Курсантки

23

Претендентов на сердце Маринки не убавилось. Пятикурсник Валерка при разговоре с Богушем нагло заявил, что у него серьёзные намерения и он готов жениться, хоть завтра и никто ему не указ. Попереставляв на столе всё, что можно переставить, и придя в себя от таких крутых виражей курсанта, майор усмехнулся:

— А невеста в курсе, она в горький обморок не грохнется от твоих счастливых планов?

— Куда она денется. — Самодовольно заявил претендент. — Я что плохая кандидатура. Только свисну, желающих сбежится.

О! За это курсовой и ухватился.

— Настоятельно советую посвистеть, а курсанта Браун больше не донимать.

У жениха обозначилась колесом грудь.

— Кто мне помешает?

— Я. Мне, сколько их доверили курсантами, столько лейтенантами я и выпущу. Ясно? — отчеканил он сверля нахала гневными глазами.

Никакой ясности у Валеры не было. Он заканчивал институт. Через несколько месяцев будет свободным, как ветер, девушка ему нравится какие ещё у посторонних вопросы. Причём тут её курсовой. Через неделю подкатил его папик с джентльменским набором разбираться по душам. Вот это напор. Майор остолбенел.

— Вы вообще-то соображаете что-нибудь… Во-первых, она курсантка второго курса и на казарменном положении. Во-вторых, она знать его не хочет.

Первое мало смутило родителя, приехавшего добыть для чада счастье, но после второго аргумента он малость поостыл. Но не сдался, самонадеянно заметив:

— Сегодня любовь имеет свою цену.

— Кто спорит с вами. Но это не тот случай. Девочка из состоятельной семьи. То, что многие имеющие возможность учить детей за рубежом родители отдают деток к нам понятно и не редкая неожиданность. Университетское образование в плюсе с военной дисциплиной и надзором, что ещё нужно для наследников. Вы — то сами не за этим ли пристроили сюда сына.

Папик согласившись поковырялся в ухе и, почесав макушку, поднялся.

— Вот оно что! Я понял, надо решать с девочкой. Решим. Он парень орёл. От такого молодца, дура только откажется.

Бугуш развёл руками. Мол, дело хозяйское. Час проболтали, голова трещала, как спелый арбуз, а результат равнялся нулю. Каждый остался при своём мнении. Проводив деятельного родителя, перевёл дух, решив вечером завернуть в общежитие, и проверить чем там дело кончится. Тарасова он предупредил, конечно, но личный контроль не помешает. Взводный нервно хихикнул:- Только и всего?! Сделаем.

Костя со старанием относится к поручениям и службе отдаёт всё время. Хотя, черт побери, я ж его сегодня с вечера отпустил, — вспомнил вдруг он, поспешив в общежитие. Рейд сходу был плодотворным. Поднимаясь по ступенькам на этаж, он услышал на кухне шум. Бегом туда. Там всё вверх тормашкой. Трясущаяся Марина, цепко сжимающая полы разорванного халатика за худенькой спиной Ириши и раззлюченный на полу капитан — слушатель. Картина что в Голливуде. При появлении курсового, Ира отступила от распластанного на полу бревном парня. Не удачливый Ромео поднялся. От него явно разило спиртным. «Не иначе, устроил демарш по случаю пробы отбить предмет вздохов соперником. Поди папашка колбасник приходил, — пронеслось в голове озадаченного картиной курсового. — Красивая девка, не один ещё рога сломает». Богуш, рванул парня за руку на себя, засунул горячую головой в раковину и открыл на всю катушку кран с холодной водой.

— Тоже мне Рики Мартин выискался. Охолонь. А вы марш в комнату. — Оглянулся он на девчат.

Девчонки, схватив сковороду и кастрюльку с плиты — исчезли.

— Совсем подурел, да? — макал капитана не жалея воды и его Богуш.

— Пусти, майор, мне всё равно, я не могу без неё.

