ар-Тагифаль. Теперь он должен был защитить обоих Магистров.

Убить Уберхаммера или отстоять жизнь Уолта… Это не выбор. Нет тут никакого выбора. Для себя она давно решила, что для нее важно — однозначно и бесповоротно.

Ты не мыслишь как боевой маг, Эльза.

Ну и пусть.

Ты плохой боевой маг, Эльза.

Ну и пусть!

Ты…

И снова из бездны на Подземелье смотрели Глаза. Холодные, бесстрастные, жаждущие покинуть свое безжизненное обиталище, влиться в тварный мир, осиянный благодатью Тварца, коснуться его живительных потоков, даже таких, где царят Хаос и Разрушение. Глаза пристально всматривались в затягивающиеся прорехи реальности. Выжидали, не спешили. Бытие давало представление. Драма? Трагедия? Комедия? Неважно. Жизнь. На подмостках бытия — жизнь. Надо смотреть, пока возможно. Когда-нибудь наступит день, когда и они взойдут на подмостки. Драмы, трагедии, комедии — когда-нибудь и они будут ставить их. И пожалеет тогда бытие, что не относилось к ним серьезно…

Маска Хаоса потускневшим серебром стекла с лица. Зонтик лопнул, не выдержав удара. Раскололся и щит — в правый бок Эльзы будто воткнули копье. Воткнули и ворочали, разрывая внутренности. Магистр застонала, опускаясь на колени.

Великий Тварец, почему Ты дал такую Силу Бессмертным?! Почему Ты не дал такую же Силу нам, смертным?! Как нам защититься от их Могущества, Отец Всего Сущего?!

Молю, ответь!

Декариновая звездочка в оранжевом небе рассмеялась. Эльза с трудом приподняла голову, взглянула на убога. Вторые Глаза сбоили, норовя вернуться к обычному зрению, но увиденного хватило, чтобы понять: Таллис Уберхаммер снова готовится обрушить на Магистров свою Силу.

Она посмотрела на Уолта. С трудом поднялась. Шагнула. Эльза шла к Уолту и смотрела на него. На умирающего боевого мага, которому ничем не могла помочь. Она не имела возможности защитить — ни себя, ни его!

В долине Соратников Уолт спас ее, отомстил за смерть Цфик-лай-Торага. Он действовал как настоящий боевой маг, из последних сил атаковал врага, не обращая внимания на опасную рану. А ты, Эльза? У тебя есть Ангнир, магическое оружие, которого опасается Молодой убог, но ты все равно ничего не можешь сделать.

Декариновая звездочка окутывалась потоками невероятной по плотности Силы. Эльза знала о накапливающейся магической энергии, даже не видя ее. Кукловод, дергавший за ниточки, шепнул кукле, что сейчас понадобятся все ее способности.

У нее нет больше Маски Хаоса. У Уолта нет больше Маски Хаоса. Есть только Ангнир, но она не знает, как им пользоваться! Неведомый кукловод (сам Ангнир?) давал подсказки, но подсказками убога не одолеешь.

Она успела подковылять к Уолту, когда декариновая звезда начала падать. Эльза видела: верхние крылья окутали правую руку Таллиса и извилистым лезвием с множеством расходящихся по сторонам веточек выросли из ладони Уберхаммера. Убог решил прикончить Магистров собственноручно, без всяких бьющих издалека лучей. Сила, исходившая от диковинного лезвия волнами декаринового сияния, ослепляла и обжигала.

Без Маски Хаоса…

Без контроля над Ангниром….

Ненавижу! Ненавижу тебя, убог! За то, что заставляешь чувствовать себя такой беспомощной! За то, что превосходишь меня! За то, что не позволяешь защитить Уолта! За то, что ты есть — ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Крик рвался из груди, крик-отчаяние, крик-мольба — мольба о помощи, о Силе, о возможности защитить и победить…

Любой ценой! Все ради победы! Все!

Кто угодно!

Прошу!

Появись перед Эльзой сейчас Архилорд Баалааб и предложи купить душу в обмен на Могущество — она бы без раздумий согласилась…

Архилорд не появился. Отозвалась другая Сила.

