Кулибин

III В столице

27 февраля 1769 года купец Костромин привез Ивана Петровича Кулибина в Петербург. Сперва они явились к графу Владимиру Орлову, директору Академии наук. Граф оглядел их, подивился музыке в часах и назначил им явиться 1 апреля во дворец. Наряды царедворцев и пышность двора ошеломили провинциалов. Изобретатель положил к ногам царицы свои изделия: микроскоп, электрическую машину, телескоп и часы. Потом он прочитал новую оду, сочиненную специально для этого случая. В ней описывал он приезд Екатерины в Нижний Новгород.

Царица «допустила» их к руке, приветливо поговорила с Кулибиным об изобретениях, а с купцом о хлебной торговле.

Часы, электрическую машину, микроскоп и телескоп милостиво приняла, велела отослать в кунсткамеру[26] и хранить там, как «необыкновенные памятники искусства», а «нижегородского мещанина Кулибина» распорядилась принять в качестве механика на службу при Академии наук — заведывать мастерскими; за часы выдать премию ему и купцу по тысяче рублей. Сверх того, «за благодушное и благородное воспомоществование» дарованиям Кулибина царица наградила купца богатой серебряной кружкой, для него специально сделанной. На ней был золотой портрет Екатерины с надписью вокруг него: «Екатерина II, императрица и самодержица всероссийская, жалует сию кружку Михаилу Андрееву, сыну Костромину за добродетель его, оказанную над механиком Иваном Петровым, сыном Кулибиным, 1769 года апреля 1 дня».

Вид биржи и порта в Петербурге. Со старинной гравюры.

Кулибина не сразу допустили к должности механика, занимаемой до тех пор неким Рафаилом. Поступлению его предшествовала сложная канцелярская процедура, хотя дело давно уже было решено в Нижнем Новгороде одним кивком головы сиятельного вельможи Орлова. Прежде всего Кулибину надо было написать «покорнейшее представление» в Комиссию Академии, в котором он обязался делать телескопы с металлическими зеркалами и микроскопы, починять и чистить астрономические часы и другие «художественные вещи». Дальше он добавлял, что «имеет желание испытать в сделании телескопа длиною в 12 футов», и все, «что касается до механического художества», станет исполнять по приказанию «профессорского собрания» и академической Комиссии. Кроме того, Кулибин обязывался обучать там «художествам» своих учеников и не утаивать от них никаких секретов «механического искусства». Чтобы иметь время для личного изобретательства, он выговорил себе освобождение от службы во второй половине дня.

Академическая Комиссия рассмотрела «покорнейшее представление» Кулибина и вынесла свое решение, записанное в особом протоколе, к «кондициям» (условиям) механика было прибавлено несколько новых.

Вот окончательный текст этих «кондиций», подписанных Кулибиным:

«Кондиции, на которых Нижегородской посадской Иван Кулибин вступает в академическую службу, а именно.

Будучи ему при Академии:

1. Иметь главное смотрение над инструментальною, слесарною, токарною, столярною и над тою палатою, где делаются оптические инструменты, термометры и барометры, чтоб все работы с успехом и порядочно производимы были: оставя непосредственное смотрение над инструментальною палатою Кесареву.

2. Делать нескрытное показание академическим художникам во всем том, в чем он сам искусен.

3. Чистить и починивать астрономические и другие при Академии находящиеся часы, телескопы, зрительные трубы и другие, особливо физические инструменты от Комиссии к нему присылаемые; а мелочные дела, как до принятия оного Кулибина исправляемы были находящимися при Академии художниками, те и ныне они же исправлять должны.

4. Для отправления препоручаемых ему дел от Академии должен он быть в механической лаборатории до полудни, а после полуденное время оставляется на его собственное расположение; однако с тем чтобы временем и после полудни приходил в препорученные ему палаты для надзирания, все ли художники и мастеровые должность свою и порядочно ли отправляют в работах, которые он, Кулибин, для Академии справлять будет, в помощь употреблять ему академических служителей, а при работах, кои он для себя будет делать, дозволяется ему употреблять вольных.