— Ну ты хватил, капитан, мало ли я без кого не могу, вдруг мне Софи Лорен спать не даёт, что делать предлагаешь, повеситься, застрелиться, выкрасть её… Пришёл в себя и топай к себе на хауз. Топай, топай и, чтоб я тебя здесь не видел больше.

— А колбаснику можно?

— И он ей на фиг не нужен… Молодая она ещё и взрослеть не собирается в ближайшем будущем.

— Что я ей сделал? — трезвея забеспокоился слушатель.

— Сейчас пойду, узнаю. А ты будь добр, исчезни отсюда, чтоб не будоражить начальство и народ.

— Ужас, правда? Она ж цветочек.

— Дошло. Катись к едрени фени и такой матери по — добру, по-здорову.

Когда Богуш заглянул в пятую, то девчонки встретили его притихшие. Маринка была уже умытая от слёз и в спортивном костюме. Он поморщился: костюм всё-таки розовый. Они внимательно наблюдали за курсовым, не решаясь ужинать.

— Ешьте, не говейте, но и рассказывайте в перерывах при перемалывании челюстями пищи. Крокодил от удовольствия глаза закрывает, а вы смотрите на меня не мигая.

— Так подавиться можно, — пробурчала Лена, — мы никогда не врём.

— Переживёте. Так я слушаю, не забывайтесь. А то вы всё в рот бросаете и молчите. Что за антифанклуб у вас организовался?

— Садитесь-ка и вы с нами, а то как-то не по-человечески. Мы жуём, вы нам в рот смотрите.

Лена в темпе поставила ещё одну тарелку и положила на краешек вилку.

— Зубы не заговаривайте, я слушаю.

— Одно другому не мешает, — улыбнулась я. — Собственно и рассказывать-то нечего. Марина сегодня дежурная по кухне, её очередь готовить, — разъяснила она на правах причастной к инциденту на непонимание ситуации курсовым. — Жарит себе там. Мы тут сидим. Вдруг прибегает дежурная от тумбочки и кричит, что слушатель к Марине пристаёт. Я девчонкам велела оставаться на месте. Всё равно от них толку, как от козла молока, а сама на кухню. Остальное вы видели и поучаствовали.

Я замолчала, отхлебнула чай, а потом, спохватившись, толкнула, как бы невзначай Вику.

— Понятно. — Кинул в рот пару печенюшек протянул майор, стрельнув глазами на Маринку. Та, ковыряясь в тарелке, сидела пунцовая, губы подрагивали. Оно и объяснимо, кривила обида. Но вот что ему там понятно, это вопрос. Рассматривает её будто преступницу. А разве она виновата. Родилась красивой, ну и что. Вот ведь свет устроен. Одни вымаливают у бога красоту. Другие не знают куда от неё деваться.

— Вы сегодня здесь с ночёвкой? — отправив в рот сосиску и захрустев салатиком из капустки, поинтересовалась Вика. До чаю, она пока ещё не добралась.

— А что такое? — моментом напрягся он.

— Я к тому, что этот субъект, в скором времени, пожалует, надо думать. Не грех покараулить.

— Польщён доверием, но… — Решил поломаться курсовой.

Не успел он договорить, как в дверь постучали.

— О, мабуть то и оно! — хихикнула Наташа.

Богуш, обведя их взглядом, поднялся и открыл дверь. Там действительно стоял Ромео. Курсовой крякнув закрыв за собой плотно дверь и взяв парня за грудки тряханул.

— Ну сколько можно. Ты чего нарываешься. Я ж попросил — исчезни.

— Извиниться хочу.

— Завтра, а сегодня сгинь. Как человека прошу. Настрочу рапорт, обижаться будешь. Карьеру сломаю. Но, похоже, у меня нет выхода. Ты хорошее не понимаешь.

— Разреши, майор?

— Ты ведёшь себя, как слон в посудной лавке. Пошёл прочь с моих глаз.