Пурпурный клинок Ангнира взмыл над головой, горловина раковины уперлась в черно-белые потоки Меона. Из пореза на левой руке к Копью Богов россыпью алых бусин потекла кровь. Крик отчаяния сменился криком боли — из Эльзы словно раскаленными щипцами выдирали Локусы Души. Сокрытая в теле и ауре магия, все заклятия и заклинания, все заготовки и припасы чистой Силы — все в один миг перетекло в Ангнир. Так исчезает лес, попавший под Огненную Стену, созданную Архимагом, — в мгновение ока. Так гибнет святотатец, оскорбивший богов, — навсегда. Так развоплощается ведьмаком или жрецом-экзорцистом мятущийся дух — чтобы никогда больше не возвратиться.

Магия покидала Эльзу, высасываемая Ангниром, как кровь пиявкой.

Время словно замедлилось, позволяя ар-Тагифаль в подробностях разглядеть происходящее.

Вот приближается Таллис Уберхаммер, замахиваясь для неотвратимого удара, и оранжевый небосвод в испуге прикрывается паранджой черных туч — они стремительно набежали от горизонта, того горизонта, где на пути Аномалии стоят барьеры и заслоны, возведенные убогами-чаротворцами.

Вот из горловины раковины Ангнира бьет октариновое пламя, изумрудами катится под ноги Эльзы, малахитом поднимается вокруг Уолта; Копье Богов, Деструктор Бессмертия, Наследие титанов зеленым смерчем окружает Магистров — и поглощает последние крупицы Силы ар-Тагифаль, засасывая их вместе с тонкими путями, именуемыми Локусами Души.

Вот Молодой убог с размаху бьет по волчку смерча, укрывшего боевых магов. Извилистое лезвие погружается в весеннюю зелень; шевелятся веточки, вытягиваясь и вонзаясь в смерч. Цвет смерча меняется, хлюпает болотом в лицо Разрушителю. Из серо-зеленых завихрений неожиданно вырывается пурпурный клинок, вонзается в извилистое лезвие. Оружие Уберхаммера со звоном, заполнившим, как показалось Эльзе, всю Вселенную, ломается. Октарин плеткой-семихвосткой хлещет по Таллису, пронзая прикрывающие средние и нижние крылья, отбрасывает убога от смерча. Разрушитель спущенным с горы бревном катится по Меону, борясь с окутывающими его шартрезовыми нитями.

Смерч исчезает — вместе с раковиной Ангнира.

Вместе с Силой Эльзы.

Опустошенная физически и метафизически, девушка упала рядом с Уолтом, испачкавшись кровью Магистра. За все надо платить. Ангнир защитил магов, исполнил ее просьбу. Но какой ценой!

Ты плохой боевой маг, Эльза. Никакой боевой маг не отдаст свою магию ради сиюминутной выгоды. Не должен отдавать. И убог остался жить. Чего ты добилась, Эльза ар-Тагифаль? Теперь вас ничто и никто не спасет.

Ничто и…

Смех.

Тихий. Безумный. Страшный.

Уолт смеялся.

Ничего не понимая, отказываясь понимать, Эльза смотрела, как он поднялся, продолжая тихо (безумно! страшно!) смеяться. Боевой маг не обращал внимания на то, что все еще истекает кровью. Не обращал он внимания и на то, что с такими ранениями не то что смеяться — двигаться невозможно!

— Ох и повеселили, — хихикнув, сказал… Нет! Это не Уолт. Уолт не может говорить так, будто ему плевать на происшедшее с Эльзой, будто ему все равно, что погиб учитель Джетуш, будто единственное, что его заботит, — это только он сам!

— Не убог, а убожество какое-то, — насмешливо сказал не-Уолт. И повторил, специально громко, чтобы разорвавший шартрезовые путы и вскочивший Таллис Уберхаммер его услышал: — Не убог, а убожество какое-то!!!

Молодой убог зло оскалился, словно потерявший след гнолл, встряхнул продырявленными Ангниром крыльями. Верхние Разрушитель не отращивал — то ли хранил Силу, то ли просто пока не мог, израсходовав один из Аспектов Разрушения на удар, отбитый Копьем Богов.

— Убить меня собрался, убожество?! Ты с несчастной смертной магичкой, не получившей первого разряда, разобраться не можешь, но помышляешь одолеть меня?! Да ты тупее безмозглого хобгоблина, убожество!

