Крымское танго

Глава 5

Окунувший в чуть-чуть колдовской мир бальных танцев и пребывая в некой эйфории от своих новых возможностей и первых успехов, Сергей едва не пропустил повод напомнить о себе в Экспертной Группе. Первого февраля этого ("нового"), 2004-го года вступил в силу Ниццкий договор, реформировавший структуру Евросоюза для расширения на восток. Заметка об этом попалась на глаза только на следующий день и ему показалось, что это достаточно веская причина для написания очередной "громкой" аналитической записки. Управившись за два дня, отправил по соответствующему адресу. В ней, как и почти полтора года назад, Сергей решил сгустить краски, насколько это было возможным. Он писал, что не пройдет и пары лет, как в братской семье европейских народов, радостно улюлюкая, окончательно пропишется буквально вся Восточная Европа, включая Прибалтику, как, глядя на золотой дождь, который прольется на эти страны, станут возникать подобные желания на Украине. И это станет на многие годы вперед жуткой головной болью не только для российских властей, но и для большей части населения. А поскольку у соседей бандеровцы никуда не исчезли, так же, как и неофашизм в Европе, сепаратистские настроения могут зайти настолько далеко, что возникнет реальная угроза раскола страны. И во всем этом России придется волей-неволей как-то участвовать. И может возникнуть, например, желание вернуть себе Крым, опираясь на какой-нибудь юридический казус. При наличии какого-нибудь внутри-украинского кризиса. Только вот противников такого развития событий будет пруд пруди.

И будет прорва международных судов, поскольку найдутся десятки законов, которые якобы (или не якобы) были нарушены. И будет куча санкций со стороны Штатов и Европы — точно, со стороны остальных — возможно. Он писал, что из-за этих санкций пострадает в первую очередь финансовая система, многие банки ждет разорение, от этого могут произойти эксцессы с разоренными вкладчиками, что желание "удавить" Россию может привести к согласованной игре на понижение на нефтяном рынке. Из-за резкого падения цен на нефть возникнет опасность банкротств нефтяных компаний. Резкие колебания валютного курса, которые станут результатом всех этих безобразий, резко повысят риски социальных конфликтов. Бюджет будет трещать по всем возможным и невозможным швам. И даже если удастся избежать военных столкновений, наши "злейшие друзья" будут стараться уколоть и нагадить где только возможно. Будут проблемы на дипломатическом уровне, будут арестовывать и государственные, и частные счета за границей, наших спортсменов будут стараться отлучить от Олимпиад, куче народу запретят въезд в их страны. В общем, в искусстве нагадить ближнему все будут стараться перещеголять друг друга и добьются, несомненно, впечатляющих успехов.

Закончил он, как и в прошлый раз, призывом бдительно бдить, тщательно анализировать и внимательно отслеживать. Добавив, что лучше потратить сейчас миллион на просчет нескольких лишних моделей, чем потом потерять миллиард. Тем более, что даже при нейтральном сценарии, не говоря уж о негативном, потери будут исчисляться многими десятками миллиардов. Причем долларов. Или евро.

Отправляя записку, Сергей не рассчитывал, что она станет хотя бы малюсеньким камешком на каких-либо весах. Так, пылинка. И все-таки… а вдруг…

Камешком она пока не стала, но и незамеченной пылинкой все же не осталась. В конце февраля пришлось прокатиться на Старую Площадь и выдержать непростой, а местами и опасный разговор. Принявший (а точнее — вызвавший) его помощник Илларионова долго болтал ни о чем, видимо, пытаясь составить о нем более полное представление. Зато в первом же вопросе по существу явственно послышался звук взводимого курка:

— Надеюсь, Вы понимаете, что если о вашей записке станет известно в окружении Виктора Степановича, то это может иметь… самые непредсказуемые последствия?

"Как же вы все любите выёживаться своей значимостью и пугать! И как вы все для меня сейчас предсказуемы", — зло подумал Сергей, но постарался как можно радостнее улыбнуться.

