Курильский эксцельсиор

Глава 8 Онекотан. Третья декада июня 1995 года

Умелов не выходил на связь с заставой уже пятый день. Рыжов начал волноваться. Время неудержимо летело, приближая завершение работы экспедиции, а никакой информации, способной подтвердить или опровергнуть факт деятельности американских спецслужб на Онекотане, так и не было.

– Начальник у себя?

Голос журналиста, раздавшийся в коридоре, очень обрадовал Рыжова.

– Да, – ответил дежурный по заставе ефрейтор Паньшин.

В дверь постучали.

– Разрешите?

На пороге стоял Умелов. Небритый, с грязными волосами, он был совсем не похож на журналиста ВВС. Плотно прикрыв за собой дверь, он подошел к столу капитана и протянул ему руку для приветствия.

– Здравствуйте, товарищ капитан.

– Ну, здравствуй, пропащий, – ответил Рыжов, пожимая журналисту руку.

– Японец пропал, – с ходу огорошил Рыжова Олег.

– Как пропал?

– Вчера днем куда-то ушел и с концами. В палатку больше не возвращался, в том месте, где обычно работал, тоже не появлялся. Я всё время там был. Да, и еще. Карту Онекотана он с собой забрал. Я его вещи проверил, ее там не оказалось.

Не совсем понимая причину тревоги журналиста, Рыжов спросил.

– Может, не стоит так волноваться? Мало ли что могло произойти. Он вообще мог на ночлег остановиться в палатке у кого-нибудь из своих коллег. А карта Онекотана, насколько я понимаю, вообще у каждого должна быть.

Умелов почесал голову у виска.

– Сегодня баню топят?

– Конечно, суббота же – банный день.

– Классно, а то я уже по чистому белью истосковался. Кстати, пограничные дозоры до мыса Субботина ходят?

Рыжов улыбнулся.

– Туда через день Куделин наведывается. Носит по острову с собой твой радиомаяк. Всё в порядке с твоей Мэри – жива-здорова.

Умелов с благодарностью посмотрел на начальника заставы.

– Спасибо, товарищ капитан.

– Вот что, Умелов, один час ничего не решает. Ты давай сейчас дуй в баню, пока личный состав уборкой занимается. Переоденешься и сразу ко мне: всё подробно изложишь, что за эти несколько дней произошло. Дальше примем какое-нибудь решение.

Рыжов поднялся и приоткрыл дверь в коридор.

– Дежурный!

– Я!

– Кто у нас баню сегодня топит?

– Младший сержант Медведев.

– Ну-ка отправь за ним кого-нибудь.

– Есть!

Паньшин тут же отправил за Медведевым молодого бойца, наводившего порядок в кочегарке.

Пока посыльный бегал в баню, Умелов уже успел кое-что рассказать Рыжову.

– Товарищ капитан, разрешите? – в кабинет вошел младший сержант.

– Медведев, баня готова? – спросил у подчиненного Рыжов.

– Так точно! Осталось угли выгрести, и всё.

Умелов вдруг вспомнил, как сам неоднократно проделывал эту же процедуру.

– Ты давай быстрей закругляйся. Сейчас журналист подойдет помыться.

– Есть! Разрешите идти?

– Давай, давай, – махнул сержанту капитан.

Когда дверь закрылась, Рыжов переспросил Умелова.

– Значит, интерес к затопленной галерее только японец проявляет?

– Да, и на карте у него это место отмечено было еще до того, как мы на остров высадились.

Олег снова почесал у виска.

– Тогда я логики не вижу. Японец расчищает вход в галерею. Льюис в этот процесс не вмешивается, хотя прекрасно знает, что Осима почти в открытую занимается этим, и плюс он знает, что ты тоже наблюдаешь за происходящим. Какая-то нестыковка получается. Если бы я был на их месте, я бы попытался нейтрализовать в первую очередь тебя. А вместо этого пропадает сам японец.

– Да мне самому это не нравится. Уж больно всё просто сначала складывалось, а теперь… – Умелов озадаченно посмотрел на капитана.