Вернувшись, он доел ужин, выпил чай и посматривая на них молчал. Плохо, что нет взводного. Он сам его отпустил на два дня отдохнуть от этого дурдома. Из этого положения нет выхода или есть… Припечатав взглядом раскрасневшуюся Маринку он велел ей собираться.

— И поторопись.

— Куда? — не поняла Марина.

— Вещи оставь. Можешь прямо так. Со мной поедешь. Девчонки правы, он не отстанет. Жаль ломать ему жизнь. Осталось доучиться то всего ничего. Увидит, что я тебя забрал и отвалит.

Девчонкам показалось, он смотрел открыто и дружелюбно, искренне готовый ей помочь.

— Надоело всё! — пробормотала она. — И учёба эта дурацкая и идиоты.

Однако, сунув ноги в ботинки и накинув куртку, потопала за ним. Так и есть, слушатель топтался внизу трепля нервы дежурному. Точно такой же, как и он слушатель, пытался отправить его восвояси. Уловив тот момент, когда Богуш вёл Марину к своей машине, он рванул следом.

— Майор, куда?

— Домой. Она моя жена. — Весело заявил Богуш, потерявшему дар речи парню.

Это простое решение вопроса пришло ему только что. И он с ходу провёл его в жизнь. Всё, больше Ромео не сунется. Один нокаутирован. А вскоре уедет по распределению и забудет эту историю. Машина катила по ночной улице, оставив далеко позади себя обескураженного парня. Какой сюжет. Какая ирония! Маринка смеялась в кулачок.

— Ты чего угораешь? — не выдержав её хихиканья обернулся курсовой. — Теперь он заживёт без надрыва.

— Не могу забыть его лицо. Ой, умора! — её смеющиеся глаза потеплели.

— Глупенькая ты ещё. Дитё одним словом, — пробурчал курсовой, всматриваясь в дорогу.

Подкатив к своему подъезду, майор распахнул перед ней дверцу. — Выходи, приехали.

Она с недоумением уставилась на него. Думала, покатает и привезёт опять к общежитию. Но всё не так и от непонимания ситуации чувствовала себя как-то не уютно.

— Переночуешь у меня. Ромео осмыслит всё и проветрится, а утром я доставлю тебя в целости и сохранности. — Разъяснил обстановку он.

Теперь понятно. Маринка кивнула и потопала следом. Сердце отчего-то ушло в пятки, это непременно отправила его туда разволновавшаяся её душа. На ватных ногах она шла за ним. Дом был самый обыкновенный. Но двери в подъезды уже стояли с кодовыми замками. Лестницы и площадки отремонтированы. Лифт работал. Поднявшись на шестой этаж, огляделась и перевела дух. Он шагнул к двери направо. Лязгнул ключ. Включив в тёмной прихожей свет, пригласил замешкавшуюся курсантку в квартиру. Маринка прошла и огляделась. На чужой территории всегда чувствуешь себя не совсем уверенно.

— Что, никого нет? — на любопытной нотке дрогнул её голос.

— А кого тебе надо… — Хмыкнул Богуш.

— Ну семья, кошка, собака например.

— Собака одиночества не выдержит. Кошка на стены начнёт бросаться. А семья… Какая семья при такой собачьей жизни. Кто на меня позарится…

— Ну, я не знаю… Жить-то нормально как-то надо.

— То есть?

— Телевизор смотреть, на диване лежать, блины на завтрак кушать. Это же нормально.

Ей хотелось разговорить его. Что она и делала. Только в его планы это по — видимому не входило.

— Не болтай, твоя комната прямо. Моя направо. Кухня по коридорчику за углом. Удобства налево. Кофе с печеньем должно быть. Про ужин не мечтай. Собственно мы уже, как бы и ужинали.

Квартира по её меркам была неплохой, но не уютной. Такая себе холостяцкая берлога, набитая техникой и аппаратурой.

Он провёл Марину в комнату с креслами, посудной стенкой и диваном.