— Я именно на это и рассчитывал! Более того, я уверен практически на сто процентов, что и самому Черномырдину уже известно о появлении записки с такими прогнозами. А соответствующие персонажи из его окружения уже передали её людям Леонида Даниловича, а те, в свою очередь, дальше — за океан. Хотя ЦРУ-шникам, наверное, и в Киеве комфортно.

— И на чем же зиждется такая уверенность?? И не сильно ли переоцениваете значение своего опуса?

"Ишь как удивился, дружок! А ты думал, что какой-то там аналитишка из какого-то там банчка сейчас от страха блеять начнет?" — вот теперь он действительно развеселился.

— Х-м-м, на чем? А на том, что любые крупные политические события, а особенно такие, как были в э-э-э… 18-м и 92-м годах, происходят только при сочетании(!) внутренних и внешних факторов. И если внутренние факторы могут иногда основываться на глупости власть предержащих, то внешние всегда тщательно просчитаны и имеют горизонт стратегического планирования не в один десяток лет. И, скорее всего, планы этих самых "внешних факторов" в отношении Союза, а значит, и России, — ещё не до конца реализованы. Украина — единственный крупный кусок бывшего Союза, пригодный для давления на Россию…

— А Казахстан?

— Там нет нужной социальной базы. Несколько сотен, может быть, тысяч, маргиналов найдется, но такого количества, как на Украине с бандеровцами, — в моем представлении — нет.

— Но ведь сейчас мы с украинцами, что называется, добрые соседи.

— Да это такие соседи, которые сначала перед вашей дверью нагадят, а потом еще и меда попросят.

— У Юрия Михайловича что ли? — улыбнулся чиновник.

— Да нет, это из анекдота, — тоже улыбнулся Сергей, показывая, что оценил чувство юмора собеседника.

На даче разговаривают два соседа:

— Слушай, ты когда собираешься долг отдавать?

— Какой долг??!

— Ну как же — твои пчелы на моих цветах нектар собирают, а меда я не вижу.

— А-а, ладно, скажу им, чтобы у тебя не собирали. Сам собирай…

— И про другой анекдот тоже не надо забывать — про памятник Петлюре знаете?

— Петлюре уже есть памятник?

— Пока только в анекдоте. Надеюсь, в виде анекдота и останется… Так вот: собрался народ на майдане, галдят, орут, о чем — сами не знают. Вдруг чей-то крик: — "А давайте памятник Петлюре соорудим!" Народ сразу оживился — "А давай!", "Любо!", "А какой?" — "А метров пять высотой, да на коне, да в одной руке нагайка, а в другой — петля". — "А в петле — москаль!" — "И каждый день новый!"

— Не чересчур жестко? — в холодном взгляде не было даже намека на улыбку.

— Вы думаете, это я сочинил? — Сергей даже слегка опешил от такого предположения, — Упаси Бог! Для этого нужен особый талант, которым я не обладаю. Просто очень люблю анекдоты. Это ведь очень хорошее зеркало жизни — там отражаются не только отдельные люди, но и целые страны. И анекдоты никогда, НИКОГДА не возникают на пустом месте.

— Что же касается переоценки или недооценки…, — после некоторой паузы продолжил он, — Я думаю, что, к сожалению, никаких последствий не будет. Мне действительно очень жаль, но я считаю, что вероятность пессимистического сценария слишком далека от ноля, чтобы не обращать на неё внимание. По грубым… пока очень(!) грубым оценкам наши потери могут быть непозволительно большими. Так что если все-таки будет принято решение о просчете бОльшего числа моделей и вариантов, то я буду считать, что свой цели добился.

На этом, собственно, разговор и закончился, оставив неприятный осадок непонимания. Сергей пока действительно не понимал, как технически происходит превращение массы записок, докладов, обзоров в реальные рекомендации ближайшего окружения первым лицам государства. И есть ли реальная возможность как-то на этот процесс влиять. "Ладно, будем потихоньку разбираться. Время пока есть", — вернувшись в офис, он занялся текучкой.

Все оставшееся время до майского Блэкпульского Фестиваля прошло без особых напрягов и эксцессов. Даже Иракская кампания прошла почти стороной. Да, полихорадило, и сильно, и рынки, и банки, но их результат оказался в результате близок к нулю. Сам же Сергей был мыслями уже в Блэкпуле и в планировании октябрьской операции.

