Крутой техасец

Глава 10

По дороге домой Кейт спросила Нида:

– Когда ты выступал раньше, то делал все, что мы сегодня видели?

– Да, – ответил он. – Я был одним из лучших в этих номерах с быками. А для своего роста я, наверное, был вообще лучшим. Остальные ковбои, которые работают с быками, как правило, меньше ростом.

– Но это же очень опасно. Как ты избегал травм и ранений?

– Полностью их избежать не удается. Важно быть всегда в форме и никогда не расслабляться, но если ты выступаешь триста дней в году, то все равно раньше или позже получаешь травму. Так что частенько мне приходилось выступать в гипсовой повязке или в лангете.

– Но, Нид, это же безумие!

Он засмеялся и прижал ее к себе одной рукой.

– Нет, это обычное дело для родео. Особенно, если ты хочешь победить. А только ради этого все и появляются на родео. Ковбои – народ спортивный. И упрямый. Иначе как бы они могли висеть и не падать с быка, который прикладывает все силы, чтобы тебя сбросить и растоптать.

– Не могу представить себе, как это можно быть таким упрямым… и бесстрашным. Тебе никогда не было страшно?

– Нет. Никогда нельзя даже думать о страхе, иначе ты пропал. Нет куража – нет славы. А слава выражается в сумме призовых денег. Так все и идет.

– Я бы никогда не села ни на одного из этих бешеных быков и за миллион долларов.

Он ущипнул ее за ухо.

– Я бы тебе не позволил. Но у меня бывали времена, когда я Богу молился, чтобы мне достался какой-нибудь вспыльчивый бык, чтобы на нем можно было блеснуть и заработать денег для вступительного взноса на следующее родео.

– Денег для вступительного взноса? Ты что, хочешь сказать, что ковбои платят за свое выступление?

– Обязательно. И чем выше призовой фонд, тем больше взнос.

– Потрясающе! Мне всегда казалось, что устроители должны платить ковбоям за участие, а не наоборот.

Нид засмеялся.

– Детка, так уж все устроено. Нужно платить за выступление, за дорогу, за проживание. Родео – достаточно дорогое удовольствие. Если только у тебя нет своих денег, то, чтобы постоянно выступать в родео, надо часто выигрывать. Иначе просто пролетаешь.

– И ты выигрывал.

– Вначале было трудновато, а затем ничего, пошло. Стал выигрывать.

– Когда ты смотрел сегодня на ребят, тебе хотелось поучаствовать снова?

– Не знаю. Может быть, немного.

Нид свернул с основной магистрали к «Козырю», но у бара не остановился, а поехал дальше по направлению к сараю.

– Куда мы едем? – спросила Кейт.

– Звездочетничать.

– Звездочетничать?

– М-м. Мы можем немного заняться этим, а потом… другим образовательно-поучительным делом.

– Образовательно-поучительным? Да ты разыгрываешь меня.

– Подожди и увидишь.

– Ты невыносим, – сказала она и засмеялась.

Боже, как ему нравилось, когда она смеялась. У него было ощущение, что она не смеялась очень долго. В последнее время у нее пропала внутренняя напряженность. Она здорово расслабилась с тех пор, как первый раз появилась у него на крыльце. И все-таки что-то явно терзало ее. Он видел это в ее глазах, если ему удавалось взглянуть в них, когда она не ожидала этого. Он старался использовать все возможное, применял все способы, какие только мог придумать, чтобы убедить ее открыться ему. Разве что еще не использовал пыток: привязать ее к спинке стула, свет в глаза, резиновый шланг и так далее. Он даже подумывал было о том, чтобы нанять частного детектива, чтобы тот раскопал ее прошлое. Но от этой идеи он отказался довольно быстро. Он уже достаточно хорошо узнал Кейт, чтобы не представлять себе, какой будет ее реакция, когда она узнает обо всем. Тогда он решил, что надо просто подождать. И делать все возможное, чтобы она поверила ему.

