Кто меня оклеветал?

КАК ПОБИЛИ РЕКОРД

— Не хочу я, — сказал Слава Мороз и стал царапать ногтем лак директорского стола.

— Да ты пойми, голова два уха, — рассердился Николай Петрович, — пойми, что больше выдвигать некого. Строгалей у нас двое: Сонька Несытых и ты. Сонька — дурочка, все смешки у нее на уме. Остаешься ты. А шумок некоторый… то есть рекорд, так сказать, в городском масштабе ой-ой-ой как нам нужен! Станок тебе поставим самый новый. Двух подсобников определим, пусть заготовки таскают. Пусть и устанавливают их на станок, пусть бегают за резцами и стружку убирают. А ты только кнопочку будешь нажимать, осуществлять общее руководство, хе-хе-хе… Но чтобы завтра было пять норм. Не меньше! К концу смены придут корреспонденты тебя фотографировать. А на телевидение вместе поедем выступать. И пусть кто-нибудь еще скажет, что мы не растим новаторов!

— Не могу я, — плачущим голосом сказал Слава, — не могу, неудобно перед товарищами.

Но Николай Петрович счел вопрос решенным и позвонил секретарше в знак окончания аудиенции. Он был директором доброй старой закалки, и те, кто ему возражали, неизменно оказывались вне заводской территории.

Любимым каламбуром Николая Петровича была фраза:

— Не желаешь? А по собственному желанию?..

Слава Мороз побрел в цех.

На его рабочем месте царил беспорядок большой стройки. Старый станок был убран, и из бетонного фундамента, как руки потерпевших бедствие на море, торчали погнутые анкерные болты и стальные прутья арматуры. А многотонный мостовой кран уже тащил, позванивая, новый матовый от смазки строгальный станок.

На следующее утро, когда Мороз пришел на работу, два подсобника кончали обтирать станок ветошью. Рядом бригада маляров красила розовой краской персональный шкафчик для инструментов. На специальном стеллаже лежала гора заготовок, хотя обычно их всегда не хватало. Ближе к окнам стояла кадка с гигантским фикусом.

— Нет, — пробормотал Слава, — нет. Обманывать людей я не стану. Выполню полнормы — и баста.

Но все пошло по-иному. Едва Слава поставил заготовку и нажал кнопку, как станок запел так четко и ритмично, что Славе неудержимо захотелось испробовать его на максимальных режимах. Он увеличил подачу, и деталь была изготовлена мгновенно. На таком замечательном оборудовании он еще никогда не работал. Руки его сами потянулись за очередной заготовкой, потом за следующей. Слава увлекся, и подсобники едва успевали подносить одну заготовку за другой.

Одним словом, когда цеховая сирена возвестила о конце смены, нормировщик несколько театрально указал рукой на большую гору обработанных деталей и объявил всем собравшимся:

— Строгаль Станислав Мороз выполнил восемь с половиной норм!

Щелкнул фотоаппарат.

Это прибывший на место установления рекорда корреспондент сделал первый снимок. Потом он снял Славу рядом с директором. Потом крупно снял директора и крупно станок. И еще раз снял Славу в позе охотника, убившего льва.

Одним словом, торжество получилось на славу. Правда, чуть не испортила все Сонька Несытых.

— А малую механизацию почему не снимаете? — крикнула она.

— Какую механизацию? — осведомился корреспондент.

— Которая автоматически заготовки подтаскивает!

С этими словами Сонька вытолкнула вперед двух подсобников.

Но скандала не получилось. Корреспондент сфотографировал и подсобников.

Через день в газете появилось большое фотообвинение под названием «Как очковтиратели побили рекорд».

Через два дня, не вынеся позора, директор уволился по собственному желанию.

А Слава Мороз до сих пор мучится вопросом: случайно разоблачил их корреспондент, или он все знал заранее и немного хитрил?