Кто ты, Такидзиро Решетников. Том 5

Глава 2

— Вот ты наглый нахал. — Моя непосредственная начальница закрывает за собой дверь и запрыгивает на мой стол. — Почти что рабочее время, а чем ты занят. — Аяка, не чинясь, тоже прикипает к монитору, на котором я в одной из картинок наблюдаю противостояние между отцом своего адвоката и частью государственного аппарата.

Честно говоря, не ожидал. Моэко подробностей не рассказала (и по телефону о таком не спросишь), но со стороны весьма похоже, что перед фамилией Миёси я уже в неоплатном долгу.

Незримом, нематериальном, но тем не менее. За него не выставляли счёт заранее, скорее всего не предъявят и потом, однако уже сейчас есть, над чем задуматься.

Непонятно, чем отдариваться. По-хорошему, встретиться бы со своей адвокатом с глазу на глаз и задать серию лобовых вопросов — но не время. Если я хоть чуть-чуть понимаю в вопросе, она сейчас на нервах за родителя. Лезть под руку — далеко не лучшая идея, ещё и с личными шкурными темами.

Придётся подождать, тем более что Миёси Мая уже прогремел на всю страну, продолжает греметь и о его проигрыше речь пока не идёт.

Теоретически, ситуация со стороны кабмина легко решается огнестрельным оружием или бронетехникой. Но — не то государство, не тот народ, не то время.

Вдобавок, потомок камикадзе всё просчитал (я тут полистал на форумах его биографию плюс антологию по предкам — интересный у Моэко папа. Яркий, к-хм, персонаж).

Судя по лицам на экране, ему и его ребятам реально наплевать на любые последствия для себя лично, особенно тем, которые прибыли последними на трёх микроавтобусах — трансляция с трёх дронов идёт непрерывно, её дублируют уже и серьёзные новостные агентства.

Респект, что ещё сказать. Ощущение того, что я им весьма обязан, с каждой минутой только растёт.

— Не садилась бы ты так, — вздыхаю шефине. — Войдёт кто — слухи поползут, твоя девичья репутация может рухнуть. А на моей совести и так грехов хватает.

— Нестрашно, твоя совесть может не напрягаться, — отмахивается Андо, меняя ногу.

Теперь она забрасывает не правую на левую, а левую на правую. При этом её абсолютно не смущает, что под находящейся на уровне моего лица короткой юбкой я вижу то место, где её ноги соединяются вместе.

— Во-первых, это в офисе теперь новый тренд после твоей покровительницы — так садиться, — продолжает босс. — Такая посадка на стол при подчинённых подчёркивает фокус на рабочих задачах и неформальный подход в их решении, пха-ха-ха.

— А кто у меня покровительница? — уточняю на всякий случай.

— Шутишь? Девочка Хину же. То есть, Хьюга Хину-сан, я хотела сказать, — лицо шефини расплывается в приторно-демонстративной улыбке. — Извиняюсь, оговорилась.

— Верю… Вообще-то, я до сего момента искренне полагал, что в глазах общественного мнения мой покровитель — Хаяси Хонока-сан. Опять же, вертолёт давала. Но так, как ты сказала, тоже хорошо.

— С Хаяси-младшей у тебя нет таких совместных фотографий, как с Хину, — возражает руководитель.

— Каких именно фотографий? — рефлекторно цепляюсь за информацию. — Начинает складываться впечатление, что я о себе ещё очень многого не знаю.

— А вот. — Аяка достаёт из подмышки планшет, кладёт на мой стол, входит в один из рабочих чатов и демонстрирует некие занимательные картинки.

— Ничего себе, — впечатлённый до глубины души, откидываюсь на спинку кресла и чешу затылок. — А ведь смотрится и правда. Как будто… — договаривать нет надобности.

Вживую, что интересно, весьма своеобразные бикини пловчихи настолько вызывающими не выглядят. По крайней мере, если смотреть на неё в бассейне и с короткой дистанции. Не знаю, почему.

Да, там всё очень-очень интересно и даже более того, включая содержимое купальника — но почему-то при личном вконтакте такого эффекта фильма для взрослых не возникает, как сейчас.

Занятный феномен. Сделать зарубку на будущее.

— И в самом деле несколько двусмысленно смотрится, — заключаю, налюбовавшись. — Если не знать подоплёки, бог весть что можно подумать.

