Кудесник

Глава 23

С Михалевичем в итоге согласовали не только программу широкого выпуска звуковой аппаратуры и прежде всего магнитофонов, а ещё и тщательно пропихиваемый проект Виктора «Юный техник». Выпуск недорогих наборов плат, и комплектов для сборки усилителей, радиоприёмников, разных электронных игрушек, и самое главное — аналога проекта Ардуино — микропроцессор, и вся необходимая обвязка в виде датчиков, программаторов, и так далее. Конечно, всё это ещё предстояло создать, утвердить, выпустить для начала пилотной серией, и собрать рекламации для работы над ошибками, но если страна хотела получать больше инженеров и учёных, то начинать нужно было с самого раннего возраста.

Многое в СССР делалось изначально. Наборы реактивов, комплекты для самостоятельного технического творчества, но всё это на самый низкий уровень. Почему-то предполагалось, что если ребёнок заинтересуется темой, то сразу пойдёт в дом пионеров, где есть все кружки. А если нет кружков? А если он живёт в глухой сибирской деревне, где есть только Почта СССР и её нелюбимое дитя — Посылторг? Вот и пропихивал Виктор всеми правдами и неправдами выпуск более подвинутых наборов для юных химиков, радиолюбителей и прочих. Проще всего было с наборами оптики для создания телескопа. ЛОМО, КОМЗ и другие оптические заводы, совершено не напрягаясь включили в номенклатуру выпускаемой продукции наборы линз, не прошедшие через ОТК, и оправки для изготовления корпусов телескопов. А Красногорский «Зенит» даже сделал школьный телескоп-конструктор зеркально-линзовой системы, с зеркалом диаметром в двадцать сантиметров. И главной особенностью набора было даже не само зеркало, а тара для его упаковки, в виде толстой алюминиевой банки, с линзой, залитой пенопластом, которая свободно выдерживала падение с двухметровой высоты на бетон.

Таких «попутных» проектов, Виктор вёл с десяток, и даже не задумывался что каждый его шаг, внимательно документируется и отслеживается руководителями СССР.

В элиту страны люди попадали довольно долго и тяжело, поднимаясь годами с самых низов, и последовательно проходя через все стадии управленческого роста. Но Виктор, так уж случилось, влетел во внутренний круг небожителей довольно внезапно, так что большинство руководителей только присматривались к молодому коллеге. И тут очень важным было мнение начальников-технократов. Инженеров, учёных и конструкторов, которые вполне серьёзно считали Виктора своим без всяких условностей общаясь с ним на языке понятном лишь тем, кто имел техническое образование.

Кроме того, существовало аккуратное, но ревностное соперничество между МВД, КГБ, и армией, за то, чтобы считать Виктора «своим» которое обострилось, после того, как министр внутренних дел Виталий Васильевич Федорчук, выполнил своё обещание, и на доске почёта министерства в холле, появилась фотография Виктора Николаева.

А случилось это потому, что милиционер, который зашёл первым в бандитский притон, получил в грудь два выстрела из охотничьего ружья, но отделался лишь синяком во всю грудь и сломанными рёбрами. А ответным огнём, все бандиты были нафаршированы сталью и свинцом. Семён Цвигун — председатель КГБ, когда узнал об этом усмехнулся, и приказал тоже поставить фото Николаева в доску почёта, за оружие для пограничников, броню для десантно-штурмовых подразделений, и вообще по совокупности заслуг перед государственной безопасностью, а маршал Куликов, видя такое дело, скоренько провёл приказ по Министерству, присваивая Николаеву звание подполковника, что было даже ниже чем занимаемая им должность, которая вполне тянула на генеральскую.

И вот эта генеральская возня за спиной Николаева, была для бюрократов в разы страшнее чем любые милости от Брежнева. Потому что до царя далеко, а бояре — вот они. И каждый может оторвать голову непонятливому гражданину, лишь шевельнув когтем. Что и показал случай с Туполевым.

Ещё один важный сигнал прозвучал на совещании, посвящённом дележу наследства Туполева. При жизни, товарищ генеральный конструктор нахапал огромное количество непрофильных ресурсов, включая какие-то совсем полумёртвые заводы, мелкие КБ, и дома отдыха. На поддержание этого всего уходил далеко не бесконечный бюджет конструкторского бюро, и даже громадные премии за создание самолётов, не покрывали разрыв. Так что время от времени Совету Министров приходилось бросать в эту топку весьма существенные средства. И конечно в такой структуре было полно дырочек, к которым мог присосаться пытливый и изобретательный разум казнокрада. За что и любили туполевское КБ чиновники.