— Кто ты? — настороженно всматриваясь в мага, спросил Уберхаммер.

Значит, убог тоже видит, что перед ним не Уолт? Иначе почему такой вопрос? Но кто сейчас управляет его телом? Кто подчинил сознание боевого мага?

— Кто я? — Не-Уолт рассмеялся. — Хороший вопрос. Я сам в последнее время часто задаю его себе. Кто я — рожденный, чтобы давать связь, но сам ставший связью?

По рукам Магистра пробежали разряды черной энергии, сжигая обрывки камзола. За черной энергией торопливо поспешила антрацитовая чешуя с острыми, как бритва, краями. Не-Уолт свел ладони, покрывшиеся треугольными пластинками с поперечным ребром; черные когти высекли искры, соприкоснувшись.

— Кто я — повиновавшийся чужой воле, но сам ставший волей?

На груди, где солитерами извивались струпья, черная энергия свила пентаграмму, лучами потянулась за спину. Чешуйчатая пектораль проступила из пентаграммы, растянулась панцирем, закрывающим все туловище. Горловину панциря покрывали руны, мягко мерцающие лазурью.

— Кто я — осколок Силы, сам ставший Силой?

Продолжавшая изменять облик Уолта черная энергия окутала нижнюю часть туловища, вытянулась позади, формируя нечто похожее на хвост. Похожее? Да нет, хвост, как у дракона (как у Урлангура?). Когти на ногах не-Уолта оставили в черно-белых потоках Меона борозды, не спешившие затягиваться. Антрацитовая чешуя затянула все тело броней, оставив незакрытым лишь лицо — покрытое кровью, израненное лицо Уолта.

Но это не Уолт!

И, словно отзываясь на мысли Эльзы, чужак сказал:

— Скажу тебе лишь одно, убожество: я — не Уолт Намина Ракура. Он, дурак и размазня, обязательно проиграл бы тебе. Но я — Я! — не проиграю.

Щелкнули покрывающие лицо Магистра пластинки, складываясь в звериную маску, — так щелкают сочленения костяного дракона, поднявшегося с неупокоенного кладбища.

Молодой убог вскинул руки, в ладонях завертелись серебряные сферы, увеличиваясь до размеров Уберхаммера. Что сделал в ответ не-Уолт, Эльза не поняла. Почернел мир, словно Адарис-Мрак и Адария-Тьма покинули Восточные степи и ворвались в Подземелье, что-то бабахнуло, как Взрыв-Камни.

Эльза больше не могла видеть движения магических энергий, не могла чувствовать преобразований и плетений Силы, не могла ощущать колебания колдовских полей. Как простой смертный, она видела отблески октарина, эннеарина и декарина, чувствовала давление аур, ощущала присутствие незримой Мощи — но сверх этого больше ничего. Ангнир лишил ее магии, и сейчас она была способна лишь смотреть, вглядываться в черноту и гадать, что произошло.

За все надо платить…

Чернота схлынула, и ар-Тагифаль стало хорошо видно и не-Уолта, и Уберхаммера. Черная тварь, в которую обратился Магистр, держала Таллиса за горло. Чешуйчатый хвост пронзил среднее левое крыло и теперь методично отрывал его от Разрушителя. Таллис извивался всем телом, испускал волны энергии Разрушения из ауры, пускал прямо в держащую его руку серебряные сферы, но ничего не помогало.

— И это все, на что способны Бессмертные?! — закричал не-Уолт. Несмотря на маску на лице, его голос остался прежним. — Или только Молодые убоги такие слабаки?! Не верю! Это не может быть правдой! Меня создавали не ради уничтожения подобных убожеств! Брату и Сестре хватило бы собственных сил, чтобы выгнать вас из Эфирных Пенат!

Не-Уолт разжал пальцы, и Уберхаммер упал на черно-белую поверхность Меона. Не ожидавший свободы убог хлопнулся на задницу. Но отпустив Разрушителя, не-Уолт не убрал хвост, и густой индиго с ядовитой прозеленью по краям, вырванный из тела Таллиса, столпом декаринового света ударил в небосвод. Небо набухло киноварью и осыпало черную тварь и Бессмертного ржавчиной искр. Второе крыло из средней пары засохло, словно вырванный из земли побег. Таллис взвыл, схватившись почему-то за грудь.

