Кто такой Лу Шортино?

В комнате, слабо освещенной газовым фонарем…

В комнате, слабо освещенной газовым фонарем, на спинке стула с выбитым сиденьем висела кожаная куртка. В кармане зазвонил мобильник, и этот звонок слился с ритмичным скрипом матраса.

– Какого хрена! – прохрипел Нуччо. Как был голый, он встал и вытащил из кармана куртки телефон. – Какого хре… дон Скали?

– Где тебя носит, твою мать!

– У нас колесо лопнуло. Парринелло как раз меняет его.

– А ты, чтобы убить время, отправился к шлюхе!

– Упаси боже, дон Скали, как вы можете такое говорить!

– Нет, вы на него только посмотрите! Да что же это такое?! Ты даешь человеку работу, а он вместо благодарности готов тебе же на голову навалить!

– Да нет же, дон Скали, что вы говорите! Я… я в баре…

– Ну конечно, где тебе еще быть! Сидишь за столом, жрешь бутерброд с сосиской, пока тебе варят макароны, а потом несешься трахаться. А когда наконец заявляешься, от тебя за версту разит черномазой шлюхой! Как будто я тебя не знаю! Так вот. Если ты не появишься здесь немедленно, – я повторяю: немедленно! – я оторву твои яйца и повешу их тебе на уши. Ты меня понял? Я отрежу их и повешу тебе вместо ушей!

– Лечу, дон Скали, уже лечу! Черт, а как же колесо… Вот не вовремя, ну ладно, я скажу Бруно, чтобы бросил возиться… Короче, все, я допиваю фернет и лечу! Хотя нет, какой к черту фернет, бросаю все и лечу!

Лучи солнца, заходящего за край ущелья Симето, уже не могли согреть заросли тростника, снующих в нем птиц, пакеты с мусором, несколько полусгнивших шалашей, кучу старых башмаков, нечистоты, а также трупы Туччо и Нунцио Алиотро. Туччо лежал вытянувшись, лицом вниз, Нунцио Алиотро – скрючившись и подогнув правую руку. С расстояния в сотню метров они казались инсталляцией в стиле модерн. В кармане у Туччо зазвонил телефон – полилась мелодия латиноамериканской песенки «La vida loca».[80]

Зажав под мышкой завернутый в бумагу пакет, Нуччо позвонил в дверь «Миндальной пасты», предварительно пристально оглядев проспект Италии. Святая Мария, как он любил гулять по нему после хорошей встряски с негритянкой из Сан-Берилло!

Дядя Сал открыл стеклянную дверь, отделанную латунью, оглядел Нуччо с головы до ног и отвесил ему оплеуху, звон от которой разнесся по всему проспекту.

– По-твоему, сейчас самое время бегать по блядям?

– Дон Скали, клянусь! Я только заскочил выпить рюмку «фернета»…

– Ружье принес?

– Конечно, вот оно, – заторопился Нуччо, поднимая бумажный сверток. – Я его завернул в бумагу, чтобы не было заметно…

– Где Туччо?

– Вы меня спрашиваете, дон Скали? Разве не вы его послали грохнуть Соннино?

– Вы что, не перезванивались с ним?

– Нет.

– Вы трезвоните друг другу, даже когда сидите в одной машине, а сегодня ни разу не созвонились? Кончай вешать мне лапшу на уши.

– Так это мы делаем, когда валяем дурака, а когда работаем, мы так не шутим.

– Ублюдок, сукин сын, вонючий пидор, раздолбай!

Стоя перед дядей Салом в комнате Лу Шортино, Нуччо в ответ на поток ругательств только улыбался – то ли потому, что успел хорошо курнуть травки, то ли потому, что просто привык к его брани. Эта улыбка окончательно распалила и без того взбешенного дядю Сала.

– Ты самый грязный из всех сукиных детей! Твоя мать давала всем, у кого на нее вставал! Мне пришлось вызвать Тури, чтобы он избавил меня от этой американской шлюхи! Ты понял, пидор?

– Да нет же, дон Скали, этого просто не может быть! Я сам видел, как она падала вместе с американцем в белом костюме!

– Она просто упала рядом с ним, ты, кусок дерьма! Так ты еще смеешься? Ты над кем ржешь, сволочь, пидор, говнюк?