И конечно генералы от авиационной промышленности уже договорились, передать всё хозяйство довольно посредственному во всех отношениях сыну Туполева — Алексею Андреевичу Туполеву, который самое большее мог не развалить уже налаженный процесс.

Непонятно зачем на это совещание позвали Николаева, но Виктор послушав вялые выступления начальников отрасли, расписывавших управленческий и конструкторский талант Туполева-младшего, не сразу понял, что Косыгин обращается к нему.

— У вас есть что сказать, товарищ Николаев?

— А нужно? — Виктор поднял брови. — Вы же уже всё решили. Зачем терять такую замечательную дойную корову. Нужно передать её в надёжные руки и доить до полного исчерпания ресурса которым является прежде всего терпение государства, и его желание оплачивать сверхнеэффективную работу громоздкого и насквозь коррупционного монстра под названием КБ Туполева.

— Хм… — Косыгин задумался и вдруг цепко окинул взглядом всех сидящих, которые замерли, словно под дулом пистолета. — Может поясните свои тезисы развёрнуто?

— Слушаюсь, товарищ Косыгин. — Виктор встал, и только тут присутствующим стало видно, что он держал на коленях толстенную папку.

Виктор прошёл к трибуне, и раскрыв обложку, достал первый документ.

— Начнём с финансового состояния конструкторского бюро…

Говорил Виктор долго. Почти час. И всё это время министры, генералы и генеральные конструкторы просидели тихо словно мышь под веником. И всё потому что факты, которые натаскали Виктору из КРУ, КГБ и Партконтроля, били наповал. Здесь уже не было разговора о дележе сладких бюджетов, а о том, как бы сохранить голову.

— Главным же вопросом на который я хотел бы предложить ответить всем собравшимся, это собственно, что мы хотим от конструкторского коллектива? Если нам от него нужно чтобы КБ оставалось чёрной дырой куда уходят бюджетные деньги, а конструкторы так и продолжали работать за копейки, то всё можно оставить по-прежнему. Ну а если есть планы по какому-то целевому использованию накопленного человеческого и технологического ресурса, то как минимум главу предприятия нужно менять на что-то более значимое.

— У вас есть предложения? — Поинтересовался Косыгин.

— Да. — Виктор кивнул. — Дмитрий Сергеевич Марков — с сорок шестого года главный конструктор КБ который собственно и создал все последние модели авиационной техники, незаслуженно получившие имя товарища Туполева. Например, Ту-девяносто пять, и настоящий шедевр — Ту-двадцать два эм. Так что создавать самолёты есть кому. Непонятно только, что делать с непрофильными и неэффективно управляемыми активами. Но уверен, что тут может помочь комиссия Минфина. Кому как не им разбирать финансовые завалы.

— Поучительно. — Косыгин постучал ручкой по столу, как всегда делал если задумывался. — А вы Пётр Васильевич, ведь курировали авиастроительный комплекс, если мне не изменяет память? — Андрей Николаевич посмотрел на председателя Госкомитета Совета Министров СССР по авиационной технике Дементьева, сидевшего напротив. — Как же вы допустили до такого безобразия? — Он вздохнул. — Да, похоже простой комиссией тут не отделаться. — Он снова задумчиво постучал ручкой по столу. — Что-ж. Думаю тут есть поле и для работы сотрудникам Комитета Госбезопасности и Контрольно-ревизионного управления. Пусть всё внимательно посмотрят. А то и прям непорядок. Владимир Николаевич. — Председатель правительства повернулся в сторону одного из своих заместителей, настоящего аппаратного монстра Владимира Новикова, с 1941 по 1948 заместителя наркома вооружения СССР. — Возьмите пожалуйста это дело под свой контроль.

— Сделаю, товарищ Косыгин. — Новиков кивнул и посмотрел на Виктора. — Витя, поделишься материалами?

— Да, конечно. — Николаев вышел из-за трибуны, и положил папку перед Владимиром Николаевичем. — Могу ещё добавить сверху, пару таких же папок.

