Кто же твой папочка?

Глава 18

Лавиния преисполнилась решимости добиться от Рихтера компенсации без всякого там брака. Пока их договоренность закреплена только устно, но сегодня девушка планировала это исправить.

В глубоком кармане льняной юбки лежал свернутый лист бумаги. Сегодня Рихтер пригласил ее в театр. Девушка причесалась, надела новенькое бежевое платье. Выглядела она просто, но достойно.

— Тебе очень идет это платье, — глаза Рихтера засияли, когда он увидел Лавинию. Девушка еле смогла сдержать улыбку. Как бы там ни было, получать внимание к себе ей нравилось. Она благосклонно кивнула в ответ на комплимент. Командир подал ей локоть. — Окажи мне честь быть моей спутницей сегодня.

Что говорить, язык у Рихтера был подвешен хорошо. Раньше из его рта вылетали лишь колкости, сейчас — комплименты. Лавиния ничего не могла с этим поделать. Она лишь беспомощно качала головой и вздыхала.

— Куда мы идем? — спросила девушка и взяла его под локоть, Рихтер повел ее к уже знакомому экипажу.

— На новый прогрессивный спектакль, я сам на таких не был, — он помог ей забраться в экипаж. — Для нас обоих это будет эксперимент.

— Интересно, — Лавиния была заинтригована. И взволнованна. Она никогда не ходила в театр, и, честно говоря, боялась показаться простушкой там на фоне великосветского Рихтера. Похоже, все пройдет не так уж и плохо.

— Ах, кстати говоря, — вдруг начала она, — надеюсь, Вы помните наш уговор.

Лицо Рихтера несколько застыло, улыбка чуть померкла, однако он кивнул.

— Помню, — тяжело вздохнул он, — и я держу свое слово.

— Что же тогда были слова о браке?

— Мои мечты, — просто сказал Рихтер. — Я хочу, чтобы у нас была семья, чтобы я мог участвовать в жизни своего ребенка.

— Я уже говорила, — с опаской пробормотала девушка, — у меня нет намерения выходить замуж. Мне нужны только деньги.

— Знаю, — он совсем сник. — Однако надежда умирает последней.

Лавиния ничего ему не ответила. Такие слова заставляли ее верить в то, что она действительно может быть любима кем-то вроде Рихтера Леманна. Грызущая совесть не позволила девушке завести разговор о подписании договора. До театра они доехали в тишине.

Экипаж остановился перед одним из самых известных театров Туроля. Он не был большим, сюда не ходили аристократы, увешенные камнями. Тут так не принято. Основными зрителями был зажиточный средний класс, университетская интеллигенция и мелкие торговцы. Никакого снобизма, только искренняя любовь к театру.

Красный бархат внутри напомнил родной шатер и цирковую арену. Только здесь было теснее, да и потолки ниже. Однако магические люстры прекрасно освещали длинные коридоры, отчего не создавалось ощущение, что они попали в мышиную нору. Здесь было почти уютно.

Зал был не в пример больше и просторнее, сцену закрывали тяжелые багровый занавес. Люди медленно рассаживались по своим местам, зрителей было немного. Места Лавинии и Рихтера были на балконе. Отсюда открывался прекрасный вид на всю сцену и оркестровую яму.

— Скоро музыканты начнут настраивать инструменты, — шепнул ей на ухо Рихтер. И правда, стоило почти всем зрителям рассесться, заиграла музыка. Она была несколько нестройной, но приятной. Лавиния чувствовала, как приобщается к высокой театральной культуре. Это было волнительно.

Рихтер с легкой полуулыбкой наблюдал за тем, как ерзает девушка на своем месте, как с жадным любопытством осматривает все вокруг. Он был доволен, что Лавинии понравилось. Пускай спектакль даже еще и не начался. Может быть, в конце у нее будет хорошее настроение, и она благосклонно отнесется к предложению поужинать. На вечер у него было подготовлено кое-что еще.

Он был по-настоящему расстроен тем, что Лавиния категорична в вопросе брака. Его задевало недоверие к себе. Помыслы Рихтера были искренне, он правда хотел, чтобы Лавиния стала его женой, чтобы они вместе воспитывали своего ребенка. Неловко, что последовательность несколько нарушена, однако он был уверен, что справится. Осталось дождаться последнего слова Лавинии.