Она назвала его «безнадежным». Так оно и было. Безнадежно влюбленный в нее. Ему страшно хотелось выразить ей все свои чувства, сказать, как сильно он любит ее. И что когда он прибивал очередной гвоздь в своем доме, когда поднимал рейку, он все время представлял себе, как они там будут жить вместе, будут смеяться в нем, любить друг друга, растить детей. Он стал подумывать о том, чтобы купить ей обручальное кольцо и сделать ей официальное предложение. Кольцо должно быть обязательно с бриллиантами, даже если ему для этого придется заложить все свои серебряные и золотые призовые бляхи.

Он подъехал к сараю и остановился.

– Подожди меня здесь, – сказал он ей. Он зашел внутрь сарая и вскоре появился с парой пледов, которые завез туда заранее.

Она указала рукой на них и спросила:

– Что это?

Он быстро поцеловал ее и ответил:

– Экипировка для звездочетничания.

– Похожа на пледы.

– Великолепные дедуктивные способности.

– Зачем они нам?

– Тебе еще не приходилось заниматься любовью в кузове пикапа?

– Нет.

– Понятно. Но я же говорил тебе, что это дело будет еще и образовательным.

«И это оказалось правдой», – подумала Кейт, когда Нид стал медленно снимать с нее одежду, целуя ее обнажающееся тело. Любовь под широким пологом звездного неба вызвала чувство раскрепощения и какого-то особенного восхищения. Вокруг жужжали букашки, ночь наполняли свежие запахи полей. Все это обостряло восприятие, и прикосновения его усов и щек, успевших покрыться за день небольшой щетинкой, доставляли ей особое наслаждение.

Когда они оба остались без одежды, она сказала:

– Я никогда не чувствовала себя такой голой. Это странно, правда?

– Нет. Здесь нет стен, нет защиты. Мы открыты для мира, но ведь это очень хорошо, не так ли?

Он провел круг своим языком вокруг ее пупка, что вызвало у нее целый поток сладостных ощущений и заставило мышцы живота сократиться.

– Я чувствую себя совсем открытой, открытой и уязвимой.

– Не беспокойся, я защищу тебя, – сказал он, усмехаясь. – От всего, кроме себя.

– Ты уверен?

– В чем уверен?

– В том, что попробуешь защищать меня.

– Черт возьми, конечно. Можешь ставить на меня последний доллар. И без всяких «попробую». Любому, кому захочется что-нибудь вытворить в отношении тебя, придется прежде иметь дело со мной.

Он лизнул ее сосок, затем подул на него.

Она с шумом втянула воздух.

– Тебе это нравится?

– Мне кажется, что я сливаюсь с природой.

– Это хорошо или плохо?

– Конечно, хорошо. Конечно, хорошо!

Ни один участок ее тела не был забыт им – его ртом, его языком, его пальцами. Он медленно, протяжно, щемяще приятно любил ее, пока она не взмолилась и не стала умолять его войти в нее и закончить ее сладостную муку. Но он медлил, целуя, гладя, лаская своими загрубевшими руками, мягкими губами, влажным языком.

Когда он нежно вошел в нее, он обхватил руками её лицо и прошептал:

– О, Кейти, я действительно люблю тебя.

От счастья ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди, и ее сразу же охватили спазмы наслаждения, в которых забилось ее тело. Казалось, что эти волны потекли от нее к нему и дальше в небо, к самим звездам.

Потом он лег рядом с ней, крепко прижимая ее к себе.

– Это правда, ты ведь веришь мне? – сказал он.

– Что правда?

– Что я люблю тебя. Всем телом и всей душой. Так бы и лежал с тобой всю жизнь.

Она засмеялась.

– Именно так? Голым в кузове пикапа? Что бы сказали люди? Представляю, какие слова нашлись бы у плотников, когда они пришли бы завтра на работу и обнаружили нас здесь. А Билли Боб? Он ведь очень впечатлительный юноша. А Ида…

– К черту, Кейт. Ты не хочешь меня понять. Я ведь стараюсь сказать кое-что важное.