Март и апрель они с Санечкой посвятили отработке того огромного количества вариаций, которое успели выучить, и выбору оптимальных ритмических интерпретаций. Шура без конца жаловалась:

— Ну зачем нам так много схем? Никто это не оценит! Мы же там никому не известны, посчитают, что мы просто все на свете перепутали.

— Зато если заметят, все только об этом и будут говорить, — вяло сопротивлялся Сергей, уже понимая, что, действительно, для первого раза получается перебор.

— Вот именно, что "если"!

— Ну хорошо, давай остановимся на двух вариантах. Как и когда их менять, решим по месту.

— Ты сначала хотя бы во второй тур попади. Это тебе не московский междусобойчик, там люди уже не один десяток лет танцуют.

— Ты уж скажешь! Не надо себя недооценивать, ибо… грех это, — он рассмеялся, — такой же, как и грех гордыни!

И вот наконец 23-го мая Сергей с Александрой не без некоторого волнения перешагнули порог Winter Gardens. Золото и пурпур отделки, величественный свод, изящные балконы и галереи — каждая деталь этого величественного и чуть-чуть строгого зала заглядывает тебе в душу и нашептывает: "Здесь нельзя ничего делать наполовину, здесь нужно отдавать себя только целиком — тому, ради чего ты пришел сюда — подарить всем вокруг свою любовь к Танцу. И если ты сможешь это передать, будешь обязательно вознагражден! По-королевски!".

Вновь, как и в "прошлый" первый раз возникло ощущение, что входишь не в танцевальный зал, а в храм. Нет, пожалуй, храм — не совсем верное определение. Скорее — языческое капище, где одномоментно чувствуешь присутствие и каких-то высших сил, и себя — как их части, которой даруют величие, если окажешься достоин. И в то же самое время — огромное количество схожих ощущений и эмоций множества людей, пришедших одновременно и соревноваться с тобой, и, напротив, поддержать в случае необходимости. А зрители? Ах, какие там зрители! Они словно танцуют вместе с тобой, наслаждаясь каждым движением, они радуются твоим успехам, они прощают тебе любые ошибки и награждают аплодисментами в любом случае. А оркестр? Только в этом зале он звучит так, как должно — чисто и мощно, но при этом не отвлекая зрителя от паркета.

В те годы Блэкпульский Фестиваль был единственным турниром, собиравшим много больше ста пар в каждой категории танцоров. У сеньоров тоже собралось почти полторы сотни. От России вместе с Ефимовыми было три пары, но поначалу найти друг друга в бурлящем водовороте участников и зрителей никак не получалось. И только перед началом второго тура, куда прошла, кроме Сергея с Шурой, только одна пара, удалось перекинуться парой слов.

— Ну, удачи вам! — Вячеслав с Ириной, которые, к сожалению, оказались всего в одном шаге от попадания в этот раунд, расстроенными не выглядели. Всё-таки даже просто участие в Блэкпульском Фестивале приносило столько удовольствия, что они, видимо, были довольны уже самим фактом присутствия здесь, — Мы пока останемся, будем болеть за вас. Как услышите самые громкие аплодисменты, сразу поймете, где мы есть.

— О! Тогда танцуем персонально для вас, — заверил Сергей.

— Будем стараться изо всех сил, — с улыбкой добавил Михаил, партнер второй пары.

— Ни пуха!

— К черту! — хором выдали все четверо.

Весь турнир они с Александрой решили все-таки танцевать одну и ту же хореографию и в одном стиле. И только если вдруг (чем черт не шутит) попадут в финал — кардинально поменять и то, и другое. Для Блэкпула Сергей, естественно, выбрал стиль Арунаса Бижокаса и Катюши Демидовой, многократных будущих чемпионов, ставших иконой стиля, которые пока ещё танцевали в других составах. Строгая элегантность, никаких бурных эмоций, минимум свэев, яркие, но не резкие музыкальные акценты, абсолютная совместность, потрясающая музыкальность, безупречные линии, "чистота" стоп. Все это рождало восхитительную легкость, плавность и непрерывность движений, на которую можно любоваться до бесконечности[2].