Размышления прервал погасший свет и начавшийся спектакль. Он повествовал о женитьбе двух слуг, которым постоянно препятствовали то родственники, то сам господин аристократ. Каждая сцена дополнялась песней и танцем, словно на сцену пустили уличную труппу. Только декорации и костюмы были не в пример лучше.

Рихтер перевел взгляд на свою спутницу. Ее черные глаза сверкали словно звездное небо. Он чувствовал жар в груди, когда видел ее радость. Как завороженный наблюдал за живой мимикой лица, чувствовал тот же трепет, как и тогда, когда понял, что влюблен в Лавинию Марш.

Она была столь яркой, жизнерадостной и целеустремленной, что привлекала к себе восхищенные взгляды, где бы ни была. По крайней мере, взгляд Рихтера всегда преследовал ее.

В какой-то момент Лавиния заметила, что он смотрит на нее. Девушка обернулась и счастливо улыбнулась. Сердце Рихтера пропустило удар, и он взволнованно сглотнул. Ему так хотелось сцеловать улыбку с ее губ, но он знал, что ему не дозволено. И это сводило Рихтера с ума, беспощадно точило самоконтроль.

Командир почти не помнил, чем закончился спектакль. Вроде, все завершилось хорошо. Комедия, как никак.

— Тебе понравилось? — спросил он девушку, стоило выйти из здания. Лавиния оживленно покивала головой.

— Ах, еще как! — воскликнула она и тут же смущенно замолкла, когда некоторые из гостей укоризненно поглядели на нее. Девушка подвинулась ближе к Рихтеру и зашептала ему почти на ухо:

— Ох, было потрясающе! Актеры очень талантливы, я от души посмеялась. Давно я так не отдыхала.

— Очень рад, что тебе понравилось, — улыбнулся Рихтер, — я знаю один хороший ресторан. Не откажешься поужинать со мной?

— Ох, ресторан?! — изумилась девушка. — Настоящий?! Ой, нет-нет, это очень дорого.

— Лавиния, ты же знаешь, я заплачу, — настаивал на своем командир. — Еще там готовят потрясающую баранину на камнях.

Вот это было уже интересно. В последнее время Лавиния пристрастилась к баранине. В голове появилась картинка сочного, красивого стейка. Образ слишком соблазнительный, чтобы отказаться. Тем более, что Рихтер за все заплатит.

— Хорошо, — после недолгих раздумий согласилась девушка. Командир галантно подал ей руку. Лавиния даже привыкла к подобной обходительности, наслаждалась ею в глубине души. Она больше не считала Рихтера плохим человеком. Признала, что предыдущие время было недопониманием. Пуститься в мечты о счастливой жизни мешал прошлый опыт с Эриком, а также благородное происхождение командира.

Пускай он не отмалчивался, прямо говорил о своих желаниях, Лавинии не хотелось бы оказаться запертой в огромном особняке. Иметь дело со снобами-родственниками, которые явно не будут рады невестке-простолюдинке.

Рихтер привез ее к роскошному зданию с огромными окнами от пола до потолка. Внутри играла арфа, на полу — мрамор, столы — из темного дерева, на них — кипенно-белые скатерти и вазы с живыми цветами. Подавальщик во фраке, который выглядел куда лучше, чем они с Рихтером, учтиво провел их на второй этаж. Там был длинный коридор со множеством дверей. За одной из них оказалась небольшая комнатка со столом около огромного окна.

— Прошу, — подавальщик отодвинул для Лавинии стул, а после положил на стол два меню. — Позвоните в колокольчик, когда выберите блюда.

После этого он покинул комнату, оставив их наедине. На планшете из приятно пахнущего дерева были закреплены два плотных тисненых листа, где золотистыми чернилами были выписаны названия блюд. Ниже черным находился их состав.

Взглядом девушка нашла обещанную баранину на камнях, тут она изящно звалась «Ягненок летних гор». К нему она выбрала «Пряную вишню», которая, по сути, представляла собой глинтвейн на основе вишневого сока. Рихтер взял себе оленину под названием «Король лесов» и бокал красного вина. Стоило подавальщику уйти с их заказом, как повисла неловкая тишина.

Радостное возбуждение после спектакля оттеснила неуютная нервозность от нахождения в таком дорогом и непривычном месте. Она чувствовала себя лишней, неуместной в этом ресторане. Конечно, Рихтер не мог не заметить ее состояние.

— Тут достаточно уединенно и очень красиво, — проговорил он, чем привлек к себе все внимание к девушке. — Я хотел привести тебя сюда для серьезного и очень важного для меня разговора.