— Добавь конечно. — Новиков улыбнулся. — На тюремные сроки это сильно не повлияет, но порядку в делах добавит.

Конечно, после такой аппаратной диверсии, Виктора записали во враги многие люди, но большинство просто стало учитывать его в аппаратных играх, потому что охрана первой категории охлаждала любую горячую голову. Аппаратчики понимали, что за Николаева, система просто уничтожит всех виноватых и всех, кто стоял рядом. Поэтому подстава должна быть как можно более аккуратной.

И потекли анонимные «сигналы» на показное барство Виктора. Его белый лимузин, загородный дом, и прочие недостойные коммуниста вещи, включая связи с девицами.

Поскольку любую информацию по чиновнику такого уровня обрабатывали в Партконтроле, все анонимки подшивались в отдельные папки, озаглавленные: «Дом», «Девушки», «Линкольн» и конечно же «Разное». Единственное, что можно было предъявить Николаеву — приобретение дома, но тот внезапно числился за «Геохимдальразведкой», и знающие люди сразу теряли интерес к теме, потому что из глубин этой организации могли подъехать злые геохимики, и устроить такой номер с конями, что Мосгосцирк обрыдается от зависти горючими слезами. Ну а вопрос с девушками вообще не стоял. В связях Виктор был предельно аккуратен, с кем попало не общался, и все его подруги были взрослыми девицами, вполне отвечающими за собственное целомудрие. Если бы ему было лет тридцать, то как-то можно было поставить вопрос о постоянной спутнице жизни, но не в двадцать два года.

Так что генерал Шебаршин который командовал Партконтролем улыбался, читая очередные писульки на Новикова, и складывал их в папку, где их и сжигали раз в год.

Хотя самые выдающиеся письма, переадресовывались в спецотдел, который каким-то образом находил автора, и задавал ему много неприятных вопросов, после чего в зависимости от искренности раскаяния он либо получал условное за клевету на государственного чиновника, либо ехал осваивать глухие уголки родной страны.

Больше всего Виктору в делах помогало то, что выглядел он на двадцать, а опыт в том числе и аппаратный у него был вполне взрослый. Плюс то, что в молодом теле интеллект явно прибавил в мощности, и огромное количество задач, решалось просто влёт. Ни конечно, большинство взрослых возрастных дядечек очень положительно относились к своему молодому коллеге, конечно завидуя его молодости и напору, но помогая всем чем можно.

В конце июня, Виктора вызывал к себе Брежнев, и пришлось всё бросать и срочно вылетать в Крым.

Для полёта такой большой группы Аэрофлот выделил машину из резерва, и Виктор с охраной полетел на тридцатиместном борту, который использовало для поездок руководство СовМина.

Ещё подъезжая к резиденции Генерального Секретаря, Виктор обратил внимание на огромное количество охраны. Пару раз даже мелькнули узнаваемые лица офицеров Альфы и бронетехника внутренних войск.

Всё стало понятно, когда приехав в Глицинию, увидел мирно беседующих Брежнева и Никсона.

Столик стоял под огромным навесом на самом берегу, поэтому было нежарко, и лидеры двух супердержав о чём-то разговаривали в присутствии одного переводчика.

— Витя! — Брежнев взмахнул рукой. — Быстро ты. Вот что значит молодость. Лёгкий на подъём! — Он рассмеялся.

— Да, Виктор. — Никсон делал ударение на французский манер на последнюю гласную. — А ещё я рад что вы здоровы и судя по всему в отличной спортивной форме.

— Леонид Ильич. — Виктор коротко поклонился Брежневу. И переходя на английский. — Господин президент. Я тоже рад вас видеть. К счастью поддержание спортивной формы — наименьшая из моих проблем. — Виктор сел на свободный стул, и сразу же прибежала девушка в переднике и поставила перед ним чайный прибор.

— Давно хотел спросить. — Никсон широко улыбнулся. У вас практически идеальный британский выговор, но без их привычки сплёвывать слова. Я бы сказал оксфордский английский.

— Если учить язык, то конечно лучший его вариант, господин президент. — Виктор улыбнулся в ответ. — Представляете если бы я разговаривал на арго жителей Гарлема? Эй брат, есть чем поделиться со старым ниггером? — Произнёс Виктор с характерным гортанным прононсом, и дополнил специфическим жестом. — Секунду Никсон замер, а после громко расхохотался, так, что слёзы брызнули из глаз.