Вариант оказался беспроигрышным. Уже начиная с третьего тура, в котором они остались единственной российской парой, Сергей во время каждого танца стал замечать долгие внимательные взгляды зрителей первых рядов, вздернутые в одобрительном удивлении брови и поощрительные улыбки. Аплодисментами награждали, конечно, все пары во всех заходах после каждого танца, но им казалось, что зрители той часть огромного зала, где они останавливались, когда стихала музыка, отбивали свои ладошки персонально для них. В такие моменты возникало ощущение абсолютного, бесконечного, безоблачного счастья. Хотелось буквально расцеловать всех и каждого, чтобы хотя бы так выразить свою благодарность и вернуть кусочек подаренного удовольствия.

Попав в полуфинал, они чуть не опоздали выйти на вальс. Шурочка так расчувствовалась и так крепко обнимала мужа, что пришлось срочно поправлять прическу и макияж. Понимая, что добились гораздо больше того, на что рассчитывали, танцевали уже не сдерживая эмоций, выплескивая радость на зрителей, на судей и даже на соперников. В последнем танце — квикстепе, — едва не столкнулись с бельгийской парой. Пришлось тормозить, резко откинувшись назад и заложив такой умопомрачительный свэй, что если бы не абсолютная "послушность" Санечки, они бы точно не удержались на ногах и шлепнулись на паркет. "Получилось прямо, как у Сегатори", — успел подумать Сергей, счастливой улыбкой отвечая на одобрительные аплодисменты, раздавшиеся в этот момент[3].

Перед объявлением номеров пар финалистов Сергея с Александрой трясло от волнения так, что он долго не мог надеть бабочку снятую во время перерыва, а она упорно пыталась надеть правую перчатку на левую руку. Когда назвали их номер, на эмоции уже просто не хватило сил. Посмотрев на жену, он с некоторым сомнением сказал:

— Ну что, переходим ко второму варианту?

— Ой, я боюсь! Вдруг что-нибудь перепутаем.

— Нет, давай все же рискнем, — после некоторой паузы уже твердо произнес Сергей, — Мы уже в финале и нам уже все можно.

В качестве второго варианта он задумал взять стиль Жаркова-Куликовой[4]. Здесь и сейчас так никто не танцевал, даже молодежные пары. При безупречной технике они показывали очень эмоциональный, очень размашистый, очень объёмный танец, с очень яркими музыкальными акцентами, сменами ритмических рисунков, большим количеством синкопированных движений, всё почти "чересчур". Хотя сейчас вовсе и не "почти". Ему был нужен "взрыв", недоумение, удивление — все, что могло привлечь внимание и оставить как можно более яркое впечатление.

Им всё удалось! И реакция зала оказалась гораздо более яркой и многогранной, чем он предполагал, — от восторженного восхищения до недоуменного разочарования. Последнее — шестое — место в этом финале ничуть не расстроило, внутренне Сергей был готов к этому, понимая, что ни часть зрителей, ни, тем более, судейский корпус не готов жертвовать бережно хранимыми традициями в угоду зрелищности. Шурочка же была так довольна попаданием в финал, что просто выпала из реальности, светясь от счастья как полуденное солнышко.

Только они успели переодеться после церемонии награждения, к ним подошел Плетнев. Леонид Михайлович был знаковой и очень значимой фигурой для танцевального мира, знакомством с ним можно было только гордиться, поэтому Сергей очень обрадовался такому вниманию. После взаимных приветствий и поздравлений с финалом, он, немного смущаясь, спросил:

— А зачем вы так резко все поменяли в финале? Я видел и четверть-, и полуфинал. Так у меня было ощущение, что в финале танцевала другая пара. Очень ярко и…очень необычно. Если бы оставили первоначальный вариант, могли бы и в призерах быть. На первое место вас никто бы не пустил, скорее всего, вы всё же пока незнакомы местному бомонду. Да и этот финальный стиль кто-то вполне мог посчитать чуть-чуть вульгарным. Но запомнили вас точно и следить теперь будут весьма пристально.

— На это и был расчет.

— Боюсь, я не вполне понял, — искренне удивился Плетнев.