— Убирайся, убожество! — приказал не-Уолт. Уберхаммер непонимающе посмотрел на нависающую над ним антрацитовую громаду.

— Я дарю тебе жизнь! Убирайся к своему хозяину и предупреди: Тень идет за ним. Уолта Намина Ракуры больше нет, но есть Тень.

Отвернувшись от убога, не-Уолт направился к Эльзе. Меон проседал под его шагами. Все еще не веря, Уберхаммер поднялся, ненавидяще глядя на противника. Глаза Разрушителя сузились. Он вскинул левую руку, и нижние крылья в мгновение ока оплели конечность.

Эльза хотела закричать, предупредить, но сил не хватило даже на это. Только лежать и смотреть. Смотреть, как не-Уолт появляется за спиной Таллиса Уберхаммера и удлинившимися когтями разрезает голову убога на пять частей, как брызжет серебряная кровь и как в небосвод врезается еще один столп энергии — декариновой, такой яркий и насыщенный, что вскоре Эльза перестает видеть его.

Давление ауры Уберхаммера исчезло, как и ощущение безграничной Мощи убога. Уолт… Не-Уолт убил Бессмертного? Преодолел Онтологический Эфир и нанес смертельное ранение? И не только нанес, но не дал Онтологическому Эфиру вылечить его? Да кто же он такой?!

— Я пошутил! — Не-Уолт довольно захохотал, вытаскивая когти из рассеченной головы. — Я сам передам твоему хозяину, что он будет иметь дело с Тенью! Я…

Смех прервался. Не-Уолт заинтересованно уставился на плеть белой энергии, возникшую в воздухе рядом с телом бездыханного убога. Мелькнул хвост, пытаясь схватить плеть, но она ужом метнулась к Уберхаммеру и влилась в тело Бессмертного. Не-Уолт хмыкнул и пригнулся, подымая хвост и вытягивая его над спиной.

Таллис поднимался, окутанный ветвящимися молниями декарина. Снова давление ауры Бессмертного сковало Эльзу, снова накатило ощущение чудовищной Силы, превосходящей бытие смертного.

Не-Уолт наблюдал за Уберхаммером как ни в чем не бывало.

— Смотрю, кто-то снабдил тебя частичкой Метаона, убожество. Забавно. Я помню: возле Книги Инобытия Маг-Дракон убил тебя, лишив Онтоса. Но ты восстал. Слабак и слюнтяй не смог понять истинную подоплеку происшедшего, но мне хватило одного раза…

— Наговорился? — нагло перебил восставший из мертвых Таллис. — Посмел называть меня ничтожеством, но ты смог убить меня лишь один раз. Маг-Дракон — даже он одним своим ударом лишил меня четырех жизней! На твоем счету лишь один Пекатум, а я теперь полон всей своей Силой — Силой Ничто!

Восемь крыльев (не шесть — восемь!) распахнул Уберхаммер, бросаясь на не-Уолта, как разъяренный мангуст на кобру; восемь крыльев чистейшего декарина. И снова сознание Эльзы, потерявшей Локусы Души, не выдержало сияния убоговского Топоса и милосердно лишило зрение возможности видеть концентрированную энергию Разрушителя. Но ар-Тагифаль по появившимся в руках Молодого убога двум серебряным клейморам догадалась, куда Таллис направил свою Силу. Действительность жалобно всхлипнула, рассеченная взмахами мечей убога; и в ужасе бежали от разреза в ткани реальности Глаза, испугавшись истечений безумной Мощи Разрушителя, проникших в бездну, служившую им домом. Теперь бездна поспешила замкнуть разрывы, соединившие ее с Подземельем.

Чернота снова надвинулась на мир, но была отогнана взмахами клеймор. Взлетел и звонко упал на «крышу» Наоса хвост не-Уолта, покатился, дребезжа. Они застыли друг напротив друга: Бессмертный и черная тварь. Уберхаммер лишился одной клейморы. Панцирь не-Уолта пересекал отсвечивающий алым порез.

— Ну что, Тень, или как там тебя? — Таллис ухмыльнулся. — Теперь ты видишь, на что способны Молодые убоги.

— Нет.

Уберхаммер перестал улыбаться.