Хотя, насколько я успел заметить, Хину к чужому мнению прислушивается, м-м-м, в очень ограниченных рамках. И по очень ограниченному количеству причин, в перечень которых её собственная внешность не входит.

— Догада, — поощрительно кивает Андо. — Только не говори, что это ты лишь сейчас насчёт вас двоих открытие сделал. — И взгляд такой испытывающий, как у полицейского в процессе дознания.

— Люди — лентяи и рабы стереотипов, — развожу руками. — Никто не хочет разбираться глубоко, все судят о красивых женщинах по внешней атрибутике. Персонально тебе для информации: если общаться с ней лично и фокус делать не на содержимом купальника, то ты с удивлением обнаружишь, что её внутреннее содержание очень отличается от внешней формы. Я, честно говоря, больше фиксировался именно на нём, а не на теле. На мозгах, а не на декольте, если быть профессионально аккуратным.

— Какой коварный карьерист! — Аяка вспыхивает хищным энтузиазмом. — Втёрся в доверие к топ-менеджеру, занял место в соседнем шезлонге, сбрил к демонам её родного жениха — а это на секундочку наследник Сузуки — а сам всё это время коварно колупался в её мозгах⁈ Игнорируя внешность и не подкатывая к ней свои тестикулы⁈ Да ты ещё более хитёр, Решетников-сан, чем я раньше думала! — она щёлкает пальцем по тому снимку, на котором полоски Хину слегка сдвинулись и общая картина, как бы поделикатнее, вышла наиболее волнующей.

Даже в сравнении с остальными, тоже очень яркими, фотографиями.

— Обычно вслух такого не озвучиваю, но любимой начальнице по секрету поясню. Если б я захлёбывался слюной и восторженно пялился в её анатомию, по крайней мере сначала, как раз никаких отношений бы у нас и не получилось, — пожимаю плечами. — Скорее всего.

— Звучит логично, — серьёзно изрекает шефиня, легкомысленно болтая в воздухе ногой. — Рассказывай дальше. Как ты её склеил?

— Не говори таких слов, пожалуйста, тебе не идёт. Не для печати: сошлись на почве плавания, когда мне абонемент в Атлетику дали. Там случилось одно недоразумение, она меня из бассейна хотела выцарапать по ошибке, а потом я воспользовался знакомством и нагло обратился к ней за помощью. В лоб, без прелюдий, напролом.

— Ух ты, как занимательно. Ты продолжай, продолжай.

— А всё. Дальше дистанция сократилась самоходом: Хину-сан — не самый большой поборник традиционного этикета.

— Сложно поспорить, особенно с такими фотографиями… рассказывай дальше! — интерес начальницы становится всё более выпуклым.

— Да вроде ключевые моменты обозначил. Не знаю, что ещё добавить.

— Для начала, поведай своей сэмпаю, за какой это помощью ты к Хьюге в лоб обращался через мою голову? Ещё и чтоб я не знала? Что за интрига на моём огороде и за моей спиной? Такидзиро-кун, так дела не делаются — есть неписаные правила игры и ты до последнего момента делал вид, что их соблюдаешь. По крайней мере, в отношении меня.

— Извини, я на том этапе к тебе ещё не так как сейчас относился, — признаюсь честно. — Один раз обратился, когда с предыдущим хозяином этого кресла отношения выясняли, — хлопаю по подлокотнику. — Я в сердцах ему в глаза высказал, что думал, а потом спохватился: возможно, зря на неё сослался, о коррупции в закупках наедине было сказано, в бассейне.

— И-и-и?!!

— Она не стала делать из мухи слона и дала понять, что претензий по инциденту не имеет. Тем более что откаты имели место и, говоря цинично, по карману акционеров били: «Если бы в результате твоих заявлений я потеряла деньги, а не приобрела, ещё б можно было думать, что тебе на это сказать» — цитирую дословно.

— Ты всегда помнишь всё в деталях? Кто что говорил? — взгляд начальницы становится цепким и пронзительным.

— Да. — Ну а чего скрывать.

Хорошая память — не эксклюзив, а результат работы над собой, если захотеть. Даже здесь.

— А второй раз⁈ Или был ещё третий?

— Третьего пока не было, слава богу. Второй раз случился, когда нынешняя и.о. Директора Департамента Безопасности пыталась меня закатать под плинтус после междусобойчика с женихом бывшей, — тычу пальцем в сторону отдела. — Когда он ревновать прибегал, но попытался это всё замаскировать под рабочие претензии. Ещё два компьютера разбил. Вдребезги.