– Извини. – Она поцеловала его в щеку, положила голову ему на плечо и стала гладить его грудь.

Вокруг них царила ночь. Ее звуки усилились. Она почувствовала, как его тело начало напрягаться.

– Ну? – спросил он.

– Что ну?

– Черт возьми, я обнажил всю свою душу, а ты не хочешь сказать мне ничего в ответ. Ты хоть немного любишь меня?

К горлу у нее подкатил комок.

– Да, Нид, я люблю тебя. Больше, чем ты можешь вообразить.

Она почувствовала, как он расслабился.

– Ну, тогда все в порядке, – сказал он и еще сильнее прижал ее к себе. – А то ты так напугала меня. Ты знаешь, я совсем не боюсь ничего и никого ни на двух, ни на четырех ногах. Но ты захватила мою душу, и ты можешь пугать меня.

– Но у меня ведь две ноги.

– И очень симпатичные ноги, надо заметить.

Он поймал своими губами ее губы, затем положил ее голову себе на руку.

– Боже мой, я люблю тебя. Сколько детей ты хотела бы иметь?

Чувство глубочайшего разочарования и сожаления от невозможности их счастья охватило Кейт.

– Я никогда не думала об этом. А что насчет звездочетничания?

– Да, я и забыл. Но вот они, пожалуйста. – Он рукой указал на небо. – Красиво, не правда ли?

– Потрясающе. Миллионы и миллионы бриллиантов, рассеянные по темному индиго. Я никогда не думала, что их так много.

– Это говорит о том, что ты городская девушка. Чтобы по-настоящему увидеть небо, надо выехать из города, подальше от городских огней, приехать сюда, лечь на одеяло и смотреть на звезды.

– Ты очень любишь это место, да.

– Да. Я привязался к здешней местности. Последние два года моих выступлений стали кошмарными из-за того, что я страшно скучал по этим местам. Тогда я понял, что подходит время уйти с арены. Из-за этого и из-за коленей.

– Твоих коленей?

– Да. В родео старость сказывается прежде всего на коленях ковбоя. Езда в родео – как любой другой вид спорта. Для молодых. Когда стареешь, тело начинает сдавать.

Она усмехнулась.

– Разбитый старик в тридцать пять. Твои колени тебя сейчас беспокоят?

– Не очень.

Она вздрогнула.

– Холодно?

– Немного.

– Давай тогда возвращаться в «Козырь». Инез уже, должно быть, закрыла бар. К тому же, сказать по правде, ради моей спины мне лучше бы лечь на мягкий матрас.

Кейт была рада, что в субботу ей приходилось много работать. Казалось, что все в округе хотели зайти в салон и поговорить о выборах и шансах претендентов. Кейт приходилось работать, буквально не покладая рук, и это помогало не думать ни о чем. Но в небольшие перерывы ее мысли сразу же возвращались к вчерашней ночи. Любая другая женщина была бы счастлива знать, что ее любит Нид Чишолм. Но Кейт было очень плохо. Быстро приближался день, когда она вынуждена будет уехать куда-нибудь в новый город, взять новое имя, оставив все и всех навсегда в прошлом.

И дело было даже не столько в докторе и его любовнице, убитых в Сан-Антонио, сколько в том бандите, который из-за нее попал за решетку. Если только его ходатайство будет удовлетворено, и ему назначат новое рассмотрение дела, ей придется снова выступать свидетелем обвинения. Боже, как она боялась этого. Она знала, что ей давно пора снова позвонить Брайену Силве или кому-нибудь из его коллег, но она всячески оттягивала этот момент.

Как бы она ни хотела остаться с Нидом, пустить здесь корни, любить его, она не могла себе позволить подвергнуть его или его репутацию такой большой опасности. Как только она сообщит о стрельбе в Сан-Антонио, журналисты немедленно начнут копать. И если обнаружат, кто она на самом деле, Нид будет в не меньшей опасности, чем она.