Сергей помолчал несколько секунд, чуть повернул голову и не глядя на собеседника вдруг спросил:

— Леонид Михайлович, у Вас есть мечта?

— Ну-у, как у каждого человека. Но раз Вы именно сейчас это спросили, значит хотите поделиться своей?

— Да. У меня их целых две. Одна не имеет к танцам прямого отношения, а вот вторая… Сейчас танцами занимаются сотни тысяч человек — от детей до сеньоров. Я мечтаю о том, что настанут времена, когда таких людей будут десятки миллионов. Что залы, подобные этому, будут, как минимум, в каждой стране, что не уметь танцевать вальс или румбу будет так же неприлично, как не уметь читать и писать, а крупнейшие турниры будут открывать короли и президенты.

— Но ведь тогда может пропасть некая элитарность, которая привлекала и привлекает существенную часть танцоров.

— Я считаю, что мир начинает меняться все быстрее и быстрее и такого рода понятия тоже как-то изменятся. Если вспомнить, что писалось о конце 19-го, начале 20-го века, то "спортсмЭнов" тоже причисляли к элите. Любых. Сейчас же из элитарных остались только конный спорт, яхтенный, ну и ещё парочку, наверное, можно вспомнить. За сотню лет изменения в мире спорта просто гигантские. И про искусство ведь то же самое можно сказать. Одно появление кино чего стоит. А поскольку наши с вами танцы есть не что иное, как симбиоз спорта и искусства, то и они будут меняться быстрее, чем некоторым хотелось бы.

— То есть Вы считаете, что скоро все будут танцевать примерно так, как вы в финале?

— Кто знает? То, что будут попытки привнести в бальные танцы и больше шоу, и больше спортивности — почти уверен. Говорю "почти", поскольку я хоть и аналитик, но все-таки больше по экономическим вопросам.

Сергей был уверен в этом без всяких "почти", но обнародовать то, чему уже был свидетелем, даже для одного человека, не собирался.

— О! Тогда Вам обязательно надо познакомиться с Алексеем Минделем.

— Если поспособствуете, буду очень признателен. Я слышал и о GalaDance, и о том, что он раскручивает в России систему ProAm. Очень нужное и полезное дело. И дело даже не в коммерческой стороне, хотя она, возможно, и стоит на первом месте. Это — возможность экспансии в такие области, которые пока недоступны никому из мира танцев.

— Вы так говорите, словно у вас уже есть планы, как это осуществить.

— Ну, планами это назвать сложно, но некоторые мысли действительно есть. Хотя я пока не готов их озвучить.

В этот момент Шурочка, которая уже давно проявляла признаки беспокойства и нетерпения, решительно их прервала, заявив:

— Давайте переместимся куда-нибудь, где можно что-нибудь съесть. А то у меня сейчас будет голодный обморок.

На этом разговор сам собой завершился, Плетнев, извинившись, попрощался, сославшись на договоренность с кем-то еще сегодня встретиться. Напоследок они обменялись контактами, договорившись в Москве созвониться и устроить встречу с Алексеем.

Видимо, Леонида Михайловича их разговор довольно сильно зацепил, поскольку уже через пару дней после возвращения в Москву в квартире Ефимовых раздался звонок:

— Сергей, добрый вечер! Плетнев беспокоит. Есть предложение встретиться завтра или послезавтра. Я говорил с Алексеем сразу после возвращения, он тоже очень заинтересован во встрече. Для начала — где-нибудь на нейтральной территории. "На троих", поскольку мне тоже ужасно любопытно поприсутствовать.

— Хорошо. Но я могу только послезавтра. Территория меня устроит любая, лишь бы там кофе был приличный.

— Договорились! Sant Eustacchio или Demel не обещаю, но в Москве тоже кое-где неплохо готовят кофе, — даже по телефону было "видно" хитрющее выражение лица Леонида Михайловича.

— О-о! Да у нас, оказывается, есть одинаково любимые места, — не остался в долгу уже Сергей Михайлович, — Я бы предпочел Рим, тем более, что с хозяином нас познакомила совершенно замечательная женщина. Кстати, русская.