— Это когда вы с Номура при всех подрались, — молниеносно сопоставляет Аяка. — И у вас потом наверху объяснительные брали на двадцать четвёртом. Хм, а ведь скандал действительно замяли, — бормочет она под нос. — Причём весьма технично — никто и не вспоминает. Хотя казалось бы.

— Если б речь шла об объяснительной, я б к Хину-сан из Безопасности не стучался. Там именно что давление имело место, не совсем хорошее и на заведомо беззащитного стажера. Как они думали.

— Она помогла? — напряжение в глазах собеседницы звенит, как струна.

— Как видишь. — Скромно киваю. — Жив, здоров, в меру упитан. Ещё и повышение получил с твоей помощью.

— Хорошо, что не осталась тогда у тебя ночевать, — делает парадоксальный вывод моя эффектная начальница. — Хорошо, что ничего у нас тогда не было.

—??? — сперва даю волю искреннему возмущению, затем, присмотревшись к чужим глазам, констатирую с сожалением. — Да вы трусиха, Андо-сан! Поставили жирный крест на нашем будущем бракосочетании — возможно, даже не фиктивном — лишь потому, что испугались! Струсили! Сдрейфили!

— Угу, — легко соглашается Аяка, и не думая возражать. — И не просто струсила, а до боли в ногтях. От тебя, кстати, не скрываю.

— Даже не попытавшись разобраться, если у вас основания так трястись, — завершаю мысль.

— Такидзиро-кун, я обычно такого тоже вслух не говорю, — она доверительно наклоняется вперёд.

К открытой почти до бедра в разрезе юбки ноге добавляется расстёгнутое на пару пуговиц декольте.

— Но тебе в виде исключения поделюсь сокровенным. Знаешь, как кошке выжить в клетке с тиграми?

— Понятия не имею, — образностью метафоры впечатляюсь по полной. — Точнее, у меня есть свой ответ на этот вопрос, но он не имеет ничего общего с твоим иносказанием. Судя по всему.

— А твой ответ какой⁈ — и опять энтузиазм в женских глазах.

— Валить надо поскорее. Сквозь прутья клетки тигра любая кошка протиснется легко, судя по городскому зоопарку.

— Не вариант, — фальшиво огорчается Аяка. — Я столько лет в здешнюю карьеру вложила не для того, чтоб из Йокогамы уйти только ради, м-м-м, интима с тобой.

— Речь шла о браке, — напоминаю. — Возможно, даже о настоящем — мы договаривались присмотреться друг к другу поближе. Интим — так, приятный бонус. Спонтанная реализация чувственного компонента между двумя влюблёнными сердцами, одно из которых тоже не против вступить в брак, а второму вообще к сорока ближе, чем к тридцати.

— Правильный ответ на вопрос такой: кошка должна чётко понимать, где проходит граница, за которую ей нельзя заступать. — Андо произносит это на полном серьёзе. — Такидзиро-кун, я без поддержки выжила в нашем паучатнике, — она хлопает ладонью по крышке стола, — и даже кое-какую карьеру сделала именно потому, что всегда соблюдала невидимые границы.

— Не любишь ты меня, — вздыхаю почти не картинно. — И начавшие зарождаться чувства у тебя испарились сразу в момент прихода Хину тогда в кабинет. Отлично помню момент.

— Ты умный, — машинально кивает Аяка. — И наблюдательный. Да, именно тогда. Но я вообще-то не за этим сейчас пришла.

— Слушаю внимательно. — Оттолкнувшись ногой, отъезжаю в кресле на метр, потому что начальница погрузилась в слишком глубокие размышления и ногой болтает совсем уж активно.

Два раза вытерла подошвы о мой костюм и не заметила.

— К Абэ только что приходили из кадров, — Андо решается, будто в воду прыгает. — Спрашивали о тебе.

— В свете всех событий, включая подаренные мне Хаяси Юто акции, ничего удивительного, — фыркаю. — Ещё один секрет, тоже не для печати. Со мной сейчас активно контактируют бывшие сослуживцы, которые остались в армии. Не буду о том, чего хотят; но это могли быть и они. Через прокладку.

