Крым. Пирамида времени

Глава 1

Золотые ворота Карадага ярко желтели, подсвеченные предзакатным южным солнцем. Знаменитая крымская скала выглядела так, будто действительно была золотой. Тане даже пришло в голову, что мог бы получиться отличный сувенир, если отлить из золота точную миниатюрную копию Золотых ворот и поставить ее, скажем, на каминную полку. Денег на подобные вещицы у Тани никогда не было, равно как и камина. А вот замысловатые мечты всегда теснились в голове, как пушкинские цыгане, — шумною толпою. Вздохнув, Таня отвернулась от воротоподобного чуда природы.

В ясный день солнечные лучи в Таниной комнате за пару часов до заката обычно начинали прощупывать стенку, противоположную от окна. Пятна света медленно перемещались по обоям и книжным полкам, заставляя вспыхивать то корешок с надписью «Пушкин», то «Энциклопедический словарь», то завитушку на обоях. На минуту пришел черед и Золотых ворот — фотографии в деревянной рамочке. Киевское солнце в эту минуту смешалось с крымским солнцем остановленного когда-то мгновения, и скала на картинке заполыхала с удвоенной силой.

Таня любила фотографировать. А еще — читать. Она не задумывалась над тем, что же ей нравится больше: романтические детективы, любовные романы, исторические или фантастика. Не знала Таня и того, что через какие-нибудь три недели она окажется, как в водовороте, в центре самого настоящего фантастического детектива. Не догадывалась Таня и о том, что слово «пирамида» навсегда перестанет для нее ассоциироваться с Египтом и приобретет совершенно особый и неожиданный смысл.

Зато она твердо знала, что если в этом году не изменит свою жизнь какими-нибудь решительными шагами, то не сделает таких шагов больше никогда. Ей очень не хотелось похоронить свои мечты и провести оставшиеся несколько десятков лет, ухаживая за этой могилой.

Мушка, застывшая навеки в янтаре, — это красивая диковинка. Женщина, законсервировавшая свою жизнь в тридцатиметровой квартире с каким-то серым представителем мужского пола, — это унылая банальность.

Таня начала знакомиться по Интернету позже, чем ее лучшие подруги. Те успели найти в электронной паутине по несколько мужиков и достичь самых разнообразных результатов, пока не прекратили играть с судьбой на сайтах знакомств. Тут-то и включилась в игру Таня.

Примеры обеих подруг были у нее перед глазами.

Хронически меланхоличное лицо одной из них как раз сейчас маячило сбоку, в кресле. Носительница лица, сидя рядом в кресле, в очередной раз плакалась сегодня в жилетку — об интернет-знакомце, который долго обещал жениться, а потом выяснилось, что женат, его законная супруга ждет второго ребенка, и о разводе не может быть и речи.

Второй пример тоже был наглядным. На мониторе перед Таней висело присланное Снежкой, другой ее подругой, фото: моложавый подтянутый немец приобнял курносую круглолицую славянку с очень большим бюстом. Снежка писала, что с Гюнтером они на днях отметили год свадьбы (бриллиантовые сережки и обалденные туфли по этому случаю вместе выбрали в Милане), что во Франкфурт они гоняют на «Опеле» почти каждый уик-енд, а кредит за дом Гюнтер собирается погасить досрочно, всего через 5 лет, настолько хорошо пошли дела в компании, где он менеджерит.

«Кто-то отмечает полгода свадьбы, — подумала Таня, — а я разменяла четвертый десяток, и впереди ничего определенного, кроме работы с.9.00 до 18.00». Дикая фраза «разменяла четвертый десяток» крутилась в голове еще с кануна дня рождения, когда Таня накрывала на стол и делала завивку. На вид ей было не больше двадцати пяти. Льстецы с готовностью давали двадцать два, не рискуя, что это прозвучит издевкой. Но в паспорте каллиграфические записи категорически утверждали: Татьяне исполнилось тридцать лет. И, как говорил Остап Бендер, отмахнуться от этого факта невозможно.

Итак, два примера. У одной — женатый любовник, который ничего материального не украл, не выманил, но морочил голову. Просто обманывал полтора года, в то время как годы идут не к восемнадцати, а наоборот. У другой — правильный немец, непьющий, с почти выкупленным домом и растущей карьерой, и только слегка за сорок, и вроде бы любит.

В общем, выбор не самый плохой. Аферистов можно быстро вычислить, просто не надо быть дурой. Немцев и прочих шведов еще хоть пруд пруди. Было бы желание свалить за бугор. Такое желание у Тани иногда появлялось, но не очень-то сильное. Ну, не вдохновляла эта перспектива! Мелко это, — размышляла Таня. Мелко и глупо — прожить всю жизнь после замужества в заграничном кукольном домике с аккуратно подстриженным газоном и еще более аккуратно подстриженным немцем, сидеть в ресторане во Франкфурте, делать умное лицо в галереях современного искусства и беспрестанно убеждать фрау свекровь в своем бескорыстии, в непричастности к русской мафии и в отсутствии стажа работы проституткой.