— Вот располагайся. Одеяло и подушка за крайними дверцами, постельные принадлежности сейчас принесу. Диван раздвигать или так уместишься?

— Так. Спасибо.

Богуш принёс набор голубого цвета в цветочек. Марина попросила разрешение принять душ и футболку.

— Футболку-то зачем?

— Вместо ночнушки. Вы ж не сказали куда мы катим…

— Я понял, поищу новую.

— Можно любую, — спешно добавила она.

Пока он искал, она послонялась по квартире: кругом пыль, окна в разводах, немытая посуда. Здесь нужен генеральный шмон.

— Как вы тут живёте…

— Я появляюсь, чтоб поспать. Матушка иногда приходит, убирает. Мне некогда. Кофе будешь?

— Нет, я в душ пойду и спать. Не день, а нервотрёпка.

— Кто тебе лекарь. Глазками надо меньше стрелять.

— Что?

— Ничего, топай в душ. Голова у меня от тебя болит.

Маринка сильнее чем бы хотелось хлопнула дверью. Он пробурчал:

— Остынь, дом развалишь.

Но когда вышла, окликнул:

— Иди, я тебе с мятой пакетик нашёл, попей, говорят успокаивает.

Отказываться неудобно. Выказать обиду и проявить неблагодарность в высшей степени не прилично. Пришлось завернуть. Огляделась: приличная кухня даже с посудомоечной машиной. Только вот кто мешает ему туда закладывать посуду. Дорогой холодильник, но как выяснилось пустой. Маленький телевизор на стене. Этого добра в каждой комнате по штуке. Интересно зачем, если он не вылезает из института. На столе среди чашек пачка печенья. Взяла одно. Ничего есть можно. Пила стараясь не смотреть на его накаченное тело обтянутое майкой тельняшкой. Сильные руки ловко управляющиеся с чашками, мощные ноги затянутые камуфляжем: всё равно мелькали перед глазами. Он был сейчас полураздетый и босой, не официальный, а полудомашний. Пили молчком. Поблагодарив, попробовала пройти к раковине и помыть чашку за собой. Богуш вырос тут же за спиной.

— Ты у меня в гостях. Кидай в раковину, я сам. Иди, отдыхай.

Она так и сделала, но уснуть не могла. Хватая каждый шорох, вслушивалась в ночь. Слышала, как он прошёл в спальню. Заскрипела кровать, значит лёг. Мысли взрывали мозги. «Неужели, я ему нисколько не нравлюсь? Неужели ж, он не видит, что я с ума схожу по нему?» Ей вдруг захотелось все рассказать о себе ему, почувствовать на себе его сильные руки и притулиться к надёжной груди. Почему-то была уверена, что он поймёт. Помучившись и решив, что не уснёт, села. Но и сидеть не смогла, встала. Постояла у окна. За стеклом тоска. Тускло горели уличные фонари и кое — где светились поздним светом окна. «Одним словом, я пропала. Не я ж первая». Приняв решение, пошла в спальню к Богушу. Тот спал, обняв подушку, посреди широкой кровати. Из-под одеяла, торчала его голая нога. Она присела на краешек и потрепала за плечо.

— Алёша, Алёша! Проснись!

Тот сел, в подушки, плохо соображая и тяжело приходя в себя.

— Что, что такое?

— Алёша, я хочу быть по-настоящему с тобой.

Тот, поглаживая мощную грудь пятернёй, бестолково таращился.

— Чёрт! Абракадабра какая-то, не понял ничего.

— Я твоей хочу быть. — Повторила она дрожащим голосом.

О! До него дошло чего от него хотят.

— Что, что… Девчонка, дура. Какой я тебе Алёша. Товарищ майор, Понятно. А ну марш на диван. Поняла?

От неожиданной агрессивности его тона Маринка смущается, но миг сомнений и она решает не отступать. Упираясь, она делает попытку забраться под одеяло и лечь рядом.

Обрадовавшись было её робости, но тут же испытав разочарование, он пытается принять меры.