— Похоже на то. — Красивое лицо собеседницы замирает. — Потому что кадровик, извинившись, в лоб задал нашему директору вопрос: есть ли у тебя какая-либо корпоративная карта? Банковская?

— Ух ты. Вот это поворот событий.

Не чинясь, рассказываю, как накануне не смог купить сока в вендерном аппарате — банковские счета заблокированы, продолжение следует. Сегодня должны были доехать в банк с адвокатом, но не сложилось.

— Хорошо, накануне везти начало — есть чем рассчитываться, — достаю из кармана стопку банкнот и бросаю на стол.

Купюры рассыпаются по столешнице небольшим веером.

— Шла предупредить именно об этом. — Аяка, не мигая, смотрит мне в переносицу. — Абэ-сама — аппаратчик старой закваски, он что угодно изобразит убедительно. Кадрам он искренне и возмущённо ответил, что все корпоративные платёжные карты нашего департамента — предмет строгой отчётности. Если бы тебе для расходов что-то было выдано, у них как минимум это отразилось бы в листе согласования, причём заранее.

— А кадры на это что?

— Извинились. Сказали, хотели убедиться, что у тебя нет посторонних источников существования, о которых было бы неизвестно корпорации.

— Ну, это не совсем компетентность Абэ, мои посторонние источники дохода, — замечаю. — Тем более что о группе худеющих в бассейне, которую я веду за наличные, он и не в курсе, — к первой стопке купюр на столе присоединяется вторая, уже из другого кармана. — Потому что бассейн является закрытой территорией и туда даже полицию с налоговой не пустили с треском. На законных основаниях.

— Ещё минута — и я начну жалеть, что так неосмотрительно отвергла твоё предложение женитьбы, — кивает Аяка.

Она берёт несколько купюр, рассматривает их на свет, возвращает на место:

— Далеко не все мужчины умеют быть такими непотопляемыми. Кстати, и сумма солидная… Решетников-сан, колись, а как ты в этот бизнес влез? Был ведь рохля рохлей, извини за откровенность.

— Спасибо Хину, — признаюсь нехотя. — Проект с худеющими девушками — тоже её креатура. Точнее, её близкой подруги, но это всё равно что одно и то же. Они как сёстры.

— Сколько денег? — любопытство в глазах начальницы разгорается ярче.

— Грубо, от ста двадцати до ста пятидесяти тысяч за выстрел минус тридцать — аренда дорожки в бассейне и комиссионные агента. Время занятия — от часа до двух.

— Никому не скажу. — Глаза Аяки на мгновение становятся круглыми и почти европейскими. — М-да уж, даже не предполагала, что между вами всё настолько… оригинально.

— Ты о чём?

— Тридцать тысяч для девочки Хи… младшей Хьюга-сан — как для тебя лист бумаги из принтера. Теперь я весь вечер буду терзаться, что за этим стоит. Зачем она с тобой… — Андо недоговаривает.

— Если бы ты занималась спортом и посещала бассейн Атлетики, ты бы знала. — Назидательно вытягиваю указательный палец в сторону потолка. — Что Хину-сан, кроме прочего, по субботам ведёт группу малышей. Лично. Учит плаванию, держаться на воде, дышать правильно, далее по списку.

— Я помню, что она за сборную плавала, но личная группа по субботам!.. — к широко раскрытым глазам добавляются брови, устремившиеся на лоб и дальше. — За деньги⁈

— Она этого не скрывает, — пожимаю плечами. — И с родителями детей два или три чата ведёт, и на стенке это всё висит, и на сайте бассейна — тоже. Говорит, хобби.

— Хорошо, что не стала у тебя тогда оставаться, — заключает Аяка, повторяясь по второму кругу и спрыгивая со стола. — В общем, я тебя предупредила: кто-то очень старательно пытается сделать так, чтобы видеть все денежки, которые ты на себя тратишь или можешь потратить. Абэ-сама намекнул, что кадровик пришёл не по собственному почину, а явно кем-то науськаный. Причём этот кто-то сидит за пределами нашего небоскрёба, сказал он.

— Я даже знаю, кем, — вздыхаю.

Начальница возмущённо вскидывается:

— Вот только не надо мои подвиги обесценивать! Где твоя благодарность⁈

— И в мыслях не имел, — быстренько прикладываю правую ладонь к левой половине груди. — То, что я в курсе возможного инициатора, никак не отменяет ценности твоей информации: если бы не ты, я бы не знал, что они и с этой стороны подбираются! Спасибо огромное. Можно, поцелую?