Теперь Лавиния забеспокоилась еще больше. Неужели речь снова пойдет о браке? Она уже отказалась и менять свою позицию так быстро не собиралась. Вместе с тем ее начало гложить любопытство. А может, речь идет совсем о другом.

— О чем же пойдет речь? — робко поинтересовалась она, когда любопытство пересилило все остальные чувства. Рихтер лишь мягко посмеялся над ее неуверенным и жаждущим видом.

— О нашем дальнейшем взаимоотношении, — коротко ответил он. — Давай сначала поедим.

После командир отвлек ее непринужденной беседой о грядущих зачетах. За разговором время прошло незаметно, и вскоре принесли блюда. Запах был просто потрясающим. Лавиния с превеликим удовольствием впилась в сочный горячий стейк, даже не успев насладиться его подачей. Девушка застонала от того, насколько же вкусным он был. Пряным, ярким, нежным по текстуре. А этот чуть острый соус с гренками. Что же может быть лучше?

Рихтер в это время наслаждался своей олениной, наблюдал за удовольствием своей спутницы. В конце трапезы он отложил приборы и достал из кармана небольшую деревянную шкатулку. Ее поставил напротив девушки.

— Лавиния, — начал Рихтер, и она поспешила отложить в сторону вилку, — я искренне люблю тебя. Я хочу быть рядом с тобой и рядом с нашим ребенком.

Девушка хотела было возразить, однако он не позволил этого сделать.

— Я уважаю твое желание быть самостоятельной и не выходить за меня замуж. У меня никогда не было мысли принуждать тебя к этому. Мне учиться еще два года, и я прошу обдумать за это время хочешь ли ты быть со мной.

После этих слов он открыл шкатулку. Там находился золотой перстень с большим овальным камнем того же цвета, что и глаза Рихтера.

— Это кольцо моей бабушки. Дед подарил его ей перед помолвкой, — последовало объяснение. — Возьми его к себе, пока все обдумываешь. Через два года, если решишь, что отношений со мной тебе не хочется, просто верни его. В противном случае надень его, и для меня это будет знак, что ты согласна.

Лавиния была изумлена и тронута. Пожалуй, впервые она осознала всю глубину чувств Рихтера. Предложить бедной простолюдинке драгоценную семейную реликвию почти без обязательств — действительно сильный и смелый шаг. Ее радовало, что он не давил, ничего не требовал, лишь мягко уговаривал и давал время и пространство для размышлений. Девушка робко приняла шкатулку и увидела, как в янтарных глазах командира вспыхнула надежда.

— Два года, — произнесла она. — Я принимаю такой вариант. Есть что-то еще?

— Да, — кивнул Рихтер, — я хочу принимать участие в жизни нашего ребенка. Я не хочу ограничивать тебя в выборе места жительства и верю, что ты создашь достойный дом для него. Позволь мне периодически навещать вас. Не сбегай и не исчезай.

— То есть, Вы даже не будете настаивать на проживании в Вашем поместье или где там живут аристократы?

— Нет, иначе бы все мои предыдущие слова о свободе и выборе были лишь пустым звуком. Как мы и договаривались, я выплачу тебе пятнадцать тысяч, когда закончатся наши восемь встреч. Я понимаю, что ты хочешь приобрести в Туроле дом. И на протяжении тех двух лет я хочу навещать тебя с ребенком. О времени и количестве встреч мы сможем договориться позднее.

Раз Рихтер не собирается как-либо избегать своего отцовства или, упасите боги, забрать ребенка. Пожалуй, можно и согласиться на его условия. Хуже от этого никому не будет, решила Лавиния и кивнула.

— Ладно, поговорим об этом после того, как я куплю дом.

Он облегченно улыбнулся и мягко сжал ее ладонь в своей.

— Спасибо, — так искренне сказал он, что по телу прошлись мурашки. Прикосновение быстро прекратилось, но кажа в том месте еже долго пылала. Сердце девушки взволнованно и гулко билась в груди. Она облизнула пересохшие губы. Все же Рихтер Леманн был достойным мужчиной. Надежным, заботливым и участливым. Эгоистичный голосок в голове приговаривал, что нужно брать быка за рога пока есть возможность. Более робкая ее часть опасалась. Насколько долго продлится его любовь? Сколько продлиться ее счастье? Подобные мысли омрачали такой прекрасный вечер.