Это было истинной правдой. Им с Санечкой и детьми даже показывали в этом совершенно чудном кафе процесс обжарки кофе по особому семейному рецепту. Ка-а-а-кой там кофе! Один запах мог свалить с ног не хуже былинного богатыря, укладывающего быка ударом кулака. И обалденные взбитые сливки из топленого молока! Ах, как жаль, что такого в Москве точно не найдешь. "То, что это произошло только в "прошлом" 2006-м, мы, как всегда, никому не скажем", — грустно подумал он.

— Э-э, думаю, Вена и Рим у нас ещё впереди, — чуть замешкавшись, видимо, осмысливая услышанное, ответил Плетнев, — Тогда послезавтра с утра списываемся или созваниваемся и определимся с местом и временем.

Встретились они в небольшом кафе в самом центре, недалеко от "Детского Мира". Кофе действительно оказался вполне приличным, народу было на удивление немного, так что разговору ничто не мешало. Сергей, с нескрываемым удовольствием выслушав очередные поздравления с успехом в Блэкпуле, сразу решил взять с места в карьер:

— Алексей, я считаю, что Вы затеяли очень важное и нужное дело. То же самое я уже говорил Леониду Михайловичу.

— Давайте опустим отчества, разница в возрасте у нас вроде бы никакая, — прервал его Плетнев, улыбаясь.

— Договорились. Тем более, что мы все Михайловичи. Прямо МММ какое-то — легко согласился Сергей и все трое рассмеялись.

— Леонид говорил, что у Вас есть какие-то соображения насчет экспансии куда-то, — Миндель, отпив небольшой глоточек кофе, с интересом разглядывал собеседников.

— Сейчас попробую сформулировать.

Выдержав почти театральную паузу, Сергей продолжил:

— Если брать чисто коммерческую сторону вопроса, то, как можно видеть и из истории, и наблюдая современность, наибольшую прибыль приносит массовое производство, которое может обеспечить только крупный бизнес. Поэтому расширение сети Ваших клубов можно и нужно только приветствовать. Они ориентированы на взрослых людей, готовых тратить приличные суммы на собственное хобби. Но в России основная масса танцоров — дети, в отличии от, например, Европы, где уже Сеньоры составляют весьма и весьма существенную часть занимающихся. Тому миллион причин, разбирать и обсуждать их здесь и сейчас нет смысла. В Штатах очень хорошо развита система Pro-Am… Ну не мне вам об этом говорить. Но!

Он снова взял паузу.

— Ни у нас, ни в Европе, ни в Америке нет и не было стройной системы подготовки, четких критериев оценок, более-менее независимого судейского корпуса — всего того, что есть в спорте. Очевидно, что переносить механистически все это в танцы невозможно. Да и не нужно. Не дай Бог, кому-то придет в голову танцы на Олимпиаду начать пропихивать. И опять "Но"! Без внимания и поддержки государства превратить нечто в "крупный бизнес" — невозможно, — Сергей сакцентировал внимание собеседников на том, что выражение "крупный бизнес" было именно в кавычках.

— Это же мгновенная потеря независимости, — разочарованно сказал Миндель.

— Да. И поэтому нужно пытаться получить поддержку не государства как такового, не госбюджет, который утечет, как вода через решето, а конкретных частных лиц, способных влиять на принятие государственных решений. Причем лиц не просто влиятельных, а очень влиятельных. Давайте помечтаем: через несколько лет вы организуете, например, турнир "Кубок Президентов". Или хотя бы "Кубок министров". Или "Кубок Мэров". В рамках системы Pro-Am, например. В качестве Am — реальные Президенты, мэры, губернаторы или министры.

— Ну Вы и фантазер! — и Алексей и Леонид хохотали так, что немногочисленные посетители стали на них с удивлением и интересом оглядываться.

Ефимов улыбался, но молчал.

— Вы представляете себе, сколько времени нужно потратить на то, чтобы превратить новичка в хотя бы подобие танцора? — спросил Леонид, не переставая снисходительно улыбаться.

— А уж тем более людей такого уровня, график которых расписан на годы вперед и вклинить туда занятия танцами — задача практически невыполнимая, — добавил Алексей.