– Ладно, иди мойся. Позднее мозговой штурм устроим.

Олег тяжело поднялся. Сказывалась усталость последних дней. И отправился в баню.

Группа лейтенанта Куделина в четвертый раз за неделю пересекала остров от мыса Субботина к бухте Блакистон. Он уже дважды возвращался на заставу, чтобы переодеться в свежее белье, перед этим снимая и пряча радиомаяк в тепляке на плато, как того требовала инструкция капитана Рыжова.

Каждые два дня в дозор выходили новые бойцы. Сегодня Куделина сопровождали сержант Тихомиров и рядовой Раков. День уже клонился к закату. Выйдя на самый край большого кратера вулкана Креницына, лейтенант направил бинокль на малый вулкан, выступавший из воды. Где-то там, на кальдере, должен был работать один из участников научной экспедиции.

Лейтенант разглядел ярко-рыжее пятно резиновой лодки, лежащей у подножия вулкана. Значит, вулканолог был где-то там.

Обогнув вулкан по краю большого кратера, группа стала спускаться вниз, к бухте Муссель. Раньше там стояла рота ПВО, но прошлым летом ее расформировали. Остались лишь бараки и вагончики в виде круглых бытовок для вахтовиков, как на Крайнем Севере.

Последний раз Куделин был здесь месяц назад. Он решил снова остановиться на ночлег в одном из вагончиков, которые до сих пор были в очень хорошем состоянии.

Заброшенная дорога, ведущая в бухту Муссель, сильно заросла. Теперь ее уже никто не поддерживал. Лишь изредка сюда наведывались пограничники, да и то исключительно в пешем порядке. Внизу показались очертания старого, полуразрушенного барака, а у ручья проявились огромные груды старых проржавевших двухсотлитровых бочек. Здесь же, уткнувшись кабиной в мелкие камни, торчал остов гусеничной машины ГАЗ-71. Все свидетельствовало о том, что здесь когда-то кипела жизнь.

Глядя на раскинувшийся перед ним ландшафт, Куделин вдруг поймал себя на мысли, что это место отлично подошло бы для съемок «Сталкера» Тарковского.

Возле первого вагончика лейтенант тяжело опустился на деревянный выступ и скомандовал:

– Всё. На ночлег остаемся здесь. Тихомиров, проверь, в каком вагончике почище. Там и ляжем.

Отправив подчиненных заниматься обустройством ночлега, Куделин вытянул ноги и откинулся на стенку бытовки.

– Товарищ лейтенант, – послышался встревоженный голос Тихомирова. – Товарищ лейтенант, тут труп лежит!

Фраза сержанта показалась Куделину какой-то не настоящей, как будто сейчас он был не на острове, а в драматическом театре, на сцене которого фальшивил посредственный актер.

– Он живой, товарищ лейтенант, он живой! – снова закричал Тихомиров.

Куделин вскочил, быстро стряхнул с плеч вещмешок и подбежал к вагончику, возле которого стоял сержант.

Прямо в проходе на грязном деревянном полу в луже запекшейся крови лежал японец с пробитой головой.

Вот что значит баня: еще час назад еле шевелил ногами, а сейчас словно парил над землей. Поднявшись на маленький пригорок, Умелов вышел к задней стене склада и нос к носу столкнулся с сержантом Медведевым.

– А меня капитан за вами послал, – сообщил Олегу сержант.

Умелов подмигнул Медведеву:

– Когда призывался?

– Прошлой весной, – растерянно ответил пограничник, не понимая, с чего вдруг такой интерес к его персоне.

– Начальник у себя? – сменил тему Умелов, заметив недоумение сержанта.

– Да, – кивнул пограничник – Вернее, не у себя, а на заставе. Он вместе с прапором наведение порядка в помещениях принимает.

Войдя в здание заставы, Олег обратил внимание, что и так безупречно чистое помещение стало просто стерильным. В комнате, где лежали его вещи, Умелов сложил в свой вещмешок грязное белье и вышел в коридор, откуда раздавался голос Рыжова. Капитан, заметив Умелова, коротко распорядился, чтобы прапорщик готовил личный состав к бане, и пригласил журналиста к себе в кабинет.