– Я не смеюсь, дон Скали, правда же, я не смеюсь… – лопотал Нуччо, улыбаясь во весь рот.

– Спрячь ружье туда, – скомандовал дядя Сал, показывая на шкаф Лу.

Нуччо поддернул спадающие штаны, взял ружье, стал на колени и зарылся в шкаф с головой, разгребая барахло.

– Ты надел перчатки, мудак?

– А как же! – отозвался Нуччо, мечтая, как негритянка будет надевать ему презерватив.

– Осторожнее! Если выстрелит, разнесет на фиг всю твою безмозглую башку.

– Что?

– Осторожнее, говорю! Если ружье выстрелит, разнесет твою башку!

– Что вы сказали, дон Скали?

– Драть тебя в задницу!! Я сказал, драть тебя в задницу, идиот!!

Нуччо, щурясь, выбрался из шкафа, отряхивая брюки.

– А теперь что? – спросил он.

Дядя Сал закатил глаза. Нуччо с дурацкой улыбкой оглядел комнату, заметил бутылку джина и перевел взгляд на дядю Сала. Кажется, дядя Сал над чем-то задумался, мелькнуло в голове Нуччо. Он подошел к бутылке, краешком глаза следя за дядей Салом, вытащил пробку, взял стакан, налил в него джину, снова оглянулся на дядю Сала и проглотил содержимое стакана. Потом вернул его на место, сунул руки в карманы и принялся насвистывать.

– Звони Туччо, – приказал дядя Сал, глядя в потолок. Стоя, он перекатывался с пяток на носки и обратно.

Нуччо взял телефон и набрал номер Туччо.

В ущелье Симето парочки, прикатившие сюда в машинах, занимались любовью. Им нисколько не мешали ни рваные пластиковые пакеты, ни наполовину воткнутые в песок бутылки, ни трупы Туччо и Нунцио – они их просто не замечали. Послышался звонок телефона, и зазвучала мелодия «La vida loca».

– Ответь, может, это твоя жена, – пошутил чей-то голос в одной из машин.

Все засмеялись. И продолжили свое занятие.

– Никто не отвечает, – сказал Нуччо. От нечего делать он перекладывал лежащие на письменном столе бумаги, газеты, пустые пивные бутылки. И тут заметил арбалет.

– Дай мне телефон! – рявкнул дядя Сал.

Нуччо протянул ему мобильник и принялся мерить комнату шагами. Возле мини-бара он остановился, схватил бутылку с джином, отвинтил пробку и до краев наполнил высокий стакан. Опрокинул одним глотком, бросил взгляд на дядю Сала и снова налил. Со стаканом в руке опять пошел ходить по комнате, пока не уселся на стул возле письменного стола, уставившись в угол невидящим взглядом. Внезапно на него опять напал приступ смеха.

– Ты что делаешь?

– А?

– Какого хрена ты ржешь?

– Кто, я? Я не ржу, дон Скали, – сказал Нуччо и отпил из стакана.

Дядя Сал оставил его в покое и набрал номер.

Нуччо неловко оперся животом о край стола и соскользнул со стула на пол. Выдвинул левый верхний ящик и увидел коробку со стрелами от арбалета.

Нуччо уставился на нее. Она напомнила ему коробки с печеньем, какие он видел в детстве. На коробке красовалась надпись: «ДРОТИКИ». Нуччо поставил коробку на стол и открыл ее.

– У Нунцио Алиотро играет музыка, – сказал дядя Сал.

Нуччо достал из коробки стрелу и погладил оперение.

– А? – спросил он.

– Музыка в телефоне, – повторил дядя Сал.

Нуччо поднес наконечник стрелы поближе к правому глазу. Моргнул, отвел стрелу от лица, положил рядом с арбалетом. Тут его осенила идея. Он засмеялся и натянул тетиву. Взводя спусковое устройство, удерживающее тетиву и стрелу, он продолжал смеяться.

– Где ты ходишь, тварь такая?! Кто, кто – Сал Скали! – орал дядя Сал в трубку секретарше, приподнимаясь на носки. Опуститься на пятки он не успел, потому что каким-то таинственным образом оказался лежащим на полу. Прежде чем его глаза закрылись навсегда, он все-таки увидел красное пятно, которое быстро расползалось по его белой рубахе, пока не закрыло две готические буквы СС, аккуратно вышитые напротив сердца.