— Я вижу убожество, прикрывающееся Онтосом и размахивающее частичками Метаона. Признайся, ты стал властвовать над Ничто лишь после того, как пошел в услужение? Не к Аваддану, а к твоему настоящему хозяину.

Не-Уолт расхохотался.

— Но вот если это действительно было все, на что ты способен, убожество, то теперь позволь я покажу тебе свою Силу.

Уберхаммер отшатнулся, поднимая клеймору.

— Видишь ли, пробив и уничтожив твой Онтос, я пользовался не своей способностью. Слабак и слюнтяй, с которым мне приходится делить тело, создавался, как и я, с целью убивать здешних Бессмертных. Но он, так сказать, оружие ближнего боя. Его силу ты прочувствовал. Я же — оружие массового поражения. — В голосе не-Уолта скользнули издевательские нотки. — Что, не говорил этого раньше? Ну извини.

Разрушитель закричал, занося меч для удара, аура убога проявилась, вливая в клеймору дополнительную энергию. Уберхаммер рванулся к не-Уолту.

Тускло сверкнул фрактальный клинок.

Серебряная полоса протянулась по животу Таллиса. Он сделал еще один шаг, приближаясь к замершей черной твари, и распался на две части. Не-Уолт насмешливо отсалютовал павшему Бессмертному и с размаху всадил самоуподобившееся лезвие в Уберхаммера, пронзив и нижнюю и верхнюю части тела. Потекла кровь, но не по черно-белой плоскости: серебро ручьем вливалось во фрактальный клинок. Сверкнул декарин, однако не унесся столпом в небо, а последовал за кровью Бессмертного, пропав в разрубившем убога оружии. Белые плети энергий, возникая из воздуха, стремились коснуться тела Таллиса, но многочисленные лезвия притягивали их, как громоотводящие заклинания молнию.

Не-Уолт стоял в стороне и, сложив руки на груди, спокойно наблюдал за бешеной пляской Силы, пытавшейся оживить убога. Энергия неистовствовала, бурей веясь над Бессмертным (умершим Бессмертным!), но вот стала успокаиваться, белых плетей становилось все меньше, пока они совсем не перестали виться вокруг покойника.

Бессмертный умер. Но ненависть осталась. Она хотела сама убить Разрушителя. Вырвать сорняк зла из благого сада Тварца. Сама. Но без Силы? Невозможно. Маг без магии — так не бывает…

Не-Уолт захохотал и вытащил фрактальный клинок из тела Уберхаммера. Очертания убога исказились, поплыли, покрываясь трещинами. Разрушитель грудой серебряных слитков рассыпался по Меону.

— Я же сказал: твой хозяин сам узнает, что Тень придет за ним!

Теперь ничто не мешало не-Уолту подойти к Эльзе.

Приблизившись к Магистру (а может ли она теперь, лишившись Силы, себя так называть?), черная тварь склонила голову набок, внимательно оглядела девушку.

— Ты больше не можешь чародействовать, женщина. Ты знаешь?

Зачем он говорит это?

— Смертного, который тебе был известен под именем Уолта Намина Ракуры, некогда создали лишь с одной целью — убивать Бессмертных. Он по глупости отказался от своей силы, веря, что найдет собственный путь в жизни. Смешно. Очень смешно. Смейся, женщина. Предназначение, которого он так настойчиво бежал, спасло тебя.

Для чего все эти слова? Неужели он не видит, что Эльза не в силах ответить ему?

— Попытайся понять, женщина. Без нашего предназначения мы ничто. Ничто — как тот убог, который пытался убить тебя и меня. Я не дал его душе уйти в Тартарарам. Слишком легкая смерть. Я превратил его душу в засасывающую саму себя сущность. Ничто переваривает ничто — и он осознает происходящее. Ты лишилась своего предназначения, женщина. Понимаешь?

Не понимаю. Но боюсь, что могу понять…

— Я очень долго балансировал на краю ничто. Но теперь близок к своему предназначению. А ты потеряла предназначение. Хочешь ли ты жить после этого?

Вот о чем ты, не-Уолт. Но зачем спрашиваешь? Я понимаю — ты желаешь меня убить. Но зачем пытаешься убедить в необходимости моей смерти — меня?

— Без предназначения мы — никто и ничто…

Тишина.