— Нет! Отчёты все отправил? — вот так, без перехода. Аяка словно переключатель внутри поворачивает. — Пришлые из Мацусита затеяли копать подо всех подряд, твои закупки — фокус номер один. Негласный намёк от своих.

— Да, причём не просто отправил, а получил подтверждение от каждого адресата, — щёлкаю по монитору. — В рамках нового Протокола оценки поставщика среднедневная экономия финансов составила почти пять процентов. Это именно за сегодня, — уточняю, взглянув на шефиню.

— По отношению к чему? — которая непринуждённо и походя демонстрирует, что своё нынешнее кресло занимает полностью заслуженно.

— К аналогичному периоду прошлого месяца.

— М-да. А ведь сколько денег на этом месте раньше уходило сотрудникам, — она не доходит до двери, разворачивается и мечтательно смотрит в окно, забросив ладони за голову. — Не зря твоего предшественника найти не могут.

— Нам с тобой такие деньги не нужны, — флегматично шмыгаю носом. — Мы — добросовестные люди и нам за Корпорацию обидно. Тем более, у тебя карьера и ты к откатам в принципе не прикоснёшься.

— Почему это? — испытывающий взгляд.

— Потому что трусиха, — пожимаю плечами. — И — порядочная. Ты даже замуж за меня выходить не стала, хотя я тебе нравлюсь и там всего лишь Хьюга Хину. Она если что добрая, а у тебя уже стоп-граница сработала.

— Замуж — понятно почему. Скажи ещё что-нибудь про откаты? Мне нравится, как ты мыслишь, — в глазах начальницы начинают танцевать черти.

— А с откатами ты тем более отказалась бы: личная жизнь в твоём списке приоритетов — на первом месте, хотя ты и стараешься скрывать. А к деньгам ты относишься ровно, без фанатизма. И зарабатываешь достаточно, чтоб пачкаться о серые схемы. Брезгуешь ты подобным инструментарием! — подбираю наконец точную формулировку.

— Здорово, что ты наконец стал другим через пять лет в Компании, — серьёзно замечает шефиня. — Если вдруг… — она указывает взглядом на деньги на столе, — свисти. Мало ли, что по ходу придётся… Не хочу знать, во что ты влез, но с голоду умереть не дадим.

— Кто ещё участвует в поддержке бедного стажёра? — предсказуемо цепляюсь за множественное число.

— Абэ-сан, — удивляется Аяка. — Это же он предупредил, хотя мог и промолчать. Иносказательно дал понять, что чем сможет, тебя всегда поддержит, только светиться лично не хочет. Потому отправил сюда меня.

— Спасибо большое, — впервые за всё это время естественно и на автомате кланяюсь по местному обычаю. — Принял к сведению, имею в виду. Хотя надеюсь, что пронесёт.

Дом Миёси Мая, оябуна Эдогава-кай.

— Благодарю вас за то, что согласились принять. — Личный порученец премьер-министра разулся в прихожей. — Мы можем поговорить прямо здесь? — он посмотрел на кухню, совмещённую с гостиной.

Моэко хлопотала над чайным столиком лично — во избежание лишних ушей (та сторона просила, чтоб количество участников разговора было сведено к минимуму).

— Не стоит благодарности, — заметил ультраправый, отвечая не менее глубоким поклоном. — Замминистра внутренних дел дал слово, что попытается выполнить взятые на себя обязательства. Тадамити-сан, конечно, личность увлекающаяся, но в суесловии за всю карьеру ни разу замечен не был.

— Именно поэтому я тут, — гость занял место рядом с борёкудан. — Ватанабэ-сан, Миёси-сан, перейдём к делу. Чего вы хотите? Погодите, не торопитесь отвечать, — чиновник предупредительно поднял ладони. — Я с величайшей аккуратностью отношусь к вашей мотивации, которую уважаю, — поклон из положения сидя. — К сожалению, на меня возложили миссию, которую можно сравнить со шпагатом между тремя стульями, когда ног всего лишь две.

— Ещё есть рука, — мрачно ухмыльнулся страшноватый на вид Кэн.