— Это… невероятно. — Никсон достал из кармана брюк платок, и вытер уголки глаз. — Я же знаю, что вы ни разу не были у нас в Америке. И так точно, скопировали повадки. Я даже боюсь предположить где так хорошо учат. Нет, вы точно продукт тайных лабораторий Кей Джи Би.

— Почему так сразу КГБ? — Виктор усмехнулся. — У нас много разных организаций куда более тайных чем госбезопасность.

— Да, помню. — Американский президент кивнул. — Я не могу предсказать вам действия России. — Процитировал он слова Черчилля. — Это загадка, завернутая в тайну и помещенная внутрь головоломки; но, возможно, есть ключ. Этот ключ — русский национальный интерес.

— Несколько упрощённо, но в целом верно. — Виктор кивнул.

— Упрощённо? — Никсон удивился. — А как будет верно в деталях?

— Уровней сильно больше чем три, каждый из них может убить. И это вовсе не метафора. Это часть нашего национального самосознания, сформированного в том числе и постоянными нападениями соседей. В то же время вас, англосаксов история сформировала как непревзойдённых торговцев. В том числе и миражами. Но вы, вот в чём загадка, ринулись воевать по всей планете. Сжигая своих немногочисленных воинов. Зачем? А просто вами управляли те, кому сама Америка безразлична. Они высосали досуха Италию, Испанию, Голландию, затем Британию, и вот теперь стали жрать вас. Очень вовремя вы замедлили этот процесс, разрушив гласные структуры управления.

— Замедлили, но не остановили полностью? — Уточнил Никсон.

— Именно. Вам ещё долгие годы предстоит выпалывать агентов влияния, и просто тех, для кого страна лишь место для зарабатывания денег.

— Я помню, как вы, говорили о том, что у Америки есть перспективы жить и без этих богоотступников?

— Есть конечно. — Виктор усмехнулся. — По сути, у вас непаханое поле, окучивания всех придурков планеты, на многие десятилетия вперёд. Казино, и обычные, и под названием биржа, всякие шоу, типа высадки на Юпитер, или ещё куда. И все под это дело бегут вкладывать деньги в Америку. Главное иметь постепенную ротацию предприятий, которые будут разоряться, чтобы фиксировать прибыль.

— Так те, кто разорятся больше не будут вкладывать. — Удивился президент.

— Вы верно шутите? — Виктор рассмеялся. — Будут прибегать раз за разом, чтобы вкусить от «Американской мечты». А как уйдут эти, так прибегут новые. Вам главное поддерживать фасад. Вид того, что всё прекрасно, и даже семья простого мойщика стёкол, живёт не в хибаре, а в уютном домике, у них есть своя машина, и лужайка перед домом. Тут ещё много тонкостей, но главная — не дать выводить предприятия за границу, и не разрешать повальную миграцию. Иначе снова захлебнётесь в мексиканцах, неграх и азиатах.

Разговаривали с Никсоном долго. Почти два часа, и когда тот ушёл, оставив Виктора с Брежневым, Николаев сделал несколько жадных глотков давно остывшего чая.

— Интересно. Ты же ему рассказывал, как сделать Америку сильнее и лучше. Это нам не повредит?

— Нет Леонид Ильич. — Виктор расслабленно помотал головой. — Это всё равно путь в один конец. Не быть, а казаться, это как доска над пропастью. Рано или поздно всё равно упадёшь. Для будущего страны, нужны дети, смотрящие в небо, и читающие книжки даже при свете фонарика. Дети, которые вырастут инженерами, учёными, писателями и поэтами, кем-то кто делает реальное дело. Книги, гвозди, автомобили… А если вся страна крутит бесконечный спектакль, то все вырождаются в актёров. И не в тех, которые читают страстные монологи с авансцены, а в массовку. Толпу, которой не нужна математика, а физика путается с физкультурой. Они будут преподавать как правильно покупать товары в магазинах, и всякую прочую ерунду, забыв про математику и физику. И это хорошо. На планете будет спокойнее.

Разговор прервал целитель Брежнева, который укоризненно посмотрел на Виктора, и увёл Леонида Ильича в дом.

А Николаев, налил себе ещё чаю, пройдя до парапета, сел на него лицом к морю, и долго смотрел, как солнце уходит за горизонт.

Казань 2023 г.