Жуткая, выжидающая, как наемный убийца в засаде, тишина.

Не-Уолт молчал, обратившись в статую чудовища. Таких статуй много на крышах корпусов Школы Магии. Шестой Архиректор, любитель скульптур и профессор неестественной зоологии, не пожалел средств (собственных и школьных) на заказ и размещение каменных василисков, грифонов, виверн, устисттаг, хомокрокодилов и прочей нечисти и пораженных магическими отходами животных, взирающих на студентов с кровель Школы. Эстетическое напоминание об опасностях волшебства — так шестой Архиректор называл свой вклад в архитектурный лик лучшего магического заведения в Серединных землях.

— Что ты собрался делать, Тень? — вдруг сказал черный монстр.

Сердце сжалось. Это его голос! Голос Уолта — настоящего!

— То, что никогда не сможет сделать слабак вроде тебя! — рявкнул в ответ не-Уолт. — Я помогу ей!

— Убийство ты зовешь помощью?

— Она сражалась, пока я Возрождался. Она смогла защитить твое тело, и теперь, в качестве благодарности, я буду милосерден.

— Убийство ты зовешь милосердием?

— Ей незачем отныне жить! Ты же маг! Ты должен понимать, что ее существование отныне лишено смысла! Женщине лучше умереть!

— Все так же судишь лишь с позиций Силы, Могущества и Власти. Ты не изменился, Тень.

— Замолчи! Ты должен был уйти! Тиэсс-но-Карана больше не сдерживает меня! Так почему же…

— Почему я все еще здесь? Почему мое сознание не распалось и не сгинуло в разумной душе Нами, покорившейся тебе? Ответ прост, Тень. В отличие от тебя я действительно хочу помочь Эльзе.

— Помочь? Удержать ее в жалком подобии себя самой — ты называешь это помощью?

— Мы не рождаемся сильными, Тень. Мы ими становимся. Иногда легко, иногда с трудом. Ты не понимаешь, да? Ты, часть Силы, что вечно хочет еще большей Силы, ты слабел, пребывая в темнице моих энертем. Слабел и боялся перестать быть самим собой. Ты ведь хочешь лишить жизни себя, а не Эльзу. Ты смотришь на нее, чародейку без чародейства, а видишь Тень. Слабого. Лишенного Силы. Жалкое подобие себя бывшего.

— Замолчи!

— Хватит. Я был неправ. Уолт Намина Ракура был неправ. Хоть раз, но я должен был одолжить твою Силу, должен был дать тебе возможность ощутить себя живым. Прости меня, Тень.

— Замолчи, я сказал!

— Тиэсс-но-Карана больше не сдерживает тебя. Но она больше не сдерживает и меня. Я понимаю тебя. Мы стали единым целым.

— Нет! Нет, не стали! Я все равно не понимаю тебя! Как ты можешь?! Как ты можешь не желать Власти?! Как ты можешь отказываться от Могущества?! Как ты можешь бежать Силы, Великой Силы?!

— Ничего не дается даром, Тень. А теперь — отойди. Мне нужно кое-что сделать.

— Перестань! Нет! Я не хочу обратно! Ты! Ты не сможешь без меня! Это не битва за Бытие, Уолт! Это битва за Меон и Метаон! И в ней без моей Силы тебе не обойтись!

— Я уже все понял, Тень. Слишком поздно, но понял. Спасибо тебе. Ты уловил волны Метаона вокруг Уберхаммера. Ты раскрыл мне их суть. Теперь я знаю, кто творил Великую Жертву в Кратосе Аваддана. Спасибо — и пока обожди.

Уолт присел. Уолт — настоящий. Антрацитовый доспех осыпался с Магистра, но чешуя не падала на «крышу» Наоса, а поднималась вверх и, подхваченная ветром, уносилась лепестками черных роз. Кровь, раны, ожоги — все исчезло.

Он поднял Эльзу и прижал к груди. Наверное, Уолт воспользовался лечебными чарами, потому что ей стало легче и стало клонить в сон. Наверное… ведь теперь ей не уловить формул Силы других магов…

— Спи, — сказал Уолт. — Тебе нужно отдохнуть.

И Эльза послушалась.

Она сделала все, что могла. Никто бы не смог сделать больше.