— Вы больше всего хотите наказать виновных? — посланник противной стороны отогнул от кулака мизинец. — Или: сделать так, чтобы всё это больше не повторилось? — безымянный. — Или: раскрыть зонтик защиты над вашим фигурантом? Тем человеком, которого хотели забрать с улицы не совсем настоящие полицейские? К сожалению, я смогу эффективно помочь вам добиться лишь чего-то одного, максимум пары пунктов.

— Госструктура, прикрывшаяся формой омавари-сан, — пояснил ультраправый в сторону партнёра. — Наш гость хочет сказать, что они признают свою неправоту, не отделяя себя от правительства, но не знают, как разруливать на практике.

Моэко сделала знак, спрашивая разрешения говорить.

Мая кивнул, позволяя на правах хозяина дома.

— Кишида-сан, — дочь поклонилась гостю, — пребывает в затруднении. С одной стороны, он готов по максимуму идти на любые компромиссы — поскольку его непосредственный начальник в данном случае согласен с позицией Эдогава-кай. Я права, Кишида-сан?

— Да. Пожалуйста, продолжайте.

— С другой же стороны, те структуры, которые воспользовались формой полицейских и покрывать которых взялся токийский департамент, являются чем-то вроде государства в государстве. — Дочь хотя и глядела в пол, безукоризненно соблюдая этикет, но говорила твёрдо и уверенно. — К сожалению Кишида-сан, сколь сильно бы он ни был готов идти на компромиссы, его пространство для манёвра здорово ограничено тем, что в нынешнем кабинете считают государственными интересами.

— Да. И вот тут мы подходим к самому интересному месту, — гость поблагодарил дочь оябуна и перехватил слово. — Миёси-сан, вы считаете себя патриотом. Ватанабэ-сан, вы тоже, плюс с вами у нас какой-никакой, а неформальный диалог налажен давно.

Ультраправый на мгновение прикрыл глаза, подтверждая, что в курсе новейших сообщений от своих связей в аппарате премьера.

— Но и премьер является патриотом, — уверенно продолжил чиновник. — И министр внутренних дел тоже. И неназванные чиновники закрытых структур. К сожалению, полностью совпадая в целях, мы все разошлись лишь во взглядах на методы. Давайте попробуем начать разговор сначала, с чистого листа?

Там же, через некоторое время.

Вот уже четверть часа Мая сидел за низким столиком один, допивая давно остывший чай из почти пустого заварника.

Когда же он пропустил этот момент? Дочь выросла, незаметно для него оказавшись взрослой.

Если бы не она, разговор однозначно не задался бы: слишком уж они с Ватанабэ бескомпромиссны и радикальны. Моэко же, по-женски мягко подправляя беседу в нужные стороны, привела их с порученцем премьера к единственно возможному общему знаменателю.

Своему ребёнку оябун Эдогава-кай верил и как специалисту прикладной психологии, и как добросовестному близкому человеку одной с ним мотивации.

Дочь буквально на пальцах раскатала весь расклад под одобрительными взглядами чиновника и ультраправого. Да, кое-кто из спецслужб заигрался, полиция уже сожалеет и больше такого не допустит — тем более что их тоже подставили. Но если давить на газ дальше, в пропасть можно сбросить и лишних, тех, кто этого не заслужил.

Итогом разговора стали следующие договоренности. Заместитель министра внутренних дел уходит в отставку, это не обсуждается. Начальник токийского департамента полиции уходит в отставку, это не обсуждается. Оппозиция, затеявшая трясти кабмин как старую грушу, на следующих выборах наверняка возьмёт больше мест — для этого одобрения премьера и не требовалось, хватает вон, независимых СМИ, обсуждающих случившееся на разные лады.

В условиях такого гандикапа оппозиция своего не уступит, там тоже сидят профессионалы и некоему Миёси Мая они уже заочно благодарны. Со всеми вытекающими будущими портфелями.

Это что касается положительного, сюда же плюсуем взлетевший до небес негласный рейтинг Эдогава-кай. Последнему пункту Мая хотя и не придавал большого значения (в политику лезть он категорически не собирался), но и не радоваться успеху Семьи было бы глупо.

Ещё один момент. При токийском департаменте полиции образуется общественный совет — как раз для того, чтоб случаев, подобных вчерашнему, больше никогда не было. Система сдержек и противовесов собственный персоной. Должность со-председателя совета, отгадайте, чья?