А что касается того, сможет ли Нид бросить все и уехать вместе с ней… Нид ведь был так привязан к этим местам!

Тогда на следующей неделе.

Она позвонит на следующей неделе. После избрания нового шерифа.

Выехав еще до рассвета, Кейт и Нид сейчас уже подъезжали к Остину. Сзади к пикапу был прицеплен трейлер.

– Я чувствую себя неловко из-за того, что Инез снова пришлось выйти на работу, – сказала Кейт. – Я не отрабатываю своей зарплаты.

– Инез была не против. И в любом случае мне сейчас нужен помощник.

Она засмеялась.

– Хороший же из меня помощник. Я ничего абсолютно не знаю о коровах и никогда в жизни не была на коровьем аукционе.

– Самый обычный аукцион, как любой другой. Вам показывают товар и, если он вам нравится, вы включаетесь в торги.

– Мне надо быть очень осторожной, а то я махну не вовремя рукой и окажусь с коровой. А что ты будешь покупать, нового быка?

– Нет, – сказал он. – Просто хочу добавить несколько коров в мое стадо. Быки, которые выставляются на обычных аукционах, меня не интересуют. Быков, калибра Мета Диллона, покупают на специальных аукционах или на основе частных договоров.

– Частных договоров? Это похоже на сообщение прессы о переговорах по прекращению огня между воюющими сторонами.

– Не совсем. Это просто означает, что вы имеете дело напрямую с хозяином быка. А аукционы типа сегодняшнего никогда не выставляют стотысячедолларовых быков.

Кейт была поражена.

– Стотысячедолларовых?

– Да, я заплатил за Мета Диллона почти столько. И должен сказать, он этого стоил.

– Бог ты мой. Неудивительно, что ты так расстроился, когда он сдох.

– Я присмотрел уже другого. Если удастся набрать денег, то попробую его купить.

– На основе частного договора?

– Именно так. Или на аукционе-приеме. Как, пойдешь со мной туда?

Она нахмурилась.

– Не знаю. А что это такое?

– Обычный официальный прием, единственное отличие которого состоит в том, что вместо танцев и еды люди покупают и продают скот.

– Одетые в смокинги? Чтобы купить коров? Ты шутишь.

– Нет.

– Мне трудно представить себе, как это может проходить. – Она покачала головой. – Такое может быть только в Техасе.

Он улыбнулся.

– Не только. Вот мы и приехали.

Он жестом показал на огромное здание, напоминающее сарай, который окружали десятки больших машин для перевозки скота и пикапов с трейлерами. Он припарковался, помог ей выйти из машины, и они направились в здание. Она сморщила нос.

– Как пахнет коровами.

Он засмеялся.

– Проза жизни. Никуда от нее не уйдешь. Ты быстро привыкнешь ко всем коровьим запахам, даже перестанешь замечать. Я, например, давно не реагирую на эти запахи.

– Тогда у тебя серьезные проблемы с обонянием.

Они прошли мимо больших загонов, в которых находились животные для продажи. Нид поговорил с несколькими специалистами, записал что-то в маленькой записной книжке, которая была у него все время под рукой.

Они вошли внутрь, где были установлены подобия трибун, которые окружали арену, наполненную опилками. Запахи здесь были не менее, если не более сильными, чем в загонах, мимо которых они проходили, но она с удивлением обнаружила, что действительно перестала их замечать. Они отыскали удобное место, сели и стали смотреть.

Абсолютное большинство покупателей были мужчинами. На всех были ковбойские шляпы. Так что она, надев ковбойскую шляпу, теперь ни чем не выделялась на общем фоне. Большое количество мужчин жевало табак.

Несколько человек из присутствующих узнали Нида и приветствовали его, прикладывая палец к шляпе или подходя и пожимая ему руку. Они кивали ей, если Нид представлял ее.

Неожиданно для Кейт возникла новая проблема – она абсолютно ничего не понимала из того, что говорил аукционист.