– С легким паром.

– Спасибо.

Олег расслабленно опустился на стул.

– Чай будешь?

– Да.

И уже через пару минут на столе у начальника заставы стояли две эмалированные кружки, наполненные крепкой заваркой.

Рыжов достал из стола большой альбом.

– Хотел тебе еще в первый раз показать.

– Что это? – поинтересовался Умелов, пододвигаясь ближе.

– Это альбом с историей заставы. Его в восемьдесят восьмом вести начали. Спасибо тем офицерам, которые до этого додумались. Ну-ка, посмотри на это фото. Узнаешь?

Олег взял в руки черно-белый снимок. На нем был он с ребятами. Умелов вспомнил, что много лет назад он сам отправил с письмом эту карточку на заставу.

– И письмо твое сохранилось.

Олег взял в руки конверт со знакомым почерком.

– Недавно личному составу читал. Кстати, мы то место и тот камень, где вы отметку сделали, нашли. Врыли там четыре столбика и фалом огородили. Что-то вроде маленького мемориала получилось.[7]

Умелов благодарно посмотрел на Рыжова:

– Спасибо.

Капитан закрыл альбом и убрал его обратно в стол.

– Давай вернемся к нашим делам. Я думаю вот что. Завтра отправляйся опять в район Черного озера, проверишь палатку японца. Если он там по-прежнему не появлялся, возвращайся сразу на заставу. Тогда мы начнем полномасштабные поиски. Вдруг на самом деле что-то произошло? А сейчас…

Рыжов не успел закончить свою мысль, потому что в коридоре послышался топот и дверь кабинета распахнулась. На пороге стоял взмыленный рядовой Раков.

– Товарищ капитан, мы раненого иностранца нашли, – выпалил он, не обращая внимания на постороннего и забыв сказать: «Разрешите доложить».

– Где? – хором крикнули журналист с капитаном.

– На территории бывшей роты ПВО.

Начальник заставы быстро надел фуражку и вышел в коридор. Застава была пуста. Он повернулся к Ракову.

– Пулей в баню! Тревожную группу – в ружье! Чтобы через пять минут все стояли здесь!

– Есть! – вытянулся рядовой и быстро выбежал из заставы.

– Дежурный! – крикнул капитан.

– Я! – в коридор выглянул Паньшин.

– Открывай оружейку и подготовь дежурную аптечку.

– Есть!

Рыжов повернулся к Умелову.

– Вот и нашелся твой японец.

– А может, это не японец? – засомневался Олег.

– А кто же тогда?

Умелов пожал плечами.

– Рядовой ведь не сказал, кто это конкретно.

– Какая сейчас разница?! Не хватало нам здесь еще международного скандала. Главное, чтобы он коньки не двинул, пока мы за ним едем.

На крыльце и в коридоре возникло оживление, повсюду слышался топот кирзовых сапог.

Рыжов посмотрел на Умелова.

– Жди здесь. Постараемся вернуться засветло.

Олег кивнул в знак согласия.

Через три минуты тревожная группа уже неслась в кузове гусеничного транспортера к кратеру вулкана Креницына, где по самому его краю проходила старая дорога, ведущая в бывшую роту ПВО.

Группа вернулась только утром. Пограничники аккуратно переложили японца с перебинтованной головой на носилки и занесли его в комнату, где располагались мужчины из экспедиции. Там уже стояла металлическая кровать с панцирной сеткой.

Умелов сразу же попробовал расспросить пришедшего в сознание вулканолога.

– Мистер Осима, я Олег Юргенс. Вы узнаете меня? – по-английски обратился он к японцу.

Осима моргнул в знак согласия.

– Что с вами произошло?

Осима слабым голосом ответил:

– Я ничего не помню.

Умелов больше не стал тревожить раненого и, оставив его одного, направился к капитану Рыжову.

– Товарищ капитан, а карту у него нашли?