В бытность его при Академии определяется ему жалования 350 рублей в год, начиная с 1 генваря 1770 года; и для удобнейшего отправления должности своей отвесть ему при механической лаборатории квартиру. Сверх всего, ежели из определенных к нему для обучения мальчиков доведет одного из некоторых до такого в художестве своем степени, что они сами без помощи и показания мастера в состоянии будут сделать какой-нибудь большой инструмент, как например, телескоп или большую астрономическую трубу от 15 до 20 футов посредственной доброты, так что по свидетельству Академии оной в дело употреблять можно будет, то на каждого мальчика Академия обещает ему в награждение сто рублей; а ежели кто из приданных ему для обучения сделает инструмент добротою равной тем, каковы он сам делает, тогда Академия обещает ему большее награждение, глядя по инструменту, который сделан будет; в продчем волен он, Кулибин, службу при Академии, когда заблагорассудит, оставить.

Предписанные мне в сих кондициях должности со всем моим усердием и ревностью и как того присяга моя требует исполнять обязуюсь и буду. Генваря 2 дня 1770 года.

Нижегородской купец Иван Кулибин».

Начальный и заключительный отрывки «кондиций», подписанных Кулибиным.

Но, по-видимому, он приступил к исполнению своих обязанностей до подписания этих «кондиций». Подписаны они им 2 января 1770 года, приехал же он в Петербург в феврале 1769 года.

Сохранилась опись от 1769 года, по которой Иван Петрович принял дела инструментальной палаты и прочих мастерских. Опись эта, помимо прочего, интересна тем, что показывает, как бедны еще были мастерские. Там дорожили каждым циркулем, даже клещи и гайки брались на учет, как большая ценность. Но, с другой стороны, в «Описи зачатым в деле инструментам», которую принял Кулибин, значилось, что в мастерских «зачаты» работы над сложными для того времени приборами. А «зачаты» были, то есть находились в ремонте у старого смотрителя инструментальной палаты Рафаила, ватерпас, микроскоп, зрительные трубы, часы универсальные, солнечные с компасом, медный глобус, готовальни, «хрустальный физический шар» и т. д.

Очевидно, Кулибин проходил вначале нечто вроде испытательного срока, не будучи официально зачисленным на службу. Лишь после того, как убедились в его знаниях и добросовестности, в протокол академическо Комиссии от 23 декабря 1769 года было занесено решение:

«Для лучшего успеха находящихся в Волкове доме и от Академии Наук зависящих художеств и мастерств принять в академическую службу на приложенных при сем кондициях нижегородского посадского Ивана Кулибина, который искусства своего показал уже опыты и привесть его к присяге».

Протокол подписали: директор Академии Владимир Орлов, профессора: Штелин[27], Альбрехт Эйлер за себя и за своего отца, знаменитого Леонарда Эйлера[28], Семен Котельников[29], Степан Румовский[30], Алексей Протасов[31].

К присяге тогда приводились все, которым предстояло работать в Академии. Кулибин подписал «Клятвенное обещание», начинавшееся так:

«Аз, нижеименованный, обещаюсь и клянусь всемогущим богом пред святым его евангелием в том, что хощу и должен ея императорскому величеству моей всемилостивейшей великой государыне императрице Екатерине Алексеевне, самодержице всероссийской, и ея императорского величества любезнейшему сыну государю цесаревичу и великому князю Павлу Петровичу, законному всероссийского престола наследнику, верно и нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего до последней капли крови… О ущербе же ея величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатится, и всякую мне вверенную тайность крепко хранить буду…»

«Клятвенное обещание» с подписью Кулибина.

Так началась работа Ивана Петровича при Академии наук, продолжавшаяся тридцать лет.