Правильно, Ватанабэ. Миёси-старший предусмотрительно отказался, здраво рассудив, что новый товарищ в тех водах ориентируется не в пример лучше. А после сегодняшнего противостояния на улице Кэн стал ему даже больше чем братом — они это оба поняли, взглянув друг другу в глаза. Без лишних слов.

Из отрицательного был только один пункт, но персонально для Мая достаточно неприятный. Неприкасаемого защитить с гарантией не удалось. Дочь жонглировала словами, фехтовала с порученцем премьера формулировками и в итоге напрямую обратилась к отцу:

— Всё, что можно и нужно, я лучше сделаю как его официальный адвокат. В данном случае именно это путь наименьшего сопротивление.

Ультраправый, внимательно следивший за обсуждением вопроса, коротко кивнул, подтверждая правоту ребёнка:

— Мы, конечно, можем пойти до конца, но тогда может случиться, что ради уничтожения тараканов мы весь дом сожжём к демонам. — Ватанабэ задумчиво почесал нос и продолжил. — Не то чтобы я прям так цеплялся за положение вещей, но иногда и останавливаться нужно вовремя. Всех их, — кивок в сторону чиновника, — через колено не согнём, рано или поздно с кем-то придётся договариваться. Говоря цинично, без правительства стране тоже нельзя. Сносить этих под корень прямо сейчас прямой выгоды не вижу — тот же хаос, но с другой стороны.

Мая был уже не в состоянии соображать здраво (возраст, насыщенный событиями день, одни напряженные переговоры за другими — чего стоил последний разговор с заместителем министра на улице. А порученец премьера приехал буквально через пару часов после заключения негласного перемирия с полицией).

— В принципе, неплохо сыграли, — Миёси-старший отсалютовал своему отражению в зеркале чашкой с чаем.

Общественный совет кроме совещательной функции будет иметь ещё и контролирующую. Отменить договорённости в одностороннем порядке у той стороны не выйдет — своих козырей в виде записи он не сдавал и от них отказываться не собирается. Если что, будет чем надавить по второму кругу.

Эдогава-кай, так случилось, в известном чате выступили в роли центра кристаллизации и теперь заслуженно купались в лучах славы в национальном масштабе, правда, в узком профессиональном кругу.

— Но и это далеко не мелочь, — пробормотал оябун.

А ещё Моэко окончательно стала взрослой, он это понял только сейчас.

Слегка царапала душу неопределённость с Неприкасаемым, но дочь, когда все разошлись, пояснила откровенно:

— Премьер не всесилен. Это выборная должность. А Найтё, Торговая Организация и прочие подковёрные бойцы порой по трети века в своих креслах. Многие из них готовы идти до конца, как и ты. Самый выгодный для нас расклад мы реализовали — зафиксировали все изменения в нашу пользу в видимой части айсберга, а с невидимой будем разбираться отдельно.

Ну да. Эдогава-кай сместила целый пакет чиновников за один день, как бы есть от чего расправлять плечи. Тяжело только создавать прецедент; разыгрывать его регулярно — уже дело техники. Смог один раз — сможешь и дальше, спортсмен Миёси в эту аксиому верил на уровне рефлекса.

— Твой подзащитный — тебе и радеть, — спокойно кивнул отец, подводя итоги, а про себя подумал, что почему-то не сомневается в том, что дочь сумеет своего клиента защитить эффективно.

Просто ещё не определилось будущее — не все ходы сделаны, не все игроки сыграли, не все стороны раскрылись.

По мере развития событий его взрослый уже ребёнок будет делать свои ставки и родителю почему-то казалось, что они будут лучшими.

В принципе, с порученцем премьера Моэко разобралась даже лучше, чем они бы вдвоём вместе взятые. Не будь её рядом.

— Чего хмурая? — жизнерадостный Решетников появился в бассейне, видимо, перед тем, как поехать после работы домой.

— Падай, — Хину хлопнула по соседнему шезлонгу.

Затем неожиданно для себя рассказала всю историю с дедом, с детства и до сломанной фамильной указки.

— Чувство вины? — Такидзиро, не стесняясь, впился в неё пристальным взглядом с короткой дистанции. — Жалеешь его сейчас, но и там поступить иначе не могла?

— Скажи что-нибудь, чего я не знаю, — она глядела сквозь панорамное стекло стенки на ночной город.

Стажёр неожиданно принялся расспрашивать о достаточно странных вещах. Что дед говорил, как двигался, как часто с ним это случалось раньше.