– Нет, – отрицательно покачал головой Рыжов. – Только вот это.

Рыжов выложил на стол спутниковый радиомаяк.

Олег взял коробку и проверил ее – прибор был исправен. Мелькнувшая в голове мысль заставила посмотреть на ситуацию совсем с другой стороны.

– Товарищ капитан, я вот что подумал. Что если японец не имеет отношения к ЦРУ и узнал об этой пещере из каких-то других источников? Возможно, он, сам того не ведая, помешал настоящим агентам своим присутствием на озере. Тогда его вполне могли вывести из строя таким образом. Только непонятно, как он оказался так далеко от своей палатки. Это же километров двадцать пять, не меньше.

Рыжов с интересом посмотрел на Умелова.

– Логика в этом есть, не спорю. Но почему он так далеко оказался от Черного озера? Не на руках же его туда тащили. Кстати, он тебе что-нибудь сказал?

Олег отрицательно покачал головой.

– Нет. Он говорит, что ничего не помнит.

– Понятно. Тогда есть два варианта: либо он действительно ничего не помнит, либо он по какой-то причине делает вид, что ничего не помнит. У нас даже нет стопроцентной уверенности, что это сделал кто-то другой. Вдруг он сам упал, разбил голову о камни, в состоянии аффекта дополз до вагончиков и там потерял сознание?

Умелов вдруг изменился в лице и посмотрел на радиомаяк.

– Товарищ капитан, я, кажется, понял. У того, кто это сделал, – а это мог сделать только агент ЦРУ – должен был быть более сложный прибор, имеющий возможность принимать со спутника месторасположение всех радиомаяков. То есть если бы я шел с этим маяком, то он в режиме реального времени мог наблюдать, где я сейчас нахожусь. Понимаете?

Пытаясь ухватить нить рассуждений Умелова, Рыжов переспросил:

– Ну-ка, подробнее изложи свою версию.

– Я думаю, дело могло быть так. Японец узнает о затопленной пещере на Онекотане и решает проверить эту информацию. Каким-то образом, я пока не знаю как, но он попадает в эту экспедицию. Далее он находит место, где расположена затопленная пещера, и, ни от кого не скрываясь, начинает расчищать вход. Льюис, который, по всей видимости, и является основным агентом, увидев, что возникла непредвиденная помеха в лице азиата, решает вывести его из игры. Я не знаю, для чего японец отправился на юг острова, но Льюис, имея спутниковый приемник, вполне мог понять, что японец двигается на юг. Тогда американец выходит за ним следом и, дождавшись удобного момента, бьет его по голове. Вероятно, он не хотел убивать японца, потому что тогда на острове поднялся бы большой переполох и операцию пришлось бы сворачивать. А так – всё нормально. Японец в кровати с разбитой головой, и пограничники под колпаком.

– Версия интересная. Но, тогда следуя ей, сейчас на озере должно что-то разворачиваться.

Олег согласно кивнул.

– Да. И я думаю, что мне пора туда собираться.

– Сейчас будешь выходить?

– Да.

– Тогда придумай себе легенду.

– Какую? – Умелов удивленно посмотрел на капитана.

– Если следовать твоей версии, то у Льюиса действительно должен быть спутниковый приемник, на котором видны ваши радиомаяки. Так вот, если он тебя сегодня увидит, а сигнал от твоего маячка будет исходить из другого места, то этому должно быть хоть какое-то объяснение.

Умелов задумался.

– А где сейчас мой прибор? – спросил он Рыжова.

– Сегодня утром Куделин оставил его в тепляке на плато.

Олег хлопнул себя по коленям и встал со стула.

– Ладно, пока до места доберусь, что-нибудь придумаю. А приборчик свой я сегодня заберу. Теперь нет смысла в эту игру играть.

– Если что-то серьезное на озере увидишь, сам не встревай. Срочно дай знать мне. Понял?

– Понял.

– Тогда счастливого тебе пути. И удачи. А мы тут пока японца на ноги постараемся поставить.

Рыжов и Умелов крепко пожали друг другу руки.