— Конечно. Но задача сделать из условного мэра или министра танцора Вашего уровня, — Сергей обозначил поклон в сторону Плетнева, — и не должна ставиться. Да даже уровня приличного А класса — и то будет лишним. Достаточно "подсадить", извините за жаргон, несколько "нужных" человек на бальные танцы. Ведь Вы же прекрасно знаете, что хотя бы раз окунувшись в наш мир, люди практически без исключения "прикипают" к нему навсегда. "Если я сегодня не танцевал, значит я прожил этот день зря", — этот афоризм великого Ницше должен стать настолько актуальным и, не побоюсь этого слова, модным, чтобы бальные танцы могли бы конкурировать с теннисом, борьбой и горными лыжами. Хотя бы. Про футбол, а уж тем более, хоккей… помолчим.

— И все-таки это какая-то фантастика. Причем ненаучная, — было видно, что Алексей несколько разочарован развитием их разговора, — потратить массу сил и времени на практически невыполнимый проект я, например, не готов.

— А и не надо ничего тратить. Найдите мне двух-трех жен или дочерей "важных" людей, и я за несколько месяцев попробую сделать их них фанаток бальных танцев, — Сергей произнес это настолько убежденно, что его визави на этот раз даже не подумали смеяться.

— А потом и их мужья или родители подтянутся.

— Но Вы же сами совсем недавно в танцах и никого ещё даже не пытались учить, — с сомнением сказал Плетнев, безуспешно пытаясь скрыть слегка ехидную усмешку.

— Я понимаю, что мое заявление звучит слишком самонадеянно, но что вы теряете? В случае неудачи я готов буду компенсировать возможные потери, хотя и уверен, что в этом не будет необходимости.

За столом повисла напряженная тишина, которую через несколько минут нарушил Алексей:

— Ну хорошо. Давайте возьмем некоторую паузу на обдумывание.

— И вот что я ещё хотел бы добавить, — прервал его Сергей, — в ближайшие пять-десять лет нас всех ждет череда экономических и политических кризисов, которые весьма больно ударят по "индустрии развлечений". В такие периоды люди сокращают в первую очередь необязательные расходы, к которым пока относятся и занятия бальными танцами. На этом фоне может, а точнее, должна, развернуться борьба за передел "сфер влияния", которая может перерасти в открытое противостояние IDSF и WDC. Так называемая "политика" в танцах, которая сейчас касается только самых топовых пар, да и то только иногда, расцветет таким буйным цветом, что поставит под угрозу срыва многие крупные турниры из-за нежелания многих танцоров получать совершенно неадекватную оценку своего танца.

На этот раз он даже не сгущал краски, а просто описывал грядущие реалии. "Назад в будущее", — все-таки гениальное название", — подумалось с горечью.

— Вы встречались с Вангой? Или вызывали дух Нострадамуса? — с явным, но вовсе необидным сарказмом спросил Миндель.

— Нет. Это часть моей профессии — подстилать соломку везде, где это возможно, а не только где необходимо. И просто поверьте моему опыту, выражение "Предупрежден — значит вооружен" — помогает гораздо чаще, чем принято считать.

— И ещё, — продолжил Сергей после очередной паузы, — В такие периоды как никогда нужен прочный цемент личной заинтересованности людей, вызвать неудовольствие которых опасались, опасаются и будут опасаться все без исключения. Еще раз прошу простить за жаргон, но "крыша", — она и в Африке — "крыша". К тому же у таких людей гораздо больше возможностей решать возникающие проблемы… Или хотя бы помочь решить. Ну и напоследок… Я готов попробовать провести подобие рекламной компании на Старой площади. Я там, уж не знаю, — к сожалению или к счастью, — не частый гость, но в ближайшие месяцы надеюсь пару раз появиться.

Вот теперь уже он весело улыбался, глядя на удивленные лица собеседников.

— Особенно, если уважаемый Леонид напишет что-то вроде рекламной листовки. Уверен, лучше, чем у Вас, ни у кого не получится.

Глядя на вновь вспыхнувшие в глазах искры исчезнувшего было интереса, Сергей с удовлетворением подумал, что можно поставить очередную галочку "выполнено" напротив одного из пунктов глобального плана.