Она добросовестно отвечала, потом не удержалась:

— Ты сейчас на врача похож, который диагноз ставит.

— Стоп. Чего ещё не сказала?

— Ты в моих мозгах видишь, что ли? — вяло пошутила пловчиха.

— Можешь и так считать, если тебе проще.

— Неудобно признаваться. Во-первых, он реставратора вызвал, эту сломанную палку чинить, — Хину в двух словах пересказала, что в «семейной корпорации» расходы патриарха она отлично видит, если хочет, в общем банковском приложении.

Не удержавшись, Хьюга-младшая позвонила по телефону выставленного к оплате контракта, поскольку дед пытался заплатить наличными, но подрядчик отказался. Добросовестно отразив всё в документации.

— Что во-вторых?

— День прошёл. Мацусита ничего серьёзного не предприняли, ты заметил?

— Не мой уровень, — покачал головой светловолосой. — Но верю тебе на слово.

— Что-то готовят, — уверенно тряхнула волосами пловчиха. — А мы не можем понять, что. Такое всегда не к добру.

— Ута же говорила, два варианта? Или что-то новое всплыло?

— Пока ни к одному не приступили, это и пугает. А ты чего напрягся, когда я про контракт с реставратором рассказывала?

— Мысль одна мелькнула, точнее, вариант.

— Хороший вариант?

— Да и нет, зависит от точки отсчёта. Ты не боишься перед своим дедом выступить ещё раз в роли раздражителя?

— Зачем и что надо делать? — Хину не поленилась раскрыть глаза и повернуть голову.

— Я должен посмотреть на него поскорее своими глазами, — неожиданно упёрся Такидзиро.

— Что ты хочешь увидеть?

— Судя по твоему описанию, есть очень немаленькая вероятность, что его можно освидетельствовать как недееспособного. Ещё раз: если посмотрю лично, скажу точно.

Хину замерла без движения:

— На что похоже?

В компетенциях Решетникова на ниве психиатрии сомнений почему-то не было.

— Маниакальный синдром ты только что сама описала, — пожал плечами товарищ. — Триада налицо. Вопрос, что с ним в прицепе едет. А там точно что-то едет, просто я это только сейчас понял.

— Что такое триада?

— В классической психиатрии три симптома, они же триада, равно синдром. Три синдрома равно диагноз. Очень на математику похоже. Конкретно у твоего деда всё как по учебнику, во всяком случае, в твоём описании: повышенное настроение по типу гипертимии, идеаторное и психическое возбуждение в виде ускорения мышления и речи (тахипсихия), двигательное возбуждение.

— Не буду спрашивать, откуда ты такие слова знаешь, — Хину решительно опустила ноги на пол. — Погнали съездим, если так уверен. Четверть часа туда-обратно: Хаяси-сан свой вертолёт даст, она предлагала использовать по необходимости. — В последний момент пловчиха обернулась. — Что за лицо загадочное? Что задумал?

— Я боялся, новость для тебя будет шокирующей.

— Что у старика с головой не в порядке, я всегда предполагала. Просто эту твою теорию раньше не слышала про три симптома и три синдрома. Не думала, что прямо настолько.

— Это не моя теория, а профильный учебник. И мне кажется, раньше он в пограничном состоянии жил, условно нормальный то есть. А по-серьезному крышу вот только-только сорвало, уж не знаю на какой триггер.

— Получается, у него кроме этого синдрома что-то ещё может быть? — вопрос она задала уже в директорском лифте, когда они ехали вниз, к Хаяси-младшей за разрешением взять вертолёт.

— Очень похоже на букет. Такие вещи, да в его возрасте, поодиночке редко прорываются. Обычно ходят коллективом, увы. Диагноз весьма вероятен.

— А ты, когда с ним лично у себя общался, неужели ничего такого не заметил?

— Заметил, но не рассматривал с нынешнего фокуса: ты много нового сообщила из прошлого, а я с ним буквально десять минут пикировался. И в той ситуации клиническую картину было легко списать на горячее эмоциональное состояние что у него, что у меня.

— И акционерным пакетом в таком состоянии управлять нельзя, — отстранённо заметила Хину, шагая по коридору в сторону департамента финансов. — Если ты прав.

— Будет понятно буквально через полчаса, если Хонока вертолёт даст.

— Даст. Мы же договорились держаться вместе.