– Как, бога ради, его понимать? Мне кажется, никто на свете не сможет разобрать, что он тарабанит, – сказала Кейт.

– Надо тренировать ухо. Ты быстро разовьешь слух и станешь понимать его, – ответил Нид. Затем он перевел несколько «тарабарских» отрывков для нее, и она стала улавливать смысл сказанного. Кроме того он тщательно объяснял ей основные правила и традиции аукциона. А в это время в центральный круг вводили быков, коров, телят, проводили торги и продавали по одиночке и группами.

– Что мы покупаем? – спросила она.

– Я хочу купить пару коров породы «ангус» для моего племенного стада. Куплю, если цена будет приемлемой.

– Но ведь Мет Диллон сдох, а у тебя еще нет другого быка.

– Я заключил соглашение с одним владельцем ранчо в Колорадо.

– Что за соглашение?

– На осеменение.

У нее расширились глаза.

– Ты шутишь. Ты что, хочешь сказать, что коров можно искусственно осеменить?

– Конечно. Это широко практикуется сейчас. Ты, кажется, маловато знаешь о животных.

– Конечно, мало. Я же городская девушка. Зато я знаю о людях. И, как я понимаю, у животных процедура искусственного оплодотворения такая же.

– В общих чертах. У коров большее внимание уделяется наследственности. Здесь генетика важнее, чем у людей.

– У меня всегда были хорошие оценки по генетике.

– Очень хорошо. Тогда ты сможешь вести для меня журналы и учет данных моего стада.

Они снова перенесли внимание на аукциониста и выставляемых коров. Корова, которая сейчас была перед покупателями в центре круга, кажется, была не особенно рада этому, и она вырывалась и мычала.

– Вшивый норов, – заключил Нид и вычеркнул ее из списка.

– Может быть у нее плохой день сегодня.

Он усмехнулся.

– Может быть. Но я не хочу рисковать. Я предпочитаю послушных коров.

– Надеюсь, что на женщин это не распространяется.

– Эге, – он подмигнул и потрепал ее по плечу. – Мне нравятся женщины с характером.

Ее бровь взмыла вверх.

– ЖЕНЩИНЫ?

Он похлопал ее по ноге.

– Извини, я хотел сказать, женщина. Одна. Единственная.

Ввели еще одну корову породы «ангус», и аукционист стал опять нести какую-то белиберду. На этот раз корова оказалась абсолютно послушной. Через несколько секунд Кейт прошептала:

– А эту ты не хочешь купить?

– Я уже начал торги за нее.

– Но ты же ничего никому не сказал.

– Я торгуюсь, как и все, постучав сбоку по носу. Вот так, – и он показал ей, а затем вдруг нахмурился. – Черт возьми!

– Что случилось?

– Я перебил свою собственную ставку на сто долларов.

Кейт закрыла рукой рот, пытаясь подавить смех.

Нид купил эту корову, заплатив на сто долларов больше, чем предполагал. Он также купил вторую корову и договорился об их транспортировке. Для этого он оставил на аукционе свой трейлер, и они уехали.

– Как тебе понравился аукцион? – спросил Нид.

– Ты знаешь, мне, как городской девушке, все было крайне интересно. Но почему ты не стал загружать их на трейлер сам. Они что, не поедут к нам?

– Я решил, что мы можем поездить по Остину, побродить, перекусить что-нибудь. Ты бывала в Остине?

– Нет.

– Здесь много хороших ресторанов.

– И мы туда пойдем одетые таким образом?

Она показала на свою рубашку и джинсы.

– Конечно. Здесь спокойная домашняя атмосфера. Я думаю, что тебе здесь понравится. В следующем месяце, когда все нормализуется и войдет в свою колею, мы приедем сюда на пару дней.

Он наклонился и поцеловал ее в нос.

– Что ты об этом думаешь?

Она с трудом изобразила улыбку на лице:

– Потрясающе.

Не могла же она сказать ему, что в следующем месяце ее уже здесь не будет.