Кто меня оклеветал?

ЧЕМОДАННОЕ НАСТРОЕНИЕ

Сталевар Николай Петров второй месяц из смены в смену давал рекордные съемы стали. Над головой профорга мартеновского цеха Константина Чемоданова нависла угроза проведения мероприятия на тему «Обмен передовым опытом».

Другой испугался бы: дело сложное. Но не таков Константин Чемоданов. Он вывесил объявление, собрал всех в красном уголке и поднялся на трибуну.

— Товарищи! Я по части ростков нового. В любое Время подойдите к нормировщику и спросите, у кого лучшие показатели по цеху? Что вы думаете он вам ответит? Он ответит: из трехсот членов профсоюза самые выдающиеся показатели у… э-э-э… сталевара Петрова. А вчера цеховая «молния» возвестила о том, что… э-э-э… этот сталевар дал рекордный съем стали. Как же нам не следовать примеру? Как не равняться? Как не гордиться? Не стыдно ли тем, кто погряз в консерватизме и держит опыт лучших под спудом?..

Вдохновенно говорил профорг Чемоданов. Но никому почему-то не стало особенно стыдно от профорговых слов. Только третий подручный с шестой печи Федя Птушко вздохнул и с притворным восхищением сказал:

— Вот здорово!

И всем стало ясно, что слова Птушко относятся не столько к работе сталевара Петрова, сколько к красноречию Чемоданова.

— Именно — здорово! — ни на секунду не смущаясь, подхватил реплику вдохновенный Чемоданов. — Глубоко прав предыдущий молодой товарищ! Как же нам не изучать прогрессивный передовой опыт? Как не внедрять? Как не беречь, не растить и не поднимать на щит?..

— Слышали уже, — рассердился пожилой мастер Борис Борисович. — Давай ближе к делу.

— К какому делу? — удивился профорг. — Ведь мы же обсуждаем важнейший вопрос о необходимости всемерного распространения методов труда тех, которые…

— Да ты говори по существу. Какие методы?

Чемоданов на секунду осекся, но продолжал:

— Методы тех, которые все, как один, нога в ногу стали к огнедышащим печам и, не щадя ни сил, ни минуты времени…

— Зарапортовался Чемодан! — послышалось из зала.

— Да он, наверное, сам не знает, какие методы у Петрова! — радостно удивился Федя Птушко.

Докладчик вытер лоб платком и сказал:

— Добился успеха — помоги отстающим.

Это вызвало возмущение. Поднялся шум.

— Тише! — закричал профорг. — К порядку!

— Разрешите мне! — послышалось из зала.

— Кто это сказал? — полез в бутылку Чемоданов.

— Я, — ответил симпатичный парень из второго ряда.

— Я еще не кончил, а вы меня перебиваете! Не знаю вашей фамилии, молодой человек, но скажу вам прямо: тем, кто мешает сделать передовой опыт достоянием всех, мы крепко дадим по рукам!

— Извините, — застеснялся сталевар.

— Да он просто смеется, — вдохновившись вновь, зашумел с трибуны профорг. — Он мешает важному собранию. Он срывает выработку резолюции о необходимости всемерно расширять ряды тех, и в частности, ряды… эээ… Петровых, которые…

— Освободи трибуну и предоставь ему слово, Чемодан, — закричал кто-то голосом, закаленным в необозримых пролетах мартеновского цеха.

— Кому освободи?!

— Ему! Ему! Хватит! Коля, выходи на трибуну!

Молодой гонитель передового опыта из второго ряда встал и вышел на трибуну. Он заговорил, и в красном уголке восстановилась тишина. Он говорил 25 минут, и все его внимательно слушали. Дело в том, что это и был сталевар Петров…

А у профорга Константина Чемоданова теперь, по общему мнению, «чемоданное настроение». Раньше он в дни выдачи зарплаты поражал окружающих лихостью в сборе членских взносов. А сейчас и это свое любимое занятие бросил. Зачем стараться? Все равно переизберут…