— Так, что за дела, — вскочил он, больно схватив её за руку, поволок в комнату с диваном. Толкнув на который, пробурчал:

— Чего ты добиваешься, а? От тебя одни неприятности. Поменьше бы хвостом крутила, всем вокруг легче бы жилось. Понятно чего они из-за тебя рога себе ломают. Голову смотри свернёшь всем за раз мозги пудрить.

Его так разбирали эмоции, что он с большим бы удовольствием отшлёпал девчонку.

«Сложен как бог. А ума курам нечего поклевать. Ничего себе устроил бурю в стакане воды», — с тоской думала она посматривая на взбешённого майора. По её щекам текли слёзы. Дело не в том, что он отверг её и сюда притащил, а в том, что он говорил. А он словно для того, чтоб обозлить бил и бил её словами по лицу. Наконец он выдохся, выключил свет и ушёл к себе. Какое-то время она посидела ледяной глыбой. Больно, обидно, но не делать же себе харакири. Время остудит, рассудит. Надо же так до безумия влюбиться в бесчувственного чурбана. Она готова идти до последнего, умолять, просить и не посчитает это унижением: ведь любовь выше всего. Но ему это не надо. Зачем же усложнять дорогому человеку жизнь. Только она не может уже без него во сне, в розовых мечтах плавающих в голове вместо лекций и реально тоже не может. Что же ей убогой делать? Как жить дальше? Ведь ей казалось, что он по — особому смотрит на неё. Святая простота! Понимает опять же с полувзгляда. Ошибка. Её выдумка. Ненормальная, бросилась в омут с головой. А он по должности уделял ей внимание. Для него она курсант. Не включая свет, принялась одеваться в свою одежду. Тихонько пройдя по прихожей, аккуратно открыла замок и, защёлкнув за собой дверь, сбежала по ступеням вниз. Пусть спит. Распахнув в холодную ночь дверь, заторопилась прочь.

Морозный ветерок с маленьким снежком обдул разгорячённое лицо. Жар потихоньку отходил. В голове запрыгали трезвые мысли. Куда рванула в ночь. Что теперь делать. Но остаться и смотреть утром ему в глаза… выше её сил. Словив новый удар ветра поёжилась, вздохнула, почти всхлипывая, но возвращаться не стала. Ну, уж раз сорвалась, то не паниковать. Она выскочила на дорогу и направилась к женщине регулировщице, что маячила на площади. Та козырнула:

— Чем могу?

— Можете, помогите добраться до общежития. Приняла неверное решение. Выскочила на эмоциях.

— Могу вызвать такси. — Сжалилась она.

— Хорошо.

Сажая Марину к таксисту, гаишница записала номер и предупредила водителя об ответственности. Всё обошлось, и её благополучно доставили на место. Придя в свою комнату, Марина сразу плюхнулась на кровать, забралась под одеяло и измотанная тут же уснула.

Услышав хлопок двери. Богуш какое-то время не связывал это с Мариной. Он злился, голову жгло: «С какой стати она была так уверена, что он ей уступит?» Потом сорвался и, включив свет, уставился на пустой диван. Оббежал квартиру и прорычав своё:

— Ё, п, р, с, т, — оделся и рванул следом. Но двор и дорога были пусты. Он почти проехал, а потом тормознув, вернулся к девушке постовому на площади.

— Извините, вы девушку в розовой курточке с капюшоном не видели?

Та неопределённо пожала плечами. Но, сообразив о ком речь и шмыгнув носом, пропела:- Нет проблем. Рассказала. Ввела, так сказать, в курс дела. Богуш чертыхаясь, покатил в общежитие. Приоткрыв дверь комнаты, и найдя потерянный объект на месте, передохнул. «Олух царя небесного. Чтоб я ещё раз…» Прикрыв дверь, спустился к дежурному. Взяв там ключи от жилплощади взводного, завалился на диван. «Дурдом! Кто б сказал зачем мне то кино надо».