Таня, в общем-то, отдавала себе отчет, что эти ее представления о немцах несколько стереотипны. И догадывалась, что причины ее неприязни к проекту «выйти замуж за иностранца» не только в этих представлениях, но и в чем-то другом. То ли в том, что не хотелось говорить с любимым на неродном языке, то ли просто от иррациональной привязанности к родным местам.

И потом, на дворе ж не девяностые годы. Уже не такая нищая у нас страна, какой была пару лет назад. Зачем далеко ходить замуж по расчету? Мало, что ли, в Киеве обеспеченных мужиков с коттеджами и «опелями»?

Подруга засобиралась домой. Таня проводила ее до маршрутки и вернулась домой мыть кофейные чашки. Спать не тянуло. Читать — тоже. Телевизор давно помешался на рекламе и тупых сериалах. Свежих фильмов на дисках дома не было, да не очень-то и хотелось. Оставался Интернет.

Большое объявление о знакомстве, строк эдак на двадцать, Таня дала месяца полтора назад. Поток ответных писем заставил ее подкорректировать свое мнение о мужчинах. Придурков оказалось больше, чем она полагала. Посудите, сами: будет ли умный и сколько-нибудь порядочный человек в ответ на ее подробную анкету присылать такое письмо: «Привет! Я Саша (Витек, Игорь, Толик, Александр…). Давай завтра сходим погуляем». Не двадцать, то хотя бы две строчки о себе написал, гад, хоть бы фото прислал. Так нет же! Уверен, видно, что одного его имени достаточно, чтобы женщина могла определиться с планами на вечер! Это попросту нечестно: она написала о себе и рост, и вес, и увлечения, и половину биографии, и разместила фотографии, а они?! И таких писем было большинство.

Несколько раз, впрочем, попадались вполне вменяемые личности. Ничуть не хуже того скромного молодого человека, с которым Таня провстречалась последние полгода, познакомившись через подругу. Парень как парень. Очень даже милый в ситуации «здесь-и-сейчас». Но такой же впряженный в офисный воз «09.00–18.00», как и сама Таня. Однажды, когда сидели с этим мальчиком в уличном кафе, мимо прошел важный дядька, при виде которого Танин кавалер стал как будто ниже ростом и меньше в плечах. Оказалось, — его начальник. Смотреть на парня в этот момент было противно.

Тяготило и напряжение этого парня при прочтении меню и получении счета, и избегание такси под предлогом преимуществ прогулки под звездами (звезды — хорошо, но не на высоких же каблуках!), и избегание гастролей московских театров под самыми разнообразными предлогами. Но явно по причине стодолларовой стоимости билетов.

При попытках прикинуть перспективы совместной жизни Таня видела довольно унылые картины. Кредит на бетонную двухкомнатную коробку в пригороде, сроком на 20 лет, с выплатой практически всех семейных денег в виде процентов и комиссионных банку. Взаимные охи и вздохи по поводу отсутствия сил и времени на что-либо, кроме прибраться в доме, отоспаться и сходить в кино. Турецкий пляж раз в год на две недели. Тщетные попытки найти, после возвращения на работу из декрета, хоть 10 часов в неделю на общение с ребенком.

Бесперспективняк. К черту офисных рабов! Только свободные люди. Свободный мужчина — это свободный не только от уз брака, но и от офисных галер. Должны же быть в Интернете такие?

Сегодня сообщений в электронном ящике оказалось поменьше, всего десятка полтора. С десяток писулек в две строки с номерами телефонов. Одно, наоборот, очень длинное описание того, как автор письма собирается ее полностью удовлетворить и вознести на вершины блаженства, с такими физиологическими подробностями и сленговыми словечками, какие приняты в эротических изданиях самого низкого пошиба. Эротику Таня любила душой и телом, в искусстве и в жизни, но этот опус был далек и от искусства, и от реального секса. Дойдя до сцены пятого подряд сношения, в котором автор предлагал посадить ее на подоконник раскрытого окна и «вонзать свой великолепный жезл с такой силой, что твои страстные крики огласят весь двор», Таня кликнула по кнопке «Удалить». Представила себе, сколько голов со двора и из окон соседней девятиэтажки обернулись бы на такие крики к ее подоконнику. Подумала немного и нажала кнопку «Внести в черный список».

Обезвредив виртуального секс-террориста, Таня решила сделать передышку и приготовила себе чаю. Остались четыре непрочитанных письма.